Псы над пропастью

Такие случаи раньше бывали. Но они звонили уже с плато, когда перевал давно миновали. Там, на Сарматском плато, вообще ни одного экстраординарного случая не было. Я, по крайней мере, не помню. Поэтому все мы были в недоумении. Что там, на плато? Там только одна красота на всех, и вид во все стороны – простор такой, что летать хочется. Но, если был звонок, мы обязаны отреагировать. Я обзвонил своих. Группа быстро собралась, и мы сразу выступили. Поскольку всю смену собрать не удалось, у нас два человека в отпуске, взяли с собой даже дежурного. Это допустимо, поскольку в горах находилась только одна туристическая группа, от которой сообщение и получено. Значит, других сообщений ждать не приходилось, и дежурному на месте делать было нечего. И мы пошли…

– Пошли, понимаешь… А мне что ж не позвонили? – спросил старший прапорщик полиции, в очередной раз желая подчеркнуть свою, на его взгляд, значимость. – Я бы с вами пошел. Глядишь, сгодился бы…

– Ты бы сгодился. Чтобы с перевала сорваться, – ехидно сказал из-за спины Солтанмурада до этого молчащий Биймурза. – Нам туристов спасать нужно было, а не тебя на себе тащить. Да и шли мы быстро, ты бы на половине пути сломался. Пришлось бы тебя бросить…

Биймурза вообще полицию недолюбливал, а старшего прапорщика Чолахова особенно. Впрочем, старшего прапорщика все недолюбливали, и едва ли нашелся бы среди постоянно работающих на базе людей такой, кто отозвался бы о Чолахове с симпатией. Ну, может быть, его жена. Но этот вопрос тоже открытый, потому что в этой семье, как говорили, тоже не все гладко.

Однако приехавшие на базу представители силовых ведомств не стали вникать в суть отношений между спасателем и начальником пункта полиции. Это в их планы не входило, и интересовали их совсем другие дела.

– Выход группы в журнале регистрации отмечен? – спросил капитан полиции.

– Обязательно. В качестве тревожного вызова. Это обязательно документируется. Я сам запись сделал, как старший группы. Мы пошли. Для туристов маршрут до Сарматского плато рассчитан на двое суток. Там и остановки, и отклонения от основного направления, чтобы посетить красивые места, у водопада, скажем, сфотографироваться или еще где-то, на орлиные гнезда в бинокль посмотреть… Это обычно наш проводник показывает. Но эти шли без нашего проводника, потому что руководитель группы уже дважды ходил на Сарматское плато, дорогу, как уверял, помнит, карты при себе, сказал, имеет. Отказ от проводника-инструктора официально заверен подписью руководителя туристической группы. Как по инструкции положено, руководитель группы на маршруте такой категории сложности должен иметь как минимум звание кандидата в мастера спорта по туризму. Этот руководитель был матером спорта. Документы мастера мы отсканировали и приложили к записям в журнале. С этим делом у нас строго. Я порядок уважаю. Но мы сами туристическим маршрутом не ходим. У нас есть более близкие, хотя и более сложные пути. Местами даже очень опасные. Сегодня, например, один из нас чуть на осыпи не съехал. Страховка спасла. А всего нам, чтобы до Сарматского плато добраться, нужно пять с половиной часов вместо двух суток. Мы когда-то замеряли расстояние и время. У нас график специально для спасательной службы сделан – за какое время можно дойти к какому-то определенному участку заповедника.

– Да не тяни ты резину, рассказывай быстрее, не уводи в сторону, – сурово потребовал Шахмырза Чолахов.

– Пусть рассказывает, как ему удобно, – жестко перебил старшего прапорщика майор ФСБ. – Может, ему так легче с мыслями собраться. Не обращайте внимания, говорите.

Произнесено это было настолько категорично, что Чолахов, готовый уже еще что-то сказать в полном соответствии со своим интеллектом, язык прикусил и даже, кажется, слегка обиделся. Но он свои обиды людям, имеющим большую власть, нежели он, никогда вслух не высказывал. Проявлял, как сам считал, «адекватную мудрость». Где старший прапорщик выудил это слово, Солтанмурад не знал, но слово старшему прапорщику настолько понравилось, что он вставлял его везде, где было можно, и часто не к месту.

Солтанмурад продолжил:

– Короче говоря, мы двинулись прямым путем. Там есть определенные трудности – и даже несколько сложных участков, но мы их хорошо знаем. Тропы там такие узкие и крутые, что можно ходить по ним только в связке. Даже мы в связке ходим, а туристам без связки вообще там ходить запрещается. А большинство туда и не допускаются. Слишком опасные места. Ситуация нам, честно говоря, была непонятна, поскольку мы знали, что Сарматское плато безопасно, и, наверное, как-то подспудно мы не слишком торопились. В итоге получилось, что в пути мы были шесть часов двадцать пять минут. Я сам, как старший группы, время засекал. В итоге добрались до места уже в темноте. Вы бывали на Сарматском плато?

– Нет, – за всех ответил майор Хаджимырзаев. – Не бывали.

– Столбов и электрических фонарей там, понятно, нет. Это не дорожки турбазы. В начале ночи светят звезды. Потом, конечно, и луна выходит. Однако это не то освещение, при котором можно отправляться в поиск. Но вообще-то следует иметь в виду, что все, кто на плато идет, на нижних участках тропы набирают дрова для костра. Рабочие туристической базы специально их заготавливают и выкладывают рядом с тропой. Обычно туристы берут дров на два костра, чтобы разжечь вечером и утром. Там, на плато, дров не найти. И мы, поднявшись на плато, рассчитывали увидеть костер, который разожгли туристы. Но костра не было. Пришлось начинать поиск в темноте. А темнота и поиск в горах – это вещи не всегда совместимые. Большей частью – несовместимые. Кроме, естественно, экстраординарных ситуаций. Опасное это дело. А тут еще с Ногаем… что-то произошло… Честно говоря, я не знаю, что с ним случилось. Он у нас считался очень опытным спасателем. Хорошо подготовлен физически. Сам он, кстати, и предложил начать осмотр плато с края, от пропасти. Это единственное опасное место. С противоположной стороны обрыва нет, там плато плавно в хребет переходит. Мы все понимали, что такое упасть с обрыва, но возможности упасть нескольких человек, тем более целой группы, даже предположить не могли. Но там, у обрыва, случилось что-то странное. Я все видел прекрасно, несмотря на темное время суток. Звезды хорошо светили. Ногай подошел к краю, оглянулся на нас, и так вот, на нас глядя, вдруг заулыбался, крикнул: «Я – желтый дракон», и не глядя шагнул дальше. Я уверен, что он знал, куда шагает, хотя мне показалось, что он в каком-то ненормальном состоянии находится.

– В каком состоянии? – переспросил майор Хаджимырзаев.

– Может быть, излишне возбужден, но не постоянно, а временами. А потом будто бы в депрессию впадает. Только под ноги смотрит. Потом новый цикл. Непонятное состояние…

– Наркотики, – уверенно сказал первую свою фразу старший лейтенант спецназа ГРУ.

– Да, мне говорили, что Ногай «травку» покуривает, – согласился Солтанмурад. – Но разве с «травки» бывает такое? Это похоже на действие какого-то сильного наркотика.

– Значит, не только «травку»… С «травки» все начинают, потом «травки» становится уже мало, и им что-то другое требуется, – определил капитан Тотуркулов со знанием дела. – А поведение вы описываете типичное для наркомана. Только наркомана в таком состоянии обычно еще и походка выдает. У него ноги не сгибаются. Ходит, словно на ходулях.

– Да, походка у него в последнее время какая-то странноватая была, – словно вспоминая, подтвердил Солтанмурад. – Короче говоря, шагнул он в пропасть. Его старший брат Сарыбаш Чотаев, он тоже с нами был, чуть за ним не бросился. Закричал, к краю подскочил. Мы уже втроем ухватили его, удержали. Нам только такой двойной беды не хватало.

– А туристы? – напомнил старший прапорщик Чолахов.

– Шахмырза, – грубо сказал Биймурза. – Нам уже не до туристов было. Если бы ты свалился, никто бы не поспешил вниз. Лежал бы ты там и лежал себе до сих пор. А за Ногаем мы все поспешили. Он из нашей команды. Конечно, не его путем, но поспешили…

Старший прапорщик промолчал, проглотив откровенно неприязненное высказывание в свой адрес.

– Продолжайте, – предложил майор Солтанмураду.

Но Солтанмурада всего как-то передернуло, и по телу мелкая дрожь пробежала. Однако он быстро взял себя в руки и пригладил ладонью седые волосы.

– Извините, вспомнилось все… Нервы… Итак, мы пытались Сарыбаша Чотаева успокоить. Он очень это нервно воспринял. И, чтобы с ним тоже ничего подобного не случилось, стали уговаривать его пойти вниз, в ущелье. Конечно, мы не надеялись, что после падения Ногай может остаться в живых, но убеждали в этом Сарыбаша, чтобы он думал не о том, что скажет старой Разият, а о том, как помочь брату. Чтобы надежда держала его на ногах…

– Разият? – переспросил старший лейтенант спецназа. – Это кто?

– Это мать братьев, – объяснил старший прапорщик. – Сарыбаш давно уже здесь работал. И мать прислала к нему младшего брата, чтобы старший за ним присматривал. Еще три года назад. Что-то дома у него стали возникать конфликты с полицией. Мне тогда прислали приказ за Ногаем присматривать. А Разият Чотаева просто хотела Ногая от его дружеской компании подальше спрятать. И сама часто приезжала.

– А сама она где живет?

– В каком-то поселке под Нальчиком. До нас доехать недолго, – старший прапорщик полиции желал показать свое знание всех мелочей местной жизни.

– И что дальше? – снова спросил майор Хаджимырзаев Солтанмурада.

– Уговорив Сарыбаша, что было само по себе трудно, потому что он не слышал наших доводов, мы двинулись в ущелье, чтобы хотя бы забрать тело и принести сюда. Не оставлять же его там, на съедение волкам. Только в ущелье легче отсюда добраться, чем с Сарматского плато. Там дорога почти прямая, по долинам идет. А оттуда пришлось сделать большой круг, идти по сложным профилям, да еще ночью. Там и днем-то пройти трудно, а ночью вообще… Но Аллах нас берег за благость намерений. – Солтанмурад при последних словах посмотрел на всех, мысленно регистрируя реакцию на упоминание имени Всевышнего, но присутствующие никак на это не отреагировали. – И мы все-таки добрались до ущелья. Там и днем ходить сложно. Все дно усыпано камнями. Ноги переломать легко. А ночью можно было пройти только с фонариками. Мы свои фонарики полностью посадили. Уже ни один не светит. Запасной аккумулятор только у Сарыбаша был. Он первым шел. Он брата и обнаружил. Ногай, конечно, был мертв. Там возможности спастись не было – высота большая…

– Сколько? – спросил старший лейтенант Ослябя.

– Там никто не измерял. Может быть, шестьдесят, может быть, семьдесят метров.

– Хорошая высота, – согласился старший лейтенант.

– Если не падать, – в свою очередь согласился Солтанмурад. – А если просто смотреть, то я бы предпочел смотреть снизу вверх, чем сверху вниз. Сверху не слишком приятно. Я-то еще ничего, я человек, выросший в горах и к высоте привыкший. А вот у некоторых туристов голова сильно кружится. Жаловались. У вас как, голова от высоты не кружится? – вопрос прозвучал с каким-то вызовом.

– Нет, у меня не кружится, – сказал старший лейтенант. – У меня больше тысячи прыжков с парашютом. Продолжайте, пожалуйста, рассказ.

Солтанмурад кашлянул в кулак и продолжил:

– Все пространство между камнями, на которые Ногай упал, было заполнено кровью. Кто-то из нас даже удивился – откуда в человеке столько крови…

– Я удивился, – подтвердил Биймурза. – Никогда не видел, чтобы столько крови из человека вытекло.

Солтанмурад продолжил:

– Просто море. Там земля под камнями плотная, кровь не впитывается. А ран от камней множество по всему телу, и из каждой раны кровь вытекала. Мы одеяло приготовили, чтобы Ногая на нем унести, поскольку носилок у нас с собой не было, но тут что-то странное с Сарыбашем началось. Сильно на него смерть брата подействовала. Сначала он спросил про «желтого дракона». Никто не знал, что это такое. А Сарыбаш в небо посмотрел и спрашивает: «А зачем тогда он над нами летает?» Я тоже в небо посмотрел. Небо было чистое. Никто над нами не летал. Потом Сарыбаш слегка успокоился, повернул брата так, чтобы он лежал подошвами в сторону Мекки, сломанную руку из-под спины вытащил и ровно положил, камень, как требуется, на живот пристроил и стал читать «Калимат-шахадат». Мы фонариками светили, аккумуляторы не жалели. Это и привлекло чье-то внимание. Сначала раздалась только одна автоматная очередь. И Сарыбашу пулей ухо оторвало. Я его перевязывал. А потом автоматчиков прибавилось, и стрелять стали из многих стволов. Мы, воспользовавшись темнотой, стали отходить. А автоматчики тоже кричали про «желтого дракона». Сарыбаш, как услышал, остановился и назад подался. Мы звали его, звали, он не послушал и навстречу стрельбе пошел. Тоже все твердил про этого «дракона»…

– А сам Сарыбаш «травкой» не баловался? – спросил капитан полиции Тотуркулов.

– Не замечал, – категорично ответил Солтанмурад.

– А вы сами?

– Исключено.

– Я рад за вас, – сказал майор Хаджимырзаев. – Протокол мы, как вы заметили, не вели, но записали ваши показания на диктофон. Ваши товарищи показания подтверждают?

Биймурза и Мараучу в знак согласия кивнули.

– Значит, когда распечатаем запись, все подпишете?

– Да, – ответили все трое.

– Мараучу, – вспомнил вдруг старший прапорщик Чолахов, – тебя же Ногай сюда позвал. Что там у него дома за неприятности были? Почему старая Разият его сюда отправила?

Мараучу слегка испуганно посмотрел по сторонам, словно ожидая подсказки от других спасателей. Но подсказки не последовало, и пришлось самому ответить, причем зная, что его слова возможно проверить, Мараучу вынужденно сказал правду:

– Там вокруг него какие-то парни из «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами»[6] вертелись. В друзья набивались. Тетушка Разият и решила от беды подальше отправить Ногая сюда.

– Вы тоже с ними знались? – спросил майор ФСБ. – И вас по той же причине сюда отправили? Ваша родная мать или тетушка Разият…

– Нет, меня Ногай позвал, потому что дома работы не было, – Мараучу говорил так просто и незатейливо, что ему легко верилось.

– Хорошо, – сказал капитан. – Солтанмурад, вы обещали нам принести журнал учета и номер телефона женщины, которая вызвала вас на Сарматское плато.

– Полторы минуты… – сказал Солтанмурад и вышел за дверь. Его товарищи двинулись следом.

Старший лейтенант спецназа ГРУ посмотрел на часы, словно желал проверить пунктуальность бригадира группы спасателей.

– Биллинг? – спросил старший лейтенант майора Хаджимырзаева.

– Это не совсем биллинг, но что-то типа того. Биллинг – это когда все звонки из района преступления анализируются. А мы проверим звонки только одного абонента…

Глава вторая

Солтанмурад вернулся даже раньше, чем обещал. Наверное, бегом бежал в соседний корпус, где располагается спасательная служба. Принес заложенную пальцем на нужной странице общую тетрадь большого формата, разлинованную под журнал учета. Положил раскрытой на стол, за которым сидели капитан полиции и майор ФСБ. Старший лейтенант спецназа ГРУ сидел сбоку от стола, а старший прапорщик полиции вообще на подоконнике, откуда ему хорошо были видны три монитора наблюдения за территорией, подвешенные на стене. Даже в такой ситуации Чолахов желал показать, что он работает и не отрывает от мониторов взгляда.

– Вот телефон, – Солтанмурад ткнул пальцем в строку.

– Кто записывал? – спросил майор.

– Погибший. Ногай. Он дежурил, когда позвонили.

– Звонили ему на мобильный? Или сообщили номер, с которого звонили?

– Звонили на стационарный телефон. У нас аппарат с определителем номера.

– Назовите номер телефона службы.

Солтанмурад назвал.

– Понятно. Вы свободны.

Но Солтанмурад еще чего-то ждал, может быть, хотел узнать мнение силовиков о случившемся и их действия относительно телефонного номера. Однако в его присутствии здесь не нуждались.

– Ты свободен. Иди, тебя твои парни ждут… – повторил старший прапорщик полиции, выпроваживая бригадира спасателей.

Солтанмурад растерянно кивнул и вышел.

– Не верю я ему, – сказал Чолахов. – Что-то темнит. Может, ссора какая-то была, и братьев в этой ссоре убили. А теперь нас путают.

– Разве сложно проверить? – спросил старший лейтенант. – Нужно только сходить в ущелье. Если там человек разбился, следы все равно останутся. И следы от пуль, если там стреляли, должны присутствовать.

– Легко сказать – сходить… – усмехнулся капитан Тотуркулов. – Этот вопрос займет не десять минут, а по крайней мере половину дня. Так, Гилястан Гирокаевич?

Майор Хаджимырзаев, вытащивший уже свой сотовый телефон, растерянно кивнул, хотя, занятый своими мыслями, вопроса, кажется, и не слышал. Позвонив, он продиктовал номер и попросил проверить, когда с этого мобильника звонили на стационарный телефон спасательной службы турбазы. И вообще нужен был анализ звонков за последние сутки и нынешнее местонахождение трубки. Отключившись от разговора, сообщил:

– В течение получаса дадут ответ. Да, еще…

Он набрал уже другой номер, представился и сделал запрос на все случаи употребления фразы «желтый дракон». Видимо, эта странная фраза не выходила у майора из головы.

После этого возникла небольшая пауза. Капитан полиции Тотуркулов листал журнал регистрации, хотя ничего интересного там найти было, конечно, невозможно. Стандартные, похожие одна на другую записи. Подписи старших групп и инструкторов в получении инструктажа, отметки о контрольных звонках. Когда группа проходила какой-то участок, старший звонил в спасательную службу и предупреждал. Таким образом, никто не мог потеряться на относительно большом участке, и, в случае чего, поиск сужался до известных параметров. Полезные отметки. Старший прапорщик полиции по-прежнему любовался темными неподвижными аллеями туристической базы на мониторах. А старший лейтенант спецназа ГРУ вытащил свой мобильник и набрал запомнившийся ему с первого взгляда номер. Тот самый, по звонку с которого группа спасателей отправилась в поиск с трагическими последствиями. И добавил громкость на телефоне, когда послышались гудки вызова. Сам мобильник даже на стол положил, чтобы разговор был всем слышен.

– А этот… Солтанмурад… Говорил, что трубка «вне зоны досягаемости связи или выключена». А связь есть. Только никто не отвечает.

И тут же ответили.

– Кто это? – спросил дрожащий женский голос.

– Старший лейтенант спецназа ГРУ Ослябя. Вы на Сарматском плато?

– Я рядом. На скале сижу. Под плато. Спасите меня… – женщина, кажется, плакала или замерзла до такой степени, что у нее стучали зубы. А может быть, из-за сдавшей нервной системы у нее так громко стучали зубы, что это было слышно даже через трубку.

– Что с вами произошло? С вашей группой что-то случилось? Вы вызывали спасателей!

– Я их не вызывала. Они сами пришли. И перестреляли всех. Спасите меня. Я упасть могу. Скала очень маленькая. Я еле держусь и уже устала. Я всю ночь здесь просидела. Спасите…

– Кто перестрелял? – не понял Ослябя.

– Те, кто пришли. Я только одного знаю. Это спасатель. Ногай. Я его в пропасть сбросила, а сама на скалу за краем упала. Успела зацепиться. Спасите, я не могу уже. Я еле держусь…

– Ждите нас… Держитесь. А что же вы никуда не позвонили? Сами…

– Пыталась. Связи не было. Только сейчас появилась…

Старший лейтенант отключился от разговора, который слышно было всем.

– Задержать всю банду. Сейчас же… – сказал капитан Тотуркулов, вставая.

– Успеем, – вдруг начал командовать старший лейтенант. – Гилястан Гирокаевич, позвоните в службу спасения МЧС. Пусть вышлют вертолет. Пешком идти долго. Боюсь, женщина не удержится. Пусть спасатели и нас с собой заберут. Нам есть что на Сарматском плато посмотреть. И в ущелье внизу. Если стреляли из автоматов, это может значить, что эмир Харунов опередил наши ожидания и уже здесь. Надеюсь, в МЧС нормальные спасатели, а не бандиты! А этих мы сейчас задержим. Шахмырза, вы за мониторами следите. Они разошлись по домам. Не заметили?

– Сидят у себя в служебном помещении. Брать будем?

– Будем. Минутку.

Старший лейтенант еще раз позвонил.

– Задонский, со своим отделением ко мне. Я в пункте полиции. Знаешь где? Хорошо. Я сейчас выйду, увидишь. Отделение с оружием. Бегом. Шахмырза. Наручники для троих захватите. Пойдемте, солдат встретим.

Старший прапорщик полез в ящик стола за наручниками. Достал и показал.

– Зачем солдаты? – проворчал капитан полиции. – Сами бы справились.

– А солдаты это сделают лучше. И охранять будут. А вы, Чамма Пашаевич, пока машину вызовите из райотдела. Не век же нам их здесь держать. И дознавателя профессионального. А то мы порой не знаем, что спросить нужно.

Пожав плечами, капитан полиции согласился и достал из кармана свой мобильник. А старший лейтенант со старшим прапорщиком вышли на улицу. Ночь была и вправду холодная даже внизу, в долине. И невольно подумалось, каково женщине, сидящей на скале высоко в горах, где согреться, видимо, невозможно. Хочешь не хочешь, а зубы застучат…

Из дверей одного из корпусов выскочили под фонарь солдаты. Женщина-дежурная вышла вместе с ними и показала пальцем. Но солдаты уже увидели своего командира и бегом устремились к нему. Семьдесят метров они преодолели за полтора десятка секунд.

– Товарищ старший лейтенант… – начал было докладывать младший сержант, но командир взвода остановил его жестом.

– Как устроились?

– Устраиваемся еще. Хорошо там, со всеми удобствами.

– Вот старший прапорщик полиции. Его зовут Шахмырза. Он вам покажет окна, которые нужно блокировать. Если кто-то выскочит, сразу вязать. В применении силы можете не ограничиваться. Шахмырза, веди. Покажи молча.

Помещение собственной службы спасения туристической базы, располагавшееся на первом этаже административного корпуса, было угловым и имело три окна. Все три были слабо освещены. Старший прапорщик молча показал на эти окна. Младший сержант так же молча отдавал солдатам команды. Его знаки солдаты понимали превосходно и под окна прошли со стороны так, чтобы не быть замеченными. Встали по два человека у каждого окна. Остальные солдаты зашли за кусты, чтобы блокировать тех, кто прорвется. Убедившись, что все посты расставлены, старший лейтенант знаком позвал за собой старшего прапорщика и толкнул входную дверь, за которой был темный коридор. Свет пробивался из-под двух дверей. Но за одной дверью было тихо, за другой шел разговор. Старший лейтенант и старший прапорщик пошли туда, откуда слышались голоса. Ослябя вежливо постучал.

– Войдите… – раздался голос Солтанмурада.

Они вошли. В кабинете было только два человека. Третий, которого называли Биймурзой, куда-то вышел. Должно быть, в соседний кабинет, где тоже горел свет. И такой же неяркий.

– Что-то неясно? – спросил Солтанмурад.

– Много неясностей, – с каким-то даже смущением сказал Ослябя, ничем не угрожая спасателям. – Покажите ваши руки. Вот так…

Старший лейтенант продемонстрировал, что именно нужно сделать. Солтанмурад протянул руки, и Чолахов тут же защелкнул на них наручники.

– Извините, вы задержаны по подозрению в бандитизме и в незаконном обороте оружия. Второй…

Растерянный Мараучу протянул руки без требования. Наручники защелкнулись.

– Вы что-то путаете. И хотите оставить туристическую базу без службы спасения. А если сейчас что-то случится? А здесь никого не останется…

– В горах была только одна группа. Та, которую вы расстреляли.

– До меня только сейчас дошло, – сказал старший прапорщик полиции. – За последние два года это четвертый случай убийства туристических групп. Мы все на какие-то мифические банды списывали. А тут, оказывается…

Не договорив, старший прапорщик неумело ударил сидящего на стуле Солтанмурада в скулу.

– Плохо бьете, Шахмырза, – покривился старший лейтенант Ослябя. – Плохо вас учили бить. Бить надо вот так…

Последовал короткий и резкий удар, после которого Мараучу просто свалился под стенку и остался лежать не шевелясь.

Тут же послышался звон разбитого стекла и шум за окном.

– Кто-то в соседнее окно выпрыгнул, – сказал старший лейтенант Ослябя. – Наверное, Биймурза нас услышал.

Старший прапорщик Чолахов открыл окно.

– Скрутили уже… Врежьте ему, парни, чтобы не ковырялся…

Подсказка запоздала. Биймурза сопротивлялся отчаянно, но, получив удар, сопротивляться перестал. А связать человека, находящегося без сознания, не сложно. Полицейский бросил в окно наручники.

– Нацепите ему еще и это…

Из второго административного корпуса, где находился местный пункт полиции, вышел капитан Тотуркулов. Старший прапорщик увидел его в окно и позвал:

– Чамма Пашаевич, всех повязали…

– Ответишь за это… – сказал Солтанмурад, скованными руками трогая свою скулу.

– Сначала отвечать придется тебе, – приветливо улыбнувшись, ударом во вторую скулу старший лейтенант сбил Солтанмурада со стула. – «Пожизненное» тебе гарантировано. Так что не суетись и постарайся остаток жизни прожить так, чтобы тебя поменьше били. С «пожизненным» больше трех лет никто не живет. Задонский, ко мне! Забери арестованных…

Старший лейтенант вместе со старшим прапорщиком, передав задержанных в руки солдат, которых командир взвода проинструктировал дополнительно насчет «воспитательной» работы с задержанными и необходимости беречь во время «воспитательной» работы свои руки, вернулись в полицейский пункт. Туда же за ними пошел и капитан полиции Тотуркулов.

– Вертолет МЧС уже, наверное, вылетел, – сообщил майор Хаджимырзаев, который так и не выходил из кабинета. – Спрашивали, где на базе можно совершить посадку. Я сказал, что на спортивном поле. Можно ли, Шахмырза, сесть на спортивном поле?

– Отчего же нельзя, можно…

– Одновременно я вызвал вертолетом следственную бригаду ФСБ из Нальчика. Если у нас есть убийство целой группы туристов, это уже, по тяжести содеянного, переходит в ведомство ФСБ. Они сразу и задержанных заберут. Поместится на спортивной площадке второй вертолет?

– Поместится, товарищ майор.

– А третий? – спросил старший лейтенант спецназа ГРУ, вытаскивая свой мобильник.

– Третий тоже, думаю, поместится без проблем. Вот для четвертого места может не хватить.

– А кто четвертый заказывает? – спросил Ослябя.

– Это я так, на случай, – отговорился старший прапорщик.

– Плохой случай, – признался старший лейтенант. – Четвертый вертолет тоже нужен, но, если третий доставит нас на Сарматское плато, четвертый вертолет полетит туда же. Товарищ майор, относительно «желтого дракона» сообщения еще не было?

– Пока никаких сообщений не было. Рано еще.

Ослябя вышел в коридор, чтобы позвонить без посторонних. Но в коридор уже ввели задержанных. И командиру взвода пришлось выйти на улицу, чтобы разговаривать оттуда.

* * *

Разговаривал старший лейтенант долго. Когда вернулся, посмотрел на слегка побитых и довольно жалко смотревшихся задержанных, при которых вести деловые разговоры, естественно, не следовало, и спросил:

– Шахмырза, у вас здесь «обезьянника» нет, чтобы этих… туда посадить?

Старший прапорщик еще не привык к тому, что старший лейтенант распоряжается в присутствии его непосредственного начальника капитана Тотуркулова и авторитетного представителя другого местного силового ведомства майора ФСБ Хаджимырзаева, и потому посмотрел сначала на них, понял по их знакам, что они не против действий старлея, и только после этого сказал:

– Есть в подвале административного корпуса комнатушка без окон. Дверь металлическая. Можно там закрыть. Никуда не денутся. Там со всех сторон один железобетон. Даже крысы не прогрызают. А эти побитые крысы тем более не смогут выбраться.

– Если не трудно… Солдаты помогут. Кстати, сообщение для крыс, они у меня ребята жесткие. В случае чего среагируют сразу. Не пристрелят, конечно, но изуродовать могут. На многие годы вперед. Ты тоже, Шахмырза, посоветуй своим клиентам вести себя прилично.

– Слышали? Если вы не совсем еще уроды, солдаты вас полными уродами сделают. Каждое слово без моего вопроса наказуемо. – Долговязый старший прапорщик просто упивался своей властью.

Как только вывели задержанных, майор Хаджимырзаев сообщил:

– На факс администрации прислали распечатку телефонных звонков с мобильника. Никакого сообщения Ногай, конечно, не получал. Не звонила женщина ему. Бандиты-спасатели пошли на плато по собственному желанию. Вообще с того мобильника минувшим вечером был только один звонок, и тот в Московскую область. По биллингу в районе плато вообще никаких звонков не зарегистрировано. С этим вопросом, значит, все ясно. Я даже не пошел на факс администрации, чтобы взять распечатку. Утром сами принесут, – майор посмотрел на часы. – Ждать осталось недолго. Уже почти утро. Теперь второе сообщение. По пресловутому «желтому дракону». Татуировка с изображением желтого дракона украшает торс эмира Харунова. Занимает половину спины, весь бок и заканчивается на животе. Сам Харунов очень этой татуировкой гордится. Он делал ее в Норвегии, когда ездил туда к родственникам-эмигрантам. Есть данные, что иногда его бандиты выкрикивают эту фразу, когда идут в атаку. Это своеобразный опознавательный знак банды, может быть, боевой клич. Если Харунов действительно подошел уже так близко, в чем наши эксперты сомневаются, он вполне мог атаковать спасателей, просто увидев свет их фонариков. И его бойцы вполне могли выкрикивать фразу: «Желтый дракон». Если Харунова поблизости нет, мы имеем полное право предположить, что банда Солтанмурада как-то связана с ним и знает о боевом кличе «харуновцев». Трудно поверить, что эту фразу Солтанмурад с подельниками выдумали на ходу как раз в тот момент, когда Харунов должен идти в эту сторону. Есть только два варианта. Первый. Спасателей действительно атаковали внизу с криками: «Желтый дракон», и они позже вплели это выражение для устрашения и путаницы во все свои показания. Пытались снять с себя подозрения и переложить их на Харунова. Второй вариант. Они все связаны с Харуновым и выходили туда для встречи с бандой. И никто их внизу не обстреливал. А туристы были уничтожены потому, что они могли стать свидетелями встречи. А боевой клич людей Харунова опять же использовался для снятия с себя подозрений.