Ночь смирения

      Он сгреб локоть Корвина и потащил его к выходу.
      Корвин бросил через плечо последний взгляд на стариков. Каждый складывал свой подарок в кучу на полу. Они делали это тихо, без жалоб и без признаков разочарования. Словно они уже привыкли к тому, что чудеса были хрупкими и бьющимися. Всю свою жизнь они потратили на иллюзии, а сейчас происходило то же самое.
      Сестра Флоренс села за орган и прокричала название следующего хорала.
      - Раз, два, три, - проскрипела она, затем дала смертельный бой музыке, в то время как старики пели надтреснутыми, печальными тоненькими голосами. То и дело каждый из них бросал тоскливый взгляд на пенковую трубку или вязаный свитер, которые лежали в куче других подарков, недосягаемые для них.
      В маленькой комнате для задержанных, куда полисмен Флаэрти привел задержанного вместе с мешком, тихо сидел Корвин. Он смотрел в пол. Быстрые шаги снаружи показались ему знакомыми. Он знал того, кому они принадлежали, и, разумеется, в комнату влетел Уолтер Данди.
      У него был вид удовлетворенной свирепости. Он проворно потирал руки, как счастливый экзекутор.
      - А, - пробормотал он, - вот он.
      Он указал на Корвина.
      - А вот и мы. - Он жестом обвел комнату и указал на мешок.
      - А вот и это! А вы, мистер Корвин, мой тоскливый Сайта Клаус, вы скоро отправитесь вверх по реке[Имеется в виду река Гудзон, в верховьях которой находится тюрьма. ].
      Он с надеждой в голосе обратился к Флаэрти.
      - Как вы думаете, лет десять он получит?
      Офицер был угрюм.
      - Это выглядит нехорошо, Корвин, - сказал он. - Конечно, они могут убавить срок на несколько месяцев, если ты скажешь, где остальная добыча.
      Он глянул на Данди и головой указал на Корвина.
      - Он раздавал вещи два с половиной часа. У него, должно быть, целый склад.
      Корвин сначала посмотрел на Данди, потом на полицейского, потом- на мешок.
      - Я рад, что вы принесли это, - сказал он. - Но здесь есть маленькое различие.
      Данди скривил губы.
      - Послушай, ты, допотопный Робин Гуд, - оптовая кража товаров на тысячи долларов не "маленькое различие"!
      Он подошел к мешку и начал открывать его.
      - Хотя я могу сказать, Корвин, что вся эта история для меня - не новость! Я отлично разбираюсь в человеческой натуре.
      Он засунул руку в мешок и начал перебирать вещи, которые там находились - пакеты-с мусором, жестяные консервные банки, разбитые бутылки и, наконец, черную кошку огромного размера. Она выскочила из сумки и с воем выбежала из комнаты.
      - Я чувствовал криминальный блеск в твоих глазах, - продолжал Данди, вытирая томатную пасту с манжета. - С самого первого раза я обратил на тебя внимание! Я профессионально изучаю человеческие пороки. И я уверяю вас...
      Вдруг Данди замолчал и глянул на кучу мусора, которую устроил на полу. Совершенно неожиданно он понял, что он ворошил. Он удивленно уставился на мешок. Полицейский Флаэрти делал то же.
      Корвин ответил легкой улыбкой. Он показал на мешок.
      - Мистер Данди, - мягко сказал он, - вы в некотором роде затронули эту проблему. - Он снова показал на мешок. - Кажется, что он не решил, что вам дать: подарки или мусор.
      Лицо Флаэрти. побелело, и он, как: рыба, открывал и закрывал рот, прежде чем смог произнести хоть слово.
      - Ну... ну... - мямлил он, - из него сыпались подарки, когда я его видел. - Он обратился к Данди: - Что бы они ни пожелали, Корвин доставал это, и это не были консервные банки! Это были подарки. Игрушки. Все очень дорогие. Вы тоже можете подтвердить это, Корвин.
      Корвин улыбнулся.
      - О, я охотно это подтверждаю. Когда я хотел достать какую-нибудь вещь, мешок ее выдавал. - Он задумчиво почесал челюсть. - Мне кажется, что суть нашей проблемы в том, что мы имеем дело с очень необычным мешком.
      Данди взмахом руки заставил его замолчать.
      - Мой вам совет, Корвин. Соберите весь этот хлам и убирайтесь отсюда.
      Корвин пожал плечами, подошел к мешку и начал складывать, мусор обратно.
      А тем временем Данди взялся за полицейского.
      - А вы, Флаэрти, - укоризненно сказал он, - называете себя полицейским! Ну, я полагаю, это ваша прямая обязанность - отличить мешок с мусором и дорогие украденные подарки.
      У полицейского отвисла челюсть.
      - Вы можете поверить мне, мистер Данди, - жалобно сказал он, - это так, как считает Корвин, мы имеем дело с чем-то... с чем-то сверхъестественным.
      Данди покачал головой.
      - Вы знаете... вы меня удивляете, мистер Флаэрти. Вы действительно меня удивляете. Иными словами, все, что нам нужно, это попросить Корвина сделать для нас маленький фокус-покус. Сказано - сделано! - Он посмотрел на потолок. - Ну, давай, Корвин. Я хочу бутылку бренди из сбора 1903 года.
      Он с отвращением вскинул руки и закрыл глаза.
      Корвин был на полпути к двери. Он помедлил, задумчиво улыбнулся, затем кивнул.
      - 1903 года. Хорошее вино. - Он полез в мешок и поставил на скамью подарочную упаковку. Затем перекинул мешок через плечо и вышел из комнаты.
      Данди открыл глаза, достал сигарету, показал ей на Флаэрти.
      - Ну, а что до вас, сержант Флаэрти...
      Он резко замолчал, заметив ярко упакованную бутылку.
      Полицейский подошел к ней и дрожащими руками достал большую бутылку. С нее свешивалась подарочная открытка. Его голос дрожал, когда он прочел надпись на ней: "Веселого Рождества, мистер Данди!"
      Пробка неожиданно и необъяснимо выскочила из бутылки, и полицейский сел на скамью, так как ноги его больше не слушались.
      Данди, разинув рот, смотрел на бутылку.
      Наконец полицейский взял ее, вытер горлышко и протянул ему со словами:
      - После вас,.мйстер Данди.
      Данди сделал пару неуверенных шагов к Флаэрти. Он принял бутылку и поднес ее ко рту, потом протянул полицейскому. Двое мужчин сидели бок о бок, по очереди прикладываясь к бутылке, отдавая должное необычному подарку, который оба считали плодом своего воображения так же, как и неожиданное тепло, проникающее в их желудки. Но сидеть они сидели. И пили, это уж точно. И правдоподобная жидкость из воображаемой бутылки была самым вкусным бренди, которое они когда-либо пили.
      Легкие снежинки мягко опускались в свете фонаря на углу улицы, где сидел Корвин, держа мешок между ногами. Люди приходили и уходили. Но приходили они с пустыми руками, а уходили с любыми небольшими вещами, о которых просили. Старик нес смокинг. Иммигрантка, закутанная в шаль, с печальным лицом, с любовью смотрела на ботинки, украшенные мехом, которые она сжимала в руках, уходя прочь. Два маленьких пуэрториканца нагрузили свои подарки в новенькую тележку и, лопоча, как бельчата, бежали через сугробы.
      Глаза их сияли.
      Безработный с воспаленными веками счастливо вцепился в переносной телевизор. А люди все приходили и уходили - маленькая негритянка, едва умеющая ходить; восьмидесятилетний старик, когда-то первый парень со шхуны, которая уже двадцать лет не выходила в море; слепой церковный певчий, который невидящими глазами смотрел в снежную ночь, тихо плача, когда его два соседа несли к нему в квартиру новый орган.
      Голос Корвина перекрывал шум машин, а его руки так и летали в мешок и обратно.
      - Счастливого Рождества... Счастливого Рождества... Счастливого Рождества... Вот свитер для вас. Что тебе нужно, милая, - игрушку? Вот, держи. Электрический поезд? У меня их полным-полно. Смокинг? Сколько угодно. Чего тебе хочется, дорогая? Куколку? А какие волосы тебе нравятся больше всего? Тебе блондинку, брюнетку, шатенку или с волосами, как твои?
      И снова появлялись подарки, и Генри Корвин чувствовал радость и удовлетворение, ранее ему незнакомое. Келокола на далекой колокольне пробили двенадцать, когда Генри Корвин понял, что большинство людей исчезло, и у его ног безвольно лежал пустой мешок.
      Беззубый старичок, надевший смокинг поверх своего драного пальто, глянул туда, откуда шел звук.
      - Это Рождество, Генри, - мягко сказал он. - Мир на Земле всем людям доброй воли.
      Маленький пуэрториканец выстраивал солдатиков на тротуаре прямо на снегу, он улыбнулся Сайта Клаусу, сидящему на тротуаре.
      - Благослови их, Господь, - прошептал он, - каждого.
      Корвин улыбнулся и почувствовал влагу на щеках, которая не была снегом. Он с улыбкой коснулся мешка.
      - Всем веселого Рождества.
      Он поднялся и посмотрел на старика около себя. Потом поправил фальшивую бороду и пошел по улице.
      Старик тронул его за руку.
      - Эй, Сайта! А для тебя ничего нет к этому Рождеству?
      - Для меня? - тихо сказал Корвин. - О, да у меня в жизни не было такого хорошего Рождества.
      - Но ведь ты ничего не получил? - настаивал старик. Он показал пустой мешок. - Совсем ничего не осталось?
      Корвин потрогал фальшивые усы.
      - Ты что-нибудь можешь придумать? Я не знаю, чегo мне хочется.
      Он глянул на пустой мешок,
      - Думаю, что одного мне хотелось всегда. Стать дарителем всех времен. В какой-то мере я достиг этого сегодня.
      Он медленно шел по заснеженному тротуару.
      - Хотя, если бы у меня была возможность выбора... любая, - он помедлил и оглянулся на старика, - я бы тогда загадал вот что: я хочу, чтобы так было каждый год.
      Он подмигнул и улыбнулся.
      - Ну, это был бы настоящий подарок, не так ли?
      Старик улыбнулся в ответ.
      - Господь благословит вас, - проговорил Корвин, - и веселого Рождества!
      - И тебе, Генри, и тебе, - отозвался старик.
      Генри Корвин медленно шел по улице, чувствуя неожиданную пустоту, мрак, словно он прошел землю света только для того, чтобы попасть в темницу. Он не ведал, почему остановился, но затем понял, что стоит у входа в аллею. Он глянул туда и, затаив дыхание, смотрел не отрываясь.
      Его сознание, логика, понимание возможного и невозможного в один короткий миг сказали ему, что это лишь видение, вдобавок к ночи иллюзий. Но это было.
      Далеко в конце аллеи стояла упряжка, в которую были запряжены восемь маленьких оленят. И еще более удивительно, рядом стоял и курил трубку маленький эльф.
      Корвин вдавил большие пальцы в глаза и сильно потер их, но когда он посмотрел снова, ничего не изменилось.
      - Мы уже давно ждем, Сайта Клаус, - сказал эльф и выпустил дым.
      Корвин покачал головой. Ему хотелось лечь в снег и заснуть. Все это казалось выдумкой, в этом не было никакого сомнения. Он глупо улыбнулся и, хихикнув, указал на трубку.
      - Из-за этого вы не растете.
      Затем он снова хихикнул и решил, что ложиться спать нет смысла, поскольку было очевидно, что он именно это и делал - спал.
      В голосе маленького эльфа слышалось легкое нетерпение.
      - Ты слышал меня? Я сказал, что мы долго ждали, Сайта Клаус.
      Корвин переварил это, медленно поднял правую руку и показал на себя.
      Эльф кивнул.
      - Впереди у нас - год тяжелой работы, мы будем готовиться к следующему Рождеству, поэтому помни!
      Генри Корвин медленно вошел в аллею и, как во сне, сел в маленькие сани.
      Патрульный Патрик Дж. Флазрти и Уолтер Дандь
      - Вы домой, ссржхкн Флаэртн? - спросил Даиди.
      Флазрти улыбнулся ему в ответ, глядя тусклыми глазами.
      - Иду домой, мистер Данди.
      - Иду домой, сержант Флаэрти. Это самое лучшее Рождество в моей жизни.
      Послышался какой-то звук.
      Данди вздрогнул.
      - Фла... Фла... Флаэрти? Я могу поклясться, что... - Он посмотрел на полицейского, который моргал и тер глаза.
      - Вы это видели?
      Патрик кивнул.
      - Думаю, да.
      - Что именно вы видели?
      - Мистер Данди, я думаю, мне не стоит вам этого говорить. Вы подадите на меня рапорт за то, что я пью на посту.
      - Валяйте, - настаивал Данди. - Так что вы видели?
      - Мистер Данди... это был Корвин! Такой же, как всегда... в санях с оленями... он сидел рядом с эльфом и ехал прямо на небо!
      Он закрыл глаза и испустил глубокий вздох.
      - Я говорил о его размерах, не так ли, мистер Данди?
      Данди кивнул.
      - Да, о размерах.
      Его голос казался тонким и напряженным. Он повернулся к долговязому копу[Коп - распространенное прозвище американских полицейских. ].
      - Послушайте, что я вам скажу. Вам лучше идти ко мне домой. Мы сварим себе кофе, и мы нальем туда виски, и мы будем...
      Его голос дрогнул, когда он уставился на снежное небо, и когда он оглянулся на Флаэрти, на его лице была какая-то ослепительная улыбка.
      - И мы возблагодарим Господа за Чудеса, сержант Флаэрти. Вот что мы сделаем. Мы возблагодарим Господа за чудеса.
      Рука об руку двое мужчин шли в ночи, и, перекрывая затихающий звук маленьких колокольчиков, раздался глубокий перезвон церковных колоколов. В этот момент, они вступили в следующий день. Удивительный день. Самый восхитительный день из всех восхитительных дней- день Рождества.