Воровская колода - Валет Бубен

      – Ну чем обязан, это тебе самому решать, а я предлагаю тебе встретиться. Надо перетереть кое-что. В три часа тебя устроит?
      – Устроит. А где?
      – Давай где-нибудь на бережку, как тогда, чтобы лишних ушей не было.
      – Годится. Там же?
      – Ага.
      – Ну все, до встречи.
      – До встречи.
      Я повесил трубку.
      Отсюда до «Прибалтийской» можно добраться за полчаса, так что спешить было некуда, и я достал из холодильника еще одну бутылку.
      Теперь еще Стилет.
      Ему-то что нужно, жабе двуличной?
      Хотя все мы тут двуличные. Я-то ведь тоже имел разговор с посланником Дяди Паши, и разговор этот был как раз про Стилета. И Стержень подкатывался, намекая на то, что хотел бы работать со мной, а не со Стилетом.
      Тут получаются такие тайны Мадридского двора, что мама, не горюй!
      Что нужно Стилету, было ясно.
      Ему не терпелось загрести лавэ, которое я ему обещал, вот он и начал суетиться. А это несолидно. Жил ведь он без этих денег и не дергался, всего ему хватало, но как только запахло серьезными бабками, сразу всего мало стало. Ай-яй-яй, Стилет, как не стыдно, ведь взрослый дяденька, седой… А все туда же – хвать, хвать!
      А может, просто грохнуть его, без всяких затей?
      Он-то грохнул трех авторитетов, да еще Железного аж в зоне достал, так что мне-то чего стесняться? Как говорится – ничего личного, это только бизнес, дела, стало быть!
      И вот тут идея оперативного избавления от геморроя в лице Стилета предстала передо мной во всей красе. Нет, ну правда, что я – в институте благородных девиц, что ли? С волками жить, знаете ли…
      Действительно, что может быть проще?
      Приезжает, например, Стилет в ресторан «На нарах», открывает дверь машины, а в это время к нему подходит грязный бомж и пару раз стреляет ему в голову из пистолета с глушителем. И в шофера тоже, чтобы не вякал. И быстро уходит. И все, хрен чего найдешь! Врагов у Стилета столько, что замучаешься догадываться, кому из них он окончательно встал поперек горла.
      Или, скажем, бродит он по двору своей фазенды, с собачками играет, видел я его собачек – четыре здоровых добермана, и вдруг падает на землю опять же с дыркой в башке. А снайпер в это время спокойно разбирает свою винтовочку. Элементарно.
      Когда я подумал, кого бы мог взять исполнителем своих желаний, то тут же вспомнил о Стержне. Но не потому вспомнил, что решил привлечь его к такому щекотливому делу, а потому, что теперь передо мной с полной ясностью предстала картина того, как Стилет хладнокровно устранял мешавших ему людей, и что именно Стержень был его основным исполнителем. Ай да Стержень!
      До тех пор пока я сам не начал всерьез думать о таких вещах, я не до конца понимал психологию человека, решившего снимать людей с доски, как съеденные шашки. Я смотрел на это как бы со стороны. А поставив себя внутрь ситуации, я был просто ошарашен тем, как все, оказывается, просто и доступно. Главное – переступить определенную черту.
      За моей спиной была целая толпа покойников, но ни одного из них я не завалил по хладнокровному расчету. Были перестрелки, погони, нападения, но не было ни одного заказа. Так что, несмотря на то что я помог отправиться на тот свет не одному десятку своих врагов, я черту еще не переступал. И вот теперь, похоже, настала пора сделать это. Конечно, куда как честнее было бы, придя на стрелку со Стилетом, просто вынуть пушку и пристрелить его. Но для моей дальнейшей деятельности, в которой самым важным пунктом являлось спасение Алеши, это было бы недопустимой ошибкой.
      После такого ковбойского подвига моя жизнь просто кончится.
      Бежать мне некуда, до своих денег я пока что добраться не могу, кругом враги, и только мой статус вора в законе помогает мне жить, дышать и скрываться от тех, кто хочет снять с меня шкуру. И то кое-кто из них уже нашел способ добраться до меня. И я снова вспомнил фильм, который полтора часа назад мне показал этот вежливый алькаидовский ублюдок с университетским образованием.
      Все было, как в прошлый раз. Те же грязные мелкие волны, те же рваные серые облачка, наискось ползущие по низкому небу, только ветерок был попрохладнее, и я мысленно погладил себя по головке за то, что сообразил надеть кожаную куртку.
      Доктор ждал меня в машине. «Лендкрузер», на котором он привез меня на стрелку, стоял во дворе многоэтажного дома, выходившего окнами на залив, и видно его не было. Когда настало время ехать, я опять собрался было сесть за руль сам и отправиться на стрелку в одиночку, но Доктор уперся, как баран, и даже загородил мне своей могучей грудью дорогу. Я наорал на него, но все же уступил и увидел на его лице явное облегчение.
      Его можно было понять. Он мой личный телохранитель, причем я сам его выбрал и проинструктировал. И в этой инструкции среди всего прочего было сказано как раз про то, что он, выполняя свою работу, может применить ко мне силу. Это если у меня голова откажет. Ну, голова мне сегодня вроде бы не отказывала, и он, конечно же, видел это, однако отпустить меня одного второй раз за день просто не смог.
      Молодец, конечно, ничего не скажешь.
      Наконец из-за гостиницы вывернула толстая «БМВ» и остановилась у самой кромки асфальта.
      Из нее вышел Стилет и махнул мне рукой.
      На нем, как и в прошлый раз, был длинный плащ, но теперь уже кожаный и черный. Я заметил, что он слегка прихрамывает, и, когда он подошел и мы обменялись рукопожатиями, спросил:
      – Что с ногой?
      Он поморщился и махнул рукой:
      – Играл вчера с собаками, так Бакс промахнулся и вместо палки цапнул меня за ногу. А зубищи у него – ну, ты сам видел.
      Я понимающе покачал головой и подумал, что не зря я уже сегодня вспоминал про Стилета и его собачек. Ой, не зря! Да и вообще, это у меня что – ясновидение начинается, что ли? Недаром, значит, Знахарем меня прозвали? Интересно…
      Стилет взял меня под руку, и мы с ним чинно пошли вдоль бережка, старательно обходя разбитые бутылки и кучки собачьего дерьма.
      – А разговор у меня к тебе вот какой, – начал он. – Ты ведь помнишь, о чем мы с тобой разговаривали на этом самом месте?
      – Конечно, помню.
      – Ну, ты потом ранен был, понятное дело, я тебе об этом ничего не говорю, но теперь, когда ты уже совсем в порядке, надо отвечать за базар. Времени уже много прошло. Пора. Что скажешь?
      – А что тебе сказать, Стилет? Скажу я тебе, что сам не люблю, когда должен кому-нибудь. Но есть проблема. Я ведь невыездной, с моими документами никуда не сунешься, значит, надо делать хорошую ксиву А без этого – даже обратиться в германское консульство за визой все равно, что прийти к ментам и сказать им – здрасьте, не желаете ли Знахаря получить? Вот он я, сам пришел, вы же меня ищете, так получайте подарочек.
      – Да, это непросто, – согласился Стилет. – А может быть, послать за камушками кого-нибудь из моих людей? Ты скажешь ему шифр или код, или пароль, не знаю, что у тебя там, он все и сделает. А ты спокойненько будешь сидеть тут, ничем не рискуя.
      Я внимательно посмотрел на него и, усмехнувшись, сказал:
      – А ты сам-то, Стилет, допустил бы меня до своей кубышки?
      Он помолчал и ответил:
      – Не доверяешь, значит… Вообще-то, это правильно, в наше время особо доверять кому-нибудь – себе дороже. Но вот посмотри на это дело с другой стороны.
      Он остановился и, заложив руки за спину, повернулся ко мне лицом.
      – Ты мне не доверяешь. Это правильно. Все верно. А как я могу доверять тебе? Вот ты получишь новую чистую ксиву и слиняешь отсюда. И где тогда тебя искать? Я ведь понимаю, что по большому счету для любого человека нет ничего дороже собственной шкуры. И если у тебя появится возможность кинуть всех и пропасть, ты так и сделаешь. Я бы и сам так сделал, если бы мог. Но только повязан я так, как тебе и не снилось. И уж мне-то точно не слинять. Так-то, Знахарь.
      – Так что же делать будем?
      – Вот ты и думай, что ты будешь делать. Это ты мне должен, а не я тебе, так что думай сам. Я тебя за язык не тянул, чтобы соглашаться на мои условия. А раз согласился, то отвечай за базар и бабки обещанные представь. И документы все оформи, по которым моя доля будет определена. Сроку тебе – две недели.
      Ох уж, дались им всем эти две недели.
      И вообще, что-то он больно круто заговорил, не нравится мне, когда со мной так разговаривают. Не знаешь ты Знахаря, Стилет, не знаешь…
      – Две недели говоришь? А если не успею, что тогда? Может быть, тогда ты разберешься со мной, как с Вензелем или с Крокодилом? Или как с Михой Ворсистым? Или мне теперь все время на небо зы-рить, чтобы меня из вертолета не грохнули, как Железного? Ты за базаром-то следи, Стилет, я ведь не баклан панельный. Ты все-таки с вором в законе разговариваешь, с таким же, как ты сам!
      Лицо Стилета исказилось, и он уставился на меня прищуренными глазами. Видать, мои слова про заваленных по его приказу авторитетов пришлись ему в самую печенку.
      Он молчал, сверля меня бешеным взглядом, а я продолжил:
      – Ты что, думаешь, что мне ничего не известно? Это твое счастье, если только я знаю, что это ты завалил авторитетов. Ты вообще врубаешься, о чем я говорю? Ты, – сказал я медленно и раздельно, – заказал и исполнил четырех воров в законе. Понял? Не хочешь поговорить об этом на сходняке? Не хочешь ответить перед обществом? Нет такого желания? Что молчишь?
      Он не отвечал.
      Я перевел дыхание и зашел с другой стороны:
      – А может, мне теперь передумать и объявить тебе, что это не я тебе денег должен, а ты мне? Между прочим, неплохая идея! Зачем мне дергаться, если такая масть привалила. Вот ты на меня попер, Стилет, а оказалось, что ты прешь на паровоз. И я тебя размажу, как пирожок с повидлом. Понял? Таких, как ты, на моем пути было предостаточно. Но они все теперь мертвые. Мертвые, понимаешь? Ты своей подлостью и хитростью дорогу себе прокладываешь, а я, если будет нужно, дорожку эту твою поверну, и приведет она тебя прямиком в гроб. Или даже без всякого гроба просто в гнилую яму. На помойку.
      Стилет молчал, и я видел, что он поражен.
      Конечно, он не мог ожидать от молодого и, как он считал, неопытного человека такой резкости. Теперь между нами не было никаких недоговоренностей. Конечно, я не собирался призывать его к ответу за убийство авторитетов, но он должен был увидеть, что разговаривает не с мальчиком.
      Я помолчал и спокойно сказал:
      – Я за свой базар отвечу. И ты получишь обещанное. Но не напрягай меня со сроками, не надо. Спешить нам некуда, сам понимаешь…
      Он ошеломленно покачал головой и сказал:
      – Ну, Знахарь, не знал, что ты такой… Уважаю. Я вообще-то пробить тебя хотел, посмотреть, какой ты там внутри, ты уж извини!
      – Ну и как, пробил? – и тут я вспомнил, как в Ижме меня пробивал Железный.
      – Нормально, – ответил Стилет, окончательно взяв себя в руки.
      Но в его глазах я, как в букваре, спокойно прочитал, что теперь у меня есть еще один смертельный враг, который уберет меня при первой же возможности. Так что насчет уважения – не надо ля-ля.
      – А насчет тех четверых, то знаешь, Знахарь, тут ведь как получается, если ты не поднимешь этот вопрос на обществе, значит – мы с тобой в этом деле повязаны!
      Да, неплохой ход. Опытный подонок, ничего не скажешь.
      – А это я еще посмотрю, – сказал я, – мы теперь с тобой повязаны другим. А чем – сейчас объясню. Как ты думаешь, кому из нас хуже будет, мне, если народ узнает, что я деньги прижал, или тебе, если станет известно, что ты авторитетов валишь по своему усмотрению направо и налево?
      – А нам с тобой одинаково будет, – ответил Стилет, и я снова увидел перед собой уверенного в себе и спокойного, как мамонт, урку.
      Он помолчал и добавил:
      – Дальше могилы все равно не улетим. Все там будем. А насчет того, что ты вор в законе…
      Он сделал паузу и сказал:
      – Да какой ты вор в законе, Знахарь! Это я тебя вором в законе сделал, не забывай. Ты, конечно, парень крутой, по-настоящему крутой, я, честно говоря, не ожидал от тебя такой прыти, но не забывай, что игры взрослых дядек покруче будут, чем ты думаешь. Помни об этом, Знахарь.
      – Да, я буду иметь это в виду.
      – Вот и хорошо. А насчет денег – все-таки поторопись. Если какая помощь нужна – обращайся. Я, что могу, сделаю, сам понимаешь.
      – Ладно.
      Мы повернулись и молча пошли обратно.
      Эх, если бы он знал, подумал я… Но это мое счастье, что он не знал.
      Когда мы подошли к «БМВ», Стилет повернулся ко мне и, протянув руку, сказал:
      – Между нами все в порядке?
      – Конечно, о чем ты говоришь, – ответил я.
      – Вот и хорошо, – сказал он и, помолчав, добавил: – Нам бы с тобой в паре работать, Знахарь, горы бы свернули.
      – Посмотрим, – ответил я.
      Он сел в машину, и «БМВ», медленно развернувшись, укатила.
      Горы бы свернули! Да с таким партнером скорее шею себе свернешь!
      Я проводил взглядом стилетовскую телегу и пошел во двор, где в «лендкрузере» меня дожидался Доктор.
      Выехав на Большой проспект Васильевского острова, Доктор, не торопясь, поехал в правом крайнем ряду. Это я сказал ему, чтобы он не гнал, потому что мне нужно было спокойно переварить разговор со Стилетом.
      Опустив противосолнечный козырек, на обратной стороне которого имелось небольшое зеркальце, я стал поправлять повязку на левом глазу и, бросив случайный взгляд на убегавший назад асфальт, насторожился.
      В тридцати метрах за нами так же медленно и спокойно катилась видавшая виды зеленая «шестерка» с темными стеклами. Ну, катилась и катилась, мало ли помоек ездит по городу. Может быть, человек выехал денег заработать, вот и катит себе не спеша вдоль поребрика, авось кто руку протянет.
      Но тут произошло кое-что интересное.
      С тротуара на проезжую часть шагнул приличный мужик с портфелем и протянул перед собой руку. Жест, на который любой бомбила реагирует, как павловская собака на звонок. Тут же начинает выделяться слюна, а нога сама давит на тормоз. Ан нет, «шестерка» проехала мимо него и продолжала держать ту же дистанцию. Ага, подумал я, хвост!
      Хвост, – подумал Штирлиц, увидев в зеркале медленно ехавший следом за ним автомобиль. Штирлиц, – подумал пьяный водитель, пытаясь не врезаться в задний бампер машины Штирлица.
      – Слышь, Доктор, – обратился я к моему ангелу-хранителю.
      – Чего? – отозвался он, не отрывая взгляда от дороги.
      – А покатайся-ка ты по городу, да не спеша.
      – Все равно, куда?
      – Абсолютно. Но – не спеша.
      – Годится. Мне как раз надо за фотографиями на Сенную заехать.
      – Валяй, – согласился я и поинтересовался: – А что за фотографии?
      – А мы с Толяном тут с двумя телками кувыркались, так нащелкали аж четыре пленки. Толян вчера отдал проявить, а я сегодня заберу.
      – Ага… Это вы, стало быть, собственную порнуху забацали?
      – Гы-ы-ы!.. – весело отозвался Доктор. – А что, клевые телки! Получу фотки, сам посмотришь.
      – А эти, в фотоателье, ничего не скажут?
      – А им-то какое дело? Им денег дали, они проявили. Им это по барабану, хоть фотографии секретных объектов, хоть голые бабы.
      – Кобель ты, Доктор, – вздохнул я. – Может, тебя кастрировать? Кони после этого такие смирные и работящие становятся, что просто любо-дорого!
      – Да ладно тебе, Знахарь, сам-то ведь тоже иногда птичек на сучок принимаешь!
      – В том-то и дело, что иногда. А ты со своими бабами совсем бдительность потерял. Вот за нами уже десять минут хвост волочится, а ты и не чешешься.
      – Где? – Доктор аж подскочил.
      – В рубиновой звезде. Не дергайся и не вертись. Спокойно ехай на Сенную за фотографиями. И не зырь в зеркало, чичи потараню!
      Доктор насупился и уставился прямо перед собой.
      Увидев это, я рассмеялся и сказал:
      – Да расслабься ты, ей-богу. Хвоста не видел, что ли?
      Он криво улыбнулся, но расслабился.
      Когда мы приехали на Сенную и Доктор отправился получать своих голых телок, я оглянулся и увидел, что зеленая «шестерка» приткнулась к поребрику метрах в пятнадцати от нас.
      Вероятность растет, подумал я. Надо покататься еще немного, а там видно будет. Доктор вернулся быстро, и мы поехали по Садовой в сторону Невского. Я просмотрел фотки и не увидел на них ничего особенного. Голые девки и голые Доктор с Толяном. У обоих – члены торчком. И все дела.
      Я бросил фотографии на заднее сиденье и снова посмотрел назад. Зеленая «шестерка» так и тащилась за нами.
      И тут мне в голову пришла нормальная такая, веселая хулиганская идея.
      – Слышь, Доктор, размяться хочешь?
      – А что?
      – Давай-ка повертись по центру, да похитрее, чтобы точно убедиться, что этот хмырь едет именно за нами. Только не оторвись от него, понял?
      – Понял. А дальше что?
      – А дальше, если мы увидим, что он все-таки пасет именно нас, выйди и дай ему как следует в рыло. Годится?
      – Годится, – радостно ответил Доктор.
      Однажды, выйдя рано утром во двор, я увидел странную картину. У толяновской «пятеры» было опущено левое стекло, и на водительском сиденье стоял большой боксерский мешок. Рядом с машиной стоял Доктор и методично лупил кулаком в этот мешок сквозь окно. Спросонья я не сразу понял, что он делает, но когда до меня дошло, то я подошел к Доктору и, сказав ему «доброе утро», похвалил за сообразительность и пообещал выдать медаль за повышение боевой подготовки. Он отдал честь, молодцевато крикнул: «Рады стараться, ваше превосходительство» и засадил в мешок так, что тот лопнул.
      А теперь я предоставил ему возможность применить отработанный навык на практике, и он, конечно же, обрадовался.
      Проехались мы по Садовой, потом мимо Цирка, потом через Фонтанку, повернули направо, свернули налево на Невский, потом направо на Литейный, потом налево на Колокольную, направо на Марата, направо на Разъезжую, а «шестерка» все не отставала.
      Тут я Доктору и говорю:
      – Ну все ясно. Можешь исполнять.
      Глаза у Доктора загорелись, и он, поглядывая в зеркало, стал притормаживать. И как раз на Пяти Углах загорелся красный.
      Мы остановились прямо под светофором, а наш хвост – чуть дальше. Доктор, не торопясь, вышел из машины, оставив дверь открытой. Ленивой походкой, вразвалочку, он подошел к стоявшей через одну машину «шестерке», небрежно оперся о нее левой рукой и неожиданно пробил водителю правой в голову.
      Водитель исчез. Так же лениво, слегка потряхивая ушибленной кистью, Доктор вернулся к «лендкрузеру» и сел за руль.
      Морда у него была довольная, как у кота.
      – Ну как? – спросил я.
      – Ништяк, – ответил он, – приложил что надо. У него там что-то треснуло.
      – Где треснуло? – не понял я.
      – В башке треснуло, – ответил Доктор, трогаясь на зеленый свет.
      – Не убил? – я забеспокоился.
      – Не знаю. Но приложил хорошо.
      Я посмотрел в зеркало и увидел, что неподвижную «шестерку», за рулем которой никого не было видно, объезжают другие машины.
      Когда мы, свернув на Загородный, удалились от Пяти Углов, Доктор, все еще ухмыляясь, спросил:
      – А ты знаешь, кто это был? – Кто?
      – Сейчас упадешь, держись крепче!
      – Ну давай, не тяни!
      – Витька Понтон, из стилетовской братвы. – Да ну?
      – Точно тебе говорю. Он-то меня не знает, а я его видел несколько раз. Поганый такой пацан, я даже рад, что это был именно он. Давно хотелось ему табло испортить, вот оно само и вышло.
      – Поздравляю. А удар у тебя – что надо, молодец!
      Доктор ухмыльнулся, и я почувствовал, что мои губы тоже растягиваются в довольной улыбке. Какой щелчок Стилету по носу! Класс!
      – Все, поехали домой.
      Доктор кивнул и нажал на газ. «лендкрузер» прыгнул вперед, и меня вдавило в спинку сиденья. Тут мне в голову пришла еще одна веселая мысль, и я, решив, что раз уж сегодня, помимо всяких грустных и горестных новостей, судьба предлагает еще и приятные моменты, достал трубку и набрал номер Стилета.
      – Стилет, это я!
      – Ну, что там? – ответил он, узнав меня.
      – За тобой, когда ты от «Прибалтийской» отъезжал, хвоста не было?
      – Да вроде нет, а что?
      – А то, что за мной точно был. Полчаса вертелись по центру, еле на Пяти Углах оторвались, я тебе конкретно говорю. Так что ты смотри, сам понимаешь.
      – Ладно, спасибо за предупреждение. Будь здоров.
      И он отключился.
      Мы с Доктором заржали.
      – А он не сможет ничего предъявить, – весело сказал Доктор.
      – Конечно, не сможет, – так же весело ответил я. – Откуда мы знали?
      – Вот именно!
      Но через несколько минут мое веселье прошло, и я снова окунулся в свои проблемы, которые затягивали меня все глубже и глубже.

Глава 2
ХОЗЯИН МЕДНОЙ ГОРЫ

      В Екатеринбургском аэропорту меня уже встречали.
      Еще спускаясь по трапу, я заметил стоявших у ярко светившихся стеклянных дверей здания аэровокзала невысокого Валеру Паука и рядом с ним двух здоровенных бойцов в кожаных куртках.
      Увидев меня, Валера, улыбаясь, пошел навстречу, а его гориллы остались стоять, где стояли. Дисциплина!
      – Город-герой Екатеринбург приветствует тебя на своей Земле! – торжественно сказал Паук, пожимая мою руку, и мы засмеялись.
      Чем-то мне еще в Питере понравился этот невысокий жилистый парень, но, зная, что любое впечатление может оказаться обманчивым, я не позволял этой необоснованной симпатии превзойти мою осторожность. Тот, кто участвует в смертельных интригах, обязательно должен быть тонким лицемером и опытным лжецом. И Паук никак не мог быть другим. Так что, симпатичный парень Валера, хрена ты дождешься, чтобы я открылся перед тобой больше, чем это будет нужно мне самому.
      Мы подошли к огромному квадратному джипу с мерседесовской эмблемой на морде, двое наших молчаливых сопровождающих уселись вперед, а мы с Валерой устроились на заднем сиденье.
      «Мерседес» заурчал и покатился к выезду со стоянки. Валера, достав из кармана пачку сигарет, закурил и, повернувшись ко мне, спросил:
      – Ну, как там Питер, стоит еще?
      – А куда он денется, – бодро ответил я.
      – Вот и хорошо, – сказал Паук. – Теперь о программе на сегодняшний вечер. Во-первых – никаких разговоров о делах. На дядипашиной даче уже греется банька, в морозилке – домашняя водочка, закусон по высшему классу уже на столе, короче – все готово к приему дорогого гостя из Северной столицы. А уже завтра – галстуки, штиблеты и деловые разговоры. Годится?
      – Годится, – ответил я и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
      Заметив мой взгляд, Паук сказал:
      – До Нижнего Тагила сто пятьдесят верст, оттуда до Дяди Паши – еще сорок, так что часа через полтора будем на месте. Как раз к двенадцати, как и рассчитывали.
      Я кивнул и посмотрел в окно.
      Мы уже выехали на трассу и быстро разогнались до сотни.
      Мимо проносились тонувшие в темноте деревья, редкие поля, заросшие непонятными культурами, и низкие деревенские домики.
      Промелькнул ярко освещенный пост ГАИ.
      Рядом с ним стоял мент и держал руку у козырька.
      Я удивленно посмотрел на Паука и спросил:
      – А кому это он, интересно, честь отдает?
      – Тебе, Знахарь, тебе, – Паук хитро улыбнулся. Я все понял и, покачав головой, сказал:
      – Ну Дядя Паша дает! Не знал я, что у него тут все так схвачено.
      – Ты еще многого не знаешь про Дядю Пашу, – ответил Паук. – Он здесь очень уважаемый человек. Очень! – Паук значительно посмотрел на меня. – В Питере, когда тебя короновали, он сидел себе спокойненько, чего ему там пыжиться, он ведь вроде почетного гостя был. А здесь он – хозяин. Настоящий хозяин. И менты, если будет нужно, не только честь ему отдавать будут, а еще и дорожки на его даче подметать. А какая у него дача – сам увидишь скоро. Конечно, он тут не один такой уважаемый человек, есть еще Библиотекарь и Патефон, но они с Дядей Пашей локтями не толкаются, а наоборот – всячески поддерживают друг друга. Потому что понимают, что если между ними свара начнется, то порядка не будет, и всякая шелупонь беспредельная начнет голову поднимать. А тогда и вовсе кран-ты. Сам знаешь. Посмотри, что у вас в Питере делается – каждый тянет одеяло на себя, стрельба, разборки, всех жаба душит, каждый день какие-то новые деятели лезут, и всем всего мало, каждый урвать хочет, вот и разорвано все на клочки. Ну да ладно. Обо этом – завтра. Сам же сказал, и сам же язык распускаю.
      Он усмехнулся и замолчал.
      А я, глядя в окно на проносившиеся ночные пейзажи, задумался о своем.
 

* * *

      Еще в Питере, когда Доктор привез меня на фазенду, я отправил его отдыхать, а сам заперся в кабинете и стал обдумывать вариант, пришедший мне в голову сразу же после разговора с Ахмадом.
      Обдумывал я его недолго, и наконец план действий был готов, рассмотрен со всех сторон и одобрен. Естественно, готовил, рассматривал и одобрял его я сам, но советчиков в таком щекотливом деле и не должно быть, так что приходилось обходиться собственной головой.
      Как говорится, одна голова – хорошо, а две – уже некрасиво.
      Порывшись в столе, я нашел визитку, которую сразу после коронации оставил мне Валера Паук, доверенное лицо Дяди Паши, и набрал длинный номер.
      Раздался гудок, затем сразу же щелчок, и голос Паука произнес:
      – Я слушаю вас.
      – Привет, Валера! Это Знахарь.
      – Какие люди! Здравствуй, Костя!
      Меня давно не называли по имени, и это было одновременно и странно и приятно.
      – У меня есть дело к Дяде Паше. Как раз по его специальности. Как бы мне с ним связаться?
      – А легко. Ты сейчас трубочку повесь, а он тебе минут через пять перезвонит сам. Годится?
      – Годится, – ответил я и повесил трубку.
      Через пять минут раздался звонок, и, взяв трубку, я услышал сипловатый голос Дяди Паши:
      – Костя?
      И опять меня назвали по имени.
      – Да, Дядя Паша. Рад тебя слышать.
      – И я тоже. Ну, как жизнь молодая?
      Дядя Паша был старше меня раза в два и, конечно же, имел полное право позволить себе иногда такой отеческий тон.
      – Нормально, Дядя Паша. А у тебя как?
      – И у меня тоже нормально. Вот только радикулит иногда прихватывает меня, старика…
      – Да ладно тебе прибедняться-то, – засмеялся я, – ты еще многих молодых переживешь, что ты мне рассказываешь!
      – Ну, если и переживу, то только тех, кто за своим здоровьем не следит.
      Ага, намек понял…
      – Дядя Паша, а у меня к тебе дело.
      – Да-да, слушаю тебя внимательно.
      – Там ведь у тебя на Урале по самоцветам вроде основная специализация?
      – Есть немножко.
      – Ну вот. А у меня как раз по этой части кое-что образовалось, и поэтому, Дядя Паша, получается, что без твоей помощи мне никак не обойтись. А по телефону – никак. Так что хочу я сесть на быстроходный аэроплан и быстренько прилететь к тебе.
      – Что, такое дело важное, что вот так вот прямо сразу и лететь?
      – Очень важное, Дядя Паша. Такое важное, что готов даже ради этого купить рейс.
      – Ну, ты не горячись так, остынь, вечно вы, молодые да горячие, мчитесь сломя голову, а потом только шишки считаете. Торопливость нужна при ловле блох. Сколько там у вас сейчас времени-то?
      Я посмотрел на часы.
      – Шестнадцать тридцать.
      – Ага. В восемь часов вечера из Пулково рейс на Екатеринбург. Так что ты спокойненько, на торопясь, успеешь.
      – Ну, Дядя Паша, ты дока! – восхищенно сказал я. – Все знаешь!
      – Что бы вы, молодые, делали без старого Дяди Паши? Эх, молодо-зелено… Короче, бери билет и лети. А Валера тебя встретит. Понял?
      – Понял, Дядя Паша.
      Я повесил трубку и нажал на кнопку, вмонтированную в стол.
      В глубине дома звякнул звоночек, и через полминуты в дверях образовался Доктор.
      Я достал из стола паспорт на имя Березового Игоря Геннадьевича, в котором была моя фотография, отдал его Доктору и сказал:
      – Скажи Толяну, чтобы он пулей летел в кассу и купил мне билет на сегодняшний рейс до Екатеринбурга. И быстро, одна нога здесь, другая – там. Вот пятьсот баксов, если будут проблемы, пусть он решает их, как хочет. Но чтобы билет был.
      – Ага, – ответил Доктор и исчез.
      Через минуту во дворе взревел двигатель толя-новской «пятеры», и я услышал, как загудел электродвигатель, открывающий ворота.
      Ксива, которую я дал Доктору, конечно же, не годилась для серьезных дел, но для полетов на внутренних авиалиниях была в самый раз. Так что я и не боялся, что бедного Знахаря повяжут в аэропорту.
      Толян уехал за билетом, а я взял трубку и набрал номер Стилета.
      – Але, – Стилет что-то жевал.
      – Это Знахарь.
      – Слушаю тебя.
      – Есть срочный разговор. Ты где сейчас?
      – Отдыхаю «На нарах».
      – Через полчаса буду.
      – Годится.
      Я отключился и пошел вниз. Доктор стоял перед вешалкой и, поставив ногу на тумбочку, начищал и без того сверкавший ботинок.
      – Кончай красоту наводить. Поехали.
      Не говоря ни слова, он бросил щетку в ящик и, задвинув его ногой, направился к выходу.
      К ресторану «На нарах» мы подъехали через двадцать пять минут.
      Сидевшие в полутемном предбаннике двое воротников в черных костюмах встали и вежливо заулыбались. Я кивнул им и шагнул в предусмотрительно открытую передо мной дверь.
      Стилет сидел за дальним столиком, перед ним громоздились закуски и бутылки, а справа и слева к нему прилипли две молоденькие телки.
      Увидев меня, он что-то буркнул, и телки слиняли.
      Я уселся напротив Стилета и сказал:
      – Приятного аппетита, Стилет.
      – Спасибо на добром слове, – ответил он. – Вижу, что торопишься, поэтому угощения не предлагаю. Что там у тебя?
      – Сегодня я лечу в Нижний Тагил к Дяде Паше. Стилет удивленно поднял на меня глаза и, проглотив кусок, поинтересовался:
      – Что это вдруг?
      – Есть вариант выгодно провернуть операцию с камнями.
      – Ну и проворачивай. А я-то здесь причем?
      – Как при чем? Во-первых, раз это наше с тобой конфиденциальное дело, ты должен быть в курсе, а во-вторых, хочу посоветоваться с тобой.