Моей любимой жене Ануфриевой Зое Николаевне посвящается…
Зоя
Я помню ночь индийскою зимою, —
Пусть с той поры минуло много дней, —
Когда впервые ты ушла со мною
В бескрайний мир блуждающих огней.
Я был пленён улыбкою твоей,
Прекрасных глаз бездонной синевою.
И понял я: под вечною луною
Нет женщины мне ближе и родней!
А с алтаря белеющего храма
Нам говорил голубокожий Рама:
«Одна любовь дарует людям вечность…»
Вдали платанов высились громады,
Немолчно пели песнь свою цикады,
И уносились звёзды в бесконечность…
Признание в любви
Именно такая мысль пришла мне в голову, когда зашла речь об издании этой книги, ибо если и есть что ценного в жизни любого человека, так это любовь.
Когда прожита лучшая часть жизни, можно вспомнить много хорошего и плохого, что довелось испытать на жизненном пути. Хочу сказать, что мне встречалось в жизни больше хороших людей. Мои родители прожили долгую жизнь и смогли сохранить чувство любви и привязанности друг к другу. И моё детство было согрето их любовью и заботой.
Сам я начал писать стихи довольно поздно, после встречи с моей будущей женой Зоей.
Но стихи я слышал с детства. Отец был родом с поморского Севера – края поголовной грамотности. И он, и дед в молодости писали стихи, беспечно доверяли бумаге свою боль и сомнения и чуть не поплатились за это жизнью. Мать происходила из старинного, но давно обедневшего дворянского рода Ступиных из города Рязани, по крестьянской линии была в близком родстве с семьёй Сергея Есенина. Но больше всех я обязан тётке матери – Евдокии Прокофьевне, которая посвятила жизнь нашей семье. Она окончила три класса церковно-приходской школы, но прекрасно знала классическую литературу и божественно говорила на старорежимном русском языке. Так что меня с детства окружали хорошая литература и грамотная русская речь.
Я родился в середине прошлого века и в значительной степени принадлежу ему – там мои истоки, друзья детства и юности, многим из которых, увы, не суждено было переступить порог нового столетия. Я благодарен этим людям, этому гениальному и противоречивому веку, России, прекрасному русскому языку, который даровал человечеству мятежный титан Прометей. Если бы мне довелось родиться снова, я с великой радостью выбрал бы Россию, чтобы разделить с ней её трагическую судьбу, ещё раз, как птица Феникс, сгореть и возродиться из пепла, просто думать и говорить на русском языке.
Но я с надеждой вглядываюсь и в нынешний век. Верю, что и в будущем не прервётся связь времён и кто-нибудь прочтёт и поймёт меня.
Основная часть моих публикаций приходится на 80-е годы прошлого века, Когда началась перестройка, поэзия надолго вышла из моды, настали весьма прозаические времена. Эта книга – скромный итог моих дерзновений. Но и это было бы невозможно без прекрасных и добрых людей, которых Бог послал мне на жизненном пути. Мне хотелось бы выразить им глубокую признательность и благодарность за их добро.
Я благодарен моей любимой жене и музе Зое Николаевне, которая уже сорок лет терпит мои причуды, стоически деля со мной все радости и превратности судьбы;
Генеральному директору ЗАО РИЦ «Техносфера» и просто обаятельной женщине Ольге Андреевне Казанцевой, великодушно взявшейся опубликовать всё это;
Поэтессе (нет, Поэту) Ларисе Николаевне Васильевой, которая помогла мне в моём становлении на литературной стезе;
Моим коллегам из МГИМО – Евгении Петровне Завадской и Ирине Тенгизовне Прокофьевой за участие в моей литературной судьбе;
Редакции газеты «Международник», опубликовавшей мои первые корявые стихи;
Поэту-песеннику Игорю Васильевичу Кохановскому, раскрывшему мне секреты написания песенных текстов;
Редактору радиостанции «Юность» Ольге Краевой;
Композитору Александру Григорьевичу Рогачёву, с которым мы написали много песен;
Николаю Петровичу Караченцову и Владимиру Вольфовичу Жириновскому, исполнившим наши песни;
Прекрасной исполнительнице русских народных песен, Золотому Голосу России, Народной артистке России Наталье Борисковой;
Солистке Нукусской филармонии Наталье Сениной;
Композитору Ладо Сурамели (моему ровеснику и уже ушедшему из жизни много лет назад молодым), который привёл меня в Российское авторское общество (тогда – ВААП);
Редактору журнала «Наш современник» Александру Ивановичу Казинцеву, опубликовавшему мои переводы стихов Р. Тагора;
Редактору «Сельского календаря», поэту Валентину Васильевичу Тяну;
Михаилу Ионовичу Фишбейну, талантливо и с душой отредактировавшему мою первую подборку переводов стихов в «Художественной литературе»;
Ренату Ириковичу Беккину и всему коллективу редакции журнала «Чётки», прекратившего издаваться, к моему глубочайшему сожалению, – великолепный был журнал!
Поэтам Ахмеду Муталимовичу Джачаеву и Исе Суюновичу Капаеву за многолетнюю дружбу и сотрудничество;
Всем другим поэтам, которых я переводил, но не имею чести знать лично;
Всем-всем, кто помог мне в жизни.
Хочу поблагодарить и своих недоброжелателей: не будь их, я не смог бы в полной мере оценить настоящую дружбу, быть постоянно в тонусе и чувствовать, что я ещё живу на этой прекрасной Земле!
Александр Ануфриев
Рабиндранат Тагор
Несколько слов об авторе
6 мая 2011 года мир отметил 150-летие со дня рождения великого индийского писателя и общественного деятеля, поэта и музыканта, художника и драматурга Рабиндраната Тагора.
Робиндронатх Тхакур (таково настоящее имя писателя) родился в семье состоятельного чадолюбивого брахмана. Он был четырнадцатым ребёнком в семье. Рабиндранат получил прекрасное домашнее образование, учился в многочисленных частных школах, изучая индийскую историю и литературу. Начал печататься с 1875 года. Подавляющую часть своих произведений Тагор написал на родном бенгальском языке.
В 1878–1880 гг. жил в Лондоне, изучал право, занимался музыкой и литературой. По возвращении на родину Тагор пишет стихи и музыку. Выходят в свет поэтические сборники «Вечерние песни», «Утренние песни», «Картины и песни», «Диезы и бемоли», драма «Возмездие природы», музыкальная драма «Гений Вальмики». В эти же годы появляются первые исторические романы писателя. Ранние произведения пронизаны романтическими настроениями и оптимизмом, протестом против тирании. Активно работая в религиозно-реформаторском обществе «Брахмо Самадж», Тагор выступает против кастовых пережитков и жертвоприношений.
Всестороннее образование, знакомство с национальной и европейской культурой оказывают доминирующее влияние на творчество и всю дальнейшую жизнь Тагора. С одной стороны, трепетная любовь к Бенгалии, с другой – либеральные идеи, привезённые с Запада, причудливо соединились в его душе и творчестве. Знание английского языка открывает Тагору дверь в мировую литературу. В 1912 г. он пишет свой сборник стихов «Гитанджали» («Жертвенные песнопения»), переводит их с бенгальского на английский и в 1913 г. становится лауреатом Нобелевской премии по литературе. Незадолго до этого он активно включается в борьбу за освобождение Индии от британского владычества, призывает всех индийцев объединиться в национально-освободительной борьбе. При этом он пишет своё знаменитое стихотворение «Джанаганамана», воспевающее короля Англии, которое впоследствии стало гимном независимой Индии. Потом он мог встретиться с Муссолини в поисках союзников против английского империализма. Но индийцам и в голову не придёт поставить Тагору в вину некоторые противоречивые факты его биографии и творчества. Тагор занимает достойное, почётное место в истории независимой Индии, им заслуженно гордятся – так же, как французы гордятся Наполеоном.
Нам же, русским, видно, на роду написано большой кровью спасать неблагодарную Европу от героев бонапартов, злодеев гитлеров, стыдливо оправдываться и каяться в грехах всего «прогрессивного» человечества…
Впрочем, грех обвинять других в слабостях и конформизме. Тагор прожил долгую, непростую и блестящую жизнь, оставив богатейшее литературное наследие, основал уникальный университет на своей малой родине в Шантиникетоне, где и сегодня тысячи молодых людей получают классическое индийское гуманитарное образование. На многие языки мира переведены его романы «Песчинка», «Возмездие», «Крушение», «Гора», многочисленные сборники стихов, рассказов и пьес.
В данной подборке – переводы стихов из цикла «Сад песен», выполненные мною в 80-е годы прошлого века. Часть переводов была опубликована в журналах «Наш современник» (1986, № 8, стр. 113–115), «Студенческий меридиан» (1986, № 5, стр. 60), «Восточная коллекция» (Весна 2009, стр. 24), газете МГИМО «Международник» (9 мая 1986 г.).
Когда в Северном Балтистане деревья утопают в цвету, а высоко в горах идёт снег, девушки, с тоской глядя на склоны высоких гор, поют старинную песню о Джангле, юноше, который ушёл когда-то на север и не вернулся назад… Никто не помнит, как он выглядел, но живёт в народе вера, что однажды весной он появится вновь… «Где ты, мой милый, в какой ты теперь стороне?» – доносится одинокий голос из Голубой долины Кашмира. И, хотя юноша погиб на полях Первой мировой войны, да и девушки его тоже давно нет в живых, но её одинокий плач до сих пор, как эхо, разносится а горах… «О, брат, проснись, твоя сестра пришла!..» – поёт пенджабская девушка, и в свадебной песне звучат и радость, и грусть… «Пусть тебе приснятся ласковые сны», – желает маленькому сыну мать-пуштунка, сумевшая сохранить любовь и нежность в своём суровом краю. На разных языках и диалектах многоголосой симфонией звучат весёлые и грустные песни на золотых нивах Пенджаба и в живописных долинах Кашмира, в диких пуштунских ущельях и на просторах белуджских кочевий, в горах Балтистана и в глинобитных хижинах синдских деревень. Одним песням – сотни лет, другие возникли много позже, но почти все они старше страны, в которой сегодня звучат. Ведь Пакистан появился на карте мира немногим более полувека назад. Поэтому, говоря о народных песнях Пакистана, мы хорошо понимаем условность этого определения. Основанный в 1947 году по религиозному принципу, Пакистан объединил много народов и народностей, во многом столь непохожих друг на друга. Разные истоки, различные традиции, разные песни…
Несомненно, жизнь любого народа находит отражение в его песнях.
Обратимся к пуштунским народным песням. Жизнь горцев сурова и полна превратностей. Это накладывает особый отпечаток на облик всего народа. Постоянные опасности заставляют пуштунов всегда быть начеку, благодушие может стоить очень дорого. Поэтому пуштуну присущи мужество и жертвенность, граничащая с самоотречением. И всё же лишь этими качествами не исчерпывается портрет всего народа. Всюду жизнь берёт своё. И на голых скалах растут порой прекрасные цветы. И именно народные песни позволяют нам открыть для себя глубинные, скрытые от постороннего взора, пласты народного характера. «Диким» и «коварным» для недругов пуштунам свойственны высокие душевные качества, способность любить, быть верным другом и патриотом. Многообразие песенных жанров даёт достаточно богатое представление о различных сторонах народной поэзии.
Богатый вклад в основу песенной культуры пуштунов внесли народные поэты Бетнека (Х – ХI вв.), которые являлись также основателями древнейших пуштунских родов. Ниже приводится песня «Великий Боже!», написанная ещё во времена разложения родового строя, когда пуштунские племена кочевали, останавливаясь время от времени у священной горы Касаи, которая нынче зовётся Кохе-Салиман. До сих пор на горе Касаи сохранились древние могилы основателей пуштунских кланов. Хотя к тому времени они уже приняли ислам, во всём чувствуется присутствие доисламских, языческих влияний. Песня «Великий Боже!» представляет собой молитву-заговор, посвященную Единому Богу, но ещё языческую по духу.
Пуштунские народные песни включают в себя такие жанры как тапа, бадэла, лоба, чарбейта, нимакаи, багтаи, аллахо и т. д.
Тапа представляют собой один из наиболее древних и популярных жанров. В основе тапа лежат двустишия (чханд), генетически связанные с санскритским стихосложением. Название «тапа» происходит от слова «хлопок», т. к. исполнение этих песен часто сопровождается хлопаньем в ладоши. Тапа может состоять из одного, двух и более двустиший. Рифмы не отличаются особым стилистическим разнообразием и изысканностью. Рифмуются, как правило, глагольные окончания – на и – ма, что позволяет пакистанским поэтам переводить песни тапа на урду белым стихом. Песни этого жанра часто называют другими именами: «ланди» («короткий»), «тали» («хлопок») и т. п.
Песни бадэла относятся к героико-эпическому и лиро-эпическому жанру. Они возникли в более позднее время и могут быть сравнимы с масави и касыдами в арабо-персидской поэзии. Система рифмовки здесь может быть различной. Рифма может отсутствовать вообще, произведение может быть написано двустишиями, иногда одна рифма проходит через всю песню.
В одной из песен повествуется о несчастной любви пуштунского царевича и дочери визиря. Не получив согласия отца на брак, царевич Фатах-хан с возлюбленной Рабиёй и горсткой преданных друзей бежит в Индию, но гибнет в неравной битве с моголами. Он говорит любимой:
«… крепись, ведь ты – пуштуна дочь!..
……………………………………………..
… Рабия! Коль любишь ты меня,
Дай мне саблю, подведи коня,
И с улыбкой проводи на рать,
Чтоб не грустно было умирать!»
Песни жанра лоба – игровые песни. В играх, как правило, участвует несколько человек. Правда, лоба исполняются двумя людьми – мужчиной и женщиной. В этих песнях влюблённый жалуется своей возлюбленной на муки любви. Одна строка, в которой часто содержится обращение к любимой, проходит рефреном через всю песню.
Песни чарбейта также часто исполняются двумя певцами: мужчиной и женщиной. Это – своеобразный диалог. Каждая строфа завершается рефреном.
Слова «Йа курбан» («Я жертвую собой») стали названием ряда песен.
Колыбельные песни аллахо несут большой эмоциональный заряд. В одной из песен материнская нежность в припеве контрастирует с патриотическим пафосом и суровым аскетизмом запевов.
«Усни, малыш, сегодня нужно спать,
Чтоб завтра счёты с недругом сквитать.
Не промахнись, когда начнёшь стрелять!
Спи, малыш, все дети ночью спать должны.
Пусть тебе приснятся ласковые сны!..»
Народные песни Пенджаба и Синда так же самобытны, как и пуштунские. Жителя Пятиречья – края равнин и рек – отличаются более весёлым нравом, большей общительностью и предприимчивостью. Говоря о народных песнях Синда, я имею в виду песни на диалектах пенджаби (хиндко и потохвар).
Наиболее распространённой песенной формой в Пенджабе и Синде является тапа. Тапа, как правило, представляет собой по форме трёхстишие (или полторы строфы, где строфа состоит из двух строк). Система рифмовки может быть различной: строки могут не рифмоваться вообще; могут рифмоваться все три строки; чаще, однако, рифмуются первая и третья строки. Реже мы встречаем двустишия и четверостишия.
Песни тапа как губка впитывают в себя все события постоянно меняющейся жизни. Так, много песен посвящено событиям Второй мировой войны, на полях которой сражалось и погибло немало солдат из колониальной Индии. В песнях отражены недовольство и протест против британского колониального господства. В тапа мы найдём и радости любви, и печаль разлуки, и народный юмор, и всё новое, что видит и замечает народ
Трёхстишиями написаны песни махийя (от слова «махи» – любимый), и дхола (от «дхол» – барабан).
Песни доха состоят из четырёх строк. Как правило, это авторские песни, т. е. стихи старых поэтов, ставшие со временем народными песнями.
Песни болиян и кисса представляют собой двустишия. Рифма в них не обязательна. Песни кафи состоят из четырёх рифмующихся строк. Подобно доха, они также часто бывают авторскими. Написаны на мултанском диалекте. Свадебные песни – обрядовые песни. Обращения «брат» и «сестра» носят отпечаток древних родовых отношений.
Народные песни Кашмира также отличаются жанровым разнообразием. При этом появление многих жанров связано с определённой легендой.
Так, песни джангла в Северном Балтистане, как отмечалось выше, связаны с поверьем, согласно которому юноша Джангла (в переводе значит «лесной», «дикий») ушёл когда-то в горы, на север, и девушки весной ждут его прихода, как ждут прихода любви. Песни чан (любимый) представляют собой плачи. Как гласит легенда, девушка-горянка проводила своего любимого на войну в 1914 году. Она мечтала о том, что юноша будет храбро сражаться, станет капитаном (извечная мечта простых индийцев и пакистанцев) и вернётся к ней известным и богатым. Однако судьба распорядилась иначе, и её мечтам не суждено было осуществиться. Когда весть о смерти любимого дошла до девушки, она от горя лишилась рассудка. Так появились плачи. Другая легенда повествует о несчастной любви девушки-горянки и молодого мунши (так почтительно зовут образованных людей), который служил писарем в конторе на лесоразработках. Молодые люди встречались в лесу, но скоро их тайна была раскрыта; родители девушки стали держать её взаперти, и юноше пришлось уехать на родину одному. Песни кеинчи (песни разлуки) посвящены этой легенде.
Песни гори (любимая) отличает страстный темперамент, в то время как в песнях весенней радости дину чувство глубоко скрыто в метафоре. Песни басакх (песни весны) подчас полны грусти, а в свадебных песнях даби много наивного крестьянского юмора. В основе большинства кашмирских песен лежит уже знакомое нам трёхстишие тапа.
Рамки данной статьи не позволяют дать более подробный анализ песенного творчества народов Пакистана. Приведённые примеры не могут, естественно, отразить всего разнообразия этого феномена, как нельзя поведать о многообразии жизни в коротком рассказе.
Информация и тексты песен взяты из книги Рафика Хавара «Народные песни Пакистана» («Пакистан ке авами гит», Ирадае-матбуате-Пакистан, 1964).
Переводы песен народов Пакистана и вступительная статья публиковались в книге «Язык до Индии доведёт». М.: Восточная литература, РАН, 2008; в литературно-философском журнале «Чётки». 2010. № 4.
Народные песни Пакистана
Пуштунские народные песни
Синий лотос
Ты недоволен мной, любимый,
Когда вдруг сам приходишь к мысли,
Что смерти тень, расправив крылья,
Бежит за нами неотступно…
Твою любовь смогу от дружбы
Я отделить своим дыханьем…
Цветут мои душа и тело,
Как дивные цветы пустыни.
И что виной тому цветенью,
Как не любовь твоя, мой милый?
Моя душа от всех свободна,
Лишь ты – сосуд моих желаний!
В кольце твоём горит огонь,
Сжигающий мне душу страстью.
Так синий лотос в час рассвета
Росой жемчужною сверкает…
Лоба
О луноликая, приди!
Как заряжённый пистолет, мне твой опасен взор, —
Как нет убитых до сих пор?
О луноликая, приди!
В пустыню скорби ввергнут я, я весь горю в огне.
Зачем разбила сердце мне?
О луноликая, приди!
Я на разлуку обречён, и к милой нет пути…
О, как же выход мне найти?
О луноликая, приди!
Приди скорей, иначе я с тоски сойду с ума…
Куда ни взглянешь, всюду – тьма!..
О луноликая, приди!
Душа, как в воровском гнезде, разграблена дотла.
Зачем ты душу мне сожгла?
О луноликая, приди!
Бадэла
Фатах-хан был сыном Аслам-хана —
Грозного владыки и тирана.
Хан был крут со слугами своими,
Мир дрожал, его услыша имя…
В доме у визиря Камарана
Дочь его любимая нежданно
Расцвела красою несравненной:
Не было ей равной во Вселенной!
Чары глаз – как зной палящий лета,
Пышный локон – мускусного цвета.
Кто хоть раз встречался с Рабиёй,
Был готов служить ей всей душой.
Сватались к ней принцы многих стран,
Но был люб ей только Фатах-хан.
Лишь родилось чувство молодое,
А судьба уже грозит бедою:
Все вокруг – чужие и свои —
Ополчились против их любви.
Аслам-хан, едва узнав об этом,
Возжелал любовь убить запретом.
Твёрд отец в решении своём.
Как теперь встречаться им вдвоём?
Дома плачет Рабия украдкой,
Фатах-хану одному не сладко.
Ночь промчалась. Утро вслед пришло,
Но решенья им не принесло.
Только днём у них родился план:
Убежать в далёкий Хиндустан.
И влюблённым хитрость удалась:
Не страшна родительская власть!
Не нужны корона, деньги, трон,
Если ты свободен и влюблён…
Взял с собой лишь верную дружину
Фатах-хан-ослушник на чужбину…
Но судьба влюблённым изменила,
Снова их беда подсторожила.
Был недолгим счастья миг весёлый —
Вот уж беглецов теснят моголы.
У моголов тысячи бойцов,
С Фатах-ханом – горстка храбрецов.
Неравны настолько были силы,
Что врагам напасть неловко было.
Но потом, после заминки краткой,
Сабли обнажив, вступили в схватку.
Храбрецы дрались с врагами смело,
Но их злая сила одолела.
Вскоре все в крови на поле бранном
Грудою лежали бездыханной.
Были в жизни, как родные братья,
И в бою погибли без изъятья…
Видя, что повержены герои,
Фатах-хан коня готовил к бою
Рабия от горя зарыдала,
Долго друга в поле не пускала.
Фатах-хан, ей слёзы отирая,
Говорил возлюбленной: «Родная!
Знаю, боль тебе терпеть невмочь,
Но крепись, ведь ты – пуштуна дочь!
Я на всё готов, тебя любя,
В жизни нет мне счастья без тебя!
Только нынче долг превыше есть:
Нужно постоять за нашу честь.
Как ни кинь, мне нужно в бой идти
И в кровавой схватке смерть найти.
Рабия! Коль любишь ты меня,
Дай мне саблю, подведи коня.
И с улыбкой проводи на рать,
Чтоб не грустно было умирать!»
Фатах-хан своей предался доле:
Храбро бился он с врагами в поле…
И погиб в бою от страшных ран
Доблестною смертью Фатах-хан!.
Родина
Достоин в двух мирах презренья тот,
Кто Родину коварно предаёт.
Её я, как наряд, хранить готов,
Она дороже праздничных цветов.
Она, как друг надёжный, не предаст
И за измену – верностью воздаст!»
Весна и осень
Собрались девушки на поле в погожий день в разгар весны
И дружно сеют кукурузу руками, красными от хны.
И в час вечерний над полями разносит ветер аромат
Из стороны, куда любимый ушёл так много дней назад…
…Когда весна цвела, я в руки тюльпанов алых не брала.
И вот уж осень. Много листьев вчера в пустом саду сожгла.
Приди и стань цветком желанным скорее на моей груди!
Тебя улыбкой зачарую… Я жду тебя давно…приди!..
Йа курбан
Как же мне не жертвовать собою,
Ели ты красив, со мною нежен?
Много у тебя достоинств дивных,
Но не знаю, что назвать мне прежде…
Где сейчас ты? Жив ли? Я не знаю,
Но накрашу брови перед встречей…
Жизнь летит, как сон, на крыльях ветра,
Помню имя, а лицо забыла.
Твой приход несёт отдохновенье,
Как в дороге немощному – посох…
Кудри по плечам твоим струятся,
По земле идёшь ты величаво.
Приходи скорей! Стряхни сонливость,
Чтоб весёлого мне встретить друга.
Поспеши, в пути превозмогая
Тернии – разлуку и печали…
Свобода
Восхищаться свободою юноша рад,
Как невестой, одетой в венчальный наряд!
Война
Ты не бойся, милый, жизнь в бою отдать,
Из своих волос я саван буду ткать.
Ты сражайся смело с лютыми врагами —
Исцелю я раны алыми устами.
Если б дал Всевышний не одну – две жизни,
Отдала б я обе на алтарь отчизны.
Если б бездыханно дома я лежала,
Мать бы поддержали девушки квартала.
Так не бойся, милый, ты с врагами биться —
Ранами твоими буду я гордиться!
Ланди
Весна пришла, весна!
Радостные пери возвели шатры.
Весна пришла, весна!
Люди по долине весело идут.
Весна пришла, весна!
Райская долина светом залита.
Весна пришла, весна!
Словно нимфы, в танце девушки плывут.
Весна пришла, весна!
Бибу и Атлас друг в друга влюблены.
Весна пришла, весна!
Бибу – дочь любимая старосты была.
Весна пришла, весна!
Был слугой у старосты юноша Атлас.
Весна пришла, весна!
Увидал красавицу старый Аслам-хан.
Весна пришла, весна!
За большие деньги он Бибу в жёны взял.
Весна пришла, весна!
Любовь
Тапа
Если б алой розой я в саду цвела,
На груди у милого быть бы я могла.
Боже! Мне не нужен падишахский трон:
Был бы милый полем – я цвела б на нём!
Милого от грусти я смогу спасти:
Я цветком душистым лягу на пути.
Как накрашу руки, весел мой родной,
Потому я дома сею поле хной.
Мама, мои локоны не стригите вы!
Не садится сокол на ветку без листвы!
Нынче все стирают – скоро праздник Ид,
Но моя накидка твой аромат хранит!
Дни пройдут, минует время красоты,
Только в моём сердце вечно будешь ты.
Принято добычу забирать с собой.
Что ж ты, мой любимый, не идёшь за мной?
Нимакаи
Время – полдень.
Смело жертвует собою Мамунаи.
Время – полдень.
Спорит красотой с луною Мамунаи.
Время – полдень.
То взошла прекрасным маком Мамунаи.
Время – полдень.
То опять смешалась с прахом Мамунаи.
Время – полдень.
Вот она любовью дышит, Мамунаи.
Время – полдень.
Вот встаёт, свалившись с крыши, Мамунаи.
Время – полдень.
Ждут любовные объятья Мамунаи.
Время – полдень.
Все в деревне шлют проклятья Мамунаи.
Время – полдень.
Не родилась ты для счастья, Мамунаи.
Время – полдень
Великий Боже!
(X–XI вв.)
Великий Боже! Великий Боже!
Велик Ты! Велик Ты!
В почтении к одному Тебе стоят
Эти горы, эти деревья, эти холмы…
Тебя одного воспевают
Все, живущие в мире Твоём…
Вот подножие горы.
На её груди стоят шатры
Моего племени…
Сделай нас сильными, о Боже!
Великий Боже! Великий Боже!
Велик Ты! Велик Ты!
Это наш дом, беседка радости,
Пылающие костры любви, о Правитель!
Здесь мы поставили шатры.
Кроме Тебя нет никого
В нашем сердце…
Это небо, эта земля – Твои.
Эти ангелы жизни и смерти
Послушны воле Твоей!
К Тебе одному все эти слова,
Великий Боже! Великий Боже!
Велик Ты! Велик Ты!
Чарбейта
Мужчина:
Для встречи с милою предлог смогу найти:
Я стану пастухом, чтоб коз твоих пасти.
Знай, без тебя не мил мне белый свет,
Мне без тебя покоя в жизни нет.
Что без тебя мне делать? Дай ответ!
Чтоб быть с тобой вдвоём, я всё готов снести:
Я стану пастухом, чтоб коз твоих пасти.
Женщина:
Я – дочь царя, а ты – бедняк простой.
Пленился ты моею красотой.
Ты спутал искру с яркою звездой.
Ты думал, сможешь блеск в глазах нести
И станешь пастухом, чтоб коз моих пасти…
Мужчина:
Не знатен я – горазд на все дела.
Хоть небогат – талантам нет числа.
Не богатырь, но стоек, как скала!
Ты от любви моей не помышляй уйти…
Я стану пастухом, чтоб коз твоих пасти.
Женщина:
Я вам слова безумца привела.
При всех ославил. Как избегнуть зла?
Всем говорит: «Измучила Лейла!
Не встретил бы её, не сбился бы с пути…
Я стану пастухом, чтоб коз её пасти!..»
Аллахо
Спи, малыш, все дети ночью спать должны.
Пусть тебе приснятся ласковые сны…
Ушёл отец твой на поля войны.
Погиб отец за честь своей страны.
Он храбр, но силы были неравны…
Спи, малыш, все дети ночью спать должны.
Пусть тебе приснятся ласковые сны.
Немало в том бою ушло солдат
Туда, откуда нет пути назад.
А враг все шёл, не ведая преград…
Спи, малыш, все дети ночью спать должны.
Пусть тебе приснятся ласковые сны…
Не стало мужа. Брат меж тем подрос,
И брата тоже вихрь войны унёс…
Коль в сердце боль – глаза красны от слёз.
Спи, малыш, все дети ночью спать должны.
Пусть тебе приснятся ласковые сны…
Усни, малыш, сегодня нужно спать,
Чтоб завтра счёты с недругом сквитать.
Не промахнись, когда начнёшь стрелять!
Спи, малыш, все дети ночью спать должны.
Пусть тебе приснятся ласковые сны!..
Пенджабские народные песни
Махийя
Не ходил бы лучше ты,
А не то, гляди, затопчешь
Ненаглядного следы.
Любят же птицы
Из-за границы
Принарядиться!
От любимого письмо я получила.
Как гусям, отбившимся от стаи,
Одиноко мне в тот день и грустно было.
Дхола
Корабль с попутным ветром вернулся в порт родной.
Я впопыхах вскочила весёлая с постели:
Знакомый слышу голос. Вернулся милый мой!
На базаре продаются сладости «барфи».
Я натку на прялке пряжи из кручины и печали,
В тонкие вплету я в нити горести свои…
Над землёю коршун кружит в дали голубой.
Много девушек прекрасных здесь перед тобой.
И в невесты выбрать можешь ты любую сам…
Два дня назад тебя я полюбила, мой дорогой!
Смотри, не стань теперь любимым ты женщины другой!
Тапа
Гази Анвар! Поверни верблюда.
Ты нас покинул в недобрый час:
Не было дома тебя покуда,
Злые воры ограбили нас!
Пусть пища в темнице горька и груба —
Мужайся, к победе ведёт нас борьба!
Когда я полюбил, не знаю,
Но с тех вот самых пор страдаю…
Кто уважения к другим не знает, тех опасаться
мы в любви должны:
Коль виноград с колючками сплетётся, то будут
гроздья вмиг уязвлены!..
Свадебная песня
О брат, проснись! Твоя сестра пришла!
И сразу стала улица светла.
Проснись! Я здесь давно уже стою.
Земную ласку я ступнями пью.
Проснись же, брат! Стою я у дверей!
Забудь о дрёме и вставай скорей.
Стряхни свой сон, проснись и не зевай:
Твоя сестра пришла. Проснись! Вставай!
И пусть в твоей судьбе не будет зла…
О брат! Проснись, твоя сестра пришла!
Народные песни Синда
Вино перебродит в свой срок.
Любовь разгорится пожаром.
Пока же – в золе уголёк!
Моё кольцо красиво, как цветок.
К жилищу суженого путь далёк.
Настал с любимым повидаться срок.
Когда бы попугаем стать могла,
Любовь меня б на крыльях понесла!
Горе-ювелир кольцо мне смастерил:
Так натёрло палец, что носить нет сил!
Любовь – огонь взаимной страсти —
Не спрашивает вас о касте.
Приходи к колодцу, дорогой.
О любви поговорим с тобой.
И кувшин мой отнесёшь домой.
Цокают копыта твоего коня…
Долгая разлука извела меня!..
Я, как цветок, в твоё сердце вросла.
Жаром любви твоё сердце сожгла.
Пламя угасло. Осталась – зола…
Я только по воду ходила.
Когда ж я с милым говорила?
Зачем же лгать так нужно было?
Эх, глубока Джелам-река.
Глубже реки в сердце тоска:
Весточки всё нет от дружка!
На носилках раненый лежит.
О, Аллах, пусть будет на чужбине
Наш солдат всегда здоров и сыт!
У поезда люди толпятся.
Аллах дал тебе красоту,
Позволь же и нам любоваться!
Улица нынче стала другой.
Выброси велосипед, дорогой:
Будем в автобусе ездить с тобой!
Сижу, вышиваю цветы.
С утра над шитьём я склоняюсь.
Любимый в кино не берёт.
Сама попроситься стесняюсь
Ночь без неё, словно ворон, черна.
Что же не видно моей луноликой?
Как мне узнать, где укрылась она?
Кашмирские народные песни
Джангла
Как долго я с волненьем ожидаю,
Когда однажды из небесных далей,
С высоких гор, приняв знакомый образ
Моей мечты, придёшь ты, мой Джангла!
Как долго я с волненьем ожидаю…
Цветок дикорастущий, нежный запах,
Цветов на горном склоне многоцветье…
А в воздухе туманная завеса,
Разрывы золотистых облаков —
Что так и не приносят облегченья,
И каждый миг до боли уплотнился…
И я сама сейчас напоминаю
Печальный склон высоких чёрных скал…
Мне жить на свете нынче помогают
Одни воспоминанья о тебе!
Как долго я с волненьем ожидаю…
О, сократи скорее расстоянье,
Стань зримым; я не знаю, где ты бродишь…
Но где б ты ни был, ты творишь благое
Уж тем, что кто-то ждёт тебя, волнуясь…
Гори
(Любимая)
1
Твоя походка так горда, любимая моя!
Настало время уезжать, тебя увижу ль я?
Как мне поведать о любви, как робость превозмочь?
Сегодня полная луна. Я буду ждать всю ночь…
Напрасно ждал я до утра свиданья за рекой —
Уж проглядел я все глаза и потерял покой.
И, не дождавшись, сам пришёл тебя увидеть я.
О, как разлуку пережить, любимая моя?
2
Одну лишь ночь побудь со мной,
Сегодняшнюю ночь…
Я здесь пасу овец и коз. Взгляни на них, мой друг.
Мирза Асадуллахан Галиб – классик поэзии урду XIX века. Родился в городе Агре. Получил блестящее образование. Помимо родного языка свободно владел персидским, арабским и английским. Большую часть жизни провёл в Дели. Внёс огромный вклад в развитие нового стиля в поэзии и прозе, сделав литературный язык ближе и понятнее простому народу. Горячо переживал поражение индийского народа в Сипайском восстании против британского владычества. Наиболее известные его книги – «Диване-Галиб» (Стихи Галиба) и «Хуттуте-Галиб»(Письма Галиба).
Рубаи
Прошла, как праздник, детская беспечность,
Пьянит дней молодости быстротечность…
Ступили ныне мы на край земного мира,
Всей жизнью прожитой встречая вечность…
Как искромётны игры у детей!
Огонь отваги душу жжёт сильней.
Всевышний был во власти наважденья,
Создав любовь – отраду юных дней…
Перевод с урду
Фахмида рияз (Пакистан)
Фахмида Рияз – одна из наиболее талантливых пакистанских поэтесс. Родилась в 1945 г. в Хайдерабаде (провинция Синд, где жила её семья, после 1947 г. отошла к Пакистану). Здесь, в Хайдерабаде, Фахмида Рияз окончила университет, получив степень магистра. С 1967 по 1972 г. жила в Англии, занимаясь радиожурналистикой, стажировалась в Институте кинематографии.
Первый сборник стихов – «Голос камня» – поэтесса опубликовала в 1967 г., когда ей было двадцать два года. По возвращении из Англии она издала второй сборник – «Солнце» (1976). Название сборника символично. От тьмы – к свету, от отчаяния – к вере в лучшее будущее – вот главная идея, девиз её творчества. Оно многогранно. В стихах и песнях можно найти и страстную любовную лирику, и попытку ответить на вопросы бытия, тонкий юмор и хлёсткую сатиру. Нетерпимость к гнёту и насилию заставила Фахмиду Рияз встать на путь политической борьбы. После падения режима З.А. Бхутто (периода демократического правления в стране) она издавала за границей оппозиционный журнал «Аваз» («Голос»). Неоднократно подвергалась преследованиям со стороны властей. Военная диктатура, напуганная популярностью журнала, возбудила против «мятежной поэтессы» уголовное дело по статье, которая предусматривает суровое наказание вплоть до смертной казни. Фахмиду Рияз освободили из-под стражи под залог. Спустя несколько месяцев она уехала вместе с семьёй в Индию. За это время Фахмида Рияз выпустила несколько сборников стихов на урду и хинди.
Предлагаемая подборка стихов взята из сборника «Солнце».
Переводы публиковались в «Восточном альманахе», «Утро планеты», «Художественная литература», 1985, № 13; сборнике «Язык до Индии доведёт». М.: Восточная литература, РАН, 2008.
Солнце
Надежды нить нетленна
Свечу печали зажигает ночь,
Когда мечты, стремленья – всё в руинах…
И, кажется, уже не превозмочь
Тоски ночей, невыносимо длинных…
Но пусть ты нынче слаб и одинок,
Печаль пройдёт – надежды нить нетленна…
А если ты других утешить смог,
Знай: нет тебя сильнее во Вселенной!
«Преображается всечасно…»
Преображается всечасно
Наш мир в движенье неизменном…
Какая сила гонит властно
Живую кровь по тесным венам?
Когда мы слышим гул прибоя
И волны пенятся ретиво,
Куда так манят за собою
Нас бурунов седые гривы?
Но снова нас к родимым стенам
Судьба приводит не напрасно:
Ведь мир в движенье неизменном
Преображается всечасно…
Солнце
Зимняя ночь на исходе.
Близится ясный восход.
Через мгновенье в природе
Таинство произойдёт.
Только плотнее упала
Тьма на холодную твердь…
Кажется, ночь зарыдала,
Чувствуя близкую смерть…
Кажется, в эти минуты
В сердце стучит тишина,
И одиночества путы
Воли лишают и сна…
Солнечный луч разрывает
Мыслей печальных кольцо.
В красках зари проступает
Жизни бессмертной лицо.
И отступает трусливо
Сонно-холодная тень,
А над землей горделиво
Вновь утверждается день.
День безотрадной работы,
Ночи сродни его свет…
Скроет ли блеск позолоты
Лживость вчерашних газет?
Долго ль бессмысленным будет
Тёмный поток бытия?
Верю, что многие люди
Думают так же, как я.
Верю, что в область преданий
Чёрное время уйдёт
И над снегами страданий
Жгучее солнце взойдёт!
«Тускнеет взгляд твоих лучистых глаз…»
Тускнеет взгляд твоих лучистых глаз,
Когда заря нас снова разлучает…
Как грустно расставаться каждый раз!
Меж тем природа новый день встречает.
На травах, на цветах лежит роса,
Но скоро всё вокруг преобразится,
Когда на горизонте полоса
Рассвета золотого загорится.
И вот лучи, пробившись сквозь листву,
Струятся вниз и, обтекая ветки,
Причудливо ложатся на траву,
Как радужные, солнечные сетки!
Под гомон птиц, не ведая преград,
Над обновлённым миром день шагает.
О, как тускнеет твой лучистый взгляд,
Когда заря нас снова разлучает!..
Семицветная радуга
Радуга ярко светила с небес.
Лестницу взял и на небо полез.
Смотрит с верхушки то вверх он, то вниз —
Между землёю и небом повис.
Радуга только что рядом была,
Только что вслед за собой позвала
И, ускользнув от протянутых рук,
В небе лазурном растаяла вдруг.
Вот он стоит и не ведает сам,
Верить ли подслеповатым глазам?
Радуге шлёт он свой горький упрёк,
А на ступеньках – остался мешок…
Всё, что он ценного в жизни добыл, —
Выстроил дом и машину купил…
Любимый
Любимый! Как сердце от страсти горит…
Смотри, разливаются света потоки.
Мне больно подумать, что жизнь пролетит,
Придвинутся вечности мрачные сроки,
И ночь воцарится для нас на века…
Как странно дрожит огонёк ночника!..
Любимый! От сильных объятий твоих,
От прикосновенья горячего тела,
Мне кажется, солнце взошло для двоих,
И нет у любви ни конца, ни предела —
Лишь жар поцелуя, сплетение рук
И нежных сердец озорной перестук.
А пламя пылает сильней и сильней,
Как яркий румянец стыдливой невесты
Иль радость в глазах шаловливых детей…
И мрак отступает, здесь нет ему места —
Такой от любви разливается жар,
Как будто по лесу гуляет пожар!
Тебя я забыть никогда не смогу,
Повсюду готова идти за тобою,
Так раковин песнь на морском берегу
Слилась с несмолкающим гимном прибоя.
В словах моих пламень любви негасимый:
«Ты мой…я твоя…О, любимый, любимый!..»
Голос камня
Ещё в горах не отгорел
Огонь вечернего заката,
Приговорённых на расстрел
К подножью привели солдаты.
Команда вскинула стволы,
Раздался залп, пропели пули,
И птиц испуганных из мглы
Раскаты залпа ввысь взметнули.
В горах легла ночная тень.
А кровь убитых всё сочится…
Но скоро, скоро судный день
Над местом казни воцарится!
Светило знойное взойдёт —
Не знающий пощады пламень…
И всех к ответу призовёт
Омытый кровью красный камень.
Охватит ужас палачей,
Застынут на губах угрозы,
Когда на камне от лучей
Блеснут рубиновые слёзы.
И совесть всем предъявит счёт,
Кто жил, страданиям не внемля…
Ведь это наша кровь течёт
В израненную нашу землю!
«Поднявшись мыслью в небо, к земле спешу назад…»
Поднявшись мыслью в небо, к земле спешу назад…
Кто разбудил мне душу? Чей тонкий аромат?
Я слушаю с улыбкой напевы ветерка,
И за строкой ложится на чистый лист строка.
Сказал ты, стройность песен я не смогла сберечь.
Видать, от старой формы освободилась речь…
Сначала мне казалось, в разлуке жизнь горька.
Выматывает душу бесцветное житьё…
И день за днём глотаешь, как пресное питьё…
Теперь часы ночные мне больше не страшны:
Примечания
1
Бокул – название дерева.
2
Гхат – место сожжения покойников на берегу реки.
3
Анчол (на хинди – анчал) – край сари, которым закрывают голову.
Дол – праздник красок (бенгальское название Холи).
11
Ашок – дерево с ярко-красными цветами.
12
Доэл и коэл – названия птиц.
13
Дипалика – праздник огней (бенгальское название – Дивали).
14
Джам – дерево.
15
Гхат – здесь: набережная, пристань.
16
Натх – украшение для носа.
17
Для индийцев, служивших в англо-индийской колониальной армии, чин капитана был пределом мечтаний. Более высокое положение могли занимать только англичане.