Братство

– Иди пасись.

– Хоть червонец…

– Нет.

Шу набычился и сунул пустую пивную бутылку в кронштейн для факела. Степан наблюдал за Магом со смесью изумления и ужаса.

«Надо же, – мелькнула мысль, – настоящий чернокнижник. Кто бы мог подумать, что у них тоже бывают проблемы с алкоголем».

– К столу! – позвал Фантик.

Викинг с грохотом придвинулся вместе со стулом. А Кулио дружески потрепал Мага Шу по загривку и сказал:

– Попрошайка. Это Стёпа. Знакомьтесь.

Шу вяло пожал Степану руку.

– Шу.

– Степан.

– Дай полтаху.

– Юаней?

Шу искоса взглянул на Степана, повернулся к Кулио и поинтересовался:

– Он дурак, что ли?

Кулио отмахнулся, стряпая себе немудреный бутерброд.

– С вами станешь, – тихонько проворчал Степан себе под нос. Он знал, что с типами вроде Шу нужно быть малость пожестче. А то не успеешь оглянуться, как на шею сядет.

– Пятьдесят баксов давай. До вторника, – потребовал Маг.

– Отвали!

Степан прикусил язык. Зажмурился и прислушался к внутренним ощущениям. Привкус только что произнесенного слова будто бы таял во рту. Да, это действительно сказал он – журналист-неудачник, до кондрашки боящийся даже незначительных скандалов и совершенно не склонный к грубости.

Маг уразумел, что денег ему не видать. Скорчил страшную рожу, замахал руками и театрально провозгласил:

– Я тебя сейчас превращу в унитаз!

– У тебя мана на нуле, – покачал головой памятливый Степан.

Шу поник, опустил плечи, и полы его дырявого плаща тоже безвольно повисли.

– Всегда так. Никому я на фиг не нужен, никто не угостит… Ну и идите вы все.

– Не обращай внимания, – сказал Кулио, кусая бутерброд. – Похмельный синдром. Высокий уровень алкогольдегидрогеназы в крови: пьянеет медленно из-за устойчивости к бухлу. Зато бодунище – жесть.

– Забыли, засранцы, – продолжил стенать Шу, – забыли, ироды, как я их по свету гонял, когда за темное-претемное зло воевал. Они, лизоблюды, бывало, только меня завидят, как лапками сучить начинают и жалобно попискивать.

– Да неужели? – поднял бровь Викинг. – А кто мне стегач на чреслах шнуровал за червонец?

– А кто хотел, чтоб я его в бюстгальтер Мадонны превратил? – парировал Шу.

Викинг насупился и стал сосредоточенно грызть ноготь.

– Кто просил сотню русалок, а сам и с одной-то не знал что делать? Чешуя, мол, у нее везде, где не надо.

Маньякюр сморщил кислую физиономию.

Маг Шу вошел в раж.

– Я сейчас всем вам душонки вскрою, если полтаху не увижу!

– Так, – осадил его Кулио. – Хорош кудахтать. Кибби, притащи-ка лучше чего-нибудь покрепче горло смочить.

Степану показалось, что Кулио не очень-то хочет, чтоб Шу в порыве откровения делился секретами.

Как только Киборг скрежетнул суставами и ушел за выпивкой, Маг Шу моментально остыл.

– Во, другое дело, – просиял он. – А то изображают тут из себя жмотов. Можете ведь, когда хотите.

В предвкушении Магу захотелось откровенной беседы и он выбрал Степана в качестве жертвы. Подсел к нему.

– Запомни… э-э… как тебя? Ах да – Стёпыч, – воодушевленно начал Маг. – Горы – это цитадель человеческой мудрости и древнего знания. Впрочем, не только человеческой. Да и мудрость с древностью здесь ни при чем, честно говоря…

Степан нахмурился, пытаясь уловить логику.

– Что-то я слишком издалека начал, – смутился Шу. Вжикнул туда-сюда молнией на косухе и болезненно наморщил лоб. – О чем-то я хотел тебе рассказать… А! Вспомнил! Ты слышал о страшной горной болезни?

– Кислородное голодание? – решил блеснуть добытыми сведениями Степан.

Шу состроил недовольную мину и снисходительно похлопал его по спине.

– Это ерунда, – поучительно сказал он. – У горной болезни очень тяжелые симптомы. Жидкость скапливается у тебя в мозгах и легких. И ты помираешь. Так что если вдруг начнешь харкать кровью, то надо срочно залезть в барокамеру.

– А у вас есть барокамера? – поежившись, спросил Степан.

Маг Шу медленно приблизился к нему и шепнул в самое ухо:

– Нет.

Послышались равномерные гулкие шаги: поступь у Киборга была тяжелая.

– Бинарность, – глубокомысленно сказал Самурай, глядя на свой стакан. – Вся Вселенная – это бинарность, двойственность. Пустота и наполненность.

– Слова «наполненность» нет, – машинально поправил Степан.

– Ты уверен? – спросил Кулио, наполняя его стопку.

– Теперь уже не уверен.

Когда у всех было налито, Кулио встал.

– Ну вот, – торжественно произнес он. – Типа, и до меня очередь дошла. Я расскажу свою историю. Давным-давно, в далекой галактике…

Викинг вежливо кашлянул.

А Киборг поторопил:

– Давай. Генерируй. Быстрей. Оперативка. Греется.

– Ладно, – сказал Кулио, хмурясь. – Зовут меня Кулио длан Легласик. Я командовал пятой космической эскадрой Просторов. Мы патрулировали тридцать четвертый сектор… Впрочем, ты, Стёпа, все равно ни фига в этом не разбираешься. Короче, взорвали мы по ошибке пару звезд. На радаре они были очень похожи на корабли контрабандистов.

– Как это? – не выдержал Степан.

– Притухни, Стёпа, и так я душу свою тут серпом вскрываю. В общем, выгнали меня из космовойск и сослали в эту дыру. На вашу планету, в смысле. Условие возвращения – спасти человечество.

– От чего? – не унимался Степан.

– От саранчи, блин! – вскипел Кулио. Вздохнул и на тон ниже закончил: – От вымирания.

– А разве мы вымираем?

– Ты, Стёпа, действительно дурак или притворяешься? – поинтересовался Кулио.

– Да я просто спросил, – растерянно пробормотал Степан. – Мы же не вымираем вроде.

– Лучше б вымерли, ей-богу, – проворчал Кулио, поджав губы. Язвительно пояснил: – Разумеется, вы не вымираете. И в ближайшие пару тысяч лет хрен вымрете. Вы, гады, живучие. Вас ни потоп, ни чума, ни бомбы ядерные не берут.

Он замолчал. Никто не посмел нарушить повисшую тишину.

– Как вас спасать, если вы не мрете ни черта, а? Вечно мне здесь, что ли, ошиваться?

– Слышь, Кулио, давай выпьем? – осторожно предложил Шу. – Я сейчас сдохну уже. Вымру, то есть.

Кулио шумно выдохнул и взглянул на Мага исподлобья.

– Лентяи вы все, – он печально усмехнулся. – Такая вот у меня невеселая история, Стёпа. Офицер звездного флота Просторов, сосланный на Землю спасать негибнущий мир. И команда из балбесов. Каждый из них, конечно, по-своему бывает полезен. Но уж больно редко.

Степан шмыгнул носом. Не ожидал он, что сомнительная поездка в Тибет обернется таким откровением. Это не просто сенсация, это настоящая бомба! Теперь у него есть доказательства, что люди не одни не только в космосе, но и на Земле полным-полно диковинных существ, чудес и даже магии.

– На самом деле, – резюмировал Кулио, весело оглядев Братство, – мы не особо скучаем. Благо, случаев спасти ваш безумный мир хватает.

– Это точно, – поддержал его Маньякюр. – Кулио, дай отгул на завтра. Хочу к знакомой пиратше в Сомали смотаться.

– А к стоматологу местному не хочешь смотаться? Забыли, что ль: завтра у нас коллективное посещение зубного.

– Так то завтра.

– Верно. А сейчас давайте-ка за Братство накатим по маленькой. Без фанатизма.

– Ур-ра! – воскликнул Маг Шу и влил в себя целый стакан. – Я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Стёпыч, напомни, в кого я хотел тебя превратить?

– В президента, – сориентировался Степан.

– Э-э… Не проведешь! Я лучше тебя в кикимору марсианскую превращу.

– Да ты и колдовать-то не умеешь, поди, – рискуя оказаться на марсианских барханах, ляпнул Степан.

– Я? – Шу вскочил, опрокидывая еще стаканчик. – Да я… Ты думаешь, русские войска Измаил взяли? Это я там под стенами орудовал!

– Тогда наколдуй, – подначил Степан. – К примеру, что-нибудь маленькое, вкусненькое.

Шу засучил рукава косухи, и Степан обратил внимание, что на предплечье у Мага наколота звезда Соломона. Но рассмотреть детали не успел.

С душераздирающим криком «Льбббббожэ!» Шу вытянул руки ладонями вперед. Сиреневые струи сорвались с кончиков его пальцев и, шипя, вытянулись на полу. Метрах в пяти от Мага они собрались в яркий энергетический клубок. Затрещало, во все стороны сыпанули искры.

Хорошо, что Шу колдовал в сторону двери.

Вспыхнуло. Загудело. Раздался оглушительный грохот.

Стена, отделяющая обеденную залу от холла, разлетелась в мелкое крошево, поползли клубы дыма и пыли. Крупная трещина опасно зазмеилась по потолку, остатки витражей лопнули, и разноцветный смальтовый дождь обрушился сверху на стол. А к ногам Степана выкатился из сизого марева осколок барельефа.

К моменту, когда Викинг закончил основную часть ругательного пассажа, гарь немного рассеялась и стали видны последствия колдовства.

В образовавшемся посреди особняка проломе стоял желтый гусеничный трактор. Новенький, с заводским номером и лакированной выхлопной трубой.

Фантик поперхнулся.

– Это маленькое и вкусненькое? – шепотом уточнил Степан.

Шу нахмурился. Плеснул в стакан на два пальца, махнул залпом и буркнул:

– Ну тут… как бы… промашка вышла… Вектор магии я не с тем знаком рассчитал и заклинание перепутал. – Он вернул засученные рукава косухи в исходное положение, подумал и добавил: – Кажется.

– Твою ж душу, самоделкин, – Кулио почесал в затылке. – Иногда я думаю: лучше б тебе вернуться на сторону зла. Деструктивным элементом в тыл врагу.

Бюргер хрустнул пальцами и подытожил:

– А трактор-то, похоже, без пробега. Монахам загнать можно.

Глава 4

Курс молодого бойца

После истории с трактором прошло несколько дней. Степан проявлял настоящее журналистское любопытство: приставал с расспросами то к одному сотруднику Братства, то к другому. И если Викинг сразу же послал его подальше, то чувствительный Эльф готов был часами болтать, обмахиваясь веером и накручивая волосы на мизинец. В частности, он доходчиво объяснил, почему Братство предпочитает общаться по-русски: «На этом языке Кулио и Викингу удобнее всего материться».

Степан собирал информацию, делал пометки в блокноте, прикидывал, как выстроить будущий репортаж, чтобы получилось эффектно.

В один из солнечных дней, когда в прозрачном воздухе Тибета витал аромат высокогорных трав, а небо было похоже на перевернутую чашу с лазурным гелем, Степан сидел на лавочке у входа в особняк и беседовал с Самураем о границах познания. Разговор уже подходил к той точке, где люди начинают отклоняться от основной темы и рассуждать на отвлеченные.

Дверь скрипнула, на крыльцо вышел Киборг. Лаконично скрежетнул:

– Степан. Тебя. Кулио.

Степан осекся на полуслове и удивленно переглянулся с Самураем.

– Не. Тупи, – подбодрил Киборг.

Журналист поднялся с лавочки и пошел в дом. На ходу он старался припомнить, что в его поведении за последнее время могло заинтересовать Кулио. Возле кабинета задержался и суетливо одернул жилетку. Поправил растрепанную ветром прическу. Прочистил горло.

– Ну? – сказал Кулио, когда Степан наконец вошел. – Явился?

– Явился. В смысле, здравствуй… те.

– Хай. – Кулио почесал живот. – Мне тут доложили, что ты не собираешься возвращаться к своей унылой жизни. Хочешь остаться с нами. Почему? Неужели это так заманчиво – спасать кого-нибудь, быть на волоске от смерти?

Степан переступил с ноги на ногу, не зная, что ответить.

Кулио протянул руку и взял графин с коктейлем кислотно-зеленого цвета. Наполнил стакан, подхватил щипцами кусок льда и бросил туда же. Резко сказал:

– Дурак.

Степан обескураженно посмотрел на него и опять промолчал.

За окном Маг Шу и король Фантик играли в собственно изобретенную разновидность крокета. Они гоняли по лужайке футбольный мяч осколками шифера и периодически вбивали его в ворота, сооруженные из рыбацких «косынок». Самурай и морской волк Маньякюр облачились в парадные костюмы и приготовились упражняться в фехтовании. Викинг обстругивал тесаком бревно – видимо, мастерил себе новую дубину.

Жить здесь было просто и весело. Эльф намедни сказал, что помощи пока никто не просит, поэтому можно не напрягаться и заниматься своими делами.

Кулио день-деньской кемарил на диване, обитом шелком с вышивками созвездий. На улицу практически не выходил. Хандрил, часто дымил сигарой.

– Он все время так? – допытывался Степан у Эльфа.

Тот объяснял, что иногда, ясными ночами, Кулио встает с дивана, поднимается по узкой горной тропе в обсерваторию, ключ от которой есть только у него. Долго смотрит на звезды. И вздыхает.

– Мы с Фантиком проследили, – стушевался Эльф. – Ну, интересно же было… Только смотри, Степан, никому ни слова. Как на друга полагаюсь!

Степан обещал молчать.

И молчал.

Стоял перед Кулио, который обозвал его дураком, и потерянно молчал. В кабинете пахло спиртом, мятой и табачным дымом.

Хлебнув зеленого коктейля, Кулио цыкнул зубом и сел. Пружины в диване застонали.

– Настырный, – хмыкнул он, продолжая буравить Степана взглядом. – Или ты, Стёпа, действительно дурак, или…

Кулио не закончил свою мысль. Открыл тумбочку и достал объемистую папку. Сдул пылинки, щелкнул защелкой.

Внутри обнаружилась стопка документов. Некоторые были белые, подшитые в аккуратные тетрадки, другие – пожелтевшие, с потрепанными краями и масляными пятнами.

Кулио выхватил снизу лист и протянул Степану.

– На, заполняй.

Журналист принял отпечатанную на принтере анкету и проглядел ее. Коварные вопросы шли один за другим.

К примеру, 16, подпункт 2:

«Писаешь ли ты по ночам в постель?»

Варианты ответов:

1) да

2) нет

3) иногда

4) часто

5) кому?

6) отвали, Кулио!

Степан присел на краешек стула, положил лист на стол и принялся заполнять документ. Он правдиво ответил, что энурезом не страдает, любит аквариумных рыбок, водку пьет редко и в умеренных количествах, прекрасно относится к эльфам, готов получить начальную альпинистскую подготовку. Написал, что его любимое кино «Звёздный путь», а не «Звёздные войны», что он предпочитает традиционный секс и обожает бобров. Также ему пришлось признаться, что он чуткий, честный, начисто лишен корысти, жадности и зависти, что души не чает в астрономии, любит Родину, умеет готовить завтрак холостяка, учитывая все четыре группы пищевых компонентов, и в случае необходимости может целый год прожить в палатке.

Но основная загвоздка была в последнем и, вероятно, самом главном вопросе анкеты, приписанном от руки:

«Жизнью за человечество рискнешь? Кишки на турбину намотаешь, если придется?»

– Кишки на турбину?

Степан поднял глаза на Кулио и машинально ослабил узел галстука.

– Слабо? – прищурился тот.

– А вот и не слабо, – поджав губы, ответил Степан и поставил последнюю галочку.

Кулио быстро пробежал глазами анкету.

– Бобров точно любишь? – уточнил он.

– Очень, – с замиранием сердца соврал Степан. Он ни разу в жизни не видел живого бобра, но решил, что они не такие уж и страшные. Переживет.

Судя по всему, ответы удовлетворили Кулио. Он протянул бледному журналисту следующую бумагу:

– Вот здесь и здесь. Распишись.

– А почему тут указано, что «навечно, бесплатно» и… – засомневался Степан.

– Стандартные риски, – отрезал Кулио. – Ты будешь документ подписывать или нет?

Степан собрался с духом, выдохнул и поставил закорючки в указанных местах. Кулио встал, убрал контракт в папку и протянул руку:

– Велкам.

Степан пожал его сухую крепкую ладонь и отчетливо понял: отныне его жизнь круто изменится.

Вечером закатили грандиозный праздник по поводу вступления Степана в Братство. Маг Шу на радостях наколдовал самогонный аппарат и полтонны сахара. После тестового возлияния всей компанией спели гимн СССР, да так громко, что содрогнулись окрестные горные хребты, а местные монахи попрятались в свои кельи.

Степан обратил внимание: веселиться ребята умели на славу.

– Стёпа вступает в Братство! – провозгласил Кулио, подняв стакан с первачом. Его хандру словно ветром сдуло. – Назначаю его десятым! Ур-р-ра! Стёпа, целуй каждого.

После этих слов Эльф густо покраснел, Викинг схватился за дубину, а Маньякюр обнажил шпагу. Степан решил, что на этот раз вовсе не обязательно толковать начальственное распоряжение буквально, и целовать никого не стал.

– Это теперь твои братья, Стёпа, – продолжил вещать Кулио. – Люби их и уважай. Викинг, Бюргер, хорош бычиться, а то пошлю скалы шлифовать… Ну-ка, все вместе – вздрогнули!

Звон сдвинутых бокалов стал сигналом к окончанию торжественной части. А потом началась настоящая пирушка.

Киборг притащил из чулана две гитары, и Кулио с Самураем взлабнули блюзон в до-мажоре. Фантик съел недельный запас провизии, опустошив погреб, и потребовал добавки. Эльф вырядился в оранжевую робу со стразами и устроил перфоманс, изображая поочередно то далай-ламу, то китайского коммуниста. Театр одного актера удался.

Напившись лимонада, Степан вскоре почуял, что нужно понизить давление в мочевом пузыре. Он вышел до ветру, сбежал с крыльца и замер. За углом дома шептались.

Степан юркнул за поленницу. Вообще-то он не любил подслушивать чужие разговоры, но уж больно подозрительной показалась ему эта тихая беседа за спиной у остальных. В темноте не было видно лиц, но по голосам Степан понял: Викинг и Бюргер обсуждают его вступление в Братство.

– Не нравится мне этот Стёпик-попик, – прошептал Бюргер. – Заметь, он знал, как меня зовут. Может, засланный казачок?

– Да ладно, вас, бюргеров, за версту видать, – возразил Викинг. – Меня другое тревожит. Боец он необстрелянный, напарник непроверенный. Не предал бы он нас в самый ответственный момент. А то все старания зря.

Степан хотел было уже выйти из-за поленницы, чтобы успокоить ребят и убедить в своей лояльности, но следующие слова заставили его еще сильнее прижаться к штабелю дров.

– Как там Кулио? Договорился? – спросил Бюргер.

– Вроде базар идет, шуршат на тему. Вчера, кажется, гонцы были, – отозвался Викинг.

– А Шу?

– Шу – проводник. Но уж больно рисковое дело Кулио затеял.

– Еще бы! К тому же никакой финансовой выгоды.

– Он и сам волнуется, это ж видно.

– Но не ждать же еще сто лет! Я ж не вынесу, чесслово!

Они помолчали.

– Короче, – наконец решил Викинг, – стажеру пока ничего знать не надо.

– Да, подождем, – согласился Бюргер. – Все должно решиться со дня на день.

– Отправить бы новичка куда-нибудь…

– А давай в пещеру его зашлем? Пусть КМБ пройдет.

– Ты что! Тетя Эмма сказала, если еще хоть кого-нибудь притащим, она больше не будет блинчики на масленицу присылать.

– Скажем, что в последний раз…

Степан, не чуя под собой ног от страха, дунул от поленницы по дуге через весь двор. «Что негодяи задумали? – пролетало у него в голове. – Почему не доверяют? Как же обидно. И куда это меня хотят отправить?»

Степан остановился возле лавочки, перевел дух и на цыпочках взобрался на крыльцо. Скользнул в дом, с перепугу забыв сделать то, зачем выходил на улицу.

Здесь праздник уже перерос в натуральный отрыв. Самурай качался на кованой люстре, описывая нехилую дугу. И благо потолок в зале был высокий, иначе кто-нибудь мог остаться без головы: так рьяно он размахивал саблей. Кулио гонялся за хохочущим Эльфом, расшвыривая стулья и выкрикивая драматические цитаты из Шекспира. Маньякюр фехтовал с тенью. Изгнанный король поглощал остатки похлебки из супницы.

Степан остановился в дверях и покачал головой, оценив масштабы безобразия.

В этот момент раздался громкий треск. Потолочные крепления не выдержали, и тяжелая люстра вместе с Самураем вылетела в витражное окно, разнося раму в щепу. Хруст и вопли затихли уже где-то во дворе. Самураю повезло, что стекла были выбиты несколькими днями ранее.

Маньякюр забрался на подоконник, чтобы глянуть, цел ли приятель, а Кулио перестал гоняться за Эльфом, уселся на свой стул и шумно выдохнул:

– Нормально гульнули.

Вошли Бюргер и Викинг.

– Мы тут посовещались… – начал ариец, но Викинг его перебил:

– Курсанту надо бы испытание пройти, а то, блин, шлангуется тут без дела. Слышь, Кулио, пущай покажет, на что способен.

– Да, пусть горгулью завалит, – поддакнул Бюргер. – Мужик он или не мужик?

Викинг кивнул и предложил:

– Ежели что, могу с ним пойти. Подстраховать.

Кулио облокотился на стол локтем и так хитро глянул на Степана, что у того по спине мурашки побежали.

– Ну что, Стёпа? Готов к тренировочной миссии?

Степан совладал с дрожью в коленках и сказал:

– Если это так необходимо…

– Киш… ики… – Кулио икнул и, морщась, глотнул лимонада прямо из кувшина. – Кишки на турбину?

– Т-так точно.

Степану было страшно. Он не понимал, зачем Бюргер с Викингом хотят от него избавиться. В голове окончательно перемешались послы, турбины, горгульи.

– Короче, – вынес вердикт Кулио, – Шу и Бюргер проводят тебя, Стёпа, к горгулье. А ты, Ви… ик… инг, морду не криви, ты мне здесь нужен будешь. Рис надо прополоть.

– Его ж не полют, – сник Викинг.

Кулио пристально на него посмотрел.

– Полют, еще как полют. Но это все завтра, теперь спать пора. Разгуляли… иксь… тут. Почувствовали слабину, да? Идите кто-нибудь люстру и Самурая с лужайки притащите. Фантик, а ты посуду помой.

Изгнанный король вздохнул и понуро поплелся на кухню, собирая по пути тарелки и вяло смахивая крошки со стола на пол.

Маг Шу хотел было укладываться прямо возле порога, но получил легкую затрещину от Киборга. Бурча под нос ругательства, он взял спальник и пошел в сарай.

– Кстати, Шу, – крикнул Кулио ему вдогонку. – Тете Эмме скажешь, что это в последний раз. Соорудишь там ей ликерчика какого-нибудь.

– Тогда дай полтаху, – оживился Маг. – На ликерчик.

– Вернешь сотню – получишь полтаху, – отрезал Кулио. – Разговор окончен.

Шу сплюнул и показал язык.

– Кто такая тетя Эмма? – не выдержал Степан.

– Завтра узнаешь, – улыбнулся Кулио. – Иди пока поспи минут шестьсот.

Легко сказать! Всю ночь журналист проворочался под одеялом, так толком и не заснув. В голову лезли страшные мысли о предстоящем испытании. Только под утро усталость взяла свое и он задремал…

Тетя Эмма оказалась той самой горгульей, которую Степану предстояло «завалить» в тренировочной миссии. То есть, конечно, ни о каких сексуальных игрищах речи не шло. Имелось в виду одержать победу в честном бою, доказав тем самым свою профпригодность в полевых условиях.

Ближе к полудню, опохмелившись рассолом, Маг Шу, Бюргер и Степан выступили в поход. До пещеры тети Эммы предстояло идти километров десять-двенадцать.

Проводить их вышел только Эльф, который с самого рассвета глаз не сомкнул: волновался за Степана. Нескладный коротышка долго махал вслед платочком, а когда друзья исчезли из виду, стыдливо смахнул крохотную слезу. Он как всякая чувственная натура терпеть не мог разлуки.

За первым же поворотом Шу остановился и заявил, что чрезвычайно устал и не пойдет дальше, пока не восстановит истраченные силы. Маг расстегнул косуху и стал шарить по многочисленным карманам в надежде найти заначенную с вечера фляжку с самогоном.

Бюргер тут же воспользовался заминкой. Он поставил авоську с пустыми бутылками, которую непонятно зачем прихватил с собой, уселся на обочине и достал блокнот с марками. Похвалился:

– Гляди, Стёпик, целая коллекция.

Степан поглядел на так называемую «коллекцию» и вежливо кивнул. Три из семи марок были одинаковые, а одна рваная.

– Нравится? – спросил Бюргер.

– Угу… Мы так до вечера не дойдем, – озабоченно ответил Степан. Ему хотелось скорее пройти это опасное испытание.

– А нам раньше вечера никуда и не надо, – беззаботно сказал Шу. – С горгульями все равно только по ночам можно биться.

Степану и без того было неуютно от мысли, что придется сражаться с существом, о котором он имел довольно схематичное представление из обрывков фантастических фильмов и книг. Теперь же, когда узнал, что драться нужно непременно ночью, он совсем сник.

Маг Шу совершил замысловатое движение рукой, и перед ним возникла бутыль с мутноватой жидкостью.

– Первач? – поинтересовался Бюргер, морщась.

– Не, градусов шестьдесят, – деловито сказал Шу. – Стаканов не получилось наколдовать – из горла лупить будем.

– Я не хочу, – скуксился Бюргер, убирая блокнот с марками. – Лучше пойду вон в ту хижинку, кашки спрошу. Там монах знакомый варит местную версию геркулеса. Заодно бутылки сдам, глядите, сколько после вчерашнего торжества осталось. Не пропадать же добру.

Он звякнул авоськой с пустой тарой.

– Иди, – равнодушно пожал плечами Шу. – А мы со Стёпычем для храбрости накатим.

– Только без фанатизма, – невольно копируя Кулио, предупредил Степан.

– Без, – великодушно согласился Маг.

Спустя полчаса Степан и Шу сидели в обнимку посреди дороги и голосили «Ой, мороз, мороз…» на весь Тибет. Степан действительно выпил самую малость, потому что после вчерашней пирушки у него до сих пор побаливала голова. К тому же самогон, наколдованный Магом, не отличался изысканным букетом.

А вот сам Шу насвинячился порядочно.

– Можешь девушку соорудить? – переводя дыхание, спросил у него Степан. Все-таки даже несколько глотков напитка придали журналисту смелости.

– Базаришь… Запросто.

Маг вальяжно взмахнул рукой, и перед ними из дымки появился огромный ком слизи. Степан изумленно уставился на содеянное, не зная что и подумать.

Шу одернул косуху и виновато пробормотал:

– Блин, опять генные цепочки перепутал. Эта тетя с Проксимы Центавра. Кажется.

– Ничего себе, – прошептал журналист, обходя слизь по кругу. – Неужели это инопланетная форма жизни?

– Форма? Где ж ты форму видишь?

– Тогда инопланетное бесформие.

– Это баба, между прочим. Как заказывал. Будешь развлекаться?

Степану вдруг стало очень стыдно за свое мимолетное желание.

– Я на гуманоида вообще-то хотел посмотреть, – смущенно сказал он. – Но уже передумал. Спасибо. Верни ее обратно, а.

Маг стал вполголоса читать заклинания и замахал худыми руками. Инопланетное бесформие забурлило, издало непристойный звук и растворилось в мерцающем мареве.

– Ты не волнуйся, я сейчас нормальную бабу забубеню, – успокоил Шу.

– Нет-нет, не утруждай себя, – сконфузился Степан. – Настроение ушло.

Шу пожал плечами: мол, дело хозяйское.

Сзади со звоном разбилось стекло. Степан вздрогнул и резко обернулся. Почти сразу звякнуло еще раз.

Бюргер стоял возле ближайшей калитки и одну за другой швырял пустые бутылки в столб. Осколки летели в разные стороны, яркими брызгами сверкали в солнечных лучах.

– Я вам покажу, – приговаривал Бюргер, расшибая вдребезги очередную бутылку. – Я вам дам по три за штуку. – Звон. Дождь из стекла. – В Лхасу депешу напишу. Кляузу в Пентагон, в Гринпис жалобу. Донос властям Китая. Всем настучу на вас, спекулянтов.

– Опять ему по три юаня за бутылку предложили, – ответил Шу на вопросительный взгляд Степана.

– Это мало?

– Грабеж.

– А теперь вовсе ничего не получит – расколотил всё.

– Зато честь не потеряна и за отчизну не обидно, – пояснил Шу. – Не понять тебе. Молодой ты еще, неопытный.

Степан действительно не понял, при чем тут честь и отчизна, но вслух ничего не сказал.

Шу тем временем подошел к Бюргеру и энергично включился в процесс. Вдвоем у них дело пошло быстрее: через минуту последняя бутылка была разбита.

– Ну вот, готово, – сказал Бюргер, утирая со лба пот. – Стресс сняли. Теперь – к горгулье.

– Гляди, какой крупный осколок, – разошелся Шу. – Хочешь, я его на атомы развалю, а? Могу даже мельче попробовать: на кварки!

– Да ладно, не надо. Пусть мучается.

Степан озадаченно наблюдал за действиями Братьев. Он в который раз пытался понять смысл их поступков. В который раз не мог.

– Ну что, двинули? – Шу хлопнул Степана по плечу. – Пора удаль показать.

– А это очень-очень опасно? – осторожно спросил он.

– Фигня, – успокоил Бюргер. – Главное, держись понаглей. Но не переборщи, а то тетя Эмма из тебя сделает лапшу с соусом.

Они побрели дальше по каменистой дороге. Оставшаяся часть пути прошла без приключений, если не считать инцидента с Шу. Маг огреб по морде от коренастого монаха за то, что превратил скромную придорожную келью в кучку лошадиного навоза. Осознав, что набедокурил, Шу попытался слинять, но монах его догнал и накостылял.

– Кунг-фу выучил и выпендрился, да? – ворчливо бросил Маг в спину обидчику, поднимаясь и оттряхивая дырявый плащ. – Тренируй чувство юмора, зануда.

Смеркалось. Холодало.

Порядочно уморившись, Степан и провожатые подошли к высокой горе.

У подножия виднелся вход в грубо высеченную пещеру, подсвеченный изнутри. Рядом темнела плохо замаскированная яма-ловушка, перед которой торчал столбик. На нем, примотанная ржавой проволокой, красовалась табличка с дюжиной непонятных иероглифов. Ниже от руки было приписано: «Добро пожаловать в Горгулию. Фотографировать запрещено, соблюдать тишину, не сорить, не курить».

– Иди, мочи нечисть, – велел Шу, доставая из-за пазухи миниатюрный кальян и мятую пачку «Примы». Он почти протрезвел. Стал раздражителен и вспыльчив. – В яму не грохнись.

– А оружие? – удивился Степан. – Разве не положено?

– Иди, говорят тебе. – Шу стал потрошить сигареты и полученным табаком набивать чашечку кальяна. – Оружие ему подавай. Мозгами пораскинь, смекалку включи. Я однажды на тиранозавра с голыми руками ходил – и ничего, жив.

– Ты маг, – резонно заметил Степан.

– Блин, достал уже.

Маг Шу разложил пальцы веером. Раздалось привычное уже потрескивание, запахло озоном, и через мгновение в руке у Степана появилась превосходная мухобойка.

Новая, с фабричной биркой.

Шу отвернулся и стал раскуривать кальян. А Степан стоял и все еще не мог поверить, что веселый и общительный в состоянии подпития Маг так бессердечно поступил с ним. Ведь ему предстояло первое в жизни серьезное задание. Связанное, между прочим, с риском для жизни.