Сан-Антонио (№52) - Причесывая жирафу

Я выступил со своей болтовней на кухонном итальянском языке, и сеанс начался. Беру набивает свой желудок поношенным ковриком, подсвечником, произведениями Данте, генуэзским хлебом, старым аппаратом для проделывания дыр в макаронах, шляпой борсальера, папской булой, марсельским мылом, видом Флоренции, носом венецианской гондолы, неаполитанским заливом, портретом Муссолини в полный рост, старым футбольным мячом…

Судя по аплодисментам, по эту сторону Альп его успех стал еще значительней. Его с триумфом носили на руках. Директор фабрики по производству макарон предложил ему контракт на год, чтобы он служил им для рекламы. Вы ухватили, наконец, ситуацию?

Как обычно, после представления Беру раздавал автографы. Потом он вернулся в фургон, испытывая легкую тошноту из-за пера на шляпе борсальера, которое щекотало его желудок. Мы выпили по два или три скотча и растянулись на кроватях, удовлетворенные исполненным долгом.

Только я закрыл свои прекрасные глаза, как шум заставил меня вздрогнуть. Беготня, восклицания и даже проклятия, должен вам сказать!

Я встал, натянул брюки, сделал театральное лицо и вышел наружу.

Парень, обслуживающий сцену, проходил мимо фургонов, и я его спросил:

– Кондагтучр веталаскгал?

Это – на его языке, так как я бегло говорил по-молдавански.

– Убит какой-то мужчина, – ответил он на моем языке, а не помолдавански. Вежливость в ответ на вежливость.

– А кто он? – вздохнул я.

– Ркпеис налаг кр ноиг, – сказал он, что, как известно каждому, означает «я этого не знаю».

Я поспешил по направлению к тому серому зданию, где столпился народ. С большим трудом растолкал зевак. Какой-то тип лежал там лицом к земле с ножом между лопатками. Сразу видно, что он не из цирка. Флик в униформе, очень недовольный, жестикулировал около умершего.

Неожиданно появился месье Барнаби в черном бархатном жилете, отделанном золотом.

– Что это такое? – спросил он, перевернув мертвого носком ботинка.

Почему у меня, когда я увидел это бледное лицо, создалось впечатление, что я его уже где-то видел? Между тем, это безусловно был итальянец, и в этом не могло быть сомнений. Его волосы были цвета блестящей ночи, а широко раскрытые глаза еще сохраняли выражение, свойственное только заальпийской расе, – выражение мулов. Но я никак не мог вспомнить, где я видел этого бедного парня. Может быть, я ошибаюсь… но… Я нагнулся над ним и, сунув два пальца в наружный карман пиджака, вытащил разорванный билет в цирк Барнаби.

– Это был наш клиент, – сказал я. – Кто его обнаружил?

– Ил сон ко ки, – проговорил парень, присматривавший за конюшней, кореец.

– Ах, так это ты. Как это произошло?

Он объяснил мне, что нес пищу для слонов. Когда он тащил большую охапку сена, то обо что-то споткнулся, и это что-то оказалось господином, заколотым в спину. Он сразу же привел охрану, и вот…

Я дотронулся до типа: он был теплым. Я посмотрел на часы. Они показали мне, что сейчас было 12.45, другими словами, без четверти час! Представление было закончено ровно в полночь. На то, чтобы разойтись, толпе потребовалось около пятнадцати минут. Значит, парень был убит менее, чем полчаса назад. И это произошло тогда, когда на площади уже никого не было, в противном случае, если там кто-нибудь и был, он должен был уйти раньше моего дружка.

Я у мамы дурачок.

Заключение: этот бедный парень болтался вокруг цирка по неизвестной мне причине. Может быть, он кого-нибудь ждал?

Я вздрогнул. Так и есть, я знаю, кто это такой. Это шофер «кадиллака», который сегодня утром приезжал за Донато Градос. Сейчас на нем нет ливреи, что и объясняет, почему я сразу не узнал его.

Я направился к фургону, в котором жили эти месье-дамы, и постучал. Мне никто не ответил. Увидев открытое окно, я взобрался на колесо и заглянул внутрь. Луч моего карманного фонарика осветил хорошо убранное, но пустое помещение.

Скажите, дорогие, разве что-нибудь проясняется? Я занимаюсь делом об украденных картинах – и вот попадаю в историю с убийством. Потрясающе! Затруднение состоит в том, что я нахожусь на чужой территории, и мое звание комиссара здесь совершенно бесполезно. Здесь я лишь работник цирка, причесывающий жирафу, а также конферансье, представляющий публике обжору. Но это не мешало моему серому веществу работать. Я готов держать пари на что угодно и даже на что-нибудь менее ценное, что автор убийства – Донато. Зарезав парня, он убежал со своей «подружкой» Полем, чтобы сфабриковать себе алиби, и теперь, вероятно, сидит в какой-нибудь коробке в Турине.

Я осмотрел часть салона, а затем приложил все свои усилия к секретеру. У всех секретеров есть свои секреты, вы ведь знаете об этом, а? Я уже написал как-то, что не существует парня, который лучше меня мог обнаружить эти секреты. Ведь это моя основная работа.

Через некоторое время обнаружился потайной ящик. Он находился в глубине столика. Чтобы его обнаружить, надо было сперва вынуть настоящий ящик, а затем в глубине образовавшегося проема найти небольшое отверстие и сунуть туда палец.

Сунув палец в отверстие, я тем самым привел в движение скрытый механизм, и ящик открылся.

В нем лежали две большие спичечные коробки. Внутри их я нашел пачку иностранной валюты: доллары, английские фунты, швейцарские франки. Все вместе составляло примерно 300622 старых франка. Внутри ящика лежало также два маленьких мешочка, содержащих белый порошок. Я сразу догадался, что это кокаин. Один из господ нюхает его. А может быть, оба?

Я взял из секретера ручку и написал на одном из пакетиков печатными буквами следующее послание:

«Я знаю обо всем. Встретимся завтра вечером после представления на пустыре за площадью».

Закончив писать, я положил все на место и быстренько смылся.

Ажиотаж на площади все продолжался. Встревоженные шумом, доносившимся снаружи, местные жители проснулись и вышли, чтобы посмотреть, что же произошло. Толпа собралась просто невероятная, и санитарной машине, приехавшей за трупом, было очень трудно пробить сквозь нее себе путь.

Я мысленно пожелал своим итальянским коллегам хорошенького удовольствия. Оно лежало там, на площади, похожее на мешок с загадками. Тип, занимающийся отпечатками пальцев, на этот раз получит нелегкую задачу.

В нашей хате Беру спал сном праведника.

Этот баобаб неплохо устроился! Его храп колыхал зеленое покрывало, подаренное нам мадам Барнаби.

Я свистнул, и его мотор стал работать менее интенсивно, а это, в свою очередь, дало мне возможность улечься спать.

Глава 3

– Ты отправляешься в свет? – удивился Его Величество.

– Ты даже не представляешь, как верно сказал, – ответил я, завязывая шелковый галстук с черными полосками поверх крахмальной рубашки. – Я иду в большой свет.

– Ну, а куда? – настаивал Беру.

– Профессиональный секрет, толстяк.

– О, понятно! Ты подцепил роскошную мышку!

– Остудись! Я объясню тебе как-нибудь позднее.

Я быстро направился в путь, но чей-то голос произнес мое имя, и я повернулся, чтобы улыбнуться мисс Мугуэт. Сегодня утром она была очень шикарна, моя маленькая куропаточка – укротительница крупнокопытных хоботных. На ней была клетчатая юбка и черный полувер, из под которого здорово выпирала ее грудь.

– Вы направляетесь в город, Тони?

– Йес, мисс.

– Вы возьмете меня с собой?

Я удержался от того, чтобы нахмурить брови, так как это могло ее шокировать.

– Я очень хотел бы этого, моя крошка, но я должен повидать одну из моих теток, которая живет в монастыре, так что…

– Злюка! – бросила она.

Я не люблю таких, которые навязываются. Эта девочка, видимо, принадлежала к этой опасной категории.

– Я поведу вас погулять днем, – пообещал я.

Я уже собирался смыться, но около нас остановился «фиат-1500», набитый легавыми. Один тип, темный, как слива, с бархатным взглядом, выпрыгнул из машины.

– Куда вы идете? – спросил он меня по-итальянски.

– На рыбную ловлю, – ответил я по-французски.

Он поднял вверх правую бровь, что округлило его глаза.

– Да ведь мы знакомы! – закричал он.

Я сделал ему знак молчать, потому что здесь присутствовала мисс Мугуэт. Я тоже узнал прибывшего: это был комиссар Ферна-Брасса. Он отвел меня в сторону. Это очень удобное место, надо вам сказать!

– Сан-Антонио! – закричал он.

– Милый мой коллега, здесь я лишь служащий, – ответил я. – Но я думал, что вы в Риме.

– Я попросил перевести меня сюда, так как моя жена не выносит его.

– Счастлив это слышать.

– Но как это случилось, что вы?..

– Секретная служба, – прошептал я. – А вы проводите следствие по делу об убийстве сегодняшней ночью?

– Совершенно точно. А есть связь между ним и вашим делом?

– Я еще ничего не знаю. Но я, со своей стороны, суну вас в это дело.

Он помахал своим красивым пальчиком перед моим красивым носом.

– Вы просто сама скрытность! – пошутил Ферна-Брасса.

– Что вы! Если бы я знал что-нибудь, я бы вам сказал. Я даже не знаю личности убитого. Вы хорошо бы сделали, если бы осветили мой путь своим фонарем знаний.

– Наш фонарь светит только нам, – проворчал Ферна-Брасса. – Но я добрый. Убитый – это некто Джузеппе Фаролини. Он работал шофером у синьора Кабеллабурна, фабриканта, производящего электрические кофеварки.

– Грациасс, комиссар. Будем держать друг друга в курсе наших расследований. Не хотите ли пообедать вместе сегодня вечером?

– С удовольствием. Вы что, хотите вытянуть из меня все сведения относительно этого дела?

Он засмеялся, открыв рот так, что стали видны все его ослепительные зубы.

– Свидание в восемь часов у Квамода, в ресторане де ля Виа Расурелла.

После этого я покинул его.

Легкими шагами я направился к ближайшей автобусной остановке и сел в автобус, который за несколько монет довез меня до центра города. Проболтавшись некоторое время, я в конце концов нашел то, что искал: лавку, торгующую театральным реквизитом.

Лавка была темная и вонючая. Там распоряжался старик, которому надо было бы приделать к ногам колеса, чтобы он мог свободно двигаться – до такой степени он был жирный и неповоротливый.

Я ему наврал, что мне нужно идти на званый обед, и перерыл все его барахло, чтобы выудить то, что изменило бы мою приятную внешность.

Большие черепаховые очки с большими стеклами, каучуковые шарики для того, чтобы засунуть их в нос, – и вот я стал совершенно неузнаваемым. Арсен Люпен не смог бы сделать этого лучше. Я заплатил и быстренько смылся. Потом я зашел в почтовое отделение и стал листать телефонный справочник, чтобы узнать адрес синьора Кабеллабурна. Я легко нашел его потому, что он был напечатан как афиша, крупными буквами.

Фабрикант жил в районе Ризото, самом фешенебельном в Турине. Такси сверхбыстро доставило меня туда.

Отличная лачуга, дети мои!

Фасад весь из розового мрамора, подъезд в два раза импозантнее, чем в Фонтебло, а окна такие же большие, как в галерее Лафайетт.

Я появился в фальшивой бороде и больших фальшивых очках, и это совсем не придавало мне радости. Я также не был горд своим гримом. В нем я был немножко похож на господина, который ходит продавать овощеварки к маркизу Сен-Глингляни.

Слуга в ливрее открыл мне дверь. Он был худой, волосы на голове у него были совершенно белыми. Вид степенный. Можно было подумать, что его накрахмалили.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.