Колыма ты моя, Колыма

Японец остался в Советском Союзе, на Колыме. Правда, уже не в качестве зэка, а вольнонаемным. Работал водителем, фельдшером, перепробовал еще несколько профессий. Но в конце семидесятых годов все-таки сумел вернуться на родину. Ценой огромных усилий ему удалось восстановить японское гражданство, и до начала девяностых годов он жил в Японии. А в девяносто втором почему-то решил вернуться в Магадан и заняться врачебным бизнесом. Дела у него очень быстро пошли в гору, и уже года через три он стал хорошо известным и уважаемым в городе человеком.
      Да и неудивительно – у Сизоку лечились и крупные чиновники, и бизнесмены, и криминальные авторитеты – хороший доктор нужен всем. Соответственно, связями и возможностями Токудзаки обладал колоссальными. Известный факт – в прошлом году к нему на лечение попытался записаться вице-спикер областной думы, а японец ему отказал – времени-де не хватает, не могу старых клиентов обижать. Ну, а раз уж старик мог позволить себе отказать такой шишке, то, видимо, уже имел в запасе кого покруче.
      Одним из таких старых клиентов и был Дмитрий Родионович Лопатников – тот самый толстяк, который лежал сейчас перед японцем. У него уже давно болела спина, позвоночник.
      Средства позволяли, и Лопатников перепробовал все, что можно, но до Токудзаки помочь ему никто не мог. А иглоукалывание японца хоть и не могло излечить болезнь до конца, но хотя бы здорово ее облегчало.
      – Ох, отпускает помаленьку, – с облегченным вздохом сказал Лопатников. – Что бы я без тебя делал, Сизоку-сан?
      Японец слегка улыбнулся – этот клиент добавлял к его имени уважительную приставку «сан» нечасто, хотя прекрасно знал, что обращаться по-другому не очень вежливо.
      – Проклятая зона, – проговорил Лопатников. – Вот ведь правду говорят: что зэки, что охрана – все равно сидят. Правда, зэки-то хоть знают за что. А я вот, спрашивается, за какие преступления полжизни в тундре просидел, этих уголовников охраняя? Радикулит этот опять же – все оттуда. И это я еще, считай, дешево отделался, как-никак начальником лагеря был, жил прилично. А простые охранники?
      Токудзаки снова усмехнулся. Он слышал все эти разговоры уже не один раз. И про неблагодарную работу начальника лагеря, и про тяжелую жизнь рядовых охранников, и про нажитый там Лопатниковым радикулит. Все это, конечно, правильно, но вот не провел бы этот толстяк лет тридцать на своей работе, так откуда бы у него сейчас деньги взялись? А деньги у него есть, и немалые. На одно лечение в его кабинете сколько уходит.
      – А почему вы хоть теперь-то в Магадан не переберетесь, Дмитрий-сан? Все-таки поближе к цивилизации. Или вообще на материк махнуть можно... – Японец знал, что Лопатников живет где-то в полудиком поселке, рядом с золотым прииском, и в город приезжает только по делам или когда спину совсем сильно скрутит.
      – Хватит и того, что мой брат цивилизованно живет, – ответил Лопатин. – А почему я в город не перебираюсь, ты и сам понимаешь. Золото... Я бы давно бросил свой прииск, да и дочери надо бы приличное образование дать, а это только в большом городе сделать можно... Но веришь – не могу. Сам понимаешь, как прииск затягивает! Я теперь без него жизни себе не представляю. Можно было бы, конечно, его на брата оставить, но ведь не сумеет он там как надо дела делать.
      – Брат не родной? Сводный? – зачем-то уточнил Токудзаки, втыкая очередную иголку.
      – Вот-вот. То-то и оно, что сводный. Совсем на меня не похож. Такой раздолбай! Никакой коммерческой жилки, и в людях разбираться совсем не умеет. К тому же трусоват. Его на прииск поставить, так тамошние мои кадры им крутить будут как захотят! – В голосе Лопатникова звучала искренняя досада. Видимо, японец попал в больное место, напомнив о том, о чем он сам уже давно думал.
      – Можно ведь не только на брата оставить прииск, – рассудительно заметил японец. – Найдите какого-нибудь дельного управляющего...
      – Да? Чтобы он там все разворовал? – вскинулся Лопатников. – Не верю я никому настолько, чтобы прииск доверить. Вот и приходится самому уродоваться...
      Лопатников еще некоторое время спускал пар, Токудзаки мирно поддакивал, начав уже вынимать иголки. Сеанс иглотерапии был закончен. Теперь Лопатникову осталось только немного полежать на кушетке, полностью расслабившись, – так требовала методика Токудзаки.
      Когда истекло отмеренное специальными песочными часами время, Лопатников поднялся с кушетки и принялся одеваться. Закончив с этим, он сунул руку в карман пиджака и вытащил небольшой, но очень весомый мешочек с золотым песком и протянул его старому японцу. Тот с поклоном принял плату – то, что клиент платит золотом, совершенно не удивило и не смутило его, на Колыме это самая обычная валюта, используемая для большей части не совсем легальных операций.
      – Это за месяц, Сизоку-сан, – сказал Лопатников.
      – Хорошо, хорошо, спасибо. – Японец снова поклонился.
      – Тебе спасибо. Что бы я без этих твоих иголок делал – ума не приложу, – ответил Лопатников и продолжил со смешком: – Да, оказывается, сесть на иглу это не так уж и плохо! Одного только никак не пойму – как у тебя это все-таки выходит? Ведь ни таблеток ты мне не даешь, и иголки эти у тебя ничем не смазаны, а как действует! Мне так быстро боли даже в Москве не снимали, в каком-то специальном институте, за офигенные бабки!
      Японец снова вежливо улыбнулся – раскрывать секреты своего ремесла перед клиентом он, разумеется, не собирался.
      Впрочем, Лопатников на это и не рассчитывал. Шутливые расспросы об иглоукалывании просто уже стали для него привычкой.
      Лопатников уже совсем собрался уходить, но в этот момент по его лицу пробежала какая-то тень, словно он неожиданно вспомнил о чем-то важном. И точно – он тут же снова полез в карман и вытащил еще один мешочек, как две капли воды похожий на тот, что он только что отдал Токудзаки, но другого цвета и полегче.
      – Слушай, мои люди тут недавно вот это нашли, – сказал Лопатников, возясь с завязками мешочка. – Посмотри, может, скажешь, что это такое? – Он протянул старику кусок породы с небольшим вкраплением металла серо-стального цвета.
      Японец взял породу, повертел в руках, недоуменно поднял глаза на своего клиента:
      – Почему вы у меня спрашиваете, Дмитрий-сан? Я ведь всего лишь врач, откуда мне такие вещи знать?
      – Не прибедняйся. Уж ты-то сможешь узнать. Кусок этот я тебе оставлю, поинтересуйся у кого-нибудь, у тебя знакомых полно...
      Лицо старого японца посерьезнело, он еще раз повернул кусок породы в руках, прищурился, и на мгновение его лицо прояснилось, словно он узнал металл. Но это выражение исчезло раньше, чем Лопатников успел его заметить, и его сменила все та же вежливая восточная улыбка, словно намертво приклеенная к лицу японца.
      – Не знаю, Дмитрий-сан. И сам не знаю, и спросить мне особенно не у кого. А почему бы вам к геологам с этим не обратиться? Это же по их части.
      – Ну, ты же сам понимаешь, – с легким недовольством в голосе ответил Лопатников. – Бизнес у меня не то чтобы незаконный... Просто всем платить надо, никаких денег на это не напасешься. А если это какой-то ценный минерал, то все платы придется увеличивать. Лицензии всякие оформлять, ментам платить, в комитет по полезным ископаемым платить, а найдется кто-нибудь с кошельком потолще, так еще и отбить месторождение могут. Опасно это и сложно. А потом, даже если через все это пройти, придется налоги платить, а ты знаешь, сколько у нас за это дерут. Никакого золота не хватит! Хотя... Я тут уже кой-кого по своим каналам напряг. Насчет быстрой экспертизы.
      – А я тогда зачем, Дмитрий-сан? Вам эксперты все и расскажут.
      – Важная информация обязательно должна быть из двух независимых источников, – обронил Лопатников. – Проверка – дело важное, сколько раз уже я в этом убеждался.
      – Это мудрое решение, Дмитрий-сан, – кивнул японец, – но я не очень подхожу в качестве такого источника...
      – Это мне самому виднее, какой источник меня устраивает, а какой нет, – перебил его Лопатников. – Ты уж постарайся, а я тебя, если что, не обижу.
      – Хорошо, Дмитрий-сан, – сдался наконец японец, – я сделаю что смогу.
      – Вот и славно, – кивнул Лопатников и двинулся к выходу из кабинета.

5

      – Делайте ваши ставки, господа! – громко предложил дилер – именно так правильно называется крупье – и выжидательно посмотрел на окруживший рулетку народ.
      Время было уже позднее, а потому игроков в казино «Корона» собралось много. Правда, пока никого по-настоящему азартного и при этом богатого, – а на таких у него был настоящий нюх, – дилер у своего стола не видел. Публика была не особенно перспективная: пара толстых мужиков, в которых за версту можно угадать бизнесменов средней руки, которые скорее удавятся, чем сделают ставку больше ста баксов, трое крепких коротко стриженных молодых парней, похожих друг на друга, как однояйцевые близнецы – криминальная «пехота», не иначе. От них тоже больших ставок ждать не стоит – уж очень ребята проигрывать не любят. На прошлой неделе один такой проиграл несчастные двести баксов, и вместо того чтобы спокойно отвалить, как и полагается нормальному человеку, попытался скандал устроить.
      Собственно говоря, почему попытался? Устроил! И прежде чем его охрана скрутила, успел Вальке нос сломать, бедолага теперь не меньше двух недель на работу не выйдет – начальство не одобряет дилеров с распухшим лицом, а то, что травма получена, так сказать, «на производстве», решительно никого не волнует. Спасибо хоть не уволили. Дилер покосился на коротко стриженную троицу с опаской. Да, надо с ними поосторожнее, а чуть что – сваливать на хрен. Пусть охранники разбираются – им за это деньги платят.
      Остальные собравшиеся у стола игроки внушали надежд не больше, чем бизнесмены и братки. Пара каких-то дам неопределенного возраста, ставящих по минимуму – то ли чьи-то подруги, коротающие время, пока кавалер в блэк-джек режется, то ли проститутки, ищущие клиента. Хотя нет, это вряд ли. Всех местных девушек дилер знал, а чужих бы к «Короне» никто и близко не подпустил. Последние трое игроков, стоявших чуть сбоку и пока не столько игравших, сколько смотревших, тоже казались дилеру птичками невысокого полета. Невысокий бледный парень, совсем молодой и с каким-то затравленным взглядом – первый раз в казино пришел, что ли? Еще какой-то прилизанный мужик с повадками мелкого чиновника и высокий черноволосый детина лет тридцати с лицом, почему-то вызывающим ассоциации с бразильскими сериалами. Этакий мачо. Может, хоть он поставит по-крупному? Ох, вряд ли, больно долго думает...
      Однако на этот раз дилер ошибся. Когда он последний раз предложил делать ставки, черноволосый мачо неожиданно шагнул вперед и сказал:
      – Сто баксов на красное!
      – Принимается, – торопливо отозвался дилер и отгреб жетон своей лопаточкой. Жетон был один, и это говорило о многом – только люди, собирающиеся играть по-крупному, берут жетоны достоинством в сто долларов. Прочие предпочитают ту же сумму набирать вразбивку. Убедившись, что ставки сделали все, кто собирался, дилер раскрутил рулетку. Шарик весело затрещал и запрыгал по черно-красному полю, словно купаясь во внимании десятка людей, пристально следивших за каждым его движением. Постепенно вращение рулетки замедлилось, вот шарик с трудом забрался на очередной выступ, покачнулся и откатился назад, оказавшись на номере «двадцать один».
      – Двадцать один, красное! – громко объявил дилер. Он был даже рад тому, что сделавший приличную ставку мужик выиграл – теперь есть шанс, что он, почувствовав вкус денег, будет продолжать до тех пор, пока не спустит все. А денег у него, судя по первой ставке, много.
      – Делайте ставки, господа! – предложил дилер, распределив между игроками выигрыши и пододвинув к себе проигранные фишки.
      Еще минут сорок черноволосый мачо раз за разом выигрывал все больше и больше. Ему здорово везло, а ставки он делал только на цвета, не рискуя ставить на номер или хотя бы сектор. Дилер заметил, что некоторые другие игроки начали стараться ставить так же, как он – верный признак того, что в удачу мачо поверили. Постепенно на столе перед черноволосым скопилось штук тридцать стодолларовых фишек. Дилер начал понемногу нервничать и задумываться о том, не пора ли прибегать к некоторым специальным приемам, предназначенным как раз для таких случаев.
      Однако прибегнуть к ним дилер так и не успел. Неожиданно у входа в казино раздался какой-то шум и крики. Игроки начали удивленно оглядываться, но в этот момент свет в зале мигнул и погас, а от входа раздался громкий приближающийся топот.
      – Всем оставаться на местах – работает ОМОН! – послышался громкий крик, и тут же в темноте ярко вспыхнули несколько ментовских аварийных фонарей. – Всем приготовить документы! Ну, быстро!
      Дилер тут же нажал на кнопку тревоги – про такие случаи их предупреждали особо. Если кто-то врывается, то плюй на то, кем они себя называют, хоть СОБРом, хоть ФСБ, и подавай сигнал тревоги. Если и правда силовые органы, то хуже не будет. А может, это бандюки под видом ментов? Бывали случаи...
      Но на этот раз менты были, судя по всему, самые натуральные, – десятка полтора автоматчиков в титановых бронежилетах рассыпались по залу, разгоняя темноту взблесками своих фонарей. Они словно искали кого-то – подлетали к каждой сгрудившейся у стола группке посетителей, что-то проверяли и тут же шли дальше, теряя к ним всякий интерес. Посетители казино, немного оправившись от неожиданности, начали возмущаться. Но менты в дискуссии не вступали. Справа раздался чей-то возмущенный голос, но следом за ним тут же послышался звук глухого удара и сдавленное оханье. Слева какая-то баба заголосила про свои права и мужа-депутата, однако на омоновцев и это особого впечатления не произвело. Как и всегда во время зачистки, они действовали согласно своим правилам, и попадись им сейчас хоть сам губернатор, ему было бы лучше не спорить и спокойно сделать все, что говорят.
      Через несколько секунд после начала зачистки со стороны бара послышался топот. Это неслись охранники казино. Раздался возмущенный крик:
      – Что за херня?! Покажите ордер! И документы! – Дилер узнал голос Шапочникова, старшего сегодняшней смены охранников «Короны».
      – Молчи, плесень! – раздался негромкий, но очень уверенный ответ. – А то будут тебе сейчас такие ордер и документы, что до конца жизни не забудешь.
      – Нет, я не понял! – Темный силуэт начальника смены решительно двинулся навстречу возглавлявшему ментов громиле, но омоновец сам шагнул вперед и резко ткнул старшего охранника под дых. Тот согнулся и осел, а его подчиненные мгновенно присмирели и предпочли отступить.
      – Сохраняйте спокойствие! – еще раз крикнул мент. – ОМОН проводит зачистку, все приготовьте документы.
      Омоновцы тем временем сноровисто продвигались в глубь зала, и через несколько секунд три темные фигуры оказались у стола, за которым играл черноволосый мачо.
      – Все лицами к стене, руки на стенку шире плеч, ноги расставить! – скомандовал здоровенный громила в черной маске с автоматом и омоновскими нашивками на рукаве.
      – Что за беспредел вообще?! Идите... – Это попытался возмутиться один из трех братков. Но сказать, куда именно следует идти ментам, он не успел.
      Омоновец легким, скользящим шагом придвинулся к нему и резко двинул стволом автомата по печени.
      – Еще вопросы есть?! Быстро, все к стене!
      Больше в дискуссии вступать никто не пытался. И дилер, и посетители покорно встали у стены на «растяжку».
      Омоновцы по очереди осветили их лица своими фонарями. На везучем брюнете латиноамериканского вида они неожиданно остановились, а потом стоявший позади всех омоновец что-то негромко бормотнул в рацию.
      – С места не двигаться, не шевелиться! – рявкнул мент, увидев, что один из бизнесменов пытается сдвинуться в сторону. – Стоять спокойно!
      Через несколько секунд послышались приближающиеся шаги, и к стоящим у стены людям подошли еще двое, явно из числа начальства. Рядовой омоновец молча показал на чернявого.
      – Этот вам нужен, Андрей Михайлович? – спросил у подошедшего вместе с ним мужика командир ОМОНа.
      – Сейчас проверим, – отозвался Захарович.
      Это был именно он, и на нем единственном из ворвавшихся в казино не было маски.
      – Документы! – резко приказал он черноволосому, подходя к нему вплотную.
      – В кармане пиджака... А в чем проблема-то?
      Захарович, не ответив, умело охлопал стоящего «на растяжке» по бокам и вытащил из его кармана паспорт.
      – Посвети, – скомандовал он одному из омоновцев.
      Луч мощного фонаря осветил первую страницу паспорта. На ней рядом с фотографией черноволосого мачо было написано: «Лопатников Алексей Родионович. Дата рождения: 04.11.75».
      На лице Захаровича появилась довольная улыбка. Он кивнул омоновцам, и те, взяв Алексея Лопатникова под руки, потащили его куда-то направо.
      – Эй! Это что такое?! – громко и возмущенно заорал Лопатников. – В чем проблема?! Куда вы меня тащите?! – Он попытался вырваться, но здоровенные омоновцы и с тремя такими, как он, легко управились бы.
      Захарович и начальник омоновцев неторопливо двинулись за ними, командир ментов скомандовал своим отбой. Через несколько секунд в игровом зале не осталось ни одного омоновца. Еще спустя минуту кто-то догадался включить свет, и посетители, поняв, что все кончилось, возмущенно загомонили, обсуждая происшествие.
      Тем временем яростно сопротивлявшегося Алексея Лопатникова дотащили до какой-то тесной подсобки и впихнули внутрь.
      – Обыщите его, – скомандовал вошедший следом за омоновцами Захарович. – Все, что найдете, давайте мне.
      – Вы за это ответите! Что за беспредел?! Покажите документы! – надрывался Лопатников, но менты не обращали на это ни малейшего внимания.
      Они тщательно обшарили все карманы задержанного, и через полминуты Захарович уже осматривал добычу: навороченный мобильник, бумажник с пачкой баксов и документами, ключи от машины, несколько стодолларовых фишек, носовой платок... И еще небольшой кожаный мешочек, в котором оказались несколько бесформенных зерен какого-то очень тяжелого металла серо-стального цвета, одновременно напоминающего и олово, и серебро.
      Увидев его, московский следователь широко улыбнулся – судя по всему, его ожидания оправдывались.
      – Разверните его, – приказал Захарович ментам.
      Те немедленно повиновались, и взбешенный пленник встретился глазами с москвичом.
      – Не знаю, кто ты такой, урод, но ты за это ответишь, я тебе обещаю, – брызгая слюной, прохрипел Лопатников. – Ты еще...
      Повинуясь жесту Захаровича, омоновец несильно, но точно двинул задержанного в солнечное сплетение. Тот мгновенно замолк и выпучил глаза.
      – Откуда у тебя это? – негромко спросил Захарович, подбрасывая на ладони вынутые из мешочка крупинки металла.
      – От верблюда, – хрипло отозвался Лопатников. – Ну ты попал, мужик. – Видимо, полученный тычок просто сбил задержанному дыхание, но смирения не прибавил. – Ты теперь покойник, точно тебе говорю.
      – А это что? – словно не слыша угроз в свой адрес, продолжал спрашивать следователь.
      – Хрен в пальто!
      – Андрей Михайлович, без толку здесь с ним разговаривать, – негромко сказал наблюдавший за всей этой сценой командир омоновцев. – Надо его в управление везти и там уж побеседовать по всем правилам.
      – Да, пожалуй, – словно бы нехотя согласился москвич, краем глаза наблюдая за реакцией своего пленника.
      Реакция обнадеживала – когда тот услышал про управление и разговор по всем правилам, в глазах его явно мелькнул страх. Конечно, внешне Лопатников его никак не проявлял, наоборот, только яростнее ругался, но Захарович уже был уверен, что расколоть этого субъекта будет не самой сложной задачей.

* * *

      Через полчаса Захарович уже сидел за столом в одном из кабинетов Магаданского ГУВД, отданном в его распоряжение, и внимательно смотрел на сидевшего напротив Лопатникова. Москвич не зря привез задержанного именно сюда, а не в горпрокуратуру. Магаданские менты, в соответствии с полученными сверху приказами, оказывали ему оперативную поддержку, но в суть проблем вмешиваться права не имели. Такое положение вещей, разумеется, было Захаровичу на руку – полный карт-бланш, делай что хочешь, никто не помешает.
      – Ты, урод! – яростно сверкая глазами, шипел Лопатников, только больше раздражаясь от загадочного молчания Захаровича. – У меня брат – очень богатый человек. И связи у него кое-какие есть, полковник МВД как-никак! И я тебе обещаю, как только он узнает про эти твои фокусы, так ты в двадцать четыре часа из органов с таким волчьим билетом вылетишь, что тебя автостоянку охранять не возьмут! Понял, козел?!
      Захарович только усмехнулся. Да, полковник МВД – это, конечно, фигура. Но фигура фигуре рознь, жаль, что этот красавчик такой простой истины не понимает. Хотя понимать-то он, наверно, понимает, просто еще не знает, с кем дело имеет.
      – Ты хоть скажи, кто ты такой? – подтверждая последнюю мысль следователя, прорычал Лопатников-младший. – И что тебе от меня надо? – В этих вопросах Захарович, обладавший изрядным опытом таких разговоров, уловил пока еще едва заметную нотку растерянности и страха. Лопатникова явно нервировало поведение следователя. Слишком уж тот был спокоен, слишком уверен в себе.
      – Это я тебе скажу, – наконец-то заговорил москвич. – Я – Захарович Андрей Михайлович, старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам, советник юстиции. Документы показать или так поверишь?
      Лопатников приоткрыл рот, лицо его приняло удивленное и даже немного обиженное выражение.
      – Так что ты меня братом-полковником не пугай, – продолжил москвич, поняв, что ответа не дождется. – Мне он ничего не сделает. А вот я ему могу. Богатый он человек, говоришь? Так на богатого всегда управа найдется – налоговая полиция, ОБЭП или еще что в этом роде. А вообще, тебе бы лучше сейчас не о брате подумать, а о себе.
      – Что вам от меня нужно? – Самоуверенности в голосе Лопатникова заметно поубавилось.
      – Вот это уже деловой разговор. Мне нужно от тебя совсем немного. А именно: чтобы ты сказал, откуда у тебя это. – Москвич показал Лопатникову зернышко серого металла. Того самого, что был в отнятом при обыске мешочке.
      – А какое вы право имеете меня допрашивать? – уже без угроз, но все еще довольно спокойно спросил Лопатников. – Я что, в чем-то подозреваюсь? Тогда предъявите обвинение, ордер, вообще объясните, с какой стати вы на меня ментов натравили и сюда приволокли. Я свои права знаю.
      – Знаешь? Это хорошо. Приятно посмотреть, как в народе юридическая грамотность растет. Так вот я тебе что скажу: я тебя сейчас не допрашиваю. Допросы ночью, то бишь после одиннадцати ноль-ноль по закону вообще строго запрещены. Так что мы сейчас с тобой просто беседуем на добровольных началах. Если хочешь, можешь отказаться. Хочешь?
      Лопатников замялся.
      – Молчишь, – удовлетворенно сказал Захарович. – Наверняка потому, что хочешь узнать, а что будет, если ты от общения откажешься. Так ты не стесняйся, спроси. Я тебе отвечу.
      – И что же? – Лопатников старался говорить спокойно, но голос у него все же дрогнул.
      – А вот что. Я прикажу отвести тебя в камеру, там ты посидишь до утра, когда допрашивать тебя уже будет можно. И вот тогда мы поговорим официально, под протокол. И обвинение тебе тогда предъявят, честное слово.
      – И какое же обвинение? Что я такого преступного сделал? Центробанк ограбил?
      – Ну зачем же? Например, можно предъявить обвинение в торговле наркотиками. Скромненько и со вкусом. Насуем тебе в карманы кокаина, позовем понятых, оперов с видеокамерой, вот и будет материал для обвинения.
      – Так вы ж меня в казино взяли! Там свидетелей до фига, что у меня ничего с собой не было!
      – Да ну? Взяли тебя в зале, а обыскивали в подсобке. Вот там мужественные опера вкупе с честными понятыми наркотики и углядели. И никакой брат-полковник тебе не поможет. Ясно?
      – Да вы... Да я... – Лопатников явно не находил слов.
      – Что, не хочешь, чтобы так было? Тогда колись. Что это за металл и откуда он у тебя? – Захарович снова показал на серую крупинку.
      Несколько секунд Лопатников-младший колебался, но потом, видимо, решил, что опасность слишком реальна и заговорил:
      – Что это за хрень, я не знаю. Это брат мне дал. Попросил отвезти к геологам, как раз чтобы они выяснили, что это такое. Вот я завтра и должен был отвезти это на экспертизу.
      – Ясно. А ты, значит, вместо экспертизы в казино зарулил. А у брата это откуда?
      – Не знаю. Честное слово, не знаю! Он же мне не докладывал. Мало ли... У Димана прииск есть, может, там нашел. Или кто из старателей принес.
      – Если наврал, я тебе такое устрою...
      – Да не наврал я! Как хотите можете проверить – все правда!
      Следователь задумался. Лопатников сидел тихо, как мышь, со страхом думая, что будет, если тот ему не поверит. Но его опасения были напрасны. За годы работы в органах Захарович научился неплохо определять, когда ему врут, а когда нет, и сейчас весь его опыт говорил о том, что задержанный говорит правду. Ну а если так, тогда понятно, как следует действовать.
      – Вот что, Леша, – тихим и почти ласковым голосом сказал Захарович. – Давай мы с тобой сделаем так. Несколько зерен этого металла я возьму себе. На память, так сказать, о нашем знакомстве. А остальное ты, как и обещал, отнесешь на экспертизу. Нехорошо обманывать старшего брата, заслуженного отставника МВД! Отнесешь, отдашь геологам, а результат честно сообщишь брату. Но не только ему. Копию дашь мне. Понял?
      Лопатников-младший кивнул, с трудом веря, что удастся так легко отделаться.
      – Только я тебя об одном предупредить хочу, – продолжил москвич. – Если ты расскажешь о нашей беседе брату – гнить тебе на самой страшной зоне! Имей в виду, я слов на ветер не бросаю.
      – Не скажу я ему! Правда, не скажу! Да подумаешь, ничего страшного, пару зернышек и копию отчета об экспертизе вам отдать! Я думал, вы чего похлеще потребуете! А так ничего, я и перед братом ни в чем виноват не буду.
      – Точно, – кивнул Захарович, тщательно скрывая презрение. – Все, можешь быть свободен. Вот тебе пропуск, покажешь прапору у выхода, он тебя выпустит.
      Посветлевший лицом Лопатников радостно схватил подписанную Захаровичем бумажку и выскочил из кабинета.
      – Ну и мразь, – негромко сказал ему вслед москвич, когда дверь за Лопатниковым закрылась. – Ну да ладно, хрен с ним. Зато обмануть побоится.
      После этого Захарович склонился над столом и в который раз принялся внимательно рассматривать крупинку серого металла. «Что же это такое? – вертелись у него в голове назойливые мысли. – Неужели и правда то, о чем я сразу подумал?»

6

      Колыма проснулся ранним утром – в воздухе между деревьями все еще стоял молочно-белый туман, а холодно было так, что зуб на зуб не попадал в самом прямом смысле. Блатной встал с наваленной кучи веток, на которой они с Черепом провели эту ночь, и принялся, негромко поругиваясь сквозь зубы, делать что-то вроде зарядки – разминать занемевшие за ночь мышцы. Немного согревшись, Колыма толкнул в бок спящего Черепа.
      – Вставай, Андрюха. Двигать пора.
      Как и Колыма, Череп проснулся мгновенно, и от холода, и благодаря старой лагерной привычке: пока можно спать – спи до упора, но когда приходит время вставать, делай это быстро. Он тоже сделал несколько торопливых приседаний, помахал руками, растер грудь.
      Колыма тем временем развязал самодельный узел, сделанный из бушлата одного из охранников, и вытащил оттуда два черно-багровых куска мяса. Это были две половинки белки – последняя оставшаяся у них еда, если не считать неприкосновенного запаса – тушенки. Эту белку Колыма подбил еще позавчера вечером, тогда же они ее и зажарили, но не съели – в тот день еда у них еще была. Но вчерашний переход был каким-то на редкость пустым, ни зверья, ни птиц по дороге не попалось, ни даже ягоды какой. Так что вчера они подъели практически все, оставив на завтрак только эту белку.
      Половинки маленького зверька, разумеется, каждому из блатных не хватило и на один зуб, но все же это было лучше, чем ничего. Закончив есть, тщательно перемолов зубами даже наиболее мелкие косточки, блатные засыпали остальное пеплом костра и встали с места. Колыма достал карту, сверился с ней, посмотрел на постепенно светлеющее небо, указал рукой направление и сказал:
      – Пошли, Андрюха.
      Череп кивнул, и блатные тронулись с места. Они двигались через тайгу уже шестой день. Погоня давно осталась далеко позади, Колыма даже думал, что менты вовсе бросили преследование, поняв, что дело бесполезное. По расчетам Колымы, они с Черепом уже пересекли границы Магаданской области и теперь находились на территории Хабаровского края. Правда, блатной не знал, насколько они в него углубились и, соответственно, сколько еще осталось. Но теперь это уже не играло большой роли. Днем больше, днем меньше – велика ли разница? Вот разве что с едой что-то стало плохо. Если сегодня будет такой же день, как вчера, то придется браться за тушенку. Ходить по таким местам впроголодь нельзя – сил тратится очень много, их необходимо вовремя восстанавливать, иначе идти не сможешь или ночью замерзнешь. Можно, конечно, остановиться и попробовать поохотиться. Но это значит, что придется терять время. А если охота окажется безрезультатной? Правда, с другой стороны, если хорошенько постараться, совсем с пустыми руками вряд ли останешься...
      Колыма долго обдумывал эту проблему и наконец решил, что поохотиться все-таки стоит. Нужно только дождаться, пока пойдут места, где много звериных следов, иначе можно и день, и два потратить, а никого, кроме какого-нибудь несчастного бурундука, не поймать.
      Пока же тайга была на удивление пуста. За половину дня Колыме не попался никто, заслуживающий того, чтобы задержаться, даже следов видно не было. Было, правда, много мелких птиц с воробья размером, и мышиных нор. «Птичку такую хрен подшибешь, – мрачно думал Колыма. – А вот мыши... Если завтра так же будет, то придется начать их ловить. А то без жратвы ослабеем быстро. Эх, если бы здесь кедры росли, можно было бы хоть шишки прошлогодние пособирать, одними орехами пропитались бы!»