Наемные клинки (№2) - Заклятие короля-колдуна

Тимоско и Нелликт почти не сомневались, что покорение Ваасы не за горами, но, если это произойдет, куда деваться Цитадели Убийц?

Верховный маг тревожился, размышляя о том, к чему все идет. И когда дроу и наемный убийца скрылись под пологом своей палатки, глаза его на мгновение вспыхнули.

Выйдя за каменную стену Ворот Ваасы, Джарлакс и Энтрери почувствовали, что даже воздух здесь иной. Хотя лето было в самом разгаре, налетел довольно холодный ветер, и в нос им ударил запах гнили и прелости.

– Здорово сегодня тянет с Великого Ледника, – заметил над головой у товарищей один из стражников.

Солнце еще не прогрело воздух, и Энтрери поежился.

– Местечко хоть куда, – оглядывая из-под полей широкой шляпы бесконечную унылую бурую равнину, заметил Джарлакс. – И целого войска не жаль, чтобы завоевать этот райский уголок.

Артемиса его сарказм раздражал. Сам-то он с самого начала не хотел отправляться в это путешествие.

– Тогда зачем мы сюда пришли?

– Я уже достаточно ясно объяснил это.

– У тебя очень странное понимание слова «ясно».

Джарлакс даже не взглянул на него.

– Надо думать, ты считаешь, что больше мне и не нужно знать, – раздраженно продолжал убийца.

– Иногда под кожурой неприятного на вид плода скрывается сладчайший сок, – наставительно проговорил дроу.

Энтрери оглянулся на высокую стену и промолчал. Они вышли оттуда на «дневную прогулку» – так назывались вылазки охотников с целью беглой разведки и внезапного нападения. Такие «прогулки» были в ходу, и все новички получали подобные задания, чтобы как следует осмотреться и привыкнуть к тундре. Первые авантюристы обычно уходили в дикие земли без всякого опыта и провожатых, и многие так и сгинули без вести. Однако Армия Бладстоуна подошла к делу весьма серьезно, и теперь подобные пробные вылазки стали для вновь прибывших не просто желательными, а превратились в обязательную повинность.

Энтрери терпеть не мог строгих правил, да и углубляться в тундру у него не было ни малейшего желания. Возможность кончить свою жизнь в поисках дна бездонной трясины его ничуть не привлекала.

Джарлакс медленно поворачивался на месте, будто принюхиваясь. Сделав полный оборот, он снова повернулся на северо-восток, в сторону Великого Ледника, и, ткнув пальцем, сказал:

– Думаю, туда.

Он сразу двинулся в путь; Энтрери ничего не оставалось, как, пожав плечами, пойти следом.

Чтобы не влезть в топкую грязь, они шли по каменистому подножию Гален. Правда, так возрастала вероятность напороться на гоблинскую западню, но приятелей столкновение с ними не пугало.

После часа блуждания среди серых камней и ледяных луж Энтрери ворчливо заметил:

– А я-то думал, тут нечисть на каждом шагу – сражайся не хочу. Разве не так кричали все листовки в Гелиогабалусе?

– Да, обещали двадцать золотых в день, – подтвердил Джарлакс. – И все это за удовольствие перебить с десяток гоблинов. По-моему, сумма называлась именно такая. Но может, они потому и не боятся назначать такую высокую цену, что все твари тут уже давно повывелись?

– Долго ты еще намерен мерить мили по этим пустошам? А то я вернусь обратно, – заявил Энтрери.

– Всегда скажешь что-то ободряющее.

– Говорю то, что есть.

Джарлакс рассмеялся и поправил шляпу.

– Много миль идти не придется, – сказал он. – Ясно как день – противник где-то рядом.

Энтрери недоверчиво поглядел на него.

– Ты заметил след рядом вон с той лужей?

– Он мог быть оставлен несколько дней назад.

– А я думаю, на поверхности отпечатки не сохраняются так долго, – сказал дроу. – Вот в Подземье след от сапога на мягкой земле может оставаться нетронутым тысячу лет, но здесь…

Энтрери только молча пожал плечами.

– А я думал, ты мастер выслеживать врагов.

– Я не разбираю следы в грязи, я нахожу врагов, зная их привычки и характер, или же собираю сведения у тех, кто их видел.

– Собираешь при помощи кинжала, как я понимаю.

– Как получится. Но по пустыням и болотам в поисках чудищ я обычно не бегаю.

– И, тем не менее, ты не впервые в таких местах. И в следах разбираешься.

– Я могу лишь с уверенностью сказать, что нечто оставило отпечаток рядом с лужей, – уточнил убийца. – Это могло случиться сегодня, а могло и несколько дней назад – в любой момент после того, как прошел последний дождь. А кто или что его оставило, я понятия не имею.

– Мы в месте, кишащем гоблинами, – перебил дроу. – Так было сказано в листовках.

– Мы в месте, где полно людей, охотящихся за гоблинами, – поправил Энтрери.

– Говоришь то, что есть? – поддразнил его Джарлакс.

Артемис молча смерил его недовольным взглядом.

Они блуждали еще несколько часов, но потом на севере стали собираться грозовые тучи, и товарищи повернули назад к крепости. Джарлакс и Энтрери вернулись вскоре после заката, выдержав недолгие пререкания с часовыми, которые сменили утреннюю стражу. Они никак не хотели впустить темного эльфа, и их пришлось убеждать, что оба приятеля вышли из этих самых ворот утром и должны быть допущены обратно.

Энтрери шел первым по направлению к большому залу, откуда можно было выйти к палаткам в долине по узкому темному коридору, чувствуя на себе подозрительные взгляды стражи.

– Погоди, – попросил Джарлакс. – Мне говорили, в крепости можно прекрасно поразвлечься.

– Ага, а еще тебе говорили, что здесь полно гоблинов.

– Похоже, это никогда не кончится, – вздохнул Джарлакс.

Энтрери раздраженно развернулся и поглядел на дроу, в глазах которого прыгали отблески факелов.

– Неужели у тебя совсем пропала охота к приключениям? – спросил Джарлакс.

– Мы уже сто раз об этом говорили.

– И все равно ты ворчишь, брюзжишь и вечно всем недоволен.

– Мне никогда не нравилось таскаться целый день по каким-то грязным, размытым тропам.

– Эти тропы приведут нас к таким вещам, которые тебе и не снились. Поверь мне.

– Возможно, настроение у меня и улучшится, если ты, наконец, скажешь, к каким именно вещам, – отозвался Энтрери, но дроу только ухмыльнулся.

– Эти коридоры тоже могут кое-куда вывести, – сказал он вместо ответа. – Думаю, нет необходимости рассказывать тебе – куда.

Энтрери через плечо глянул на огоньки костров палаточного лагеря, видневшиеся в открытый проем дальней двери. Сопротивляться было бесполезно – поток красноречия Джарлакса, если ему надо было кого-то уговорить, бывал неиссякаем. Поэтому, усмехнувшись, убийца лишь махнул рукой, давая понять, чтобы дроу вел, и сам пошел следом за ним.

В Воротах Ваасы имелось множество всяких мастерских и лавочек, но больше всего было кабаков и таверн. Торговцы и дельцы быстро вняли кличу Гарета Драконобора – ведь у искателей приключений, возвращающихся из-за стены Ворот с грузом ушей орков, гоблинов и других тварей, деньжата водились в избытке. Полно было и «ночных бабочек», предлагавших свои прелести в любой таверне. Они частенько крутились вокруг столов, где профессиональные игроки пытались получить свое с добычи удачливых и недалеких «охотников за головами».

Все заведения здесь были похожи друг на друга, поэтому парочка вошла в первое же попавшееся. Вывеска у двери гласила: «Грязные сапоги и окровавленные клинки», но какой-то шутник перечеркнул надпись и накарябал: «Грязные клинки и окровавленные сапоги», подразумевая, что в последнее время приходится все ноги сбить, но так и не найти ни одной жертвы.

Энтрери и Джарлакс вошли в переполненное помещение. Многие бросали неодобрительные взгляды на дроу. Приблизившись к столику на четверых, за которым сидело только два человека, товарищи разделились: убийца смешался с толпой, а дроу двинулся к сидящим за столом.

– Могу я присесть? – вежливо осведомился темный эльф.

Его встретили испуганными и вместе с тем угрожающими взглядами.

– Мы ждем еще двоих, – пробурчал один из мужчин.

– Что ж, прекрасно, – сказал Джарлакс, отодвигая стул. – Тогда я могу ненадолго дать отдых ногам. Когда ваши друзья пожалуют, я немедленно уйду.

Мужчины переглянулись.

– Ну, ты, вали отсюда! – рявкнул один, оскалив зубы, словно собирался вонзить их в дроу.

Его приятель скрестил руки на широченной груди и грозно поглядел на непрошеного гостя. Но в следующий миг глаза его округлились и он медленно опустил руки, растопырив пальцы, потому что почувствовал сзади на шее острие кинжала.

С первого тоже быстро слетела воинственность, потому что Джарлакс достал под столом крохотный кинжальчик, который по его мысленному приказу удлинился, и дроу, не наклоняясь и не меняя положения рук, приставил оружие к животу обидчика.

– Я передумал, – холодно проговорил он. – Когда ваши друзья пожалуют, им придется поискать себе другое место.

– Ах ты, вонючий…

– Ошибаетесь.

– …склизкий дроу, – продолжал мужчина. – Тот, кто в этом месте обнажает оружие, совершает преступление против короля Гарета. За это сурово наказывают.

– А если выпустить кишки дураку, наказание будет такое же?

– Вонючий дроу, – проскрипел мужчина и вопросительно глянул на своего товарища.

– У меня нож на шее. Я тебе не помощник, – ответил тот.

Джарлакс чуть не рассмеялся, наблюдая за растерянным лицом первого. За спиной его товарища было полно народу, но никто не обращал внимания на происходящее за этим столом. А совсем рядом с отсутствующим видом стоял некто в сером плаще – Энтрери.

– Может, хватит глупостей? – обратился Джарлакс к своему обидчику.

Тот бросил на него злобный взгляд и уже вроде готов был уступить, как вдруг с силой толкнул стол и отъехал на стуле назад.

– У него оружие! – вскочив на ноги и тыча пальцем в дроу, завопил он. – Оружие!

Вокруг стола поднялась суматоха, многие, готовясь к драке, тоже потянулись к оружию, некоторые же, как Энтрери, воспользовались неразберихой, чтобы затеряться среди других посетителей. Однако в любом кабаке Ворот Ваасы к таким происшествиям были готовы, поэтому не успел никто и глазом моргнуть – а Джарлаксу как раз хватило времени приказать волшебному кинжалу исчезнуть и отодвинуть свой стул, демонстрируя раскрытые ладони, – как вошел небольшой отряд солдат, чтобы навести порядок.

– Он ткнул меня мечом! – вскричал мужчина, показывая пальцем на дроу.

Джарлакс сделал недоуменное лицо и поднял руки. Потом он привстал и раскрыл полы плаща, чтобы доказать, что у него даже нет при себе оружия.

Однако солдаты смотрели на него сурово, а один из них тем временем нагнулся и посмотрел под столом.

– Довольно подло обвинять меня, раз я принадлежу к другому народу, – с притворной горечью обратился Джарлакс к мужчине. – Жаль, ты не знал, что я безоружен.

Все взгляды обратились к обвинителю.

– Да говорю вам, он уколол меня! – не сдавался тот.

– Чем же? – спросил дроу, театрально взмахивая полами плаща. – Боюсь, у тебя богатое воображение. Дамы, надо думать, это ценят.

Где-то послышался смешок, и кабак потряс взрыв насмешливого хохота. Однако хуже насмешек было раздражение солдат.

– Убирайся отсюда, – сказал один из них мужчине, чем вызвал новый взрыв смеха.

– А дружок этого черного приставил нож к моей спине! – внезапно воскликнул до той поры сидевший второй мужчина, вскакивая на ноги и оборачиваясь к толпе.

Все притихли.

– Кто именно? – спросил один из солдат.

Мужчина обводил взглядом стоявших рядом с ним людей, но Энтрери был уже в другом конце зала.

– Вот этот! – вдруг сказал парень, тыча в ближайшего к нему молодчика. – Похоже, он!

Один из солдат тут же обыскал обвиняемого, и действительно на ремне у него обнаружился длинный тонкий кинжал.

– Что за чушь?! – возмутился тот. – Вы поверите этому придурку?

– Мое слово против твоего! – уверенней закричал пострадавший, решив, что указал правильно.

– Точнее, против наших, – вмешался еще один мужчина, и около десятка товарищей несправедливо обвиненного парня вышли вперед.

– Ты выбирай, в кого пальцем тыкать, – посоветовал другой.

Бедный пострадавший смешался. Он поглядел на своего товарища, которого неожиданный оборот поверг в еще большую растерянность.

– Шли бы вы, ребята, отсюда, – посоветовал парень с кинжалом.

– Ага, да поживее, – поддержал его кто-то из дружков.

– Сударь, – обратился Джарлакс к солдату, – я только что вернулся из Ваасы и просто хотел передохнуть.

Солдат смерил его долгим настороженным взглядом, но потом повернулся и направился к выходу. По пути он бросил мужчине, ставшему виновником происшествия:

– Только попробуй еще что-нибудь устроить, я тебя в кандалы закую.

– Но…

Сказать бедняга ничего не смог, потому что другой солдат пнул его сзади, чем вызвал новый раскат смеха и улюлюканий.

– Мы не уйдем! – упрямо заявил второй мужчина.

– Сперва подумай хорошенько, – посоветовал ему один из товарищей несправедливо обвиненного парня с кинжалом.

Пострадавший от коварства Джарлакса мужчина сразу перестал хорохориться и быстро ушел с другом.

Вскоре все успокоилось, Джарлакс расположился за освободившимся столиком и жестом подозвал служанку, обслуживающую посетителей.

– Бокал лучшего вина и кружку лучшего эля, – заказал он.

Девушка помедлила, внимательно оглядывая дроу.

– Нет, он не ошибся, обвинив меня, – подмигнув ей, сказал темный эльф.

Служанка вспыхнула и поспешно пошла выполнять заказ.

– Между прочим, к этому времени освободился и другой столик, – заметил Энтрери, усаживаясь напротив Джарлакса. – Можно было обойтись и без выкрутасов.

– Без развлечения, ты хочешь сказать, – поправил его дроу.

– Теперь солдаты будут за нами наблюдать.

– Вот и отлично. Пусть о нас узнают все в крепости. Нам нужна известность.

– Я полагал, известность приобретают в битвах с врагами.

– Всему свое время, друг мой, – сказал Джарлакс и одарил улыбкой молоденькую служанку, принесшую им напитки. – Всему свое время, – повторил он и протянул девушке платиновую монетку, стоимость которой во много раз превышала цену заказа. – Это тебе за то, что ты всем разболтаешь о сегодняшнем происшествии и о тех, что еще будут, – хитро подмигнув, сказал он ей.

Глазки девушки загорелись, когда она разглядела монету. Снова залившись румянцем, она отошла от стола, застенчиво улыбаясь.

Джарлакс же обернулся к приятелю, держа бокал в руке, и повторил конец последней фразы как тост.

Не в силах противостоять напору его непобедимого оптимизма, Энтрери чокнулся с эльфом и с удовольствием отхлебнул из своей кружки.

Глава 4

Девушка-полуорк

Поднимаясь с соломенного тюфяка, Аррайан Фэйлин натянула на себя свое единственное одеяло, укутывая хрупкие плечи. Когда люди узнавали о ее происхождении, их неизменно удивляли ее необычное изящество и женственная фигура.

Девушка была наполовину орком, как и большинство жителей Палишука, небольшого городка в холодном и ветреном северо-восточном регионе Ваасы, недалеко от того места, куда ниспадал ледяной застывший поток под названием Великий Ледник.

В жилах Аррайан текла также человеческая кровь и немного эльфийской – так ей рассказывала мать, – поэтому в облике девушки слились лучшие черты ее предков. Лицо ее обрамляли длинные каштановые с рыжиной волосы, такие мягкие и пушистые, что, когда она их распускала, казалось, будто ее голова окружена красноватым сиянием. Как большинство орков, роста она была невысокого, но благодаря примеси эльфийской крови ее никак нельзя было назвать приземистой. Лицо тоже было широким, как у орка, но черты его: большие изумрудные глаза, чувственные губы, тонкие высокие брови и аккуратный носик пуговкой – ничем не напоминали о ее принадлежности к этому народу. Так что, несмотря на такое сложное происхождение, Аррайан, получила от него только преимущества.

Она потянулась, зевнула, тряхнула длинной гривой волос и потёрла глаза.

Когда остатки сна улетучились, девушку охватило нетерпеливое возбуждение. Шлепая босыми ногами по земляному полу, она бросилась к рабочему столу. Одной рукой схватила с ближайшей полки книгу заклинаний, другой смахнула лишнее со стола, бухнулась на стул и открыла книгу на разделе «Магия предвидения». Пальцы ее так дрожали от нетерпения, что, листая, она чуть не порвала страницу.

Аррайан откинулась на спинку стула и принудила себя сделать глубокий вдох и успокоиться. Она вспомнила уроки ментальных техник, которые осваивала несколько лет назад, когда училась в башне чародеев в Дамаре. Если уж подростком она умела обуздывать свои чувства, неужели сейчас, когда ей давно за двадцать, она не справится с собственным нетерпением?

Через минуту она снова обратилась к книге. Спокойно просмотрела список мощных заклинаний, выделяя те, которые могли оказаться наиболее полезными, в том числе такие, что отвращали магические нападения и враждебные чары еще до того, как они пущены в ход. Ей предстояло немало потрудиться и твердо запомнить их все.

Через несколько минут ее занятия прервал осторожный стук в дверь. Она догадалась, кто это, и повернулась на стуле в тот момент, когда открылась дверь и здоровый полуорк сунул в комнату огромную голову, показывая в ухмылке выступающие клыки. Заметив его взгляд, Аррайан поняла, что одеяло с нее сползло, и торопливо натянула его повыше.

– Здравствуй, Ольгерхан, – приветствовала она.

Ей вдруг подумалось, что всякий раз, когда она его видит, ее голос звучит очень звонко. Внешне они были совершенно не похожи, в Ольгерхане как раз больше всего проявились оркские черты. Верхнюю губу слегка приподнимали крупные клыки, глаза с красными прожилками прятались под низким бугристым лбом с густыми кустистыми бровями. Сплюснутый нос загибался крючком, на лице клочками росла щетина. Ростом он был не очень высок, чуть выше пяти с половиной футов, но казался больше из-за того, что мощные руки и широкая грудная клетка скорее подошли бы человеку на фут выше.

Он облизнул губы и открыл рот, но ничего не сказал.

Аррайан поплотнее завернулась в одеяло, хотя никакого смущения перед другом не чувствовала; она вообще не придавала значения подобным мелочам.

– Они здесь? – спросила она.

Полуорк недоуменно оглядел комнату.

– Я имею в виду повозки, – пояснила она, и здоровяк ухмыльнулся.

– А-а, Уингэм, – понял он. – У южных ворот. Двадцать разноцветных повозок.

Аррайан улыбнулась ему, но все же немного разволновалась. Уингэм – ее дядя, но она никогда не общалась с ним настолько долго, чтобы чувствовать какую-то родственную близость. Его и его команду называли в городке «Уингэм и его плуты», хотя в остальных местах величали «Чокнутые головорезы Чудака Уингэма».

Как-то, Аррайан была тогда совсем маленькая, дядя объяснил ей, почему у них такое странное прозвище.

– Потеха толпы – это самое главное, – сказал он. – Все на свете любят, когда их развлекают.

Это было до того, как она отправилась учиться в Дамару тайнам магии. Уингэм тогда дал ей еще один совет. Аррайан улыбнулась, вспоминая, как он объяснял ей, почему такое дурацкое прозвище им очень на руку, – оно поддерживает предрассудки людей, эльфов и дворфов против их народа. «Пусть думают, что мы тупые, – патетически заявил он. Впрочем, он всегда говорил с пафосом. – А потом они придут к нам за товаром, а мы их надуем!»

Девушка вдруг очнулась, удивившись, что так погрузилась в воспоминания. Но Ольгерхан, кажется, ничего не заметил.

– Что слышно? – спросила она его.

– Пока ничего. – Полуорк покачал большой головой. – Пляски и песни только начались. А те, кто пошел смотреть цирк, еще не возвращались.

Аррайан кивнула, рывком встала и торопливо прошла к шкафу. Не задумываясь отпустила одеяло, но в последний миг снова подхватила его и застенчиво глянула на Ольгерхана.

Тот опустил глаза, вышел из комнаты и притворил за собой дверь.

«Какой он все-таки хороший», – уже в который раз подумала она.

Аррайан быстро натянула кожаные штаны, рубашку и взяла узкий ремень, увешанный мешочками с компонентами для заклинаний и письменными принадлежностями. Собралась выходить, но, подумав, вытащила из шкафа тонкую голубую мантию и накинула сверху. Она редко надевала это одеяние среди своих, потому что полуорки считали эту одежду с широкими рукавами совершенно бесполезной. Чем меньше на ней было надето, тем больше это ценили ее земляки-мужчины. Мантию Аррайан надела специально для Уингэма.

Поправив пояс, она открыла дверь.

Ольгерхан терпеливо ждал ее. Взявшись за руки, они поспешили к южным воротам. Многие из тысячи жителей городка уже находились там. Протолкавшись сквозь толпу и протащив за собой Ольгерхана, она вышла к месту, вокруг которого собрался народ, и радостно улыбнулась. Повозки были поставлены кругом на большой поляне, их яркие крыши и навесы горели на солнце. Откуда-то доносились музыка и грубоватый голос одного из бардов, тянувшего песню о горах Галенах и чертоге Хиллсафар.

Как и остальные горожане, Аррайан с Ольгерханом ускорили шаг в предвкушении развлечения. Уингэм со своей труппой приезжал в Палишук всего несколько раз в год, иногда и реже, и всегда привозил диковинные товары, выменянные в далеких землях, а также удивительные рассказы о храбрых героях и могучих королях. И взрослые, и дети любили их песни и танцы. В других землях знали, что сторговаться с Уингэмом трудно, но если кто-то из жителей Палишука покупал у него какую-то вещь, то мог быть уверен, что внакладе не остался, – Уингэм никогда не забывал, откуда он родом, и любил своих земляков, понимая, что многим им обязан.

Перед проходом внутрь круга, огороженного повозками, стояли двое жонглеров и перебрасывались ножами прямо над головами входящих горожан, содрогавшихся от ужаса и восторга. Внутри выступали барды. Один играл на изогнутом музыкальном инструменте, звучанием похожим на флейту, а другой пел тягучую песню о Галенах. А вокруг стояло множество навесов и прилавков с оружием, одеждой и тканями. Воздух был пропитан ароматом душистых веществ и благовонных свечей, заглушавших обычный в тундре, где лето было коротким и растения быстро росли и умирали, гнилостный запах.

На мгновение Аррайан почудилось, что она попала на большой бал в каком-то незнакомом городе, где танцует множество красиво одетых людей. Она даже остановилась, но видение, возникшее из неведомых глубин сознания, вскоре исчезло. Аррайан почти сразу заметила старого полуорка, уже согнувшегося от старости, лысого и хромого, однако глаза его светились так молодо, что ни одна девушка, встретившись с ним взглядом, не прошла бы мимо равнодушно.

– Госпожа Магготсвипер! – закричал он, увидев ее.

Аррайан вздрогнула, услышав фамилию, которой она давно не пользовалась, заменив ее своим вторым эльфийским именем Фэйлин. Дядя Уингэм назвал ее так просто от избытка чувств. Девушка бросилась к нему, а старик горделиво выпрямился, встречая молоденькую племянницу, и сжал ее в крепких объятиях.

– Вот кто для меня самый долгожданный, желанный, прекрасный и удивительный гость во всем Палишуке! – вскричал он с преувеличенным оживлением, как привык говорить за долгие годы странствий со своей бродячей труппой. Он оглядел ее на расстоянии вытянутых рук. – Каждый раз, подъезжая к городку, я боюсь, что не застану тебя, что ты уедешь в Дамару или еще куда-нибудь.

– Но ты же знаешь, я тотчас же вернусь, как только услышу, что ты неподалеку, – заверила она, обрадовав старика.

– Я приехал с удивительными вещами, как всегда, – заговорщически подмигнув, громко объявил Уингэм.

– Как всегда, – с невинным видом повторила девушка.

– Ох, лиса!

Ольгерхан не понял и, решив, что девушку обзывают, недовольно засопел. Уингэм внимательно поглядел на него: путешествуя по суровой Ваасе, он привык быть настороже.

– Это значит, что я хитрю, что-то скрываю, – поспешно пояснила другу Аррайан. – Дядя хочет сказать, что я знаю что-то, о чем умалчиваю.

– А, это про книгу! – сразу брякнул Ольгерхан.

Уингэм рассмеялся, а Аррайан сказала со вздохом:

– Ну вот ты и выдал меня.

– А я думал, ты так, обрадовалась моему приезду, – с напускным разочарованием произнес старик.

– Ну, конечно! – смешалась девушка. – То есть… и это тоже… я никогда… дядя, ну ты понимаешь…

Глядя на нее с улыбкой, старик поднял руку, чтобы прервать неуклюжие оправдания:

– Дорогая моя племянница, ты никогда не навещала меня на заре первого дня моего приезда. Ты ведь знаешь, что в это время я больше всего занят. Но я не очень удивлен, увидев тебя сегодня в такую рань. Очевидно, слухи о рукописи Женги просочились сюда раньше.

– Так это правда? – чуть слышно спросила Аррайан, вся подавшись вперед и вцепившись в плечи дяди.

Уингэм беспокойно огляделся.

– Не здесь, девочка моя. И не сейчас, – негромко проговорил он. – Приходи вечером после закрытия, тогда и поговорим.

– Мне не терпится… – возразила она, но старик прижал палец к ее губам и твердо повторил:

– Не здесь и не сейчас. А теперь, дамы и господа, – вдруг громко возвестил он тоном зазывалы, – прошу вас оценить экзотические благовония. Некоторые из них привезены из самого Калимшана, где ветер носит столько песка и пыли, что иногда нельзя разглядеть даже собственную руку!

К ним тотчас же подошло несколько любопытных, и дольше говорить стало невозможно. Уходить не хотелось, но Аррайан кивнула дяде и потащила за собой сконфуженного Ольгерхана. Около часа они развлекались вместе со всеми, после чего Аррайан вернулась в свой домик. Весь остаток дня она не могла успокоиться и ходила по комнате, сцепив руки. Уингэм подтвердил: неизвестная книга принадлежала Женги.

Там записи самого короля-колдуна! Того, кто подчинил себе драконов и распространил тьму на весь Бладстоун, того, кто постиг все глубины магии и победил саму смерть. Такие, как он, не пишут книги просто так, от нечего делать. И Уингэм понимает это, как никто другой. Ему часто приходится иметь дело со всякими волшебными вещами. Раз он отказался говорить о книге при свидетелях, это много значит: очевидно, она совершенно особенная. Придется ждать, но солнце сегодня как будто передумало садиться!

Едва наступил закат и зазвонили колокола, возвещая окончание торговли, Аррайан схватила накидку и бросилась к двери. Ольгерхан преданно ждал ее у порога. Они торопливо зашагали по направлению к южным воротам и вскоре пришли к стоящим кругом повозкам.

Стражники выпроваживали припозднившихся покупателей, но девушку узнали и сразу пропустили.

Уингэм сидел за столом в своей личной повозке, и сейчас он очень отличался от того громкоголосого шутника, каким бывал на публике. Он стал сдержанным и немногословным. Старик что-то рассматривал на столе и едва взглянул на племянницу, когда та вошла. Аррайан заглянула ему через плечо и увидела, чем был так озабочен дядя.

Перед ним лежала огромная старинная книга в переплете из необычайно тонкой и гладкой черной кожи какого-то неизвестного сорта. Так и тянуло прикоснуться к ней, но девушка не осмелилась. Склонившись ниже, она разглядела на корешке и крышке переплета неглубокие тисненые рисунки, в основном драконов в самых разных положениях: свернувшихся кольцом, красиво летящих, угрожающе раскрывших пасти. Ей пришло в голову, что книга, возможно, переплетена в драконью кожу.

Облизнув пересохшие губы, она вдруг засомневалась, правильно ли поступает. Стараясь унять дрожь, девушка медленно опустилась на стул рядом с дядей, сделав Ольгерхану знак подождать у входа.

Молчание затянулось, но Уингэм и не думал нарушать его.

– Так, значит, это книга Женги? – отважилась спросить Аррайан.

Уингэм, наконец, посмотрел на нее и молча кивнул.

– Там заклинания?

– Нет.

Девушка некоторое время терпеливо ждала дальнейших объяснений, почти не в силах усидеть на месте; странно, из ее обычно общительного дядюшки никогда не приходилось вытягивать слова клещами.

– Тогда что? – наконец не выдержала она.

– Не знаю, – отрезал он.

Снова повисла тишина, и девушка нерешительно потянулась к фолианту. Уингэм крепко сжал ее руку, не позволив коснуться даже обложки.

– Ты вооружилась чарами предвидения? – спросил он.

– Само собой.

– Тогда прежде постарайся выяснить магические возможности этой книги.

Аррайан отодвинулась, недоуменно глядя на старика. Никогда она его таким не видела, поведение старика не только возбуждало еще большее любопытство, но и вселяло тревогу.

– Кроме того, – продолжал Уингэм, не выпуская ее запястья, – приготовила ли ты заклинания, отвращающие враждебные чары?

– Дядя, да в чем дело?

Он поглядел на нее долго и пристально, во взгляде его читались и страх и любопытство. Наконец он произнес:

– Это книга для вызова какого-то существа.

Аррайан затаила дыхание.

– Причем, насколько я смог выяснить, это существо не демон и не порождение иного уровня.

– Ты внимательно ее изучил?

– Насколько мог. Я не так силен в магии, чтобы иметь дело с подобными вещами. Но я могу различить имя демона или существа с другого уровня – ничего похожего в этой книге нет.

– Ты это выяснил с помощью заклинания предвидения?

– Я употребил не одну сотню таких заклинаний, – ответил Уингэм и вытащил из-за пояса тонкую черную металлическую волшебную палочку. – Я трижды истратил ее силы без остатка, но почти ничего не добился. Но я убежден, что при помощи чар Женги скрыл в книге нечто… нечто необычайное. И она – ключ к этой тайне.

Аррайан высвободила руку, снова робко потянулась к книге, но положила руки на колени. Так она и сидела, глядя то на старика, то на фолиант.

– В ней есть ловушки, вне всякого сомнения. Но я не обнаружил ни одной, хотя и очень старался.