Мы позволили им улететь

Савашкевич Яцек
Мы позволили им улететь

      ЯЦЕК САВАШКЕВИЧ
      Мы позволили им улететь...
      Сегодня мы начинаем публикацию воспоминаний командор-лейтенанта Королевских космических сил, биолога по образованию, журналиста Сеймура Лютца, принимавшего непосредственное участие в операции "Пришелец".
      1. Это
      С командором Миледи я познакомился во время своей пятилетней службы в Королевских космических силах. В те годы он был еще командор-лейтенантом и командовал девятнадцатой эскадрой, известной особой дисциплинированностью и мастерством. Занятия с новичками он обычно начинал словами: "Моя фамилия Миледи, Миледи с ударением на последнем "и", господа курсанты". Лекции он читал, расхаживая между проекционным экраном и кафедрой, и имел обыкновение выделять наиболее важные моменты ударами стека по широченным негнущимся брюкам. Иногда его массивная фигура замирала, и нацелившись стеком в говорливого курсанта, он бросал: "Повтори!" Не получив ответа, командор-лейтенант обещал: "Я тебя прокачу, пташка!" - и уже спиной к аудитории добавлял: "Ты у меня увидишь небо в алмазах!" Это входило в ритуал, и Миледи ни разу нас не разочаровал.
      Некоторые утверждали, что в такие моменты Миледи улыбался, тогда это была коварная улыбка: после очередного урока пилотажа провинившийся вылезал из "Старфлеша" бирюзово-зеленым.
      И все-таки мы его любили. Любили его цилиндрический череп и трубный голос. Усаживаясь за рули, мы безоглядно вверяли ему свои жизни. На Земле мы пугали друг друга рассказами о всякого рода ужасах, якобы подстерегавших нас в Космосе, и гюредко тот, кому предстояло лететь самостоятельно, не мог сдержать дрожь в коленках; но в то же время вне родных пенатов, когда эскадру вел Миледи, мы чувствовали себя как в учебном зале перед диарамой тренажера.
      Пятнадцать лет назад глупейший случай вынудил меня бросить службу в Королевских космических силах. Вскоре силы были значительно сокращены, а оставшаяся их часть реорганизована. Я потерял командора из виду. Но вот три недели назад неожиданно я получил от него известие. Посыльный бочком протиснулся ко мне в квартиру и замер на пороге.
      - Ждете ответа? - спросил я молчаливого паренька, по всей видимости курсанта. - Но его может не быть...
      - Обязательно будет, - флегматично ответил тот.
      Необычная форма связи подогрела мое любопытство. "Если ты, - писал Миледи, - в самом деле таковстрастный любитель приключений, как о тебе говорят, то, получив эту записку, незамедлительно захочешь со мной встретиться".
      - Миледи в Дексенсе? - спросил я.
      - Командор ждет вас, - неопределенно ответил посыльный.
      Я забыл даже предложить ему чашку кофе, уложил репортерский магнитофон, запасные кассеты, и мы спустились к стоявшей перед домом двухместной "тачке". Курсант уселся за руль, я рядом. Через двенадцать минут мы были за городом, а еще через двенадцать подъезжали к заброшенному аэродрому. Уже издали я увидел одинокий вертолет, винт которого перемешивал душный и горячий воздух. Мы влетели в открытый люк, словно торпеда. Вертолет тут же поднялся. Это напоминало опереточное похищение. Миледи обожал эффектные операции и всегда не торопился Ьдернуть с них флер таинственности. Он вообще несколько старомоден в своем пристрастии к аксессуарам минувшей эпохи. Скупает деревянную мебель, собирает картины, книги и даже может похвастать такими раритетами, как патефон и керосиновая лампа. Ходила шутка, что, будь на то его воля, космические силы не обошлись бы без монгольфьеров и катапульт.
      Через час мы сели на покрытую трещинами полосу бездействовавшего, как и под Дексенсом, аэродрома.
      Курсант запустил двигатель "тачки", и мы, вздымая тучи пыли, помчались в сторону полуразрушенной диспетчерской башни. У ворот ангара, опершись о крыло рольспида, стоял Миледи. Улыбаясь, он подошел к притормозившей с писком "тачке".
      - Ты не подвел меня, Лютц.
      Это был все тот же, что и пятнадцать лет назад, грузный и неуклюжий Миледи, добродушный и приветливый во внеслужебное время. Седой ежик волос еще больше удлинял его голову. Одет он был в штатское. Протянув медвежью лапу, он внимательно взглянул на меня, словно на новую конструкцию.
      - Воздержись от вопросов, Лютц. Я хочу, чтобы ты прежде осмотрел это.
      Мы уселись на заднее сиденье рольспида. Миловидный чернокожий паренек, сидевший за рулем, извлек из уха магнитофон и вопросительно посмотрел на Миледи. Тот кивнул. Мы двинулись с предписанной скоростью по второразрядному шоссе в сторону Квондемона. Миледи расспрашивая о моих друзьях по Академии ККС, перебивал, комментировал мой рассказ, путал факты, фамилии и выпуски, наконец заметил, .что возлагал на меня большие надежды и что, если б не тот досадный случай, сегодня я наверняка был бы его заместителем. (Я понимал, что в настоящий момент такое заявление его ни к чему не обязывает.)
      Потом из кармашка на дверце он извлек два значка Спецслужбы, один прицепил к лацкану своего комбинезона, а второй велел приколоть мне.
      Километров за пять до Квондемона мы выехали на автостраду, которая привела нас к складам электронного оборудования. Здесь, на утрамбованной площадке, машина остановилась. Три грязно-серых строения, расположенные П-образно, имели по двадцать семь этажей и на восемь этажей уходили под землю. Окна складов напоминали крепостные амбразуры, чем, надо думать, не могли не импонировать такому любителю древностей, как Миледи. В дверях центрального корпуса стоял бравый охранник с травматом на поясе. Увидев наши значки, он немедленно уступил нам дорогу. Миледи подмигнул мне:
      - Взгляни.
      Двери в склад были сорваны, а дверная коробка вдавлена в стену. Казалось, кто-то пытался въехать сюда на автомашине.
      Мы вошли. Пахло свежей краской и олифой. Миледи бесцеремонно выключил магнитофон, который я приготовил для записи, заметив, что наверху нам делать нечего, а в подземелье мне понадобятся главным образом глаза. Мы спустились. От шахты лифта расходились залы, до потолка уставленные аккуратно уложенными коробками. Командор подошел к ближайшему ряду коробок и провел пальцем по одной из них. Осталась светлая полоса.
      - Лежат тут годами, - проворчал он.
      Послышались быстрые шаги. Из соседнего зала вылетел невысокий, похожий на крота в очках мужчина, полы его расстегнутого халата развевались, будто крылья. Возмущению его, казалось, не было границ:
      - Когда-нибудь это наконец кончится? Вы что думаете? Вчера я в четвертый раз начал инвентаризацию!
      - Не волнуйтесь, мы ничего не тронем, - пообещал Миледи. - И уже уходим.
      Мы свернули в зал под номером III. Мужчина семенил за нами, сетуя на полицию, которая наделала в его складах больший ералаш, чем взломщик. Я удивленно посмотрел на Миледи. Конечно, кражи со взломом случаются не каждый день, но это еще не повод привлекать к следствию Королевские космические силы. Миледи взглядом приказал мне молчать и через некоторое время остановился напротив кучи разбитых ящиков. На сером полу застыло большое рыжее стекловидное пятно.
      - Канифоль, - сказал Миледи. - В этих бутылях находится спиртовой раствор канифоли. Взломщик разбил одну из них, а потом наступил в лужу и ... - командор приподнял лежавший в нескольких шагах лист пластика, оставил след.
      Я подошел. Это был отпечаток четырехпалой ступни с полметра длиной.
      - Смех да и только! - фыркнул мужчина в халате. - Кто-то над вами здорово подшутил. Только паломничества сюда не хватало!
      Миледи опустил лист и выпрямился.
      - Согласен, - сказал он. - Не смеем мешать.
      В рольспиде я спросил у командора, что было похищено.
      - Дифференциальные схемы устаревших типов, - ответил он. - То ли их держали для киберлюбителей, то ли попросту жаль было выбрасывать - в свое время в них вложили немало средств. Но пока воздержись от выводов.
      Местоположение второго пункта нашей поездки из соображений секретности я назвать не могу: это был склад ядерного горючего. Мы прибыли туда в тот же день. Возле автоматизированного турникета для персонала пришлось застрять на полчаса. Миледи сунул пальцы в дактилоскопический идентификатор, и тут же в блоке за перегородкой загудел сигнал тревоги.
      Мгновенно спереди и сзади захлопнулись герметические переборки, и в камеру со свистом ворвался нейтрализующий газ. Я успел только услышать: "...небо в алмазах!"... Очнулись мы на воздухе. Вокруг толпились люди в комбинезонах. Среди них оказались врач и тщетно оправдывающийся охранник. Виновных не было: оказалось, что Миледи сунул в идентификатор раненый палец, а папиллярный датчик счел это попыткой обмануть его. Врач проявлял сверхзаботу - оказать помощь командору он счел для себя особой честью.
      То, что показал мне Миледи, действительно было достойно самого пристального внимания. Он провел меня в главный склад, огромное массивное строение, похожее на убежище. Дав мне вволю налюбоваться этой железобетонно-свинцовой громадиной, которая под своей немыслимой тяжестью почему-то не проваливалась под землю (какие же там должны быть фундаменты!), Миледи указал на выход. Створки стальных дверей, покрытые листовым свинцом, были распахнуты настежь.
      - Внутрь можно не входить, - сказал Миледи. - Исчез весь запас топлива.
      Словно выполняя его тайное желание, я посмотрел себе под ноги. Оказалось, я стоял посреди углубления, оставленного в мягком песке полуметровой ступней.
      Таких следов было несколько. Они тянулись от дверей метров на десять в глубь двора и обратно и обрывались у колеи, которая полукругом огибала двор и скрывалась в воротах.
      - Это отнюдь не шутки, Лютц, - горько заметил Миледи, когда мы вернулись в рольспид. - Охранники, дежурившие в ночь грабежа, еще спят, хотя пошли уже третьи сутки. И мы не можем найти ни одного свидетеля. К счастью, след, оставленный необычным экипажем, привел нас к месту, достаточно однозначно указывающему, где скрываются грабители.
      - Чего же вы ждете? - спросил я.
      Миледи посмотрел на часы.
      - Мы успеем до темноты, - ответил он и по коротковолновику, словно ему наскучила эта супертаинственная игра, вызвал вертолет.
      Мы пересели в него на закрытом для движения отрезке автострады.
      - Старт-2, - бросил Миледи пилоту и оглянулся, чтобы увидеть, какое впечатление произвели на меня его слова.
      Старт-2 - запасной космодром, расположенный к югу от Квондемона. В годы интенсивного изучения Солнечной системы было построено множество космодромов. И хотя их обслуживающий персонал неизменно сетовал на перегрузки, Старт-2 даже в период наибольшего напряжения не принял ни одного корабля.
      Этот космодром изначально оказался ущербным. Сразу после укладки плит в них обнаружились опасные напряжения. Едва построенная, рухнула контрольная башня. Без конца выходила из строя аппаратура. Пока управились со всеми этими техническими трудностями, интерес к Космосу поостыл и нужда в резервном космодроме отпала. Сегодня он зарастает травой, и мало кто догадывается о его гордом предназначении.
      Наш вертолет сел на краю площадки возле шеренги дремлющих трапспотреров, от которых исходил запах разогретой смазки. Впереди шумела полевая эноргостанция. На траве отдыхала группа мужчин в мундирах ККС. Покуривая, они проводили нас равнодушными взглядами. Ничего похожего на прежних курсантов прославленной "школы Миледи", которые вытягивались в струнку при виде каждой звездочки на рукаве.
      И хотя командор прибыл сюда инкогнито, а потому не мог быть в претензии, это не помешало ему, войдя в транспортер командира, прорычать:
      - Бордель! Никакой дисциплины, капитан!
      Он сразу подошел к столику и повернул к себе лежавшие там карты. Капитан застегнул мундир (он был немногим старше своих подчиненных), робко приблизился к командору и встал у него за спиной.
      - Заражение уменьшилось на три порядка, - доложил он. - Объект под наблюдением. Он все еще на стационарной.
      Миледи попросил капитана оставить пас одних, и Через минуту мы услышали его приглушенные крики о необходимости соблюдать субординацию и быть подтянутыми.
      2. В какой степени...
      Миледи проверил, плотно ли прикрыта дверца транспортера, и уселся напротив меня за столиком.
      В бронированной коробке было душно и жарко.
      - Следы машины обрываются здесь, на плите, рядом с радиоактивным пятном. Здесь опустился и взлетел космический корабль. Сейчас он вне Земли, но со стационарной орбиты не уходит. Перестань возиться с магнитофоном. Лучше послушай. Не известно, откуда он прибыл и как давно висит у нас над головой. Станции обнаружили его среди обломков старых ракет только вчера. Нам не известно, как долго он находился на Земле и каковы намерения тех, кто в нем сидит.
      Зато мы знаем, что чужаки навестили склады. Сперли - легко сказать! пятьсот фунтов электронной мелочи и девятнадцать тонн ядерного горючего. Все это произошло у нас под самым носом два дня назад. Они продемонстрировали отличную ориентацию: выбрали забытый космодром, расположенный вдали от населенных пунктов и вблизи складов с необходимыми им материалами.
      - Неужели вы не понимаете, - перебил я, - что мы имеем дело просто-напросто с мистификацией. Я не сомневаюсь, что это проделки хулиганствующих молокососов, этаких любителей приключений, а вы, словно яростный приверженец бредовых теорий о пришельцах, пытаетесь убедить меня...
      - Спокойно, Лютц. Ни в чем я не пытаюсь тебя убедить. Таковы факты.
      - Внеземной корабль с ядерным двигателем?
      - У "Старфлешой" тоже ядерные двигатели, а ведь радиус их действия более 100 миллипарсеков, хотя эти корабли созданы для приорбитальных задач и на пих больше вооружения, чем горючего. Если их бортовые арсеналы заменить на баки, они могут преодолеть расстояние в десятки парсеков.
      - За какое время?
      Миледи вздохнул:
      - Цивилизация, которую зовет Космос, не задумывается о времени.
      - Демагогия.
      - Называй как хочешь. Одно ясно: объект ничем не похож на наши современные корабли, а частные заказы не принимаются.
      О следах, оставленных на двери, складах и полу, Миледи не вспоминал. Возможно, решил, что такого рода доводы слишком легковесны. Но ведь не притащил бы он меня сюда ради какой-то дешевой сенсации. Миледи, жаждущий громкой славы?! Несомненно, он не мог не мечтать о контр-адмиральских погонах, как несомненно и то, что он заслужил их, но даже для прозрения адмиралтейства командор не стал бы прибегать к столь дешевой рекламе. Я смотрел на его покрасневшие и припухшие веки, на потемневшие от однодневной щетины щеки. Он был явно утомлен. Повидимому, эти двое суток он не сомкнул глаз.
      - Мы испробовали все возможные сигналы, Лютц.
      Объект не реагирует на них. Но биологические процессы там прямо-таки кипят. Биофизики с помощью своих пеленгаторов ведут непрерывные наблюдения, однако они не могут установить принадлежность этих процессов именно разумным существам и тем более определить степень их разумности. Тот факт, что эти существа прекрасно сориентировались в районе действия, еще ни о чем не говорит: здесь мог сработать даже тропизм...
      - Что же, по-вашему, их космический корабль тоже результат тропизма?
      Миледи вздохнул, положил локти на крышку столика и, опустив на открытую ладонь свой квадратный подбородок, вместо ответа утомленно посмотрел на меня. Пауза затягивалась. Чего ждал командор? Если там считают, что имеется реальная опасность, надо незамедлительно что-то предпринять. Разумеется, сначала они вышлют разводгруппу... И тут я понял.
      Миледи все еще ждал. Он уже знал, что я догадался.
      Мы оба отлично понимали, что мне нельзя ни приказать, ни посоветовать, он даже не мог меня просить.
      Решение должен был принять только я сам. Миледи просто давал мне возможность отказаться, по существу не отказываясь.
      Но почему выбор пал именно на меня? Ответа не приходилось долго искать. Реорганизованная и сведенная к роли учебной секции Академия Королевских космических сил вот уже пятнадцать лет выпускала изнеженных неряшливых пилотов, которые шли в ККС чаще всего из снобизма или не попав куда-либо еще. Адмиралтейству нужен был не только ее выходец старых добрых времен, но и человек, смыслящий в биологии, к тому же не из трусливых и... которому нечего было терять.
      - Даже компьютер не понадобилось запрашивать, Лютц. Твою кандидатуру приняли единогласно.
      Разумеется, приняли за моей спиной, когда я, погруженный в благое неведение, правил чью-то там статью или лежал рядом с Эли, вслушиваясь в ее дыхание, впервые за эти несколько напряженных дней глубокое и ровное. Тогда я думал только об одном: чтобы никому не пришла охота позвонить. Я не мог выключить видеофон, не разбудив Эли - ее голова лежала у меня на плече. Но видеофон, конечно, зазвонил - жена спала час сорок восемь минут. Звонили из клиники. Лицо доктора Зенда светилось счастьем.
      - Никаких оснований для волнения, - сообщил он. - Имплантат прижился, как саженец в теплице.
      Эли стояла рядом, сжимая мою руку.
      - Эли, - улыбаясь, сказал Зенд, - ваш сын будет работоспособнее прежнего.
      Моему сыну приживили атомное сердце. Такое же, как у его отца.
      Атомное сердце - это люди еще могут простить.
      Всякий другой искусственный орган, по мнению большинства, превращает человека в киба, в низшее существо. Слово "киб" порой употребляют даже как ругательство. Однако иногда кибернизация - единственная возможность выжить. Человек не всегда держит свою судьбу в собственных руках. Вряд ли, садясь за рули "Старфлеша", можно предвидеть, что машина, едва стартовав, развалится на куски, потому что электромеханик перепутал провода, дежурный контролер не разбирается в электронике, а сменный инспектор пробил карточку осмотра, не высунув носа из кабинета.
      А после падения с километровой высоты не приходится самому что-либо решать. Хирурги решают за тебя. Случается, пациент покидает лечебницу, сохранив лишь собственные - кроме мозга, конечно, - печень, селезенку да часть пищеварительного тракта, а торс и конечности у него кибернизированы на восемьдесят процентов, так что в следующий раз ему терять нечего. Не то что плакатному вылощенному курсанту. Замена протеза - вроде смепы обуви.
      - Мы подготовим тебе "Старфлеш" из тех, на каких ты учился, проговорил Миледи. - Риск минимальный.
      - Ну, риск - это по моей части. Но вы, вероятно, хотели сказать, что гарантируете мне сменные детали высшего качества.
      Миледи внимательно посмотрел на меня.
      - Твой организм, - сказал он, - не требует столько пищи и кислорода, как организм обычного смертного, содержащий все эти скользкие и непрочные приборы разового пользования. (Вот вам, - подумал я, - апофеоз киба!) Твоя потребность в углеводах, белках, кислороде и так далее вчетверо меньше. Не тебе говорить, какое это имеет значение вне Земли.
      (Как отличить киба от идиота? Дай им решить простую математическую задачку. Идиот не задребезжит.)
      - Мы будем присматривать за тобой. Эскадра "Старфпешей"...
      - ... и кибосервис, - рассмеялся я. - Простите, командор, это во мне заговорили чувства разбитого автомобиля при виде машины техпомощи.
      8. Спаситель человечества
      Мы переночевали в транспортере капитана. Утром командора вызвали в Адмиралтейство. Он полетел вертолетом. В моем распоряжении остался рольспид и симпатичный чернокожий водитель. Парень не выспался - добирался до нас почти всю ночь. Армейская кружка черного кофе и отбивающий дикие ритмы магнитофон в ухе вернули ему бодрость. Я велел отвезти меня домой, но на въезде в Дексенс решил завернуть в клинику. Жена была уже там. Она стояла в коридоре, беседуя с доктором Зендом. Доктор Зенд, небольшой полный шатен, с неизменно сияющим лицом, увидев меня, засиял еще больше. Он распространял вокруг себя терпкий запах септофоба.
      - Спит, - сказала, увидев меня, Эли.
      Я заглянул в палату. В большой кровати сын казался еще более маленьким и хрупким.
      - Через три дня мы разрешим ему короткую прогулку, - сказал Зенд. - А через две недели он уже побежит вам навстречу.
      - И каждые пять лет, - добавил я, прикрывая дверь, - будет возвращаться сюда, чтобы подзарядить батарею.
      Мы попрощались с Зендом и спустились к рольспиду. Водитель дремал, откинув голову. Я попросил отвезти нас в ресторан обедать. Не помню, что я тогда соврал Эли по поводу своего предстоящего отсутствия.
      Но вечером, когда я проснулся, она упаковывала чемоданы. Хотя штатская одежда мне явно была ни к чему, я не протестовал. Эли сказала, что, если моя командировка затянется, она, как только состояние Альберта позволит, уедет с ним куда-нибудь к морю.
      Я отправился утром, чуть свет. За виадуком Кеннеди образовался затор. Мы обошли его с нарушением, и нас остановил патрульный Дорожного отделения.
      К счастью, на ладкапе у меня был значок спецслужбы, и патрульный, заговорщицки кивнув, позволил нам проехать.
      Насколько много внимания уделили моей особе в воротах Учебного центра ККС, настолько безразличен я стал для всех, когда прошел внутрь. Никто ничего не знал, особенно того, где кого можно найти. Водитель оставил меня с чемоданами на раскаленной, покрытой щебнем площади между двумя рядами пепельно-серых двухэтажных корпусов. Поразмыслив, я направился к зданию, помеченному буквой Е: когда-то там размещался штаб. Дежурный, подозрительно покосившись на мои чемоданы и штатскую одежду, поправил на рукаве повязку и ответил, что командор Миледи, "вероятно, где-то здесь". "Здесь" означало всего лишь 426 гектаров жилых и хозяйственных построек, машинный парк и полосы укороченного старта. Я попросил дежурного присмотреть за багажом и направился напрямик к ангарам. Сквозь синеватую дымку вдали серебрились на солнце треугольники готовых вырулить на стартовые полосы расчехленных "Старфлешей". Возвышение, на котором они находились и которое курсанты называли сортировочной горкой, отсюда походило на покрытый чешуей вздувшийся рыбий бок. Еще издали я услышал трубный голос Миледи, который обещал механикам "показать небо в алмазах". Под одной из машин притаились съежившиеся фигурки парней из роты обслуживания, предпочитавших не попадаться командору на глаза. Со времен моей службы в ККС Миледи продвинулся от командира эскадры до заместителя начальника центра по обучению технического персонала, хотя, на мой взгляд, любому стратегу из Адмиралтейства он мог бы дать сто очков форы.
      Миледи я увидел возле извлеченного из "Старфлсша" холодильного агрегата, он стоял в липкой луже, перед ним вытянулся в струнку побледневший безусый курсантик. Командор, показывая на свои запачканные брюки, за что-то выговаривал ему. Перепуганный парнишка сжимал в руках пустую масленку. Когда-то мне доводилось бывать в его положении. В то время Миледи еще носил стек.
      - Я приехал, - сообщил я с непринужденностью штатского, и командор прервал очередную тираду об аккуратности и порядке.
      - Прекрасно, - сказал он, изничтожая парня взглядом, и, словно цапля, выбрался из лужи. - Растяпа.
      Я подал ему носовой платок.
      - Благодарю, Лютц. Все равно надо менять брюки.
      Мы стояли в треугольной тени машины, опиравшейся о бетон своим ажурным шасси. Почти четверть гектара тени. Ниже стартовые полосы расходились как бы наперекор перспективе.
      - Устроился?
      Я отрицательно покачал головой.
      - В блоке А тебе приготовлена комната. ДевяткаДа, из Адмиралтейства сообщили, что на время операции тебе присвоен чин командор-лейтенанта, чтобы не приходилось козырять каждому офицеришке. И только от твоего желания зависит, сохранишь ли ты это звание.
      - Меня не прельщает воинская карьера.
      Миледи пропустил мое замечание мимо ушей.
      - Офицерская столовая, как и раньше, в блоке Б.
      После обеда можешь заглянуть в ангары и поболтать с механиками. А завтра посмотрим, на что ты годен.
      По дороге к блоку А я взял у дежурного чемоданы.
      Комната напоминала стандартный номер в отеле.
      Я достал туалетные принадлежности, смену белья, а остальное, не вынимая, вместе с чемоданами сунул в шкаф. В нише висел безразмерный компенсационный костюм цвета маслины с двумя золотыми шевронами на рукаве - широким и узким со звездочкой.
      Предел мечтаний всякого курсанта, да и не только курсанта. Освежившись под душем, я натянул новую одежду. Однако не могу сказать, что чувствовал себя в ней свободно.
      Наутро у меня был пробный полет. Единственный, так как Миледи счел, что я нахожусь в прекрасной форме. Такое заключение не очень вязалось с его обычной требовательностью, и сегодня я склонен думать, что здесь не обошлось без нажима со стороны Адмиралтейства.
      Подготовленный для меня "Старфлеш" почти не отличался от знакомых мне модификаций, хотя и принадлежал к машинам восьмого поколения. Изменения коснулись главным образом биологической защиты, системы управления и серворегуляторов. Так что в кабину я уселся, как в собственный автомобиль. Слева, под прямоугольным панорамным иллюминатором, поблескивали стрелки контрольного пульта, справа - индикаторы системы ВИС. Кресло охватило меня, и я оказался в полулежачем положении. На голову, подобно капюшону, опустился находившийся за спинкой шлем.
      На долю секунды я почувствовал скорее ожидаемую, нежели действительную боль. Присоски электродов прилипли к черепу, и я перестал быть только человеком. Я слился с машиной. Я чувствовал ее всю: блоки двигателей, механизмы управления, ракетную установку - все дрожало от возбуждения, было готово к действию, полно огня, словно жеребец под седоком.
      Я нетерпеливо ждал сигнала старта.
      Но тут Миледи отложил вылет и пригласил меня по радио в штаб. Здесь я застал долговязого штатского с длинным красным носом, на который, словно повалившаяся на бок восьмерка, были нацеплены слабые очки в тонкой металлической оправе. Прилизанный, чистенький и чопорный, он протянул мне свою костлявую длань, а при рукопожатии склонился так низко, будто собирался чмокнуть мою руку.
      - Командор-лейтенант Лютц, - представил меня Миледи. - Мистер Картнич из Управления по контактам с внегалактическими цивилизациями.
      Слово "мистер" Миледи произнес так, словно представлял подростка, которому хотел доставить удовольствие. Оба только что вернулись с совещания у руководителя Центра. У человека из УКВЦ была обиженная физиономия, и, похоже, он не ожидая от меня особой учтивости.
      - Очень приятно, - солгал я.
      "Наша система обороны, - говорил позже Миледи, - безотказна, и если какая-нибудь заблудшая комета или болид все-таки шмякнутся о Землю, это будет заслугой только ученых из УКВЦ, которые не дадут уничтожить метеорит, не удостоверившись в том, не справило ли на нем случайно нужду какое-нибудь внеземное существо".
      - Мы отменили операцию, Лютц, так как получили сообщение, что от основного Объекта отделился меньший по размерам объект. Сейчас он находится на более низкой орбите. По-видимому, именно этим кораблем на борт Объекта были доставлены топливо и электроника.
      Мы думаем, что корабль должен сесть. А мистер Картвич находится здесь для того, чтобы не спускать глаз...
      - Простите, э... - Картвич стиснул зубы.
      - ... разумеется, не с нас, а с наших гостей, - шутовски закончил Миледи и оставил нас одних. Было тихо. Картвич подошел к окну, взглянул на посыпанную щебенкой площадь и высморкался в белый платок.
      - Так вы и есть тот самый палач?. - спросил он укоризненно.
      - Не понимаю, - холодно ответил я. Разговор обещал быть не из приятных.
      - Якобы спаситель будто бы попавшего в беду человечества.
      Я прекрасно знаю субъектов типа Картвича - при одном виде их меня начинает мутить. Ипохондрики, постоянно мающиеся с насморком или кашлем, сетующие па якобы повышенную кислотность, нытики, на каждом шагу подчеркивающие слабость своего тела, которому они тем не менее не желают помочь даже самым невинным протезом, поскольку это "профанирует совершенство природы". Сопение, кашель, икота - вот чем они подчеркивают свое превосходство над нами.
      (Что делает киб, когда заболевает? Звонит механику.
      А когда умирает? Звонит на свалку.)
      В дверях появился Миледи.
      - Сел! - сообщил он. - Снова на Старт-2. Лютц, возьми мистера Картвича и садитесь в вертолет. Я сейчас буду.
      4. Как он прекрасен...
      Миледи был в бешенстве. С того момента, когда мы втроем забрались в вертолет, он не раскрыл рта даже для того, чтобы выругаться. Мы летели около часа в сторону Ливингстона, командор рядом с пилотом, а я позади, бок о бок с без конца прочищавшим нос человеком из УКВЦ. Человек из УКВЦ тоже был в ярости, разумеется, он во всем обвинял Миледи.
      Когда мы сели на Старт-2, все уже было копчено, Посреди плиты стояла небольшая ракетка с открытым люком, опаленная снизу, словно ее извлекли из музея космических кораблей в Шерридоне. Подопечные светловолосого капитана, расположившиеся вокруг транспортеров, спешно приводили себя в порядок. Миледи спустился на землю. Я побежал следом за ним к идущему навстречу капитану.
      - Прилетели из Адмиралтейства, - доложил капитан, - и забрали этого... этого...
      - Кого?- спросил я.
      - Не могу объяснить, господин командор, - ответил капитан. Когда он перевел взгляд на мой новый мундир, глаза его еще больше округлились.
      - Зато я могу объяснить? - взорвался Миледи, не думая о том, что его слышат курсанты. - Эти мне адмиралтейские штучки! Человеку приказывают согласовывать с ними любую глупость, а сами, эти надутые индюки, не считаются ни с кем и ни с чем и устраивают такой балаган...
      Позади послышалось сморкание.
      - Осмелюсь заметить, - вставил Картвич, - вы позволяете себе...
      - Заткнитесь!-рявкнул Миледи. Он снова повернул склоненную набок голову к капитану. - Что это было?
      Капитан сунул пальцы за воротник и потер шею.
      - Военная терминология не позволяет...
      - Где оно сейчас?
      - Люди из Адмиралтейства вывезли его в Биофиаический центр. Они ожидают вас там. Всех троих.
      - А какие вы получили указания, капитан?
      - Никаких, господин командор.
      - Тогда продолжайте караулить эту развалюху, - Миледи засопел. - В вертолет, Лютц!
      Картвич двинулся следом.
      Мы молчали все девяносто минут полета. Наступили сумерки, а вместе с ними небо закрыли черные, тяжелые тучи. Было душно, парило. Пилот включил освещение приборов. Стрелка тахометра показывала 250.