Забытые армии. Забытые командармы - Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942

 – поисковиками был найден железный ящик – дивизионный сейф с документами. Из-за повышенной влажности документы не поддавались прочтению. В научно-исследовательской лаборатории судебных экспертиз слипшиеся листы все же разделили и определили: документы, находящиеся в железном ящике, датированы 1941 годом и имеют хозяйственное значение. Это были различные ведомости, авансовые отчеты, расходные ордера, квитанции об оплате, денежные аттестаты и прочее. Эксперты установили, что принадлежат они 290-й стрелковой дивизии 50-й армии. Тремя годами раньше там же, на Рессете, поисковики нашли сейф с партийными документами 1026-го стрелкового полка 260-й дивизии. Стали известны многие фамилии бойцов и командиров 50-й армии, которые не были учтены ни в каких документах и не проходили ни по каким спискам. Так бойцы брянских поисковых отрядов возвращают в историю имена ее героев.

Отяпов встал на колени, соскоблил грязь с лица. Глаза видели, но плохо. Оранжевая пелена мешала разглядеть все, что происходило вокруг. Рядом карабкался сержант Курносов. Похоже, он был жив. Пулеметчик лежал рядом и смотрел на Отяпова с надеждой. По щекам его текли слезы. Совсем молоденький, лет, может, восемнадцати, разглядел его Отяпов.

– Не брошу я тебя, не брошу, сынок. Как-нибудь поволоку.

Он встал и начал поднимать пулеметчика. Тот, как мог, помогал ему, карабкался на спину, хватался за скользкую мокрую шинель. Отяпов уже знал, что не бросит его ни при каких обстоятельствах.

Лес был рядом. Туда сломя голову бежали те, кому удалось перебраться на этот берег.

Левее послышалась стрельба. Отяпов прислушался и сразу все понял: вот те на, называется, ушли, вырвались…

По краю болота бежали немцы. Они старались держать цепь, время от времени останавливались, некоторые припадали на колено и стреляли из винтовок. Клочки пламени взблескивали по всей цепи.

Вот тебе и вышли из окружения…

Пули вжикали над головой, рвали землю под ногами. Никто из бегущих к лесу на огонь немцев не отвечал. Эх, некому подать команду, лихорадочно соображал Отяпов. Да и винтовки у него нет. Только горсть патронов в подсумке.

– Стой! – закричал Отяпов, уже не понимая, что делает. – Ложись! Приготовить оружие!

Несколько бойцов упали рядом. Захлопали затворы.

– Огонь!

Раздался нестройный залп, потом другой.

– Эх, мать вашу германскую разэтак!.. – матерился Отяпов.

Он и сам стрелял из винтовки, неизвестно как оказавшейся в его руках. Рядом лежал сержант-связист и тоже вел огонь по краю болота, где залегла немецкая цепь.

И тут из леса стали выскакивать серые шинели с винтовками наперевес.

– Наши!

Возле болота началась рукопашная. Но Отяпову и его товарищам было не до нее.

Откуда-то взялась повозка с Лидкой. Лидка напуганная, в глубоко надвинутой пилотке. Лицо перепачкано грязью и кровью. В повозке лежал, болтался на ухабах пьяный комбат.

– Постой, Лидушка! Сил моих боле нет! – И Отяпов сгрузил в повозку, прямо на комбата, свою ношу. – Вези, доченька. С Богом.

И они навалились на грядки, чтобы поскорее вытолкнуть повозку из поймы на горку, в лес.

В лесу комбат пришел в себя и начал выбираться из повозки. Его мутило.

– Эх ты, шваль подколесная, – вслух думал о нем Отяпов. – Сколько нынче хорошего народу побило, а тебе хоть бы что… Вон сколько харчей перепортил. А тут маковой росинки во рту не было уже сутки.

Отяпов отвернулся, чтобы не смотреть на позор своего командира. Это он сейчас такой, подумал он, а завтра протрезвеет, осмелеет и опять ими командовать станет, орлом поглядывать да покрикивать.

Из поймы в сторону болота, куда отошли немцы, бежали бойцы. Тащили пулеметы. Ездовые гнали повозки, нагруженные минометными трубами и ящиками с боеприпасами. Командовал отрядом худощавый капитан, тот самый, который торопил их на рассвете перед переправой. На плече он держал черный трофейный автомат. Теперь в нем торчал длинный рожок. Капитан подошел к ним, заглянул в повозку.

– Капитан Титков? Что с ним? Пьян?

И Лидка, и Отяпов, и бойцы, оказавшиеся рядом, молчали. Словно позор капитана Титкова, будто из отхожего ведра, обгадил и их.

– А ну-ка, ребята, ставь его к сосне! – И капитан опустил автомат и оттянул затвор. – Ставь, ставь! Согласно приказу номер двести семьдесят… Как приказывал товарищ Сталин? – И капитан пронзил Отяпова холодным блеском остановившихся глаз. – Товарищ Сталин приказывал: если дать волю этим трусам и дезертирам, они в короткий срок разложат нашу армию и загубят нашу Родину. А потому товарищ Сталин очень правильно приказал: трусов и дезертиров…

Но не успел он договорить, как несколько мин с металлическим хряском обрушилось на дорогу и полянку, где накапливались выходящие из поймы бойцы и повозки.

Отяпов и бойцы попадали кто где стоял. А когда подняли голову, ни капитана, ни его подчиненных ни возле повозки, нигде поблизости не увидели. Только голос его, хрипловатый, с тугой металлической окалиной, рокотал где-то внизу, в стороне переправы.

Все в лес, подальше от этой проклятой реки, подумал Отяпов, а этот назад пошел и людей своих повел. Вот кому сам черт не брат. Вот это капитан. С таким и умереть не страшно.

Они затащили на повозку своего комбата. Лидка потерла клочком соломы, выдернутой из подстилки, его заблеванную шинель.

– Вези, Лидка, – махнул рукой Отяпов. – Что ж делать. За него ведь, и такого, с тебя спросят. Да парня не брось. Спасибо за перевязку. Даст Бог, выживет. Вези скорей.

Возле дороги строили вышедших. Командовал лейтенант в кожаной куртке и рыжей портупее.

Отяпов с сержантом тоже стали в строй. Хорошо, Курносов вынес его винтовку. Сейчас бы лейтенант этот, с рыжей портупеей, тоже наганом стучал бы ему в лоб:

– Где винтовку бросил, сучье отродье! Бегом марш! И чтоб через десять минут доложил о полной боевой готовности!

Лейтенант ходил перед строем, как ворон, готовый клюнуть. Револьвер он держал в руке.

– Наша задача – не дать противнику захватить переправу! Оттеснить в болото… Сейчас подвезут боеприпасы. По банке консервов на брата и по три сухаря. Патронов можно брать до двух боекомплектов.

– Ну вот, Отяпов, эти хоть покормят, – толкнул его сержант Курносов.

Отяпов с облегчением вздохнул. Интересно, какие консервы, мясные или рыбные. Любые хороши. Лучше бы, конечно, мясные…

Лейтенант скомандовал «Вольно». У кого имелась махорка, сразу закурили. Ждали обещанные консервы и сухари. Продукты действительно вскоре привезли на широкой армейской повозке. Лейтенант принялся делить пайки. А старшина, управлявший повозкой, открыл ящики с патронами и, улыбаясь щербатым ртом, сказал:

– Ну, налетай, кому пряного посола не хватило.

«Пряного посола» хватило всем. Скумбрия в масле —

тоже вещь хорошая. У сержанта Курносова откуда-то взялся немецкий штык-нож. Он тут же ловко крутанул им крышки консервных банок. Облизал плоское лезвие, сунул штык-нож за голенище.

Отяпов ловил пальцем скользкие рыбные кусочки, с тоской наблюдая, как быстро пустеет банка. Вскоре в серебристой посудинке остался только запах. Но и пустую ее выбросить было жалко. И только когда сержант Курносов поднес каску, наполненную блестящими патронами, он бросил банку в кусты и расстегнул крайний подсумок. Патроны были уже в обоймах.

Рассовав боекомплект по подсумкам и карманам, Отяпов осмелел и подошел к старшине.

– Тебе чего, папаша? – спросил старшина.

– Да вот… – И Отяпов указал на свой негожий ботинок, скрученный телефонным проводом. – Обуви сменной на вашем складе, случаем, не имеется?

– Имеется, – живо согласился старшина и указал за сосны, где были сложены в ряд убитые во время минометного обстрела. – Любого размера и фасона. Можно даже подобрать трофейные – с железными подковками.

Эх, в рыло бы тебе, складская душа, подумал Отяпов, глядя на съеденные то ли махоркой, то ли чифирем редкие зубы старшины.

Вскоре начали строиться. И тут прибежал боец, которого лейтенант прогнал за винтовкой. Ему тоже выдали паек и патроны.

– Ну что, Гусёк, нашел свою судьбу? – окликнул бойца лейтенант.

Он так и держал наган в руке.

– Нашел, товарищ лейтенант. Там, возле моста, уронил… Обстрел начался, ну я и…

– Молодец! Даже если винтовка не твоя.

Интересно, Гусёк – это фамилия или прозвище? Отяпов разглядывал бойца. Невысокий ростом, длинная, не по росту, шинель. Такие урезают на ладонь – на фитили для коптилок.

Пошли. Гусёк все время держался возле Отяпова и сержанта. Тот помог ему откупорить банку с рыбными консервами. Гусёк буквально проглотил ее содержимое. Масло текло по щекам, по дрожащим губам, и тот облизывал их и улыбался счастливой улыбкой.

– Расстрелял бы, – кивнул Гусёк на лейтенанта, который шел впереди с наганом в руке. – Если бы винтовку не нашел, как пить дать расстрелял. Ротный не шутит. Он у нас такой…

Где теперь его рота? Где старший лейтенант Безлесов? Почему он с чужим ротным идет куда-то? А куда идет? Видать, в бой. Немцы рядом. Их только отогнали к болоту.

Переправа снова заработала. Это было ясно по тому, как серый поток снова выплеснулся из поймы и несколькими дорогами стал втягиваться в лес на восточном берегу Рессеты.

А куда вел их этот самоуверенный лейтенант в кожаной куртке? Надо было уходить в лес с Лидкой и комбатом. Сейчас бы, может, уже возле кухни стояли, кашу бы из котелков дергали. Отяпов с неприязнью вспомнил о комбате. И почему таким сволочам все время везет? Вот и капитан его не расстрелял. И на мосту под снаряды не попал. И немцев вовремя от переправы отбили. И сейчас, видимо, благополучно едет в тыл на мягком сене под присмотром этой дуры Лидки.

Впереди слышалась стрельба. Тарахтел «Максим», делая небольшие паузы. Очереди длинные, такие делает неопытный пулеметчик. Или противника не видит, лупит наобум лазаря.

Из-за деревьев им навстречу выбежал еще один лейтенант.

– Вот, кого смог набрать… Шестьдесят два человека при двух пулеметах. – Лейтенант в кожаной куртке махнул наганом, и Отяпову показалось, что он посмотрел на него. – Все с оружием. Даже Гусёк. Третью винтовку за сутки бросает. Пристрелить – патрона жалко. – И лейтенант засмеялся.

Гуська трясло. Он водил по прицелу грязной протиркой, продувал намушник и украдкой поглядывал на лейтенантов.

– Сидят, не рыпаются? – спросил тот, которого Гусёк называл ротным.

– Пока сидят. Но, думаю, скоро полезут. – Второй лейтенант был помоложе. И одет попроще, в стеганую телогрейку и буденовку. В руке ППШ.

– Без поддержки минометов или артиллерии не полезут. Ждут усиления.

– Сколько их там, неизвестно. Думаю, не меньше роты. Пленного взяли. Ребята из второго взвода поймали возле болота. Показал, что из полка «Великая Германия», что полк только что переброшен с северного участка фронта, с Варшавского шоссе.

– Хорошо, что погода нелетная.

– Да. Туман. Хоть что-то… Всерьез за нас взялись.

Немного погодя лейтенанты разошлись. Лейтенант в кожаной куртке ушел на левый фланг. Другой, сбив на затылок буденовку, оглянулся на бойцов:

– Приготовиться к атаке. Штыки!..

Какие там штыки… Штыки давно уже побросали, лишний груз. Но Гусёк свой не бросил, прилаживал к стволу. Руки у него дрожали, и штык никак не защелкивался. В конце концов он его бросил на землю и отшвырнул ногой в сторону.

– Дай-ка сюда. – И Отяпов ловко, одним движением насадил штык на ствол Гуськовой винтовки. – На, воюй.

– Пошли, – негромко и не по уставу сказал лейтенант, встал и в полный рост пошел вперед.

Отяпов немного повременил, словно дожидаясь, когда немецкий пулемет срежет храброго лейтенанта. Но тот вошел в просвет между деревьями, оглянулся, сбросил с плеча ППШ. И Отяпова будто сорванная с пазов пружина выбросила из-за сосны и понесла вперед, к болоту.

Такого командира бросать нельзя, к такому надо держаться поближе. Это Отяпов хорошо усвоил по предыдущим боям.

Болото заплыло туманом. Виднелись лишь сухие шесты ольх, будто воткнутые в снег.

Немцы почему-то молчали.

Лейтенант вначале шел, а потом, поняв, что бойцы поднялись, побежал вперед. Он бежал так быстро, как мальчишка, которого невозможно догнать. Куда ж ты, лихой, навстречу своей смерти так спешишь, хотелось сказать Отяпову, едва поспевавшему за ним.

И тут произошло то, о чем потом вспоминали выжившие и помнили всю войну, потому что такое, даже на передовой, случается крайне редко.

В тумане начали проступать какие-то столбики. Послышался смутный шум, похожий на движение многих людей.

Вот они, понял вдруг Отяпов и, испугавшись, что бежавшие рядом Курносов и Гусёк могут не выдержать и попытаются залечь или как-нибудь по-другому уклониться от неминуемой встречи, крикнул первое, что пришло в голову:

– Держи строй, ребята!

Немцы шли ровной цепью с одинаковыми интервалами. Ни выстрела, ни крика команд. Они уже все решили, как разделаться с их отрядом и двумя храбрыми лейтенантами.

Вначале зарычали на левом фланге. Там, в тумане, видать, схватились те, кого вел лейтенант в кожаной куртке. А уже через мгновение вихрем захватило и остальных.

Глава 3

«Тайфун» остановлен под Тулой

«2-я танковая армия продолжала наступление на Тулу…»

Слияние армий: 50-я и 26-я. У армии новый командующий – генерал Ермаков. Состояние армии перед сражением за Тулу. Белёвский боевой участок полковника Аргунова. Судьба 194-й стрелковой дивизии полковника Сиязова. Воспоминания артиллериста. Воспоминания солдат и офицеров дивизий, вышедших из окружения. Гудериан гонит свои танки к Туле. Грезы Гитлера.

23 октября 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о слиянии 26-й и 50-й армий:

«В целях удобства управления Ставка Верховного Главнокомандования приказала:

1. С 12.00 23.10.41 года 26 армию слить с 50 армией, после чего 26 армию расформировать.

2. Командующим 50 армией назначить генерал-майора Ермакова.

Военному совету фронта немедленно отправить тов. Ермакова к месту новой службы.

Впредь до прибытия тов. Ермакова командование 50 армией возложить на генерал-майора Куркина.

Начальником штаба 50 армии назначается полковник Аргунов.

3. Штаб 26 армии, управления и спецвойска армии использовать на усиление штаба 50 армии.

Оставшийся за штатом личный состав 26 армии направить в распоряжение начальника Главного управления кадров КА.

4. Командующему 26 армией генерал-майору Куркину и начальнику штаба 26 армии генерал-лейтенанту Соколову по сдаче должностей прибыть в распоряжение Ставки.

5. 50 армию включить в состав Брянского фронта.

6. Штаб 50 армии развернуть в Тула.

7. Разграничительную линию с Западным фронтом установить – Сухиничи, Перемышль, Титовка, Лаптево, Коровино, Рыбное – все для 50 армии включительно.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Зам. начальника Генштаба Красной Армии

Василевский»[21].

А вот документ, который характеризует состояние армии в первые дни после выхода из окружения:

«ДОНЕСЕНИЕ

заместителя начальника Оперативного отдела

штаба 50-й армии

начальнику штаба Брянского фронта

о состоянии и положении частей армии

(23 октября 1941 г.)

Начальнику штаба Брянского фронта

Доношу состояние и положение частей 50 армии к утру

23.10.41 г.

1. Штаб армии в составе подполковника Почема, нач. артиллерии полковника Леселидзе, оперотдел 2 чел., штаб артиллерии 3 чел., разведотдел 4 чел., а всего 50 командиров находится Астафьево и 23.10 сосредоточивается Арсеньево. Сведений о нахождении командующего и чл. Военного совета с 18.10 нет. До этого он с подразделениями

1 гвардейского полка следовал из Льгово на Знаменское.

2. В подчинении штаба армии находятся:

а) 260 сд во главе с к-ром дивизии полковником Хохловым. Состав: кнс – 84, мкс – 79, рядовых – 241, всего 404 чел., винтовок 280, артиллерии и пулеметов нет.

Штадив – Ниж. Савинки.

б) 278 сд во главе с начполитотдела бат. комиссаром Зиновьевым – в Астафьево 252 чел., в Арсеньево 105 чел. Сведений о командире дивизии полковнике Мелешко нет, где штадив – неизвестно.

в) 151 пап; кнс – 25, мкс – 39, рядов. – 41, всего 105 чел. Одно 108-мм орудие с трактором выведено в р-н Белёв, положение остальных орудий (из боя выведено 10) неизвестно. На походе колонну бомбило 27 бомбардировщиков пр-ка. К-p полка майор Боголепов убит. Полк сосредоточивается Манаенки.

г) 5 осб: кнс – 28, мкс – 25, рядового – 100, всего

153 челов. Сосредоточен Манаенки. Сведений о местонахождении к-ра б-на нет.

д) 96 полк связи – всего людей 220 чел., одна машина АСК, кабеля 14 км, тел. аппаратов 10. Сосредоточен в Манаенки. К-p полка капитан Преображенский ранен, находится в полку. Все радиостанции разбиты в бою у Гутовского лесозавода.

е) 86 озад – 48 чел. сосредоточены Манаенки. Матчасть утеряна.

ж) 73 полк НКВД в составе 200 человек сосредоточен в Манаенки. Командует военком полка бат. комиссар Трубников.

з) 9 запасный полк в составе 150 человек сосредоточен в Манаенки.

и) 761 ап ПТО в составе 30 чел. сосредоточен в Манаенки. Сведений о матчасти и командовании нет.

к) 643 ran в составе 40 чел. сосредоточен в Манаенки. Командования нет. Сведений о матчасти нет.

3. В подчинении белёвского боевого участка находятся:

а) 299 сд в составе: кнс – 220, мкс – 190, ряд. – 900, всего 1320 чел.; лошадей – 490, ст. пулем. – 12, ДП – 9, ППШ – 28, винтовок – 870, минометов – 13; пушек: 45-мм – 4, 76-мм – 6, 122-мм – 4, 76-мм ПА – 4. 20.10 дивизия вела бой в р-не Волхов и отошла в р-н Поляны, Мал. Голубочек. Связи со штабом дивизии нет.

б) 290 сд: кнс – 232, мкс – 205, рядового – 1088, всего 1524 чел., лошадей – 77, винт. – 1005, ДП – 5, ст. пул. – 1, повозок разных – 36. Штадив – Верх. Савинки. К-p дивизии полковник Рякин получил приказ полковника Аргунова начать погрузку 23.10 на ст. Манаенки для отправки в Тула.

в) 217 сд занимает оборону в р-не Одоево, ее три батареи, б-н связи и другие подразделения задержаны командованием 173 сд в р-не Белёв. Состав дивизии до 1600 чел. Сведений о численном составе не поступило. К-p дивизии полковник Грачёв в Одоево.

г) 154 сд в составе двух сп с артиллерией (неофиц. данные – 3 пушки) в составе 1400 чел. обороняется южнее Белёв. Сведений о боевом составе нет. К-p дивизии следовал со штабом армии, отдельно от дивизии. Его местонахождение неизвестно.

д) До 1000 чел. разных частей армии находятся в 45 запасном полку. Принимаются меры к направлению их в свои части.

Части приводятся в порядок. Отдельные группы бойцов продолжают прибывать в части. Началась боевая подготовка и сколачивание подразделений.

Совершенно нет сведений о 279 сд. По непроверенным сведениям, 1005 сп находится севернее Белёв. Ядра, вокруг которого можно бы было собирать отдельных бойцов, нет.

Штаб на 12.00 23.10 находится Астафьево, я прибыл в Арсеньево. Остальные командиры штаба должны прибыть сюда же сегодня.

За отсутствием обозов и баз питания армия довольствуется на местных средствах, в основном за счет колхозов.

Зам. нач. оперотдела штарма 50 майор Гаран»[22].

Несколько слов об остатках 26-й армии, которые в эти дни были переданы 50-й армии.

26-я армия второго формирования создавалась на базе 1-го гвардейского стрелкового корпуса и имела в своем составе: 6-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 41-ю кавалерийскую дивизию, 5-й воздушно-десантный корпус.

Армия не завершила свое формирование, когда бросили в бой под Мценском, буквально под гусеницы танков Гудериана. История 17-го танкового корпуса повторилась в точности до мелочей. Командовал армией генерал-лейтенант A.B. Куркин, начальник штаба генерал-лейтенант Г.Г. Соколов.

25 октября 1941 года полевое управление 26-й армии было расформировано, а войска переданы в 50-ю армию. Правда, 5-й воздушно-десантный корпус полковника С.С. Гурьева еще 19 октября передал свои позиции 6-й гвардейской стрелковой дивизии и был в срочном порядке переброшен в район юго-западнее Подольска и занял оборону, оседлав Варшавское шоссе. Прибывший из-под Ленинграда генерал Г. К. Жуков твердой рукой забивал бреши в Западном фронте, стягивал к Волоколамску, Наро-Фоминску, Подольску, Серпухову и Алексину все, что только можно, и тут же бросал в бой. Судьба Москвы в те дни могла решиться на любом участке обороны наших войск. Прорыв обороны роты или батальона мог повлечь за собой ввод танков и мотопехоты, а там, как снежная лавина, любой локальный прорыв готов был перерасти в основную операцию всей группы армий «Центр».

13 октября, когда на Рессете возле Дикого болота началась переправа войск 50-й армии, в тылу на рубеже Белёв – Мценск – Льгов решением Ставки был создан Белёвский боевой участок. Возглавил его начальник оперативного управления штаба Брянского фронта полковник Аргунов. Вскоре он будет назначен начальником штаба 50-й армии.

А пока армия собиралась в районе Белёва, Мценска, Льгова.

Белёвский боевой участок – это более 100 километров фронта, занятого тонкой цепочкой зачастую разрозненных подразделений из числа вышедших из окружения дивизий. Сюда же направлялось все, что в тот период оказалось рядом или неподалеку.

Так в эти дни на участок обороны группы Аргунова прибыли подразделения 194-й сд.

Теперь иногда пишут: для усиления обороны правого крыла Брянского фронта по указанию Ставки Верховного Главнокомандования на этот участок была переброшена 194-я стрелковая… И вроде всё так. Только, если вглядеться поглубже, все обстояло абсолютно не так.

194-я стрелковая дивизия входила в состав 49-й армии генерала Захаркина и перед началом наступления немецких войск (операция «Тайфун») занимала оборону западнее Вязьмы во втором эшелоне по восточному берегу Днепра. Но в самый канун атаки немецких войск получила из Генштаба приказ о переброске в район Харькова.

Основные силы дивизии в составе 405-го стрелкового полка, одного батальона 470-го стрелкового полка, двух дивизионов 299-го артполка, противотанкового и зенитного дивизионов во главе с командиром дивизии полковником М.А. Сиязовым 4 октября разгрузились на станциях Брянск и Белые Берега. Здесь их застал «Тайфун». Дальше двигаться было нельзя. Так что вынужденная остановка и выгрузка на полпути и стали причиной того, что полковник Сиязов с частью своих войск оказался здесь, под Тулой.

Следовавшие за ними эшелоны – 470-й стрелковый полк, батальон связи и тылы 405-го стрелкового полка – разгрузились на разъезде Хотень, так как передовые части противника «ворвались к тому времени в Сухиничи». Командование этой группой взял на себя командир 470-го стрелкового полка подполковник Д.П. Подшивайлов.

616-й стрелковый полк, дивизион 299-го артполка и тыловые подразделения дивизии разгрузились в районе Калуги и в составе войск 49-й армии заняли оборону по реке Угре.

Таким образом 194-я стрелковая дивизия оказалась разделенной на три части. И вступила в бой почти одновременно на трех участках фронта. К чести дивизии, все три группы дрались храбро, не сгинули безвестно, как это часто бывало в 41-м.

Полковник Сиязов, которого немецкие танки застали на перегоне между Брянском и Белыми Берегами, с четырьмя батальонами пехоты и некоторым количеством артиллерии, по приказу штаба Брянского фронта, вступил в бой на участке фронта протяженностью 15 километров на подступах к Карачеву.

Лемельзен бросил против четырех батальонов Сиязова четыре моторизованных полка. Двое суток бойцы и артиллеристы полковника Сиязова отбивали атаки противника, не позволяя ему вклиниться в свои боевые порядки. 6 октября произошла катастрофа: противник обошел оборону боевого участка правее, где зияла не прикрытая войсками брешь, и двинулся на Брянск. Батальоны оказались в окружении.

Полковник Сиязов понял, что никто о них, в сущности чужих на этом фронте, заботиться не будет. Продовольствие закончилось, боеприпасы тоже на исходе. Раненых эвакуировать некуда – тылы отрезаны. Оставалось надеяться только на себя.

Сиязов отвел батальоны и артиллерию в лес. На восток ушли разведгруппы, чтобы определить колонные пути для выхода из окружения. Разведка вскоре донесла: дивизия отрезана, но пока не обнаружена, основное движение противника происходит по шоссе Карачев – Хвастовичи и Карачев – Орёл.

Сиязов повел части в северо-восточном направлении – на Белёв. С боем прорвался через шоссе Карачев – Хвастовичи и вышел к переправе в районе Гутовского лесозавода.

Вот судьба: все пути в те дни сошлись на той переправе возле Дикого болота.

Вперед пошла группа прорыва: 405-й стрелковый полк и дивизионная артиллерия; фланги обеспечивали две усиленные группы боевого охранения, в которые были включены саперные подразделения и расчеты полковых орудий; тылы прикрывала особая группа, предназначавшаяся для обеспечения отрыва главных сил после прорыва.

Лесными проселками под покровом ночи группа прорыва бесшумно подошла к переправе.

Переправа возле Дикого болота была занята подразделениями из полка «Великая Германия». Мост предстояло отбить.

Разведчики тихо подобрались к окопам, где стоял пулемет, и бесшумно сняли часовых. И тут же полковник Сиязов дал сигнал к началу атаки.

Одновременно с атакой группы прорыва саперы из боковых охранений взорвали мосты на большаке и заминировали дороги. Заняли позиции артиллеристы и пулеметчики, чтобы встретить огнем возможные контратаки с севера и с юга.

Сиязов наращивал напор у переправы. Гренадеры «Великой Германии» очень быстро пришли в себя и несколькими мощнейшими контратаками пытались погасить напор прорывающихся и овладеть инициативой боя. На главном направлении удара противники сблизились вплотную. Вначале вспыхнул гранатный бой, а через несколько минут началась рукопашная.

Шедшие на прорыв хорошо понимали, что именно здесь, на переправе, решается их судьба: либо выход к своим, на новые позиции, либо плен или гибель в болоте. Поэтому их напор – штыком и прикладом – невозможно было остановить. Немцы отошли.

В прорыв вошли остальные части, обозы, артиллерия, а за ними и фланговые группы.

Арьергард тем временем вел бой, сдерживая противника.

Во время боя на прорыв дивизия полковника Сиязова уничтожила до роты пехоты противника, артиллеристы сожгли две танкетки, девять автомашин и семь мотоциклов. В ближайшей деревне разведчики обнаружили колонну военнопленных красноармейцев, брошенных охраной. Все они были освобождены и тут же встали в строй.

Марш дивизии продолжался с 10 по 18 октября. При подходе к Белёву к колонне присоединилась группа подполковника Подшивайлова. В пути в колонны вливались мелкие группы и одиночные бойцы, выходящие из окружения самостоятельно.

18 октября голова колонны вошла в Белёв. Полковник Сиязов доложил начальнику Белёвского боевого участка полковнику Аргунову о выходе и составе дивизии, о потерях и трофеях.

Изучая эпопею октябрьских боев, приходишь к выводу о том, что войска Брянского фронта все же сумели выдержать удар «Тайфуна». Потери тоже были огромными. Но дивизии вышли. Вышли штабы и тылы. Вышла часть личного состава. Иногда каждый десятый. Остальные погибли или попали в плен. Но трагедия северных Западного и Резервного фронтов оказалась более ужасной и положение менее поправимым.

Здесь уместным будет привести фрагмент воспоминаний офицера-артиллериста 194-й стрелковой дивизии Петра Андреева.

«29 сентября, за 2–3 дня до того, как замкнулось кольцо вокруг Вяземской группировки наших войск, погрузились в Вязьме в эшелоны, и повезли нас на юг. Немцы бомбили. На обочинах дороги видели лежащие вверх колесами составы. Ночью 6 октября проехали Брянск, а на рассвете эшелон выехал из леса, остановился и попятился назад. Остановился в лесу. Мы вышли на опушку. Впереди взорванный железнодорожный мост через речку Снежеть. На противоположном берегу – город Карачев. Там на станции с железнодорожных платформ разгружаются танки, а на берегу речки стоит немецкий офицер с сигарой в зубах. До Орла мы не доехали 70 км, а Орёл был оставлен нашими войсками 3 октября, то есть уже как три дня назад.

Прошли уже десятки лет, как закончилась война. Наступило, наконец, время, когда можно свободно писать и говорить правду о войне. А меня не покидает вопрос: как же так получилось, что нашу 194-ю горно-вьючную стрелковую дивизию посадили в вагоны и отправили в уже занятый немцами Орёл? И об этом нигде ни слова не написано. Что это было – предательство или величайшая глупость?..

Успели мы тогда разгрузиться и отойти, но выставленный нами в заслон батальон немцы уничтожили.

Эшелон со штабом дивизии и частью подразделений через Брянск уже не проскочил. Повезло нам, что в нашем эшелоне оказался командир дивизии полковник Михаил Александрович Сиязов – сослуживец и начальник штаба у генерала Петрова, которого у нас забрали еще в Москве.

Ровно месяц, в летнем обмундировании – а 6 октября в том году уже первый снег выпал – без боеприпасов и продовольствия выводил Сиязов дивизию по лесам и болотам. В деревнях население нас на порог не пускало, в то время как немцев встречали с иконами и хлебом с солью. Был случай, когда четыре человека из управления нашего дивизиона пошли в деревню, а их местные жители заманили в хату и привели немцев. Те с полицаями отправили наших в комендатуру, но по дороге, убив полицая, задержанным удалось бежать.

Сиязов крепко держал дисциплину. Никакого мародерства. Один солдат у колхозницы взял охапку сена, так дело чуть не кончилось расстрелом.

Теперь можно прочитать, как командиры некоторых попавших в окружение частей, подчиненных распускали, мол, «выходите, кто как может». Сиязов дивизию не распустил и из окружения вывел. У нас из дивизиона дезертировали только 6 человек – комиссар, начальник штаба и четыре солдата (узбеки).

Сам Сиязов всегда ехал впереди на белой лошади. Вырвались из окружения у г. Белёв Тульской области и закончили войну на Эльбе, правда уже без Сиязова. За Вислой он одно время был соседом, командовал корпусом. Дивизии после выхода из окружения присвоили номер 258-й – номер дивизии, знамя которой вынесли из окружения четыре офицера. Определили в 50-ю армию.