Бастион - Таежный спрут

– Ну уж, – усомнилась я.

– Если не хуже, – Серафим Яковлевич явно оседлал любимого конька. – Это не леденящий душу анекдот, поверьте. Раньше они въезжали по рабочим визам и использовались в качестве дешевых коней на стройках да на лесоповалах. А сейчас прут все подряд! Теперь мы для них кони! Если год назад пакет документов для въезда в Россию стоил две тысячи долларов, то сейчас он стоит тысячу! Через полгода он будет стоить копейки. А сколько фальшивок! Буквально на днях в Чите раскрыли мастерскую, где штамповали паспорта для китайцев. Научились же делать – печати консульской службы, пограничной службы – да не тяп-ляп, а по форме, качественно. Двести паспортов конфисковали! А какие суммы проходят через китайцев! Думаете, платят налоги? Из одной Москвы в год выкачивают до трехсот миллионов долларов! Из всей России – порядка двух-трех миллиардов! В Москве их около двух миллионов… Я имею в виду, выходцев из Китая. По всей Руси – миллионов сорок! А сколько ждут своего часа, чтобы въехать, захватить лучшие земли, инфраструктуру, загнать россиян в леса и осуществить наконец свою вековую мечту! Вы знаете, что Иркутск давно назван Линь-Чжоу, Благовещенск – Квайбэем? Разве это не угроза национальной безопасности? А наркотики, которые они сбывают нашим наркоманам? Традиционно позорное качество, но «подсадка» гарантирована и сгорание организма обеспечено. Загляните в больницы – они до отказа забиты наркоманами, больными с гепатитом и сифилисом. «Спидоносцев» просто не берут… Зачем?

– Если всё так, как вы говорите, то у России уже нет никакой национальной безопасности, – пробормотала я.

– Позвольте не согласиться, – запротестовал Пургин. – Еще не поздно их турнуть. По крайней мере, ограничить въезд, а проживающим создать невыносимые условия. Вы знаете, что такое триада?

– Я смотрю боевики, Серафим Яковлевич. Это китайская мафия.

– Конечно. Братва, по-нашему. Но в России она очень тесно сплетается с официальными китайскими структурами. В этом ее сила, но в этом и ее слабость. Нам ничто не мешает взять под контроль и отследить формальные китайские учреждения. Что мы, собственно, и делаем.

– А известно вам о контактах российской и китайской мафий? – спросила я. – Или они между собой не пересекаются?

Пургин потер кончик носа. Ответил уклончиво:

– Это отдельная тема, Любовь Александровна. В сущности, они друг друга не жалуют, но научились терпеть. И в бизнес чужаков стараются не вмешиваться. Хотя и не всё так просто в этом вопросе… Нужно знать коварство китайцев. Но, повторяю, это отдельная тема. А первое ваше задание будет следующим…

В конторе работал неплохой народ. Дотошный и въедливый в деле, но далеко не снобы. Шестеро на весь отдел. Программист Ломов, мастер быстрого фото Виталька Овсянников, координатор Зуев и две аналитички, по злой иронии носящие имена Ада и Рая, что всегда вызывало массу острот. Ну и я. Работали, общались, все было пристойно. До пошлостей не доходило. Иногда собирались после работы, пили пиво, обсуждали текущие моменты. Пиво без водки, конечно, неинтересно, прикладывались и к бутылочке. Потом тянули в шесть голосов «По большому Сибирскому тракту» и «Есаул молоденький». Душещипательно – аж до слез. Словом, март пролетел незаметно. За ним апрель, Пасха. На первомайские праздники я вступила в Общество российско-китайской дружбы. Коллеги животики надорвали.

Разумнее сказать, меня внедрили. На роль Маты Хари, по общему убеждению, я не тянула, поэтому изощрялись кто как мог. «А давайте ее запрограммируем, – предлагал программист Ломов, – настроим на волну пекинского радио – и пусть идет». «Уголки глаз обязательно подтянуть, – бухтел мастер фото очкарик Виталька, – пигментику желтенького впрыснуть, ножки обрезать…» «А пусть она китайский выучит, – подавал дельный совет координатор Зуев. – Она умная, за пару вечеров справится. Представляете, мужики, у них, оказывается, одинаковый набор звуков может означать разные слова. Произносишь с придыханием – одно слово, нежно – другое, как выстрел – третье. А еще можно произносить презрительно, экспансивно, вяло, страстно, можно петь, пищать. Очень легко, главное, не запутаться и не материться». Аналитички Ада с Раей участия в издевательстве не принимали, сидели, зарывшись носами в клавиатуры, и дико хохотали. Они всегда хохочут, им только палец покажи. В разгар веселья вошел Пургин и сказал, что в клубе имени Лазо действует центр оздоровительной китайской гимнастики тайцзицюань и что меня рекомендовано руководством туда сбагрить – как сотрудницу редакции газеты «Байкал», за что редакция несет коллективную (то есть никакую) ответственность, потому что у «лаборатории» в ней свои люди. С чем связано новое назначение, Пургин особо не распространялся. Обещал поговорить отдельно, без клоунады. Едва он вышел, как Рая тут же пообещала принести мне гетры, а Ада – тапочки. «И непременно белые», – добавил программист Ломов. «И резинку для волос», – ухмыльнулся Виталька, дурковато подмигивая и тыча пальцем в мою прическу «а ля после тифа».

Пока ничто не предвещало несчастья. Гимнастика тайцзицюань пришлась мне по вкусу. На деревьях уже распускались листочки, и солнышко пригревало, когда я прекратила расспросы, типа: «В чем вы видите главное отличие традиционных физических упражнений от нетрадиционных восточных?» Или: «Как влияют нагрузки, полученные вами в спортзале, на осмысление окружающего мира и вашего места в этом мире?», забросила подальше диктофон, облачилась в Райкины гетры и присоединилась к почтенной компании – тренировать психику и сознание. За неделю я овладела «искусством соколиного когтя», «растирания камня», вовсю «притягивала звезды» и «доставала луну». Наполнялась энергией и «всесокрушающей силой двигала горы». У меня получалось! Кроме меня заниматься в центр ходили всего две русские женщины. Остальные были сплошь китаянками (действительно, чем не стихийное бедствие?). Особого комплекса я при этом не испытывала: обитательницы Поднебесной традиционно не отличаются длинноногостью – думаю, на их фоне я не проигрывала. Там и познакомилась с одной китаяночкой – ее звали Минь Мао. Тонкая, гибкая, заядлая хохотушка, она первой пошла на контакт. По-русски, правда, не знала ни звука (зачем? – скоро вся Сибирь заговорит по-китайски), а я – ни бельмеса по-ихнему, так что изъяснялись мы по-французски (Минь провела детство на границе с Лаосом, где еще живы колониальные предрассудки, там и набралась). Занималась Минь, разумеется, торговлей, но что именно продавала и кому, я слабо усвоила. Она эмоционально болтала о себе, о своих мужьях, детишках, о том, как трудно жить в Китае, население которого в ближайшее десятилетие перепрыгнет за полтора миллиарда, а в Сибири так вольготно, сущий элизиум, душа поет – заслушаешься, что скоро вся ее многочисленная родня переберется в Иркутск, и она ждет не дождется, когда это произойдет. Я изображала из себя пустышку, шлепала ресницами, а когда однажды тихо поинтересовалась, а где они, собственно, собираются здесь жить, Минь воскликнула: «Как где, подружка! Да у нас давно закуплены квартиры в центре Линь-Чжоу (Иркутска, по-нашему)!..»

Она и предложила мне вступить в местное отделение Общества российско-китайской дружбы. «У нас так весело, – уверяла меня китаянка. – Мы изучаем этот край, дружим с интересными русскими…» – «Что, и русские у вас есть?» – озадачилась я. «О, да! – зажестикулировала крошка Минь. – Вот только не помню – двое или трое…»

– Никаких раздумий, Любовь Александровна, – узнав новость, возбудился Пургин, – иначе Родина вас не поймет. Действуйте, издержки будут оплачены.

Он знал, что говорил. Выход на общество был необходим, как воздух. По последним данным, ряд высокопоставленных российских лиц был вовлечен в закулисные игры азиатов. Фигурировало АО «Сибирский дух», принадлежащее китайцам (авторство не выставлялось, но и не сильно вуалировалось), всесильная монополия «Росгаз», пережившая кризисы и чистки эпохи НПФ, охранное агентство «Стрелок» – крупнейшая военизированная структура за Уралом; несколько других сомнительных фирмочек. Нехороший симптом: если «Росгаз» начинает мутить с иностранцами, значит, дела в стране скверные. «Сибирский дух» занимался вырубкой леса на Приангарском и Заангарском плато, «Росгаз» качал газ с нефтью – что их объединяло? Рабочий штаб «Сибирского духа» находился в захолустном поселочке Томилово в двухстах километрах северо-западнее Братска (в отличие от головной конторы – она в Иркутске), там и произошла четвертого апреля встреча трех влиятельных «росгазовцев» с представителями «лесорубов». Немалую роль в подготовке встречи сыграло Иркутское отделение Общества российско-китайской дружбы – агентура в этом была единодушна. Дальнейшие проверки выявили новую пикантность: двое из четверых участвовавших в тусовке китайцев в фирме «Сибирский дух» только числятся. Один является зашифрованным авторитетом тайного общества «Пекин» (говоря по-русски, триады), второй – представителем тайваньской электронной компании «Суань», а на деле – не последним человеком в китайской разведке Цзуншу Цинбаоцзюй.

Вот такой получался салат оливье.

Мое задание было предельно понятным: обнаружить каналы, по которым осуществляется связь деятелей российского истеблишмента с «азиатскими завоевателями». А также, по возможности, – цель этих контактов.

В последних числах июня я нарисовалась у Пургина в кабинете.

– Ваше задание не выполнено, гражданин начальник – это раз. Дружба задолбала – два. На первое число назревает мероприятие – это три.

– Первые два опустим, – буркнул шеф. – Начинайте с третьего.

– С четвертого. Меня проверяли по линии редакции «Байкала», действительно ли я там тружусь.

– Ну-ну, – пропыхтел шеф. – И как прошла проверка?

– Исходя из того, что я стою перед вами живая и небитая – неплохо.

– Ничего странного, – Серафим Яковлевич пожал плечами, – мы ж не крокодилы какие-нибудь – отдавать своих сотрудников на съедение.

– Крокодилы не отдают на съедение, – поправила я, – они едят. Перехожу к третьему. По линии общества дружбы намечается официальный вояж по лесоповалам Заангарского плато.

– Смысл? – нахмурился Пургин.

– Отчасти – показуха. Едут официальные лица из китайских структур и кое-кто из руководства области. Будет пышная церемония. Самолетом делегация следует до Томилова, там пересаживается на автобусы и по «Желтому тракту» дует на северо-запад – через Ангару – на лесоповалы. Покажут внешнюю сторону – клумбы, цветочки, разноцветные бараки-бунгало, строго нормированный труд в пределах КЗоТа. Рабство показывать не будут. Китайцы это умеют. У нас научились.

Пургин задумался.

– Вы считаете, это неспроста?

Я кивнула.

– Возможно. Создается впечатление, что делегация – умелая или не очень маскировка. Репортеры, фотографы, чинуши… Похоже на прикрытие, не находите?

– То есть кто-то из списка едет по другому вопросу…

– Я тоже так подумала, Серафим Яковлевич. Два дня на дверях общества красовался амбарный замок. Минь сказала, что суровые ребята в костюмах проводят совещание.

– У вас есть возможность примкнуть к делегации?

Ну как себя не похвалить.

– Думаю, как экзальтированная, падкая на показуху журналистка – пролезу. Они будут рады. Но мне необходим фотограф.

– Отлично. Готовьтесь. А мы посмотрим, не зреет ли шевеление в недрах «Росгаза»… И пожалуйста, Любовь Александровна, в следующий раз, заходя в этот кабинет, надевайте другой парик. От вашего рыжего мочала веет такой вульгарностью…

В принципе неплохое занятие – дружить с китайцами. Если они к тебе по-доброму, а не с фигой в кармане. Так было и в нашем случае. По крайней мере, к журналистам, получившим милостивое добро на освещение высокого вояжа, отнеслись по-человечески и приняли энергичные меры, чтобы они не умерли со скуки. До некоторых пор это забавляло.

Впрочем, в самолете всю пишущую и снимающую братию посадили в самый хвост, ясно давая понять, кто есть кто. Охранники и чинуши помельче жались посередине, а самая передовая часть нашей делегации оккупировала «бизнес-класс» и превратила его в нечто среднее между борделем и конференц-залом. Отдельные крохи перепадали и нам: раза два или три голенастая стюардесса подвозила пропитание и пиво, которые истреблялись безжалостно.

Журналистов было человек восемь. В качестве подстраховки и фотографа мне определили очкастого Витальку Овсянникова, чему я была несказанно рада. Были еще какие-то волосатики из молодежки, старый кактус Галкин из древнепролетарской «Звезды Сибири», пустоватая болтушка Верка Ткаченко – командированная от окружной «Бригады», двое «глухонемых» из «Вечерки». Остальных, летящих на носу, окромя заместителя губернатора Пал Палыча Морозова, я не знала. Но мужики были внушительные. И пока при галстуках. Обладай я даром физиогномистики, быстро бы сообразила, кто есть ху: кто банкир, кто коммерсант, кто офицер госбезопасности. А кто и местный «Бурчеев». Увы, не дано. Трудно быть бестолковой.

– Снимай всех, – шепнула я Витальке. – В анфас, в профиль… кто с кем бухтит, кто кому подлизывает. Всех подряд. Потом разберемся.

– Не боись, Любах, зафигачим. – Виталька блаженно щурился, дуя дармовое пиво.

Вытаскивать его из самолета пришлось на бечевой тяге. Верка из «Бригады» с одного боку, я с другого. Он бормотал какие-то глупости про нектар с амброзией, про нарушенный параллакс, но едва сошел с трапа, как мгновенно протрезвел. Есть еще парни в наших селеньях: быстро кривеют, быстро отходят.

– Благодарю вас, мэм, – важно кивнул он в мою сторону. Потом повернулся к Верке:

– А вас – еsресiallу…[1] – и преданно лизнул ее в лоб.

Это было ошибкой. С той минуты наивная Верка ходила за ним, точно теленок за коровой, отчаянно мешая выполнению боевого задания. Но Виталик на сей счет не отчаивался.

В Томилово, аккуратном поселении, окруженном грядами высоких сопок, нас встретили пятеро любезных китайцев и препроводили к колонне разноцветных «пазиков», уже навостренных на северо-запад.

Журналисты, естественно, ехали в последнем. Грунтовка, избитая колесами длинномеров, петляла, огибая холмы. Из открытых окон пахло хвоей.

– Этот грунт окрестили «Желтым трактом», – с удовольствием стал бахвалиться своим всезнайством Виталька. – Китайцы его строили году в девяносто третьем. Уже тогда валили лес и на автоприцепах возили в Иркутск, зарабатывая жалкие копейки. Жили в бараках, спали по триста рыл на полу, жрали баланду – и ничего, выжили. Теперь все на потоке, кто-то огребает нехилые бабки. Даже многие из тех, из первых, завели свою коммерцию – тоже не бедствуют. А с новичками по старинке – бараки, палка, баланда…

Навстречу с грохотом пропылила груженная лесом колонна «КамАЗов».

Примечания

1

Особенно (англ.).

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.