Психодинамика чуда. Секреты подсознания

Сергей Хольнов

Психодинамика чуда

Секреты подсознания

Вступительная глава

Во-первых, предмет этой книги. Как вы, наверное, и предполагаете, это наши потенциальные возможности, которые, как правило, у подавляющего большинства людей так и остаются в латентном состоянии всю жизнь. Можно сказать, пылятся себе в кладовых подсознания, в то время как любому из нас они бы в жизни не помешали. Этому животрепещущему вопросу были посвящены и другие мои книги, но на сей раз я намерен подойти к нему, можно сказать, с другого конца. Потому что теперь я знаю, во-первых, что именно из описанных мною в прежних книгах психотехник воздействия, а также развивающих приемов и методов вызывает затруднения, а то и вовсе не получается у кого-то из тех, кто за них берется, а во-вторых, мне понятны и некоторые причины затруднений данного рода. Вот я и хочу попытаться эти причины устранить. Иными словами, я намерен, исправляя собственные недочеты, предложить конкретные советы, которые могут существенно облегчить людям овладение некоторыми своими потенциальными возможностями, которые все еще им недоступны.

Особенность же моего подхода к проблеме заключается в том, что, в отличие от некоторых коллег, я предлагаю начинать не с действий, а с психических настроев, которые только и делают возможными любые действия. Однако будем двигаться по порядку.

Наши потенциальные возможности

Я уже сообщал в своих работах – и по-моему, не один раз, – что нормальный человек способен за целую жизнь освоить от двухсот до четырехсот (последняя цифра верна лишь для отдельных индивидуумов) смысловых позиций. Я имею в виду какой-то цельный навык: вождение автомобиля, игра в теннис или на фортепиано, специальность фрезеровщика, гримера или официанта, врача или экстрасенса (не депутата, премьер-министра или президента – эти занятия определенный смысл, наверное, имеют, но смысловые позиции, увы, не образуют).

Конечно, любым из перечисленных навыков люди, посвятившие его освоению достаточное время, овладевают, – в разной степени, конечно, но все-таки овладевают. Скажем, токарь или фрезеровщик тоже может гениально владеть своим ремеслом, то есть быть способным отфрезеровать или выточить что-то такое и так, как никто, кроме него, не сумеет. Вспомните лесковского мастера Левшу, подковавшего блоху – пусть не фрезеровщик он был, но тоже работал с металлом: в общем, будем считать его универсальным мастером по металлу экстра класса.

И это, конечно же, способности сверхнормальные. Точно так же, как, например, у Моцарта, писавшего в шестилетнем возрасте вполне приличные пьесы.

Или «наше все» – Пушкин, из которого стихи сыпались, как из рога изобилия. Для сравнения возьму весьма уважаемого литератора Серебряного века господина Ходасевича. Тот за 2 года упорной работы над книгой стихов сумел выдавить из себя всего 28 стихотворений, причем очень коротких. Среди них были даже просто четверостишия.

Например, такое:

«Пробочка над крепким йодом,

Как ты скоро перепрела!..

Так, вот, и душа незримо

Жжет и разъедает тело».

Кстати, Даниил Андреев, очень уважаемый человек в среде мистицизма, – как, кстати, и его брат, занимавшийся литературоведением, – восхищался глубиной мысли, заложенной в этом четверостишии, и точностью образа.

А на мой взгляд, сие творение Ходасевича отнюдь не рождено, а изобретено, то есть придумано в муках. Что, бесспорно, снижает его ценность в свете того, о чем мы с вами беседуем. Зато у Пушкина стихи молниеносно рождались и бродили, как хмельной напиток, в его курчавой голове… И это, бесспорно, – тоже сверхнормальные способности. А ведь в лицее он был, по-нашему, двоечником: закончил курс предпоследним.

Примеры совсем уж «волшебных» способностей я приведу немного позже.

В общем, нам придется констатировать тот факт – для кого-то печальный, а для кого-то и наоборот, – что нормальным для каждого из нас является какой-то собственный набор возможностей. Кто-то другой может больше, ну а кто-то – меньше.

Вспоминаю первую половину 90-х годов прошлого века, когда жив был Вячеслав Цой, чьим именем названа у нас Академия боевых искусств, – его убили в августе 96-го, и до сих пор, как у нас водится, не выяснено, кто это сделал. Скорей всего, какие-то криминальные разборки. Могу только предположить, из-за чего.

Так вот, у Вячеслава был отличный тренировочный зал неподалеку от Невского проспекта. И пускал он туда не только профессионалов и тех детишек, из которых растил бойцов (не лично, конечно, – у него работала группа сильных тренеров), но и просто своих знакомых, интересовавшихся боевыми искусствами Востока. Более того: очень часто Цой приглашал из-за границы самых именитых мастеров, чтобы провести цикл занятий по тому или иному виду искусств. Причем не только по хапки-до – это его «родной» стиль, – но и по внутренним стилям боевых искусств: тайцзи, багуа, синь-и.

Должен заметить, что меня-то интересовали как раз внутренние школы – работа с энергиями, в том числе и психическими, цигун, нейгун и т. п.

Ну, и вместе со мной в течение полутора лет приходил в зал Цоя на тренировки один молодой университетский китаист – кандидат наук, между прочим. Он пытался освоить стиль лян-си-фа багуа. И даже не стиль целиком, а просто тао-лу – всего лишь круговую форму стиля, которая обычно исполняется на показательных соревнованиях.

Вообще-то, багуа можно смело назвать вершиной внутренних школ – тем более лян-си-фа: стиль восьми триграмм, считающийся самой изощренной разновидностью багуа. (Обычно учителя багуа, начиная с легендарного Дун Хайчуаня, берут в обучение только тех учеников, которые уже овладели в достаточной степени каким-то другим стилем – например, тайцзи или синь-и.)

Но первая ладонь круговой формы лян-си-фа – это лишь вступление к тао-лу; по-моему, она проста как дважды два. Конечно, если копнуть поглубже, то и в ней сыщется множество тонкостей, но тому парню, честно говоря, было не до них. Ему лишь хотелось научиться выполнять, скажем так, что-то, похожее на тао-лу багуа стиля лян-си-фа.

И вот в течение полутора лет я наблюдал, как он 2–3 раза в неделю, часа тоже по три, пытался освоить эту первую, можно сказать, вступительную ладонь. И, к превеликому сожалению, абсолютно безрезультатно. Всякий раз он бодро являлся на занятие и к его концу, вроде бы, что-то приблизительно запоминал, – очень коряво, конечно, но что-то похожее на эту коротенькую ладонь он все-таки воспроизводил. Однако уже на следующем занятии выяснялось, что он снова не помнит ничегошеньки. И парень заново принимался осваивать все тот же нехитрый набор начальных движений. С обреченной настойчивостью Сизифа!

Я все ждал: когда же ему надоест попусту убивать время? Но то был очень упорный человек – недаром сумел одолеть китайский! Он долго не хотел сдаваться…

Ладно, что уж далеко ходить! Некогда я – наверное, целый год – пытался обучить вечерами собственную жену хотя бы первому дуаню классической формы тайцзи стиля ян в академической интерпретации. Просто для здоровья – вместо зарядки.

Каюсь: освоить его жена под моим руководством, увы, так и не сумела. Причем усилий с моей стороны, положенных на ее обучение, наверняка хватило бы на то, чтобы написать еще одну книгу, по меньшей мере.

Разумеется, в принципе, я мог бы все-таки добиться своего, изменив ее, жены, состояние сознания, но она панически таких вещей боится. Она и меня боялась, когда я занимался какими-то психологическими опытами; просто умоляла никогда в ее присутствии ничего подобного не начинать. А уж наводить на нее транс – боже упаси!..

Так в чем же дело? Почему ни китаист, ни моя жена никак не могли освоить нехитрый набор движений? Если мы возьмем за основу какую-то биоэнергетическую модель, то есть зададим этот вопрос, предположим, китайскому традиционному целителю или даже нашему «полевику» – именно так называют себя сегодня экстрасенсы, работающие с энергиями, – то и тот и другой уверенно укажут на макушку. Именно здесь, на вершине головы, располагается главный центр канала трех частей тела, или трех обогревателей, как говорят китайцы. А у индусов этот центр называется сахасрара-чакрой.

Кстати, выдающийся китайский мастер боевых искусств Чэн Жуцын – я учился у него полгода – говорил, шлепая себя по макушке, что у хорошего бойца «здесь все должно быть раскрыто, как зонтик». А потом еще широко разводил руки. Оно и понятно: нашей кинестетической памятью, или, как еще говорят, «памятью» тела, как раз и заведует «макушечный» центр.

Ну, а у бедняги-китаиста, работающего в основном другим центром, лобным (аджня-чакра у индусов, или центр канала толстого кишечника у китайцев), макушка, грубо говоря, не тянет. Дело в том, что лобный и «макушечный» центры могут друг друга гасить. Когда человек чересчур нагружает один из них, а при этом еще недостаточно использует второй – тот и вовсе «гаснет», или перегружается, как говорят «полевики». (Кстати, это – одна из причин, по которой не стоит злоупотреблять каким-то одним центром в ущерб остальным, даже если дело касается нашего хваленого интеллекта.)

Впрочем, сейчас мы воспользуемся другой моделью – психологической. (Разговор о психологических моделях вообще нас ожидает в самое ближайшее время.)

Итак, мы можем с полной уверенностью утверждать, что нормальному состоянию каждого человека соответствует лишь определенный набор возможностей. Остальные возможности закрыты для него набором ограничений, естественных для этого нормального состояния. Можно даже сказать так: наше нормальное состояние сознания – это и есть полный перечень наших возможностей (разумеется, в этом состоянии). Стараться прямо из него овладеть еще чем-то – все равно что пытаться таранить лбом Великую китайскую стену.

В каком-то другом состоянии сознания, измененном относительно нашего нормального состояния, мы автоматически обретаем и какие-то новые возможности (а какие-то из прежних теряем). Таким образом, переходя в различные измененные состояния сознания, или психические позиции, как мы говорили раньше, мы способны научиться очень многим удивительным вещам, в том числе и таким, которые в нормальном состоянии сознания представляются нам чудесами.

Универсальный ключ – состояние сознания

Теперь отвлечемся на наши возможные состояния сознания. Вероятно, кто-то из вас читал мою со Шлахтером «Психодинамику колдовства, или Введение в паралогию». Тот, кому эта книга знакома, наверное, помнит, что в ней, где-то в первых главах, предложен некий график, у которого горизонтальная ось – воля, а вертикальная – психическая активность. Можно описать окружность с центром – в точке пересечения этих осей. Для каждого из нас следует, вероятно, подобрать какой-то свой радиус этой окружности. Все, что окажется внутри нее – это доступные нам состояния сознания с той или с иной степенью активности и с определенной силой воли. Впрочем, на самом-то деле – если, конечно, соблюсти точность, у нас получится не окружность, а какой-то эллипс, причем смещенный по одной из осей. Это связано с тем, что у одного психика легко разгоняется, но тяжело тормозится, а у другого – наоборот. Да и границы волевого потенциала у разных людей варьируются.

Но в этот график следовало бы добавить еще несколько осей, прежде всего, ось психической силы, а затем две эмоциональные оси, соответствующие модальности и силе эмоций… В общем, у нас тогда получится пятимерный график, и в фигуру на этом графике влезет на много-много порядков больше точек. Только представьте себе, сколько всевозможных точек может на нем существовать для каждого из нас! А ведь все это – наши потенциальные состояния сознания, наши психические позиции. И, повторюсь, у каждой из них – собственные возможности и ограничения. Разумеется, далеко не все они для нас полезны. Тем не менее, среди них немало и таких, которые соответствуют чрезвычайно продуктивным настроям – с точки зрения иррациональной психологии.

Между прочим, имеется и еще одна ось более частного характера, которая соединяет два наших важнейших нормальных состояния сознания. О ней я вскоре расскажу подробнее.

Я так настойчиво об этом говорю – буквально разжевываю тему, потому что крайне важно, чтобы вы с самого начала поняли, как соотносятся психические настрои с нашими возможностями. В дальнейшем это нам понадобится и не раз.

Тем не менее, изменить свое состояние желательным для нас образом мы, как правило, не можем: во-первых, не умеем, главное – мы просто не приучены этим заниматься. Нам никто не подсказал, что именно это стоит попробовать.

Предположим, некто прочитал книгу по экстрасенсорике и узнал – чисто теоретически – о силовом поле между ладонями, обращенными друг к другу. Человек разводит руки указанным образом и пытается кинестетически поле ощутить. И большинство людей действительно что-то почувствуют, потому что для этого не нужно серьезно изменять свое сознание. Но для того чтобы уверенно ощущать биополя окружающих, да еще практически использовать эту способность, требуется изменять свое нормальное состояние уже достаточно сильно.

В своих книгах я называл такие измененные состояния сознания психическими позициями, или настроями. Например, позиция охотника, или сталкинга, – это состояние, в котором внутренний диалог, который мы постоянно ведем сами с собой, уже значительно ослаблен, эмоции успокоены, а внимание целиком сосредоточено либо на внешних, либо на внутренних процессах. Англоязычные «энэлписты» называют аналогичный психический настрой, при котором внимание сконцентрировано на реакциях пациента, состоянием «ап-тайм».

Итак, обычно человек, который пробует самостоятельно научиться чувствовать свое или чужое биополе, прежде всего, концентрирует внимание на кинестетическом ощущении в ладонях (или в ладони). То, что он начинает именно с собственного биополя, прежде чем перейти к чужому, – абсолютно правильно. Неверно другое: то, что он старается нечто почувствовать ладонями прямо в своем обычном состоянии сознания. При таком сосредоточении его психическое состояние, конечно, изменяется само собой, но лишь в очень незначительной степени. А потому он и не получает надежного результата.

Иное дело – правильно обученный экстрасенс, который уже не раз и не два погружался в нужное состояние: сама попытка почувствовать чье-то биополе служит для него «якорем», погружающим его в нужное состояние.

Поясню: «якорями» психотерапевты, гипнологи, «энэлписты» и некоторые другие профессиональные коммуникаторы называют некие особые впечатления – зрительные, слуховые или кинестетические, – которые автоматически изменяют психический настрой пациента в соответствии с принципом условных рефлексов. Грубо говоря, сначала человека вводят в определенное психическое состояние и затем на него, на это состояние, устанавливают «якорь»: например, простым нажатием пальца на определенную точку тела (кинестетический «якорь»), особым жестом (визуальный «якорь») или как-то иначе. В дальнейшем при повторном нажатии на эту точку (при повторении жеста) пациент автоматически переходит именно в тот психический настрой, на который первоначально установлен «якорь».

Ну, или кто-то другой, стремящийся овладеть техниками гипноза, – предположим, эриксонианского гипноза, но при этом сосредоточенный именно на самих техниках и только. По аналогичной причине и этот человек внятного результата обычно не достигает.

Продолжим наши вполне вероятные предположения.

Затем тот и другой идут на какие-то обучающие семинары; естественно, каждый – по своей теме. А на семинаре присутствуют, скажем, человек сто, а иногда и больше, если ведет его человек в своей области известный. По этой причине специалист, проводящий занятия, никак не может поработать индивидуально с каждым из присутствующих. А наведение транса на большую группу людей в целях индивидуального обучения – не очень-то благодарное занятие: нужная степень погружения достигается у пятнадцати – максимум, двадцати процентов собравшихся. Правда, и остальные, по меньшей мере, хорошо расслабляются. Вдобавок приводится в действие механизм взаимного индуцирования, о котором я неоднократно говорил в своих книгах. Но всего этого оказывается, как правило, недостаточно, чтобы каждый научился чему-то существенному.

Но, предположим, человек попадает в какую-то небольшую группу (8-10 человек; идеальная группа для обучения гипнозу), занятия в которой, к тому же, строятся грамотно. Допустим, это группа по эриксонианскому гипнозу. Тут уже руководитель может немного поработать с каждым из учеников индивидуально. А помимо этого, он то и дело разбивает своих подопечных либо на пары, либо на тройки (это зависит от выполняемого упражнения), и слушатели отрабатывают подстройку и ведение, то есть наведение транса или погружение в транс, а затем – и его углубление, и, даже возможно, утилизацию.

(Следует заметить, что «энэлписты» рассматривают любые наши измененные состояния сознания, любые психические позиции как разновидности транса, и в таком подходе, нужно признать, имеется рациональное зерно; во всяком случае, в практическом отношении.)

В итоге что-то получается (в плане обучения), но, конечно, и в этом случае результат далек от идеала. Как правило, слушатели семинара осваивают лишь какую-то часть того материала, который был им изложен. Потому что семинар длится обычно лишь 2–3 дня – максимум, неделю. Ведущий же вкладывает в него целую программу, которую, по-хорошему, следовало бы растянуть на год-полтора, а то и на два.

Между тем, наше подсознание весьма и весьма инертно, когда дело касается приобретения какого-то навыка тем более такого, который связан с переструктуризацией психики. Эту информацию из внешнего мира подсознание мгновенно ловит и откладывает в свои анналы. А вот обработка этой информации с последующим ее применением протекает совсем по-другому, поскольку этот процесс связан с внутренней перестройкой.

Во время гипотетических семинаров, о которых мы говорим, их участник за день получает, как правило, по 15–20 интервенций, связанных с обучением по программе, а на следующий день – еще столько же… Его подсознание просто не справляется с предложенной нагрузкой. А следовало бы проводить лишь одну интервенцию в одно занятие, – максимум две или три, но, конечно, при том условии, что они взаимосвязаны и друг друга дополняют. А затем следовало бы дать подсознанию хотя бы 2–3 дня на обработку полученного материала, его усвоение и собственную реконструкцию. Однако же, если действовать правильно, то семинар растянется на год или полтора.

Так поступают только в каких-то специализированных школах или постоянных группах для занятий. И там действительно чему-то можно научиться – при условии, конечно, что школа обучает чему-то реальному.

Года три назад я полностью прекратил индивидуальные занятия с людьми, – когда почувствовал, что они вредят моему здоровью. Но не так давно их возобновил, правда, с очень малым числом партнеров – буквально с двумя людьми. Один из них – преуспевающий бизнесмен. На данном этапе его задача – по-новому структурировать свою психику, научиться кое-чему полезному для коммуникаций с различными людьми и скорректировать некоторые свои стандартные реакции.

На первом же занятии после официального наведения транса средней глубины я провел интервенцию в метафорической форме – то есть партнер не понял, что именно я предложил его подсознанию. Но вам я это могу, конечно, сообщить: моя процессуальная инструкция была нацелена на образы достижения – на пересмотр существующих и создание новых.

На следующем нашем занятии, состоявшемся дня через два, я уже не использовал официальное наведение, а хорошенько подстроившись к партнеру, провел, методом рассеянных сообщений, следующую интервенцию – на сей раз на пересмотр своих отношений с окружающими.

Затем, уже на третьем нашем занятии, мой партнер сам завел речь о том, что пересмотрел свои жизненные цели, выделил какие-то основные и отбросил все ненужное и второстепенное. (Естественно, я порадовался за него.)

А потом, спустя небольшое время, у нас состоялась просто короткая встреча (не занятие), во время которой он сообщил мне весьма доверительно, что мои интервенции действуют на него как-то странно. Он вдруг стал испытывать беспричинную, вроде бы, неприязнь к одному из своих директоров. Прежде он, напротив, был расположен к этому человеку и вполне ему доверял. А тут – казалось бы, ничего особенного между ними не произошло – он почувствовал сильное отторжение от этого директора и недоверие к нему.

В последнем случае все яснее ясного. У моего партнера подсознание провело работу в заданном направлении. В принципе, оно уже собрало достаточно компромата на этого директора, но до сих пор не использовало по назначению эти данные. А тут, после соответствующих инструкций, оно провело анализ и выдало свой вердикт в форме эмоций.

Ну, а в первом случае все понятно и без комментариев. Что же я хотел проиллюстрировать этой историей? Подсознание работает с задержкой, как радист на приеме. Между прочим, у нас еще имеются радисты – в прежнем понимании слова, и между ними даже проводятся соревнования в скорости приема и передачи данных.

Так вот, радист принимает группы символов – по пять знаков в каждой группе – и делает это с задержкой: принимая на слух очередную группу, он в это время фиксирует на бумаге даже не предыдущую группу, а ту, что была групп на 5-10 ранее. Чем быстрее работает радист, тем больше это отставание.

Аналогичный прием использует и наше подсознание в том случае, когда не просто «складирует» информацию, но как-то ее обрабатывает – тем паче, само перестраивается. В общем, чем объемнее и сложнее работа, которую ему надлежит выполнить, тем длиннее срок должен быть на нее отпущен.

Между тем, на любом обучающем семинаре, рассчитанном на ограниченное время, ведущему приходится перегружать подсознание слушателей, чтобы изложить весь материал. Естественно, из этого материала обычно усваивается лишь какая-то часть: как правило – если мы говорим о семинарах по НЛП – что-то из подстройки плюс нехитрый набор шаблонов для наведения транса.

Разумеется, у вас уже возник резонный вопрос: а как же быть даже не с семинаром, а просто с книгой – с той самой, которую вы раскрыли сейчас?

Отвечу: в нашем случае я поставил перед собой задачу несколько по-иному. Я не собираюсь здесь и сейчас научить вас всему тому, о чем буду говорить. Но я надеюсь, сообщив вам необходимый набор информации, научить вас осваивать ее затем самостоятельно, исходя из некоторых измененных состояний сознания, из некоторых психических позиций. А вы, при желании, сможете погружаться в них сами, чтобы нормально, то есть постепенно, учиться, учиться и учиться – как предлагал нам вождь мирового пролетариата.

Между прочим, классическая йога, в определенных своих разделах – мудра, пранаяма, пратьяхара, дхарана, – тоже дает нам методики достижения трансовых состояний. Вот только в ней совершенно не отработаны методы утилизации транса; возможно, потому, что дело это – индивидуальное. Йога и вообще склонна постоянно отсылать нас к учителю, не сообщая при этом, где его отыскать.

Обычные состояния человека

До сих пор мы говорили об измененных состояниях сознания человека разумного в свете тех преимуществ, которые можно из них извлечь. Однако не стоит упускать из виду и наше нормальное состояние: вернее, наши состояния, поскольку их несколько (а если учитывать и нюансы, то очень-очень много). Можно, конечно, предположить, что о них-то, об этих состояниях, в которых мы, главным образом, и проводим жизнь, нам известно решительно все. Но это, увы, не так, далеко не так. Тут уместна аналогия: множество людей сегодня постоянно пользуются мобильной связью, компьютером, Интернетом, но данный факт вовсе не значит, что все эти люди четко представляют себе устройство того, другого и третьего. В общем, нам будет полезно немного уточнить: а что же такое эти наши самые обычные состояния, в которых мы в основном и живем, не особенно о них задумываясь? Выше мы уже коснулись данного вопроса, главным образом, в ракурсе психологии и психопатологии. А сейчас мы попробуем рассмотреть его в ином свете.

Вообще-то, их достаточно много, как я уже сказал, – нормальных состояний сознания человека разумного. Однако мы можем выделить два основных состояния, характерных для тех временных отрезков, в которые всякий нормальный человек бодрствует и занимается самыми обычными вещами: работает, развлекается, отдыхает в кругу друзей, гуляет с семьей и т. п. Воспользуюсь терминами западного шаманизма и назову их состояниями интеллекта и заботы-тревоги. Сразу же поясню: и того и другого состояния, так сказать, в чистом виде нормальный человек достигает очень редко, пребывая обычно в некоем смешанном состоянии, несущем черты обоих в той или иной пропорции.

Можно представить себе это графически. Тогда состояния заботы-тревоги и интеллекта будут у нас полюсами. А человек в каждый период нормального бодрствования пребывает в какой-то точке отрезка, их соединяющего. Иногда он приближается к состоянию заботы-тревоги, а в другое время – к состоянию интеллекта. Причем у людей различаются диапазоны, в которых обычно происходят указанные колебания. Чья-то психика, в целом, тяготеет к состоянию интеллекта, а чья-то – к противоположному полюсу.

Кстати, в модели толтеков, объясняющей все наши переходы из одного состояния в другое смещением так называемой точки сборки восприятия, эти два ее положения – интеллект и забота-тревога – помещаются рядышком. Но для нас, естественно, расстояние меж ними может представляться громадным.

Что же характерно для этих состояний? В чистом виде состояние интеллекта пригодно для сознательного выстраивания логических цепочек, для решения каких-то стандартных задач, для оценки ситуаций и т. п. Я не случайно употребил слово «стандартных»: наша интуиция в состоянии интеллекта обычно молчит, и потому настоящее творческое мышление требует уже слегка измененных состояний. Дополнительно состояние интеллекта характеризуется определенными диапазонами эмоциональной и психической активности. В принципе, я думаю, это состояние знакомо каждому. Будучи в нем, человек, как говорится, чувствует ясную голову и готовность шевелить мозгами.

А вот в состоянии заботы-тревоги преобладают эмоции, зачастую негативные, которые не позволяют уму функционировать нормально. В принципе, интеллект работает, но никакой пользы это не приносят. Потому что мысли крутятся вхолостую – именно крутятся, как тяжелый жернов, циклически возвращаясь к одному и тому же. Про людей, угодивших в это состояние, часто говорят, что они зациклились на чем-то. Весьма точное определение! Придумать что-либо полезное или решить какую-то задачу, даже типовую, в этом состоянии невозможно. Мысль как бы тащится по замкнутой колее, и ничего с ней не поделать, пока ее хозяин остается в состоянии заботы-тревоги. Это сочетание зашоренного интеллекта с налипшими на него эмоциями – иногда они могут быть даже приятными (положим, вы предвкушаете какое-то радостное событие, зациклились на нем и способны только его предвкушать) – способно изводить нас, как зубная боль. Разумеется, вам это состояние знакомо; кому-то – даже чересчур хорошо.

В общем, мы имеем для бодрствования целый спектр нормальных состояний сознания, располагающихся на нашей воображаемой оси между состояниями заботы-тревоги и интеллекта. В принципе, указанную ось следовало бы добавить к предложенному выше графику с осями психической активности и воли. И у нас получился бы тогда трехмерный график, который можно еще усложнить, как было сказано, эмоциональными осями. Естественно, мы не станем этим заниматься. Я только хочу, чтобы вы отчетливо представляли, какое множество нормальных для нас состояний сознания может, в принципе, существовать.

Кстати, у Александра Сергеевича Пушкина, которого я выше взял для примера, нормальное состояние сознания могло быть, в принципе, каким угодно. Могу даже предположить, исходя из биографических описаний последнего периода его жизни, что смещено оно было по оси в сторону состояния заботы-тревоги. Ну, а во время работы над стихами – так мне кажется – он переходил в одно очень продуктивное измененное состояние, или нормально-измененное.

Вот именно: имеются еще и состояния нормально-измененные, которых тоже немало. Почему все-таки «нормально»? Да потому, что в них попадают – чаще или реже – и самые обычные, самые нормальные люди в своей нормальной жизни. Ну, к примеру, перед тем, как уснуть, у нас возникает некое промежуточное состояние меж сном и бодрствованием, которым очень интересуются восточные мистические традиции, поскольку его можно использовать как трамплин для перехода к осознанным сновидениям. (На санскрите оно называется «тандри».)

Или состояние сексуального возбуждения. Когда мы в нем, мир нам представляется совсем иным, нежели в обычном состоянии. Мы и ведем себя в нем по-другому.

Наверное, каждый из нас хотя бы раз в жизни попадал в еще одно измененное состояние сознания – то самое, в котором дон Хуан преподавал своим ученикам «левосторонние» учения и которое у Кастанеды названо состоянием повышенного осознания. Его характеризуют эмоциональность, а также очень высокая скорость восприятия и реакций плюс, как говорят теперь, высокая креативность мышления. Причем это уже – весьма глубокое, по нашим представлениям, измененное состояние, в котором начинает работать интуиция. Хотя в системе толтеков оно – всего лишь стартовая позиция для последующих погружений. Оказавшийся в нем человек потом, вернувшись в свое обычное состояние, как правило не помнит, что с ним происходило. (Вот и Кастанеда, по собственному признанию, потратил много лет, чтобы восстановить в памяти все перипетии случавшегося с ним после того, как дон Хуан наносил «удар нагваля»: то есть искусственно погружал своего ученика в состояние повышенного осознания.)

Как я уже сказал, иногда самые обычные люди, не помышляющие ни о каких психических переходах, спонтанно попадают в состояние повышенного осознания. Как правило, этому способствует эмоциональный всплеск и высокий уровень психической активности. В молодости я неоднократно улетал в это состояние – во время экзаменов и первых публичных выступлений, перед которыми сильно волновался. Потом я не помнил, что делал и как, но оказывалось, что все выходило у меня еще и лучше, чем в обычном состоянии.