Город призраков

– А что, профессор Заманский не выйдет к ужину? – обратился он к чете Кис-Кис.

Ли-Ли жеманно пожала плечиками.

– А то вы его не знаете, Модест Демьянович. Все в трудах, да в трудах. Так он сам может чем-нибудь заболеть, при такой-то нагрузке.

Беседа заметно оживилась. И все дружно стали выражать сожаления по поводу усталости некого профессора Заманского. Говорили о нем с заметным уважением и почтением. И сетовали на то, что он практически не бывает в обществе.

Моя мысль продолжала работать в одном направлении – поскорее смыться. Поскольку мне было плевать на усталость какого-то профессора. И на сетования этих скучнейших, уже порядком перебродивших сливок Жемчужного. К тому же нас с Вано поджидала начатая бутылка коньяка. И я думал, как можно смыться, все сожрав и не обидев гостеприимных хозяев. Но они без конца вежливо обращались к нам. Судя по всему – не желая отпускать.

И я от злости стал фантазировать. Специально представляя этих благовоспитанных и сверх порядочных моралистов в ином свете.

Модест наверняка старый сплетник, интриган и завистник. К тому же бобыль и пройдоха, втайне от всех посещающий сомнительные заведения и игорные клубы, которые он втайне содержит на собственные сбережения.

Начитанная труженица библиотекарша Лариса наверняка является хозяйкой этих увеселительных мероприятий. И вместо книжек сама подбирает девиц с учетом вкусов и интеллекта клиентов.

Ее муженек Кирилл, блестящий оратор-юрист, осуждающий всякого рода преступления. После каждой нравоучительной лекции втихоря отводит душу. И в местных магазинчиках с блестящим профессионализмом крадет вещи.

А шеф милиции Гога Савнидзе его покрывает. Вдобавок занимаясь рэкетом с увеселительных подпольных заведений.

Мэр города и по совместительству тяжелоатлет Глеб – гуляка и выпивоха, срывает неплохой куш от доверчивых жителей Жемчужного, занимаясь подпольным бизнесом спиртных напитков. А в свободное время не прочь приударить за мадам Ли-Ли, хозяйкой местного отеля с фигурой Венеры Милосской. Которая в свой очередь втайне от мужа Ки-Ки щедро и безотказно дарит свою пылкую любовь мэру Жемчужного.

Ки-Ки же просто подпольный миллионер. Стукач и шантажист. Скопивший деньжат на подслушивании и подглядывании пикантных историй, ежеминутно приключающихся с жителями городка. И целомудренно закрывающий глаза на похождения своей жены с мэром. Который в свою очередь его щедро одаривает за наблюдательность.

Жена мэра, богиня Диана, давно уже крутит бурный роман с мальчишкой-редактором местной газеты Сенечкой Гореловым, который гораздо младше ее, как и подобает любовнику-альфонсу, имеющую крупную выгоду от стареющей жены мэра.

Их дочь, неприступная красавица Полина, со своей скромнягой подружкой-пампушкой Галкой, племянницей местного доктора, известны всему мужскому населению Жемчужного. А особенно местным и заезжим фотографам, которые способны воочию оценить их целомудренную красоту.

А местный доктор Леня Ступаков просто жемчужный алкоголик. Он начинает пить с утра, на приеме, и поскольку у докторов нет нехватки в крепких жидкостях, он продолжает до вечера. А вечером заканчивает уже дома. Чтобы вновь начать с утра…

Так я, неблагодарный, за горячее гостеприимство с удовольствием перемывал косточки всем жителям городка. Единственно я не тронул профессора Заманского. Поскольку никогда его не видел. Моя бурная фантазия так разыгралась, что в каком-то месте ее полета я не выдержал и расхохотался.

За столом воцарилось гробовое молчание. И все дружно уставились на меня. И в лицах моих новых знакомых было столько невинности, непонимания и детской доверчивости. Что мне стало стыдно за свое болезненное, извращенное воображение. И я решил, что просто им завидую. Потому что никогда не научусь жить так, как они.

Мы с Вано дружно переглянулись. Мы друг друга отлично поняли. Пора было отчаливать. К тому же я не на минуту не забывал, что нас ждет бутылка непочатого коньяка. А оставлять ее надолго одну было не в моих правилах. Поэтому мы, горячо поблагодарив за любезное гостеприимство. И ссылаясь на трудно прожитый день и нервное переутомление. Поспешили удалиться. Правда, при этом не забыв упомянуть, что еще обязательно встретимся. Хотя я был уверен, что такой встречи не состоится. Поскольку мы собирались завтра послать этот городок ко всем чертям собачьим.

Проходя по узкому длинному коридору второго этажа, ведущего к нашим покоям, я заметил пробивающийся свет в одном из номеров.

– Не иначе, как профессору не спиться, – заметил я. – Но почему он столь демонстративно отказывается от общества?

– Может, он и впрямь занят, – равнодушно буркнул Вано. Его не интересовал профессор Заманский.

– Любопытно только, чем он так усердно занимается.

– Надеюсь, нам это никогда не придется узнать.

Я на это надеялся тоже. Не иначе, как завтра мы должны от сюда сделать ноги.

Едва я приоткрыл дверь своего номера, как сразу же почувствовал, что у номере кто-то есть. Не иначе, к нам пожаловали гости. Мне это совсем не пришлось по вкусу. И я резко надавил на выключатель. Вспыхнул свет.

Она сидела на нашем кресле. Курила наши сигареты. И пила наш коньяк. Вызывающе забросил ногу за ногу. И пуская дым нам прямо в лицо.

Девушка, которую мы недавно встретили на вокзале. И я в очередной раз заметил, что она чертовски хороша. И определение «дурнушка» из уст Модеста, звучало просто лживо и нагло.

– Выпьем за знакомство? – она кивнул на бутылку.

– Вообще-то наше знакомство не состоялось, – недовольно ответил я. Мне не нравилось, когда так безапелляционно распоряжаются моим имуществом.

– Ах, только, не лгите, пожалуйста, – она взмахнула тонкой рукой. – Вам уже давно насплетничал этот старый пройдоха Модест, кто я. Так зачем лгать? Ведь вы прекрасно знаете, что я дочь бывшего уголовника Угрюмого. Что я распутница и грубиянка. А я тоже все знаю про вас. Здесь сплетни, как комары. И день и ночь не дают покоя. Я даже знаю как вас зовут. Вы – знаменитый артист Ник Задоров, – кивнула она мне. И тут же перевела свой жгучий черный взгляд на Вано. – А вы – столичный Шерлок Холмс. Интересно, вы так же как и он, умеете обводить всех вокруг пальца.

Но мы не удовлетворили ее любопытство. И я ответил вопросом на вопрос.

– Кое-что нам о вас известно, безусловно. Но самого главного – имени, нам так и не посчастливилось узнать.

Она пожала острыми плечиками.

– А меня здесь никто и не называет по имени. Как и моего отца. Я – Белка и все. Они думают, что таким прозвищем унижают меня. И им, глупцам, не понять. Что жить без имени гораздо лучше и проще.

Она и впрямь была похожа на белку. Рыженькая, остроносенькая, шустренькая. Она напоминала ребенка. Хотя изо всех сил старалась представить из себя взрослую, независимую женщину. Может, она и могла провести чопорных аборигенов. Но только не меня.

– И как ты сюда попала? – меня так и подмывало добавить – девочка.

– Ну, уж конечно не через парадный вход, – она сморщила остренький носик.

– Ага! Значит тебя здесь не очень-то жалуют. В любой момент готовы вышвырнуть, как котенка.

– Не так уж просто им это сделать, – она гордо встряхнула рыжей лохматой копной волос. И неожиданно расхохоталась. Ее зубы были удивительно белыми, ровными. И на фоне бронзовой кожи выглядели ослепительно.

– Ха-ха-ха, – заливалась она. – Как вспомню! Ты знаешь, Ник. Они меня один раз пригласили! Это был великолепный вечер! Я никогда его не забуду! И они тоже! Их дамочки чуть с ума не сошли! Особенно, когда я запрыгнула этой горе мускулов – мэру – на колени. И попыталась его поцеловать. Ему чуть дурно не сделалось. Он так желал мне ответить горячим поцелуем! Аж потеплел кожей. Но его женушка чуть в обморок не хлопнулась! Вот было забавно! А когда их доченька, эта глыба льда, пыталась сыграть какую-то классическую чушь на пианино, я к ней подскочила. И запела! О, что я запела! Они даже затыкали уши! А потом я потащила танцевать этого очкарика-лектора, от умных фраз которого можно свихнуться. И самое интересное. Он от счастья чуть не умер. Клянусь вам! Он даже прижался ко мне. Но его сумасшедшая жена-библиотекарша чуть в волосы мне не вцепилась. Так я ей нечаянно пролила на платье жирный утиный соус. Вот смеху-то было! А потом, когда я при них закурила…

– Я догадываюсь, что было дальше, – прервал я ее. Может, это и было забавно. Но мне где-то стало жаль этих граждан, которые наверняка ничего смешного в этом не нашли. – Если тебя приглашают в гости, Белка, нужно вести себя так, как желают этого они. А не ты. Иначе незачем приходить. В чужой монастырь со своим уставом не лезут.

Нравоучительно закончил я.

– Фу, – фыркнула она. – Неужели ты такой скучный, Ник? Или ты просто врешь, как и все они. Терпеть не могу вранья!

Я тоже не любил вранья. Но хамства еще больше не терпел.

– Так вы не хотите со мной выпить? – надулась девушка.

– Мы не пьем с молоденькими девушками. Кстати, которым и пить, и курить вредно.

– Ну, ты и ханжа! – выкрикнула она! – А я-то думала, что ты другой!.

– А что ты думала! – я тоже повысил голос. – Ты ждала столичного артиста, который научит тебя дурным манерам! Так таких парней и без меня хватает.

– Нет… Я просто ждала, – неожиданно тихо ответила она. И внимательно на меня посмотрела. – А вы что ждете? Что выпьете с местными призраками?

– Не понял, – я посмотрел на Вано. Он исподлобья разглядывал девицу. И не вступал в разговор. Он тоже ничего не понимал.

– Удивительно! – Белка всплеснула руками. – Ну, просто чудо какое-то! Вам успели насплетничать про все на свете! А про самое главное забыли! Или специально умолчали!

– Будь добра, разъясни. Мы действительно не понимаем, – поторопил я ее.

Она огляделась.

– Неужели вы рассчитывали на веселье, поселившись здесь! Впрочем, вам действительно здесь будет весело. Здесь по ночам шастают призраки. Но учтите, они непьющие. Так что вам компании не составят!

– О каких призраках ты говоришь, Белка! – я не выдержал и схватил ее за плечи. И слегка встряхнул.

– Пусти меня, Ник! И не смотрите вы на меня, как на сумасшедшую! Я чистую правду вам говорю! И вообще я никогда не лгу! – она честными глазами посмотрела на меня. И я еще больше убедился, что лжет она все время.

– Этот дом… Вернее – усадьба. Она очень старая. И как только ее построили в начале века. Так сразу здесь стали появляться трупы! Все время кто-то умирал. При загадочных обстоятельствах. Но никто и не разбирался особенно в этих обстоятельствах, потому что смерть выглядела довольно естественной.

Я смотрел на Белку. И мне все меньше нравился наш разговор. Если она лжет. То зачем?

– Ну, поверьте же мне, черт побери! – она стукнула кулачком по столу. И задребезжали кружки. – Даже теперь… Все время кто-то умирает! И именно здесь!

Похоже она либо начиталась детективов. Либо собирается проверить наши дедуктивные способности. Но я на ее уловки поддаваться не собирался. Мы приехали в самое тихое место на земле. Которое зарегистрировано в статистических справочниках. И поверить этой чертовке было равноценно тому, что поверить…

Она все поняла по моему взгляду. Не такой уж она была дурочкой, как хотела представиться. И пожала плечами.

– Как хочешь, Ник. Потом сам убедишься. Хоть ты и такой… Ты мне все равно нравишься. Возможно, я даже в тебя скоро влюблюсь.

Еще чего не хватало. Или она думает меня этим осчастливить?

– Давай поцелуемся, Ник? – неожиданно предложила она с детской наивностью. Хотя в ее наивности я очень сомневался.

– А если я не хочу?

– Опять лжешь? Интересно, который раз за этот час ты врешь? Я же тебе нравлюсь! И прекрасно это знаю!

М-да. Может она мне и нравилась, но не настолько, чтобы…

Белка неожиданно подскочила ко мне. И обвила мою шею руками. И прикоснулась губами к моим губам. Не скажу, чтобы мне это пришлось не по вкусу. Скорее, не так уж ей был нужен этот поцелуй. Ее губы были безжизненны. И холодны. Значит, она вновь врет…

За дверью послышались голоса. Белка резко от меня отпрянула. И машинально посмотрела на дверь. И бросилась бежать… Но, на наше удивление, не к двери. Она выскочила на балкон. Когда мы выбежали за ней, то только успели заметить светлое платьице на водосточной трубе. Белка ловко вскочила наземь. Помахала ручкой. И бросив на ходу: «Привет призракам!» Скрылась в густых мокрых зарослях.

– Ну и штучка! – заключил Вано. – Я даже язык проглотил от возмущения. Как ты думаешь, она сумасшедшая?

– Честно? Я думаю, что здесь все чокнутые. И твой дружок с прокуратуры специально подсунул адресок этого городка. Где вдали от здравомыслящих людей держат умалишенных. Представляю, как он теперь потешается над нами! И чешет на всех углах языком. Что мы угодили в лапы душевнобольным. И поздравляет нас с успешным началом отпуска!

– Не злись, Ник! Ты сам хотел обрести тихую гавань. И потом, не так уж все и плохо. Ты посмотри только! Какое море!

И действительно. На балконе можно было увидеть черное-черное море. Которое сливалось с черным-черным небом. Вновь начинался дождь. Покачивались ветви деревьев. Покачивались волны. На которых покачивался белый парусник. А в воздухе одурманивающе пахло магнолиями, ночными фиалками и чайными розами. Вано прав. И в дурном можно отыскать свою маленькую красоту.

Неожиданно кусты роз шевельнулись. И мне это не понравилось. И сердце невольно сжалось в дурном предчувствии.

– Это Белка, – предположил я себе в утешение.

– Или кошка, – пошутил Вано.

Это была ни белка и ни кошка.

Кусты раздвинулись, и показалась фигура в черном. То ли женщина, то ли мужчина – разобрать было трудно. Черный длинный балахон. И сдвинутый на лоб капюшон. Вот и все. Фигура крадучись приблизилась к окнам. И приподнялась на цыпочки.

– Может, это призрак, о котором упоминала Белка? – вяло улыбнулся я.

– Призраки ходят в белом. А это…

Вдруг распахнулась с шумом дверь усадьбы. И нечто, напоминающее призрак, вновь скрылось в кустах. И из-за черноты ночи, которая бывает только на юге, мы больше его не видели.

Из гостиницы медленно выходили ночные посетители. Они мило прощались. Жали друг другу руки. И громко говорили: «До скорой встречи». Вскоре и они скрылись в кромешной мгле.

Нам с Вано ничего не оставалось, как покинуть балкон. И усесться за столик. И поднять бокалы.

– Первый раз я так растягиваю удовольствие, – ухмыльнулся я, глотая горький напиток.

– А я так и вообще не чаял, что его сегодня допью. Это бы случилось со мной впервые.

Мы очень устали. Болтали нехотя. И пили только потому, что оставлять коньяк было не в наших правилах. И изменять им мы не хотели.

За дверью было тихо. Только несколько раз мы услышали легкие щелчки соседнего замка. Похоже, профессору Заманскому по-прежнему не спалось. И он выходил покушать. Или подышать воздухом.

И все же сегодня нам пришлось изменить правилу. Когда на дне бутылки оставалось всего ничего. И когда нам уже грезилась мягкая подушка. И мы искоса поглядывали на постель. На улице раздался истошный вопль. Мы подскочили на месте. И Вано от неожиданности ляпнул.

– Ну, все, Ник. Нам и впрямь суждено стать трезвенниками.

– Главное, чтобы нам во время отпуска не пришлось стать детективами.

И мы, выскочив за дверь, стремглав бросились с лестницы. На улицу. Откуда уже раздавались какие-то печальные звуки, похожие на стон. Но уже не на крик. Какие-то всхлипывания, причитания, бормотание и еще черт знает что.

И все же я не ожидал увидеть такое. Хотя за последнее время привык к трупам. Но в Жемчужном они мне никак не представлялись. Вано только присвистнул. И мрачно пошутил.

– Надеюсь, Ник, это не связано с нашим приездом.

На земле, распластав руки, лежал человек, его я сразу узнал. Очки были отброшены в сторону. На горле – красные полосы от удушья. Похоже, Кирилл Николаевич, уважаемый юрист и блестящий оратор, никак не ожидал. Что его задушат. Поскольку на его бескровном лице навеки застыла гримаса удивления. И отвращения одновременно.

Возле трупа, причитая во все горло, суетилась, как курица, хозяйка отеля Ли-Ли. А ее муженек Ки-Ки, крепко держал за руки человека в черном балахоне, которого мы недавно приняли за призрака. Похоже, мы ошибались. Я приблизился к нему. И резко сбросил с его головы капюшон. И почему-то удивился.

– Угрюмый?

Хотя, похоже, удивляться здесь было нечему. В Жемчужном единственной неисправимо отрицательной личностью являлся отец Белки. И я тут же утвердительно кивнул, убедив сам себя.

– Ну, конечно, Угрюмый.

А Ли-Ли по-прежнему всхлипывала.

– Господи, этого не может быть. За столько лет! Это просто невероятно! Это просто чудовищно!

– Вызови лучше врача, дорогая, – спокойно сказал ее муж.

– Врача? Ах, да, конечно, врача. Но зачем врач?

Впрочем, вопрос был уместен. Врач уже был ни к чему. Бедному Кириллу Николаевичу уже никогда не прочесть своих оригинальных лекций.

И все же я удивился, почему наш сосед, профессор Заманский не выскочил на эти истошны вопли. Не мог же он так крепко уснуть! А ведь он, судя по всему, по профессии врач.

Вано со знанием дела подошел к трупу. Присел возле него на корточки. Взял его руку. Я поморщился. Я так и не научился за время своей практики осматривать труп. Я в нашем деле был теоретик. Практику я оставлял за Вано.

– Ему действительно врач уже не поможет. Но нам…

Он оглядел всех присутствующих.

– Но нам он очень может пригодиться. Чтобы досконально определить обстоятельства смерти. А вам, – он кивнул на бьющуюся в истерике Ли-Ли. – А вам он даст успокоительное. Так где же наш дорогой профессор Заманский?

– Наверное, спит крепким сном, – предположил я.

– Обычно он так рано не ложится, – пожал плечами Ки-Ки. – Позвольте я его позову. Только придержите вот этого, – он кивнул на Угрюмого.

Хотя тот, судя по всему, и не собирался вырываться.

– Почему вы его задержали? – спросил я Ки-Ки.

– Я его подловил в то момент, когда он шарил по карманам Кирилла. Судя всего, прикокнул его, а потом собирался ограбить.

– Неужели Кирилл настолько богат?

– Я не считаю деньги соседа, – резко оборвал меня Ки-Ки. И поручив мне Угрюмого, почти бегом направился за профессором.

Как только он скрылся за дверьми. Вано тут же проявил участие в судьбе его жены. Плут! Он пытается воспользоваться таким трагичным событием в своих личных целях. И я метнул на Вано зверский взгляд. Но он его умышленно не уловил.

– Ну, что, милая, – он нежно обхватил своей лапищей Ли-Ли за талию. – Вам я вижу, плохо? Ну, не надо. Вытрите свои распрекрасные глазки. Для дамочки это, безусловно, пренеприятное зрелище.

Вано промокнул глазки Ли-Ли своим помятым платком не первой свежести. И усадил под дерево.

– Вот так, красавица. Так-то лучше.

Ли-Ли перестала всхлипывать. И благодарно улыбалась своему утешителю.

– Так что же случилось, дорогуша?

Она вновь всхлипнула. Но уже ради приличия.

– Мы… Мы… То есть я и мой муж каждый вечер проверяем все вокруг дома. Ну, понимаете… Гости ушли, нужно запирать дверь…

– Не понимаю, – ласково промурлыкал Вано, как полоумный. – А зачем вам все проверять, если в вашем городишке и воров-то нет?

Она взмахнула пухленькой ручкой.

– Я и не говорю про воров. Но… Осторожность никогда не бывает излишней. Да и эта девица, – она со злобой кивнула на Угрюмого. – Его эта распутная дочка! Она все время здесь шастает. То яблоки ворует, то персики. Мне конечно не жалко. У нас богатый урожай. Но почему бы не попросить? Это же неприлично!

– Неприлично, – тут же согласился Вано. Ему Белка определенно не нравилась.

– Вот я и говорю. И сегодня вечером, когда разбрелись гости. Мне послышался какой-то шум в саду. И хруст веток. Вот я и подумала… И мы вышли на всякий случай с мужем…

– Ну и? – вежливо поторопил ее Вано.

– Мы прошлись вдоль дума. И тут я увидела, – Ли-Ли вновь всхлипнула. И выхватив у Вано платок, сама уже вытерла глазки. – Возле него на корточках шарил Угрюмый. И мой муж сзади подскочил к нему. И задержал. А я, заметив труп, закричала.

– Зачем было задерживать, – неожиданно раздался хриплый голос Угрюмого. – Я и так никуда не собирался бежать.

Я отпустил Угрюмого. У меня, впрочем, и не было полномочий силой удерживать его. Я вообще был здесь никто. Но на всякий случай я стал позади его. Так, на случай побега. Но Угрюмый действительно никуда не собирался бежать. Он как вкопанный прилип к одному месту. И казалось, пребывал в оцепенении.

К этому времени успел подойти Ки-Ки с каким-то мужчиной.

– Профессор Заманский, – представился он и крепко пожал руки мне и Вано.

Впрочем, он мог и не представляться. Издалека было видно, что это профессор. Очень высокий, статный, седовласый, с умным проникновенным взглядом и мужественными чертами лица. Мне он сразу понравился. В нем было что-то от благородного героя.

Профессор перевел взгляд на Угрюмого. И мне показалось, что он внутренне напрягся, хотя внешне оставался спокойным. Угрюмый же в свою очередь опустил взгляд. Какие-такие делишки могут связывать светило науки и бывшего заключенного? Впрочем, мне это могло только показаться.

Обстановка продолжала оставаться нервной. Всхлипывала неутешная Ли-Ли. Ежился ее муж. На земле по-прежнему находился труп.

– Ему нечем помочь, – твердо сказал Заманский, профессионально посмотрев тело. – Смерть наступила внезапно. От удушья. Судя по всему насильственная смерть. Хотя по-моему жертва особенно не сопротивлялась. Но, конечно, более точную характеристику преступления даст судебная экспертиза.

– Они сейчас подъедут, – кивнул Ки-Ки.

Я же тем временем решил осмотреть место преступления. И прогуляться вдоль дома. Рассчитывая на удачу.

Вслед за мной пошел профессор.

– Я уже наслышан о вас, – сказал он мне, оглядываясь по сторонам. – Какими судьбами вы попали в столь забытое богом место?

– Напротив, оно насколько я знаю не было забыто Богом вплоть до сегодняшнего вечера.

– М-да, похоже, – неопределенно протянул он. – Странно все это. Я уверен был, что здесь ничего подобного случиться не может.

– А вы разве не слышали истошные крики хозяйки отеля, профессор? – я внимательно на него посмотрел.

Он не отвел взгляд.

– Нет, Никита. Вы знаете, я принял сильную дозу снотворного. У меня до сих пор голова кругом. Я с трудом воспринимаю происходящее.

Неожиданно он резко остановился.

– Смотрите! Он кивнул на куст роз, в котором виднелось что-то белое.

Мы подскочили к месту.

– Ничего не трогайте, профессор, – резко выкрикнул я. Но было уже поздно.

Заманский в своих руках держал черный шелковый шнурок. От моего крика он вздрогнул и бросил его наземь.

– Что вы наделали! – закричал я. – Вы же прекрасно знаете, что ничего нельзя трогать!

– Боже мой, – пробормотал растерянно он, – я машинально. Вы знаете, я никогда не сталкивался с судебной практикой. Я ученый. И после снотворного, я же говорил, плохо соображаю.

Мне стало его жаль.

– Ладно, – примирительно ответил я. – В любом случае, вы при мне схватили улику. Поэтому ваши отпечатки пальцев можно исключить. Хуже, если там других не окажется.

– Для кого хуже? – в его голосе послышалась тревога.

– Для кого? Для следствия, разумеется. Впрочем, возможно, и для вас…

Послышалась сирена милицейской машины. И мы поспешили на место преступления.

Там уже находился шеф милиции Гога Савнидзе со своими крутыми ребятками. А так же врач Леня Ступаков.

Похоже, они больше возмущались самим фактом насилия в Жемчужном. Чем расследовали этот факт. Хотя единственное, что они оперативно сделали, это затолкали Угрюмого в каталажку. И только потом принялись за дело.

Я отозвал Гогу в сторону. И рассказал ему про находку, не забыв упомянуть, что профессор Заманский по растерянности, свойственной великим ученым, успел подержать эту улику в руках, следовательно его отпечатки пальцев можно исключить.

– Он что – идиот! – зарычал Савнидзе, начисто забыв про хорошие манеры, которые обязаны блюсти горожане Жемчужного. – Нет, ну полнейший кретин! А может он намеренно хочет запутать следствие?

Я усмехнулся нелепости предположения.

– Да уж, непременно, чтобы взвалить вину на себя. Или у вас есть основания так полагать?

– Ни черта у меня нет! Теперь и отпечатков не будет! Благодаря вам! Кто дал вам право лазить по кустам, в поисках улик!

– Во-первых, не обязательно в поисках улик. Я мог просто прогуливаться, дыша озоном.

– Да уж! – вскипел Гога. – Дыша озоном рядом с местом преступления. Или дыша трупным запахом! Может это доставляет вам удовольствие!

– Ну, в любом случае, вы уже задержали подозреваемого номер один.

– Угрюмый еще поплатится за то, что обесчестил наш город!

И Гога, резко повернувшись, пошел прочь. Бросив мне на ходу:

– Вам пора отдохнуть, дорогие гости. Завтра не иначе как в путь!

Ага! Теперь они уже нас выпроваживают. Где их пресловутое гостеприимство?! Даже забыли, что и уехать-то отсюда не на чем. Впрочем, в этом Савнидзе прав. К черту все! Пора на покой. Нам нет никакого дела до этого убийства. Тем более, что убийца найден. Наверняка, моралист Кирилл достал его своими нравоучительными лекциями. И он его ненароком придушил.

Вано со мной целиком согласился. Хотя в нем еще горел азарт охотника. Он помнил, что мы в отпуске. А в отпуске нужно только отдыхать.

И мы, даже ни с кем не попрощавшись, поспешили в свой номер. И даже не посмотрели на остатки коньяка. Судя по всему, бутылка была плохим знаком. Стоило к ней прикоснуться, как нас тут же начинали тревожить. Видно, высшие силы стояли на страже сухого закона в Жемчужном. Только почему они не защитили Жемчужный от преступления – оставалось загадкой, которую мы разгадывать не собирались.

Я проснулся от яркого солнца, лучи которого настойчиво прыгали по моему лицу. И сладко потянулся. Из открытого балкона по-прежнему доносился сладковатый запах чайных роз и утренней свежести. Все-таки недурно вот так просыпаться, в уютной комнате, в теплой постели, в лучах южного солнца. Если бы не странная мораль Жемчужного. Если бы не преступление, свершившееся вопреки ей. Меня бы, пожалуй, отсюда с пушкой не выгнали. К тому же и девушки здесь ничего. По крайней мере одна. Но нет. Южное солнце, запах сладких роз и теплую постель я могу отыскать в любом другом месте южного полуострова. Да и девушки там, я уверен, не хуже. А, возможно, в тысячу раз лучше.

С такими мыслями я вскочил с постели. И окликнул Вано. Он долго мычал, бормотал, ругался. И окончательно проснулся только когда я, набрав в рот холодной воды, брызнул ему прямо в лицо.

– Ну, ты и свинья, Ник! А обещал, что здесь мы по крайней мере можем выспаться!

– Выспимся в другом месте, Вано! Пора линять.

И я быстро набрал номер мэра, отыскав его в телефонном справочнике.

Мэр, похоже, спал этой ночью плохо. Его голос охрип. И он сонно пробормотал.

– Кто-кто?

Видно, он начисто забыл о нашем существовании.

– А… Да-да… Какая машина… А, машина… Так она на ремонте… Что, вы почините? Не думаю… Хотя, мне все равно…

Мы договорились заехать к нему и взять ключи от гаража.

В холле нас поджидала Ли-Ли. Ее глаза вспухли от бессонной тревожной ночи. И, наверное, от слез. Но завтрак она, несмотря на глубокие переживания, сумела приготовить на славу.

На столе дымились жареные баклажаны с плавленым сыром. И из пузатого глиняного кувшина пахло парным молоком.

Казалось, ничто не могло испортить наш волчий здоровый аппетит. Но Ли-Ли умудрилась это сделать.

– Это ужасно, – продолжила она вчерашнюю тему. – Бедняжка Ларочка! Вы бы слышали, как она убивалась, узнав о смерти своего мужа! А какой он был человек! Какая личность! Знаете, его лекции были как бы частью жизни нашего городка. И теперь… Теперь словно у каждого из нас вырвали с корнем что-то самое дорогое. Я даже не знаю, что будет, когда наступит суббота… Куда нам всем теперь деваться?

Она всхлипнула. Я попытался перевести разговор на другую тему.

– А профессор почему-с не завтракают-с?

– Профессор? – очнулась она от мрачных мыслей. – Ах, да! Он уснул крепчайшим сном! Он даже нарушил свой график работы. А так он встает раньше всех. Но сегодня, сегодня… Сами понимаете, привычный распорядок дня нарушил не только он.

– Видимо, на него так подействовала сильная доза снотворного.

– Снотворного? – удивилась Ли-Ли. – Я вас не понимаю!

– Что тут не понимать, – махнул я рукой. – Он пожаловался, что не мог уснуть и поэтому принял несколько транквилизаторов.

– Вы шутите! – всплеснула она пухлыми ручками.

– Отнюдь. И что тут удивительного?

– Все, все удивительно! Профессор принципиально никогда не принимает подобные лекарства. У него по этому поводу выстроена целая теория! Да и зачем ему нужно было поскорее уснуть, если он в такой-то час и не ложиться!

– А в этот вечер он, возможно, плохо себя чувствовал и захотел уснуть, – упрямо настаивал я.

– Да, но он крайне принципиальный человек! Он борется с такими методами лечения, как снотворное. Он считает, что это крайне отрицательно воздействуют на психику и мешает нормальной работе мозга. А у него умственная работа. Требующая четкого и логического мышления. Он не стал бы себя подвергать риску. И потом… Он сам не раз публично заявлял, что лучше в случае бессонницы или дурного самочувствия принять грамм сто коньяка.

Вано не выдержал и расхохотался. И ласково потрепал Ли-Ли по кругленькой щечке.

– Милая, вы сами себе противоречите. У вас же коньяка днем с огнем не сыщешь!

Ли-Ли обижено пожала плечами, приняв слова Вано за насмешку. И печально посмотрела своими глазками на моего товарища. У меня закралось подозрение, что чувства Вано к Ли-Ли не лишены взаимности.

– Зря вы так, Иван Демьянович. К тому же, профессор Заманский и не пьет вовсе. Он целиком придерживается нашей морали. Хотя и не заявляет об этом вслух. И все-таки это странно… – и Ли-Ли внимательно посмотрела на меня. Чувствуя, что к ее предположениям я отношусь более терпимо. – Вам так не кажется, Ник? Профессор именно в этот вечер нарушил свой распорядок и принял дозу снотворного, которого у него, кстати, нет.

– А вы откуда знаете, милая?

Вопрос Вано застал ее врасплох.

– Я? Я вовсе не знаю. Откуда мне знать наверняка? Но предположить я могу, поскольку не раз слышала от Заманского, что транквилизаторы – это яд замедленного действия. Убивает незаметно, но верно.