Спецназ ВДВ - Поднебесные убийцы

 – Андрюша, помнишь наше знакомство? Я иногда вспоминала тех женщин, которые там, в санатории, добивались твоей взаимности, и мне однажды подумалось: какая же я тогда была глупая максималистка! В чем я смела тебя упрекать? В чем смела упрекать их? Я ведь тогда не понимала, что жизнь есть жизнь и ее законов не отменишь. Поэтому… Даже если нам больше не суждено встретиться, я все равно буду любить только тебя. Ну а ты… Если встретишь ту, что… подарит тебе свою любовь, свое тепло – не обижай ее отказом. Просто знай, что это – я, только немного другая…

С трудом сдерживая слезы, Галина быстро вышла из комнаты. Хлопнула дверь. Через минуту загудел мотор отъезжающей машины. Не выдержав, Лавров подбежал к окну и проследил взглядом за «десяткой» с оранжевым гребешком, которая уносила его любимую женщину в какую-то далекую даль, откуда ей вернуться к нему будет очень трудно, а ему поехать к ней вряд ли возможно.

* * *

…Колеса звонко отстукивали километр за километром, отмеряя бесчисленные перегоны между станциями и полустанками. Сколько раз ему уже доводилось слышать эту ни на что другое не похожую мелодию дальнего пути? Андрей лежал на диване двухместного купе, в котором размещался вместе с руководителем экспедиции, и временами поглядывал в окно. Он снова в дороге…

Их «археобанда», как именовал состав экспедиции склонный к юмору ее руководитель, известный ученый Петр Дёмин, прибыла на Казанский вокзал в восьмом часу вечера. Более двадцати человек научных сотрудников различных рангов – учитывая значимость объекта предстоящего поиска, академик Дёмин решил не скупиться, тем более что выделенные средства это позволяли – сопровождали шестеро спецназовцев ВДВ, для конспирации оформленных членами экспедиционной команды.

Конспирироваться пришлось, прежде всего, от иноземных мафиози (которые наверняка планировали подстроить в пути какую-нибудь каверзу), чтобы представители Триад пока что были в неведении о возможностях команды Дёмина по части вооруженного отпора возможным провокациям с их стороны. Враг, который не знает о предпринятой защите, не столь опасен, как враг осведомленный. Но не лишней конспирация была и в отношении армейского начальства. Как стало известно, в последний момент кто-то из крупных чинов МО дал отмашку по части отмены сопровождения археологов спецназом. Поэтому официально команда майора Лаврова отправлялась на Алтай с единственной целью – отработать сплав по горным рекам.

Поезду, который преодолевал более чем три тысячи километров между Москвой и Барнаулом за двое с лишним суток, предпочтение было отдано не случайно. После покушения академик Дёмин окончательно решил ехать только поездом. Было яснее ясного, что отморозки из Триад ради его устранения могут пойти и на то, чтобы устроить авиакатастрофу.

Время в поезде кажется необычайно тягучим и малоподвижным. Особенно для такого человека, как Лавров, который привык жить в постоянном движении. Но тут уж ничего не поделаешь – приходилось с этим мириться. Единственное, что очень досаждало, это непрошеные воспоминания о только что пережитом. Говорят, что «с бедой надо переночевать», и тогда ощущение боли притупится. Но, похоже, это правило на Лаврова не распространялось. Проснувшись утром под перестук колес, первое, что вспомнил Андрей, – их расставание с Галиной. Вопреки его воле мысли снова и снова возвращались к событиям вчерашнего дня. Лавров мысленно снова и снова видел Галю, стоящую на пороге, и его грудь словно стягивало железным обручем. Увидятся ли они еще хоть когда-нибудь?

– Я вот тоже однажды пережил нечто подобное… – неожиданно заговорил Дёмин, поднявшись со своего дивана. – Тоже расстались, и тоже, как мне тогда казалось, навсегда. Поверишь ли – душа рвалась на части! И кто бы мог подумать, что всего через пару лет все вдруг уладится само собой… Да еще как уладилось-то здорово! Потом было даже смешно вспоминать – и чего сам себе душу травил, чего кручинился?

Сухощавый и крепкий, выглядевший значительно моложе своих шестидесяти шести, он приятельски улыбнулся, глядя на Андрея. Сложив руки в замок, Пётр Михайлович с хрустом сделал несколько разминочных упражнений.

– По мне здорово заметно, что я не в своей тарелке? – Лавров удивленно покосился в сторону своего соседа по купе и одновременно подопечного – охрану академика он взял лично на себя.

– Андрей, ты сильный, волевой мужчина, – Дёмин понимающе улыбнулся. – Но есть такие чувства, которые вынуждают страдать даже самого сильного. И прежде всего, это любовь. Её не скроешь. Если она настоящая, её в себе не задушишь… Но её можно хотя бы на время усыпить, убаюкать. И не только можно, но и нужно. Иначе… Все силы, и душевные, и физические, уйдут на одни лишь переживания – уж поверь мне.

– Согласен… – глядя в потолок купе, Лавров чуть заметно кивнул. – Я и сам всё это прекрасно понимаю. Ладно! С этими душевными терзаниями пора кончать. Всё! Точка! Баста! Вы не будете против, если я прямо сейчас начну выполнение некоторых упражнений из раджа-йоги?

– Да сколько угодно! – рассмеялся академик, поднимаясь с дивана. – А я пока выйду в коридор, немного разомнусь.

– Хорошо, Пётр Михайлович, идёмте, прогуляемся. – Лавров сунул за пазуху пистолет и тоже поднялся на ноги.

– Андрей! – Дёмин укоризненно покачал головой. – Ты меня что же, теперь и в туалет будешь сопровождать?

– В туалет буду не только сопровождать, но и проверять его на наличие мин-ловушек, в том числе и газовых, – без тени улыбки уведомил Лавров. – Вот выйдем в горы, там – обещаю – опеки поубавлю. А здесь вам придется терпеть мою назойливость.

– Ну, идём, идём, сударь перестраховщик… – безнадёжно махнул рукой академик. – Куда уж от тебя денешься?

Андрей, выйдя в коридор первым, быстро окинул взглядом всё его пространство. В дальнем конце у открытого окна стояли трое эмэнэсов, которым что-то азартно рассказывал Макс Красилин. Пару секунд понаблюдав за его жестикуляцией, Лавров догадался, что тот повествует о вчерашнем происшествии с Фёдором Эбергардтом. «Надо же! – мысленно усмехнулся он. – Прямо пиарит меня по полной программе. Ну артист…»

Справа, улыбаясь, о чем-то беседовали молоденькая лаборантка, недавняя выпускница МГУ, и известный в батальоне сердцеед Костя Усатов. «Ого! – Андрей внутренне насторожился. – А наш Костя, я гляжу, не теряется, бабник хренов! Надо будет ему мозги-то вправить. А то охмурит дуреху, и – гуд бай. А нам всем красней потом за него…»

– Не надо ему ничего говорить… – проследив за его взглядом, вполголоса произнес Дёмин. – Катя девочка неглупая, с характером. Голову никогда не теряет и за себя постоять может. И уж если между ними что-то будет, то, поверь, не вследствие ее легкомыслия или его донжуанских талантов. Значит, и в самом деле возникло что-то обоюдное.

Лавров изучающе посмотрел на академика и негромко рассмеялся.

– Пётр Михайлович, вы меня не перестаете удивлять. Во-первых, надо отдать должное, вы очень тонко чувствуете чужие настроения. Прямо как мысли читаете. А еще, что я заметил, очень снисходительно относитесь к чьим-то слабостям. Скажем, к тому же вон Косте, который пудрит мозги вашей сотруднице с единственной целью – реализовать свой инстинкт самца.

Дёмин краем глаза взглянул в сторону щебечущей парочки и чему-то задумчиво улыбнулся.

– Ну, что касается чтения мыслей… Наверное, на то я и академик, чтобы уметь использовать свой мозговой аппарат по назначению, – он чуть пожал плечами. – Кстати, ты ведь тоже, я гляжу, очень даже лихо «сканируешь» чужие мысли и настроения. А снисходительно отношусь к людям, прежде всего, потому, что себя никак не отношу к сонму святых. В частности, так сказать, официальных. Их, надо сказать, на сегодня уже столько натиражировали, что в раю, мне так думается, сейчас, как в трамвае, – не протолкнуться.

С ходу поняв, в чём соль иронического посыла, Андрей от души рассмеялся. Проходившая мимо хорошенькая проводница, стрельнув в их сторону пронзительно-синим взглядом большущих глаз, с видом, преисполненным важности своей миссии, проследовала дальше. Демин посмотрел ей вслед и уверенно констатировал:

– А ты ей понравился. Нет, это абсолютно точно – она сражена наповал. У бедняжки даже походка переменилась… Ты со мной не согласен?

Но Лавров почему-то даже не обратил внимания ни на проводницу, ни на замечание своего собеседника.

– Пётр Михайлович, а вы женаты? – неожиданно спросил он, думая о чем-то своем.

– Да, уже сорок лет, – с какой-то ностальгией в голосе ответил тот. – Ты хочешь спросить, не изменял ли я своей жене? Каюсь, было. Но всегда любил только ее. А романы на стороне… Это случалось в периоды долгой разлуки, когда моя природа начинала бунтовать, отнимая сон и желание работать. Нет, есть люди абсолютно ответственные, как, например, мой старый друг, профессор Ростохин. Тот, даже месяцами находясь в поездке, помню, не позволял себе и мимолетного взгляда в сторону женщин. Да-а! Я таких людей уважаю и даже немного им завидую. Но сам на это не способен. Увы!

Они стояли у окна и разговаривали, что называется, «за жизнь», о чём-то временами споря, что-то друг другу доказывая, что-то уточняя, но независимо от темы и тональности разговора Андрей «на автопилоте» неотрывно отслеживал окружающую обстановку. Не привлекая к себе внимания, он внимательно изучал всех, кто проходил мимо них, кто так или иначе реагировал на их присутствие в коридоре. Но все как будто выглядело спокойно, ничто не вызывало каких-либо сигналов тревоги в подсознании, настроившемся на выявление опасности.

Академик Дёмин, не раз бывавший на Алтае и как руководитель экспедиций, и в качестве туриста – он обожал конные маршруты и сплав по горным рекам, – в ходе разговора упомянул о красотах этого необычного горного края.

– …Не понимаю, какого черта наши снобы из года в год тащатся в Турцию, Египет, еще куда-то? – с иронией размышлял он вслух. – Нет, съездить посмотреть мир – дело нужное. Но если они не видели собственной страны, если турецкие отели знают лучше, чем даже Подмосковье, то кто они тогда, если разобраться? Да, я бывал за границей, и не раз. Ну и что там, в Турции, хорошего? Перемолотый сотнями тысяч ног песок на пляже и море, уже задыхающееся от пота, смытого с сотен тысяч спин? Европейцы умнее. Они едут к нам на Алтай, они видят настоящую, еще не загаженную, не истоптанную природу. Ты там еще не бывал?

– Да был как-то раз со своими орлами в ходе отработки пеших марш-бросков по горным перевалам… А так – когда ещё туда можно попасть? – Лавров сокрушенно развел руками.

– Ну, считай, теперь уж точно сможешь увидеть все самое-самое – гарантирую! – с некоторым даже азартом пообещал Дёмин. – Можешь потом похвастать в кругу знакомых, что экскурсоводом у тебя был не хухры-мухры – гид, а имеющий степень академика! – добавил он, с утрированной помпезностью вскинув вверх палец.

Они оба рассмеялись, и в этот момент Андрей заметил, как за дверью тамбура мелькнула какая-то тень. Было похоже на то, что кто-то вознамерился пройти через их вагон, но почему-то вдруг передумал и сразу же вернулся назад.

– Что-то случилось? – Дёмин вопросительно посмотрел на Лаврова.

– Возможно, показалось… Но надо будет проверить, что там и как… – Тот еще раз внимательно вгляделся в дверь тамбура.

Еще минут десять поговорив о том о сем, Дёмин взглянул на часы и, немного помявшись, просительно предложил:

– Ладно, Андрей, наверное, иди в купе. Я сейчас подойду…

Сразу поняв, что тот имеет в виду, Лавров рукой загородил ему дорогу.

– Пётр Михайлович, и не мечтайте! – твердым тоном уведомил он и решительно направился в сторону санузла, расположенного в конце вагона, где располагалось купе проводников.

– Андре-е-е-й!.. – досадливо выдохнул академик и неохотно поплелся следом за ним.

Осмотрев помещение туалета, Андрей обратил внимание на окно. Защёлки оконной рамы, фиксирующие ее в поднятом положении, почему-то были сломаны, и раму теперь даже снаружи при желании можно было свободно опустить. Это Лаврову показалось очень подозрительным. Он опустил раму и быстро выглянул из окна вверх. Сверху ничего подозрительного видно не было, но у Андрея все равно почему-то вдруг возникло ощущение того, что там, на крыше, кто-то есть. Закрыв окно и выйдя из санузла, он молча указал Дёмину кивком, что тот может войти.

– Андрей… – В голосе академика звучала укоризна. – Ты, я смотрю, прямо-таки готов стоять у меня над душой и в этом помещении! Ну зачем уж так дотошничать?

– Пётр Михайлович! Понадобится – и в этом помещении буду стоять, как вы говорите, над душой, – без каких-либо эмоций уведомил Лавров. – Я вас понимаю. Но моя обязанность – обеспечить вашу стопроцентную безопасность. И я ее обеспечу! Прошу!

Он отступил в сторону и, едва Дёмин скрылся за дверью, торопливо постучал в дверь купе проводников. Судя по всему, никак не ожидавшая его увидеть проводница, удивленно захлопав ресницами, с затаенным радостным удивлением только и смогла спросить:

– Вы?!..

Андрей впервые эту девушку заметил, когда они проходили на посадку. Но в тот момент, будучи переполненным настроениями, крайне далекими от лирических, особого внимания на проводницу не обратил и более-менее разглядел ее считаные минуты назад. Лавров уже и сам почувствовал повышенное внимание к своей персоне с ее стороны. Но что это могло изменить в его настроениях? Испытывая неловкость от того, что вынужден обмануть ожидания девушки, Андрей без приглашения вошел в купе и, избегая лишних предисловий, с ходу спросил:

– Извините, вы мне позволите воспользоваться вашим окном?

– В смысле?.. – брови девушки удивлённо поднялись вверх.

– Об этом потом! Сейчас мне срочно нужно окно! – нетерпеливо замахал он рукой.

– Ну… Воспользуйтесь… – недоуменно ответила та, отступая в сторону.

Одной рукой задвигая за собой дверь, другой Лавров достал из-за пазухи пистолет и, открыв фрамугу, насколько это позволял просвет, посмотрел наискосок вверх. Его опасения оказались верны. Свесившийся с крыши тип в синей, под цвет вагона, маскировочной одежде тянулся рукой к окну санузла. Судя по положению его тела, неизвестный или висел на лонже, или его сверху подстраховывал напарник.

Поскольку в любой миг могло произойти все что угодно, причем вовсе не способное его обрадовать, Андрей решил действовать без каких-либо дипломатических штучек-дрючек и тому подобного никчемного политеса. Без колебаний выставив ствол пистолета в просвет фрамуги, он нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. С воплем схватившись за простреленную руку, неизвестный на мгновение обвис и тут же исчез наверху. Это означало, что предположения насчет напарников, подстраховывавших киллера с крыши вагона – а в том, что это был киллер, не оставалось никаких сомнений, – были совершенно обоснованны.

Ойкнув и закрыв лицо руками в момент выстрела, девушка ошеломленно смотрела на странного гостя, который для чего-то надумал стрелять в окно.

– Вы… Кто? – полушепотом спросила она, глядя на Лаврова.

– Я обеспечиваю безопасность крупного ученого, – пояснил Андрей просто и без затей.

– А почему вы стреляли именно… – начав было говорить, она вдруг осеклась. – А-а-а!.. Все понятно. Он…

– Да, как и всякий живой человек, он не лишен необходимости бывать в том числе и в санузле, – пряча пистолет в кобуру, Лавров иронично улыбнулся. – К сожалению, жизнь устроена так, что напасть могут где угодно и когда угодно. Даже в самый неподходящий момент. Или вы с этим не согласны?

– А там что, кто-то и в самом деле был? – девушка указала куда-то вверх.

Судя по всему, до хозяйки купе только сейчас начала доходить суть происходящего.

– Ну не по воронам же я стрелял? – Поражаясь ее наивности, Андрей не мог не рассмеяться. – Сюда нужно срочно пригласить начальника поезда и патрульную группу полиции! У вас есть связь с начальством?

– Да, у нас недавно установили настоящий коммутатор! – с некоторой горделивостью сообщила девушка и, сняв трубку с прикрепленного к стенке аппарата, поднесла ее к уху. – Ой! Почему-то нет гудка. Что-то, наверное, случилось…

– Начальник в голове поезда? – нахмурился Лавров. – Надо срочно идти туда.

– Давайте я вас провожу? – предложила проводница.

– Ну, идемте… – кивнул Андрей, выходя из купе.

Дёмин, стоявший в коридоре поодаль, вопросительно воззрился в его сторону.

– Петр Михайлович, будьте пока в купе. Никуда не выходите! С вами оставлю ребят. Сам срочно иду к начальнику поезда. Маслюхин! Бегунец! – громко позвал Андрей.

Подбежавшим парням он поручил охранять ученого и приказал использовать оружие при малейшей угрозе покушения.

– Антон – в коридоре, Женька – в купе. Выполнять! – уходя, добавил он.

Глава 3

Лавров шел следом за проводницей, которая на ходу рассказывала о том, что год назад в ее вагоне тоже была стрельба. Меж собой повздорили какие-то «крутые», которые в худших «традициях» девяностых годов затеяли выяснение отношений с применением оружия. То ли кто-то кому-то слишком много проиграл в карты, то ли кто-то кого-то обозвал.

– Их задержали? – вслушиваясь в певучий голос девушки, поинтересовался Лавров.

– Задержали… Они тут же начали хвататься за мобилы, и их почти сразу же отпустили. У них, оказывается, связи где-то там, высоко-высоко. Даже оружие вернули с извинениями, – иронично сказала девушка. – Один из них все в купе ко мне пытался вломиться. Спасибо, какие-то спортсмены ехали, осадили наглеца. После этого не знала, как и быть. С одной стороны, вроде и работа нравится… А с другой – нередко случается такое, что, бывает, просто душу воротит. Да и личная жизнь из-за этих постоянных разъездов рухнула, – она вздохнула.

– Месяц в дороге, пару дней дома? – понимающе заметил Андрей.

– Да… Вас как зовут-то? – неожиданно спросила девушка. – Меня – Лариса…

– Андрей… – представился Лавров. – Спецназ ВДВ… – сам не зная зачем, добавил он.

– Ого! – восхищенно и с удивлением воскликнула девушка. – А я думала, вы из какого-нибудь ЧОПа…

Они шли по проходу плацкартного вагона, сопровождаемые взглядами десятков глаз, когда из одного купе неожиданно вывалил подпитой уроженец юга весьма нехилых габаритов.

– Красавица, не проходи мимо! – загородив дорогу Ларисе, пьяно ухмыльнулся он. – Посиди с нами, выпей вина… Куда спешить?

Кое-кто из его соплеменников робко попытался вернуть не в меру расходившегося «крутяка» обратно, однако тот отмахнулся от них, как от назойливых мух.

– Слышь, ты, клоун! А ну-ка исчезни с дороги! – жестко отчеканил Лавров, в упор глядя на выпивоху. – Что, от рождения глухой?

– Это кого ты сейчас клоуном назвал? – скривился тот, даже не подумав посторониться, игнорируя недовольное бурчание своих земляков, которые уже поняли, что их соплеменник зашел слишком далеко.

– Смотри, деловой, – с угрозой в голосе продолжил он, – а то по двести восемьдесят второй статья пойдешь под суд за разжиганий межнациональный рознь. Понял?

– Считаю до трех! – В глазах Андрея забегали искры. – Если не исчезнешь, то все вы сейчас пойдете пешком в свои родные края. Ну?! Раз! Два!..

Переполошившись, южане скопом вцепились в бузотера и поспешно уволокли его обратно в кубрик.

– Командир! Извини! – к Лаврову с виноватым видом обернулся один из южан. – Просто он немного перевыпиль и крыша поехаль… Мы его сейчас спат уложим, и все будет тихо.

– Уложите, уложите, – сердито сказал Лавров. – Можете даже колыбельную спеть. Только шепотом, чтобы людям не мешать.

– Господи… И когда только у нас порядок будет? – оглянувшись, досадливо проговорила Лариса.

– Сейчас разберемся… – пообещал Андрей, внутренне настраиваясь на жесткий разговор с начальником поезда.

…Тот, сидя в своем купе, пил чай вместе с двумя сотрудниками транспортной полиции. Появление Ларисы с каким-то крепким парнем с военной выправкой компанию несколько насторожило. Без каких-либо церемоний войдя в купе, Лавров хмуро представился и обратился к толстячку в железнодорожной форме:

– Начальник поезда – вы? Будьте добры, сообщите на ближайшую станцию, чтобы к поезду выслали опергруппу. Только что я был вынужден применить оружие для защиты жизни крупного ученого, которого сопровождаю. На крыше восьмого вагона должна быть кровь и какие-то следы, оставленные киллерами.

– А-а-а… Гм-гм… – Едва не поперхнувшись чаем, начальник поезда поставил растерянно стакан. – Хорошо, сейчас вызовем. Сейчас… Кстати, Вакулина! А ты чего тут? Показала дорогу? Молодец! Все, можешь быть свободна, – пробрюзжал он, недовольно взглянув на Ларису.

Та молча вышла из купе.

– Идите и не бойтесь! Я скоро пойду назад и, если что, подстрахую… – оглянувшись, ободряюще сказал Андрей. – Кстати, господа хорошие, а что это у вас в четвертом вагоне бардак творится? – строго взглянул он на полицейских.

– А-а, это у нас там «гастеры»… – досадливо поморщился один из сержантов. – Мать их так! Сказали же им, чертям, чтобы сидели тише воды, ниже травы… Они что, бузили там?

– Не все, но один приставал к Ларисе. В чем дело-то, ребята? Почему порядок не наведем? Что, слаба пружинка?

– Легко говорить… Вы вот сами – наведите попробуйте… – с сарказмом сказал второй сержант. – Сейчас с этим делом проблемы знаете какие? Законов всяких наиздавали – один тупее другого… Ну, к примеру, высадили бы мы их сейчас, этих раздолбаев, на ближайшей станции. А завтра нас самих могли бы поставить на уши.

– С чего бы это вдруг? – Лавров окинул сержантов недоверчивым взглядом.

– Ха! – первый, презрительно улыбаясь, покрутил головой. – Первый раз, что ли? Вот, с напарником неделю назад двоих задержали за дебош. Оба азиаты. По-русски еле бякают-мякают, а права свои – вы не поверите! – знают наизусть. Стали брыкаться, пришлось применить силу. Посадили их в «обезьянник». Наутро приперла толпа с адвокатом, тут же нашлись «свидетели», которые не моргнув глазом заявили, что эти двое тихо-мирно дожидались поезда, ни к кому не приставали, а это мы сами стали вымогать с них деньги, ни за что избили и незаконно задержали. А наши свидетели, кто позвал нас на помощь, бесследно смылись, еще когда мы тех «заластали». Итог? Пришлось извиняться и отпускать.

– Вообще-то я в принципе к «гастерам» отношусь терпимо… – заговорил второй сержант, изобразив неопределенную мину. – Те, что едут сюда работать, пашут и нигде не рисуются. Но есть и уроды, которых, мне так думается, сюда специально подсылают. Ну, чтобы наше население терроризировать, озлоблять, чтобы побольше было мордобоя и резни. И таких, я вижу, становится все больше – вот в чем дело.

– Да, видимо, это так… – кивнул первый. – Где-то там их готовят, натаскивают и отправляют в Россию. Ну а как на Кавказе? Там откуда берутся боевики? Вот то же самое и в Средней Азии. Эти гады и едут-то сюда только ради того, чтобы насильничать, заниматься грабежами, резней, вымогательством… Им тут раздолье – для наших они все на одно лицо.

– Точно! – вздохнул второй. – Насильника ловим, проводим опознание – больше половины не могут его опознать. А если какая и опознает – адвокаты начинают отмазывать непонятно на чьи деньги. Да и сроки-то у нас им какие дают? За малолетку лет пять-шесть, а то и меньше. Видимо, откуда-то сверху спускают такие «ЦУ». За нож в кармане «гастера» – только штраф. Своего могли бы реально посадить. Ну и что это за порядки? А крайние – одни мы…

– Пока у нас нет визового режима, так было и так будет. Если не хуже, – убежденно резюмировал первый. – Ладно, сейчас еще раз сходим, сделаем внушение. Не поймут – выкинем на первом же полустанке.

– А вы в этом поезде китайцев не замечали? – спросил Андрей, выслушав жалобы сержантов.

– В седьмом или шестом были какие-то трое, похожие на китайцев. Ну уж точно – не узбеки, не киргизы, – наморщив лоб, припомнил первый.

Поблагодарив полицейских за информацию, Лавров отправился обратно. Проходя через четвертый вагон, он краем глаза заглянул в купе с гастарбайтерами. Теперь там царила тишина – все лежали на полках, и лишь бутылки, валяющиеся под столом, свидетельствовали о недавней попойке.

Когда Андрей появился в своем вагоне, стоявший в коридоре напротив купе жилистый подвижный Бегунец приглушенно доложил, что за время его дежурства никаких происшествий не случалось.

– Отлично! – одобрил Андрей, посмотрев на часы, – часовая стрелка приближалась к шести вечера. – Пока будь здесь, а я схожу в седьмой и шестой вагоны. Вроде, говорят, там могли быть китайцы…

Пройдя через «гармошку» коридора, соединяющего тамбуры соседних вагонов, где стоял неумолчный грохот колес, он оказался в седьмом, тоже купейном, вагоне. Разыскав проводницу – крупную пожилую даму, он вкратце пояснил причины своего визита и попросил рассказать о пассажирах. Та лишь недоуменно развела руками – людей дальневосточного этнотипа в ее вагоне не было.

Проводник шестого вагона, худощавый дядька с тоненькими усами, охотно подтвердил, что в пятом купе действительно от Москвы ехали трое каких-то парней с желтыми лицами и узкими глазами. Возможно даже, это были и китайцы, хотя проводник в этом уверен не был.

– Идемте, надо бы с ними познакомиться, – безмятежно улыбнувшись, предложил Лавров.

Подойдя к купе, проводник постучал и попробовал открыть дверь. Но она даже не шелохнулась. Судя по всему, ехавшие там заперлись изнутри. Еще раз для проформы побарабанив кулаком, проводник достал из кармана специальный ключ. Наблюдая за ним, Андрей вдруг понял: внутри никого нет. И он оказался прав.

Менее чем через минуту, когда дверь отъехала вбок, стало видно, что в купе и в самом деле пусто. Оконная рама отсутствовала, и через зияющий проем были видны мелькающие в ранних сумерках деревья, растущие вдоль насыпи. Судя по всему, оконную раму демонтировали и выбросили. На столике у окна и на полу – что было заметно даже с порога – ярко алели пятна свежей крови. Остановив проводника, который собирался зайти внутрь, Лавров попросил дверь запереть и не открывать ее до прибытия оперативной группы.

Вернувшись в свой вагон, Андрей увидел Ларису, которая шла к нему навстречу по коридору. Улыбнувшись как старому знакомому, девушка певуче поинтересовалась:

– Ну и как, нашли тех, кого искали?

– К сожалению, нет… – Андрей развел руками. – Куда-то скрылись, не оставив нам прощальной записки, – попытался пошутить он.

– И что же вы теперь? – девушка изучающе посмотрела на Лаврова. – Будете их искать?

– Разумеется! Будем искать долго и упорно – хоть до утра, пока не выясним, есть они здесь или нет.

– Понима-а-ю… – проговорила Лариса и зашагала дальше.

Андрей тоже сделал несколько шагов и, не выдержав, оглянулся. Но именно в этот же самый миг оглянулась и Лариса. Их взгляды встретились. На самую-самую крохотную долю секунды. Однако и за этот невероятно короткий отрезок времени между ними состоялся скоротечный безмолвный диалог. В ее взгляде невозможно было не прочесть: «Эй, очнись! Неужели ты ничего не замечаешь? Или не хочешь замечать? Ведь как было бы здорово, если бы этот вечер, а может быть и более того, мы провели с тобой вместе…» Но наверняка и она в его взгляде прочла нечто определенное. Правда, несколько иное: «Все отлично вижу и прекрасно понимаю… И может быть, я был бы не против посвятить этот вечер тебе. Но служба есть служба. А еще есть та, которая сейчас отсюда очень далеко, но она все равно незримо присутствует здесь. И с этим ничего не поделаешь…»

С безмятежно-невозмутимым видом они зашагали дальше, каждый в свою сторону. И едва ли кто мог бы догадаться, что каждый из них уносил в душе частичку горечи, порожденной неразрешимыми противоречиями велений души и тела двоих людей, испытавших друг к другу мимолётную симпатию, осознанием невозможности найти выход из этого безнадежного тупика.

Минут через десять поезд остановился у какого-то провинциального, но довольно крупного вокзала старинной постройки. В восьмой вагон с перрона тут же поднялась опергруппа из четырех человек. Старший группы, который представился как капитан Скибкин, выслушав Лаврова, послал одного из своих подчиненных на крышу вагона, чтобы тот осмотрел место, где находились киллеры. Прочие занялись осмотром купе в шестом вагоне.

Поскольку следственные действия несколько затянулись, начальник поезда со скрежетом зубовным был вынужден согласиться на дополнительную двадцатиминутную задержку. «Прочес» состава силами как дежурных сержантов, так и приданных им в подкрепление полицейских, которые дежурили на вокзале, в плане поимки киллеров из Триад ничего не дал. Китайцы исчезли. Скорее всего, они ухитрились на ходу десантироваться из вагона через окно.

Прикинув, где именно это могло произойти, капитан Скибкин созвонился со своим начальством и попросил, чтобы вдоль железнодорожной линии была направлена поисковая патрульная группа. Впрочем, дотошная проверка всего контингента пассажиров оказалась не напрасной. В ходе осмотра вагонов был обнаружен и задержан находившийся в розыске опасный рецидивист. «Залетел»-таки и тот самый, излишне бойкий гастарбайтер. Как видно, едкое замечание Лаврова задело сержантов за живое, и поэтому, скрупулезно проверив его сумку с вещами, на глазах всего вагона они нашли пригоршню «чеков» с героином.

Как показал осмотр пятого купе, его пассажиры несколько раз через выставленное окно по веревке взбирались на крышу своего вагона. Затем ползком по крышам пробирались к восьмому. Закрепив на оконном стекле купе, где находились Лавров и академик Дёмин, специального крохотного «жучка», они прослушивали их разговоры.

– …Видимо, как только из вашего с ним разговора выяснялось, что Петр Михайлович намеревается выйти из купе, они тут же начинали ожидать его появления в санузле, – дымя сигаретой, повествовал Скибкин. – Вообще-то, если разобраться, для убийства это место идеальное. А что? Грохот в тамбуре стоит постоянный – кто услышит выстрел? Спохватятся человека не сразу – мало ли, почему он в туалете засиделся? А за это время можно сто раз скрыться. Кстати, на крыше вагона – кровищи… Иван, мой помощник, когда там осматривал, говорит, как будто кабана зарезали. Видимо, киллеру вы перебили пулей плечевую артерию. Не думаю, что он выживет. Хотя… Если вовремя наложили жгут – может, и вытянет.

– Но ему в любом случае нужно будет делать переливание крови, – задумчиво заметил Андрей. – А это сделать реально только в стационаре. Так что на этот момент он уже или сам умер от кровопотери, или добили свои же «кореша».