Оживление бубна
ModernLib.Net / Поэзия / Сергей Стратановский / Оживление бубна - Чтение
(Ознакомительный отрывок)
(Весь текст)
Сергей Стратановский
Оживление бубна
У потока Туонелы
У глубоких вод Маналы
КалевалаЭта книга задумана как собрание откликов на мифы и фольклор народов России: финно-угорских, тюркских, монгольских, палеоазиатских. Принцип ее композиции – географический: с запада на восток, от карел до нивхов. Не все народы попали в поле моего внимания, поэтому книга эта всегда может быть дополнена. Иногда я точно следовал мифическим и фольклорным сюжетам, иногда же сочинял их сам, используя лишь мотивы. В некоторых случаях я обращался не к собственно фольклорному материалу, а к его литературным обработкам (например у К.Ф. Жакова и Ю.С. Рытхэу). Русский фольклор опущен мною сознательно, но это не значит, что в книге нет темы России. Она звучит в ней почти постоянно, а в рассказе «Гора Сарытау» является основной. Вообще, одна из задач этой книги – дать свое видение «континент-океана», называемого Россией.
I
Вяйнямёйнен и русский князь
На ладье лебединой, По реке долгой, длинной, на север, лесами обильный, Русский князь – витязь сильный — К Вяйнямёйнену старому приплыл со своей дружиной. И сказал русский князь: «Помоги нам, кудесник старый, Бьют нас татары, жгут наши села и нивы, Города разоряют, лучших людей в плен уводят… И мы просим тебя, заклинатель старый, Послужи нам силой своей волшебной. Знаю, можешь ты словом мощным Мор наслать на народ искони враждебный». И ответил ему Вяйнямёйнен старый: «Слово лечит, а не губит, слово строит, а не рушит. Словом я ковал железо, словом я ладью построил, Но убить не смеет слово никого на целом свете. Я пойду к тебе на службу, русский князь, Только воином обычным в твое войско, Ибо сила моя тяжела мне стала, И хочу сойти я к смерти, к Туонелы водам черным». «Жаль», – ответил ему русский князь. Бегство богов
Фантазия на зырянскую тему.
По образцу рассказа-фантазии
К.Ф. Жакова «Бегство северных богов»
В Биармию далекую, в край еловый, К Ёну – богу великому, в дом его сине-зеленый, Боги запада хищного пришли, от крещенья бежав, На поклон к Тучегону, к зырянским богам с просьбой слезной О счастливом убежище. Просит Один – бог воинов, и жена его верная – Фригг, Просит Тор – бог-мужик, с громыхающим молотом божище. И сказал Ён великий: «Будет вам мед в моем доме, Будет пища обильная и очаг непрерывно горящий, Но недолог наш век и конец его близок уже. Вижу в толще грядущего человека с крестом к нам идущего, Черноризца великого… Повернет он народ к богу новому, И народ нас низложит. Мы уйдем от напасти, мы в ладье поплывем с вами вместе В море мрака холодного, В море последнее – вместе». Человекодеревья
Марийский миф Корнелапые чудища, с говорящей листвой, и с живой, тайнозрящей корой, С сердцем бьющимся — вот человекодеревья. Не осталось их ныне: переродились иные, Стали просто деревьями, а другие – из леса в кочевья Ночью, тайно ушли от неверных людей, что крестились В чужеземную веру. Но осталась в лесу не ушедшая с ними рябина, Потому что любила молодца из деревни, охотника. Ну, а он испугался. В церковь пошел он, к попу, рассказал про бесовское дерево. Разъярился наш поп и велел изрубить топором Эту нечисть лесную. Криком кричала она, и до сих пор этот крик Ночью слышен бывает. Говорит дева луны
Марийский миф Я – дева лунная, я – бессмертная тень, а когда-то Сиротою дрожащей я у мачехи хищной жила, И терпела побои, и ругань ее терпела, Небу молилась, ждала жениха-избавителя, на коне огневом – сына царского. Только он не пришел — за морями он странствовал теплыми. Что ему мы – деревенские! Ночью осенней, холодной за водой погнала меня мачеха, Говорила: «Расплещешь — так побью, что не выживешь, дрянь». Побрела я к колодцу, воды набрала и заплакала, И сестрицу-луну умолила забрать меня с ведрами И в своем чреве спрятать. И вот теперь на луне я – с ведром, полным звезд, и на нити небесные вешаю Эти звезды ночные, но могут сорваться иные, Вниз упасть, если туча заденет. И умрет на земле в этот миг человек неповинный. Я заплачу о нем. Будет горько и тягостно мне, Словно я это сделала. «Дряхлый мордвин, дед без отчества...»
Дряхлый мордвин, дед без отчества, говорящий о Боге, о том Как, томясь в одиночестве, Бог сотворил из слюны своей Сатану, князя тьмы, своего соработника в Творчестве. А Христос уж потом на земле появился с крестом, Нищий, скорбный, но это уже не исконная, Не эрзянская вера. Литова
По мотивам мордовских песен В пост великий не ходит Литова В церковь Божью о грехах своих молиться. В гневе на нее отец Георгий, Поп наш строгий, батюшка суровый. В праздник светлый не ходит Литова К хороводу девушек мокшанских. Праздник темный на душе у Литовы, В верхней горнице, у красного оконца На заходе солнца сидит Литова, Расплетает косу и поет негромко О небесном женихе, громовом боге. И услышал ее бог – хозяин грома, Сам Пурьгине-паз, пасущий тучи. Белой молнией глаза его сверкнули, И примчался он на тройке, запряженной Злым огнем, горящими конями. Взял он девушку прекрасную на небо, И женой его стала Литова. Горько плакали о ней отец и мать, Сокрушались о ней девушки и парни. Ну, а поп наш, отец Георгий, Ее проклял в церкви. Лесная книга
Удмуртский миф Ну, а потом в наши села Из Москвы пришли люди с ружьями. Люди жадные, злые К нам пришли и сказали: «Несите Шкурки беличьи, заячьи, Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
|
|