Уличенная ласточка

      Входит Андрей.
      Андрей. Она... успокоилась.
      Дарья. Ваша жена?
      Андрей. Да.
      Дарья. Кто успокоился?
      Андрей. Она... моя жена. Она успокоилась.
      Аллочка. Простите, Андрей. Возможно, что вы не знаете меня, и это какая-то путаница. Но не могли бы вы показать свой паспорт?
      Андрей. Да, Лулочка, конечно. (Идет к бюро, ищет.) Его нет, Лулочка.
      Входит Лиза.
      Лизонька, ты не видела мой паспорт?
      Лиза. Нет. (Закуривает.)
      Андрей. Не кури. Тебе вредно. Куда же он делся?
      Дарья. Я думаю, вы потеряли его, Андрей.
      Андрей. Да. Я его потерял.
      Аллочка. Но ведь это глупо. Можно обратиться в ЖЭК, в милицию. Куда угодно. И там подтвердят.
      Дарья. Какие бумаги подтвердят то, что отрицают сами люди?
      Аллочка. Но я вспомню.
      Дарья (равнодушно). Кого?
      КАРТИНА ТРЕТЬЯ
      Полдень. Квартира Дарьи. Аллочка и Дарья.
      Аллочка (от окна). Как высоко здесь у тебя. Голова кружится. Я бывала здесь раньше?
      Дарья. Да. Можно задернуть штору, тогда голова не будет кружиться.
      Аллочка. Нет... пусть кружится. Этот человек, который не мой муж... ты узнала, кто он?
      Дарья. Да.
      Аллочка. Кто?
      Дарья. Никто.
      Аллочка. Так не бывает.
      Дарья. Бывает.
      Аллочка (с вызовом). Мне не понравилось, как живут эти люди!
      Дарья. Почему?
      Аллочка. У них душно и бестолково.
      Дарья. Вот как?
      Аллочка. Они жадные, по-моему, и несчастные.
      Дарья. Не знаю, не знаю, я не судья людям.
      Аллочка. Я их не сужу, я просто... я просто не буду о них скучать. Никогда.
      Дарья. Я знаю.
      Аллочка. Почему ты не спросишь, зачем я пришла к ним?
      Дарья. Ты испугалась, что останешься одна.
      Аллочка. Да. Я очень испугалась. Я и сейчас боюсь. Сначала, когда он ворвался сюда, я еще не знала его, и поэтому он не был мне нужен. А потом я стала думать о нем и поэтому пришла. И выяснилось, что все наоборот. Только зачем он приходил?
      Дарья. Удивительно только одно: почему ты не веришь мне? Я же тебе сказала, что эти люди чужие тебе. Разве ты сама не чувствуешь этого?
      Аллочка. Я не знаю. Я ничего не чувствую.
      Дарья. Так позволь судить тем, кто чувствует. Зачем мне скрывать от тебя твоих родственников? Если хочешь, мы можем прямо сейчас объявить розыск.
      Аллочка (поспешно). Нет, нет.
      Дарья (насмешливо). Ну еще бы. А то вдруг такое отыщется, не дай бог...
      Аллочка. Кто я?
      Дарья. Не знаю.
      Аллочка. Ты одна меня знаешь. Расскажи, кто я?
      Дарья. Ты Аллочка.
      Аллочка. А еще.
      Дарья. Все.
      Аллочка. Ты сердишься на меня. Я все время чувствую, что ты сердиться на меня.
      Дарья. Тебе кажется.
      Аллочка. Нет. Мне не кажется. Возможно, мне кажется.
      Дарья. Если хочешь, мы можем вернуться в больницу.
      Аллочка. Нет!
      Дарья. Мне кажется, ты в чем-то подозреваешь меня.
      Аллочка. Я подозреваю. Но я не хочу в больницу.
      Дарья. В чем ты меня подозреваешь?
      Аллочка. Мне кажется, ты что-то знаешь обо мне. Что со мной произошло. Почему я заболела.
      Дарья. Я не знаю ничего.
      Аллочка. Мы давно знакомы с тобой?
      Дарья. Да.
      Аллочка. Сколько мне лет?
      Дарья. Тридцать пять.
      Аллочка. Откуда ты знаешь?
      Дарья. Ты говорила.
      Аллочка. Как мы познакомились с тобой?
      Дарья. На улице. Возле витрины. Ты сказала, что хорошо шьешь. Ты несколько раз приезжала ко мне.
      Аллочка. Сюда?
      Дарья. Hу конечно. Ты шила мне несколько платьев. Мы виделись с тобой только у меня.
      Аллочка. А они у тебя сеть?
      Дарья. Кто?
      Аллочка. Платья?
      Дарья. Есть. Особенно одно. зеленое из очень красивой шерсти. Ты ею замечательно сшила. К сожалению, оно оказалось слишком нарядным для жизни.
      Аллочка. Как интересно.
      Дарья (подходит к шкафу. вынимает платье). Вот оно.
      Аллочка. В самом деле... Интересно, я помню как шить?
      Дарья. Да, все, что принадлежит тебе, останется твоим, глупая.
      Аллочка. Шикарное какое. (Разглядывает платье.)
      Дарья. Я надевала его три раза.
      Аллочка. Как я попала к тебе в больницу?
      Дарья. Тебя подобрала "скорая" на улице. Ты была без сознания. Сначала тебя отвезли в терапию, там установили, что по нашей части, и ты попала к нам. Я сразу же узнала тебя.
      Аллочка. А как ты узнала меня?
      Дарья. Ну как. Во-первых, я тебя знаю. Во-вторых. по глазам. У тебя очень синие глаза. Это редкость.
      Аллочка. Скажи, Даша, мы с тобой были дружны?
      Дарья. Не думаю. Ты быстро уставала от людей... так мне кажется. Вернее, остывала к ним.
      Аллочка. Я была легкомысленной?
      Дарья. Нет.
      Аллочка. А какой?
      Дарья. Растерянной. Все хватала, все бросала. Как ребенок в магазине игрушек.
      Аллочка. А чем мы занимались с тобой, когда я... я не шила тебе платьев?
      Дарья. Ничем. Пили чай. Смотрели телевизор. Журналы мод.
      Аллочка. И мы ни о чем не говорили?
      Дарья. Почти нет.
      Аллочка. Жалко. Ты бы могла побольше узнать обо мне. Сейчас бы это пригодилось. А где же здесь телевизор?
      Дарья (помолчав). В ремонте. У него сгорела... все внутри, и его увезли в ремонт.
      Аллочка. Мне кажется, время остановилось.
      Дарья. Тебя это пугает?
      Аллочка. Пугает.
      Дарья. Это неправда.
      Аллочка. Откуда ты знаешь? Ты знаешь меня?
      Дарья. Мне кажется, что это неправда. Мне кажется, ты мастерица проделывать разные штуки со временем.
      Аллочка. Я?!
      Дарья. А что тебя удивляет?
      Аллочка. Скажи, Даша, ты добрая?
      Дарья. Что?
      Аллочка. Я не всегда понимаю тебя. По-моему, даже (со смехом) те люди, которые мне чужие, они меня знают больше, чем ты...
      Дарья. Ах вот как...
      Аллочка. Не сердись.
      Дарья. Я боюсь, что их вообще нет.
      Аллочка. Кого?
      Дарья. Людей, которые знают тебя.
      Аллочка. Почему?
      Дарья. Ты же видишь, никто тебя не ищет.
      КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
      14 часов 30 минут.
      Кабинет Дарьи. Дарья в белом халате за столом что-то пишет. Входит Лиза.
      Дарья. Принесла?
      Лиза. Здравствуйте. Дарья Степановна.
      Дарья. Ну, так я тебя слушаю.
      Лиза. Я стала думать...
      Дарья. Ну?
      Лиза. Раз вы злитесь на меня, значит, вы меня боитесь.
      Дарья. Ох, послушай, может быть, ты не Лиза?
      Лиза. Нет, я Лиза. Это вы сумасшедшая, Дарья Степановна.
      Дарья. Почему это?
      Лиза. Вы придумали такое, что я не знаю. Как теперь все распутать?
      Дарья. Тебе и не надо ничего знать. Кто ты? Ты - Лиза. Постарайся помнить об этом и в случае чего сумей доказать. А все остальное - не твоего ума дело.
      Лиза. Зачем вы сказали взять паспорт у Андрея?
      Дарья. А зачем ты его взяла?
      Молчание.
      Вот видишь? Я-то тебя просила потому, что объяснила тебе, хоть ты и дурочка у нас, но, по крайней мере, я пыталась тебе втолковать, что Алле Сергеевне сейчас нужно создать полный вакуум. Что это единственная возможность подстегнуть ее сознание... знаешь, что такое сознание? Ну ладно, что нужно, чтоб она поскорее вспомнила, кто она, а для этого она должна хорошенько испугаться одиночества. Вот поэтому, чем позже вы докажете свою причастность к ее жизни, тем лучше. Кстати, где паспорт?
      Лиза. Я его потеряла.
      Дарья. Что?! Что это за шуточки? Сейчас же отдай паспорт Андрея!
      Лиза. Я не верю вам. Ни единому слову, Дарья Степановна. Я боюсь за Андрюшу.
      Дарья. Это чего же ты боишься? Что я выйду за него замуж?
      Лиза. Нет. Я так больше не думаю, но Васенька был вашим племянником.
      Дарья. Ну и что?
      Лиза. А его убили.
      Дарья. Ну и при чем тут Андрей? Ты думаешь, что ты говоришь? (Помолчав.) Лиза, ты кто? Тебя ведь нет. Ты никакая не Лиза. Ты ошиблась, тебя обманули. Тебе в том доме сказали, что ты Лиза. Причесали, умыли, накормили. Ты и поверила. А ты забавная и все. Вот что это было. Из какой жизни тебя вырвали, и что ты себе позволяешь в благодарность за это?
      Лиза. Я благодарна вам, Дарья Степановна.
      Дарья. А благодарна, так отдай паспорт.
      Лиза. У меня его нет с собой.
      Дарья. Лиза, ну что, я впишу туда что-нибудь непристойное? Ты как себе это представляешь?
      Лиза. Я не знаю.
      Дарья. Да зачем он тебе?
      Лиза. А вам?
      Дарья. Я же тебе объяснила.
      Лиза. Я потом отдам.
      Дарья. Лиза, ты ведь бросила техникум?
      Лиза. Я восстановлюсь.
      Дарья. Ты не восстановишься. Тебя выгнали за неуспеваемость. Лиза. А если я расскажу Андрею, где я тебя подобрала, и какой образ жизни ты вела, и на что ты жила, и с кем?
      Лиза. Вы не сделаете этого, Дарья Степановна.
      Дарья. Вот как? Это почему же?
      Лиза. Потому что вы меня попросили украсть паспорт у Андрюши.
      Дарья. Тебе нравится жить в Москве? Тебе не хочется возвращаться к маме в деревянный домик в Орехово-Зуево?
      Лиза. Мне нравится жить в Москве, Дарья Степановна.
      Дарья (внезапно). Послушай, Лиза, ты уже знаешь немного арабский язык?
      Лиза. Совсем чуть-чуть. Он очень трудный.
      Дарья. Ах вот как... Андрей устроит тебя к себе в институт, ты на это надеешься? Ты хочешь стать студенткой восточных языков?
      Лиза. Нет, я не люблю учиться.
      Дарья. Зачем же ты учишь язык?
      Лиза. Андрюше приятно.
      Дарья. Лиза, ты немного фантазерка. Ты не представляешь себе, как Андрюша любит Аллу Сергеевну.
      Лиза. Я беременна, Дарья Степановна.
      Дарья (тихо). Мерзавец. (Деловито.) Какой срок?
      Лиза. Я не буду делать аборт, Дарья Степановна.
      Дарья вдруг расхохоталась.
      Дарья. Лиза, ты поверила, что можно стереть человека с лица земли, если украсть документы? Да ведь все их знакомые с легкостью установят, что она она.
      Лиза. Знакомые от них отвернулись, Дарья Степановна. Когда все это случилось, они бросили их.
      Дарья. Ты не знаешь знакомых, Лиза. Как только предоставится случай пожалеть, они с радостью все простят. А когда они узнают, что у больной Аллочки отбирают мужа, да еще кто - Лиза! Молодая, здоровая Лиза, которую Аллочка пригрела на своей груди! Ох, Лиза, ты мне даже нравишься. Ты отважная фантазерка.
      Лиза. Дарья Степановна, а вы действительно ничего не заметили?
      Дарья. Что я должна заметить?
      Лиза. Когда Алла Сергеевна сказала, что она вроде как моя мать, я сказала, что вообще ее не знаю.
      Дарья. Да, ты сказала это, нахальная Лиза.
      Лиза. Но она очень изменилась.
      Дарья. Что ты имеешь в виду?
      Лиза. Внешне. Волосы и само лицо. Ее так удачно обрили. И она без косметики ходит и щеки худые. Она совсем не похожа на себя больше, она стала как неживая.
      Дарья. Андрей ее сразу же узнал.
      Лиза. Он просто ее не разглядел. Он же любит ее и думает, она такая же. А Васенька мертвый. А простые люди... Я не знаю, как объяснить. Андрей знает, что это она. А если сказать кому-нибудь, что это не она, он поверит. Да, он поверит. Вы знаете. Она по природе такая, наверное, переменчивая. Это у нее кожа такая тонкая, обтянула все кости... что вы на меня так смотрите? Она даже двигается по-другому... раньше... Раньше она быстро ходила, а теперь как по льду...
      Дарья. Лиза, ты беременна...
      Лиза. Да.
      Дарья. Как в тебе прижилась жизнь? Она даже не понимает, в ком прижилась.
      Лиза. Очень просто.
      Дарья. Очень просто. Ты и ребенка такого же родишь. Еще одного "Лизу".
      Лиза. А вы, Дарья Степановна, хоть и красивые, а никого не родите.
      Дарья. Почему это мы не родим?
      Лиза. Потому что вас любить нельзя.
      Дарья. Лиза, слушай мою команду. Кругом. Марш отсюда...
      Лиза уходит.
      (Помедлив, набирает номер по телефону.) Алло. Мне, пожалуйста, бригадира автобригады Ивана Петровича Тарасенко. (Ждет.) Здравствуйте, Иван Петрович, это Дарья, вы меня помните? Это по поводу гибели вашего сторожа Василия Прохорова. Да-да, я его тетка. Мне бы очень хотелось с вами увидеться. Нет, у меня нет дел. Просто... просто вы его знали. Нет, не терзаться, не терзаться, но те люди, что его знали... я, конечно, не смею настаивать. Просто поговорить. Спасибо, Иван Петрович. (Кладет трубку.)
      Конец первого действия
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      КАРТИНА ПЕРВАЯ
      16 часов. Бульвар. Скамейка. Дарья и Аллочка.
      Аллочка. Как много людей.
      Дарья. Как всегда. Ты просто отвыкла.
      Аллочка. А город какой плохо знакомый. Такое чувство, будто смотришь чужой сон. Я теперь понимаю людей. Они боятся потеряться в толпе, держатся за старших. Дарья. Ах вот что. То-то ты цеплялась за меня в метро. Аллочка. Это похоже на твое окно. Ну, на вид из окна. Голова кружится, а отойти нет сил.
      Дарья (подходя к скамейке). Сядем?
      Аллочка. Ты опять сердишься на меня?
      Дарья. Да нет же! Садись!
      Садятся.
      Аллочка. Мы ждем кого-нибудь?
      Дарья. Нет.
      Аллочка. Но ведь не может быть...
      Дарья. Чего не может быть?
      Аллочка. Что я совсем одна. Совсем одна в действительности.
      Дарья. Почему этого не может быть?
      Аллочка. Это очень страшно.
      Дарья. Почему?
      Аллочка. Ну как почему? Ты очень странная. Ты очень странная! (Помолчав.) И я, наверное, тоже очень странная.
      Дарья. Почему ты странная?
      Аллочка. Потому что я знакома с тобой.
      Дарья. Можешь успокоиться, мне всегда было скучно с тобой.
      Аллочка (осторожно). Сейчас тебе со мной не скучно. Нет. Что угодно, только не скучно.
      Дарья. Гм. Какая ты самоуверенная.
      Аллочка. Даша, я не самоуверенная. Я прекрасно вижу, что ты умнее меня, и интересней как человек... И ты со мной так возиться, как с родной... А я тебе не родная.
      Дарья. Не родная. Ну, а такое слово, как жалость. тебе не знакомо?
      Аллочка. Как жалость? Нет. оно мне знакомо. Но у тебя... у тебя лицо очень холодное, Даша.
      Дарья. У меня лицо холодное?
      Аллочка. Да.
      Дарья. Но у меня душа горячая!
      Аллочка. Да, я это чувствую.
      Дарья. Как ты это чувствуешь?
      Аллочка. Я вижу, как ты на меня смотришь, Даша. Только я не знаю. что сделать, чтоб ты так не смотрела.
      Дарья. Но как же я на тебя смотрю? Я вообще на всех так смотрю. Просто у меня глаза большие.
      Аллочка. Я устаю, когда ты так шутишь. Я сразу так устаю, и мне делается грустно. Это все от болезни, ты скажешь. Наверное, так и есть. Я ведь никого не знаю. а тебя знаю. Поэтому ты так много занимаешь во мне места.
      Пауза.
      Дарья. Пойдем отсюда.
      Аллочка. А?
      Дарья (вскочив). Вставай! Пойдем!
      Аллочка. Что с тобой? Ты вся бледная.
      Дарья. Ничего. Ну пойдем же!
      Аллочка. Ну пойдем. Мы спешим куда-нибудь? (Встает.)
      Пауза. Дарья садится.
      Ну что с тобой? Вот ты опять так на меня смотришь.
      Дарья смеется.
      Зачем ты смеешься? Почему мы не идем?
      Дарья. А интересно, наверное, быть тем человеком, который имеет только одного знакомого на целом свете.
      Аллочка (садясь). Мне кажется, что на это у людей нет сил.
      Дарья. Как? Что значит нет сил?
      Аллочка. Если б так было устроено, что люди имели только одного знакомого на целом свете, они бы не выдержали. Они бы не смогли тогда жить.
      Дарья. Почему?
      Аллочка. Потому что душе будет нечем жить, кроме этого единственного знакомого, и она его просто сожжет, просто втянет в себя всего без остатка и растворит в себе. Потому что она ненасытна, а надо очень много...
      Дарья. Много знакомых?
      Аллочка. Много ощущений и чувств. И смены состояний ее питают больше всего, и если б был только один знакомый для души, она бы пыталась втиснуть в него всю эту бездну своих потребностей. и он бы, конечно, просто погиб.
      Дарья (помолчав). Ты что, меня пугаешь?
      Аллочка (чуть не плача). Я? Я разве тебя пугаю?
      Дарья. Но ты же сказала, что я заняла в тебе все место. А все, что сейчас сказала, зачем ты сказала? Просто так?
      Аллочка. Ты заняла во мне все место потому, что больше никто не претендует на это место. Пока. А все это я сказала... ну, просто, просто, чтоб тебе было интересно со мной.
      Дарья. Ты забавно интересничаешь, Аллочка. Вот видишь, а говоришь, что простушка. Ты никакая не простушка.
      Аллочка. Вполне возможно, что я простушка. Мне кажется, в моем положении любая простушка может показаться сложной.
      Появляется Тарасенко. Дарья замечает его.
      По крайней мере, я рада, что ты уже не смотришь на меня так.
      Дарья. Да что тебе в моих глазах?
      Аллочка. В твоих глазах именно то, как смотрят на единственного знакомого.
      Подходит Тарасенко.
      Тарасенко. Здрасьте. (Уставился на Аллочку.) Здрасьте.
      Аллочка. Здравствуйте. Дарья. Здравствуйте, Иван Петрович. Спасибо, что
      пришли.
      Тарасенко садится.
      Тарасенко (глядя на Аллочку). Да что, я ж понимаю.
      Дарья. Редкое сходство, правда?
      Тарасенко. Не понял.
      Дарья. Я. честно говоря, была потрясена, когда увидела ее. Ведь она похожа на... Ласточку, вы так ее звали?
      Тарасенко безмолвно глядит на Аллочку.
      Это какой-то рок... Все ополчилось против меня.
      Тарасенко (с трудом отрывает взгляд от Аллочки). Что ополчилось?
      Дарья. Я не знаю. Вы верите в судьбу? Я глупости говорю, я вас после работы задерживаю, но вы, вы трезвый, спокойный... вы знали Васеньку, никто ничего не может сказать о нем. Вы верите в судьбу?
      Тарасенко. В судьбу? У вас сдали нервы. Это понятно.
      Дарья. Нервы? (Жест в сторону Аллочки.) А это тоже нервы? Вы замечали такое сходство когда-нибудь? (Хватает за руку.) Иван Петрович, Васенька был единственным моим родственником. Он был юный родной человек. Как это объяснить, он был, юный, родной. У меня нет детей, да-да, я молодая, вы это хотите сказать, но я ненавижу детей, они нечистым путем являются в жизнь, а он, он уже был сам, взялся откуда-то, какие-то мои глупые сестры-клуши его народили, но я-то его отняла у них, он-то был мой... я ненормальная? Я его очень любила, Иван Петрович. И эта женщина... нет, это не бабские штучки, поймите меня, она не уберегла его. Она, я знаю, что она не уберегла его. Я видела ее. (Глядит на Аллочку.) Она, конечно, не такая... слава богу, та роковая, холеная барынька, но вы-то понимаете, что я не могу видеть ее? А? Понимаете ведь? Как же мне ее видеть-то? Ведь это перенести невозможно - ее видеть. И вот... такое вот происходит у меня знакомство, вы в рок не верите, а это что? Что же это, если не рок, если именно после всего оно происходит, а если б не рок, то могло бы произойти еще давно, еще до того, само по себе, независимое ни от какого рока, нормальное человеческое знакомство с... двойником. Но ведь получается именно так, он даже не замаскировался под случайность, под нормальную нашу слепую жизнь, он мог бы еще, еще раньше, задолго подсунуть мне, когда я еще не подозревала об этой женщине, которая должна погубить единственного моего Васеньку. Был бы он потоньше, поумнее, так он бы и подсунул мне ее раньше, чтоб потом, когда все случится, я могла терзаться еще и тем, как протекало мое личное знакомство с ней, с двойником той... Но он тупой, ему не надо тонких радостей от моих мук, ему надо, чтоб я просто сошла с ума, и вот он подсовывает мне ее...
      Тарасенко. Кто?
      Дарья. Рок. В который вы не верите. Он подсовывает мне ее случайно, но так, чтоб я всегда помнила... как я виновата перед Васенькой.
      Тарасенко. Да в чем вы виноваты.
      Дарья. Нет, только я. Надо было следить за ним. Он совсем мальчик. Его связи. А я гордилась им. Я им слишком гордилась. Он был у меня один. И я им гордилась. (Усмехнувшись.) И еще мне было лень. Да, да, представьте, как всего много - лень. Мне было лень следить за ним. А надо было, как всегда следят родственники за своей молодежью, чтоб не сбилась, не познакомилась с кем-нибудь губительным, следить, пока не закостенеет настолько, чтоб стать, как они сами. Но я думала, что он и так мой, понимаете?
      Тарасенко. Да вы не терзайте себя, Дарья...
      Дарья. Просто Дарья.
      Тарасенко. Никто там не виноват. Место там неспокойное. Много всякой швали сшивается.
      Дарья. Нет, это только я! Таких совпадений просто не бывает! Как же вы не поймете?
      Тарасенко. Что толку, что вы мучаете себя!
      Дарья (указывая на Аллочку). Зачем же вот это, вот это, это знак какой-то!!
      Тарасенко. Никакой не знак. Только... женщину зря смущаете.
      Дарья. Как же зря. (Целует Аллочку.) Она милая, она простит, она понимает. (Аллочке.). Да ведь? Ты же понимаешь? Бедная моя, ты же простишь?
      Аллочка. Да.
      Тарасенко. Не так уж они и похожи. Вам только кажется. Вы взвинтили себя, вот вам и кажется. Это женская истерия. И ту женщину тоже зря обвиняете. Она сейчас, поди, тоже мается, не меньше вашего.
      Дарья. Она не мается! Я знаю! Уж вы мне поверьте! Такие не маются!
      Тарасенко. Ну где уж ей! Вы, женщины, себе все урвать норовите, одна у другой. Зря вы ее ненавидите.
      Дарья. Ну хорошо, хорошо. Вот видите, я не хочу ее ненавидеть. Я специально пришла, я на самом деле не хочу ее ненавидеть, я, может быть, ее любить хочу. Ведь Васенька ее любил. Вы мне скажите, почему она хорошая, и какая она хорошая, ваша Ласточка?
      Тарасенко. Да я не говорил, что хорошая.
      Дарья. Ага! Значит, нехорошая?!
      Тарасенко. Ну как. Я не умею по-женски говорить. Ну, она нравилась ребятам. Да, нравилась.
      Дарья (мрачно). Нравилась!
      Тарасенко (обращаясь исключительно к Аллочке). Ну, вы знаете, как это бывает. Какие женщины туда к ребятам ходят. Условия там какие? Сторожка с печкой, топчан. А она чистенькая, без водки, личико ясное. Ну, все видели, что им деваться некуда. Вася, как орленок, над ней. Ну когда так к своей женщине, то всегда уважают.
      Дарья. Они ее уважали!
      Тарасенко. Она ласковая была.
      Дарья. Ласковая!
      Тарасенко. Не брезговала. Сидела с ними, когда пили.
      Дарья. Попросту так, с шоферами пьяными...
      Тарасенко. Ребята при ней не выражались, это точно. Этого они не допускали. Им же тоже приятно отдохнуть. А потом же с понятием, видят, что женщина семейная, а с мальчишкой связалась - не от хорошей жизни.
      Дарья. И она их не боялась?
      Тарасенко. А чего ей бояться, малютке такой!
      Дарья. Почему они звали ее Ласточкой?
      Тарасенко. Да кто ж ее знает? У нас там река, она часто к реке спускалась.
      Дарья. Тянуло ее к реке.
      Тарасенко. Тянуло. Только вы не то думаете. Нехорошо думаете.
      Дарья. Его же там убили. Его там убили, у реки. Ножом ткнули, в бок, и столкнули в реку. У него была пустяковая рана, он умер потому, что потерял сознание и утонул. А ее, разумеется, рядом не было.
      Тарасенко. И слава богу. Ну вы подумайте, что вы говорите. Мало вам одного покойника!
      Дарья. Мало!
      Пауза.
      (Аллочке, обнимая и целуя ее.) Бедная моя, бедная, голубка моя бессловесная, потерпи, моя бедная.
      Тарасенко. Вот именно. Это ваши нервы, и вы своей приятельнице стараетесь нервы расшатать.
      Дарья. Это рок.
      Тарасенко. Никакой это не рок.
      Дарья (жалобно). Они ведь не очень похожи?
      Тарасенко. Совсем не похожи.
      Дарья. Почему не похожи? Когда так похожи-то, как две капли!
      Тарасенко. Та меньше была, ростом ниже.
      Дарья. Да как вы рост-то узнали. Ведь мы сидим!
      Тарасенко. Вы, девушки, меня с ума сведете... И голос у нее другой.
      Дарья. Так ведь молчит она, молчит!
      Тарасенко. Ну, я не знаю. Это вам кажется, что похожи, а я вижу, что другая. Пойду я.
      Дарья. Идите. Простите меня.
      Тарасенко. Да ладно. Прощайте.
      Дарья. Прощайте.
      Тарасенко уходит. Пауза.
      Аллочка. Вот, значит, что...
      Дарья. Что?
      Аллочка. Значит, ты тоже меня не знаешь?
      Дарья (вскочив, попятилась). Я... кто ты?!
      Аллочка. Я теперь совсем не знаю.
      КАРТИНА ВТОРАЯ
      19 часов. Квартира Андрея. Андрей, Дарья.
      Андрей. Я устал, Дарья. Я хочу жить нормально. Верните мне мою жену. Это безумие какое-то! В конце концов, может позвонить кто-нибудь из клиники или следователь, а ее тут нет. Вы об этом подумали?
      Дарья. Странно, что вы об этом думаете только сейчас. Вы так увлеклись моим планом, что разучились здраво мыслить. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Я подумала обо всем. Сегодня первый день выписки, вас не будут тревожить еще дня три, это совершенно точно.
      Андрей. Ну и что же, что три! Я больше так не могу!
      Дарья. А куда вы денете Лизу?
      Андрей. Кошмар! Это все вы! Вы познакомили нас с Лизонькой. Мы так жили!
      Дарья. Как вы жили? А если вы жили так, то при чем здесь чумазая Лиза?
      Андрей. Куда же такого ребенка, на улицу выгонять, по-вашему?
      Дарья. Нет, класть в постель.
      Андрей. Да если б не Лиза; я бы давно свихнулся!
      Дарья. Я знаю. Я даже больше знаю - вы и свихнетесь без нее. Она для вас клад, Андрей, я не шучу. Вы с ней даже... пополнели.
      Андрей. Зачем... потерялся мой паспорт?
      Дарья. А я почем знаю? Найдется. Что вас пугает?
      Андрей. Вы меня пугаете.
      Дарья. А вы не пугайтесь. Вы в сто раз страшнее меня, а я же не пугаюсь.
      Андрей. Мы вас не трогаем!
      Дарья. Как сказать, Андрей, послушайте, у нас с вами нет личных отношений, мы...
      Андрей. Это уж точно!
      Дарья. Мы связаны лишь тем, что мой племянник был любовником вашей жены, а потом его убили.
      Андрей. Вы сами привели его сюда.
      Дарья. Но вы же не предупредили, что убьете его.
      Андрей (кричит). Что вы говорите! Мне еще ваших фантазий не хватает! У меня без них мало забот! Вы мечтательница! Вашего племянника убили хулиганы! Это все знают.
      Дарья. Кто вам сказал?
      Андрей (раздраженно). Ну кому нужно убивать мальчишку, студента, сторожа заводского автопарка?
      Дарья. Вы низкого мнения о хулиганах, Андрей. Зачем бы им понадобилось убивать такого никчемного мальчика?
      Андрей. Ну. Он рассердил их, заговорил неосторожно... я не знаю.
      Дарья. Васенька был кротким, как теленок. Как нужно было довести его, чтоб посторонние хулиганы не стерпели? Васеньку убили вы, Андрей.
      Андрей. Кто?! (Хватается за сердце.)
      Дарья. Вы.
      Андрей. Подождите...
      Дарья. Вам плохо?
      Андрей. Там, в столе валерьянка.
      Дарья дает ему лекарство.
      Дарья. Вам лучше?
      Андрей. Лучше.
      Дарья. Я могу продолжать?
      Андрей (поспешно). Нет! Подождите... (Оживляется, движется и говорит быстро, вдохновенно, лихорадочно.) Вы знаете, как жить хорошо? Какие прозрения порой бывают? Как вдруг порой бывает - ax - и душа вырастает до облаков, словно дитя спросонок потянулось в кроватке - и мать вдруг видит - вырос из детской кроватки!
      Дарья (бормочет). Натуральный убийца.
      Андрей. А?
      Дарья. Ничего, ничего, продолжайте, это кризис, дальше пойдет легче.
      Андрей (радостно). Да-да, дальше пойдет легче! Ненавижу холодные души! Ненавижу холодные души, Дарья!
      Дарья кивает.
      Вы тоже, да? Как хорошо. Как хорошо! Я знал, что вы такая же! Несмотря ни на что, я всегда это подозревал. И всегда буду утверждать! Вы помните детство? Я помню. Наверное, это стыдно, да?
      Дарья. Почему же?
      Андрей. Вы помните Борю? Он был младше на три года, такой вот, невысокий...
      Дарья. Я незнакома с Борей.
      Андрей (хохочет). Ax да, это же из моего детства. Ах, какая путаница восхитительная. Ведь правда? Ведь не все ли равно, из чьего он детства, Боря? (Яростно.) Вы думаете, я ерунду говорю?! (Наступает на нее.) Нет, вы скажите, вы думаете, да?
      Дарья (немного испуганная, поджимает ноги). Нет, я так не думаю.
      Андрей (выждав эффектную паузу). Нет, вы так думаете! Потому что вы не знаете Борю! Вы его никогда не видели! А я видел! Он младше меня на три года, такой вот, невысокий, восьмилетний мальчик, с тихим голосом. Дарья, я его боялся, вы можете себе это представить?
      Дарья. Ну почему бы и нет?
      Андрей. Ну почему бы и нет! (Торжествуя.) Вы никогда не догадаетесь, почему я его боялся!
      Дарья. Он вас бил.
      Андрей. Ах, ерунда какая! Меня все били! Дарья, он меня пальцем не тронул ни разу! Вас это удивляет?
      Дарья. Может быть, он вас боялся?
      Андрей. Вряд ли он это умел. Дарья, этот Боря был непростой мальчик. Он был очень непростой мальчик. Я до сих пор не могу сказать, что это был за мальчик. Кое-что можно было прочесть в его глазах. Вернее, не прочесть, куда там читать в Бориных глазах, но угадать можно было. Угадать, ощутить, заподозрить.
      Дарья. И что там было?
      Андрей (раздраженно). Я же вам сказал, этому нет названия! Но это было похоже на зеркало, отражавшее небо. Одно только небо. Вы понимаете?
      Дарья. Нет.
      Андрей. Ну что тут непонятного! Ну куда бы он ни смотрел, глаза его отражали небо. Казалось, что он весь наполнен этим громадным бездонным синим воздухом. Но он сам такой худенький, слабенький, непонятно было, как его хрупкие ребрышки сдерживают концентрированную эту махину... небо...
      Дарья. О господи...
      Андрей. Я так плохо говорю, потому что уже много лет прошло, я забыл слова об этом. Но тогда, когда я решался глядеть на него, я видел, как дымится в его глазах это измученное небо. (Печально, угасая.) Вот, я уже старый. Об этом надо молчать. Об этом можно только молчать. А если говорить, то получается чушь... Чушь ведь, да?
      Дарья. Вы были впечатлительным ребенком, Андрей, а у Бори, видимо, были большие голубые глаза.
      Андрей. Голубые? Постойте. Они у него были черные. Коричневые какие-то, что ли. Они у него не были голубые. Дарья, вы ничего не поняли. Ничего?
      Дарья. Боря умер?
      Андрей. Умер? Почему умер? Ну почему он должен умереть?
      Дарья. А куда он делся? Ведь он куда-то делся, я так поняла?