Кондор - Инквизитор

Наконец, спустя несколько бесконечно долгих минут ожидания, в комнату вошли пятеро. Одного короткого взгляда было достаточно, чтобы понять, какая игра здесь ведется и как высоки ставки в ней, ибо четверо из вошедших, облаченные в облегченные доспехи и серебристые плащи-накидки, были волхвами. Прирожденными дархами огня. Элитой среди боевых магов, одним движением брови превращающих своих врагов в горстки раскаленного пепла.

Их было четверо. И все четверо оберегали одного. Древнего. Древнего среди Древних, ибо трудно было даже предположить, сколько лет может быть дарху, если его возраст взял-таки свое и он выглядит сейчас как семидесятилетний старик. Конечно, дарх начинал стареть как человек, если переставал кормиться жизненной силой смертных и уходил из Тесила, замедляющего старение, в обычный мир, в Творение. Но разве темные так поступают? Так не поступают даже светлые, ибо они тоже понимают, как ценна их жизнь и что люди не более чем пища для них.

Едва переступив порог, процессия остановилась. Снова воцарилась тишина. Вошедшие молчали. Притихли и штрафники, не зная, чего ожидать дальше. Все смотрели на старика в роскошной, расшитой золотом и жемчугом темно-вишневой мантии. Наконец двое волхвов подошли к Тихим Воинам и, не говоря ни слова, сменили их на посту. Еще двое остались за спиной Древнего, колдуна или ведьмака, было не разобрать. Старик пока никак не проявил своей силы.

Не спеша и величественно дарх подошел к алтарю, оперся о его край морщинистыми руками и соизволил, наконец, посмотреть на молодняк, замерший в смиренном трепете перед могучим старцем.

– Мое имя Этаксис. Но вы будете называть меня повелителем. Все вы, – Этаксис поднял руку и поочередно ткнул пальцем в каждого из штрафников, – имеете вину перед Древними. Кто-то нарушил закон, кто-то пошел против воли своего наставника. Вы достойны самого сурового наказания за свою дерзость.

Дархи молчали. Им нечего было возразить, ибо старик был совершенно прав. Все они жили сейчас в кредит. Но рано или поздно нужно было платить по счетам. Древний продолжал:

– В другое время вы были бы уже мертвы. Но грядет Пришествие, и в преддверии Тьмы Древние решили дать вам шанс искупить свою вину и послужить на благо нашего общего дела. Сегодня великий день для вас. Сегодня вы войдете в историю!

– Что мы должны сделать, повелитель? – робко спросил Игорь.

– Я разве позволил тебе раскрывать рот, ничтожество?! – злобно сверкнул глазами Этаксис.

Комнату словно накрыла черная вуаль. Пол под ногами дархов дрогнул, воздух стал ледяным. Пламя масляных светильников затрепетало и погасло, но уже через секунду вспыхнуло вновь.

Игорь испуганно отступил и сжался, ожидая удара. Даже не имея возможности формировать боевые заклинания, этот Древний мог запросто размазать его по полу. Но наказания не последовало. Штрафники были нужны Древним целыми и невредимыми. Поэтому уже через секунду все проявления гнева дарха исчезли без следа, а Этаксис снова продолжил:

– Не обольщайтесь на свой счет. Вы ценны для нас лишь тем, что все вы молоды и обращены совсем недавно. Но отбор пройдут лишь четверо из восьми. И именно эти четверо послужат, делу Тьмы. Станут хранителями «Чаши Воплощения». Что это такое, узнают лишь те, кто пройдет отбор. Остальным этого знать не обязательно. А теперь посмотрите сюда.

Этаксис провел рукой над алтарем, и на его гладкой каменной поверхности медленно проявились восемь совершенно одинаковых стальных браслетов. Примерно с палец толщиной, отполированные до хорошего матового блеска, без каких-либо надписей и символов. Если они и были заговорены, то магический фон был совершенно неуловим. Впрочем, сейчас Михаил просто не решался использовать свою силу, чтобы как следует прощупать вещицы. Боялся гнева Древнего.

– Пусть каждый подойдет и выберет себе один браслет, – проговорил Этаксис тоном, не терпящим возражений.

Дархи растерянно переглянулись, но ослушаться Древнего не посмели. Первым к алтарю подошел тощий рыжеволосый француз Эмиль. За ним, нервно поглядывая на волхвов, взял браслет англичанин Томас, третьим решился Михаил.

Браслеты были совершенно одинаковые, но когда он уже хотел взять один из них, лежащий ближе других, что-то произошло, и рука сама, ведомая какой-то чуждой ему силой, дернулась в сторону от выбранной вещицы. Даже не пытаясь противиться, Михаил безропотно поднял соседний браслет и вернулся на место.

– Теперь наденьте браслеты на левую руку, – отдал очередной приказ Этаксис, когда все его «сувениры» перекочевали со стола в руки дархов.

Делать было нечего. Михаил еще раз оглядел браслет со всех сторон, ничего не почувствовал и осторожно надел его на руку. Холодная сталь невероятной болью ожгла кожу. Пространство поплыло, цвета потеряли контрастность, тело сковала внезапная усталость, словно он только что вновь использовал «Шаг света». Браслет, еще секунду назад такой невзрачный и просторный, теперь сиял сиреневым светом, плотно сжав при этом запястье дарха, едва не ломая кость. Абсолютно пассивный еще секунду назад, теперь он просто сочился магией. Михаил, не понимая, что происходит, испуганно огляделся по сторонам и увидел, что подобное происходит со всеми. Рядом стоял Игорь, остервенело растирающий запястье в том месте, где его безжалостно сдавил браслет, а чуть дальше молчаливый Шандор, скрипя зубами, тщетно пытался сорвать сияющий дар Древнего со своей руки. Все были так перепуганы и растеряны, что даже не пробовали использовать Силу. Впрочем, без всякого сомнения, снять браслет без позволения Этаксиса никто бы и не смог. Магия Древнего была слишком сильна.

– Не пытайтесь снять Оковы Белого Огня. Это не металл. Это компонент заклинания. У вас нет силы, способной разрушить его, – не без удовольствия понаблюдав некоторое время за мучениями дархов, проговорил Этаксис.

Михаил был потрясен сложностью заклинания. Конечно, человек никогда не распознает, реальная перед ним вещь или материализованная. Только в редких случаях, если человек является очень сильным кампером и обладает выдающимися паранормальными способностями. Но для дарха, как считал Михаил, это не могло составить труда. Как сказочный вампир всегда чувствует кровь, так и дарх чувствует любое проявление Силы. Но в этот раз он не почувствовал ничего. Возможно, именно поэтому и выбрали именно их. Они слишком неопытны и податливы. Древний никогда не позволил бы добровольно «повесить» на себя сковывающее заклинание.

Из темноты коридора появились жрицы. Восемь абсолютно обнаженных девушек, чью наготу скрывали лишь, длинные распущенные волосы, скатывающиеся по плечам до самых колен. Стройные, черноглазые, невероятно притягательные, они несли в руках высокие золотые кубки, наполненные черной, как смоль, жидкостью. Одна за другой жрицы медленно и величаво подходили к молодым колдунам, отдавая им свою ношу. Получил свой кубок и Михаил. Он хотел отказаться, не принимать странного дара, но когда девушка остановилась перед ним, молчаливая и безучастная, рука дарха сама собой вытянулась вперед, забирая кубок из ледяных пальцев жрицы.

– Теперь о главном, – мрачно произнес Этаксис, дождавшись, пока его безмолвные помощницы удалятся. – Оковы Белого Огня являются лишь частью другого, более сложного заклинания, призванного избрать четверых наиболее подходящих дархов и трансформировать их в мирвов. Забудьте о праве на свободу, отныне вы лишены ее. Знайте, что не вы выбрали сейчас свои оковы, а оковы выбрали вас. И это ваша неизбежность. Это ваша судьба. Примите ее такой, как есть. В ваших руках сейчас Кубки Выбора. Они – второй компонент заклинания. Как только эль, находящийся в них, наполнит ваши тела и разольется по венам, заклинание начнет действовать. Кому-то из вас повезет, кому-то нет. Четверо станут мирвами, но мирвам нужно много энергии, и они получат ее, когда оставшиеся четверо умрут, отдавая им свою силу. Кто отдаст свою жизнь, а кто заберет ее и останется служить во имя Тьмы, сейчас не могу сказать даже я. Так давайте же узнаем это. Испейте свой Выбор до дна!

Ни один из восьми дархов не желал пить из Кубка, но Оковы Белого Огня гарантировали Этаксису полное подчинение молодых колдунов. Михаил хотел закричать, отбросить Кубок, убежать, лишь бы не делать этого страшного выбора между смертью и неизвестностью, но в итоге не мог сделать ничего. Взгляд несчастного безумно метался по комнате, останавливаясь, то на мрачных фигурах волхвов, то на Древнем, но в глазах дархов он не видел ни капли сочувствия. Лишь презрение, смешанное с любопытством. И ожидание. Их окружала Тьма. Их наполняла Тьма. А во Тьме нет места жалости.

Тело Михаила окаменело, лишая его всякой возможности совершить побег, мысли путались. Уже готовые формулы заклинаний рвались и рассыпались искрящейся пылью в затуманенном сознании колдуна. Он, как и семеро его собратьев, никак не мог воспротивиться воле Этаксиса, повелевающего ими посредством могучих браслетов. Сжимающая Кубок рука начала медленно подниматься вверх, пока золотая кайма не коснулась губ несчастного. В нос ударил резкий запах. Полынь с кровью. Невероятное сочетание, дурманящий аромат смерти, сконцентрированный в черноте эля. Михаил попытался стиснуть зубы, но все тщетно. Он больше не имел власти над своим телом. Первый глоток эля был горек, словно ложка хинина. Второй показался концентрированным лимонным соком.

Третий – медом.

Каждый следующий приносил с собой непередаваемую гамму ощущений. В какой-то момент Михаил забыл обо всем. О страхе, о боли, о жизни, о смерти. Мир просто исчез. Остался лишь вкус, наполняющий все его существо. Горький, сладкий, кислый, соленый… Тело Михаила сжало в невидимых тисках, кожа горела огнем, сознание окутала звенящая пелена. Он уже не видел, как четверо дархов, стоящих рядом с ним, сделав всего пару глотков эля, выронили Кубки и, согнувшись от нестерпимой боли, рухнули на пол, извиваясь в предсмертной агонии. Они умирали быстро и мучительно. Заклинание убивало их, вычерпывая, выскребая всю жизненную силу несчастных, столь необходимую сейчас для начала трансформации. Той самой трансформации, что превращает обычного колдуна в безликого мирва. Будущего хранителя «Чаши Воплощения».

Но если Михаил думал, что ему повезло, он заблуждался. Везунчиками Этаксис считал вовсе не тех, кто остался стоять, а тех, кто принял сейчас быструю смерть. Ибо для оставшихся четверых все только начиналось.

Кому-то везет, кому-то нет. Кто-то умирает, кто-то остается жить. И сегодня удача окончательно отвернулась от Михаила. Ибо он выжил.

Правда, сам он еще не знал об этом.

13

Не то чтобы он жаловался, но состояние сейчас у него было крайне дискомфортным. Болели мышцы, гудела голова, ныли сломанные ребра и разбитая вдрызг коленная чашечка правой ноги. Неприятно саднила рассеченная, а кое-где и сорванная пластами кожа.

Как и когда его притащили сюда, Андрей не знал. Не знал он и того, сколько времени провел в беспамятстве, прежде чем первые робкие проблески сознания вновь появились в мозгу, затуманенном чудовищным ударом оборотня.

Дарх не спешил открывать глаза. Насколько все плохо, можно посмотреть чуточку позже. Пока же он решил проанализировать свое состояние. Он еще жив, и это самое странное, ибо реального шанса выжить у него не было. Последнее, что Андрей помнил довольно отчетливо, это молниеносный бросок Сатико, подминающей под себя его хрупкое тело. Двести килограммов живого веса. Когти, шипы, клыки. Японке было достаточно всего пару раз взмахнуть лапой, и от Андрея осталась бы только горка остывающей плоти. Его магия, с легкостью уничтожившая шестнадцать подис, оказалась совершенно бессильной перед могуществом Древнего. Впрочем, будь Сатико даже младше Андрея, легче бы не стало. Колдун оборотню не ровня, ибо оборотень не зверь, не тупое животное, подвластное лишь силе инстинктов, как всегда считали глупцы, а дарх высшего уровня, чье могущество изначально уже столь велико, что позволяет ему трансформировать собственное тело, превращая его в ужасающую машину смерти. Только вот почему-то эта самая машина, безотказная, «made in Japan» как-никак, на сей раз дала сбой, не завершила свою работу. Или именно так и было задумано? Во время короткого разговора Сатико обмолвилась, что ее просили доставить его живым. Но зачем? Чего от него хотят?

Андрей открыл глаза, огляделся. Небольшая, довольно темная комната, высокий потолок, несколько масляных светильников, сейчас погашенных, узкий стол у стены, одинокое окошко, закрытое плотными деревянными ставнями. У правой стены столик, заваленный какими-то ржавыми железяками. Вот, пожалуй, и все. Хотя нет. Еще есть дыба. Громоздкая махина, стоящая прямо посреди комнаты. Добротная, надежная, в форме огромной стальной звезды. И именно так, в форме звезды, распят на дыбе сам Андрей. Два металлических обруча стягивали запястья его рук, два – лодыжки, еще один – грудь и последний плотно прижимает к поверхности дыбы затылок. Неприятное положение, особенно если учесть, что в спину упираются десятки коротких ромбовидных шипов, что покрывают всю поверхность звезды. Но изменить что-либо Андрей не мог. В скоротечной схватке с японкой он по глупости израсходовал почти всю энергию, позаимствованную из тел подис. И хотя сейчас, спустя какое-то время, его силы уже весьма ощутимо восстановились естественным путем, об освобождении речи пока не шло. Чтобы активно использовать свой магический дар, дарху необходимо пополнять запасы энергии, выкачивая ее из людей. Иначе дарх со временем превращается в обычного человека. Вернее, в его подобие. В смертного мага без магии. Именно таким и ощущал себя сейчас Андрей. У него было достаточно сил на мелкие чудеса, вроде перехода из Тесила в Творение или создания несложных иллюзий, способных запудрить мозги людям. Но открыть замки и освободить себя от дыбы он был пока не в состоянии. Даже пробовать не стал. Без всякого сомнения, дыба была заговорена, подавляя любую попытку пленника использовать собственную магию. Будь он полон сил, дарх мог бы попытаться разбить заклинание. А просто так тратить энергию он не хотел, понимая всю бессмысленность затеи. Оставалось ждать. К счастью, недолго. Очевидно, за ним наблюдали, и как только Андрей подал первые признаки жизни, дверь в комнату тихонько распахнулась, впуская в помещение Древнего колдуна.

Колдун прошел в зал и не спеша приблизился к дыбе. Коротко взмахнул рукой. На пропитанных маслом фитилях светильников сверкнули искорки, затрепетало чадящее пламя, позволяя лучше разглядеть вошедшего. Высокий, стройный, широкоплечий, на вид лет шестидесяти, но как любой дарх, по-прежнему энергичен и подвижен. Интересно, сколько ему в действительности, если он уже не способен омолодить тело, скинув хотя бы десяток лет. Восемьсот? Тысячу? Больше? Оборотень при помощи магии мог поддерживать любой облик бесконечно долго, старея лишь изнутри, а вот сколь широки возможности колдуна, Андрей пока не знал.

– Мое имя Антуан де Льера, – сразу представился Древний и, даже не дожидаясь ответа пленника, чье имя он наверняка знал, заметил: – Это весьма разумно, что ты не стал ломать дыбу, пытаясь освободиться…

Сейчас он стоял напротив пленника, властно заложив руки за спину и глядя прямо ему в глаза. Взгляд у Антуана был тяжелый, пронизывающий, словно ледяная игла, медленно входящая в мозг. Но Андрей выдержал его, ответив зло:

– А в этом есть смысл?

– Никакого, – отозвался темный. – Сейчас ты совершенно бессилен что-либо предпринять.

– Почему я еще жив? – решив не разводить бесполезный треп, спросил Андрей.

– Ты живешь, потому что я так решил, – ответил Антуан.

– А я думал, твоя японская стерва не подчиняется никому, – бросил Андрей.

– Ах, Сатико, – Древний мечтательно закатил глаза, смакуя каждую букву имени оборотня. – Попадись ты ей лет пятьсот назад, и твои кишки уже жрали бы голодные собаки. Но годы берут свое. Сати стала мудрее и знает, когда нужно развлекаться, а когда делать дела. Нет, она, как и прежде, не исполняет приказов. Но просьбу старого друга выполнить может.

– И почему же ты попросил ее о столь странной услуге?

– Вообще-то я не рассчитывал, что она притащит тебя, – признался Антуан. – Я хотел получить контроль над Убежищем, тихо и спокойно спровадить брата Хранителя подальше отсюда и наблюдать со стороны, как Инквизитор расшибется в лепешку, пытаясь пройти Бледную Границу Потока. Вот было бы веселье! Но столь несложную партию совершенно неожиданно подпортила Дайлана «Севанский палач». Зачем-то влезла в наши планы и шлепнула двух подис и моего лучшего ученика Сержа. Весьма многообещающего дарха, надо сказать. Лет через сто он рвал бы таких, как она, голыми руками. А теперь пошел на корм червям. Я был очень расстроен. И вот сам собой напрашивается простой вопрос: а не она ли тот самый загадочный Проводник, которого мы ищем уже многие годы. Мы знаем, что это должна быть ведьма. Мы знаем, что это должна быть Древняя, способная свободно бродить по информационным полям Тесила. Но когда Проводник приходил в Убежище, мы не могли определить, кто он. Всему виной близость Потока. Сам знаешь, какое действие он оказывает на нас. И вдруг – такая удача. Ведьма, долгие годы никак не проявлявшая своей Сути, вдруг помогает потенциальному Хранителю. Вступает в схватку с моими подданными и убивает их, зная, чем это может обернуться для нее самой. И когда чуть позже я послал к Убежищу своих лучших подис, я был уверен, что они наткнутся там только на нее. Раненую, беспомощную и не способную по своей природе набросить на кого-то Нить Жизни. Ведь она, насколько мне известно, сошар. Кто же знал, что кроме нее там еще окажется нефалим, которого много лет вообще считали обычным кампером. То есть ты. Интересный выбор, кстати говоря. Прожить девяносто лет как смертный способен далеко не каждый дарх. Неужели ты действительно рассчитывал умереть от старости в столь юном для нас возрасте? Даже не вкусив всех радостей жизни?

– Смертным это удается и за менее короткий срок, – презрительно отозвался Андрей.

– Но если бы им предложили пожить еще сотню-другую лет, неужели ты думаешь, кто-нибудь отказался бы? – спросил Антуан.

– Цена великовата, – напомнил пленник.

– Все имеет цену, – по-философски заметил Древний. Затем он медленно прошелся по комнате с видом лектора. – Ты знаешь, где находишься сейчас? Конечно, нет. Раньше под стенами этого замка проводились турниры, на которых рыцари, благородные и не очень, показывали свою доблесть и мастерство, в надежде получить главный приз, будь то драгоценности, деньги, меха, охотничья птица или просто поцелуй. Случалось всякое, и куртуазные бои сменяли подчас кровавые поединки, поражавшие и восхищавшие своей жестокостью. Этот замок всегда был моим. И я никому не собираюсь отдавать его в дальнейшем. Я скучаю по тому времени, когда мы лили невинную кровь на алтари Тьмы, а рыцари сами отдавали себя в объятия прекрасных ведьм, готовые вспарывать друг другу глотки лишь за один взгляд юной прелестницы. Но время неумолимо. Оно течет, унося в своем потоке события и жизни, меняя обычаи и нравы, оставляя таким, как мы, лишь память прошлого, которого уже не вернуть. Дархи живут значительно дольше людей. Это наше благословение и наше проклятие. Но, к сожалению, и мы не вечны. Наши тела тоже стареют, подвластные силе Времени, как и все сущее. Но мы успеваем испить эту жизнь до дна, прежде чем иссушенное годами тело перестает удерживать в себе мятежный дух, отпуская его на встречу с Творцом. И в этом наша цена. Сколь бы не была длинна наша жизнь, смерть для нас всегда означает неизбежность Суда, Боли и Отчаяния. На века.

– Никогда не думал о прощении? – спросил Андрей.

– Столько не прощают, – не заметив издевки в вопросе пленника, спокойно ответил Антуан. – Да и не нужно мне это. Ведь возможность избежать расплаты все же есть. Тот самый единственный шанс спастись и продолжать властвовать в мире, не опасаясь больше гнева Всевышнего, не опасаясь тлена и смерти. Не опасаясь Света. Шанс пройти, наконец, через цепь темных перерождений, поднимающих дарха все выше и выше в иерархии Тьмы, пока не наступит предел, за которым таится вожделенная Суть Асура. Для этого нужно не так уж много. Всего лишь предварить Начало Тьмы. И это не так страшно, как тебе кажется. Тьмы уже немыслимо много в этом мире, просто беспощадный Свет выжигает все ее внешние проявления, заставляя Тьму укрываться за плотью человеческих тел, где ей всегда так тепло и уютно среди людских пороков – ненависти, похоти, страха, алчности. Пороков значительно больше, чем записали когда-то ведомые великими Мессиями святоши, и каждый из них дает Тьме те самые крохи, что поддерживают ее, не позволяя сгинуть навсегда. Это Наше Творение. Всевышний полагает, что создал людей для Света, но мы-то с тобой знаем, что люди рождены для Тьмы. Иначе, почему они с такой радостью принимают ее.

– Красиво сказано, – оценил речь Древнего Андрей. – Но по сути все это – пустой треп. Демагогия, близкая к софистике. Ты всегда будешь иметь свою точку зрения, я свою, а Творец… Знать правду дано только ему.

– Но ведь именно Он совершил ОШИБКУ, начавшую все ЭТО, – усмехнулся Антуан. – Или это была не ошибка? Как считаешь, мог наш Всемогущий Создатель ошибиться, или наша война всего лишь часть некоего безумного плана?

– Не тебе судить. И не мне, – отозвался Андрей.

– Согласен. Но я рад, что все обернулось именно так. Тьма грядет. Скоро настанет наше время, и никто уже не в силах помешать этому. Хранитель нейтрализован, Граница Потока закрыта. Ваш молодой протеже, брат Хранителя, не успеет получить Ключ вовремя. Никому еще не удавалось сделать этого так быстро. Но даже если он получит Ключ, даже если впустит Инквизитора, приход последнего будет бессмысленным, ибо некому будет вовремя провести его в нужное место. Без Проводника он всего лишь одинокий солдат, сильный и опасный противник, но, к сожалению, совершенно слепой. Ему не остановить Пришествия. Ангот разорвет Поток и впустит Тьму. На сей раз это неизбежность.

– Значит, вашего лорда зовут Ангот, – проговорил Андрей. – Но откуда такая самоуверенность? Ведь Проводник еще не найден.

– Нет, не найден. Но ведь я был прав, предположив, что Проводником является «Севанский палач». Не так ли? – Антуан приблизился к дыбе вплотную и зашептал Андрею на самое ухо: – Только скажи мне, где она. Просто скажи. Ведьмы нет в Убежище, я уверен в этом, иначе ты не покинул бы его. И из города ей самой не выбраться. Слишком уж серьезны ее ранения, если, конечно, адвокатишка наш ничего не напутал со страху. Так куда ты спрятал Дайлану, Андрей? Скажи мне, где сейчас «Севанский палач», и обретешь свободу. Скажи немедленно.

– У-у-у, как страшно. Иначе что? Убьешь меня? – поинтересовался Андрей.

Антуан отстранился от пленника, словно от внезапно вспыхнувшего пламени. В глазах сверкнул безумный гнев, рот скривился в уродливом оскале. Прошипев сквозь плотно сжатые зубы что-то неразборчивое, колдун вскинул вверх правую руку, направляя раскрытую ладонь на грудь Андрея. В ту же секунду могучая сила вдавила пленника в дыбу. Затрещали ребра. К уже начавшим было срастаться трещинам прибавилась пара новых. Неудачно повернувшийся осколок кости грубо проткнул легкое, заставляя пленника закашляться кровью. Стальные шипы, до этого приносившие своим наличием лишь легкий дискомфорт, теперь безжалостно впились в кожу несчастного, пронзая ее в десятке мест. Андрей понял, что не может больше дышать. Легкие были сдавлены и постепенно наполнялись кровью. Боль захлестнула сознание, и он уже не был способен контролировать ее. Перед глазами поплыл кровавый туман.

Миг – и давление ослабло. Древний не хотел убивать пленника. Пока не хотел. У него были другие планы.

– Не надо шутить со мной, щенок, – проговорил он, медленно отводя руку. Жест от начала до конца был показным. Колдуны уровня Антуана оперировали силой в чистом виде, не применяя вспомогательных пасов. Или же это была привычка, выработанная веками. – Ты всегда боялся боли. Боишься ее и сейчас. Если потребуется, твои мучения будут вечными.

– И я верю, что ты сдержишь обещание, – обреченно кивнул Андрей.

Он не просто боялся боли. Он боялся ее панически. Но что-то мешало ему сейчас ответить на столь несложный вопрос Древнего. Это «что-то» заставляло его молчать, противясь инстинкту самосохранения, противясь отчаянию, противясь страху перед безысходностью, жгущему его несчастную душу изнутри. Может, быть совесть? Хотя особо совестливым Андрей себя никогда не считал. Просто именно в этом его молчании, наверное, и было главное отличие между ним и стоящим напротив Антуаном. Служитель Тьмы ради спасения своей жизни пошел бы на все.

– Но отвечать все равно не будешь? – правильно понял интонацию в словах Андрея Древний.

В подтверждение его догадки пленник медленно кивнул головой. Говорить было слишком тяжело – изуродованная грудь болела, кровь уже хлюпала в бронхах. Но Андрей пока не тратил силы на восстановление. Они могли ему еще понадобиться. Кто может сказать, что еще придумает отступник.

Антуан поднял было руку, желая наказать непокорного, но в последний момент остановился, передумал и, скомкав уже почти сформированное заклинание, проговорил:

– Нет. Не буду я делать из тебя мученика. Не стоишь ты того.

Андрей вяло улыбнулся, не понимая, куда клонит Древний. Почему вдруг столь странная перемена.

– Посмотри на себя, Андрей, – тем временем заговорил Антуан. – Загляни в себя. Ты ведь одной ногой во Тьме, дарх. Ты нефалим. Прирожденный. И если сошар имеют хоть какое-то родство с людьми, ибо родились смертными, то ты изначально должен воспринимать этих тварей как скот. Да ты и сам это чувствуешь. Вспомни, как ты дрался с моими подис. Почувствуй еще раз, как их жизни вливаются в твою, согревают душу, омолаживают и исцеляют тело. Они созданы, чтобы кормить нас. Так было всегда. Ты это знаешь, я это знаю, даже Творец это знает, ибо это именно его план и его ошибка. Ты высосал их силу до дна, даже глазом не моргнул, когда тебе нужно было спасать свою жизнь. Так почему же теперь ты защищаешь людей, почему так упорно отвергаешь свою Суть, обращенную ко Тьме. Ее не избежать. Она растет в тебе, ты сам прекрасно понимаешь это, но продолжаешь упрямиться. Как глупо! Рано или поздно ты придешь к нам по собственной воле. Так зачем же откладывать? Начни прямо сейчас. Откройся Тьме до конца, прими ее. И тогда через два дня, когда изменятся сами основы существования, когда свет обратится в мрак, а Творец больше не будет иметь власти над своим Творением, ты шагнешь в новый мир не как наш враг, которого нужно непременно уничтожить, а как лорд и властелин, начавший свое восхождение к Сути Асура. На сей раз Андрей ответил. Ответил не задумываясь, хотя совершенно не готовился к ответу. Просто слова сорвались с окровавленных, потрескавшихся губ сами собой:

– Ты такой древний, Древний, – прошептал он. – Но даже ты не смог разглядеть всего. Ты считаешь, что во мне слишком много Тьмы? Ошибаешься, колдун. Во мне просто слишком мало Света.

– А есть ли разница? – посуровел Антуан, уже зная, каким будет ответ пленника. – Есть, – отозвался Андрей. – Тьма не властвует надо мной, как над тобой. Да, во мне мало Света. В моей жизни я совершил немало такого, что рассеивает его. Но я могу все изменить. И Тьма, что так привольно чувствует себя сейчас в моей душе, снова забьется в свой самый дальний угол, где ей самое место.

– Ты не успеешь. Сам понимаешь это. Прекрасно понимаешь, – уверенно проговорил Антуан.

– За два дня – может, и не успею. Но почему ты так уверен, что мы находимся в преддверии Начала Тьмы? Кто тебе сказал эту чушь?

– Есть один человек. – Антуан брезгливо поморщился, показывая свое отношение к смертным. – Именно человек. Кампер. Что не дано дархам, позволено ему. Ты никогда не задумывался – почему? Почему мы, дархи, высшие создания этого мира, никогда не видим грядущего. А эти идиоты камперы, способные лишь на мелкие фокусы и проживающие свои короткие человеческие жизни, постоянно бредят видениями будущего. Время неподвластно никому, даже Творцу. А они видят! Видят то, что не дозволено другим. И совершенно бездарно используют свой талант, гадая в дешевых салонах.

Неизвестно кому, и в какой момент их беседы Антуан подал знак, но внезапно дверь в камеру распахнулась, и в комнату вошли трое. Вернее двое, которые волокли под руки третьего. Первые двое были дархами, опытными, но еще не достигнувшими уровня Древних, а третий – немолодой уже мужчина, практически голый, тело которого походило сейчас на один большой уродливый синяк. Ногти на руках и ногах несчастного отсутствовали, волосы на голове свисали окровавленными клочками, правая нога была по колено обожжена. Глубоко запавшие глаза бедняги устало и бесцельно смотрели по сторонам. Неприятное зрелище. Впрочем, Андрей сейчас наверняка выглядел лишь немногим лучше своего собрата по несчастью. Да и то лишь потому, что тело дарха восстанавливалось значительно быстрее человеческого.

Дабы не держать человека под руки, дархи подтащили его к стене, на которой обнаружились свисающие на коротких цепях кандалы. Защелкнув их на ногах и руках пленника, дархи поклонились Древнему и встали возле двери, так и не проронив ни слова. Человек остался висеть на стене, тяжело дыша и низко опустив голову.

– Здравствуй, брат Даниил, – произнес Антуан, обращаясь к нему.

– Не тебе желать мне здоровья, нелюдь, – тихо отозвался Даниил, не поднимая опущенной на грудь головы. Очевидно, у него просто не было сил сделать это.

– Он всегда меня так называет, – похвастал перед Андреем Древний. – Он раньше был православным священником. А потом ушел. Видения замучили. Это бывает с наиболее сильными камперами. Редко, но бывает. Начинают видеть мир, как он есть, понимают всю бессмысленность своего промысла и сбегают. Этот, например, подался в отшельники. И преспокойно жил в маленькой глухой деревеньке в Сибири. Пока я не отыскал его несколько недель назад. И притащил сюда. Хотел лично убедиться в его даре. Первое время он, конечно, отказывался, но после столь радушного приема, что я оказал ему, он стал посговорчивей. И поведал мне о грядущем много интересного.

Антуан подошел к висящему на стене пленнику, бесцеремонно схватил его за остатки волос, резко дернул, поднимая голову. Даниил не издал ни звука. Очевидно, боли он уже просто не чувствовал. Интересно, сколько же времени они потратили, дабы сломить его волю.