Два миллиона (сборник)

К гостинице подъехали машины милиции и «Скорой помощи». Бандиты скрылись через кухню.

Глава 5

Проснувшись с утра от стука в дверь, Энтони с удивлением обнаружил, что кровать Джона пуста. Еще большее удивление он испытал, когда открыл дверь.

На пороге стоял основательно помятый владелец компании «Траст» в грязном костюме и с лиловым синяком под глазом. От него исходил острый запах мусорного ведра. Рядом с ним находились два сотрудника столичной милиции. Один из них, неторопливо осмотрев Тони с ног до головы, спросил:

– Вы можете подтвердить, что данный гражданин является Джоном Джериксоном?

Тони, которого твердый голос милиционера настроил на нужную волну, вполне уверенно ответил:

– Да, конечно.

– Покажите паспорта.

Энтони исполнил просьбу служителя порядка.

Милиционеры проверили документы, сообщили, что все в порядке, но уходить не торопились. После паузы, один из них с наигранной грустью в голосе сообщил:

– Он у нас в отделении настольную лампу разбил…

Тони сообразил быстро. Пара мятых купюр опустилась в карман фирменного кителя и милиционеры ушли.

Джон, как был, рухнул на кровать.

– Что случилось, босс? Где ты был?

– Если бы я знал! – облизывая пересохшие губы, промычал тот.

– Но хотя бы что-то ты должен помнить!

– Поехал с девицами в какой-то ресторан. Там пили. Потом с рыжей, ее, по-моему, звали Маша, поехали к ней домой. По дороге пробили колесо. Шофер стал его менять. Я вышел из машины. Очнулся утром в милиции. Тони, голова раскалывается. Принеси чего-нибудь попить.

– Хорошо. Ты пока прими душ и переоденься.

Через полчаса Джон, смывший с себя злоключения прошедшего дня, выглядел относительно бодро. Однако, грусть из глаз не ушла.

В дверь вновь постучали. Не дожидаясь разрешения, в номер вошел Митя, племянник швейцара Михалыча. Не здороваясь, он тут же, без вступления, сообщил:

– Нашел я вашего Соскачева!

– Риали?! – вместе воскликнули американцы.

– Ну, не совсем, конечно, нашел, – замялся капитан, – но адрес есть.

– Давайте его скорее! – возбужденно проговорил Энтони. Дело с возвратом долгов стало его уже напрягать и хотелось быстрее его завершить.

Митя, как невеста, загадочно повел бровями и глупо улыбнулся.

– Ах, да!

Тони подошел к Джону, они горячим шепотом посовещались, и бумажка зеленого цвета опустилась в карман милиционера.

Митя достал ее, посмотрел на номинал и, удовлетворенный увиденным, передал листок с адресом. Поскольку других дел у него здесь не было, не прощаясь, он покинул помещение.

Американцы, наскоро собравшись, вышли из отеля и подошли к стоянке такси.

– Проспект Генерала Пуговкина? Далековато… – шофер в буденовских усах не мигающим взглядом сверлил потенциальных пассажиров. Поскольку те были не соотечественниками, у него появилась реальная возможность за одну ездку покрыть дневную норму.

– Мы заплатим! – уверял Тони.

Джон присоединился к словам коллеги кивком головы.

– Деньги есть, чего бы не заплатить, – уклончиво ответил водила, не переставая буравить глазами американцев.

– Сколько вы хотите?! – выпалил, потеряв терпение, Тони.

– Бензин подорожал… ГАИшники звереют… Дороги разбиты… – рассуждал вслух водитель.

– Двадцать долларов.

– Пробки на кольце…

– Пятьдесят.

– Резина на колесах старая…

– Сто! И это последняя цена!

– Садитесь господа! Мигом доедем! – лицо шофера посветлело.

В машине Джон упал духом и стал капризничать.

– Тони, куда мы попали?! Я думал, что здесь хоть какое-то подобие цивилизации. А тут огромная банда, которая только и делает, что сосет из нас деньги. У нас, что на лбах написано, что нас можно обманывать?!

– Не расстраивайся, Джон! Решим с Соскачевым и сразу же домой. Больше сюда не ногой!

Нужный дом пришлось искать долго. Номера оторвали сборщики металлолома, а прохожие на вопросы не отвечали, предпочитая удаляться быстрым шагом.

Только через полчаса удалось найти нужное здание.

Усач-шофер попытался выторговать надбавку, но Джон так яростно на него посмотрел, что водила укатил, довольствуясь оговоренной суммой.

Войдя в подъезд, американцы ощутили сладковатый запах. Два чахлых наркомана курили гашиш. Тони, изобразив вежливость на лице, спросил:

– Не подскажите, где квартира сорок семь?

Торчки удивленно посмотрели на американца. Один из них глубоко затянулся, порциями выпустил дым и ответил:

– Скорей всего, между сорок шестой и сорок восьмой.

– Спа-а-а-сибо, – настало время удивляться Тони, – вы нам очень помогли.

– Без проблем! Будет шмаль, заходите. Здесь наш офис.

Янки поднялись на четвертый этаж. Квартира сорок семь была здесь. Джон позвонил. За дверью послышалась возня, и хриплый голос спросил:

– Кого еще там черт принес?!

Глава 6

Город Сочи готовился к варварскому нашествию курортников. На календаре был апрель, но погода уже баловала. Южане готовили из лотков, платных лежаков, пахлавы, вина и мороженого оборонительные редуты, а Северяне – накапливали финансовую мощь для атаки. Море было теплым, как августовское пиво, и местные с наслаждением купались в еще кристально чистой воде.

На набережной в открытом кафе за столиком, в одном из углов которого какой-то Николай нацарапал «Коля Сыктывкар 94», сидел упитанный мужчина и аккуратно пил кофе. В его правой руке дымилась сигара, что явно указывало на то, что он – приезжий и он – при деньгах. Одет субъект был в бежевый легкий костюм, под которым находилась синего цвета рубашка, пошитая из дорогой материи. На его безымянном пальце отливал золотом массивный перстень.

На гладко выбритом, слегка продолговатом лице господина был задумчивый взгляд. Но мечтал он вовсе не об искрящемся шампанском и горячей красавице, а о скорейшем пересечении границы, поскольку имел в нательной жилетке, в зашитом состоянии, очень даже кругленькую сумму денег. Мечте его, увы, не скоро было суждено осуществиться, поскольку использовать воздушный транспорт он не мог, ввиду строгости таможенного и пограничного досмотра. Подходил лишь круизный лайнер, а их, по причине сложности переходного периода, а, честно говоря, из-за прямого воровства и последующей продажи большей части пассажирского флота за копейки иностранным компаниям, осталось совсем уж мало. И ближайший теплоход ожидался через две недели, не раньше. Вот и грустил господин, куря сигару. И звали его Иван. А фамилия его была Соскачев. И хранил он на теле деньги, сворованные у американской фирмы «Траст».

Ходить с огромным количеством наличности было тяжело и неудобно. Но оставлять деньги на съемной квартире было опасно. Увешанный бумажными доспехами Соскачев, сильно потел. Возможности искупаться в море он также не имел. В общем, с деньгами была морока, но он ее терпел, поскольку после мучений переезда, в более благополучных странах жизнь ожидалась сытая и беззаботная.

На синей глади теплого моря белели паруса яхт, с пляжа несся гомон купающейся детворы. Немногочисленные рыбаки задумчиво смотрели на поплавки и тихо переговаривались. Сочи – город веселья и отдыха, готовился к сезону. О трудностях переходного периода, переживаемого страной, здесь напоминало лишь обилие торговых точек с низкокачественным турецким товаром и наличие в наиболее людных местах групп накачанных ребят с серьезными лицами.

Иван Никанорович Соскачев был весьма интересным человеком. С детских лет он, сын интеллигентных родителей, успешно занимался фарцовкой. Менял возле Интуриста значки с изображением Ленина на жвачку, которую потом поштучно продавал в школе. Чем старше становился Ваня, тем солидней становился товар. От жевательной резинки к сигаретам, от сигарет к джинсам, от джинсов к иконам шел его путь.

В конце 80-х советское правительство, вконец запутавшись, разрешило гражданам ковать свое счастье в индивидуальном порядке. Ваня бросил институт и организовал пошивочную мастерскую. Умело фальсифицируя известные бренды, он немало заработал, но тут же попал в поле зрения только зарождавшейся организованной преступности. Сняв деньги со счета и оперативно продав оборудование, он скрылся. Данный эпизод многому его научил. Теперь он создавал свои фирмы не «на века», а на определенный период времени. Как только интуиция подсказывала ему, что пора валить, он незамедлительно это делал.

Через несколько лет работы «на чемоданах», он сделал для себя неожиданный вывод: гораздо проще и прибыльней заниматься продуманным мошенничеством, чем участвовать в подъеме экономики страны. «А кто сказал, что мошенниками рождаются? Обстоятельства заставляют!» – подумалось ему. И с этим выводом Иван уверенно вступил в новый для себя период жизни.

Сменив джинсы и куртку из «варенки» на костюм делового человека, он снял офис в центре Москвы и поместил рекламу. Фирма «Восход», руководителем которой он был, занималась коммерческим посредничеством. Прошло целых три месяца, пока клиенты не поняли, что их просто надувают. Скандал был грандиозный, но Иван успел ускользнуть.

Отсидевшись полгода в «подполье» и обдумав свои дальнейшие действия, он решил, что более безопасно «кидать» зарубежные фирмы. Начав с неокрепших государств СНГ, он через пару лет перешел на Европу, а потом и на Америку.

Последняя его махинация с «Трастом», по его плану, была заключительным аккордом в его напряженной мошеннической деятельности. Все удалось как нельзя лучше. И вот теперь, бросив жену, московскую квартиру и машину, знакомых и друзей, он сидел в кафе на набережной Сочи.

Впереди его ожидала легкая и обеспеченная жизнь. Но до нее еще надо было добраться.

Глава 7

Массивная дверь, обитая со стороны подъезда листовым железом, а с обратной – дерматином на ватине, тяжело открылась. Американцы увидели дряхлого старика в тужурке и валенках. На его шее и груди красовался серый пуховой платок, от которого исходил неприятный запах, свойственный лесозаготовительным складам с протекающей крышей. Помутневшие глаза, следящие за миром еще со времен коллективизации, ничего доброго не предвещали. Дед злобно оглядел пришедших и тем же хриплым голосом выпалил автоматной очередью массу вопросов:

– Чем обязан? Вы – из ЖЭКа? Почему топить перестали? Лампочки в подъезде кто-нибудь поменяет? Убирать у нас во дворе будут?

Дед подкреплял свои выкрики довольно живой мимикой и резкими телодвижениями, совсем не вязавшимися с его рутинным видом.

Джон вопросительно посмотрел на Тони. Тот слегка растерялся, поскольку беглую русскую речь он пока еще воспринимал с трудом. Чтобы как-то остановить словесный поток, лившийся из уст старика, Энтони громко хлопнул в ладоши. Когда удивленный дед замолк, Тони спросил:

– Здесь живет Иван Соскачев?

Дед, видимо, только и ждал этого вопроса.

– Ах, вот вы зачем пришли! Я бы тоже хотел знать, где этот гад обитает. Попался бы он мне в 43 – м под Курском!..

Тони повторно хлопнул в ладони.

– Где он сейчас, насколько я понял, вы не знаете. Может быть, вам известно, где сейчас его жена?

– Доченька моя родная, – запричитал старик, – Надо ж ей было выйти за этого капиталиста! Говорил я ей, не связывайся ты с этим буржуем недобитым. Так нет же! Люблю его, говорит, жить без него не могу!

– Стоп, стоп, стоп! Дедушка давайте так: мы зайдем, вы нам расскажете все подробности, а мы вам дадим денег на лекарства, – сказал Тони. Но еще раз осмотрев подвижного старика, добавил: – Или на развлечения, как вы сами захотите.

Дед про деньги понял и пригласил американцев в дом.

– Наливочки домашней не желаете? Чистый нектар!

– Как вас зовут, уважаемый?

– Петр Никонович Попугайкин.

– Петр Никонович, времени у нас мало и поэтому просим вас перейти к сути вопроса.

– А вы не шпионы? По-русски что-то не чисто говорите, – подозрительно прищурился дед.

– Нет. Мы обыкновенные американцы. Ваш зять – наш партнер по бизнесу. Нам необходимо обсудить с ним некоторые вопросы.

Джон, не принимавший участия в разговоре, взял со стола, рядом с которым он сидел в кресле, альбом. Развернув его, он обнаружил там почтовые марки.

Старик, увидев это, тут же забыл про Тони и сказал, обращаясь к Джону:

– Моя гордость – Ленинская серия!

Подойдя, он стал тыкать морщинистыми пальцами в марки, подробно рассказывая о каждой. Отвлечь его от этого занятия, не представлялось никакой возможности, и трастовцы решили, что пусть дед выговорится.

– Вот эта марка с изображением юного Володи Ульянова была выпущена к юбилею пионерской организации. А тут изображен Ленин на броневике, номинал марки пять копеек, но ее нынешняя стоимость равняется сорока тысячам рублей.

– Пяти долларам, – пояснил Тони Джону.

Войдя в раж, Петр Никанорович стал вполне походить на работника провинциального музея, находящегося на низкооплачиваемой должности экскурсовода. Стоит заметить, что обстановка квартиры существенно отличалась от внутреннего убранства нищих музеев. Здесь были и великолепные хрустальные люстры и итальянская мебель, персидские ковры и многое другое, что выгодно отличало жилище Соскачева от запущенных хранилищ древности.

– Здесь Ленин и Надежда Константиновна, марка выпущена к Международному женскому дню. А, вообще, друзья, у меня есть места, – Петр Никанорович засиял и, перейдя на доверительный шепот, поведал: – Хочу создать универсальную марку, чтобы имела она хождение во все мире.

– Она уже есть. Это – долларовая банкнота, – сухо сказал Тони, взял у Джона двадцатку и протянул деду, – Давайте все-таки вернемся к цели нашего визита.

Старик осторожно взял деньги, нашел кляссер с марочными блоками и в одну из ячеек вставил банкноту.

– Петр Никонович, это – деньги. Их не хранить, их тратить надо. Хотя… Как вам угодно. Итак?

– А что тут рассказывать? Неделю назад пришел Ваня домой. Задумчивый какой-то пришел. Я ему: «Давай. В шахматы сыграем». Он: «Некогда сейчас, дел много». А сам вещи в чемодан складывает. Потом рубашку снял и тужурку с карманами на тело надевает. Я – ему: «Ты, Ваня, куда собрался?». А он мне: «В командировку дескать поеду». «Как же, – говорю. – Ты хоть Катю дождись. Попрощаетесь». «Я ей позвоню». И пропал. Вот так. С тех пор о нем ни слуху, ни духу.

– А его жена, ваша дочь, где сейчас?

– Так его же искать поехала.

– Куда?

– В Краснодар, вроде бы.

– А почему именно туда?

– У нее подруга в кассах самолетных работает. Через ту узнала, что Ванька туда билет брал.

– Она вам звонила? Может быть, она уже мужа нашла?

– Один раз звонила. Нету еще Ваньки.

Американцы попрощались с дедом-филателистом и направились в гостиницу.

– А где этот Краснодар находится? – спросил уже в номере Джон.

– Где-то на юге России. Там, кстати, недалеко находится станица Новопокровская. В ней проживали когда-то мои родственники по материнской линии. Возможно, они еще живы.

– И что же нам делать? – упавшим голосом спросил Джон.

Время, проведенное в России, довольно заметно преобразило его как внешне, так и внутренне. Со щек ушел румянец, из глаз – блеск. Металлический голос дал трещину и уже не обладал прежней категоричностью. Уверенность в себе испарилась как легкое облачко в солнечный день. Руководство экспедицией легко, без нажима, перешло к Энтони. Тот был более изобретателен, знал язык и довольно быстро разобрался в особенностях российской жизни.

– «Что делать?», «Что делать?» – передразнил он Джона, – Искать будем!

– Да, Энтони, я хотел тебе сказать, что если мы найдем мои деньги, то двести тысяч – твои.

Клерк довольно улыбнулся и сказал:

– Лучшего стимула для меня ты и не мог бы придумать. Я его теперь из-под земли достану!

Глава 8

Джон и Тони, наевшись досыта общения с московскими таксистами, решили использовать метро для поездки на Курский вокзал. Выйдя из подземки, они были тут же подхвачены бурным потоком энергичных российских граждан. Сопротивляться было бесполезно, и американские искатели отдались во власть стихии, которая и выбросила их, как корабли на берег во время шторма, к билетным кассам. Там полноватая блондинка, лишь слегка удивившись, продала им билеты за доллары.

Посадка в поезд происходила динамично и напоминала взятие Зимнего дворца, но только без выстрелов. «Женский батальон» проводниц хладнокровно сдерживал натиск атакующих. Однако вагоны были в кратчайший срок захвачены, и, следуя расписанию, состав отправился в путь.

Железные колеса стучали по стыкам рельс двое суток, прежде чем поезд достиг Краснодара. Из вагона Джон и Тони вышли уже не теми, кем они садились в Москве. Они сильно изменились. Лицо у Джона стало грустным и безразличным, ушли апломб и уверенность в себе. На лбу появились две глубокие параллельные морщины, сделавшие его слегка похожим на странствующего философа. Большую часть дороги он проспал на верхней полке, закрываясь колючим одеялом от разгула российской действительности.

Тони же напротив приобрел залихватский вид, некоторую хамоватость и небольшой синяк под левым глазом. Бывалые пассажиры научили его пить водку не закусывая, ругаться с проводницами и пользоваться вагонным туалетом, не замочив обувь.

Так как американцы, к несчастью, купили билеты в плацкартный вагон, им пришлось ехать вместе с дембелями, вахтовыми рабочими, бабками-торговками и прочим неспокойным людом. По вагону дефилировали, сменяя друг друга, священнослужители, собирающие подаяния на несуществующие храмы, немые продавцы газет, всевозможные попрошайки и карточные каталы.

Пройдя все круги ада МПС, янки все же оказались на благодатном юге.

Изменились и американцы, и их взаимоотношения. Мощнейший ураган российского лихолетья смял и сломал Джона. Он стал вял и нерешителен, чего нельзя было сказать о Тони. И вполне естественным путем руководство экспедицией перешло к Энтони. Это не было подтверждено официально, но Джон все чаще говорил Тони: «Поступай, как считаешь нужным», «Я полностью тебе доверяю» и даже «Ты и решай».

Прибыв в Краснодар, американцы совсем не знали, что делать дальше. Как найти Екатерину Соскачеву в этом большом городе, скорее напоминающем сильно разросшуюся казацкую станицу. Да и зачем им нужна Екатерина? Знает ли она где ее муж?

Был полдень. Южное весеннее солнце выглядывало из-за облаков, как суфлер из будки. Вокзал бурлил. Сытые лица станичников лезли в окошки привокзальных касс. Казаки, одетые в собранную из чего придется форму, с гордым видом патрулировали территорию.

Облаянные продавщицей привокзального буфета во время покупки бутербродов с засохшей колбасой, янки вконец растерялись. Может от отчаяния, может по глупости, а может быть еще по какой-либо причине, они подошли к первому же встретившемуся им милиционеру и спросили:

– Как нам найти Екатерину Викторовну Соскачеву?

Милиционер, повидавший на своем веку немало, нисколько не удивился ни абсурдности вопроса, ни акценту вопрошающего, а просто попросил предъявить документы.

Изучив паспорта, страж порядка сказал:

– Придется пройти в отделение. Вы – иностранцы, а разрешения на выезд из Москвы у вас нет.

– Что? Какое разрешение? У нас есть виза, разве этого не достаточно?

– Нет. С визой вы только по Москве можете передвигаться. Пройдемте!

В небольшой комнатке, насквозь провонявшейся рядом расположенным сортиром, американцы рассказали дежурному офицеру все. Милиционер недобро улыбнулся и позвонил в городской отдел.

– Брыкина позовите. Миша, ты? Тут вот какое дело. Двух иностранцев взяли…

– Мы сами пришли! – попробовал протестовать Тони.

Офицер зажал трубку ладонью и приказал сержанту:

– Выведи их на пару минут.

Когда возмущающихся американцев удалили, он продолжил:

– Так вот. Ищут они некоего Соскачева Ивана Никаноровича. Тот кинул их американскую фирму. И очень крупно кинул. О миллионах речь идет, как я понял. И отнюдь не рублей. Да… Хорошо… Посылаю их к тебе. Ну, ты же там тоже обо мне не забудь. Понял… понял… Ну, пока!

В городском отделении милиции, куда доставили янки, было попросторнее. И главное – не пахло нечистотами. Хотя и тут до запахов хвойного леса было далеко.

Сержант сказал что-то дежурному и повел Джона и Тони на второй этаж. По дороге Энтони вел себя неспокойно. Кричал, требовал вызвать американского консула, грозил пожаловаться в ООН. Но возле двери с табличкой «следователь Брыкин М.С.» он как-то сник и замолчал.

В кабинете спиной к окну за массивным столом сидел грузный мужчина с торчащими, как трава на свежеостриженном газоне, волосами на голове. Густые брови, низко нависшие над глазами, придавали ему очень грозный вид. Справа от него на привинченном к полу табурете сидела заплаканная женщина недурной наружности.

Следователь встал навстречу вошедшим и глухим голосом спросил:

– А зачем вам нужен Соскачев Иван Никанорович?

Тони посмотрел на решетки на окнах и, слегка запинаясь, ответил:

– Мы – его братья.

– Чудненько! А вот, знакомьтесь, – Брыкин указал на женщину, – Соскачева Екатерина Викторовна, жена Ивана Никаноровича.

Глава 9

В кабинете повисла тяжела пауза. Мухи, возившиеся на подоконнике, и те притихли.

– Но… но у моего мужа не было братьев, – справившись с волнением, сказала Екатерина Викторовна.

– Мы – братья по духу, ну, или там по жизни… по пониманию жизни… по… – юлил Тони, – короче, мы – партнеры по бизнесу.

– … И он вам должен крупную сумму денег, – продолжил следователь.

– Это так, – не стал отрицать Тони.

– А почему вы ищите его именно здесь, в Краснодаре? – прищурил глаза Брыкин, из-за чего они стали почти невидимыми под густой кроной бровей.

– Отец Екатерины Викторовны сказал нам, что она поехала сюда.

– Ясненько. А вы, Екатерина Викторовна, почему обратились с просьбой о розыске вашего мужа именно в Краснодаре, а не в каком-либо еще городе нашей необъятной страны?

– Последнее время он часто говорил о юге. Собирался сюда съездить.

– Ясненько. Заявление о розыске, я думаю, писать не стоит. Разыщем вашего мужа и вашего партнера по бизнесу частным порядком. У вас, Екатерина Викторовна, его фотография есть?

– Конечно. Вот, пожалуйста.

– Хорошо. Сегодня разошлю по краю. Зайдите через пару дней. Может, что и проясниться.

Когда обе стороны, жаждущие разыскать Соскачева, вышли из отделения, между ними состоялся неприятный разговор. Екатерина до женитьбы работала продавщицей в овощном магазине, а Тони поднаторел в вагонных баталиях, так что поединок получился равный.

– Вам, козлы американские, что от моего мужа надо?! – заорала Соскачева, лишь только они зашли за угол.

– Наши законные деньги, – зло огрызнулся Тони.

Екатерина скрутила дулю и сунула ее в самый нос американца. Тони толкнул противницу, и та стукнулась спиной о кирпичную кладку здания.

Не успевшую разгореться битву, потушили одним своим видом два, проходивших мимо милиционера.

Екатерина крикнула «Гады!» и нервной походкой удалилась в сторону автобусной остановки.

Джон, отойдя от транса, сказал:

– Тони, как ты можешь?! Нельзя бить женщину!

– Какая она женщина?! Сучка подзаборная!

– Тони!

– Ладно, Джон, ближе к делу. Надо следить за ней. Только она нас сможет вывести на Соскачева.

– Но Тони…

– Послушай, Джон, я говорил тебе, что у меня в станице Новопокровской есть родственники?

– Ну…

– Так вот. Поедем туда, ты поживешь там с полмесяца, пока я тут все улажу. Одному мне будет проще.

– Но…

– Никаких «но»! Ты же хочешь вернуть свои деньги?

Джон, с которого уже давно слетел весь его американский лоск, покорно согласился.

Тони, который уже вполне сносно ориентировался в способах передвижения по бескрайней России, добрался к вечеру, вместе с Джоном до станицы.

Автобус, который их вез по грунтовым сельским дорогам, так трясло, что вышли из него американцы абсолютно разбитыми.

Возле остановки стояла тихая старушка и торговала семечками. Тони, купив для начала разговора кулечек, спросил:

– А где Роменко проживают, не подскажите?

– Как же, милок, не подскажу? Подскажу. Тут их, почитай, полстаницы. Вам какие нужны?

– Любые.

– Тогда, вон ту хату за колодцем видите? Идите туда, там самые старые Роменко живут.

Стучаться в дверь пришлось долго. Лишь через пять минут послышались шаркающие звуки, потом звон упавшего ведра и дикое «Мяу!» придавленной кошки. Потом падение чего-то тяжелого и хриплый недовольный прокуренный бас «Ходють!» Вслед за этим дверь, яростно скрипнув петлями, открылась.

На пороге стоял Санта-Клаус в исподнем. Борода и усы деда были скомканы и осыпаны табаком. Волосы на голове, словно инеем, были обильно усыпаны сединой. Левый глаз его смотрел, в отличие от правого, не на пришедших, а куда-то в сторону.

Дед хмуро оглядел гостей, подивился их явно заграничной одежде, сильно пострадавшей за время путешествия. Потом он высморкался в рукав, подтянул кальсоны и спросил:

– И что?

Тони, которого неласковый прием не сбил с толку, сказал:

– Мы ищем Роменко.

– Ну, я – Роменко. Что дальше?

– Дело в том, что моя бабушка Галина Петровна Роменко родом из этих мест.

– Галка Роменко – моя старшая сестра. Но она после революции в Америку подалась.

– Так вы, получается, мой двоюродный дед! Можно, мы в дом зайдем?

– Отчего же не зайти? Заходите! Так ты, хлопчик, Галкин внук, что ли?

Гости и хозяин прошли через темную и сырую прихожую и очутились в небольшой комнатке с низким потолком. Дед усадил приятелей и крикнул своей бабке:

– Галина, накрывай на стол! Внук из Америки приехал!

На следующее утро Тони, едва живой от чрезмерного употребления «первача», оставив на попечение родственников Джона, поехал в столицу края.

Провожали его всей станицей. Развлечений здесь было мало, и любое событие немедленно перерастало в праздник.

Тони вынужден был перецеловаться со всеми станичниками, от чего губы у него стали твердыми и грубыми, как боксерская капа. Потом он сел в автобус. В сторонке стоял Джон и неуверенно махал на прощанье рукой. Энтони высунулся в окно и крикнул деду:

– Григорич, вы тут за Джоном поглядывайте. Русскому языку его научите.

– Не волнуйся, внучок, в обиду не дадим! – крикнул дед и позвал Джона: – Жора, пошли самогонку пить!

Джон уже понимал слово «самогонка» и поэтому, услышав слова Григорича, сильно скривился.

«Ничего, я не долго», – подумал Тони.

Глава 10

Тони дежурил у городского отделения милиции уже три дня, а Соскачева все не появлялась. Он угощал пивом дежурных офицеров и удивлялся тому, что те спокойного его употребляют на службе. Янки свел с ними знакомство, и милиционеры разрешили ему сидеть в небольшом тамбуре напротив дежурки и караулить Екатерину. За время, проведенное на посту, Тони сильно продвинулся в своих знаниях о незримой стороне милицейской работы. Теперь стойкий страх перед служителями закона стал составной частью его натуры, что приблизило его к облику настоящего российского гражданина.

Екатерина Викторовна появилась неожиданно. Тони, достигший таких высот в знании русского языка, что мог решать кроссворды, сидел на своем посту и скрашивал этим занятием свои скучные часы ожидания. Женщина прошелестела юбкой мимо него, не узнав.

Тони, крадучись как лис, проследовал за ней. Возле двери Брыкина он замер и превратился в слух.

Там, в кабинете, шел серьезный разговор. Тона были повышенные, благодаря чему американец имел возможность улавливать суть беседы.

– Почему это я должна с вами делиться?! – кричала Соскачева.

– Но ведь я нашел вашего мужа!

– Его задержали?

– На каком основании? Но за ним следят.

– Где он?

– В Сочи.

– Сочи большое. Где конкретно?

– Нам необходимо заключить с вами небольшой договорчик.

– Какой еще «договорчик»?! Вы – лицо при исполнении.

– Ясненько… Значит, делиться не хотите? Может, с рэкетом желаете познакомиться?

– Но… но, вы же – милиционер! При чем здесь рэкет?!

– Все при том же! Так что, договоримся?

– Нет! Я его сама найду, – сказала в заключении Катя, видимо полагая, что первый, кого она встретит, приехав в Сочи, будет ее сбежавший муж.

– Как знаете, как знаете…

В кабинете послышался звук двигающихся стульев и Тони отскочил от двери в сторону и, надо сказать, вовремя. Дверь с грохотом распахнулась и из кабинета вылетела вся красная, как свекла, Екатерина. Энтони хотел уже было припустить за ней, но дверь повторно открылась, и в коридор вышел уже переодетый в гражданскую одежду Брыкин.

«Сочи, Сочи… Надо быть там раньше ее. Да и этот мент, наверное, виды имеет», – подумал Тони, бесшумно идя сзади.

Вся троица, следуя друг за другом, как и следовало ожидать, встретилась на автовокзале. Глупо было играть в шпионов и, столкнувшись лоб в лоб, они вынуждены были как-то обозначить свои взаимоотношения.

– Чего увязались, гады?! – взревела Екатерина.

– Вы не имеете никаких прав на деньги, которые нашей компании должен Соскачев, – не громко, но твердо произнес Тони.

– Может, мы сможем договориться? – озираясь на собирающуюся вокруг них толпу любопытных, сказал Брыкин.

– О чем договариваться? Он – мой муж. И все, что принадлежит ему, принадлежит и мне. Ясно? А с этим долгом мифическим еще разобраться надо!

– Как это «мифическим»?! У меня и все документы с собой! – изумился Тони.

– Какие документы?! Ты че, паря?! – рявкнул, забывшись, милиционер.

– Не в Америке своей долбанутой, чай! – неожиданно пришла на помощь следователю Соскачева.

– Вы… вы… вы за это ответите! – зашипел Тони.

Толпа вокруг них собралась совсем уж неприличная, и надо было расходиться.