Мертвые Братства - Война без победителя

– Счастливое, – не задумываясь, подтвердил Дмитрий.

Разве могут у кого-то возникнуть возражения на этот счет?

Дмитрий легко выдержал еще один испытующий взгляд Метиса.

* * *

Электричка остановилась. Открылись двери. Не те, к которым был прижат Дмитрий, другие. Интересно, случайно так вышло? Или Метис специально втиснул его в ту часть тамбура, под которой не будет посадочных платформ?

В тамбур поднялась какая-то мамаша с худеньким мальчиком лет семи. Женщина бросила тревожный взгляд на бомжеватого Метиса. Покосилась на Дмитрия, стоявшего рядом. Но тут же отвела глаза. Укрыла ребенка рукой, словно защищая, быстренько втолкнула пацана в вагон и скользнула туда же сама, не забыв при этом поплотнее задвинуть вагонную дверь.

Через стекло Дмитрий видел, как мать и ребенок ушли в самый конец прохода.

Снова что-то неразборчиво прохрипел динамик. Двери закрылись. Электричка тронулась. Уже когда платформа осталась позади, Дмитрий с досадой подумал, что так и не посмотрел, как называется станция.

– Значит, до того как ты прозрел, мертвяки играли с тобой втемную? – Метис продолжил прерванный разговор.

– А разве бывает иначе? – вопросом на вопрос ответил Дмитрий.

– Иногда бывает, – со странным выражением в голосе произнес собеседник.

И ненадолго задумался.

– Не похоже на то, чтобы ты лгал, – наконец сказал он. – Возможно, ты чего-то не договариваешь, но точно не лжешь. И все же я задам тебе еще один вопрос, Митек.

Метис смотрел, не моргая, словно пытаясь сквозь глаза Дмитрия разглядеть, что творится у него в черепной коробке.

– Сейчас ты сам по себе или за тобой стоит какое-нибудь Мертвое Братство?

Дмитрий понял, что именно этот вопрос волновал Метиса больше всего. И он ответил с легким сердцем. Ответил честно, нисколько не опасаясь быть уличенным во лжи:

– Я сам по себе, Метис. Теперь – сам. Мертвякам я больше не служу и служить не собираюсь. Можешь меня не бояться.

Еще две или три секунды карие глаза сверлили Дмитрия. Потом Метис улыбнулся. И на этот раз в его улыбке было куда больше приязни, чем раньше.

Метис заговорил уже без напряжения в голосе и без подозрительности во взгляде:

– Митек, а у тебя самого есть какие-то предположения о том, кто напал на «скорпов»?

Даже «Митек» прозвучал теперь вполне безобидно, почти по-дружески.

– Нет, – покачал головой Дмитрий. Этого он правда не знал.

– Жаль, – вздохнул Метис, но сожаление его было недолгим и не так, чтобы уж очень глубоким. – Хотя… Мертвяки – они и есть мертвяки. Тремя меньше стало – и то хорошо.

Дмитрий только пожал плечами. Видимо, этому странному бомжу действительно было все равно, адептов какого Ордена превращать в вонючую пузырящуюся жижу.

* * *

– Ладно, теперь спрашивай ты, – позволил Метис. – А то чего доброго сдохнешь от любопытства.

– Кто вы? – выпалил Дмитрий.

– А ты до сих пор не догадался? – широко осклабился Метис. – Охотники на мертвяков.

– Чьи? – прохрипел Дмитрий, прикидывая, на всякий случай, сумеет ли оттолкнуть собеседника и выскочить из тамбура на следующей остановке. Шансы были где-то пятьдесят на пятьдесят: Метис явно не из тех, кого можно просто отодвинуть в сторонку и пройти мимо. – Чьи вы Охотники? Какого Братства?

– Ничьи, – продолжал улыбаться Метис. – Вольные.

«Вольные»? Дмитрий уже второй раз слышал от Метиса это слово. В первый не придал ему значения, но теперь…

– Вольные – это значит…

– Это значит, что мы не связаны ни с каким Мертвым Братством, – пояснил Метис. – Мы сами себе хозяева. Мы просто выполняем ту работу, которую нужно кому-то выполнять. Выслеживаем и уничтожаем мертвяков без разбора, как это делали наши предки и как они завещали нам. И как это должно делать!

В глазах Метиса вспыхнули огоньки. Так блестят глаза фанатика, готового кулаками доказывать правильность своей веры, идеи или любви.

– Мы не заключаем позорных договоров с Орденами и не находимся у них в услужении, как некоторые цепные псы, тоже называющие себя Охотниками, – Метис скривился. – Нам нет нужды делить «тела» на своих и чужих. Наш «тлен» предназначен для всех без исключения живых мертвецов, задержавшихся на этом свете.

Так-так-так. О существовании Вольных Охотников Кристина во время беседы в особняке Бронского не распространялась. Сознательно утаила эту информацию? Не успела или не сочла нужным рассказать? Пыталась убедить, что иначе, кроме как под патронажем Мертвого Братства, охотиться на мертвяков нельзя? Или просто не знала о Вольных сама?

– Жизнь живым – вот наш девиз, – воодушевленно вещал тем временем Метис. – Наслаждаться ею могут только «жильцы».

– А как насчет Фениксов? – осторожно спросил Дмитрий. – Не слыхал о таких?

Метис о них слышал…

– Фениксов надо жечь, – сразу, без заминки ответил он.

И не только слышал, но и знал, как с ними поступать.

– Эти выродки дают силу Орденам. Если они исчезнут хотя бы на какое-то время, мертвяки ослабнут. Да и вообще… – Метис решительно тряхнул головой. – Каждый имеет право на жизнь, но каждый обязан умирать и уступать место новым поколениям.

Дмитрий порадовался про себя, что проявил благоразумие и не открыл Метису своей главной тайны. О том, что он Феникс, Вольным Охотникам точно знать не следовало.

– Таково естественное и правильное положение вещей. И мы тоже делаем эту жизнь естественной и правильной. – Фанатичный блеск в глазах Метиса становился все более явственным.

– Но сами вы, я смотрю, пока в этой жизни не очень преуспеваете, – Дмитрий окинул многозначительным взглядом непрезентабельный прикид собеседника. – Или у вас фишка такая: маскироваться под бомжей?

Метис насупился.

– Да, главным образом это маскировка, конечно. Очень удобная, кстати. Мы часто пользуемся ею там, где небезопасно ставить магическую «маску». Но дело не только в этом. – Губы Метиса скривились в злой усмешке. – На самом деле мы мало отличаемся от обычных бродяг. Наш образ жизни похож на их. Мы, как и они, являемся аутсайдерами общества. У нас нет дома, имущества, семьи. Зато наши имена, отпечатки пальцев и фотографии ты не найдешь ни в одной базе данных. Мы сознательно ушли из системы, которую контролируют мертвяки. Ушли по-настоящему, а не так, как Охотники, прикормленные Орденами.

– Ушли? – с сомнением хмыкнул Дмитрий. – Или просто создали свою банду?

– Не банду, – поморщился Метис. – Банда – это криминал. А криминал – это тоже система. И она тоже находится под контролем мертвяков.

Ах да, конечно… Дмитрий вспомнил о криминальных Братствах. «Нетопыри», «кости», «улитки»…

– Мы ушли совсем. Такое возможно только на самом дне, куда даже самые дотошные орденские Пастухи спускаются крайне редко. По той простой причине, что человеческое дно практически не влияет на жизнь общества. А значит, не представляет интереса для мертвяков.

– Вне системы с ними легче бороться? – спросил Дмитрий.

– Вне системы больше шансов выжить у тех, кто с ними борется, – ответил Метис.

Дмитрий вспомнил бомжей из подземного коллектора, которых группа Кристины спугнула во время охоты на депутата Гордина – Феникса «плющей». Наверняка те бродяги тоже были Охотниками. Вольными. Внесистемными.

– К сожалению, многие Охотники сейчас предпочитают прогибаться под Мертвые Братства, – сухо добавил Метис. – Так удобнее. Так легче. Им кажется, что легче…

* * *

За грязным мутным окном тамбура проносились деревья и загородные домики. Леса становилось меньше. Дач – больше. Поезд все-таки направлялся в Москву.

Когда проехали Электрогорск, скрежетнула раздвижная вагонная дверь. В тамбур вышел тощий плюгавый мужичок с усталым взглядом загнанного жизнью работяги. В сухих пожелтевших от никотина пальцах пассажир мял папиросу из самых дешевых. Мужик вышел покурить, но, посмотрев на Метиса, досадливо поморщился и прошел дальше – в соседний тамбур. Или, наверное, уже через тамбур.

Сказать он ничего не сказал, но напоследок так хлопнул дверью, что его отношение к бомжу, разъезжающему в электричке, было ясно без слов.

Метис проводил мужичка насмешливым взглядом:

– Видишь, иногда быть неприкасаемым очень удобно.

– А это не слишком м-м-м… заметно? – спросил Дмитрий.

– Брось, – отмахнулся Метис. – Люди стараются поскорее выбросить из памяти то, что им неприятно. А что может быть неприятнее для добропорядочного «жильца», чем рожа грязного бездомного бродяги. Ее забывают сразу. Собственно, ее никто и никогда толком не рассматривает. Люди живут слишком мало, а потому вечно спешат. Им недосуг сопереживать бродягам и наблюдать за жизнью изгоев. Более того: они инстинктивно сторонятся неудачников. Девяносто девять человек из ста не будут проникаться чувством сострадания к тому, кто опустился на дно. Да и сотый не станет надолго этим заморачиваться. Просто потому, что у него в итоге найдутся дела поважнее. Бомжей предпочитают не замечать, не видеть и не запоминать. Вот ты, например, можешь вспомнить лицо хотя бы одного бродяги?

Дмитрий вынужден был признать, что не может.

– То-то же! – наставительно поднял палец Метис. – А ведь бомжей больше, чем ты думаешь, и гораздо больше, чем ты видишь вокруг. Ты даже не представляешь, Митек, сколько в мире, управляемом мертвяками, живых людей с исковерканными судьбами. Они влачат свое жалкое существование повсюду – на улицах мегаполисов, в маленьких городках, на пригородных окраинах, на загородных свалках, в дальних поселках и возле железнодорожных полустанков. Оставаясь незамеченными, они видят и подмечают многое. Нас, Вольных Охотников, среди них лишь мизерная часть. Но мы имеем возможность слышать их разговоры, задавать им вопросы и получать ответы.

– Это что-то дает? – с сомнением спросил Дмитрий.

Метис снисходительно улыбнулся:

– Бомжи порой оказываются более полезными информаторами, чем разведсети Мертвых Братств.

– И что, они идут на сотрудничество с вами?

– Охотно. Во-первых, мы им платим, а во-вторых… Некоторые Ордена хоть и не отслеживают бродяг специально, но часто используют их для жертвоприношений, причем не особо таясь и зачастую обходясь даже без «масок». Сам понимаешь: забрать жизнь у бича не так хлопотно, как у благополучного «жильца». Только бродяги тоже давно просекли, что тут дело нечисто.

– Сами просекли или с вашей помощью?

– Мы, конечно, распустили кое-какие слухи, провели определенный ликбез и в итоге обзавелись помощниками.

– Или приманкой для мертвяков? – Дмитрий заглянул в глаза собеседника.

Метис хмыкнул:

– Ну да, мы иногда подкарауливаем мертвяков на Ритуалах, если ты об этом. Так что притворяться бомжами самим и общаться с ними Вольным выгодно.

– Не люблю бомжей, – поморщился Дмитрий.

– А их вообще мало кто любит, – пожал плечами Метис. – Но именно это обстоятельство способствует их закрытости. А значит – и нашей скрытности.

– Так ведь их не только не любят! Их еще и ненавидят. Бродяги иногда вызывают раздражение и агрессию.

– Твоя правда, – со вздохом согласился Метис. – Благополучие, пусть даже ложное благополучие, пусть даже его видимость, не желает видеть рядом с собой убогость и нищету. Но от ненужных конфликтов мы уходим. Наша задача – очищать мир от мертвечины, а не учить вежливости живых идиотов.

– А если уйти нельзя? – не отступал Дмитрий. – Если – некуда?

Как вот сейчас, например. Куда денешься из вагонного тамбура?

– На крайний случай есть «маска».

Дмитрий подумал о женщине с ребенком и о курильщике, которым было явно неприятно общество бомжа.

– Но здесь ты «маской» не пользуешься.

– Здесь этого делать не стоит, – посерьезнел Метис. – Мы едем из зоны конфликта Мертвых Братств. В электричке могут оказаться орденские Пастухи-наблюдатели или Рыцари. На простого бродягу внимания они, скорее всего, не обратят, но магию почувствуют сразу.

– А если кто-то будет нарываться? Если кому-то не захочется ехать в одном вагоне с бомжем?

– Мы перейдем в другой.

– Или в одном поезде?

– Тогда придется сойти.

– Черт! Метис, а если вам не дадут уйти с миром?

Метис не ответил. Лишь снова многозначительно хмыкнул.

– Понятно, – кивнул Дмитрий. – Тогда Вольные Охотники превратятся из зачморенных бомжей в ниндзя.

– Почему в ниндзя? – поднял бровь Метис.

– Я видел, как вы обращались с сюрикенами.

– Ах, это, – Метис засмеялся. – Метательные звездочки и ножи, если их обмазать «тленом», – очень эффективное оружие. Даже неопытный боец может с их помощью превратить мертвяка в лужу вонючей пены. Хочешь попробовать?

А вот теперь на него смотрели очень серьезно. Метис больше не улыбался.

* * *

– Попробовать… что? – облизнув губы, спросил Дмитрий.

Если это вербовка…

– Не прикидывайся дурачком, – поморщился Метис, – ты же все прекрасно понимаешь.

Да, вне всякого сомнения, это была она. Сейчас его, правда, вербовали не так, как это сделала Кристина. Но и разница, в общем-то, невелика.

– Предлагаешь примкнуть к вам? – все же уточнил Дмитрий.

– Я удивляюсь, почему ты сам еще не попросил об этом. Если решил покончить с охотой и надеешься на спокойную жизнь, то напрасно, Митек. Ты слишком много знаешь о мертвяках. И они, полагаю, тоже знают о тебе немало. «Скорпионы» будут искать тебя и, возможно, не только они.

Электричка неслась, оставляя позади леса, дороги, мосты, поселки и станции. Иногда без остановки пролетала мимо пустых платформ. Москва была все ближе.

– Когда мы отбили тебя у мертвяков, – вновь заговорил Метис, – я подумал, что ты можешь оказаться полезным. Когда я пообщался с тобой, эта уверенность только окрепла. Нам нужны опытные Охотники. Но если я в тебе ошибся, – губы Вольного скривились, – если тебе претит общество бомжей и ты предпочитаешь, чтобы тебя нашли бывшие хозяева, тогда нам лучше разбежаться сразу.

– И вы так просто меня отпустите? – недоверчиво усмехнулся Дмитрий.

– Мы Вольные, Митек. Уясни это наконец. Против воли никого держать не станем. Доверять соратнику, удерживаемому силой, нельзя. А в нашем деле без доверия – никак.

Помолчав секунду, он добавил:

– И убивать тебя пока преждевременно.

– Ну спасибо за откровенность, – фыркнул Дмитрий.

– Пожалуйста, – собеседник то ли не расслышал иронии в его словах, то ли сделал вид, что не слышит ее. Метис задумчиво смотрел в окно за головой Дмитрия. – Когда на тебя выйдут Мертвые Братья, ты сам будешь искать встречи с нами. В общем, если тебе нужно время на размышление, следующая остановка – твоя. Ты сходишь, Митек, или остаешься?

– Остаюсь, – хмуро ответил Дмитрий.

А куда деваться? О том, что в одиночку от мертвяков не спастись, ему в свое время популярно объяснила Кристина. Повторных объяснений не требовалось.

* * *

На следующей станции в их вагон никто не вошел. Но, видимо, новые пассажиры появились в соседнем.

Едва электричка тронулась, в тамбур ввалился Кош. Сквозь грохот колес из межвагонной сцепки Дмитрий различил чьи-то пьяные голоса.

Кош захлопнул за собой дверь.

– Метис, у нас проблемы, – негромко и быстро сказал он.

– Мертвяки? – подобрался Метис.

– Мудаки, – процедил Кош.

И едва успел увернуться от вновь распахнувшейся тяжелой тамбурной двери. Кто-то явно намеревался задеть ею Охотника, но, не добившись своего, изверг матерную тираду.

– Куда сквозанул, бомжара гребаный?! – донесся из грохочущей связки между вагонами еще чей-то голос. – Я же сказал, на месте стоять, мать твою!

В тамбур, толкаясь и мешая друг другу, сунулись трое выпивших парней. Крепкие коротко стриженные качки с красными рожами смотрели наглыми осоловелыми глазами.

– Гля, Косой, а тут еще один зверь! – гнусаво объявил один из качков, уставившись на Метиса.

Дмитрий, несмотря на свой потрепанный вид, выглядел все-таки более цивильно. Беглый фейс-контроль он, по всей видимости, прошел успешно и к числу «зверей» причислен не был. На него попросту не обращали внимания. Пока, во всяком случае.

– Мля, не электричка, а бомжатник какой-то! – процедил второй парень.

Третий зло и грубо выматерился.

Возникла небольшая заминка: пьяная троица, преследовавшая Коша, явно не ожидала встретить другого бомжа и теперь соображала, как поступить с двумя бродягами. Но уже было ясно: без магической «маски» это дело не уладить. А прибегать к помощи магии в поезде Метис, похоже, не хотел.

– Кош, вали к Лещу, – шепнул Метис. – Скажи: на следующей выходим.

– А вы?

– Справимся.

«Вы», не «ты». «Справимся», не «справлюсь». Дмитрий подумал, что его, судя по всему, уже записали в общество Вольных Охотников. Что ж, ему никто и не говорил, что Вольные дерутся только с мертвяками. Ему лишь сказали, что там, где можно, конфликтов с «жильцами» Вольные пытаются избежать. Но можно это не везде и не всегда. И далеко не все зависит от Охотников.

Вряд ли накачанные пивом или чем-то покрепче качки разобрали, о чем шушукались Метис и Кош. Но сам факт того, что какие-то бичи смеют переговариваться в их присутствии, привел компанию в бешенство.

– Вы че там трете, уроды вонючие?! – замешательство пьяной троицы было недолгим.

– И какого хрена вообще тут катаетесь?! – оно, замешательство это, быстро перерастало в тупую агрессию.

Кош, толкнув вагонную дверь, попятился из тамбура.

– Э-э-э, куда намылился, чмо ходячее? – раздался раздраженный басок. Один из парней шагнул было следом, но на пути у него будто случайно оказался Метис.

– Ребята… пожалуйста… не надо… – Слышать плаксивые нотки в голосе Метиса было непривычно и противно. То ли Вольный таким образом усыплял бдительность противников, то ли отвлекал их внимание от раненого товарища (рука у Коша все-таки еще не зажила), то ли еще надеялся уладить инцидент без мордобития.

– Мы на следующей станции сойдем, – скулил Метис, весьма правдоподобно изображая страх. – Сами сойдем. Правда…

Дмитрий видел, как Кош быстро шагает по вагонному проходу к соседнему тамбуру. Пассажиры на лавках отворачивались от бомжа и сторонились его. В тамбур, где назревал конфликт, тоже никто старался не смотреть.

– Не сойдете, суки! Вылетите, нах-х! А чтоб больше по электричкам не шастали…

Смачный шлепок крепкого кулака о ладонь красноречиво показал, что бомжей сейчас будут учить жизни, причем жестоко и беспощадно. Хулиганы лыбились в предвкушении развлечения.

«Идиоты!» – подумал Дмитрий. Если Метис наплюет на принципы («жизнь – живым», так, кажется, он говорил?) и вытащит свои мачете, всем троим мало не покажется.

– А ты чего пялишься, козел? – Присутствие Дмитрия с некоторым опозданием, но все же было замечено. – Ну-ка, фраерок, сдернул отсюда на хрен, пока в бубен не получил.

Его сочли случайным свидетелем, наложившим в штаны от страха, и милостиво отпускали. Впрочем, дожидаться, пока он покинет тамбур, никто не стал.

* * *

Один из агрессоров пнул Метиса в колено. Удар, к изумлению нападавшего, не достиг цели. Метис проворно убрал ногу, и тяжелый шнурованный ботинок гулко ударил о стенку тамбура.

Сам Метис пока в драку не лез. Тянул время:

– Не надо, ребята!

Что ж, ему виднее. Наверное, такая тактика сейчас оправданна. Дмитрий тоже решил воздержаться от активного вмешательства. Отступив в сторону, он просто контролировал двух других хулиганов.

Увы, наигранный испуг бомжа только раззадорил компанию. Двуногие хищники почувствовали страх жертвы. Вернее, они посчитали, что чувствуют страх.

Еще один пинок. И снова – мимо.

– Ах, ты ж, падла!

Взбешенный неудачей качок, уже не боясь испачкать о бродягу руки, нанес третий удар, целя кулаком в челюсть Метису. Тот, зажатый в угол, отступать уже не мог. Просто некуда было.

К своему несчастью, неизвестно откуда выискавшиеся охотники на бомжей не подозревали, что тоже имеют дело с Охотником. Причем с Охотником на более опасную дичь, а потому подготовленным к по-настоящему серьезным стычкам.

Метис обошелся без тесаков. Со стороны было похоже, будто пьяный просто поскользнулся. Вряд ли кто-то, кроме Дмитрия, заметил коротко и сильно выстреливший кулак Метиса, в последний момент ушедшего от размашистого выпада противника и одновременно сократившего дистанцию с ним почти до нуля. Метис саданул хулигана под дых, и секунду спустя парень уже валялся на грязном тамбурном полу, пуча глаза и беззвучно открывая-закрывая рот.

А вот добивающий удар Охотника видели все присутствующие в тамбуре. Жесткий удар ногой в голову. Когда дело доходило до настоящей драки, Вольные бомжи-Охотники тоже могли быть беспощадными.

Нападавший отключился. И, судя по всему, надолго. Но, видимо, у его дружков мозги были безнадежно пропитаны алкоголем, а чувство самосохранения отсутствовало напрочь.

Вместо того чтобы немедленно ретироваться (хотя вряд ли теперь Метис позволил бы им уйти и поднять шум до остановки поезда), они вдвоем полезли на борзого бомжа.

Одного Дмитрий все же взял на себя. Дернул за плечо и, пока противник, сверкая злыми кабаньими глазками, разворачивался и размахивался, чтобы сбить с ног неожиданно возникшую помеху, рубанул его ребром ладони по основанию шеи.

Бойцовские навыки Феникса не подвели и в этот раз: удар вышел нужной силы и пришелся в нужную точку.

Этот агрессор тоже мешком повалился на пол.

Чего последний еще находящийся в сознании качок, правда, уже не видел. Дмитрий услышал, как в его руке что-то щелкнуло, над сжатым кулаком хулигана блеснуло лезвие выкидного ножа.

«Ну, тупица!» – Дмитрий испугался не за Метиса, а за пьяного дурака. Что будет, если Метис все-таки пустит в ход свои мачете? Порубит ведь кретина в капусту!

Впрочем, Охотник и на этот раз за оружие хвататься не стал.

– Сука-дырок-понаделаю! – хулиган с истеричным воплем бросился на него. Однако реализовать свою угрозу не смог.

Метис перехватил руку с ножом и резко развернул атакующего, добавив ему ускорения.

Парень мордой впечатался в окно тамбурной двери, одновременно получив локтем по затылку. Удар оказался неслабым: по толстому грязному стеклу пошли трещины.

Нож из руки нападавшего выпал. Сам он обмяк и сполз на пол.

– Спасибо, – Метис кивнул на качка, вырубленного Дмитрием.

– Пожалуйста, – пожал плечами Дмитрий. Что-то подсказывало ему: Охотник и сам справился бы со всеми тремя.

В тамбур никто не входил и даже не заглядывал. Притихшие пассажиры по-прежнему старательно отводили глаза. Вызывать полицию тоже никто не спешил. Вмешиваться в чужие разборки никому не хотелось. Ничего не вижу, ничего не слышу: в иных ситуациях страх действует не хуже магической «маски».

Метис, склонившись над вырубленными хулиганами, проворно обшарил их карманы.

– Ты чего творишь? – нахмурился Дмитрий.

– Экспроприирую, – невозмутимо ответил тот. – Вольным Охотникам тоже на что-то надо жить. А этим мудакам урок будет.

– А если кто увидит?

– Удивится, если бомж не сделает того, что я сейчас делаю.

Добыча – бумажник и несколько купюр – перекочевали в карманы Метиса. Мелочь Вольный выгребать не стал.

– И что теперь? Может, стоп-кран? – Дмитрий покосился на облезлую красную ручку в тамбурной стене.

– Не надо, – Метис покачал головой. – Машинист все равно двери не откроет, а если в поезде есть Пастух, то он только насторожится. Магию тоже использовать не стоит. Сейчас Фрязево будет. Выйдем там.

Между глав

Встреча происходила у «фиалок» – в элитном, хорошо экранированном от внутренней магии и защищенном от внешней салоне красоты в районе Тверской. Со стороны могло показаться, что за чашечкой кофе болтают в ожидании процедур три подружки. «Секс в большом городе», да и только…

Магистресса Ордена Ивы Энхедунна даже усмехнулась от нелепого сравнения, пришедшего вдруг на ум. Не-е-ет, подругами Магистрессы Мертвых Сестричеств никогда не были и вряд ли когда-нибудь станут. Сейчас их свели общие интересы, и то лишь на время.

Энхедунна была смуглокожей брюнеткой со стрижкой каре и соблазнительными упругими формами, на которые не оглядывался редкий мужчина. Блузка с глубоким вырезом и вызывающая мини-юбка на грани приличия не столько скрывали, сколько подчеркивали достоинства «ивы». Всё – и роскошная фигура, и длинные ноги, и яркий макияж на привлекательном лице, и крупные броские украшения – так и сочилось магнетизмом, губительным для представителей противоположного пола. Прирожденная красота Энхедунны была доведена до совершенства магическо-хирургической пластикой и подкреплялась специфическим потенциалом Ордена Ивы.

Энхедунна по столь же древней, как и ее профессия, женской привычке в очередной раз сравнивала себя с собеседницами. Пока шел подготовительный, ни к чему не обязывающий этап переговоров, можно было не думать над сказанным, а просто рассматривать других Магистресс.

Щебетавшая ни о чем, но при этом тоже нет-нет да и бросавшая оценивающие взгляды на своих гостий хозяйка салона – эффектная блондинка Цицелия – выглядела достойной соперницей. Магистресса «фиалок» словно сошла с обложки глянцевого журнала. Идеально уложенные волосы, профессиональная косметическая «раскраска», элегантное облегающее платье, стильные туфельки, небольшие, но дорогие и со вкусом подобранные побрякушки… Над лицом и фигуркой «фиалки» тоже хорошо поработали пластические хирурги Сестричества.

Цицелия была похожа на коллекционную куклу. А еще – на заблудившуюся принцессу, растерянно оглядывающуюся вокруг в поисках благородного рыцаря на белом «мерсе», который мог бы увезти ее в новый, достойный принцессы дворец на Рублевке, забросать цветами и деньгами и погрузить в блаженную пучину необременительного безделья. В общем, этакая Мальвина-Барби с наивными глазками и цепкой хваткой светской стервы. Некоторым мужчинам такие даже нравятся. Недолго, правда.

Пожалуй, если поставить рядом Энхедунну и Цицелию, мужской взгляд сначала зацепился бы за блондинку. Но если дело дойдет до постели… О-о-о, тут Энхедунне, профессионалке с многовековым стажем, равных не будет! Тут уж любая гламурная красотка нервно закурит в уголке, размазывая по ухоженному личику косметику и слезы зависти.

Что же касается третьей Магистрессы… Беатриса представляла немногочисленный, но агрессивный женский Орден Змеи и по определению в соперницы не годилась. Угрюмую, грубую, в чем-то даже мужиковатую «змеюку» трудно было назвать привлекательной особой.

«Змеи» принципиально не утруждали себя магическо-пластическими операциями, скрывающими недостатки, и вообще прибегали к пластике лишь при крайней необходимости. Да и не было у Сестричества Змеи толковых специалистов в этой области. Так, разве что ремесленники, способные с грехом пополам изменить внешность, но не имеющие никакого представления об истинной женской красоте. Результат, что называется, налицо.

Короткий ежик волос, грубые черты, полное отсутствие манер и косметики, женственности – тоже ноль. Кожаная косуха, под которой почти не заметна плоская грудь, бандана на голове… Странно было видеть этакое чудо в VIP-салоне красоты. Эх, Беатриса, Беатриса! Она ведь даже приехала сюда не на машине, а на мотоцикле. Правда, навороченный «харлей» Беатрисы, припаркованный рядом с «инфинити» Цицелии и белым «мерседесом» Энхедунны, тоже стоит немало.

Ладно, что с нее взять. «Змея» – она змея и есть. Воплощение воинствующего феминизма и к тому же с лесбийским уклоном. Гремучий радикализм, одним словом. Хорошо, таких отмороженных девиц немного. Такие с трудом приживаются в традиционном патриархальном обществе. Хотя… Как знать, что будет дальше. Общество меняется, мягчеет, мужики обабиваются, женщины грубеют.

Поморщившись, Энхедунна вспомнила, как однажды Беатриса то ли в шутку, то ли всерьез подкатила к ней с непристойным предложением. Пришлось отшить мерзавку. Урок Беатриса запомнила. Больше своей ошибки она не повторяет.

А Цицелия все говорила и говорила, убеждая, что…

– Здесь опасаться нечего. Над экраном и защитой салона работали лучшие Сестры. Посетителей сегодня не будет. Персонал ушел. Так что можно свободно обсуждать любые вопросы. Еще кофе, дорогая Энхедунна? А тебе, милая Беатриса? Могу, кстати, предложить…

Цицелия словно и не заметила, как морщится от ее сюсюканья «змея». Да уж, такое впечатление, будто у «фиалок» многословность – величайшая из добродетелей. Но в целом Энхедунна была довольна. Это место для переговоров она выбрала не случайно. Салон Цицелии обеспечивал максимум удобства и относительную безопасность. Орден Фиалки отличался осторожностью, граничащей с трусостью. Чистоплюйки-«фиалочки» умели шпионить, но они десять раз подумают, прежде чем нанести удар, пусть даже в спину. А подумав, скорее всего, откажутся от активных действий, предоставив их кому-нибудь другому. Да и «змея» в присутствии двух сильных Магистресс, да еще и на чужой территории не натворит глупостей.

– Зачем ты нас собрала, Энхедунна? – Беатриса не выдержала первой и грубо оборвала «фиалку» на полуслове. Магистресса «змей», как всегда, нетерпелива и бесцеремонна. Она хотела говорить о деле, не теряя времени на светские беседы, в которых все равно была не сильна.

Правильно, пора переходить к делу. Энхедунну это устраивало.

* * *

– У нас проблема, – начала Магистресса «ив».

– У кого «у нас»? У вашего Ордена, любезная Энхедунна, или у всех Сестер? – уточнила «фиалка», сразу давая понять, что это не одно и то же.

– Пока у нашего Ордена, – улыбнулась Энхедунна. – Но это может стать общей проблемой. Или нашим общим преимуществом перед Братствами.

– Слушай, не грузи, а! – скривилась Беатриса. – Хватит говорить загадками. В чем дело?

Еще одна улыбка. Магистресса «ив» умела владеть собой.

– Наш сайт пытались взломать, – объявила Энхедунна.

– Вот новость, блин! – фыркнула Беатриса. – Сайты Орденов каждый день пытаются взломать, и – без толку.

– В этот раз – с толком.

Энхедунна поймала удивленный взгляд Цицелии и недоверчивый Беатрисы.

Ордена в последнее время активно пользовались Интернетом. Почти у каждого Братства и Сестричества имелся сайт, предназначенный главным образом для внутриорденской коммуникации и связи с зарубежными «коллегами».