Гарри Поттер - Гарри Поттер и Комната Секретов

Джоанн Роулинг
Гарри Поттер и Волшебный камень

Глава первая
Самый ужасный день рождения

      Уже не в первый раз в доме номер четыре по Бирючиновой аллее за завтраком разгорелась ссора. Мистер Вернон Дурслей был разбужен слишком рано утром громким уханьем, доносившимся из комнаты племянника Гарри.
      — Третий раз на этой неделе! — прорычал он с другого конца стола. — Если ты не можешь справиться со своей совой, значит, придется от нее избавиться!
      Гарри, в который уже раз, попытался объяснить.
      — Ей скучно! — воскликнул он. — Она привыкла летать где захочет. Если бы вы разрешили хотя бы выпускать ее по ночам…
      — Я что, похож на идиота? — фыркнул дядя Вернон, и кусок яичницы, прилипший к его кустистым усам, покачнулся. — По-твоему, я не знаю, чем это кончится, если ты выпустишь свою мерзкую сову?
      Он и его жена Петуния обменялись мрачными взглядами.
      Гарри попробовал было спорить, но его доводы заглушил громкий звук отрыжки, раздавшийся со стороны сына Дурслеев, Дудли.
      — Хочу еще бекона.
      — Возьми со сковородки, кисочка, — сказала тетя Петуния, обласкав затуманенным от нежности взором массивное тело сына. — Тебе нужно как следует поправиться, пока есть такая возможность… Не нравится мне то, что ты рассказываешь о школьной еде…
      — Чепуха, Петуния, когда я учился в «Смылтингсе», никогда мы там не ходили голодными, — с жаром возразил дядя Вернон. — Дудли ест вволю, правда, сынок?
      Дудли, такой большой, что его задница не умещалась на стуле и свешивалась по бокам, ухмыльнулся и повернулся к Гарри.
      — Передай сковородку.
      — Ты забыл волшебное слово, — раздраженно сказал Гарри.
      Воздействие этих простых слов на остальных членов семьи было потрясающе: Дудли поперхнулся и свалился со стула с грохотом, от которого содрогнулась вся кухня; миссис Дурслей тоненько взвизгнула и прижала ладони ко рту; мистер Дурслей подскочил, и вены отчетливо выступили у него на висках.
      — Я имел в виду «пожалуйста»! — быстро пояснил Гарри. — Я не имел…
      — Я ТЕБЕ ЧТО ПРИКАЗЫВАЛ! — зарокотал дядя, разбрызгивая слюну по столу. — НИЧЕГО ЭТОГО… НА БУКВУ «В» В НАШЕЙ СЕМЬЕ!
      — Но я…
      — КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПУГАТЬ ДУДЛИ! — рычал дядя Вернон, стуча кулаком по столу.
      — Я всего лишь…
      — Я ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛ! В МОЕМ ДОМЕ — НИ СЛОВА О ТВОЕЙ НЕНОРМАЛЬНОСТИ!
      Гарри перевел взгляд с багровой физиономии дяди на бледное лицо тети, тщетно пытавшейся поднять Дудли на ноги.
      — Ладно, — сказал Гарри, — всё…
      Дядя Вернон сел, пыхтя как загнанный носорог, не спуская с Гарри пристального взгляда маленьких злобных глаз.
      С того самого момента, как Гарри вернулся из школы на летние каникулы, дядя Вернон обращался с мальчиком так, как будто он был бомбой, готовой в любую минуту взорваться, и всё потому, что Гарри действительно не былнормальным ребенком. Точнее сказать, он был настолько ненормальным, насколько это вообще возможно.
      Гарри Поттер был колдун — колдун, только что закончивший первый класс «Хогварца» — школы колдовства и ведьминских искусств. Семейство Дурслеев было в ужасе от перспективы провести с ним лето, но их чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывал сам Гарри.
      Тоска по школе мучила его так, что это было похоже на постоянную острую боль в животе. Он скучал по замку с его привидениями и потайными переходами, скучал по занятиям и преподавателям (разве что не по Злею, учителю зельеделия), по утренней почте, которую разносили совы, по своей кровати под балдахином, по дружеским чаепитиям с дворником Огридом в его хижине на окраине Запретного леса, и, конечно же, по квидишу, самой популярной спортивной игре колдовского мира (шесть высоких шестов с кольцами, четыре летающих мяча, четырнадцать игроков на метлах).
      Все книги заклинаний, волшебная палочка, колдовская одежда, котел и суперсовременная метла «Нимбус-2000» были заперты дядей Верноном в шкафу под лестницей в ту самую минуту, как Гарри приехал домой. Какое было Дурслеям дело до того, что Гарри выгонят из команды, если он не будет тренироваться и за лето потеряет форму? Какое им дело до того, что ему придется идти в школу, не выполнив ни одного домашнего задания? Будучи так называемыми муглами (людьми без единой капли волшебства в крови), Дурслеи считали, что колдун в семье — это несмываемый стыд и позор. Дядя Вернон даже Хедвигу, Гаррину сову, запер в клетке, чтобы прекратить общение племянника со знакомыми колдунами.
      Внешне Гарри совершенно не походил на остальных членов семьи. Дядя Вернон был крупный мужчина с бычьей шеей и огромными черными усами; тетя Петуния — костлявая, с лошадиным лицом; Дудли — светлоголовый, розовый, свиноподобный. А Гарри был маленький, худенький мальчик с яркими зелеными глазами и угольно-черными непослушными волосами. Он носил круглые очки, а его лоб украшал тонкий шрам в форме зигзага молнии.
      Именно этот шрам и делал Гарри таким особенным, даже среди колдунов. Этот шрам представлял собой единственное свидетельство загадочного прошлого, тех событий, в результате которых мальчик оказался на пороге дома Дурслеев одиннадцать лет назад.
      В возрасте одного года Гарри непостижимым образом поборол злые заклятия величайшего черного мага всех времен, лорда Вольдеморта, чье имя многие колдуны и ведьмы до сих пор не отваживались произносить вслух. Родители Гарри погибли в сражении с ним, но сам мальчик лишь получил необычный шрам, и почему-то — никто так и не смог понять, почему — колдовские силы покинули Вольдеморта в тот самый миг, когда он попытался убить Гарри.
      Так-то и получилось, что маленький колдун был воспитан в семье сестры своей погибшей матери. Гарри провел в этой семье десять лет. Он верил, что шрам остался ему на память об автомобильной аварии, погубившей его родителей и не понимал, как ему удается творить всякие загадочные вещи, иногда даже помимо собственной воли.
      Потом, ровно год назад, Гарри получил письмо из «Хогварца», и всё тайное стало явным. Гарри занял подобающее место в колдовской школе, где он сам и его шрам были знамениты… но теперь учебный год кончился, и он на лето вернулся к Дурслеям, и с ним опять обращались как с дурной собакой, которая к тому же извалялась в чем-то вонючем.
      Дурслеи даже не вспомнили, что сегодня у Гарри день рождения, и что ему исполняется двенадцать. Конечно, он на многое и не рассчитывал; ему никогда не дарили подарков, а уж тем более не пекли пирог — но все-таки, чтобы совсем забыть…
      Как раз когда Гарри это подумал, дядя Вернон важно прокашлялся и сказал:
      — Сегодня, как мы все знаем, особенный день.
      Гарри поднял взгляд, едва осмеливаясь верить собственным ушам.
      — Очень может быть, что этот день станет величайшим днем в моей карьере, — продолжал дядя Вернон.
      Гарри снова уткнулся в свой бутерброд. Ну, конечно, — подумал он горько, — дядя Вернон говорил об этом дурацком ужине. Он уже две недели не говорил ни о чем другом. На ужин был приглашен владелец богатой строительной компании с женой, и дядя Вернон очень рассчитывал заключить с ним крупную сделку (компания дяди Вернона производила сверла).
      — Пожалуй, нам стоит еще разок прорепетировать, что и как мы будем делать, — решил дядя Вернон. — К восьми часам всем следует занять заранее определенные позиции. Петуния, ты будешь…?
      — В гостиной, — с готовностью ответила тетя Петуния, — я буду ждать, чтобы сразу же с милой улыбкой поприветствовать их в нашем доме.
      — Отлично, отлично. Дудли, ты?
      — Я буду ждать у двери, чтобы вежливо открыть ее перед ними, — Дудли скорчил рожу в противной, жеманной улыбке: — Позвольте взять ваши пальто, мистер и миссис Мэйсон?
      — Они от него с ума сойдут! — в восторге закричала тетя Петуния.
      — Прекрасно, Дудли, — похвалил дядя Вернон. Затем он повернулся к Гарри. — А ты?
      — Я буду у себя в комнате, буду вести себя тихо и делать вид, что меня нет, — без интонации проговорил Гарри.
      — Совершенно верно, — с премерзким выражением подтвердил дядя Вернон. — Я провожу их в гостиную, познакомлю с тобой, Петуния, и предложу напитки. В восемь пятнадцать…
      — Я приглашу всех за стол, — отрапортовала тетя Петуния.
      — А ты, Дудли, скажешь…
      — Позвольте проводить вас в столовую, миссис Мэйсон? — заученно подал свою реплику Дудли, предлагая свернутую жирным кренделем руку невидимой даме.
      — Ах ты мой маленький джентльмен! — едва не прослезилась тетя Петуния.
      — А ты? — грозно прищурился на Гарри дядя.
      — Я буду у себя в комнате, буду вести себя тихо и делать вид, что меня нет, — скучно пробубнил Гарри.
      — Вот именно. Теперь. Следует задуматься, как самым непринужденным образом сказать за ужином несколько комплиментов. Петуния, есть идеи?
      — Вернон рассказывал, что вы великолепно играете в гольф, мистер Мэйсон… Расскажите же мне, где вы купили это потрясающее платье, миссис Мэйсон…
      — Чудесно… Дудли?
      — Как насчет… «Нам в школе задали написать сочинение на тему „Мой герой“. Мистер Мэйсон, я написал о вас!»
      Это оказалось чересчур как для тети Петунии, так и для Гарри. Тетя Петуния разразилась счастливыми слезами и бросилась обнимать сына, а Гарри быстро нырнул под стол, чтобы никто не увидел, как он давится со смеху.
      — А ты, парень?
      Пока Гарри выныривал, ему с большим трудом удалось состроить серьезную мину.
      — Я буду у себя в комнате, буду вести себя тихо и делать вид, что меня нет, — отбарабанил он.
      — И еще как будешь, — с силой подчеркнул дядя Вернон. — Мэйсоны ничего про тебя не знают, и надо, чтобы всё так и оставалось. После ужина ты проводишь их назад в гостиную, Петуния, и предложишь кофе, и тогда я постараюсь как можно естественнее перевести разговор на сверла. Если повезет, я подпишу контракт еще до вечерних новостей. Завтра в это же время мы будем подыскивать себе летний дом на Майорке.
      Гарри не мог в полной мере разделить их восторг. На Майорке он будет им нужен еще меньше, чем на Бирючиновой аллее.
      — Порядок… Я поехал в город за смокингами. А ты, — окрысился он на Гарри, — ты не путайся у тети под ногами, не мешай приводить в порядок дом.
      Гарри вышел через заднюю дверь. День был чудесный, солнечный. Мальчик прошелся по аккуратно подстриженной лужайке, плюхнулся на садовую скамейку и тихонько запел:
      — С днем рожденья меня… с днем рожденья меня…
      Ни открыток, ни подарков, и вообще он проведет вечер, притворяясь, будто его не существует. Он горестно уставился на живую изгородь. Больше всего из оставленного в «Хогварце», больше даже, чем по квидишу, Гарри скучал по своим лучшим друзьям, Рону Уэсли и Гермионе Грэнжер. А вот они, как оказалось, совершенно по нему не скучали. За все лето он не получил от них ни строчки, хотя Рон обещал пригласить Гарри к себе, погостить.
      Бесчисленное множество раз Гарри был готов призвать на помощь свои колдовские навыки, отпереть клетку Хедвиги и послать письма Рону и Гермионе, но всякий раз останавливал себя. Несовершеннолетним волшебникам запрещалась магическая практика вне стен учебного заведения. Гарри не говорил об этом Дурслеям, слишком хорошо зная, что только страх превратиться в навозных жуков удерживает их от того, чтобы запереть его самого в шкафу под лестницей вместе с метлой и волшебной палочкой. Первую пару недель по возвращении домой Гарри доставляло удовольствие бормотать вполголоса всякую ерунду и смотреть, как Дудли на своих жирных ножищах в панике выкатывается из комнаты. Но, из-за отсутствия известий от Рона и Гермионы, мальчик почувствовал себя настолько далеко от колдовского мира, что даже издевки над Дудли потеряли свою прелесть — а теперь вот друзья не поздравили его с днем рождения.
      Чего бы он только не отдал за письмо из «Хогварца»… от кого угодно. Он, наверное, не отказался бы даже повидать своего заклятого врага, Драко Малфоя, просто чтобы убедиться, что год в школе не был сном…
      И не то чтобы этот год был таким уж радужным. В самом конце последнего семестра Гарри пришлось лицом к лицу столкнуться ни с кем иным, как с самим лордом Вольдемортом. Являясь жалким подобием себя прежнего, Вольдеморт все же был страшен, все же хитер, все же полон решимости вновь обрести власть. Гарри второй раз удалось ускользнуть из его цепких объятий, но удалось лишь чудом, и до сих пор, много недель спустя, мальчик продолжал просыпаться по ночам в холодном поту и все думал о том, где же Вольдеморт скрывается сейчас, вспоминал его злобное лицо, выпученные безумные глаза…
      Гарри вздернулся и сел очень прямо. Он все глядел рассеянно на живую изгородь — но вдруг до него дошло, что и изгородь глядит на него! Два неправдоподобно больших глаза сверкали среди листвы.
      Гарри вскочил на ноги, и тут до него с другой стороны газона донесся глумливый голос.
      — А я знаю, какой сегодня день, — пропел Дудли, приближаясь вразвалку.
      Огромные глаза мигнули и исчезли.
      — Что? — переспросил Гарри, не сводя глаз с того места, где они только что были.
      — Я знаю, какой сегодня день, — повторил Дудли, подойдя чуть не вплотную.
      — Молодец, — похвалил Гарри, — наконец-то выучил дни недели.
      — Сегодня твой день рождения, — осклабился Дудли. — Почему же тебе не прислали открыток? У тебя что, нет друзей, в твоей этой… куда ты там ходишь?
      — Лучше, чтобы твоя мама не услышала, что ты говоришь про мою школу, — холодно предостерег Гарри.
      Дудли поддернул брюки, которые так и норовили сползти с круглого живота.
      — А чего это ты таращишься на изгородь? — подозрительно спросил он.
      — Вот, решаю, каким бы заклинанием ее поджечь, — любезно объяснил Гарри.
      Дудли немедленно попятился с выражением дикого ужаса на жирной физиономии.
      — Н-нельзя… Папа запретил тебе к-колдовать…он сказал, что в-вышвырнет тебя из д-дому… а тебе больше некуда идти… у тебя даже друзей нет, куда бы…
      —  Колды-балды! — яростно забормотал Гарри. — Фокус-покус, фигли-мигли…
      — МААААААМ! — заорал Дудли и, спотыкаясь, помчался к дому. — МАААААМ! А он… сама знаешь что!
      Гарри дорого заплатил за это невинное развлечение. Ни Дудли, ни изгородь не пострадали, так что тетя Петуния понимала, что никакого колдовства не было, но Гарри все же пришлось уворачиваться от мыльной сковородки, которой она хотела его огреть. Потом она нагрузила его работой, сказав, чтобы он забыл о еде до тех пор, пока все не выполнит.
      Дудли слонялся вокруг и ел мороженое, а Гарри помыл окна в доме, помыл машину, подстриг газон, прополол клумбы, обрезал и полил розы, а также подкрасил садовую скамейку. Солнце безжалостно палило, обжигая сзади шею. Гарри знал, что ему не следовало попадаться Дудли на удочку, но тот умудрился ткнуть в больное место… может быть, у него и правда нет друзей в «Хогварце»…
       Жаль, что никто не видит знаменитого Гарри Поттера сейчас,свирепо думал он, раскладывая навоз на грядки, обливаясь потом, изнывая от боли в спине.
      Была половина восьмого, когда он, совершенно выдохшийся, услышал наконец, что его зовет тетя Петуния:
      — Заходи в дом! И иди по газетам!
      Гарри с облегчением вошел в прохладу сверкающей чистотой кухни. На холодильнике стоял предназначенный для гостей пудинг: огромная шапка взбитых сливок и сахарные фиалки. В духовке шипел большой кусок свиного филе.
      — Давай ешь по-быстрому! Мэйсоны скоро придут! — гаркнула тетя Петуния и швырнула на блюдце два кусочка хлеба и остатки сыра. Она уже надела вечернее платье цвета лосося.
      Гарри помыл руки и затолкал в рот свой жалкий ужин. Едва только он закончил, тетя выхватила блюдце у него из-под рук.
      — Наверх! Быстро!
      Проходя мимо двери в гостиную, Гарри мельком увидел дядю Вернона и Дудли в смокингах и бабочках. Он только-только поднялся на лестничную площадку на втором этаже, как от двери раздался звонок, а лицо дяди появилось возле перил внизу.
      — Запомни, парень — один раз пикнешь…
      Гарри на цыпочках прокрался в свою комнату, скользнул внутрь, закрыл за собой дверь и повернулся к кровати с намерением повалиться на нее без сил.
      Беда в том, что кровать оказалась занята — на ней уже кто-то сидел.

Глава вторая
Предостережение Добби

      Гарри лишь чудом удержался и не вскрикнул. У крохотного создания на кровати были большие, как у летучей мыши, уши и зеленые глаза навыкате размером с теннисный мяч. Гарри сразу же догадался, что именно эти глаза глядели на него из садовой изгороди сегодня утром.
      Гарри и визитер молча уставились друг на друга, а в это время снизу донесся голос Дудли:
      — Разрешите взять ваши пальто, мистер и миссис Мэйсон?
      Создание соскользнуло с кровати и отвесило поклон, такой глубокий, что кончик его длинного, тонкого носа коснулся ковра. Гарри только сейчас заметил, что непрошеный гость одет в нечто вроде старой наволочки с неаккуратно прорванными дырками для рук и ног.
      — Эээ… здравствуйте! — нерешительно сказал Гарри.
      — Гарри Поттер! — воскликнуло существо пронзительным голосом, который наверняка должен был дойти до первого этажа. — Давным-давно мечтал Добби о знакомстве с вами… Такая великая честь…
      — Спа… спасибо, — сказал Гарри, пробравшись по стеночке к стулу возле письменного стола и растерянно опустившись на него. Рядом, в клетке, крепко спала Хедвига. Мальчик хотел было спросить: «Что вы за существо?», но подумал, что это будет слишком уж невежливо и поэтому ограничился неопределенным: «Кто вы?»
      — Добби, сэр. Просто Добби. Добби — домовый эльф, — ответил гость.
      — Правда? — воскликнул Гарри. — Эээ… послушайте, я не хотел бы показаться невежливым и все такое, но… у меня сейчас такой момент… ну, не самое подходящее время, чтобы принимать домовых эльфов в своей комнате.
      Заливистый, фальшивый смех тети Петунии докатился из гостиной. Эльф повесил голову.
      — Не то, чтобы я не был рад вашему визиту, — быстро добавил Гарри, — но, ммм… вы пришли по какому-нибудь особенному поводу?
      — О, да, сэр, — серьезно сказал Добби, — Добби пришел сказать вам, сэр… это нелегко, сэр… Добби даже не знает, с чего начать…
      — Присаживайтесь, — вежливо предложил Гарри, указывая на кровать.
      К его величайшему ужасу, эльф разразился рыданиями — весьма громкими.
      —  П-п-приса-а-а-живайтесь…, — завывал он, — никогда… никогда раньше…
      Гарри услышал, что голоса внизу на минутку затихли.
      — Извините, — прошептал он, — я совсем не хотел вас обидеть и вообще…
      — Обидеть Добби! — захлебнулся эльф. — Добби еще никогдане предлагали сесть… ни один колдун… как равному…
      Гарри, пытаясь одновременно говорить «шшш» и делать сочувствующее выражение лица, проводил Добби до кровати, где тот уселся, икая, похожий на большую уродливую куклу. Наконец ему удалось взять себя в руки, и он уставился на Гарри своими огромными глазами с выражением слезливого обожания.
      — Должно быть, вам не часто встречались приличные колдуны, — постарался приободрить его Гарри.
      Добби потряс головой. Затем, безо всякого предупреждения, он вскочил и принялся колотиться головой в оконное стекло с воплями: « ПлохойДобби! ПлохойДобби!»
      — Не надо — что вы делаете? — зашипел Гарри, подлетая к эльфу и оттаскивая его обратно к кровати — Хедвига проснулась, издала какой-то пронзительный лязг и забила крыльями по прутьям клетки.
      — Добби должен наказать себя, сэр, — объяснил эльф. Глаза у него слегка съехали к переносице. — Добби едва было не сказал плохого о своей семье, сэр…
      — Семье?
      — Колдовской семье, у которой Добби состоит в услужении, сэр… Добби — домовый эльф… обязан служить одному дому, на веки вечные…
      — А они знают, что вы здесь? — поинтересовался Гарри.
      Добби содрогнулся.
      — О, нет, сэр, нет… Добби придется пресурово наказать себя за приход сюда, сэр. За это Добби придется прищемить себе уши дверцей духовки. Если бы они только знали, сэр…
      — Но разве они не заметят, что вы прищемили уши?
      — Добби сомневается в этом, сэр. Добби постоянно приходится наказывать себя за что-нибудь, сэр. Они легко мирятся с этим, сэр. Иногда они даже напоминают Добби, что тому следует наказать себя…
      — Но почему вы не уйдете? Не сбежите?
      — Домовый эльф должен быть выпущен на свободу, сэр. А эта семья никогда не отпустит Добби… Добби будет в услужении, пока не умрет, сэр…
      — Да-а-а… — протянул Гарри, — а я-то еще жалуюсь, что должен пробыть здесь каких-то жалких четыре недели. Сравнить с вашей семейкой, так Дурслеи покажутся добряками. А кто-нибудь может вам помочь? Я, например?
      Почти сразу же Гарри пожалел, что заговорил об этом. Добби разразился благодарными стенаниями.
      — Пожалуйста, — в отчаянии зашептал Гарри, — пожалуйста, ведите себя потише. Если Дурслеи услышат, если только узнают, что у меня кто-то есть…
      — Гарри Поттер спрашивает, не может ли он помочь Добби… Добби слышал о вашем величии, сэр, но о вашей доброте Добби ничего не знал…
      Гарри, которому краска бросилась в лицо, сказал:
      — Все, что вы слышали о моем величии — ужасная ерунда. Я ведь даже не первый ученик, первая Гермиона, она…
      Но он тут же умолк, потому что вспоминать о Гермионе было тяжело.
      — Гарри Поттер застенчив и скромен, — благоговейно произнес Добби с пылающими от восторга шарообразными глазами. — Гарри Поттер не упоминает своей победы над Тем-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут…
      — Над Вольдемортом? — не подумав, ляпнул Гарри.
      Добби зажал ладошками свои большие уши и простонал:
      — Ах, не произносите имени, сэр! Не произносите имени!
      — Простите, — поспешно извинился Гарри, — я знаю, многим это не нравится. Вот мой друг Рон…
      И осекся — воспоминание о Роне тоже причиняло боль.
      Добби наклонился поближе к Гарри, светя глазищами.
      — Добби слыхал, — хрипло заговорил он, — что всего несколько недель назад Гарри Поттер встретился с Черным Лордом во второй раз… и что Гарри Поттер сноваизбежал гибели.
      Гарри кивнул, и глаза Добби моментально наполнились слезами.
      — Ах, сэр, — выдохнул он, промокая лицо уголком засаленной наволочки, в которую был одет. — Гарри Поттер доблестный и храбрый! Он смело встретил уже столько опасностей! Но Добби пришел, чтобы защитить Гарри Поттера, предостеречь его, даже если потом придется прищемить себе уши дверцей духовки… Гарри Поттер не должен возвращаться в «Хогварц».
      Наступила тишина, нарушаемая лишь доносившимися снизу раскатами голоса дяди Вернона и позвякиванием ножей и вилок.
      — Ч-что? — заикаясь, выговорил Гарри. — Но мне нужно вернуться — семестр начинается первого сентября. Это же всё, что у меня есть, без этого я бы не выжил. Вы не знаете, каково мне тут. Я здесь — чужой! Я должен быть в своем мире — в «Хогварце».
      — Нет, нет, нет, — прокрякал Добби и затряс головой так, что уши захлопали по щекам. — Гарри Поттер должен оставаться там, где для него безопасно. Он слишком велик, слишком благороден, чтобы его потерять. Если Гарри Поттер вернется в «Хогварц», он подвергнет себя смертельной опасности.
      — Почему? — удивился Гарри.
      — Существует заговор, Гарри Поттер. Заговор, из-за которого ужаснейшие события должны произойти в этом году в «Хогварце», школе колдовства и ведьминских искусств, — прошептал Добби, внезапно задрожав всем телом. — Добби знает об этом уже давно, сэр. Гарри Поттер не смеет подвергать себя такому риску. Он слишком важен для нас, сэр!
      — Какие ещё ужаснейшие события? — сразу же спросил Гарри. — Чей заговор?
      Добби издал странный задавленный звук и с силой ударился головой об стену.
      —  Ладно! — заорал Гарри, хватая эльфа за руку. — Не можете сказать — не надо. Я понял. Но зачем сообщать об этом мне? — Внезапная, малоприятная мысль посетила его. — Постойте-ка! Правильно ли я понимаю, что это касается Воль… простите! — Сами-Знаете-Кого? Да? Кивните или покачайте головой, — торопливо добавил он, так как голова Добби вновь оказалась в опасной близости от стены.
      Очень-очень медленно, Добби покачал головой.
      — Нет, не Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, сэр…
      Но Добби расширил глаза и явно всячески пытался на что-то намекнуть. Гарри, тем не менее, никак не мог понять, на что.
      — У него ведь нет брата, верно?
      Добби потряс головой и еще шире раскрыл глаза.
      — Ну тогда я и не знаю, кто бы еще мог обладать достаточной силой, чтобы вызвать в «Хогварце» ужаснейшие события, — сказал Гарри. — Я хочу сказать, там ведь Думбльдор, это прежде всего… Вы же знаете, кто такой Думбльдор?
      Добби почтительно склонил голову.
      — Альбус Думбльдор — величайший директор, когда-либо управлявший «Хогварцем». Добби знает это, сэр. Добби слышал, что магические способности Думбльдора могли посоперничать со способностями Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут в его лучшие времена. Но, сэр… — голос Добби упал до настойчивого шепота, — есть силы, которыми Думбльдор не может… силы, которыми ни один приличный колдун…
      И, прежде чем Гарри успел остановить его, Добби спрыгнул с кровати, схватил настольную лампу и принялся колошматить себя по голове.
      Внизу воцарилось молчание. Спустя две секунды Гарри, у которого кровь с шумом запульсировала в голове, услышал, что дядя Вернон идет к лестнице, крича на ходу:
      — Это, должно быть, наш крошка-енот опять оставил телевизор включенным!
      — Быстро в шкаф! — прошипел Гарри, запихивая Добби и закрывая за ним створку. Сам он едва успел броситься на кровать, как ручка двери повернулась.
      — Какого — черта— ты — себе — позволяешь! — сквозь сжатые зубы прохрипел дядя Вернон, приблизив разъяренное лицо к лицу племянника. — Ты только что испортил мне японский анекдот про клюшку для гольфа! Еще один звук и ты пожалеешь, что родился, понял, парень?
      И он, по-слоновьи топая, покинул комнату.
      Все еще дрожа, Гарри выпустил беспокойного гостя из шкафа.
      — Видите, как я здесь живу? — воскликнул он. — Понимаете, почему я так хочу вернуться в «Хогварц»? Это единственное место, где у меня есть… ну, по крайней мере, мне кажется, что у меня есть… друзья.
      — Друзья, которые даже не пишут Гарри Поттеру? — хитро прищурился эльф.
      — Мне кажется, они просто… подождите-ка, — нахмурился Гарри. — А откуда вызнаете, что они мне не пишут?
      Добби переминался с ноги на ногу.
      — Гарри Поттер не должен сердиться на Добби. Добби хотел как лучше…
      —  Так это вы перехватывали мои письма?
      — Они у Добби с собой, — сказал эльф. Топчась опасливо вне досягаемости, он откуда-то из-за пазухи вытащил толстую пачку конвертов. Гарри разглядел аккуратный почерк Гермионы, неровные каракули Рона и даже загогулины, явно принадлежавшие перу Огрида, привратника «Хогварца».
      Добби озабоченно моргал.
      — Гарри Поттер не должен сердиться… Добби надеялся… если Гарри Поттер подумает, что друзья забыли его… Гарри Поттер может не захотеть возвращаться в школу, сэр…
      Гарри не слушал. Он хотел выхватить письма, но Добби отпрянул.
      — Гарри Поттер получит их, сэр, если даст Добби слово, что не будет возвращаться в «Хогварц». Ах, сэр, вы не можете подвергать себя такой опасности! Скажите, что не вернетесь в школу, сэр!
      — Нет, — сердито сказал Гарри. — Отдайте мне письма моих друзей!
      — В таком случае Гарри Поттер не оставил Добби никакого выбора, — печально произнес эльф.
      И, прежде чем Гарри успел пошевелиться, Добби бросился к двери, распахнул ее и припустил вниз по лестнице.
      Во рту у мальчика пересохло, живот подвело, но он немедленно бросился вдогонку, стараясь не издавать звуков. Он перепрыгнул через шесть последних ступенек и бесшумно как кошка приземлился на ковер, оглядываясь в поисках Добби. Из столовой донеслись слова дяди Вернона: «…ах, расскажите Петунии ту забавную историю про американских сантехников, мистер Мэйсон. Она умирает от желания ее услышать…»
      Гарри промчался через холл в кухню и физически ощутил, как у него на месте живота образуется сосущая пустота.
      Пудинг, шедевр тети Петунии, восхитительная гора взбитых сливок с сахарными фиалками, парила под потолком. На шкафу в уголке сгорбился Добби.
      — Нет, — простонал Гарри, — пожалуйста… они меня убьют!
      — Гарри Поттер должен пообещать, что не вернется в школу…
      — Добби… пожалуйста…
      — Поклянитесь, сэр!
      — Не могу!
      Добби взглянул трагически.
      — В таком случае Добби обязан это сделать, сэр, для собственного же блага Гарри Поттера.
      Пудинг шлепнулся на пол с шумом, от которого у Гарри едва не остановилось сердце. Блюдо разбилось, сливки забрызгали окна и стены. С мягким звуком, похожим на негромкий свист хлыста, Добби исчез.
      Из столовой раздались крики, в кухню ворвался дядя Вернон и увидел Гарри, застывшего в шоке, в пудинге с ног до головы.
      Сначала казалось, что дяде Вернону удастся замять эту историю («наш племянник — очень нервный ребенок — впадает в беспокойство, когда видит чужих — держим его наверху»). Он, как разбежавшихся кур, загнал Мэйсонов обратно в столовую, пообещал Гарри содрать с него шкуру, лишь только уйдут гости и выдал ему швабру. Тетя Петуния порылась в холодильнике и достала мороженое, а Гарри, все еще не в силах унять нервную дрожь, начал отчищать кухню.
      У дяди Вернона по-прежнему оставался шанс заключить договор — если бы не сова.
      Тетя Петуния как раз протягивала гостям коробку мятных конфет, когда в окно, громко шумя крыльями, влетела здоровенная амбарная сова, бросила письмо на голову миссис Мэйсон и вылетела обратно. Миссис Мэйсон издала леденящий душу вопль и выбежала из дома с криками: «Дурдом! Дурдом!». Мистер Мэйсон задержался лишь для того, чтобы довести до сведения Дурслеев, что его жена панически боится птиц всех форм и размеров, а также чтобы поинтересоваться, кажутся ли им самим смешными их идиотские шутки.
      Гарри стоял посреди кухни, ухватившись для поддержки за швабру, а дядя Вернон медленно приближался к нему с сатанинским огнем в маленьких глазках.
      — Прочти! — злобно прошипел он, размахивая только что полученным письмом, — Давай, давай — читай!
      Гарри взял письмо. Это была отнюдь не поздравительная открытка.

      Уважаемый м-р Поттер!
      Мы получили донесение, что по месту вашего жительства в двенадцать минут десятого сегодня вечером имело место наложение Невесной Чары.
      Как вам известно, несовершеннолетним колдунам запрещается использование заклинаний любого свойства вне стен учебного заведения, и любая дальнейшая деятельность подобного рода с вашей стороны может привести к исключению из вышеупомянутого учебного заведения (Декрет о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних, 1875, параграф С).
      Мы также обязаны напомнить, что любая колдовская деятельность, могущая повлечь за собой опасность обнаружения членами немагического сообщества (муглами) является серьезным нарушением раздела 13 Статуса Секретности Всемирной Конфедерации Чародеев.
      Желаем приятно провести каникулы!
      Искренне Ваша,
      Мафальда Хопкирк
      ОТДЕЛ НЕПРАВОМОЧНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ КОЛДОВСТВА
      Министерство магии

      Гарри поднял взгляд от письма и судорожно сглотнул.
      — А ты не говорил нам, что тебе запрещается колдовать вне школы, — проговорил дядя Вернон, и его зрачки озарил сумасшедший тусклый свет, — Забыл, наверно… выскочило из головы…
      Он навис над мальчиком как гигантский бульдог, обнажив зубы.
      — Что ж, у меня для тебя новости, парень… я тебя запру наверху… ты никогда больше не пойдешь в свою школу… никогда… а если ты попытаешься удрать с помощью своих волшебных штучек — тебя исключат!
      И, хохоча как маньяк, он поволок Гарри наверх.
      Дядя Вернон исполнил свои угрозы в точности. На следующее утро он вызвал мастера, и тот установил в комнате у Гарри решетку на окно. Сам дядя Вернон вставил в дверь специальную откидную дверцу, как для кошки, чтобы через это отверстие три раза в день проталкивать небольшие порции еды. Гарри выпускали из комнаты в туалет два раза, утром и вечером. Все остальное время он сидел взаперти.
      Через три дня порядки оставались все так же строги, и Гарри не видел для себя никакого выхода. Он лежал на животе, горестно смотрел сквозь решетку на заходящее солнце и гадал, что же с ним теперь будет.
      Какой смысл прибегать к колдовству, чтобы освободиться, если после этого его исключат из «Хогварца»? Но жить на Бирючиновой аллее тоже больше невозможно. Дурслеи узнали, что им не угрожает опасность проснуться однажды утром в виде мышей или лягушек, и тем самым он потерял свое последнее оружие против них. Может быть, Добби и удалось спасти Гарри от ужаснейших событий, которые якобы должны произойти в «Хогварце», но, если дела пойдут так и дальше, он в любом случае умрет с голоду.
      Хлопнула дверца, появилась рука тети Петунии и протолкнула внутрь миску супа из консервов. Гарри, у которого живот давно уже свело от голода, одним прыжком соскочил с кровати и схватил миску. Суп был холодный как лед, но Гарри все равно выпил залпом половину. Потом прошел через комнату к клетке Хедвиги и вывалил похожие на мокрые тряпки овощи ей в кормушку. Сова нахохлилась и посмотрела на хозяина, всем своим видом выражая глубочайшее отвращение.
      — Нечего клюв воротить — ешь что дают, — сурово сказал ей Гарри.
      Он поставил пустую миску на пол рядом с дверцей и лег обратно на кровать, чувствуя себя почему-то гораздо голоднее, чем до супа.
      Предположим, через четыре недели он все еще будет жив. Что произойдет, если он не приедет в «Хогварц»? Пришлют кого-нибудь узнать, что с ним случилось? Смогут ли они заставить Дурслеев отпустить его?
      Вечерело, и комната погружалась в темноту. Истерзанный бесплодными размышлениями, вопросами, на которые не было ответа и голодным бурчанием в животе, Гарри провалился в беспокойный сон.
      Ему приснилось, что он сидит в зоопарке, в клетке с табличкой «НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЙ КОЛДУН». Люди глазеют на него сквозь решетку, а он, изголодавшийся и ослабевший, лежит на соломе. В толпе он различил лицо Добби и позвал его, прося о помощи, но Добби лишь крикнул в ответ: «Гарри Поттер здесь в безопасности, сэр!» и исчез. Появились Дурслеи. Дудли стал дергать прутья решетки и потешаться над ним.
      — Прекрати, — пробормотал Гарри, пытаясь избавиться от навязчивого грохота, — оставь меня в покое… уйди… я хочу спать…
      Он открыл глаза. Лунный свет проникал сквозь зарешеченные окна, освещая кровать. И кто-то действительноглядел на него из-за прутьев: веснушчатый, рыжеволосый, длинноносый кто-то.
      За окном был Рон Уэсли.

Глава третья
Пристанище

      — Рон! — только и сумел выдохнуть Гарри, подползая по кровати ближе к окну и поднимая вверх раму, чтобы они с Роном смогли поговорить через решетку. — Рон, как ты… откуда ты…
      Тут челюсть у него так и отвалилась: его мозг наконец вобрал в себя всю невероятность происходящего. Рон высовывался из окна задней дверцы старого, бирюзового, припаркованного в воздухе автомобиля. С передних сидений приветственно ухмылялись Фред и Джордж, близнецы, старшие братья Рона.
      — Как жизнь, Гарри? — спросил Джордж.
      — Что с тобой случилось? — затараторил Рон. — Почему ты не отвечал на письма? Я тебя раз двенадцать приглашал в гости! А потом папа сказал, что тебе послали официальное предупреждение за колдовство на глазах у муглов…
      — Это не я… А он откуда узнал?
      — Он же работает в Министерстве, — объяснил Рон. — И ты же знаешь, что нам нельзя колдовать вне…
      — Кто бы говорил, — проворчал Гарри, выразительно поглядев на парящую в воздухе машину.
      — Это не считается, — заявил Рон. — Машину мы всего-навсего одолжили. Она папина, это не мыее заколдовали. А вот на глазах у изумленных муглов…
      — Да говорю тебе, это не я… но это долго объяснять… слушай, можете вы сказать в «Хогварце», что Дурслеи меня заперли и не разрешают мне идти в школу, а с помощью колдовства я, конечно же, отсюда выбраться не могу, потому что в Министерстве решат, что это второе заклинание за три дня, и тогда…
      — Не стони, — прервал его Рон. — Мы приехали за тобой.
      — Но вам же тоже нельзя колдовать…
      — А нам и не надо, — хмыкнул Рон, мотнув головой в сторону переднего сидения, — забыл, что ли, кого я собой прихватил?
      — Обвяжи-ка вот это вокруг прутьев, — велел Фред, бросая Гарри конец веревки.
      — Если проснутся Дурслеи, я покойник, — сказал Гарри, когда крепко обмотал прутья решетки. Фред завел двигатель.
      — Не бойся, — сказал Фред, — и отойди в сторонку.
      Гарри отодвинулся подальше от окна, вглубь комнаты, и встал рядом с Хедвигой, которая, казалось, осознала всю важность момента и вела себя очень тихо. Двигатель взревывал всё громче, и наконец решетка с грохотом оторвалась от оконного проема, а Фред вместе с автомобилем улетел куда-то в небо. Гарри подбежал к окну и увидел, что решетка на веревке болтается в нескольких метрах от земли. Рон, кряхтя от натуги, тащил ее в машину. Гарри напряженно вслушивался, но из спальни Дурслеев не доносилось ни звука.
      Когда решетка была наконец надежно водворена на заднее сидение рядом с Роном, Фред задним ходом подал автомобиль к окну, постаравшись придвинуться как можно ближе.
      — Забирайся, — сказал Рон.
      — Но… все мои школьные вещи… палочка… метла…
      — Где?
      — Заперты в шкафу под лестницей, а я не могу выйти из комнаты…
      — Не проблема, — беззаботно бросил Джордж с переднего пассажирского сидения. — Ну-ка, Гарри, уйди с дороги.
      Фред с Джорджем легко, по-кошачьи, перебрались через окно в комнату. С ними и впрямь не пропадешь, подумал Гарри, увидев, что Джордж достал из кармана шпильку и начал осторожно поворачивать её в замке.
      — Многие колдуны считают, что на разные там мугловые фокусы не стоит тратить времени, — сказал Фред, — а вот нам кажется, что некоторым вещам очень даже стоит поучиться, пусть даже они не так быстро действуют, как колдовство.
      Раздался тихий щелчок, и дверь распахнулась.
      — Ну что — мы притащим твой сундук, а ты собери здесь все, что нужно и передай Рону, — шепотом приказал Джордж.
      — Осторожно на нижней ступеньке — она скрипит, — прошептал Гарри вслед уже удаляющимся близнецам.
      Потом он заметался по комнате, хватая вещи и передавая их в окно Рону. Потом помог Фреду и Джорджу затащить сундук вверх по лестнице. Дядя Вернон кашлянул в спальне.
      Наконец, запыхавшиеся, они достигли площадки второго этажа и отнесли сундук к открытому окну. Фред перелез в машину, чтобы помочь Рону тащить, а Гарри с Джорджем толкали из комнаты.
      Дядя Вернон снова кашлянул.
      — Еще чуть-чуть, — напряженно просипел Фред из машины, — еще разок толкните…
      Гарри и Джордж навалились плечами, и сундук проскользнул по подоконнику на заднее сидение.
      — Ну всё, отчаливаем, — шепнул Джордж.
      Но, стоило Гарри влезть на подоконник, как из комнаты раздался громкий возмущенный крик совы, а следом за ним — не менее возмущенный рык дяди Вернона:
      — ЧЕРТОВА СОВА!
      — Я забыл Хедвигу!
      Гарри рванулся через всю комнату, выключатель наверху возле лестницы уже щелкнул — мальчик схватил клетку, пулей пронесся к окну и передал сову Рону. Потом он снова влез на комод, а дядя Вернон уже барабанил в незапертую дверь — и дверь с треском распахнулась.
      На какую-то долю секунды силуэт дяди Вернона неподвижно застыл в проеме; затем дядя издал утробный рев разъяренного быка, головой вперед ринулся на Гарри и успел ухватить его за лодыжку.
      Рон, Фред и Джордж в свою очередь схватили Гарри за руки и стали изо всех сил тянуть.
      — Петуния! — вопил дядя Вернон. — Он уходит! УХОДИТ!
      Тут Уэсли дружно поднажали, и нога Гарри выскользнула из железной лапищи дяди Вернона — Гарри оказался в машине — захлопнул за собой дверь…
      — Жми на газ, Фред! — проорал Рон, и машина стрелой взметнулась к луне.
      Гарри не мог поверить своему счастью — он был свободен! Он высунулся из окна — ночной ветер стал трепать волосы — и посмотрел на быстро уменьшающиеся крыши домов Бирючиновой аллеи. Дядя Вернон, тетя Петуния и Дудли, втроем, остолбеневшие от удивления, вывесились из окна его комнаты.
      — Увидимся следующим летом! — прокричал Гарри.
      Мальчишки покатились с хохоту, и Гарри откинулся на спинку сидения, улыбаясь от уха до уха.
      — Выпусти Хедвигу, — попросил он Рона. — Пусть летит за нами. Ей уже тысячу лет не удавалось размять крылья.
      Джордж протянул Рону шпильку и, спустя мгновение, Хедвига радостно вырвалась из окна и бесшумно как привидение заскользила рядом с машиной.
      — Итак — что же за история? — начал нетерпеливо расспрашивать Рон. — Что с тобой приключилось?
      Гарри всё им рассказал: и про Добби, и про его предостережение, и про фиаско, которое потерпел фиалковый пудинг. После того как он закончил свое повествование, наступило долгое, потрясенное молчание.
      — Какое-то надувательство, — в конце концов вынес приговор Фред.
      — Точно, что-то подозрительное, — согласился Джордж. — И он тебе даже не сказал, что это там за заговор и кто в нем участвует?
      — Мне кажется, он не мог, — ответил Гарри. — Говорю вам, всякий раз как он доходил до того, что мог проговориться, он начинал биться головой об стенку.
      Фред с Джорджем переглянулись.
      — Что? Думаете, он мне наврал?
      — Ну-у-у, — протянул Фред, — скажем так: у домовых эльфов у самих с магией всё в порядке, только обычно они не могут ею воспользоваться без разрешения хозяина. Думаю, старину Добби прислали, чтобы ты не возвращался в «Хогварц». Кто-то, так сказать, пошутил. Как ты думаешь, есть у кого-то на тебя зуб?
      — Да, — сразу же ответили Рон и Гарри, хором.
      — Драко Малфой, — пояснил Гарри. — Он меня ненавидит.
      — Драко Малфой? — переспросил Джордж, оборачиваясь. — Случайно не сын Люциуса Малфоя?
      — Наверное, фамилия-то не слишком распространенная, правда ведь? — сказал Гарри. — А что?
      — Да я слышал, как папа о нем говорил, — объяснил Джордж. — Он в свое время вовсю поддерживал Сам-Знаешь-Кого.
      — А когда Сам-Знаешь-Кто исчез, — добавил Фред, выгибая шею, чтобы посмотреть на Гарри, — Люциус Малфой вернулся и сказал, что ничего такого не делал и ни в чем не виноват. Но это всё враки — папа уверен, что он принадлежал к самому близкому Сам-Знаешь-Чьему окружению.
      Гарри и прежде слышал подобные разговоры о семье Малфоев, и никогда им не удивлялся. По сравнению с Малфоем Дудли выглядел умным, добросердечным и чувствительным мальчиком.
      — Не знаю, есть ли у Малфоев домовый эльф… — задумался Гарри.
      — Чей бы он ни был, это должен быть старинный колдовской род, к тому же богатый, — сказал Фред.
      — Ага. Мама всегда говорит, что хотела бы, чтобы у нас был домовый эльф, гладить белье, — добавил Джордж. — А у нас всего лишь паршивый старый упырь на чердаке и гномы в саду. Домовые эльфы живут в особняках, замках, во всяких, знаешь, таких местах; в нашем доме ничего подобного не найдешь…
      Гарри промолчал. Учитывая тот факт, что у Драко Малфоя всегда было всё самое лучшее, можно было предположить, что его семья купается в колдовском золоте; Гарри легко мог представить Малфоя разгуливающим по огромному роскошному особняку. Да и такая «шуточка» — послать слугу, чтобы заставить Гарри не возвращаться в «Хогварц» — вполне в духе Малфоя. Как можно было свалять такого дурака и принять Добби всерьез?
      — В любом случае, я рад, что мы за тобой приехали, — сказал Рон. — Я уже начал по-настоящему беспокоиться, почему ты не отвечаешь на письма. Сначала я думал, что во всем виноват Эррол…
      — Кто это Эррол?
      — Наш филин. Ужасно древний. Он уже не раз падал, когда нес почту. Я потом еще хотел одолжить Гермеса…
      —  Кого?
      — Это сова, которую родители подарили Перси, когда он стал старостой, — объяснил Фред с переднего сидения.
      — Но Перси мне его не дал, — продолжал Рон, — сказал, что Гермес ему самому нужен.
      — Перси вообще все лето ведет себя странно, — нахмурился Джордж. — И он и вправду пишет очень много писем и подолгу запирается в своей комнате… Я хочу сказать, сколько можно полировать значок «СТАРОСТА», ну, десять дней, от силы двадцать… ты забрал слишком далеко на запад, Фред, — прибавил он, ткнув в компас на приборной панели. Фред крутанул руль.
      — А ваш папа знает, что вы взяли машину? — поинтересовался Гарри, догадываясь, впрочем, каков будет ответ.
      — Ммм, нет, ему пришлось пойти на работу сегодня вечером. Если повезет, мы вернем машину в гараж, и мама даже не заметит, что мы ее брали.
      — А что вообще ваш папа делает в Министерстве?
      — Работает в самом скучном отделе, — сказал Рон. — Отдел неправильного использования мугловых предметов быта.
      —  Чего?
      — Эта работа связана с заколдованными предметами, которые были произведены муглами, понимаешь, на случай, если они снова попадут в мугловый магазин или к кому-то в дом. Вот, например, в прошлом году умерла одна старая ведьма, и ее чайный сервиз продали в антикварный магазин. Его купила одна женщина, муглянка, принесла домой, пригласила друзей пить чай. Это был такой кошмар — папа несколько недель приходил домой поздно.
      — А что случилось?
      — Чайник взбесился и стал разбрызгивать кипяток во все стороны, а один дядька даже попал в больницу — щипцы для сахара укусили его за нос. Папа совершенно выдохся — у него в отделе только он сам да старый чародей Перкинс — и вот им пришлось налагать заклятия забвения и прочие подобные штучки, чтобы замять эту историю…
      — Но как же… ваш папа… и эта машина…
      Фред засмеялся:
      — О, отец в восторге от всего, что имеет отношение к муглам; у нас в сарае всего полно. Он всё разбирает, заколдовывает и собирает обратно. Если бы он устроил обыск у нас дома, ему пришлось бы арестовать самого себя. Мама из-за этого с ума сходит.
      — Мы уже на главной дороге, — перебил Джордж. — Через десять минут будем на месте… Ну и хорошо, а то уже светает…
      На востоке вдоль линии горизонта появился слабый розоватый отсвет.
      Фред немного снизился, и Гарри увидел внизу темное стеганое одеяло возделанных полей и группки деревьев.
      — Скоро поселок, — сказал Джордж. — Колготтери Сент-Инспекторт.
      Машина спускалась все ниже и ниже. Рубиново красный солнечный диск уже виднелся за деревьями.
      — Приземлились! — воскликнул Фред, когда, с легким «бум!», колеса коснулись земли. Они сели возле полуразрушенного гаража в небольшом дворике, и Гарри, выглянув в окно, в первый раз увидел дом Рона.
      Он был похож на большой каменный хлев, к которому с течением времени там и сям хаотично пристраивали все новые и новые помещения, до тех пор пока хлев не вырос до нескольких этажей и не согнулся так, что, казалось, не разваливался лишь благодаря какому-то волшебству (впрочем, напомнил себе Гарри, так оно, наверное, и было). На красной крыше торчало штук пять-шесть труб. В землю возле двери был воткнут шест с криво прибитой дощечкой с надписью «ПРИСТАНИЩЕ». У порога валялось великое множество резиновых сапог и сильно проржавевший котел. Несколько пухлых коричневых цыплят расхаживали по двору и что-то клевали.
      — Ничего особенного, — с деланной небрежностью бросил Рон.
      — У вас здорово! — счастливо воскликнул Гарри, вспомнив Бирючиновую аллею.
      Они вышли из машины.
      — Слушайте — наверх надо подниматься исключительно осторожно! — предупредил Фред. — А дальше — ждите, пока мама не позовет завтракать. Тогда ты, Рон, сбежишь вниз с криком: «Мам, посмотри, кто к нам приехал ночью!», и она будет так рада видеть Гарри, что никто и не заметит, что мы брали машину.
      — Правильно, — согласился Рон. — Пошли, Гарри, я покажу, где я сплю — на самом…
      Рон вдруг стал весь зеленый, и глаза его застыли. Остальные трое быстро обернулись.
      Миссис Уэсли шагала через двор, распугивая цыплят, и просто поразительно, как ей, низенькой, пухленькой, добродушной женщине, удавалось до такой степени походить на саблезубого тигра.
      — Ой, — сказал Фред.
      — М-мамочки, — сказал Джордж.
      Миссис Уэсли резко остановилась перед ними, уперла руки в боки и молча переводила взгляд с одного виноватого лица на другое. На ней был цветастый передник, из кармана которого торчала волшебная палочка.
      — Ну, — сказала она.
      — Доброе утро, мам, — сказал Джордж, и только ему одному показалось, что голос его прозвучал легко и беззаботно.
      — Вы себе представляете, как я волновалась? — произнесла миссис Уэсли страшным шепотом.
      — Извини, мам, но понимаешь, нам надо было…
      Все три сына миссис Уэсли были выше ее ростом, но они заметно скукожились под обрушившимся на них гневом.
      —  Кровати пустые! Записки нет! Машины нет — могли разбиться — чуть с ума не сошла от беспокойства — вам наплевать? — никогда, за всю мою жизнь — вот придет отец, он вам покажет — ни Билл, ни Чарли, ни Перси, никогда ничего подобного…
      — Безупречный Перси, — пробормотал себе под нос Фред.
      — А ТЕБЕ НЕ МЕШАЛО БЫ ВЗЯТЬ С НЕГО ПРИМЕР! — завопила миссис Уэсли, уперев палец в грудь Фреду. — Вы могли погибнуть, вас могли увидеть, отец мог потерять из-за вас работу…
      Казалось, что это продолжалось много часов. Миссис Уэсли успела охрипнуть, прежде чем повернулась к Гарри — и тот попятился.
      — Я очень рада, что ты приехал, Гарри, дорогой, — сказала миссис Уэсли. — Заходи, съешь чего-нибудь с дороги.
      Она повернулась и пошла в дом, а Гарри испуганно посмотрел на Рона и, получив от него ободряющий кивок, последовал за ней.
      Кухня была маленькая и довольно обшарпанная. В середине стояли струганный деревянный стол и стулья. Гарри присел на краешек одного из них и стал оглядываться по сторонам. До этого он никогда еще не был в колдовском доме.
      На стене напротив висели часы с одной стрелкой и совсем без цифр. Вместо них по краю шли надписи: «Пора ставить чай», «Пора кормить цыплят», «Опять опоздал». На каминной полке в три ряда толпились книжки, с заглавиями типа «Магическая изюминка для каждого», «Волшебная выпечка», «Пир за одну минуту — чудеса!». И, либо Гарри обманывал его собственный слух, либо по старому радио над раковиной только что объявили, что через пару минут начнется «Ведьмин час», на который приглашена Челестина Уорбек, «певица-чаровница».
      Миссис Уэсли хлопотала вокруг. Она ловкими, хотя и несколько небрежными движениями готовила завтрак и после каждой брошенной на сковородку сосиски кидала гневные взгляды на своих сыновей. Через равные промежутки времени с ее стороны доносилось внятное ворчание — «не знаю, где была ваша голова» и «ни за что бы не поверила».
      —  Тебяя не виню, милый, — уверила она Гарри, навалив ему на тарелку штук восемь-девять сосисок. — Мы с Артуром сами о тебе очень беспокоились. Как раз вчера вечером мы говорили о том, что поедем и заберем тебя сами, если к пятнице Рон не получит от тебя ответа. Но, в самом деле (она добавила к сосискам яичницу из трех яиц), летать на запрещенном виде транспорта через всю страну — вас кто угодно мог увидеть…
      Между делом она постучала волшебной палочкой по тарелкам в раковине, и те начали сами собой мыться, тихонько позвякивая друг об друга.
      — Было облачно, мам! — не выдержал Фред.
      — Когда я ем, я глух и нем! — яростно рыкнула миссис Уэсли.
      — Мам, они его не кормили! — сказал Джордж.
      — Ты тоже молчи! — прикрикнула и на него миссис Уэсли, но выражение ее лица чуть-чуть смягчилось, и она начала нарезать для Гарри хлеб и намазывать его маслом.
      В этот момент случилось нечто, что отвлекло всеобщее внимание от разбирательств — явилась маленькая, яркоголовая фигурка в длинной ночной рубашке, тихонько взвизгнула и выбежала вон.
      — Джинни, — вполголоса сказал Рон, обращаясь к Гарри. — Моя сестра. Она все лето только о тебе и говорила.
      — Ага, ты потом дай ей автограф, Гарри, она будет счастлива, — ухмыльнулся Фред, но, поймав взгляд матери, замолчал и уткнулся носом в тарелку. Больше ни слова не было сказано до того, как все четыре тарелки не оказались чисто вылизаны — что заняло удивительно мало времени.
      —  Ужас, до чего я устал, — зевнул Фред, откладывая наконец вилку и нож. — Пойду-ка я поспать и…
      — Никуда ты не пойдешь, — заявила миссис Уэсли. — Сам виноват, что не выспался. Ты отправишься в сад, его давно надо разгномить; они опять совершенно отбились от рук…
      — Ой, мам…
      — И вы двое тоже, — сказала она Рону и Фреду, пылая глазами. — А ты, мой дорогой, иди поспи, — добавила она, обращаясь к Гарри. — Ты же не виноват, что они решили прилететь за тобой на этой идиотской машине…
      Но Гарри, который совершенно не хотел спать, быстро сказал:
      — Я помогу Рону. Мне еще никогда не приходилось разгномливать…
      — Очень мило с твоей стороны, дорогой, но это ужасно скучная работа, — сказала миссис Уэсли, — дайте-ка я посмотрю, что по этому поводу говорится у Чаруальда…
      И она вытащила толстую книгу из стопки на камине. Джордж застонал:
      — Мам, ну что мы, не знаем, как разгномить сад…
      Гарри взглянул на обложку. Поперек шла надпись витыми золотыми буквами: «Сверкароль Чаруальд „Бытовые и сельскохозяйственные вредители. Справочник“. Там же была помещена большая фотография очень привлекательного колдуна с вьющимися светлыми волосами и сияющими голубыми глазами. Как всегда на колдовских фотографиях, фигура двигалась; колдун, который, как догадался Гарри, и был Сверкароль Чаруальд, весело подмигивал всем присутствующим. Миссис Уэсли засияла в ответ.
      — Он такой очаровательный, — сказала она, — уж он-то всё знает про домашних вредителей, такая полезная книга…
      — Мама влюбленав него, — очень громким шепотом сообщил Фред.
      — Не болтай глупости, Фред, — оборвала сына миссис Уэсли, но щеки ее заметно порозовели. — Ну хорошо, если вы считаете, что знаете все лучше Чаруальда, отправляйтесь и приступайте, но берегитесь: если я потом найду хоть одного гнома…
      Зевая и ворча, братья поплелись в сад, и Гарри отправился вслед за ними. Сад был большой и, на взгляд Гарри, как раз такой, каким и должен быть настоящий сад. Дурслеи пришли бы от него в ужас — кругом было полно сорняков, и траву по всем канонам следовало бы постричь — но повсюду вдоль забора росли удивительные сучковатые деревья, на клумбах буйствовали какие-то неведомые растения, а посередине зеленел ряской большой пруд, полный лягушек.
      — Знаешь, у муглов тоже есть садовые гномики, — поведал Гарри Рону, когда они шли по лужайке.
      — А, я видел — они думают, это гномы, — ответил Рон и согнулся пополам над пионовым кустом, — такие жирные Санта-Кляузы с удочками…
      Что-то шумно юркнуло, куст пиона содрогнулся, и Рон выпрямился.
      — Вот этогном, — мрачно пробурчал он.
      — Ассстань от меня! Ассстань от меня! — визжал гном.
      Вне всякого сомнения, он не имел ничего общего с Санта-Клаусом. Он был маленький, кожистый, с большой, шишковатой, лысой головой — вылитая картошка. Рон держал его на расстоянии вытянутой руки, а гном отчаянно брыкался маленькими, однако снабженными острыми шпорами ножонками; в конце концов Рону удалось ухватить гнома за лодыжки и перевернуть вниз головой.
      — Вот что с ними надо делать, — принялся объяснять Рон. Он поднял гнома над головой («Ассстань!») и начал раскручивать его широкими кругами, как лассо. Увидев, что Гарри шокирован подобной жестокостью, Рон добавил:
      — Ему совершенно не больно — просто надо, чтобы у него как следует закружилась голова, и он не смог бы найти дорогу обратно.
      Он внезапно отпустил гномовы лодыжки, и тот пролетел метров десять по воздуху и шмякнулся где-то за забором, в поле.
      — Слабак, — сказал Фред. — Спорим, мой улетит вон за тот столб.
      Гарри очень скоро перестал жалеть гномов. Самого первого из них он хотел аккуратно высадить за забор, но гном, почувствовав слабину, вонзил острые как бритва зубки в палец мальчику и тот долго мучился и тряс рукой, до тех пор пока…
      — У-у-ух ты, Гарри — метров двадцать, не меньше…
      Вскоре небо чуть ли не потемнело от летающих гномов.
      — Понимаешь, они не слишком сообразительные, — сказал Джордж, удерживая в руке целую охапку, — как только до них доходит, что кто-то решил разгномить сад, так и лезут наверх, чтобы поглазеть. Казалось бы, давно пора понять, что лучше бы не высовываться.
      Вскоре стало видно, как по полю неровным строем, понурив плечики, тащатся гномы.
      — Они скоро вернутся, — сказал Рон, наблюдая, как гномы исчезают за оградой на противоположной стороне поля. — Им у нас нравится… Папа с ними чересчур добр, они ему кажутся забавными…
      Тут хлопнула входная дверь.
      — Он пришел! — крикнул Джордж. — Папа пришел!
      Ребята поспешили в дом.
      Мистер Уэсли повалился на стул в кухне, сняв очки и закрыв глаза. Это был худой, лысеющий человек, но те волосы, которые еще оставались у него на голове, имели тот же ярко-рыжий цвет, что и у всех его детей. Он был одет в длинную зеленую робу, запылившуюся и потрепанную.
      — Ну и ночка, — пробормотал он и в поисках чайника захлопал рукой по столу, в то время как дети рассаживались возле него. — Девять рейдов. Девять! К тому же старик Мундугнус Флетчер попытался меня заколдовать, стоило повернуться к нему спиной…
      Мистер Уэсли громко отхлебнул из чайника и вздохнул.
      — Нашел чего-нибудь, пап? — с энтузиазмом спросил Фред.
      — Да не особенно, парочка усаживающихся ключей и кусающийся чайник, — зевнул мистер Уэсли. — Там, правда, нашлась кое-какая мерзость, но не по нашему департаменту. Мертвоморриса забрали, у него обнаружились весьма и весьма подозрительные жучки, но, хвала небесам, это дела комитета магической безопасности…
      — Кому это было настолько нечего делать, что он наваял усаживающихся ключей? — недоуменно спросил Джордж.
      — Просто ловушка для муглов, — вздохнул мистер Уэсли. — Представьте, ключ от двери делается все меньше и меньше, пока окончательно не исчезает в тот самый момент, когда он больше всего нужен… Конечно, в этом случае очень трудно что-либо доказать, ни один мугл ни за что не признается, что у него исчезают ключи — они утверждают, что просто вечно теряют их. Бедняжки, они готовы на что угодно, лишь бы не замечать волшебства, даже когда оно у них под самым носом… Но — вы не поверите, чего только не заколдовывают наши с вами сородичи…
      — МАШИНЫ, НАПРИМЕР?
      Явилась миссис Уэсли, как меч держа в руке длинную кочергу. Мистер Уэсли широко раскрыл глаза и виновато уставился на жену.
      — М-машины, Молли, дорогая?
      — Да-да, Артур, машины, — подтвердила миссис Уэсли, сверкая глазами. — Представь себе, один колдун купил старую ржавую машину, сказал жене, что всего-навсего хочет разобрать ее на части и посмотреть, как она работает, а на самом делезаколдовал ее так, чтобы она могла летать.
      Мистер Уэсли моргнул.
      — Знаешь, дорогая, мне кажется, ты согласишься, что этот колдун действовал вполне в рамках закона, хотя, разумеется, ему… ммм… пожалуй, следовало бы сказать жене правду… Если бы ты изучила законодательство, то сама увидела бы, что оно оставляет… ммм… лазейки… Поскольку у него не было намеренийлетать на этой машине, тот факт, что машина можетлетать, не означает…
      — Артур Уэсли, ты сам постарался, чтобы в законе была такая лазейка! — закричала миссис Уэсли. — Чтобы и дальше спокойно возиться в сарае со всем своим мугловым хламом! Кроме того — к твоему сведению — Гарри прибыл сегодня утром в той самой машине, на которой у тебя не было намеренийлетать!
      — Гарри? — тупо спросил мистер Уэсли. — Какой Гарри?
      Он посмотрел по сторонам, увидел Гарри и подпрыгнул.
      — Батюшки мои! Гарри Поттер! Я так рад, Рон столько о тебе рассказывал…
      —  Твои сыновья летали сегодня ночью на этой мерзкой машине за Гарри и обратно! — прогремела миссис Уэсли. — Что ты на этоскажешь, а?!
      — Неужели? — с восторгом спросил мистер Уэсли. — Ну и как она, нормально? То… то есть…, — он срочно переменил тон, потому что из глаз миссис Уэсли полетели молнии, — это было… очень неосмотрительно с вашей стороны, дети… ужасно неосмотрительно…
      — Пойдем-ка отсюда, — понизив голос, сказал Рон на ухо Гарри, видя, что миссис Уэсли уже раздувается как жаба. — Я тебе покажу мою комнату.
      Они тихонько выскользнули из кухни и по узенькому коридорчику прошли к кривоватой лестнице, которая замысловатыми зигзагами вилась куда-то вверх. На третьем этаже дверь была открыта. Гарри едва успел заметить за нею два блестящих карих глаза, как дверь тут же с грохотом захлопнулась.
      — Джинни, — сказал Рон. — Ты не представляешь, до чего странно, что она так стесняется. Она вообще никогда не закрывается…
      Вскарабкавшись еще на пару пролетов вверх, они подошли к двери с облупившейся краской, на которой висела маленькая табличка «КОМНАТА РОНА».
      Гарри вошел, почти касаясь головой наклонного потолка, и заморгал. Он как будто вошел в печку: почти всё в комнате Рона было безумного оранжевого цвета — покрывало на кровати, стены, даже потолок. Гарри не сразу понял, что его друг закрыл выцветшие обои плакатами, в разных видах изображавшими команду из семи колдунов и ведьм. Все они были в ярко-оранжевой форме, с метлами в руках, и энергично махали вошедшим.
      — Твоя любимая квидишная команда? — догадался Гарри.
      — «Пуляющие пушки», — подтвердил Рон, показывая на оранжевое покрывало с вышитыми на нем двумя огромными черными буквами «П» и летящим пушечным ядром. — Девятые в лиге.
      Школьные учебники Рона были свалены в кучу в углу, рядом валялись комиксы, повествующие о «Приключениях Мартина Миггса, чокнутого мугла». Волшебная палочка лежала поверх полного лягушачьей икры аквариума, который стоял на подоконнике, рядом с толстой серой крысой по кличке Струпик. Струпик дремал на солнышке.
      Гарри перешагнул через валявшуюся на полу колоду самотасующихся карт и выглянул в окно. Далеко в поле он увидел целый батальон гномов, потихоньку пробирающихся на участок к Уэсли. Потом он повернулся к Рону, который настороженно наблюдал за ним, как будто ожидая приговора.
      — Тут тесновато, — быстро заговорил Рон. — Совсем не то, к чему ты привык у муглов. И еще прямо надо мной — чердак с упырем, он по ночам стонет и бьет по трубам…
      Но Гарри, во весь рот улыбнувшись, перебил:
      — Это самый лучший дом на свете!
      У Рона порозовели уши.

Глава четвертая
У Завитуша и Клякца

      Жизнь в Пристанище полностью отличалась от жизни на Бирючиновой аллее. Дурслеи любили, чтобы все было аккуратно и шло своим чередом; в доме Уэсли постоянно происходило что-то странное и неожиданное. Гарри чуть удар не хватил в тот первый раз, когда он посмотрелся в зеркало над каминной полкой, а оно заорало: «Заправь рубашку, неряха!». На чердаке упырь заводил унылые стоны и ронял железяки, как только ему казалось, что в доме сделалось что-то слишком тихо, а на взрывы, то и дело гремевшие в комнате близнецов, вообще мало кто обращал внимание. И всё-таки Гарри удивлялся не тому, что зеркала разговаривают, а тому, что все его любят.
      Миссис Уэсли следила, чтобы он переодевал носки, а за столом каждый раз старалась впихнуть в него по четыре порции «добавки». Мистер Уэсли сажал Гарри рядом с собой за столом и бомбардировал его вопросами про муглов, выясняя, как устроены такие вещи, как штепсель или почтовая служба.
      —  Потрясающе, — обычно говорил он, выслушав очередной рассказ Гарри об использовании, скажем, телефона. — Просто удивительно, как много у муглов способов, чтобы обходиться без волшебства…
      Гарри получил письмо из «Хогварца» солнечным утром, примерно через неделю после того, как прибыл в Пристанище. Они с Роном спустились к завтраку, а мистер и миссис Уэсли и маленькая Джинни уже сидели за столом. При виде Гарри девочка тут же с грохотом опрокинула на пол тарелку овсяной каши. У нее вообще обнаружилась склонность к опрокидыванию предметов, по крайней мере, Гарри ни разу еще не удалось без этого войти в комнату, где находилась Джинни. Сейчас она нырнула под стол, чтобы подобрать тарелку и появилась обратно с пылающим как заходящее солнце лицом. Притворившись, что ничего не заметил, Гарри сел за стол и взял бутерброд, протянутый миссис Уэсли.
      — Письма из школы, — объявил мистер Уэсли и передал Гарри с Роном одинаковые конверты из желтоватого пергамента, надписанные зелеными чернилами. — Думбльдор уже знает, что ты у нас, Гарри — вот ведь человек, от него ничего не скроется. И вы двое, тоже получите, — добавил он, обращаясь к заспанным близнецам — те вошли на кухню, спотыкаясь и путаясь в пижамных штанах.
      На несколько минут воцарилось молчание — дети читали письма. Гарри узнал, что ему предписывается первого сентября прибыть на вокзал Кингс-Кросс и сесть как обычно на «Хогварц Экспресс». Также прилагался список книг, необходимых для второго класса.

      УЧАЩИМСЯ ВТОРОГО ГОДА ОБУЧЕНИЯ НЕОБХОДИМО ИМЕТЬ:
      Миранда Гошок «Сборник заклинаний (часть вторая)»
      Сверкароль Чаруальд «Беседы с банши»
      Сверкароль Чаруальд «Ужин с упырями»
      Сверкароль Чаруальд «Каникулы с колдуньями»
      Сверкароль Чаруальд «Турне с троллями»
      Сверкароль Чаруальд «Вояж с вампиром»
      Сверкароль Чаруальд «Общение с оборотнями»
      Сверкароль Чаруальд «Единение с йети»

      Фред, уже закончивший чтение своего письма, заглянул через плечо к Гарри.
      — И вам тоже надо купить все эти чаруальдовские книжки! — воскликнул он. — Новый учитель по защите от сил зла, должно быть, его поклонник — точнее, спорим, поклонница!
      Фред поймал взгляд матери и притворился, будто внимательно изучает банку с вареньем.
      — Между прочим, это будет недешево, — заметил Джордж, коротко глянув на родителей. — Книжки Чаруальда очень дорогие…
      — Как-нибудь справимся, — сказала миссис Уэсли, но выглядела при этом обеспокоенной. — Надеюсь, для Джинни многое удастся купить в магазине подержанных вещей.
      — Как, ты тоже идешь в «Хогварц» в этом году? — спросил Гарри у девочки.
      Она кивнула, вспыхнула до самых корней своих огненных волос и поставила локоть в масленку. К счастью, никто кроме Гарри этого не заметил, потому что все смотрели на Перси, старшего брата Рона, который как раз в это время вошел в кухню. Он был полностью одет, и к жилетке у него был приколот значок «СТАРОСТА».
      — Всем доброе утро, — бодрым голосом поздоровался Перси, — прекрасный день, не правда ли?
      Он с достоинством уселся на единственный пустой стул, но был вынужден немедленно вскочить, чтобы вытащить из-под себя серую, линялую метелку из перьев — по крайней мере, Гарри думал, что это метелка для смахивания пыли, пока не заметил, что она дышит.
      — Эррол! — вскричал Рон, забирая из рук у Перси неподвижного филина и вынимая письмо у него из-под крыла. — Ну наконец-то — он принес ответ от Гермионы. Я ей написал, что мы попробуем спасти тебя от Дурслеев.
      Он отнес Эррола к специальному насесту у задней двери и попытался усадить филина, но тот сразу же стал валиться набок, так что Рону пришлось положить его возле раковины. Он пробормотал: «несчастный», разорвал конверт и стал вслух читать письмо Гермионы:

      Дорогой Рон, и дорогой Гарри, если ты там!
      Надеюсь, что все прошло удачно, и что Гарри в порядке, и что ты, Рон, не сделал ничего противозаконного для того, чтобы вызволить Гарри, потому что тогда у вас обоих могли бы быть неприятности. Я ужасно переживаю, поэтому, если с Гарри все нормально, дайте мне знать сразу же, как получите мое письмо, но, может быть, будет лучше, Рон, если ты воспользуешься другой совой, потому что, как мне кажется, еще одна доставка может прикончить ту, которую ты прислал на этот раз.
      Я делаю очень много уроков, конечно же, — ( Откуда она их взяла? — ужаснулся Рон. — У нас же каникулы!) — а в следующую среду мы собираемся в Лондон за учебниками. Почему бы нам не встретиться на Диагон-аллее?
      Скорее дайте мне знать, как у вас дела.
      С любовью,
      Гермиона

      — А что, нам это очень даже подходит, мы тоже могли бы поехать все купить в среду, — сказала миссис Уэсли, начав убирать со стола. — А сегодня что вы собираетесь делать?
      Гарри, Рон, Фред и Джордж планировали подняться на гору, где находился небольшой принадлежащий семье Уэсли участок земли. Участок был со всех сторон окружен деревьями, скрывавшими его от взоров жителей деревни внизу — таким образом, дети могли поиграть в квидиш, при условии, конечно, что не будут залетать слишком высоко. Разумеется, у них не было возможности использовать настоящие квидишные мячи, потому что те могли вырваться на свободу и улететь, и их появление в деревне было бы трудно объяснить; вместо мячей ребята кидали друг другу яблоки. Они по очереди катались на гаррином «Нимбусе 2000», это, разумеется, была лучшая метла в их маленьком коллективе; «Падающую звезду» Рона иногда обгоняли даже бабочки.
      Через пять минут после завтрака мальчики с метлами на плечах уже взбирались на гору. Они пригласили с собой Перси, но тот отказался, сославшись на занятость. До сих пор Гарри встречался с Перси только за едой; все остальное время тот проводил закрывшись в своей комнате.
      — Хотелось бы знать, чем это он там занимается, — задумчиво нахмурился Фред, — он сам на себя не похож. Его результаты экзаменов прислали за день до твоего приезда; получил С.О.В.У. 12 — и будто не рад!
      — Совершенно Обычный Волшебный Уровень, — пояснил Джордж, обратив внимание на озадаченное выражение лица Гарри. — У Билла тоже было двенадцать. Если мы не поостережемся, то у нас в семье будет второй лучший ученик. Я не переживу такого позора!
      Билл был самым старшим в семействе Уэсли. Он и следующий за ним брат, Чарли, уже закончили «Хогварц». Гарри ни разу не встречался ни с одним из них, но знал, что Чарли изучает драконов в Румынии, а Билл в Египте работает в «Гринготтсе», волшебном банке.
      — Не представляю, как в этом году мама с папой будут платить за все наши школьные причиндалы, — произнес после некоторого раздумья Джордж. — Пять собраний Чаруальда! А Джинни нужны и форма, и палочка, и все прочее…
      Гарри промолчал. Он почувствовал себя неловко. В подземном хранилище в «Гринготтсе», в Лондоне, лежало значительное состояние, доставшееся ему от родителей. Конечно, он был богат только в колдовском мире; в мугловых магазинах нельзя расплачиваться галлеонами, сиклями и нутами. Впрочем, он ни разу не упоминал о своем банковском счете при Дурслеях; он подозревал, что их ужас перед всем волшебным может не распространяться на огромную гору золота.
 
      На следующее утро миссис Уэсли разбудила всех рано. Чтобы дети «наспех перекусили», миссис Уэсли выдала каждому по полдюжины бутербродов с ветчиной. Потом ребята надели куртки, а миссис Уэсли взяла с каминной полки цветочный горшок и сунула нос внутрь.
      — Почти ничего не осталось, Артур, — вздохнула она. — Придется сегодня купить еще… Ну, неважно. Итак — гость пойдет первым! Прошу, Гарри, дорогой!
      И миссис Уэсли протянула ему цветочный горшок.
      Гарри непонимающе уставился на обращенные к нему лица.
      — Ч-что я должен делать?… — запинаясь, спросил он.
      — Он же никогда не путешествовал с помощью кружаной муки! — вдруг вспомнил Рон. — Прости, Гарри, я забыл!
      — Ни разу? — удивился мистер Уэсли. — А как же ты попал на Диагон-аллею в прошлом году?
      — Да мы ездили на метро…
      — Правда? — восхитился мистер Уэсли. — Это где эскапаторы? А как они…
      —  Потом, Артур, — оборвала миссис Уэсли, — Кружаная мука гораздо быстрее, милый, но, батюшки мои, что же мы будем делать — если ты ни разу ею не пользовался…
      — Да всё будет в порядке, мам, — успокоил Фред. — Гарри, давай сначала мы, а ты следи.
      Он взял щепотку блестящей муки из горшка, сделал шаг к камину и бросил муку в огонь.
      Пламя, взревев, сделалось изумрудным и поднялось выше Фреда, который вошел в огонь, выкрикнул: «Диагон-аллея!» и исчез.
      — Запомни, милый, надо говорить очень четко и внятно, — наставляла Гарри миссис Уэсли, а Джордж тем временем уже запустил руку в горшок. — И надо следить, чтобы выйти у нужного очага…
      — Нужного чего? — переспросил Гарри нервно, а пламя опять взметнулось и поглотило Джорджа.
      — Вообще-то там очень много разных каминов, но, если только ты будешь произносить слова четко…
      — Не переживай, Молли, с ним всё будет в порядке, — успокоил мистер Уэсли, сам угощаясь щепоткой.
      — Но, дорогой, если он вдруг потеряется, что мы скажем его дяде и тете?
      — Им это все равно, — заверил ее Гарри. — Если Дудли узнает, что я вылетел в трубу, он только обрадуется…
      — Ну… ладно… давай после Артура, — решилась миссис Уэсли. — Вот что, когда встанешь в огонь, громко скажи, куда ты хочешь попасть…
      — И прижми локти, — напутствовал Рон.
      — А глаза закрой, — торопливо добавила миссис Уэсли, — сажа…
      — И не тушуйся, — сказал Рон, — а то вывалишься в чужой камин…
      — Но смотри не запаникуй, а то выйдешь слишком рано; подожди, пока не увидишь Фреда с Джорджем.
      Очень стараясь удержать в памяти все эти наставления, Гарри взял чуть-чуть кружаной муки и подошел к камину. Он глубоко вдохнул, посыпал пламя мукой и шагнул вперед; ощущение было как от теплого бриза; он открыл рот и немедленно наглотался дыма.
      — Д-д-диагон-аллея, — закашлялся он.
      Его будто утянуло в гигантскую воронку, закружило со страшной скоростью — в ушах оглушительно гремело — он попробовал приоткрыть глаза, но его затошнило от вихрем проносящихся мимо зеленых огней — что-то больно ударило его по локтю, и он тесно прижал руки к телу, все вращавшемуся и вращавшемуся — потом пришло ощущение, что ледяные ладони надавали ему пощечин — прищурившись сквозь очки, он увидел размытый поток каминов и моментальные стоп-кадры комнат за ними — бутерброды с ветчиной бешено крутились в животе — он снова закрыл глаза с единственным желанием, чтобы все поскорее кончилось, и тут…
      Гарри упал лицом вниз на каменный пол и почувствовал, что дужка очков переломилась.
      С кружащейся головой, весь в синяках и перепачканный сажей, он молниеносно вскочил на ноги, удерживая разбитые очки на носу. Он был один, но где, не имел ни малейшего представления. Он мог сказать только одно — что стоит возле мраморного камина в каком-то месте, похожем на просторный, но скудно освещенный колдовской магазин — однако, то, что тут продавалось, едва ли могло попасть в хогварцевский список.
      Неподалеку стояла стеклянная витрина, в которой на подушках лежали морщинистая рука, запятнанная кровью колода карт и вытаращенный стеклянный глаз. Злобного вида маски висели на стенах, внушительная коллекция человеческих костей располагалась на прилавке, а ржавые, с острыми зубьями инструменты свисали с потолка. И, хуже всего, мрачная узкая улица, вид на которую открывался из пыльного окна, определенно не была Диагон-аллеей.
      Надо убираться отсюда, чем скорее, тем лучше. Нос все еще болел в том месте, которым Гарри припечатался к полу. Быстрым бесшумным движением мальчик метнулся к выходу, но, на полдороги, увидел, что по улице к дверям подходят двое, причем один из них — последний человек на земле, с которым Гарри — растерянному, перепачканному, в разбитых очках — хотелось бы встретиться в своём теперешнем виде. Этот человек был Драко Малфой.
      Гарри лихорадочно осмотрелся вокруг и с левой стороны обнаружил большой черный шкаф; он опрометью бросился к нему, залез внутрь и закрыл за собой дверцы, оставив лишь маленькую щель, чтобы подсматривать. Спустя секунду от дверей раздался звон колокольчика, и Малфой вошел в магазин.
      Мужчина, вошедший следом, не мог быть никем иным кроме как отцом Драко. У него было абсолютно такое же бледное вытянутое лицо и такой же холодный, металлический взгляд. Мистер Малфой прошелся по магазину, лениво оглядел предметы, выставленные в витринах и позвонил в звонок на прилавке, прежде чем обернуться к своему сыну и сказать:
      — Ничего не трогай, Драко.
      Малфой, протянувший было руку к стеклянному глазу, недовольно процедил:
      — А я думал, мы выберем мне подарок.
      — Я же сказал, что куплю тебе гоночную метлу, — рассеянно ответил его отец, барабаня пальцами по прилавку.
      — Ну и зачем она мне, если меня не примут в команду колледжа? — с надутым видом сказал Малфой. — Гарри Поттер в прошлом году получил «Нимбус 2000». И специальное разрешение от Думбльдора играть за «Гриффиндор». А он не так уж и хорош, это все потому, что он знаменитость… знаменитость с идиотским шрамом на лбу…
      Драко наклонился, чтобы поближе рассмотреть полку с черепами.
      — Все считают его таким умным, ах, супер-Поттер с его шрамом, с его метлой…
      — Ты говоришь мне это в сотый раз, как минимум, — не дослушал мистер Малфой, раздраженно глянув на сына. — И я должен напомнить тебе, что это не — предусмотрительно— показывать, что ты не в таком бешеном восторге от Поттера, как все остальные, ведь большинство из нашего мира считают его героем, из-за которого исчез Черный Лорд… О! Мистер Борджин.
      К прилавку, на ходу приглаживая сальные волосы, подходил сутулый человек.
      — Мистер Малфой, чрезвычайно рад снова вас видеть, — произнес мистер Борджин голосом таким же масляным, как и его волосы. — Я в восторге — о, и юный мистер Малфой тоже здесь! — до глубины души польщен. Чем могу служить? Я просто обязан показать вам последние поступления — к тому же цены весьма разумны…
      — Сегодня я пришел не покупать, мистер Борджин, а продавать, — прервал мистер Малфой.
      — Продавать? — улыбка на лице мистера Борджина еле заметно полиняла.
      — Вы слышали, разумеется, о том, что Министерство провело еще несколько рейдов, — сказал мистер Малфой, достал из внутреннего кармана пергаментный свиток и, встряхнув, развернул так, чтобы хозяин магазина мог прочитать. — В моем доме имеются некоторые — ммм — предметы, наличие которых могло бы несколько…ммм… смутить представителей Министерства, в случае, если бы они решили нанести мне визит…
      Мистер Борджин деловито приладил на нос пенсне и просмотрел список.
      — Неужели, сэр, в Министерстве осмелятся беспокоить вас?
      Мистер Малфой скривил губы в иронической улыбке.
      — Пока мне не наносили визита — к фамилии «Малфой» все ещё относятся с определенным пиететом — однако, деятельность Министерства становится все более и более назойливой. Ходят упорные слухи по поводу нового закона по защите муглов — без сомнения, за ним стоит этот побитый молью придурок, муглофил Артур Уэсли.
      Гарри бросило в жар от возмущения.
      — …и, как вы видите, некоторые из этих ядов могут необоснованнонавести на мысль…
      — Конечно, конечно, сэр, я всё понимаю, — заверил мистер Борджин, — дайте подумать…
      — Я хочу вот это! — вмешался в разговор Драко, тыча пальцем в сморщенную руку на подушке.
      — Ах, Светозаристая Рука! — воскликнул мистер Борджин и, оставив свиток, поспешил к Драко. — Если вручить ей свечу, то она будет светить только лишь своему хозяину! Лучший помощник для воров и грабителей! У вашего сына превосходный вкус, сэр.
      — Надеюсь, мой сын станет чем-то большим, нежели вором или грабителем, — сухо заметил мистер Малфой, на что Борджин поспешил заверить его: — Я не имел в виду ничего плохого, ничего плохого, сэр…
      — Хотя, если он не исправит свои оценки, — продолжал мистер Малфой совсем уже ледяным тоном, — то, вполне вероятно, эта деятельность окажется единственной, к которой он будет пригоден…
      — Я не виноват, — отрезал Драко, — у всех учителей свои любимчики, эта дура Гермиона Грэнжер, например…
      — На твоем месте я бы сгорел со стыда, если бы подобная девица, к тому же не из колдовской семьи, обходила бы меня по всем предметам, — раздраженно сказал мистер Малфой.
      — Так тебе! — шепнул Гарри еле слышно, с удовольствием отметив на лице Драко обиду и замешательство.
      — Всюду одно и то же, — примирительно сказал мистер Борджин своим масляным голосом, — на чистоту колдовской крови обращают все меньше и меньше внимания…
      — Только не я! — почти не скрывая гнева, сказал мистер Малфой, раздувая длинные ноздри.
      — Разумеется, сэр, и не я тоже, — с глубоким поклоном подтвердил мистер Борджин.
      — В таком случае, может быть, мы могли бы вернуться к обсуждению моего списка, — процедил мистер Малфой. — Я немного тороплюсь, Борджин, у меня сегодня важная деловая встреча.
      И они принялись торговаться. Гарри с беспокойством наблюдал, как Драко, изучая витрины, подходит все ближе и ближе к его укрытию. Драко помедлил перед свернутой в кольца веревкой вешателя, потом с довольной улыбкой прочитал надпись под великолепным колье из опалов: «Осторожно — руками не трогать. Проклято — на сегодняшний день погубило жизни девятнадцати владельцев-муглов».
      Драко повернулся и оказался прямо перед приоткрытым шкафом. Он сделал еще шаг, протянул руку к дверце…
      — Ну, всё, — донесся от прилавка голос его отца, — пойдем, Драко…
      Драко повернулся к нему, а Гарри вытер вспотевший лоб рукавом.
      — Всего хорошего, мистер Борджин. Буду ожидать вас завтра у себя в особняке, там вы получите свой товар.
      Лишь только дверь за посетителями затворилась, мистер Борджин немедленно позабыл свои льстивые манеры и прошипел:
      — И тебя туда же, мистерМалфой, если слухи не врут, ты не продал мне и половины того, что спрятано в твоем особняке…
      Злобно ворча, он скрылся в подсобном помещении. Гарри подождал немного, на случай, если хозяин решит вернуться, затем тихо-претихо выбрался из шкафа, проскользнул мимо стеклянных витрин и вышел из магазина.
      Прижимая к лицу разбитые очки, Гарри осмотрелся. Он очутился на какой-то подозрительной улице, которая, похоже, целиком состояла из мелких магазинчиков и лавчонок, торгующих предметами черной магии; тот, из которого он только что вышел, «Борджин и Д’Авило», видимо, был одним из самых больших. Напротив за грязным стеклом были выставлены на обозрение сушеные человеческие головы в тесном — через две двери — соседстве с клеткой, кишевшей огромными черными пауками. Двое колдунов крайне сомнительной наружности, стоя в дверях и нехорошо бормоча, следили за Гарри с порога одного из заведений. Постоянно дергаясь и озираясь, Гарри пошел по улице. Он старался держать очки ровно и изо всех сил надеялся, что ему удастся как можно скорее выбраться отсюда.
      Над магазином ядовитых свечей он увидел старую деревянную вывеску «Дрянналлея». Это ни о чем ему не говорило, Гарри никогда раньше не слышал о таком месте. Судя по всему, когда он наглотался дыма, то не сумел внятно произнести название улицы, куда хотел попасть. Гарри старался сохранять спокойствие и думал, как же теперь быть.
      — Потерялся, дорогуша? — раздался голос над самым ухом у Гарри, из-за чего мальчик резко дернулся.
      Перед ним стояла древняя ведьма с подносом, заваленным чем-то до отвращения похожим на человеческие ногти. Она разинула пасть в ухмылке, показав при этом мшистые зубы. Гарри отпрянул.
      — Нет-нет, — сказал он, — все в порядке.
      — ГАРРИ! Чего это ты тут ошиваешься?
      Сердце у Гарри так и подпрыгнуло от радости. Подпрыгнула также и старуха; ногти водопадом обрушились ей под ноги, и она зашипела проклятия в адрес Огрида, хогварцевского привратника, чья массивная фигура стремительно приближалась к ним по улице. Черные как жуки глаза блестели над растопыренной во все стороны бородой.
      — Огрид! — почти что каркнул Гарри охрипшим от волнения голосом. — Я потерялся — кружаная мука…
      Огрид схватил Гарри за шкирку и оттащил от ведьмы, вышибив при этом у нее из рук поднос. Оскорбленные вопли понеслись им вслед и были слышны до тех пор, пока они не покинули на редкость кривую Дрянналлею и не вышли на солнечный свет. Вдалеке Гарри увидел знакомое, ослепительно-белое мраморное здание — банк «Гринготтс». Огрид вывел его прямиком на Диагон-аллею.
      — На кого ты похож! — сердито пропыхтел Огрид, отряхивая мальчика от сажи с такой силой, что тот чуть не свалился в бочку с драконьим навозом, выставленную перед аптекой, — Слоняешься по Дрянналлее как я не знаю кто… подозрительноеместо… хорошо, никто тебя не видал…
      — Это я и сам понял, — сказал Гарри, уворачиваясь от огромной ладони Огрида, который все норовил отряхнуть сажу, — я же говорю, я потерялся… а сам ты что там делал?
      — Я-то пошел поглядеть средство от плотоядных слизняков, — пробасил Огрид, — взялись мне капусту портить, гады такие! А ты чего, сам по себе гуляешь?
      — Я вообще-то живу в гостях у Уэсли, но мы потерялись, — объяснил Гарри, — мне надо их поскорей найти…
      Они вместе пошли по улице.
      — А я вот всё гадаю, чегой-то ты мне не отписал? — с некоторой обидой поинтересовался Огрид у трусившего рядом Гарри (три шага мальчика равнялись одному ленивому шарку великанских башмаков). Гарри в двух словах рассказал про Добби и Дурслеев.
      — Мерзкие муглы! — разозлился Огрид. — Кабы я знал…
      — Эй! Гарри! Гарри!
      Гарри повернул голову и на белых ступенях «Гринготтса» увидел Гермиону Грэнжер. Она радостно побежала навстречу, а за нею летел шлейф густых каштановых волос.
      — Что у тебя с очками? Привет, Огрид — о-о-о, до чегоя рада снова вас видеть — ты в «Гринготтс», Гарри?
      — Как только найду Уэсли, — ответил Гарри.
      — Ну, тогда ждать недолго, — с улыбкой в голосе заметил Огрид.
      Гарри с Гермионой оглянулись: по людной улице к ним со всех ног спешили Рон, Фред, Джордж, Перси и мистер Уэсли.
      — Гарри, — выдохнул мистер Уэсли, — мы так и думали, что ты проехал всего один очаг… то есть, мы надеялись, — он промокнул блестевшую от пота лысину, — Молли в ужасе… она сейчас подойдет…
      — Где ты вышел? — спросил Рон.
      — На Дрянналлее, — мрачно ответил Гарри.
      —  Ух ты! — заорали близнецы хором.
      — Нас туда никогда бы не пустили, — с завистью протянул Рон.
      — Ишь чего захотели, — проворчал Огрид.
      Поодаль показалась миссис Уэсли, она неслась галопом, в одной руке развевалась сумка, на другой висела не поспевавшая за матерью Джинни.
      — О, Гарри… о, мой дорогой — ты же мог оказаться где угодно…
      Ловя ртом воздух, она вытащила из сумки большую платяную щетку и принялась отчищать то, что не отчистил Огрид. Мистер Уэсли взял у Гарри очки, легонько тронул их волшебной палочкой, и очки стали как новенькие.
      — Ну, мне пора, — сказал Огрид. Благодарная миссис Уэсли так пожимала ему руку, что чуть не оторвала ее («Дрянналлея! Подумать только, а если бы ты не нашел его, Огрид!») — Свидимся в «Хогварце»! — он пошел, и его голова и плечи еще долго виднелись над толпой.
      — А знаете, кого я видел в «Борджине и Д’Авиле»? — сказал Гарри Рону с Гермионой, когда они поднимались по ступенькам «Гринготтса». — Малфоя с отцом!
      — Люциус что-нибудь покупал? — подозрительно спросил шедший позади мистер Уэсли.
      — Нет, он продавал…
      — Значит, забеспокоился, — констатировал мистер Уэсли с мрачным удовлетворением. — Ах, как бы я хотел поймать его на чем-нибудь…
      — Будь осторожен, Артур, — обеспокоено сказала миссис Уэсли, в то время как стоявший у дверей гоблин низко поклонился, приветствуя посетителей. — С этим семейством можно попасть в историю. Не пытайся откусить то, чего не сможешь проглотить…
      — Значит, по-твоему, я должен бояться Люциуса Малфоя? — возмутился мистер Уэсли, но практически сразу же отвлекся при виде родителей Гермионы. Те смущенно жались к протянувшейся вдоль всего мраморного зала мраморной же стойке и ждали, когда Гермиона их представит.
      — Да ведь вы же муглы! — восторженно вскричал мистер Уэсли. — Мы непременно должны где-нибудь вместе посидеть! А что это у вас такое? Ах, вы меняете мугловые деньги. Молли! Смотри! — он в экстазе показал на десятифунтовую банкноту в руках у мистера Грэнжера.
      — Подождите нас здесь, — сказал Рон Гермионе. Уэсли и Гарри отправлялись в подземное хранилище в сопровождении гоблина-служащего.
      К хранилищам можно было добраться на маленьких управляемых гоблинами тележках, которые ездили по миниатюрным рельсам, проложенным в подземных тоннелях. Во время поездки к сейфу семьи Уэсли Гарри от головокружительной скорости получил громадное удовольствие, но зато, когда дверь в камеру была открыта, почувствовал себя много хуже, чем на Дрянналлее. Там лежала небольшая кучка серебряных сиклей и один-единственный золотой галлеон. Миссис Уэсли буквально пошарила по углам, а потом ссыпала содержимое себе в сумку. Гарри почувствовал себя еще хуже, когда они подошли к его ячейке. Он постарался заслонить содержимое спиной и поспешно, горстями, напихал монет в кожаную сумочку.
      Снова оказавшись на мраморных ступенях, все разошлись в разные стороны. Перси невнятно пробормотал что-то по поводу того, что ему нужно новое перо. Фред и Джордж заметили в толпе своего школьного приятеля, Ли Джордана. Миссис Уэсли и Джинни собрались в магазин подержанного платья. Мистер Уэсли усиленно приглашал Грэнжеров в «Дырявый котел».
      — Встречаемся у Завитуша и Клякца через час, тогда и купим все учебники, — сказала миссис Уэсли, оборачиваясь — они с Джинни уже отправились в путь, — и запомните, ни шагу на Дрянналлею! — прокричала она вслед близнецам, в самих спинах которых уже появилось нечто неуловимо-хулиганское.
      С ощущением легкости и свободы Гарри, Рон и Гермиона отправились вдоль по вьющейся мощеной улице. Деньги — золото, серебро, бронза — нетерпеливо звякали у Гарри в кармане, и их не терпелось потратить. Гарри сразу же купил три огромных рожка клубнично-орехового мороженого. Оно подтаивало сверху, и ребята с удовольствием хлюпали, одновременно глазея на восхитительные, манящие витрины. Рон долго, с жаждой обладания во взоре, рассматривал полное обмундирование «Пуляющих пушек», выставленное в витрине магазина «Все самое лучшее для квидиша», пока наконец Гермионе не прискучило, и она потащила всех покупать пергамент и чернила в лавочку по соседству. В магазине колдовских шуток Умора и Приколла они наткнулись на Фреда, Джорджа и Ли Джордана, которые набивали карманы «фантастическими холодными петардами мокрого запуска д-ра Филибустера», а в крохотной лавчонке, где продавалось всякое барахло — сломанные палочки, покосившиеся весы, старые заляпанные травяными пятнами робы — они обнаружили Перси, глубоко погрузившегося в маленькую, откровенно нудную книжицу под названием «Старосты, которые обрели власть».
      —  Подробнейшее исследование обо всех старостах «Хогварца» и их дальнейшей карьере, — вслух прочитал Рон с обложки, — звучит захватывающе…
      — Иди отсюда, — рявкнул Перси.
      — Он у нас такой целеустремленный, наш Перси, у него всё давно по пунктам расписано… он станет министром магии…, — вполголоса сказал Рон Гарри и Гермионе, когда они отошли от Перси подальше.
      Через час они отправились к Завитушу и Клякцу. И, как выяснилось, отнюдь не они одни. Подойдя к магазину, ребята с удивлением обнаружили перед дверью огромную толпу, причем народ толкался и пытался прорваться внутрь. Причины подобного поведения собравшихся становились ясны при взгляде на большой плакат, протянутый вдоль витринного стекла:

      СВЕРКАРОЛЬ ЧАРУАЛЬД
      лично для Вас подпишет экземпляр своей автобиографии
       ВОЛШЕБНЫЙ Я
      сегодня с 12.30 до 16.30

      — Мы сможем его увидеть! — заверещала Гермиона. — Я хочу сказать, у нас ведь в этом году только его учебники, ну, почти!
      При более внимательном рассмотрении оказалось, что толпа перед дверью состояла почти целиком из ведьм примерно такого же возраста, что и миссис Уэсли. До полусмерти перепуганный колдун стоял в дверях и растерянно повторял:
      — Спокойнее, прошу вас, дамы… пожалуйста, не толкайтесь… осторожнее — там книги!..
      Ребята протиснулись внутрь. Длинная очередь вилась к самой дальней части магазина, где Сверкароль Чаруальд подписывал свои книги. Они схватили себе каждый по «Сборнику заклинаний (часть вторая)» и пробрались поближе к началу очереди, где уже стояли Уэсли в полном составе вместе с мистером и миссис Грэнжер.
      — Наконец-то пришли, — рассеянно проговорила миссис Уэсли. У нее слегка перехватывало дыхание, и она постоянно приглаживала волосы. — Через минуту мы сможем его увидеть…
      И действительно, мало-помалу в поле зрения показался Сверкароль Чаруальд. Он сидел за письменным столом в окружении великого множества плакатов, откуда его собственные лица сияли, подмигивали и сверкали ослепительно-белыми улыбками. Настоящий Чаруальд был одет в мантию потрясающего незабудкового цвета, как нельзя более соответствующего цвету его необыкновенных глаз; остроконечная колдовская шляпа сидела на кудрявых волосах под каким-то особенно стильным углом.
      Большой, раздраженный человек так и сяк прыгал вокруг и делал снимки с помощью большого черного аппарата, который после каждой ослепительной вспышки выпускал клубы пурпурного дыма.
      — Не мешайся, — прикрикнул он на Рона, отодвигаясь в поисках более удачного кадра. — Я из «Прорицательской газеты»…
      — Подумаешь, — обиженно буркнул Рон, потирая ногу, на которую наступил фотограф.
      Сверкароль Чаруальд услышал его слова. Он поднял глаза. Он увидел Рона — а затем увидел Гарри. Он уставился на мальчика. Потом вскочил на ноги и буквально завопил:
      — Неужели это Гарри Поттер?
      Люди расступились, возбужденно зашептав что-то; Чаруальд нырнул в толпу, схватил Гарри за руку и вытащил его на всеобщее обозрение. Публика зааплодировала. Гарри вспыхнул: Чаруальд, позируя перед камерой, намеренно долго пожимал ему руку. Фотограф защелкал, семья Уэсли скрылась в клубах густого дыма.
      — Давай, давай, улыбочку, Гарри, — сказал Чаруальд, старательно сверкая зубами. — Вдвоем мы, пожалуй, сойдем для первой страницы, а?
      Когда Чаруальд наконец отпустил руку мальчика, тот едва чувствовал собственные пальцы. Он попробовал было отойти обратно к Уэсли, но Чаруальд широким движением обнял его за плечи и крепко прижал к себе.
      — Дамы и господа, — сказал Чаруальд громко и замахал рукой, прося тишины, — Наступил потрясающий момент! Идеальный момент для небольшого объявления, которое я давно собирался сделать!
      — Сегодня, когда юный Гарри вошел сюда, в магазин Завитуша и Клякца, он хотел всего лишь купить мою автобиографию — которую я ему с удовольствием отдам бесплатно, в подарок, — толпа снова зааплодировала, — он не имел ни малейшего представления, — продолжал Чаруальд, дружески встряхнув Гарри, так, что у того очки сползли на кончик носа, — что вскоре получит нечто несравнимо большее, нежели моя книга «Волшебный я». Он и его школьные товарищи, на самом деле, получат настоящего волшебного меня. Да-да, дорогие дамы и господа, я горжусь и счастлив тем, что могу объявить, что, начиная с сентября этого года, я принимаю пост преподавателя в «Хогварце», школе колдовства и ведьминских искусств, где буду обучать молодежь защите от сил зла!
      Люди захлопали, раздались приветственные возгласы, и вот уже Гарри оторопело принимал в подарок полное собрание сочинений Чаруальда. Слегка пошатнувшись под тяжестью книг, он сумел-таки благополучно убраться от света прожекторов в дальний конец комнаты, где стояла Джинни рядом с только что купленным котлом.
      — Это тебе, — пробурчал Гарри, ссыпая книжки в котел, — я себе сам куплю…
      — Спорим, тебе это понравилось, а, Поттер? — раздался голос, который Гарри без труда узнал. Он выпрямился и встретился лицом к лицу с Драко Малфоем и его обычной презрительной улыбкой.
      —  ЗнаменитыйГарри Поттер, — процедил Малфой, — в магазин не может сходить без того, чтобы не попасть на первую страницу.
      — Отстань от него, он же не хотел! — выкрикнула Джинни. Девочка впервые заговорила в присутствии Гарри. Она гневно сверкала глазами.
      — Поттер, да никак ты завел себе подружку, — издевательски протянул Малфой, и Джинни побагровела. Рон с Гермионой уже пробирались к ним сквозь толпу, оба прижимали к себе большие стопки чаруальдовских книг.
      — Ах, вот это кто, — сказал Рон, глядя на Малфоя так, будто тот был некой гадостью, прилипшей к подметке, — готов поспорить, что ты не ожидал встретить здесь Гарри.
      — Не настолько, насколько я не ожидал встретить в магазине тебя, Уэсли, — парировал Малфой. — Твои родители, наверно, месяц голодали, чтобы заплатить за все это.
      Рон покраснел так же, как Джинни. Он бросил книжки в котел и бросился на Малфоя, но Гарри с Гермионой схватили его сзади за край куртки.
      — Рон! — послышался голос мистера Уэсли, который вместе с Фредом и Джорджем интенсивно работал локтями. — Что вы тут делаете в такой толпе? Пойдемте-ка на улицу.
      — Так-так-так — Артур Уэсли.
      Подошел мистер Малфой. Он положил руку на плечо сыну. Они стояли рядом с абсолютно одинаковыми презрительными гримасами на лицах.
      — Люциус, — холодно кивнул мистер Уэсли.
      — Говорят, в Министерстве полно работы? — с фальшивой заинтересованностью спросил мистер Малфой. — Все эти рейды… сверхурочные-то платят?
      Он запустил руку в котел Джинни и вытащил из-под многочисленных глянцевых чаруальдовских книжек очень потрепанные «Превращения: руководство для начинающих».
      — Так я и думал — не платят, — констатировал мистер Малфой, — подумать только, и какой смысл позорить самое имя колдуна, если тебе за это даже не могут обеспечить нормального существования?
      Мистер Уэсли покраснел еще сильнее, чем его дети.
      — У нас абсолютно различные взгляды на то, что позорит имя колдуна, — сдержанно ответил он.
      — Разумеется, — невозмутимо согласился мистер Малфой, уставив бледный взгляд на родителей Гермионы, настороженно наблюдавших за этой сценой. — Что за компанию ты водишь, Уэсли… а я-то думал, что тебе и твоей семье уже некуда катиться…
      Раздался металлический грохот, это котел Джинни отлетел в сторону; мистер Уэсли бросился на Люциуса Малфоя, и тот повалился спиной на книжную полку. Десятки тяжелых книг с грохотом посыпались на головы дерущихся; Фред с Джорджем заорали: «Дай ему, пап!»; миссис Уэсли закричала: «Прекрати, Артур, прекрати!»; толпа отступила, опрокинув еще какое-то количество полок; «Джентльмены, пожалуйста!.. Пожалуйста!», — кричал продавец, и наконец, заглушив всё остальное, раздалось:
      — Тихо, мужики, вы чего?…
      Огрид с усилием бороздил книжное море. В мгновение ока он растащил драчунов. У мистера Уэсли была рассечена губа, а мистер Малфой получил в глаз «Энциклопедией поганок». Он все еще сжимал в руках «Превращения». Он швырнул книжку Джинни, злобно сверкнув глазами.
      — Держи, девочка — возьми свою книгу — ничего лучшего твой отец не способен тебе дать… — вырвавшись из рук Огрида, он сделал жест, чтобы Драко следовал за ним и быстро удалился из магазина.
      — Ну ты чего, Артур? Чего взъерепенился? — укоризненно спросил Огрид, взял мистера Уэсли за плечи и, чтобы расправить робу, хорошенько потряс, почти оторвав беднягу от пола, — Не знаешь Малфоя? Да у них всё нутро гнилое, у всей семейки… чего их слушать-то?… дурная кровь, и все дела… давай-ка…пошли-ка отсюда.
      Продавец смотрел так, будто хотел бы задержать их, но он едва доходил Огриду до пояса — и потому передумал. Вся компания вышла на улицу, Грэнжеры тряслись от страха, а миссис Уэсли — от возмущения.
      —  Хорошенькийпример детям… дратьсяна людях… чтоподумает Сверкароль Чаруальд?…
      — Он был в восторге, — сказал Фред, — ты что, не слышала, что он говорил, когда мы уходили? Он спрашивал этого дядьку из «Прорицательской», нельзя ли вставить драку в репортаж… сказал, что это хорошая реклама…
      Вся группа, порядком приунывшая, направилась к камину в «Дырявом котле», откуда Гарри, Уэсли и покупкам предстояло отбыть домой с помощью кружаной муки. Они попрощались с Грэнжерами, которые вышли через бар на мугловую улицу; мистер Уэсли начал было расспрашивать, как устроены автобусные остановки, но быстро умолк при взгляде на лицо жены.
      Гарри снял очки, аккуратно спрятал их в карман и только потом взял щепотку кружаной муки. Этот способ перемещения в пространстве был ему определенно не по душе.
 

Глава пятая
Дракучая ива

      По мнению Гарри, каникулы кончились что-то уж слишком быстро. Он, разумеется, очень хотел снова попасть в «Хогварц», но месяц в Пристанище оказался самым-самым счастливым во всей его жизни. Было трудно не чувствовать зависти к Рону, особенно при воспоминании о Дурслеях и при мысли о том, какого свойства прием может ожидать его на Бирючиновой аллее в следующие каникулы.
      В последний вечер миссис Уэсли, поколдовав, соорудила роскошный ужин, в который входили все любимые блюда Гарри. На десерт был подан пудинг из патоки, при одном взгляде на который вовсю текли слюнки. В завершение вечера Фред и Джордж развлекли публику филибустеровским фейерверком; кухня наполнилась красными и синими звездочками, скакавшими как мячики между полом и потолком как минимум в течении получаса. Затем пришло время выпить последнюю чашку горячего шоколада и — спать.
      На следующее утро сборы заняли целую вечность. Все встали на заре, но почему-то никак не могли завершить свои дела. Миссис Уэсли в дурном расположении духа носилась по дому в поисках то носков, то перьев; полуодетые дети с надкусанными бутербродами в руках то и дело сталкивались друг с другом на лестнице; мистер Уэсли, когда тащил сундук Джинни к машине, чуть было не сломал себе шею, споткнувшись о цыпленка.
      Гарри никак не мог взять в толк, каким образом восемь человек, шесть огромных сундуков, две совы и крыса способны поместиться в один-единственный маленький «Форд Англия». Разумеется, без учета специальных «функций», встроенных мистером Уэсли.
      — Только Молли ни слова, — прошептал он на ухо Гарри, открыл багажник и показал, что тот волшебным образом расширяется и может вместить сколько угодно багажа.
      Когда наконец все расселись по местам, миссис Уэсли бросила взгляд на заднее сидение, где весьма комфортно расположились Гарри, Рон, Фред, Джордж и Перси, и сказала:
      — Пожалуй, муглы умеют побольше, чем мы думаем, правда? — сама миссис Уэсли сидела вместе с Джинни на переднем сидении, больше похожем на садовую скамью. — Я имею в виду, со стороны никогда не скажешь, что здесь так просторно, так ведь?
      Мистер Уэсли завел двигатель, и машина медленно покатила со двора, а Гарри обернулся, чтобы бросить последний взгляд на дом. Он едва успел задуматься, когда же увидит этот дом в следующий раз, как они вернулись — Джордж забыл коробку с петардами. Через пять минут после этого машина снова резко затормозила, и Фред помчался за волшебной палочкой. Потом, когда они почти уже выехали на трассу, Джинни запищала, что забыла дневник. К тому моменту, когда она вновь вскарабкалась на сидение, они уже очень сильно опаздывали и очень сильно нервничали.
      Мистер Уэсли взглянул на часы, а затем — на жену.
      — Молли, дорогая…
      —  Ни в коем случае, Артур…
      — Никто ничего не заметит… вот эта маленькая кнопочка — исчезатель. Мы поднимемся в воздух и полетим над облаками. Через десять минут приедем, и никто-никто…
      — Я же сказала нет, Артур, тем более средь бела дня…
      Они добрались до Кингс-Кросс без четверти одиннадцать. Мистер Уэсли слетал за тележками для багажа, и они поспешили на вокзал.
      В прошлом году Гарри уже ездил на «Хогварц-Экспрессе». Чтобы попасть на этот поезд, нужно было знать одну хитрость, а именно, способ проникнуть на платформу девять три четверти, которая была не видна из муглового мира. Пройти на эту платформу можно было сквозь барьер, разделявший платформы девять и десять. Это было совсем не страшно, но требовало соблюдения осторожности, чтобы муглы не заметили, как ты исчезаешь.
      — Перси первый, — сказала миссис Уэсли, нервно глянув на часы над головой. Часы показывали, что у них осталось всего лишь пять минут на то, чтобы невзначай по одному раствориться за барьером.
      Перси со своим обычным светским видом пошел вперед и исчез. За ним пошел мистер Уэсли, затем Фред и Джордж.
      — Я возьму с собой Джинни, а вы двое идите сразу же после нас, — бросила миссис Уэсли Рону и Гарри, лихорадочно схватила Джинни за руку и ринулась вперед. Они исчезли в мгновение ока.
      — Пошли вместе, у нас всего одна минута, — предложил Рон.
      Гарри поправил клетку с Хедвигой, водруженную на сундук, и покатил тележку прямо на барьер. Он чувствовал себя абсолютно спокойно; это же не какая-нибудь кружаная мука. Мальчики низко наклонились над ручками тележек и очень целеустремленно шли на барьер, набирая скорость. Когда до барьера оставалось несколько метров, они прибавили шагу и…
      БУМ!
      Обе тележки с силой ударились о барьер и покатились назад; сундук Рона упал с невероятным грохотом, Гарри сбило с ног, а клетка свалилась на землю. Хедвига покатилась прочь, возмущенно вопя; люди, все без исключения, уставились на виновников беспорядка, а находившийся неподалеку служащий заорал:
      — Какого дьявола!
      — Потерял управление, — с трудом выговорил Гарри и при попытке встать схватился за ребра. Рон побежал и подобрал Хедвигу, чье поведение вызвало в собравшейся толпе множество замечаний по поводу жестокого обращения с животными.
      — Почему мы не смогли пройти? — прошипел Гарри.
      — Понятия не имею…
      Рон с безумным выражением на лице огляделся по сторонам. За ними все еще наблюдало десятка два любопытных.
      — Кажется, мы опоздаем на поезд, — зашептал Рон. — Не понимаю, почему проход закрылся…
      Гарри уставился на большие вокзальные часы, чувствуя, как у него от ужаса подводит живот. Десять секунд… девять секунд…
      Он осторожно покатил тележку вперед и, оказавшись почти вплотную с барьером, толкнул изо всех сил. Барьер оставался твердым — как и положено металлу.
      Три секунды… две… одна…
      — Всё, — ошарашено сказал Рон, — поезд ушел. А что, если мама с папой уже не могут пройти обратно к нам? У тебя есть мугловые деньги?
      Гарри безрадостно засмеялся.
      — Дурслеи не давали мне карманных денег уже лет шесть, не меньше.
      Рон приложил ухо к холодному барьеру.
      — Ни звука, — доложил он напряженным голосом. — Что же нам делать? Я не знаю, когда мама с папой смогут к нам вернуться.
      Ребята посмотрели вокруг. Они все еще были центром внимания, в основном из-за того, что Хедвига продолжала орать.
      — Думаю, нам надо пойти и подождать у машины, — решил Гарри. — Мы привлекаем к себе слишком много внима…
      — Гарри! — вскричал Рон, в глазах у него появился блеск. — Машина!
      — Что машина?
      — Мы же можем полететь в «Хогварц» на машине!
      — Но я думал…
      — У нас нет выхода, так? А нам надо попасть в школу, так? А несовершеннолетним колдунам разрешается пользоваться магическими средствами при чрезвычайных обстоятельствах! Раздел, кажется, девятнадцать Ограничений чего-то там…
      — Но твои родители,… — неуверенно проговорил Гарри, очередной раз боднув тележкой барьер в бесплодной надежде, вдруг он их пропустит, — как же они доберутся домой?
      — Им машина не нужна! — нетерпеливо закричал Рон. — Они умеют аппарировать — появляться из воздуха! А с машиной или, там, с кружаной мукой, им приходится связываться из-за нас, потому что мы все несовершеннолетние, нам аппарировать нельзя…
      Паника, которую испытывал Гарри, неожиданно сменилась радостным предвкушением.
      — А ты умеешь водить?
      — Без проблем, — ответил Рон нарочито небрежно и покатил тележку к выходу. — Давай, пошли. Если поторопимся, сможем лететь прямо за «Хогварц-Экспрессом».
      И они невозмутимо направились прямо сквозь толпу любопытствующих муглов к выходу, а затем в переулок, где был припаркован «Форд Англия».
      Рон отпер багажник с помощью сложной последовательности прикосновений волшебной палочки. Не без труда погрузив сундуки, они поставили Хедвигу на заднее сидение, а сами забрались на передние. Гарри высунул голову в окошко: по главной дороге шло весьма оживленное движение, но их улочка была пуста.
      — Отлично, — сказал он.
      Рон нажал крохотную серебряную кнопочку на панели. Машина исчезла — и ребята исчезли вместе с ней. Гарри по-прежнему чувствовал, как под ним легонько вибрирует сидение, слышал двигатель, ощущал собственные руки на собственных коленях и очки на носу, и тем не менее, насколько он мог судить, он превратился в пару глазных яблок, плавающих в нескольких футах над землей в грязноватом переулке, забитом припаркованными автомобилями.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.