Коулмены - Новый рассвет

– Я рассчитываю на твою дружбу.

– Ну да, но…

– Ты нам нужен сейчас. Помоги вызволить Бэннер из этой передряги.

– Я не подходящий человек для этого.

– Подходящий. Из тебя получится хороший управляющий. У тебя есть опыт..

– Я не о работе. Дело… дело в Бэннер.

Лидия рассмеялась.

– Положим, с ней порой нелегко справиться. Она своенравная, порывистая и непостоянная. Конечно, она уже не маленькая, но мы с Россом не можем безучастно смотреть, как она делает глупости, о которых будет жалеть всю жизнь.

– Я не полицейский, – огрызнулся Джейк.

– Мы и не просим тебя быть полицейским. Мы надеемся, что ты будешь для нее тем, чем и был всегда, – другом и союзником. Мы доверяем тебе.

Силы небесные! Только бы они перестали повторять это! Он вновь почувствовал себя грешником в аду. Неужели необходимо каждую минуту напоминать о его предательстве?

– Найдете кого-нибудь. Такого же опытного и наверняка куда более достойного доверия. Не горит ведь, она не должна переезжать прямо сейчас.

– Ты не понимаешь. Росс разрешит ей взяться за это, только если ты останешься и будешь управлять ранчо.

Белокурая голова Джейка повернулась к Лидии.

– Несправедливо. За мое решение он накажет Бэннер.

– Таково его последнее слово. После разговора с тобой он сказал мне, что позволит ей переехать за реку, только если ты останешься.

– Проклятие…

Джейк поднялся и принялся мерить шагами берег. Бросил сигару в медленно текущую реку. Она зашипела и погасла. Вырвал тростниковую удочку из грязи, куда воткнул ее прежде, и отшвырнул в сторону.

– Это шантаж, – сказал он. – Бэннер будет здорово недовольна. Росс должен бы понимать. Это важно для нее. Сейчас особенно.

– Он понимает. Но он упрям как мул. Он думает, так будет лучше для нее, и ни слезами, ни гневом она его с этого не сдвинет.

Джейк подошел к самой воде, всмотрелся в мрачную глубину. Его плечи беспокойно двигались под ставшей вдруг тесной рубашкой. Его приперли к стене, и ему это не нравилось, чертовски не нравилось. Заставить можно Бэннер, но не его. С ним этот номер не пройдет. Его на привязь не посадишь.

Черти бы всех драли! Он что, в долгу у них?

Джейк сгорбился, застыл. После вчерашней ночи он многое, очень многое им должен. Он не может вернуть им чистоту Бэннер, но может что-то поправить, оставшись здесь, если таково их требование.

– Тебе в любом случае лучше остаться, – сказала Лидия. – Ма стареет. Не хочу пугать тебя, но она уже не так крепка, как прежде. Если ты снова уедешь и пропадешь на много лет, то, вернувшись, можешь не застать ее в живых.

Джейк резко повернулся на каблуках, в сырой земле остались ямки, синие глаза укоризненно остановились на Лидии. Она снова виновато потупилась.

– Ма сильна как лошадь, – отрезал он. – Опять шантаж. И ты туда же.

Лидия поднялась с невероятной для своих лет живостью и грацией. Подошла близко к нему, откинула назад голову и смело встретила его взгляд.

– Ладно. Я дерусь не по-честному. Но я дерусь за жизнь дочери. Ради нее я готова поступиться гордостью. Ты нужен ей. И нам всем. Я прошу тебя, пожалуйста, останься. Не покидай нас.

Джейк смотрел в лицо, которое всегда стояло у него перед глазами. Он любил Лидию так долго, что почти забыл то время, когда был свободен от нее. Он чувствовал, что слабеет, что решимость его расползается по швам, как старая тряпка.

Лидия просит его. Разве в силах он отказать? Однажды он убил ради нее, избавил ее от сводного брата, который не принес ей ничего, кроме страданий и позора. То, что Клэнси оказался убийцей Люка, было просто удачным совпадением. Он все равно с радостью избавил бы Лидию от него.

– Не отвечай сейчас, – мягко сказала она, сжимая руки Джейка. – Отложим до утра, ответишь нам завтра.

Она вскарабкалась на уходивший откосом в реку холм и скрылась за гребнем.

Джейк расхаживал по берегу. Под ногами у него зеленела сочная травка, над головой шумели свежими листьями деревья, в воздухе разливалось благоухание полевых цветов. Он ничего не замечал.

Что делать?

Он должен пойти на это ради Росса и Лидии, должен – за их многолетнюю преданную дружбу. Но даже если он будет работать на них всю жизнь, начиная с сегодняшнего дня, он не искупит случившегося прошлой ночью.

Уверяя его, что он достаточно опытен, что работа ему по плечу, они были искренне убеждены в своей правоте. Черт возьми, конечно. Тут сомнений не возникало. Но разве сможет он изо дня в день смотреть в лицо Бэннер?

А еще он нужен матери. Он покинул ее в беде. Она никогда не попросила бы его остаться, но ей приятно было бы, что он наконец прочно обосновался где-то.

И Бэннер. Мысли Джейка упорно возвращались к ней. Ей нужна опора. Нужна защита. Росс во многом прав. Каждый деревенский чурбан, у которого зуд в штанах, будет теперь охотиться за ней. Он бы защитил ее. Он убил бы любого, кто посмел помыслить прикоснуться к ней.

Джейк удивился себе: он ревновал, как будто кто и впрямь посмел покушаться на его собственность. Это оттого, убеждал он себя, что Бэннер – дочь Лидии, а ее губы, такие послушные, отзывчивые, ее тело, которое так сладко держать в объятиях, здесь абсолютно ни при чем. Как чудесно быть все время рядом с ней, такой юной, теплой…

Проклятие. Не смей думать об этом. Думай о деле.

Если он уедет, Бэннер не получит свое ранчо. Росс, дурья башка, уперся – он, мол, действует в интересах дочери.

Он украл у нее девственность, может ли он украсть у нее теперь еще и землю? В конце концов Росс пойдет на попятный, но когда? А Бэннер ранчо нужно сейчас, чтобы отвлечься от истории с Шелдоном.

Что же ответить?

Он останется. По крайней мере, пока она не встанет на ноги, пока дела не наладятся.

Она заартачится. Положение не из легких. Джейку случалось видеть Бэннер в гневе, он знал – темперамент у этой девочки родительский. Конечно, он с самого начала прояснит ситуацию – они должны забыть о прошлой ночи, сделать вид, что ничего не произошло.

Он убедит Бэннер, что остается для ее же блага. Нравится ей это или нет – он будет ее управляющим.

Мисс Бэннер Коулмэн придется уж потерпеть Джейка Лэнгстона рядом с собой.

5

– Что?

Как и предполагал Джейк, положение оказалось весьма затруднительным.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что назначил Джейка твоим управляющим.

Не успели эти слова слететь с губ Росса, как Бэннер побледнела, потом залилась ярким румянцем, выпрямилась, сжала руки в кулаки. Даже волосы ее, казалось, потрескивали от негодования.

Ее позвали в кабинет вскоре после завтрака. Раньше Бэннер всегда удавалось обвести отца вокруг одного из своих маленьких пальчиков. Но сегодня утром, когда будущее ее зависело от его решения, она с тревогой приблизилась к двери кабинета.

Сказать, что она смутилась, застав Джейка, значит ничего не сказать. Он стоял спиной к собравшимся и глядел в окно. Дым от тонкой сигары поднимался над его головой. Бэннер почувствовала дурноту.

Знают родители? Признался ли им Джейк? Нет, Господи, пожалуйста, нет. Они любят ее, разочарование будет слишком болезненным. Конечно, Джейк промолчал. Лица их выражали заботу, не строгость.

Лидия ободряюще улыбнулась дочери.

– Надела новую юбку? Мне нравится. И блузка очень подходит.

– Доброе утро, принцесса. – Росс шагнул к Бэннер, нежно поцеловал в щеку. – Ты все еще бледненькая. Почему бы тебе не прогуляться сегодня? Не давай Ласточке застаиваться.

Он подвел ее к кожаному дивану и бережно усадил, как будто она была бесценной хрустальной вещью.

– Да не суетитесь вы, ради бога. – В тоне Бэннер послышалось что-то от прежней манеры говорить. – Выживу.

Поняв, что родители не знают про Джейка, она почувствовала громадное облегчение и позволила себе легкую дерзость.

Но Джейк все еще находился в комнате, и это тяготило Бэннер. В его присутствии ей даже дышать было трудно. Ведь они виделись в первый раз после… после того.

Она замечала детали, на которые раньше не обращала внимания. Как туго обтягивают джинсы его ягодицы, разделяя и подчеркивая их. И плечи – они всегда были такими широкими? А осанка небрежно-ленивой? И ноги такими мускулистыми?

Его высокий тонкий силуэт четко вырисовывался на фоне окна. Она помнила каждый сантиметр этого гибкого тела, помнила его тяжесть.

Она припоминала подробности, которые могли быть известны только любовнице, и от этих мыслей ее бросало то в жар, то в холод. «Если я посмотрю на него, то упаду в обморок», – подумала она.

– Мы не хотели раздражать тебя, дорогая, – дипломатично возразила Лидия. – Мы просто подумали, что прогулка…

– Я сегодня поеду на тот берег, – задохнувшись, перебила Бэннер.

Джейк длинными пальцами крутил сигару около рта. Бэннер быстро отвернулась, как будто подсмотрела что-то не предназначенное для посторонних.

– Об этом-то я и хотел поговорить с тобой, – ответил Росс. – Твоя мать передала мне, что ты хочешь переехать на свое ранчо и начать хозяйничать.

– Да, папа, хочу.

Росс взглянул на Лидию и снова на дочь. Он надеялся, что поступает правильно. Она выглядела такой хрупкой, такой потерянной. В душе он призывал громы и молнии на голову Шелдона. Он не позволит этому сукину сыну разрушить жизнь его дочери. Может, Лидия права. Может, Бэннер нужно предоставить эту возможность снова встать на ноги. Она молода, у нее есть воля и энергия. Сюсюканье только раздражает ее. Безделья ей не вынести.

– Хорошо. Мы не возражаем.

Глаза Бэннер наполнились слезами благодарности. Еще недавно ей казалось, что Грейди для нее дороже всего на свете. Теперь же она поняла, что никогда не любила его и вполовину так сильно, как эту землю. Потерять ее было бы куда тяжелее, чем жениха.

– Спасибо, папа.

– Джейк согласился стать твоим управляющим.

Бэннер вскочила как ошпаренная. Попросила Росса повторить. Когда убийственные слова дошли до нее, она повернулась к Джейку, по-прежнему молча стоявшему у окна. Он не двигался, он прикинулся глухим и слепым к происходившему за его спиной.

Бэннер вновь повернулась к родителям.

– Мне не нужен управляющий.

– Глупости, конечно, нужен, – урезонивающе возразил Росс. – Ты не можешь в одиночку держать ранчо.

– Могу!

– Не можешь. А даже если и можешь – я не позволю уйти тебе из дому и жить одной.

– Это же всего в нескольких километрах.

– Знаю, где это. – Росс повысил голос. – Все, разговор окончен.

– Нет, папа! – Бэннер тоже повысила голос. – Земля моя. Ты отдал ее мне. Принимать решения буду я.

– Земля твоя лишь на этом условии.

– Это нечестно!

– Может, и нечестно, но так оно и будет.

– Успокойтесь вы оба, – сердито вмешалась Лидия. – Послушайте, как вы орете.

Бэннер и Росс примолкли, но кипеть не перестали. Нрав у обоих был одинаково пылким. Бэннер встретила сверкающий взгляд отца таким же горящим взглядом. И подбородок у нее был столь же воинственно выпячен.

Лидия взяла на себя роль миротворца.

– Бэннер, мы думали, ты обрадуешься. Разве не этого ты хотела? Ты ничего не можешь иметь против Джейка. Ты всегда любила его и умоляла остаться каждый раз, как он собирался покинуть нас.

Бэннер метнула быстрый взгляд на Джейка. Он по-прежнему смотрел в окно, будто не слышал их разговора.

– Я не против Джейка. Конечно, причина не в нем. – Бэннер нервно облизнула губы и выпалила: – Я просто не хочу, чтоб кто-то за мной присматривал. Я не ребенок. Вы что, думаете, я не способна заниматься делом?

– Мы с Лидией не сомневаемся в тебе, – отчеканил Росс.

– Тогда разрешите мне управлять ранчо как я сочту нужным.

– Джейк не собирается мешать тебе, – продолжил Росс. – Джейк, мы не слышим тебя. Ты что, собираешься делать все Бэннер поперек?

Джейк медленно повернулся лицом к присутствующим. Но этого Бэннер уже не видела, потому что уперлась глазами в пол. Только усилием воли она сдержалась, не заломила руки.

– Я знаю, что надо делать, – заговорил Джейк, глотая слова. – И Бэннер знает. Ну, мы можем неплохо сработаться. Но я не стану навязываться. – Он сделал полную значения паузу. – Ты как, Бэннер?

Она не могла, просто не могла взглянуть ему в глаза и прочесть в них насмешку. Но выбора не было. Родители смотрели на нее, ждали ответа. Она медленно подняла голову.

Лицо Джейка было непроницаемо. Глаза холодные, не виноватые, но и не самодовольные – пустые той пустотой, которую она чувствовала два последних дня. Ей хотелось вглядеться, прочесть, какие мысли кроются за этой бесстрастной маской, но пора было отвечать.

– Это мое ранчо, – объявила она. – Я имею право сама найти себе управляющего.

Губы Джейка скривились, глаза мигнули, как будто его ударили по лицу.

– Ты думаешь, я недостаточно опытен?

Неожиданно она разозлилась на него. Если бы он не заискивал перед Россом и Лидией, она не очутилась бы в таком дурацком положении. Его оборонительная позиция окончательно вывела ее из себя.

– Я знаю, опыт у тебя есть. Но тебя выбрали родители, чтоб при мне была нянька. А мне не нужна нянька и не нужен сторожевой пес!

– Нянька! – вскрикнул Джейк, наступая на Бэннер. Они почти столкнулись лбами. – Ты что, думаешь, я с ложечки тебя кормить буду? Не угадала, попробуй еще разок, юная леди. Да знаешь ли, какой это труд, сколько надо поломать спину, чтоб устроить такое местечко, как у вас здесь. Ты не помнишь, сколько крови и пота стоила Излучина Россу и Лидии, но я-то помню.

Глаза Бэннер опасно сверкнули.

– Я не дура, Джейк Лэнгстон, и прошу не разговаривать со мной как с дурой.

– Хорошо, но тогда прекрати молоть чепуху. Не воображай, я не собираюсь целый день просиживать штаны в доме, развлекая тебя. Это в мои планы не входит.

– Развлекать меня… ты… – прошипела она.

Росс прислонился к столу и, скрестив ноги и руки, наслаждался этой сценой. Джейк вкупе со всеми прочими избаловал Бэннер. Пускай познакомится с оборотными сторонами ее характера. Тем лучше, ее строптивость не заставит его отказаться от работы, наоборот, подстегнет.

Лидия спокойно уселась на диван, расправила юбку и тоже наблюдала происходящее с видом зрителя на театральном представлении. Она узнавала своенравие дочери. Вот теперь перед ней настоящая Бэннер, а не рыдающая обманутая невеста. И Лидия радовалась этой перемене.

– Я вовсе не жду, что кто-нибудь будет развлекать меня.

– Ну, хоть что-то выяснили.

– Я намерена выполнять свою долю работы, – добавила Бэннер, нетерпеливым движением откидывая назад волосы.

– Чертовски правильное намерение, – веско согласился Джейк и для пущей убедительности покачал пальцем у нее перед носом.

Она отмахнулась.

– Так что в этом вопросе мы пришли к согласию. И перестань кричать на меня.

– Я просто не хочу, чтоб ты хлопнулась в обморок, как только мы окажемся там.

– Да я в жизни не падала в обморок!

– Потому что на тебе будет не только работа на ранчо, – продолжал Джейк, будто не слышал ее слов, – но и ежедневная возня по хозяйству, ну там готовка, воды накачать, принести дров на растопку.

– Уж поесть я себе как-нибудь сготовлю, мистер Лэнгстон, но не воображайте, что я собираюсь терять время и торчать у горячей плиты вместо того, чтобы работать на воздухе.

– Но, дорогая, тебе придется готовить и Джейку.

Мечущийся взгляд Бэннер искал глаза матери. Рот приоткрылся, но она была так оглушена, что не могла произнести ни слова.

– Но… но… почему бы ему не есть вместе с другими работниками?

– Это было бы чертовски неудобно, – пояснил Росс. – Жить-то он будет с тобой. Мы полагаем, он может спать в чулане за конюшней.

Глаза Бэннер недоверчиво перебегали с отца на мать. Наконец она взглянула на Джейка.

– Ты согласился спать… жить там?

Вопрос этот имел громадное значение. Они почти пришли к соглашению. Хорошо, они будут работать вместе. Обязанности у них разные, так что им не слишком часто придется сталкиваться. Но узнать, что он будет там каждую ночь, будет спать так близко от дома, есть вместе с ней, – это что-то новенькое.

– Еще одно из условий договора. – Слова, казалось, с трудом срывались с онемевших губ Джейка.

Бэннер отвернулась. Возможно, возможно, она бы приняла условие отца – согласилась бы, чтобы Джейк управлял ее ранчо. Но жить так близко от него, знать, что каждый раз при взгляде на нее он вспоминает ту ночь… Никогда.

Она посмотрела на Росса и надменно откинула голову.

– Я не принимаю твоих условий. Как я уже говорила, я хочу независимости. Я не желаю, чтоб за мной присматривали, как за ребенком.

– Тогда мы зря теряем время, – сердито заявил Росс, – потому что одна ты туда не поедешь.

Бэннер послала отцу улыбку, которая еще ни разу не подвела ее, с ее помощью она выпрашивала у Росса сласти.

– Может, передумаешь, папочка?

– На этот раз нет. Или ты поедешь с Джейком, или тебе придется обойтись некоторое время без собственного ранчо.

Твердые нотки в отцовском голосе заставили Бэннер вздрогнуть.

– Ты не можешь так поступить!

– Может, – произнес Джейк со спокойной внушительностью, заставившей Бэннер перевести взгляд на него. – Сначала я отказался от этого места. Мне хотелось связываться с твоим ранчо не больше, чем тебе со мной. Но Росс не отдаст тебе землю, если ты не поступишь по-его.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Бэннер отвернулась первой.

– Мама?

– Не могу спорить с Россом. Это для твоего же блага. Тебе нужен защитник.

Бэннер позабавили слова матери. Но улыбнуться она не решилась. Она боялась, что, засмеявшись, не сможет остановиться. Разве не естественно в ее положении устроить истерику? Какая роскошь – перестать сдерживаться, завопить, заплакать. Но она не могла рисковать, не могла отпустить вожжи – потери могут оказаться невозместимыми.

По лицу Джейка ничего не поймешь. О чем он думает? Что таится в глубине его глаз? Жалость? Боже упаси! Он согласился работать на ранчо потому, что жалел ее? Потому что ее выставили дурой перед всем городом или потому, что она сама себя выставила дурой, пытаясь соблазнить его? Надо же было так опозориться!

Бэннер вздернула подбородок. Ну уж нет. Будь она проклята, она не примет одолжений от этого бродяги, от никчемного ковбоя Джейка Лэнгстона. И он еще посмел жалеть ее – как это горько, как нестерпимо обидно!

– Я подумаю и дам вам знать, – надменно бросила она и с высоко поднятой головой выплыла из комнаты.

Как только дверь за ней закрылась, Джейк энергично выругался.

– Тысяча чертей, я ведь говорил вам обоим – ей это не придется по вкусу. Давайте-ка похерим наше соглашение прямо сейчас.

Росс усмехнулся.

– Все будет нормально. Ей слишком хочется получить землю. Она просто заупрямилась. Ее бы отшлепать хорошенько, чтоб посмирней стала. Испорченная девчонка, привыкла все делать по-своему. Лидия была с ней недостаточно строга.

– Я?! – Лидия повернулась к мужу и уперлась руками в бока. – Чья бы корова мычала, Росс Коулмэн. Да она всю жизнь из тебя веревки вьет. И упрямство у нее твое, я уж молчу о характере.

Росс ухватил жену за пояс юбки, притянул к себе.

– А вздорность от тебя, – проворчал он, ловя ее губы.

– Перестань. Я серьезно. Пора обедать, мне нужно…

Сопротивлялась Лидия недолго, не дольше, чем длится вздох, удар сердца. Росс зажал ей рот властным поцелуем, а она отклонила голову, чтобы сполна насладиться им.

– Нужно прогулять Бурана, – пробормотал Джейк и, сняв шляпу с крючка у двери, нахлобучил ее на голову. Выходя, он хлопнул дверью, но Коулмэны не обратили на это никакого внимания.

После обеда Драммонды собрались домой. Мэринелл ехала с ними до Остина. Обычная предотъездная неразбериха, все прощаются, обнимаются, целуются. Бэннер старалась не смотреть на Джейка. Нельзя сказать, что старания ее увенчались успехом. Если его и волновало решение, которое ей предстояло принять, виду он не показывал. Он играл с племянниками и племянницами, серьезно толковал с Гектором о ценах на продукты, дразнил Мэринелл старой девой, пока она не стукнула его по голове оловянной меркой.

Бэннер помахала рукой отъезжающим и сразу же, сославшись на головную боль, укрылась у себя в комнате. Очевидное равнодушие Джейка уязвило ее: ведь она-то места себе не находила.

Если бы папа назначил кого-то другого, а не Джейка…

На этой мысли она споткнулась. Но кого же, как не Джейка? Если бы Бэннер могла вернуться на сорок восемь часов назад, вычеркнуть из своего прошлого тот час в конюшне, она была бы в бешеном восторге: еще бы – Джейк согласился стать ее управляющим!

Получается, она сама виновата.

Вот он смотрит на нее – и что же видит? Видит ли он ее как она сейчас – в простой белой блузке и темно-синей юбке с разрезом? Или она навсегда отпечаталась в его мозгу в прозрачной ночной сорочке, которая не могла защитить ее от его умелых ласк?

Помнит ли он, как быстро она оправилась от потрясения, как губы ее раскрылись, принимая его язык – неторопливое, ласкающее, пронзающее насквозь жало, которое Бэннер никогда не забудет.

О боже, простонала она. Помнит ли он, как ее руки ритмично перебирали пряди его волос? И как бесстыдно она звала его, повторяла его имя, словно твердила молитву, когда он оказался в ней?

Конечно, помнит. Ведь ее воспоминания настолько ярки, что заставляют сердце биться сильнее, будто это происходит снова. Значит, и у Джейка так?

Бэннер закрыла лицо руками. Выходит, она пожертвовала мечтой о собственном ранчо из-за одной глупой ночи? Не дорого ли обходится ей гордость?

Она совершила ошибку, и последствия не замедлили сказаться. Но что же, неужели ей теперь всю оставшуюся жизнь носить власяницу? Джейк, очевидно, заставил себя забыть, чтобы жить дальше. А у нее недостанет смелости? Она будет всегда съеживаться под его взглядом? Да будь она проклята, если доставит ему такое удовольствие.

Бэннер облокотилась на подоконник, легла грудью на лежавшие на нем подушки, лицо ее подергивалось от волнения. Через стекло она видела столб пыли, которую поднимала повозка, везущая Лэнгстонов на станцию. Все время, что они гостили в Излучине, Бэннер страдала и не могла по-настоящему насладиться их обществом. Теперь она с тоской смотрела им вслед. Она была привязана к ним. Лэнгстоны хоть и не родственники, но все же часть ее семьи.

Подрастая, Бэннер стала задаваться вопросами: почему у нее нет бабушек, дедушек, двоюродных братьев и сестер? Когда она начала ходить в школу и, сравнивая себя с другими детьми, обнаружила эту недостачу в своей жизни, она попыталась расспросить родителей. Где у нее бабушки, дедушки, дяди и тети, кузены? Почему у нее нет того, что есть у ее сверстников?

Ответы были неопределенными и не удовлетворили ее. Но с возрастом Бэннер поняла, что уклончивость Росса и Лидии не случайна, и тактично прекратила расспросы. Казалось, до приезда в Техас отец с матерью не жили, у них не было прошлого. Даже о времени, которое они провели уже вдвоем в обозе, родители рассказывали неохотно.

Может, у них была общая тайна? Может, поэтому они часто улыбались друг другу улыбкой, смысл которой был непонятен никому больше? Их мир – заповедная область: вход туда запрещен даже Ли и Бэннер, их детям.

Бэннер не знала, зачем ей нужно было получить ответы на свои вопросы. Но ее будто подзуживало что-то, не давало покоя, заставляло доискиваться – кто ее родители, откуда они, какая причуда судьбы свела их.

Только Джейк мог дать ключ к разгадке. Им придется очень много времени проводить вместе. Подобная близость, день за днем, располагает к короткости отношений. Может, он раскроется, разговорится, а то и проговорится случайно, отчего недостающие части головоломки станут на место. А разузнать о прошлом родителей, это ведь чего-нибудь стоит?

Плюсы перевешивали минусы. Не считая неловкости, которую она будет испытывать, сталкиваясь ежедневно лицом к лицу с Джейком, иметь его управляющим весьма выгодно. Да и последние два дня не прошли даром – она научилась справляться с трудностями. Но не запоздал ли, причем надолго, этот урок? Восемнадцать лет она смотрела на мир сквозь розовые очки. Но вечно оставаться в блаженном неведении невозможно. Пора ей столкнуться с суровой правдой жизни.

Бэннер спустилась вниз только к ужину. Почему-то ей хотелось, чтобы Джейк помучился, дожидаясь ее решения. Без Лэнгстонов и Драммондов кухня казалась просторной и пустой. Ли ужинал во флигеле. Джейка тоже не было, и никто не знал, где он. За стол пришли лишь Бэннер, Росс и Лидия.

Пока не убрали со стола посуду, Бэннер не заговаривала о ранчо. Росс с невинным видом прихлебывал кофе.

– Я хочу поскорее отправиться к себе на ранчо, – внезапно объявила она. Росс вопросительно поднял брови. Проглотив остатки гордости, Бэннер добавила: – Джейк поедет со мной, я беру его в управляющие.

Она не преминула заметить, что родители удовлетворенно, но без злорадства переглянулись. Росс только бросил: «Хорошо» – и сделал еще глоток.

– Ты получишь двух жеребцов и пять кобыл для начала. Это на одну лошадь больше, чем было у нас с твоей матерью.

– И немного денег на текущие расходы, – добавила Лидия, стоя у раковины и вытирая руки посудным полотенцем.

Муж бросил на нее испепеляющий взгляд.

– На текущие расходы? – переспросил он.

Лидия и ухом не повела на грозный тон. Он давным-давно перестал пугать ее.

– Да, на текущие расходы.

Росс поджал губы под пышными усами. Глаза его сверкнули. Последовала молчаливая схватка двух характеров. Наконец до Бэннер донеслось бормотание отца:

– И немного денег на текущие расходы.

Росс вновь взялся за чашку.

– Спасибо, папа. Я верну аванс в течение года, и сторицей. – Бэннер поднялась. Держалась она по-королевски, как будто уступить пришлось не ей, а отцу. – Пожалуйста, скажи Джейку…

– Ну-ну. Это ты скажи Джейку. Он твой управляющий. Ты настояла, чтоб тебе дали время подумать. Иначе все было бы решено уже утром. Джейк остался в неизвестности по твоей милости, и именно ты принесешь ему хорошие новости.

– Но… – Бэннер прикусила язык. Родители с любопытством смотрели на нее. Не хватало только, чтобы они заинтересовались, отчего это ей так не хочется переговорить с Джейком наедине. Кроме того, пора привыкать к общению с ним, надо переступить через себя. – Хорошо. – Бэннер вышла из кухни, нарочито громко топая, с прямой спиной и высоко поднятой головой. Но чувства ее были в смятении.

Она остановилась в холле, посмотрелась в зеркало, проверила, хорошо ли выглядит. Она успела причесаться, но погода стояла по-весеннему влажная, и волосы растрепались. Лицо побледнело: последние два месяца она почти не выходила. Бэннер ущипнула себя за щеки – вроде немного помогло. Льняная блузка слегка помялась, она поправила ее и вздохнула. Ладно, надо – значит, надо.

С энтузиазмом осужденного, поднимающегося на эшафот, Бэннер толкнула дверь и вышла на крыльцо. Чего они ждут – чтоб она отправилась прямиком во флигель искать Джейка? Да ее же немилосердно задразнят. Кроме того, флигель единственное место на ранчо, где ей запрещено появляться.

Начать с конюшни? Может, он возится с Бураном? Бэннер споткнулась на ровном месте. Нет, она не сможет снова войти в конюшню. Воспоминания еще слишком свежи.

Бэннер нерешительно постояла во дворе, огляделась. И тут счастье улыбнулось ей. Она увидела Джейка – он сидел на заборе, огораживающем ближайшее к дому пастбище, зацепившись каблуками за нижнюю перекладину, слегка сгорбившись, совершенно неподвижный, и пристально смотрел вдаль. В надвигающихся сумерках она различила его профиль. Во рту у него торчала сигара.

Бэннер бесшумно приблизилась. Джейк услышал ее, лишь когда она подошла почти вплотную. Он резко повернулся. Бэннер вздрогнула, отскочила и схватилась рукой за сердце, словно пытаясь удержать его, не дать выскочить из груди. «Трясусь, как безмозглая дура», – обругала она себя.

– Мне… мне надо поговорить с тобой, Джейк.

Он соскользнул с изгороди и неуверенным движением сдернул шляпу. Затем, сознавая, что выглядит нелепо, водрузил ее на место да еще залихватски сдвинул на затылок. Нащупал плечами жердь, на которой только что сидел, и прислонился к забору, всей позой выражая безразличие. Знай Бэннер, что сердце у него колотится так же бешено, как у нее, она бы не волновалась. Но Джейк казался недоступным, полностью владеющим собой, холодным, отстраненным.

Она бросила взгляд на пастбище, куда он глядел минутой раньше. Силуэт ее четко вырисовывался на фоне темнеющего фиолетового неба. Теплый ветерок играл черными как смоль кудрями, то бросая их на щеки, то сдувая вновь.

Она облизнула губы. Джейк заметил это неосознанное движение – такое невинное, но все же возбуждающее – и зажмурился, пытаясь справиться с охватившим его желанием. Снова открыв глаза, он встретился взглядом с Бэннер – она наконец решилась повернуться к нему.

– Я хочу, чтоб ты был моим управляющим.

– Хочешь, чтоб я был…

Бэннер нетерпеливо махнула рукой.

– У меня нет выбора.

– Отчего же? Прикажи мне собрать пожитки и убраться – и ты никогда больше не увидишь меня.

– Ничего себе выбор! Родители решат, что мы поссорились. Догадаются, что у нас что-то неладно, иначе с чего бы это я отсылаю тебя, а не умоляю остаться, как бывало. И что получится? Ты уедешь, а мне объясняться с ними, – взволнованно проговорила она и быстро отвернулась.

Джейк прижался лбом к перекладине. Бэннер услышала позвякивание шпор, значит, он придвинулся ближе. Но она не только слышала Джейка, она спиной ощущала идущий от него жар. Сигару он бросил, но все равно от него пахло табаком, он насквозь пропитался этим запахом. И запахом кожи. От него пахло мужчиной. Она почувствовала пустоту внутри, а потом невыносимую тяжесть и теплоту между бедрами.

– Бэннер, – мягко спросил он, – ты в порядке?

Она подняла голову.

– Что ты имеешь в виду?

Отбросив притворство, он впился в нее глазами. Это было мучительно.

– Именно то, что сказал. Ты в порядке? Ты… я не сделал тебе больно?