Ты – мое cолнце

Это была полуправда. Мэдисон старалась относиться к нему с пониманием, ведь она связала себя обещанием предоставить ему родительские права. Но ей становилось все труднее сдерживать свои чувства к Люку. Тем более, что он вел себя так, что сводил на нет все ее усилия.

– Не имеет значения, чего я хочу или не хочу, – осторожно сказал он. – Что есть, то есть. Это и мой ребенок тоже. Я был бы признателен тебе, если бы в будущем ты советовалась со мной. По всем вопросам.

– Хорошо. Вот довольно запутанный вопрос с памперсами. Не помешало бы узнать, какие из них лучше впитывают. Не говоря уж о салфетках – какие предпочтительнее, ароматические или другие, – сказала она, пытаясь достать из машины тяжелую и громоздкую коробку. Заднее сиденье было сложено, чтобы в багажнике уместились кроватка и матрас.

– Что ты делаешь? – резко спросил он.

– Придумываю, как занести это в дом.

– Отойди. Это мужская работа. Меня недаром зовут Марчетти, я обожаю таскать тяжести.

Она с удивлением и радостью заметила, что в его голосе не было прежнего напряжения, когда он произносил свою фамилию.

– Что случилось? – спросила она. – Я ощущаю потепление в холодной войне.

– В самом деле?

Он достал коробку из машины и легко поднял ее на плечо. От этого типично мужского движения у нее пересохло во рту.

– Я тебя знаю, Люк, – сказала она слегка сдавленным голосом. Это было чистой правдой. Позже она поломает голову над вопросом, откуда и почему она так хорошо его знает. – Ты разобрался со своей ситуацией?

Он внес кроватку в дом и поставил в пустой третьей спальне. Потом вернулся на кухню, причем его дыхание ничуть не сбилось и ни капли пота не выступило на лбу. Она подумала об этом с легкой досадой, подавая ему банку холодной минеральной воды, которую достала из холодильника.

Он сделал большой глоток и встретился с ней взглядом.

– Как я уже сказал, мои родственники сегодня приходили повидаться со мной.

– Я рада, что оказалась права, – сказала она. – Да и двадцать баксов не помешают.

В ответ он слегка усмехнулся и снова стал серьезным.

– Они хотели, чтобы я знал: их чувства ко мне нисколько не изменились. Рози сказала, что отец решил сохранить дистанцию, пока я не буду готов встретиться с ним.

Она кивнула.

– Он умница. – И добавила: – Так что ты хотел обсудить со мной?

– Вопрос в том, что мне делать с бизнесом моего биологического отца. Марчетти хотят дать мне столько времени, сколько нужно, чтобы я принял решение, но затягивать было бы несправедливо по отношению к ним и не полезно для компании.

Мэдисон прислонилась к стойке и сложила руки на груди.

Он смотрел на нее.

– Я вижу три варианта – продать бухгалтерскую компанию, доверить кому-то управление ею, сохранив основной пакет акций и продолжая работать на Марчетти… – он немного помедлил и продолжил: —…либо заняться компанией, которую оставил мне мой настоящий отец.

– Ты не нуждаешься в моих советах, – сказала она.

– Но я хотел бы услышать твое мнение. Как ты считаешь, что я должен сделать?

– Я бы остановилась на втором варианте. Это беспроигрышная ситуация для тебя. Это большая, надежная и приносящая прибыль компания. Доходы от нее плюс твоя доля прибыли в компании Марчетти – получается очень неплохо.

– Не говоря уже о сохранении рабочих мест, что не приведет к росту безработицы, – сухо заметил он.

Она кивнула, потом пожала плечами.

– Можешь считать меня слабохарактерной, но, по-моему, это стоит принять во внимание.

Мэдисон внимательно смотрела на Люка, который стоял, опираясь спиной на стойку и скрестив ноги. Он поставил банку рядом с собой и сложил руки на мускулистой груди. У нее снова пересохло во рту, а сердце забилось как сумасшедшее. В любой его позе и движении чувствовался неотразимый мужской магнетизм. Почему она продолжала этому удивляться?

– Значит, ты собираешься оставить меня в неизвестности? – спросила она, делая глубокий вдох, чтобы наполнить легкие, которым вдруг стало не хватать кислорода.

– Я склоняюсь к варианту номер три, – признался он.

– Уйти из «Марчетти» и заняться бухгалтерской компанией, – уточнила она, чтобы быть уверенной, что они говорят об одном и том же.

Он кивнул.

– Как ты говорила, это большая, процветающая компания. – В его глазах блеснул огонек, словно он внезапно придумал, как избавить планету от голода.

Она покачала головой.

– В чем дело, Люк?

– Ведение бухгалтерией фирмы стало бы для тебя прибыльным делом, – сказал он. – Кто занимается юридическими вопросами в бухгалтерских компаниях?

Она пожала плечами.

– Джим Маллери сказал, что твой отец открыл где-то адвокатскую контору. Джим был вынужден заняться завещанием, поскольку это было связано с щепетильной ситуацией с Фло, Томом и твоим отцом. А что?

– Если бы ты занялась ведением юридических дел этой компании, это было бы большим шагом вперед в твоей карьере.

Мэдисон удивленно уставилась на него.

– Что-то я никак не могу уловить суть дела. Что у тебя на уме?

– Если я буду управлять бухгалтерской компанией, то смогу сам выбрать собственного адвоката.

– Ты можешь сделать это даже в том случае, если просто сохранишь контрольный пакет акций. Но вопрос заключается в том, будешь ли ты доверять мне. – Несмотря на поступки, подтверждающие его заботу, она не могла поверить, что это являлось его главным мотивом. – Твой переезд сюда, чтобы присматривать за мной, вряд ли свидетельствует о том, что ты уверен во мне.

Он упер руки в бока.

– Я признаю, что в последнее время слегка перегибал палку, Мэдди. Но столько всего случилось, – сказал он.

Он был слишком снисходителен к себе!

– Допустим. Но это не снимает вопроса – зачем тебе предпринимать что-то ради моей карьеры?

– Чтобы помочь тебе достичь твоей цели – стать видным адвокатом. Я бы настаивал, чтобы ты занималась только делами моей компании, сидя дома, с ребенком. И вышла за меня замуж.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Глаза Мэдди сделались круглыми от удивления. Люк понял, что еще немного – и жди взрыва.

Молодая женщина выпрямилась и уперла руки в бока.

– Я терпимо отнеслась к твоему переезду в соседний дом. Но это не дает тебе основания считать меня бесхарактерной.

– Я и не заблуждаюсь на этот счет.

– Мне пришлось согласиться с твоим требованием советоваться с тобой по всем вопросам, касающимся ребенка, включая покупку мебели. Впредь я никогда не буду принимать решения без тебя. – Она сделала глубокий вдох. – Но ты должен притормозить. Ребенок – одно дело, но твои сегодняшние действия переходят всякие границы.

– Джо сказал, что я должен жениться на тебе, – ответил он.

– Твой брат не имеет права голоса.

– Я думаю, что это правильное решение.

– Для кого? Мне кажется, что от этого выигрываешь только ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты контролируешь ситуацию.

– Каким образом?

– Удерживая меня дома. Подбрасывая мне крохи юридических дел. Я буду у тебя под башмаком.

– Почему ты считаешь, что я добиваюсь именно этого?

– А чего же еще? Очевидно, что ты не питаешь ко мне глубоких чувств. Если бы я не была беременна от тебя, разве ты предложил бы мне выйти за тебя замуж?

Люк задумался. Он долгое время был убежден, что никогда не сможет испытывать глубокие чувства ни к одной из женщин, и уже был почти готов связать свою судьбу с кем угодно. Но тут появилась Мэдди. А теперь она беременна. Все переменилось. Он до сих пор не знал, как поступить в новой ситуации.

– Возражение отклоняется.

– Почему ты берешь на себя роль судьи?

– Потому что думаю о тебе и о ребенке. Ты сказала, что не хочешь нанимать няню для ребенка. Как же ты собираешься каждый день ходить на работу, если тебе никто не будет помогать? Что-то подсказывает мне, что Эддисон, Абернати и Кук не слишком обрадуются присутствию в твоем кабинете кричащего младенца.

– Ты использовал мои слова против меня.

– Я просто стараюсь быть практичным, Мэдди. Если ты настаиваешь на том, чтобы оставаться матерью-одиночкой, ты не можешь совмещать и то и другое. Незамужние матери берут всю ответственность на себя.

– Некоторые замужние тоже, – съязвила она.

– Если бы они были замужем за мной, то нет. Я предлагаю тебе поделить нагрузку.

– А что ты будешь от этого иметь? Выжидающее выражение на ее лице заставило его почувствовать себя участником викторины. Верный ответ – и он выигрывает миллион долларов. Неверный – звучит сирена, и он вылетает из игры.

– Я просто стараюсь поступить правильно, – сказал он наконец.

Он практически услышал звук сирены, когда ее плечи опустились, а глаза потухли.

– Глупое сердце, не бейся, – продекламировала она, прижимая руку к груди. – Такие слова могут вскружить девушке голову.

– Я стараюсь быть с тобой честным. Чего ты от меня хочешь?

– Ничего. – Она взглянула на него. – Заверяю тебя, что никогда не лишу тебя твоего ребенка. Со временем ты увидишь, что я не лгу. А пока тот факт, что у нас будет общий ребенок, не дает тебе права давить на меня.

– Дело не в этом.

– Посмотри правде в лицо, Люк. Ты переехал сюда, чтобы следить за мной, а не помогать. И у тебя хватает совести обвинять меня в том, что я пытаюсь сохранить дистанцию. Если даже это так, в чем ты можешь меня упрекнуть?

– Я просто стараюсь поступать правильно, – повторил он.

– И перешагнуть через всех, – сказала она. – Правда в том, что я расплачиваюсь за то, что твои родители лгали тебе. Я старалась действовать правильно, но ты не дал мне права на сомнение. Твои родители поступили так из любви к тебе, а ты даже не хочешь поговорить с ними.

Ее обвинение было очень близко к истине. Теперь, когда прошло уже достаточно времени, чтобы привыкнуть к тому, что случилось, его начали мучить угрызения совести.

– Тебе когда-нибудь лгали? – спросил он, защищаясь.

– Вероятно. Но я не веду учет.

Дело не в нем и не в ней. Дело в их еще не рожденном младенце.

– Я имею в виду ложь в ее самом элементарном смысле.

– Нет. – Она на мгновение подняла глаза к потолку и снова посмотрела на него. – Но у каждого свои причины, Люк. И у меня тоже. Я была нежеланным ребенком. И не понаслышке знаю, что такое быть отвергнутым.

– Тогда ты должна оценить то, что я хочу сделать.

– Я оценила бы, если бы знала, что ты когда-нибудь сможешь…

– Что?

– Ничего. – Она покачала головой. – Мы все не идеальны, значит, вырастить идеального ребенка – невыполнимая задача. Это меня ужасно пугает, – сказала она, кладя на живот руку, словно неосознанно пытаясь защитить его. – Но меня возмущает, что ты пытаешься использовать этот страх против меня, в своих целях, да еще называешь это помощью.

– Я просто старался дать тебе возможность находиться дома с нашим ребенком и одновременно продолжать карьеру. Я предлагаю тебе самый лучший вариант.

– Это на первый взгляд. Феминистки всего мира за подобное предложение удостоили бы тебя ангельских крыльев и нимба вокруг головы. Но я-то знаю, что дело не во мне и ребенке. Дело в тебе.

При чем тут он? Она – мать его ребенка. Он должен заботиться о них обоих. Чего еще ей нужно?

– Ты ошибаешься, Мэдди.

– Тогда нам придется поспорить. – Она вздохнула. – Обычно я обожаю философские споры. В конце концов, именно этим я зарабатываю на жизнь. Но я устала, Люк. Пожалуйста, уходи!

Ярость охватила его. Он хотел убедить ее, что искренне желает для нее самого лучшего. Но когда увидел ее усталые глаза и темные круги под ними, ярость испарилась. Его сердце устремилось к ней. Он хотел притянуть ее к себе и прижать покрепче. Ни одна женщина не вызывала такого волнения в его крови, как Мэдди.

Он был уже готов сказать ей, что она восхитительна, когда сердится. Но что-то подсказывало ему, что если он произнесет эти слова, то вместо просьбы уйти она просто вытолкает его за дверь. Очевидно, нельзя недооценивать уровень адреналина в крови у беременных рыжеволосых женщин. Но как все-таки убедить ее согласиться на то, чтобы он заботился о ней.

Люк чувствовал, что Мэдисон во многом права, что ей нужно от него нечто большее. Но не был уверен, что именно, а главное, способен ли он дать ей это.

– Хорошо, Мэдди. – Он подошел к входной двери, открыл ее и обернулся к ней. – Если тебе что-нибудь понадобится…

– Не понадобится, – сказала она, нажимая на выключатель, чтобы зажечь свет на крыльце.

– Откуда такая уверенность?

– Мне не к кому было обращаться. Я научилась быть самодостаточной. – Она вздохнула и прислонилась к открытой двери. В ее глазах стояли слезы, но она не заплакала.

– Мэдди, я…

– Нам не о чем больше говорить, Люк. Спокойной ночи.

Она закрыла за ним дверь.

Облокотившись на массивные дубовые перила крыльца, он с горечью подумал, что ее последние слова были похожи на прощание. А ее глаза сказали ему, что между ними выросла непреодолимая стена. Он не мог понять, почему же его так беспокоила дистанция, которая возникла между ними?

Мэдисон с дорожной сумкой на плече поднялась по деревянным ступенькам летнего домика. Вдохнув горный воздух Сан-Бернардино, она подумала, что Рози была права. Это действительно великолепное место, тихое и красивое. Когда сестра Люка пригласила ее провести здесь выходные, ее немного раздражила такая настойчивость. Но теперь она решила, что нужно обязательно послать ей цветы и поблагодарить.

Она поднялась на деревянную террасу, достала из сумочки ключ, который дала ей Рози, и вошла внутрь. Оставив сумку у дверей, Мэдисон открыла жалюзи и осмотрела комнату. В центре гостиной находился большой круглый очаг. Около стены стоял диван, рядом с ним пуфики: бежевый, темно-зеленый и коричневый. Напротив – тех же цветов кресла с подголовниками. По углам располагались дубовые столики, завершая композицию.

Обследовав второй этаж, она обнаружила несколько спален, зал с бильярдным столом и доской для дартса. Большая спальня была на первом этаже, она внесла туда свою сумку и поставила ее на поцарапанный дубовый комод, стоящий в ногах большой кровати.

Глядя на комод, Мэдисон произнесла вслух:

– Выглядит так, словно над ним поработала орава ребятишек. – Закончив осмотр дома, она задумалась: с чего бы начать отдых, с прогулки или с книги, до которой дома не доходили руки. – Она задумалась на секунду и громко проговорила: – Гулять. Не слишком умно было бы приехать сюда и запереться в четырех стенах.

Переодевшись в белые шорты, которые теперь стали ей немного тесноваты, ярко-зеленую майку и носки с кроссовками, она вышла из дома.

Несколько часов спустя Мэдисон вернулась, усталая, но довольная, набравшись бодрости, надышавшись свежим воздухом и сладким ароматом сосновой смолы, налюбовавшись чистым, голубым небом Калифорнии. Открыв дверь дома, она замерла от неожиданности.

– Люк!

Он стоял, широко раздвинув ноги, сложив на груди руки, и был похож на героя-завоевателя, надменного, уверенного в себе и ожидающего награды. Выглядел он великолепно.

О господи, как же ей хотелось броситься в его объятья!

– Что ты здесь делаешь? – спросила она настороженно. – Ты меня преследуешь? Если так…

Он поднял руки вверх.

– Прежде чем ты меня застрелишь, позволь задать один вопрос. Это случайно не моя сестра предложила тебе провести здесь выходные?

– Предложила – не совсем верное слово, – ответила Мэдисон. – Она едва не донесла меня сюда на своих плечах.

Он кивнул, показывая, что это не слишком его удивило.

– Извини, Мэдди. Я тут ни при чем, я только сказал Рози, что ты отказываешься встречаться со мной и не отвечаешь на телефонные звонки. Она и меня вынудила приехать сюда. Сочинила историю про воду, которую забыли выключить. Это проверенный способ со времен потопа.

– Потопа? Он кивнул.

– Франни как-то приехала сюда, и оказалось, что протекает труба под кухонной раковиной. Все было затоплено. То ли Рози, то ли мама, а может быть, они вместе отправили Алекса вызволять ее.

– И я знаю, к чему это привело, – сказала, вспоминая свадьбу, на которой они были недавно. В ее голосе прозвучала мечтательная нотка.

– Да-а-а, – подтвердил он. – И мама, и сестра приписывают этому дому какие-то мистические матримониальные свойства. Они убеждены, что двое, приехавшие сюда поодиночке, обречены влюбиться друг в друга.

– Обречены? – спросила она, удивленно изгибая бровь. – Интересное определение. Обречены обручиться.

– Я не имел это в виду, – возразил он. – Я просто хочу сказать, что все было подстроено.

– Похоже, – согласилась она. Он запустил руку в волосы.

– Скоро стемнеет. Как ты смотришь на то, что этой ночью нам придется спать под одной крышей? В разных спальнях, конечно.

Когда он упомянул спальни, на его лице появилось голодное, напряженное выражение. Его взгляд отозвался томлением в ее душе.

Почему она так реагирует на него? И что она об этом думает? Мэдисон видела, как он оглядывает ее голые ноги, слегка округлившийся живот и обтянутую майкой грудь. От искры восхищения, промелькнувшей в его глазах, у нее перехватило дыхание. Сердце отчаянно заколотилось, по коже поползли мурашки, ноги подкосились. Не говоря уже о том, что она испугалась. Она и раньше беспокоилась, достаточно ли прочная стена, разделяющая их дома. А теперь ей предстояло провести ночь под одной крышей с Люком Марчетти и найти в себе силы устоять перед ним.

– Я уеду, – предложила она. – В конце концов, этот дом принадлежит вашей семье.

Когда он покачал головой в ответ, она ожидала, что он возразит по поводу семьи.

– Нет. Если кто-то и уедет, то я. Все равно я должен свернуть шею своей сестрице.

Это напомнило ей историю о его матери и волшебных матримониальных свойствах дома. Она могла поставить еще двадцать долларов на то, что у него был разговор с родственниками. Но он ни единым словом не упомянул о своем разговоре с матерью и отцом.

– Ты говорил со своими родителями после… Он покачал головой.

– Но прежде, чем ты начнешь меня упрекать, я хотел бы задать тебе тот же вопрос. Ты сообщила своим родителям о ребенке?

Из него получился бы неплохой адвокат, подумала она. Когда тебя загоняют в угол, нападай. Она действительно собиралась вначале сообщить новость родителям, но потом отбросила эту мысль.

– Нет. Но у меня совсем другая ситуация. Твои родители всегда поддерживали тебя. Я же даже разговариваю со своими родителями не очень часто.

– Трусиха.

Она хотела возразить, но не смогла. Пожав плечами, она сказала:

– Трусиха – слишком сильно сказано.

– Ты считаешь, они не заслуживают того, чтобы им сообщили, что они скоро станут дедушкой и бабушкой?

– Учитывая их любовь ко мне? – с сарказмом спросила она.

Он скрестил руки на груди.

– Рано или поздно ты будешь вынуждена сказать им. Они будут удивлены, если, разговаривая с тобой по телефону, услышат в трубке плач младенца.

– Нет. Им нет до меня дела. – Она видела его прищуренный взгляд и понимала, о чем он думает. – Это совсем другой случай, тогда я ждала подходящего времени, чтобы сообщить тебе об этом.

– Допустим.

– Послушай, Люк. Ни один из нас не может побывать в шкуре другого. Мои отношения с родителями полностью отличаются от твоих. Мы не разговариваем месяцами. Но не проходило и дня, чтобы ты не повидал своих. Пока не случилось то, что случилось. Позвони им.

– Предлагаю сделку. Ты позвонишь своим родителям, а потом я позвоню моим.

Какое ему дело до того, уведомит ли она своих родителей? Зачем ему это? Брось! Ты превращаешься в самого большого циника в мире. Еще недавно этот титул принадлежал Люку.

Что она теряет, если согласится? Может быть, она поможет ему найти выход из того тупика, в который он зашел в отношениях со своими родителями.

– Ладно. Когда я вернусь домой, то подумаю об этом.

– А как насчет того, чтобы сделать это сейчас? Она должна была предчувствовать, что он ее раскусит.

– Я не хочу заставлять тебя оплачивать междугородные переговоры.

– Думаю, мой кошелек это выдержит. Кроме того, если ты окажешься права, звонок будет очень коротким. Не упрямься, Мэдди. – Он поднял трубку. – Попытка – не пытка.

Он считает ее трусливой? Она взяла трубку.

– Я делаю это ради тебя. Это единственная причина. Я жертвую собой ради того, чтобы ты поговорил со своими родителями. Дипломатия. Вот что это такое!

– Как скажешь, хитрюга.

Она выпрямилась, расправила плечи и отвернулась от него, набирая код Восточного побережья и номер родителей. Пусть их не будет дома, молила она. Они всю жизнь находились за тысячу километров, почему бы не сейчас?

Раздалось три гудка, после чего знакомый интеллигентный голос ответил:

– Алло?

– Мама? Это Мэдди – Мэдисон.

– Здравствуй, дорогая. Какая приятная неожиданность. Как ты поживаешь? – Похоже, Клаудиа Вэйн-райт была действительно рада ее слышать.

Мэдисон продолжала озадаченно:

– У меня все в порядке, все хорошо, мама. – Только бы унять это дрожание в животе, от которого голос звучал слишком оживленно и нервно. – Как дела у вас с папой?

– Очень хорошо, милая. Какое совпадение, что ты позвонила. Только сегодня утром мы с Уинстоном говорили о том, что мы очень давно не виделись с тобой. Мы хотим приехать в Калифорнию, чтобы навестить тебя.

– Правда? – Значит, она солгала несколько минут назад, когда сказала, что им нет до нее дела.

– Сейчас он занят. Как насчет Дня Благодарения? Она запаниковала. В это время она будет уже на шестом месяце и спрятать живот не удастся. И вдруг ее поразила мысль. Неужели Люк был прав и она действительно старается утаить информацию, выдавая это за чуткость? Ничего подобного. Пора проявить характер и доказать ему, что он ошибается.

– Я буду очень рада видеть вас обоих. Но сначала хочу сообщить тебе одну замечательную новость. Ты сидишь?

– Да. – В голосе матери прозвучал вопрос. – Что случилось, милая? Надеюсь, ты не съездила в Лос-Анджелес и не сделала себе татуировку?

– Мама! Конечно, у меня нет татуировки. – Она взглянула через плечо и увидела, что Люк улыбается. Она отвернулась, чтобы не видеть ямочек на его щеках, вызывающих у нее желание поцеловать его.

На другом конце линии раздался смех.

– Извини, дорогая, не удержалась. Теперь рассказывай свою новость.

Мэдисон сделала глубокий вдох.

– У меня будет ребенок, – сказала она затаив дыхание и собралась с духом, чтобы выдержать ушат холодной воды.

В трубке воцарилась тишина.

– Я буду бабушкой?

– Да, – твердо сказала Мэдисон. – Я очень счастлива, – добавила она, чтобы избежать вопросов, и подумала, что татуировка понравилась бы ее матери больше.

– Поздравляю, дорогая. Могу узнать, кто отец? – Вместо ожидаемой холодности, в ее голосе звучало только любопытство.

Мэдисон села в кресло напротив столика с телефоном.

– Люк Марчетти.

– Из семейства владельцев итальянских ресторанов Марчетти?

– Один из них. Ты о нем слышала?

– Только о репутации семьи.

– Хорошее или плохое? – Мэдисон должна была знать.

– Очень хорошее. Но я, кажется, не получала приглашения на свадьбу.

– Потому что я не планирую выходить замуж.

– Он сделал тебе предложение? – Да.

– Понимаю.

Мэдисон не была уверена в этом, и остатки ее храбрости улетучились.

– Послушай, мама, я звоню не из дома. Может быть, я перезвоню тебе через денек-другой и мы поговорим с тобой об этом подробнее?

– Буду ждать, дорогая. Ты разрешишь мне поделиться этой новостью с твоим отцом?

– Ты считаешь, это нужно?

– Если ты не возражаешь. Но разве он не заслуживает того, чтобы узнать об этом? а разве я не заслужила детства? – хотела парировать она. Но это прозвучало бы по-детски, а она уже взрослая женщина и скоро станет матерью. Пора вести себя соответствующим образом.

– Конечно, заслуживает.

– Хорошо.

Мэдисон почувствовала облегчение. Новость была оглашена, а мир не перевернулся. Неожиданно она выпалила:

– Я люблю тебя, мама.

– И я люблю тебя, дорогая. До свидания. Мэдисон ошеломленно смотрела на телефон. Она не могла вспомнить, когда в последний раз слышала эти слова от своей матери. Она не знала, как ей быть. Неужели это произошло? Она продолжала смотреть на телефонную трубку, зажатую в руке, пока Люк не взял ее и не положил на рычаг.

– И как она отнеслась к новости? – спросил он.

– Хорошо.

– Значит, она не разочарована, что отцом являюсь я? Мэдисон покачала головой.

– На Восточном побережье у тебя незапятнанная репутация. Мама слышала хорошие отзывы о ресторанах Марчетти. – Она встретилась с ним взглядом. – И не говори мне, что ты не имеешь к ним отношения.

– Такая мысль никогда не приходила мне в голову. Но ты выглядишь потрясенной. Она недовольна тем, что ты не собираешься выходить замуж?

– В течение многих лет мы общались преимущественно по телефону, так что я безошибочно могу различить малейший нюанс в ее тоне. И мне кажется, что она не была недовольна.

– Так в чем же дело?

Она посмотрела на него и беспомощно пожала плечами.

– Ни в чем.

– Значит, можно сказать, что все прошло хорошо? Она кивнула.

– Да.

– Тогда почему ты выглядишь так, словно только что пережила землетрясение?

Она и сама не знала. Ее самые ранние воспоминания – полное безразличие родителей, когда она сдавала экзамены. Она знала, как больно быть нелюбимой. Сердечность матери действительно потрясла ее. Она была смущена, но почувствовала облегчение и радость. И действительно ждала предстоящего разговора с матерью, чтобы проверить, не было ли это случайным отклонением от обычного поведения. Но даже этот опыт был хорош сам по себе. Если бы не Люк, она никогда бы не позвонила.

Мэдисон подошла к нему, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он обхватил ее за талию, но она быстро отстранилась, потому что не доверяла самой себе.

– Спасибо, что заставил меня позвонить, – сказала она. – Ты очень часто бываешь невыносим, но иногда – очень мудр.

Ее сердце упало, когда он усмехнулся.

– Пожалуйста. У меня есть еще одна блестящая идея.

– Очень скромно с твоей стороны.

– Позволь пригласить тебя на праздничный ужин.

Мэдисон почувствовала себя так, словно тяжелый груз упал с ее плеч. Праздник – это великолепно.

– Я согласна.

Несколько часов спустя они стояли на веранде дома, глядя на звезды. Люк смотрел на Мэдди и думал, что ни у кого нет столь же прекрасного, сексуального и гибкого тела, как у нее. Он отметил, что ее прежде совершенно плоский живот теперь слегка округлился. С каждым днем она становилась все прекраснее, и у него появилось ощущение, что на девятом месяце беременности она сведет его с ума. Он восхищался ее силой духа и смелостью. Она собиралась сама заботиться о себе и ребенке, не прибегая к посторонней помощи. Почему она не верит, что он искренне хочет помочь ей.

Она вздрогнула и потерла руки.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Я не думала, что ночью в горах так прохладно. Он снял ветровку с деревянной вешалки и накинул ей на плечи. Запахивая куртку на ее груди, Люк задержал на ней свои руки. Он взглянул ей в глаза и с огромным трудом взял себя в руки, удержавшись от поцелуя.

– Ресторан великолепный, – сказала она с придыханием и хрипотцой в голосе. – Кто бы мог подумать, что здесь, в горах, прячется такое очаровательное местечко!

Он с усилием засунул руки в карманы.

– Элегантная простота – девиз моей семьи.

Он снова говорил «моя семья». После встречи с родными он уже не чувствовал себя так, словно за каждым кустом его подкарауливает полиция, готовая арестовать его за мошенничество. И Мэдди с самого начала поддерживала его. Он благодарен ей за то, что в это бурное время она была его якорем. Он мог положиться на нее и хотел отплатить ей тем же.

Он наслаждался, наблюдая за ней при зажженных свечах в небольшом ресторанчике. В его памяти навсегда сохранится воспоминание о ее милых, сексуальных завитках, обрамлявших лицо и отливавших золотом, когда на них падал свет. Доживи он хоть до ста лет, он никогда не забудет эту очаровательную и соблазнительную картинку и то, как сильно он хотел в эти минуты Мэдди. И сейчас хочет, подумал он.

Никогда в жизни он не хотел женщину столь сильно. Он думал о ней постоянно. Почему? Что в ней такого, что захватило его и не отпускало ни на минуту?

– Это было самое лучшее песто, которое я когда-либо пробовала, – продолжала она. – Я не хотела сказать, что в ресторанах Марчетти делают плохое песто, – быстро прибавила она.

– Это не наша специальность, – усмехнулся он.

У них с Мэдди была своя специальность – загораться без предупреждения. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он попробовал вкус ее губ, почувствовал мягкость прикосновения ее груди, нежно прижимал ее хрупкое тело. Она представляла собой воплощенную женственность, контрастирующие с угловатостью и грубостью его собственного тела.

Он положил руки ей на плечи, а затем опустил их ниже, обхватив ладонями ее предплечья.

– Мэдди, я…

– Ну, ты хорош, Марчетти, – сказала она, слегка задыхаясь.

В свете полной луны он видел, как расширились ее глаза. Осознавала ли она, как сильно он ее хочет? И что он намеревается сделать это? Старалась ли отвлечь его? Он видел, как на ее шее отчаянно бьется жилка, и подозревал, что она так же нуждается в его поцелуе, как и он сам. Но он немного поддастся на ее уловку – совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы все ее чувства обострились.