Страно(в)едение

Ровшан АСКЕРОВ

Страно(В)едение

СТО ЛИЦ СТОЛИЦ, ИЛИ ПРО МЕНЯ И ПРО МЕНЮ

Лене Павловой – фактическому соавтору

и спутнику во многих путешествиях.

Barrakude, без которой этой книги

не было бы.

Самые задушевные беседы, так уж сложилось в нашей русской традиции, мы привыкли вести на кухне. Долгими вечерами, плавно, под стрекот разговора, переходящими в бессонные ночи. Уют, царящий в этой комнате, предполагает открытые, искренние излияния, поддерживаемые зачастую возлияниями. А душевный стриптиз, как это водится, подкрепляется очередной чашкой кофе или чая.

Благо – все рядом, на расстоянии вытянутой руки. И холодильник, из которого всегда можно извлечь запотевшую холодную бутыль, и плита, на которой, требуя короткого антракта в вашей длинной беседе, свистит чайник.

Наверное, поэтому, затевая цикл записок о городах, в которых по той или иной причине побывал за последние два года, я подумал: неплохо бы взглянуть на каждый из них, на каждую из этих столиц, где имел удовольствие зав тракать, обедать и ужинать, из их кухни. Ведь не нами придумано и не нами доказано, что мы – это то, что мы едим.

И потому только на кухне изначально чужого, а порой и враждебного мне города и может открыться самое сокровенное в нем. Только через его кухню, через пусть даже короткий, но пронзительно-искренний диалог (и непременно на кухне) можно понять Город по-настоящему. После «кухни» ты либо примешь и полюбишь его, либо поймешь, что вы совершенно разные и случайно пересеклись в твоем времени на его пространстве. А если полюбишь, то именно к его кухне и будешь стремиться каждый раз, когда приедешь опять к нему. В гости ли, навсегда ли.

Не случайно даже готовность к брачным союзам издавна объявлялась языком кухни. На моей родине, если сговор был удачным, сватам выносили сладкий чай. Это без лишних слов означало: свадьбе быть.

А окончание военных действий венчалось совместным приготовлением каши. И мир заключить можно было лишь с тем, с кем удавалось сварить это незатейливое на первый взгляд блюдо.

Впрочем, такое ли незатейливое? Если сам министр финансов в правительстве Александра I Дмитрий Александрович Гурьев потратил свое драгоценное время на изобретение особой каши – с фруктами и сладким соусом, которая и получила его имя. Более ничем этот политический деятель не памятен России, кроме как созданием самой знаменитой каши.

Одиннадцать раз за последние 730 дней мы пили на кухне разных столиц этот самый сладкий чай (предсвадебный, помните?), скреплявший наши узы. А затем была еще одна кухня.

Та, на которой и родились эти записки. Кстати, тоже из долгих полуночных бесед.

ГЛАВА I

ВОСТОЧНЫЙ БАЗАР СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ

А ведь верно подмечено: путь к сердцу мужчины лежит через желудок. На четвертом десятке лет эту парадигму можно принять за основу. Вот и со странами я выстраиваю отношения – как с женщинами. Нежные чувства вспыхивают немедленно, стоит душе прикипеть к местной кухне. С детства любовь к блинам, красной икре, пельменям, селедочке с картошечкой бесповоротно определили мне в супруги русскую девушку. Кто же знал, что это вовсе не гастрономические прихоти пятилетнего ребенка, а осознанный выбор судьбы?

Нет, конечно, при всем при этом оставались тяга и готовность вкусить в любое время дня и ночи люля и кябабы, долму[1] всех видов), дющбяря[2] довгу[3] черную икру, рыбные деликатесы, плов, джызбыз.[4] Но разве кто-то не любит молока матери? Так что эти изыски родной и милой моим сердцу и желудку кухни мы так и определим – альма-матер и дары Амалфеи.

Вот как-то с детства невзлюбил я макароны и с отвращением, но ел их постоянно лишь один месяц в 1990 году, в дни чемпионата мира по футболу в Италии. Из чувства солидарности к любимой Mannschaft, которую командный диетолог потчевал во имя победы исключительно пастой. Сборная же ФРГ, ведомая благодарными Маттеусом и Клинсманном, видимо, сжалилась надо мной и завоевала титул.

Не было у меня пристрастия и к пицце. Стоит ли говорить, что Италия, в итоге, так и не стала страной моих грез. Да, любимая Флоренция, да великий Рим, на который non basta una vita,[5] стоят того, чтобы пренебречь гастрономическим дискомфортом и пуститься в путешествие по Авзонии.[6] Но ведь и в местных тратториях я с большим удовольствием ограничиваю заказы ризотто «алла маринара» или «тальята-руккола». Запивая все рюмочкой лимончелло. Легкий флирт, не более. Какие серьезные отношения могут быть у меня со страной, в которой культ кухни – паста? Так что antipasti – это не только раздел итальянской кулинарии. Это практически моя гастрономическая доктрина в отношении всей Италии.

Германия же пленила меня не просто огромными порциями, но вкусными мясными блюдами. То есть формы совпали с содержанием. То же и Англия. Сумрачный германский гений, царящий у печей и плит в этих странах, оказался мне близок. С этими дамами возможен сильный роман.

Даже если бы Малороссия-Украина более ничем не была мила матери-истории, за изобретение вареников с вишней ее уже стоило отметить на скрижалях истории. Может, потому среди девушек, которым я в молодости признавался в любви, много украинок? Да и любимая жена моя на некоторую часть – украинка.

Загадочным образом выстраиваются наши отношения с Японией. В нее я влюбился лишь на основании портрета. Чуть ли не по переписке. Сырая рыба и рис. Острота васаби и вязкость имбиря. В общем, показалось, что Ниппон-сан прекрасная кандидатка на длительные любовные отношения. Желудок дал визу сердечным чувствам. Правда, при этом вожделенная Страна восходящего солнца остается надменно-недоступной. Иногда страны как-то буквально понимают это слово. Оградилась неприступная восточная красавица не только расстоянием, но еще и частоколом из огромного количества зеленоватой бумаги с портретами мертвых американских политиков.

И рассчитывать на прочный гастрономический брак после такого заочного знакомства практически невозможно. Большой знаток и ценитель женской красоты Генрих VIII Тюдор тоже, помнится, обмишулился, дав согласие на брак с принцессой Клевской, основываясь лишь на данных от придворного живописца-льстеца. После первой же личной встречи короля с будущей невестой вся дипломатическая служба Англии денно и нощно работала, выискивая хитроумные пути отступления, ибо король нарек суженую «германской коровой» и наотрез отказался жениться. Конфликт удалось замять, а брак – расстроить. Что, возможно, и спасло голову клевской принцессы.

К чему это я? А к тому, что уже первое свидание с Японией расстроило наши с ней взаимоотношения. Впрочем, об этом – ниже и позже. Отмечу лишь пока, что уже вкус их супов, пусть даже поданных мне в европейских ресторациях, должен был насторожить и предупредить о многом. Чтобы настолько испортить то, что в России именуется ухой – нужно быть утонченным ненавистником рыбной кухни. Помои – помоями (уж простите!). Полагаю, что автор японского рыбного супа вослед за этим своим творением и стал исполнителем первого в истории сеппуку. Выхода иного не было! Пережить такое кощунство чрезвычайно сложно.

Неудивительно, что и с Малайзией отношения у нас не завязались. А началось-то все с того, что невзлюбил я обилие их соусов (даже столица малайского Лангкави – город Куа в переводе на русский означает «соус»).

Слишком приторные сладости тоже не прибавили симпатий. Вообще же слово «слишком» очень уж подходит для местных кулинаров. Слишком острое, слишком сладкое и слишком непонятное. Иногда даже съев десерт, не всегда возможно понять, из чего же он был приготовлен. Нет, не будет у нас большой любви, потому как представить себе, что малайка заправляет на моей кухне, желудок мой категорически не хочет. И потому сердце остается глухо к прелестям страны тигра и бабочки.

Хотя… виды на Тихий океан тут очень красивые. Опять же – слишком! И любоваться ими – это то единственное, что не приедается никогда.

ФАСТФУД КАК ХЕНД-МЕЙД

Но как же сочно и вкусно малайцы едят! Наблюдать за этим – сплошное удовольствие. Эх, жаль, я не мог присоединиться к этой дружной компании: несмотря на уверения путеводителей, что в Малайзии есть с уличных лотков безопасно. Все-таки поостерегся до окончания двухнедельного тура экспериментировать и проверять практикой такую теорию. При ежедневном марш-броске в 180 километров как-то не хотелось становиться заложником биохимических реакций в собственном желудке. Так что, решил я, оставлю-ка дегустацию до последнего дня пребывания в стране – до вылета из Куала-Лумпура.

Найти же фастфуд в городах и весях Малайзии совсем не трудно. Нет, запах не поможет, потому, как едой здесь пахнет отовсюду и везде. Воздух здесь просто пропитан пряностями. Да, Малайзия издавна была перевалочным пунктом португальцев на пути с Молуккских островов, да – это был большой склад перца, корицы и гвоздики. Но и за 500 лет этот запах не выветрился! Да он просто разлит в воздухе, смешавшись с ароматами цветов, душистых масел! Исключительно надушенная страна.

А потому в поисках едальни ориентируйтесь на лотки да на вывески. Слово Restorant (а пишется оно там именно так!) вы прочтете легко. И причем на самых неожиданных с виду фасадах.

Типичный фастфуд – это комнатушка без окон, без дверей, в которой и стоят лотки. Причем лотки – с выходом на улицу. Изголодавшийся путник просто подходит к лоткам и наливает в полиэтиленовые пакетики всевозможных соусов, набирает в пластиковую тарелку риса и садится за столик. Официант принесет по его выбору маринованные кусочки жареной курицы или рыбы, креветок, мяса (свинины нет, поскольку страна мусульманская), салата и напитков. На столике стоит серебристый чайник. Для чего? А чтобы руки ополоснуть.

И вот после омовения перстов начинается священнодействие.

Едят малайцы руками. Но как они это делают! Так смачно, вкусно, по-доброму. Из пакетика нальют соуса в рис, руками перемешают, отщипнут от рыбы кусок, помнут его и запустят пальцы с рыбным мякишем в рис. Все это смешают и – в рот. Вдогонку пошел салат. Нет, они едят не ртом. Всем телом. Процессом поглощения пищи занят организм целиком. Причем, начинают этот акт глаза, с обожанием взирающие на блюдо. Какое-то священнодействие или грех чревоугодия в его высшей эпикурейской стадии проявления. Но выглядит сие отнюдь не отталкивающе, а как-то очень и очень вкусно. И сытно становится даже тому, кто всего лишь наблюдает за этой картиной. Я было едва не соблазнился. По крайней мере, минуты три не мог оторвать взора от двух малайцев, перекусывающих подобным образом в такой вот забегаловке. По-моему, перехватив мой взгляд, увидев, как я плотоядно сглатываю слюну, эти едоки решили, что недотепу-туриста по какому-то недоразумению держат здесь в голодном теле. Ведь малайцы – крайне доброжелательный и вежливый народ. Или это к иностранцам они так чутки? Спросишь, как пройти к отелю, так тебя возьмут под ручку и до самых дверей доведут. Каждый считает своим внутренним долгом оказать тебе посильную помощь. Может, потому что ты – приезжий, гость, а потому нужно произвести на тебя приятное впечатление, дабы ты без сожаления расставался со своими денежками, таким способом инвестируя их в экономику страны? Тогда, скажу вам, на бытовом уровне аборигены блестяще освоили азы политэкономии.

ЛИХАЧИ С ЧУНГА-ЧАНГИ

За четырнадцать дней пребывания в стране не видел ни одного сурового или сердитого лица. Впрочем, если у тебя в стране 365 дней в году температура воздуха не опускается ниже 25 градусов тепла, то с чего звереть-то? Поймал себя еще на том, что как только с моего лица сходит улыбка, окружающие тут же бросаются ко мне с вопросом: «В чем дело, дорогой? Кто обидел? Что болит?», оказывается, если ты грустный или задумчивый, здесь это воспринимается как симптом чего-то дурного. Ведь если все хорошо, нужно улыбаться и радоваться жизни. Но все четырнадцать дней ходить с приклеенной улыбкой тоже тяжеловато.

И еще – так до конца путешествия и не привык, что к автомобилю в этой бывшей британской колонии нужно подходить с левой стороны. Это если хочешь сесть на пассажирское место рядом с водителем. Местная манера людей ездить впереди, задрав ноги на панель перед лобовым стеклом, шокировала меня не раз. Картина та еще: мчишься по магистрали в мини-вэне, обгоняешь машину и видишь, что парень, сидящий в ней на месте, где по моему разумению должен находиться водитель, поднял ноги на панель и без умолку трещит по мобиле. Первая мысль: «А, как и чем он на педали жмет?». В общем, забавно. Еще бо?льшие маньяки тут мотоциклисты. На бешеной скорости способны мчаться по хайвэю, держа руль одной рукой. Вторая – за спиной и меж пальцев зажата дымящаяся сигарета. После каждого виража лихач затянется сигареткой и опять руку за спину. При этом куртки мотоциклисты надевают спиной вперед.

Но – вернемся к фастфуду. Я дал себе слово, что через неделю обязательно попробую, так ли это вкусно, как выглядит. Забегая вперед, отмечу, что сдержать этого обещания не удалось. Но ведь должны оставаться какие-то несбывшиеся планы, чтобы был повод вернуться.

А вот отельная кухня и меню пафосных ресторанов в Куала-Лумпуре совершенно не впечатлили. Жадно набросился на столь любимых мною креветок. Больших. Очень. Даже не королевских, а, судя по размерам, самых что ни на есть императорских, ежели таковые существуют. Но был жестоко предан малайским поваром. Зачем, о, скажите, зачем же было их поливать каким-то странным соусом, после которого я вспомнил шведское привидение с моторчиком: «В это время Карлсон отправил себе в рот большую порцию того же соуса и у него тоже покатились слезы.

– Я тоже вспомнил одну грустную вещь, – ответил Карлсон. – Этот соус» (Астрид Линдгрен, «Малыш и Карлсон»).

Да уж, мастера плиты и сковородки в Малайзии поступают совершенно не по-фрекенбоковски. И денег особо не дерут, но и корицы не жалеют.

Зато после путешествия на Лангкави я точно знаю, где находится Чунга-Чанга. Песенка про «Лето круглый год» это отсюда. А вот деревни в Малайзии ну очень похожи на наши, апшеронские. Едешь так по дороге и кажется, что не от Кангара до Кулима мчишься, а по загульбинской[7] ороге к «Гянджлику»[8] То же обилие торговых точек и примерно с тем же ассортиментом. Единственное, что напоминает о широте и долготе – это идеальное качество местных дорог. Такого ровного, блестящего на солнце асфальта широких скоростных трасс не встретишь в Европе нигде. Говорят, местные дорожники не скупятся и добавляют в асфальт каучук. Для мягкости. Так ли? Кто знает… Но ехать по здешним дорогам – отдельное удовольствие, которое стоит тех денег, что падают в окошки у шлагбаумов на чек-пойнтах.

«ЦАРИЦА ПОЛЕЙ» В «ОЛОВЯННОМ УСТЬЕ»

Куала-Лумпур заявит о себе сразу. Еще за несколько десятков километров. При подъезде к столице Малайзии вас встретит огромный памятник первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву – два кукурузных початка «Петронас Тауэрс» – словно визитка, вручаемая вежливым городом каждому стремящемуся попасть в него. Стальные красавцы производят впечатление. Архитектор Чезаре Пелли честно отработал свой гонорар. Еще и международную архитектурную премию имени Ага-Хана получил.

Эх, Никита Сергеич, удобрять нужно было углеводородами, тогда бы и у вас взошел столь впечатляющий урожай! А вообще-то у башен такой граненый вид, потому что правительство Малайзии потребовало от архитектора придать исламский характер всему строению. И поэтому в основе башен – мусульманский символ – восьмиконечная звезда.

Вообще в Малайзии очень любят, чтобы у них все было самым-самым. Чувствуется, что страна долгое время была провинцией азиатского мира. Даже флагшток, на котором развивается их «Славный полосатый» («Джалур Гемиланг») – национальный флаг, поднятый 31 августа 1957 года на смену «Юнион Джеку» – самый высокий в мире – сто метров.

Это какой-то трансконтинентальный и межнациональный мачизм под лозунгом «у кого выше»! 800 миллионов долларов (2 млрд. ринггитов) – неплохая цена для удовлетворения своих комплексов. Во столько обошлись нефтяной компании «Петронас» симпатичные близняшки. Кстати, в цоколе строения расположен музей-выставка, где мне абсолютно точно после тщательных замеров сообщили, что эта парочка выше меня ровно в 269 раз (а если я не буду сутулиться – то «всего» в 248 раз). В магазине при смотровой площадке обычный набор туриста: чашечки, ручки, брелоки, часы с профилем башен и картина-хроника истории архитектурной эрекции в мире: башни-конкуренты – Чикагская Сирз, дубайская, еще какие-то… Есть и наша Останкинская. «Идеологический шприц» отметился и тут. Подняться на смотровую площадку «Петронас Тауэрс» можно бесплатно. Но для этого нужно прийти к подножию в 8:30, чтобы успеть получить билетик на определенное время. А число заветных пропусков ограничено.

Примечания

1

Долма – собирательное название для ряда азербайджанских блюд, объединенных общим принципом приготовления. Фаршированные мясом листья винограда, баклажаны, перец, помидоры – все это носит название долма. От тюркского слова «долдурмаг» – наполнять, заполнять. Различают «ярпаг долмасы» (долма из листьев винограда), «бадымджан долмасы» (долма из баклажанов, перца и помидоров). Даже голубцы в Азербайджане получили название «кялям долмасы», то есть долма из капусты.

2

Дющбяря – Суп из очень-очень маленьких пельмешков. Тесто для них раскатывается крайне тонкое.

3

Довга – непременный атрибут азербайджанского стола. По сути – холодный суп из мацони и мелко-мелко рубленой зелени. Готовится с добавлением яйца, муки, гороха. Подается в пиалах или в высоком стакане. Можно есть ложкой, а можно – пить.

4

Джыз-быз – самое вкусное название. Видимо, творцу первого джыз-быза так понравилось его произведение, что ему уже некогда было придумывать для него отдельное название. Он просто нарек шедевр по звукам, издаваемым шипящей раскаленной сковородой. А на сковороду отправляются бараний ливер – почки, печень, сердце, легкие вперемешку с репчатым луком, перцем. Можно добавлять мелко нарезанный картофель или каштаны.

5

Non basta una vitа (Недостаточно одной жизни). – Итальянцы шутят, что на то, чтобы осмотреть все красоты Рима вам не хватит одной жизни. Так и говорят – Roma – non basta una vita. Проверено автором.

6

Авзония – поэтическое название Италии по имени Авзона – первого царя, родоначальник древнейшего на этих землях племени авзонов. Сын Калипсо.

7

Загульба – удивительно подходящее, для русского слуха, конечно, название для дачного и курортного поселка. Загульба расположена километрах в 40 от Баку. Пляжи песчаные. На территории поселка разбиты несколько санаториев и домов отдыха. Есть даже отель 4*

8

«Гянджлик» – если бы итальянский «Ювентус» приехал в Баку, то его название на азербайджанский переводилось именно так. «Гянджлик», или «Молодость» – международный молодежный лагерь в Загульбе, пансионат, в котором в советское время предпочитала отдыхать бакинская интеллигенция. Позже именно здесь готовились к решающим играм кавээновские команды и здесь же тренировался и готовился к матчам за шахматную корону бакинец Гарри Каспаров. Между прочим, недалеко от лагеря, едва ли не за стенкой, находилась дача первого секретаря ЦК компартии Азербайджана.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.