Жития Святых — месяц октябрь

ЖИТИЯ СВЯТЫХ
 
по изложению
святителя Димитрия,
митрополита Ростовского
 
Месяц октябрь

Память 1 октября

Слово на Покров Пресвятой Богородицы

      В последние тяжкие времена, когда, с умножением грехов наших, увеличились наши бедствия — во исполнение слов святого Апостола Павла: «в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями»(2 Кор.11:26); когда во исполнение слов Самого Господа восстает народ на народ, и царство на царство, и наступают глады, моры и землетрясения по местам (Мф. 24:7), когда теснят нас нашествия иноплеменников, междоусобные войны и смертоносные раны, — Пречистая и Преблагословенная Дева Мария, Матерь Господня, подает нам в защиту Свой покров, чтобы освободить нас от всяких бедствий, чтобы защитить нас от глада, мора и землетрясения, спасти от войн и ран и сохранить нас невредимыми под Своим покровом. Знамение сего явилось в царственном городе Константинополе, в правление благочестивого царя Льва Мудрого [ ], в преславной церкви Пресвятой Богородицы, что во Влахернах [ ]. Там во время совершения всенощного бдения, в день воскресный, первого числа октября месяца [ ], в четвертом часу ночи, в присутствии многочисленного народа, святой Андрей, Христа ради юродивый [ ], возвел очи свои вверх и увидел Царицу Небесную, Покровительницу всего мира, Пресвятую Деву Богородицу, стоящую на воздухе и молящуюся, сияющую солнечным светом и покрывающую людей Своим честным омофором. Видя то, святой Андрей сказал ученику своему, блаженному Епифанию [ ]:
      — Видишь ли, брат, Царицу и Госпожу всех, молящуюся о всем мире?
      Епифаний ответил:
      — Вижу, святой отче, и ужасаюсь [ ].
      Как некогда святой Иоанн Богослов видел на небе великое знамение, жену облеченную в солнце, так и святой Андрей, во Влахернской церкви, подобной небу, увидел Невесту Неневестную, одетую в солнечную порфиру. Знамение, виденное Иоанном Богословом прообразовало Премилосердную Покровительницу нашу, так как таковое же знамение явилось в то время, когда была открыта тайновидцу угрожавшая всей твари гибель: «и произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град. И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце»(Откр. 11:19; 12:1). Почему же сие знамение, прообразовавшее Пречистую Деву, не являлось раньше молний, громов, голосов, землетрясения и града, когда еще все стихии были спокойны, но во время самого страшного смятения на небе и на земле? Для того, чтобы показать, что Преблагая Защитница наша поспешает к нам на помощь в самое тяжкое время, при наступлении для нас гибели, и защищает нас от блеска обольстительной, недолго сияющей, мирской суеты, от голосов житейской гордости и тщеславия, от громов внезапного нападения врагов, от бури страстей и от града свыше угрожающей нам казни за грехи. Ибо, когда все эти бедствия теснят нас, тотчас, подобно великому знамению, является скорая роду христианскому Помощница, охраняя и покрывая нас невидимым предстательством. Таковое «знамя,[дал Господь боящимся его], чтобы они подняли его ради истины»(Пс. 59:6); ибо в сем мире мы поставлены как бы целью для стреляния. Стрелы летят на нас со всех сторон: одни от оружия врагов видимых, поспешно напрягающих лук свой и похваляющихся пред нами в своей гордости; другие из лука врагов невидимых, чтобы мы со скорбью сознались, что не можем выносить бесовских стрел; иные — от нашей плоти, противоборствующей духу; иные — от лука праведного гнева Божия и грозы наказания, как о сем святой Давид говорит: «если [кто] не обращается, Он изощряет Свой меч, напрягает лук Свой и направляет его, приготовляет для него сосуды смерти, стрелы Свои делает палящими» [ ] (Пс. 7:13–14). Дабы мы не были смертельно уязвлены всеми этими стрелами и могли избежать опасности, дано нам знамение, — покров Пречистой Преблагословенной Девы. Покрываемые как щитом Ее покровом, мы остаемся невредимыми от стрел. Ибо наша Защитница имеет тысячу щитов для нашей охраны, как о сем говорит ей Дух Святой: «шея твоя — как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем — все щиты сильных» [ ] (Песн. 4:4).
      Некогда Давид создал свой, прекрасный и высочайший, столп между Сионом, стоящим на высокой горе и расположенным ниже Иерусалимом, называвшимся дщерью Сиона [ ]. И был тот столп между ними, как бы шея между телом и головою, ибо он своею высотою превосходил Иерусалим и достигал до Сиона. На том столпе были повешены щиты и все оружия, необходимые для войны и защиты Иерусалима. Дух Святой уподобляет Пречистую Деву сему столпу Давидову: ибо Она, будучи дщерью Давидовой, является посредницей между Христом, Главою Церкви, и верующими, кои составляют тело Церкви; Она превосходит Церковь, потому что по истине выше всех ее членов, но Она досягает и до Христа, как давшая Ему плоть. Она является посреднице и ныне, когда стала на воздухе между небом и землею, между Богом и людьми, между Подвигоположником — Христом и воинствующею церковью, подобно Давидову столпу между Сионом и Иерусалимом, увешанному крепкими щитами. Щиты сии означают всесильные Ее молитвы за нас к Богу, слышанные достойными во время видения Ее честного Покрова. Она молилась с умилением, как Матерь к Своему Сыну и Творцу, произнося во время молитвы следующие, исполненные Божественного милосердия и любви, слова:
      — Царю Небесный! приими всякого человека, прославляющего Тебя и призывающего Пресвятое Имя Твое на всяком месте, — и где есть память о имени Моем, то место освяти; прославь прославляющих Тебя и с любовью почитающих Меня, Твою Матерь, принимая от них всякую молитву и благочестивые обеты и избавляя их от всяких зол и бедствий.
      Таковые Ее молитвы не суть ли щиты, защищающие воинствующую церковь? Воистину они — несокрушимые щиты, при помощи коих мы можем угасить все огненные стрелы [ ].
      Святой Амвросий о столпе Давидовом говорит [ ], что он был создан с двоякою целью: для защиты города и для украшения его. «Давид, — говорит Амвросий, — создал столп, для защиты и украшения города: защитою он был, потому что со столпа можно издали видеть врага и прогнать его от города, — украшением — потому что он превосходил своею высотою все высокие здания Иерусалима». Не напрасно, посему, уподоблена столпу наша Покровительница, Которая для нас есть твердый столп пред лицом врагов: по истине Она защищает нас и украшает. Защищает, когда далеко прогоняет от нас видимых и невидимых врагов, когда освобождает пленных от уз, когда избавляет мучимых нечистыми духами, когда утешает скорбящих, является заступницею обижаемых и тихою пристанью для гонимых бурею, когда питает алчущих и посещает больных. Она украшает нас, покрывая пред Богом постыдную наготу нашей жизни Своими высочайшими заслугами, как драгоценнейшими одеждами, и премногою благодатию, как неистощимым сокровищем, восполняя нашу скудость, делает нас благоугодными пред очами Господними. Она украшает, когда покрывает нас, не имеющих брачного одеяния, Своею ризою, и делает как бы невидимою для Всевидящего Ока постыдную наготу нашу душевную, которая искони была прообразуема землею невидимою и неустроенною, покрытою водами (Быт. 1:1–2). Земля неустроенная и пустынная была прообразом грешной души, утратившей свою духовную красоту, лишенной добрых дел и чуждой благодати Божией. Воды же, покрывавшие неустроенную землю, прообразовали милосердие Богородицы, неисчерпаемое как море, и, подобно многоводным рекам, на всех изливающееся и всех покрывающее. Когда Дух Божий носился над водами, то носился и над землею, скрытой под водами и не украшенной, как бы не видя ее неблагообразия. Сие таинственно прообразовало, что и душа, покрываемая премилостивым покровом Девы Богородицы, если и не будет украшена добродетелями, не лишится благодати Святого Духа, ибо покров Пресвятой Богородицы покроет ее неблагообразие, как вода покрывала неустроенную землю, а равно украсит ее благолепием своей благодати и привлечет к ней Святого Духа. Пречистая Дева украшает нас, когда грешных делает праведными, а нечистых чистыми, как о сем говорит блаженный Анастасий Синаит [ ]: «Чародеев Она делает апостолами и мытарей Евангелистами, а блудных — достойными большего почета, нежели дев. Так, Марию Египетскую [ ], бывшую некогда блудницею, Она сделала ныне почетнейшею многих дев; та, которая прежде была омраченной и нечистой, ныне сияет, как солнце, в царстве Христовом — по заступничеству Пречистой Девы Марии, пребывающей покровом и украшением для всех прибегающих к Ней. Украшает Она и весь духовный Иерусалим, или Христову Церковь, которая так воспевает в нынешний день: «О, чудное украшение всем верным еси, пророческое сбытие, Апостолом слава и мучеником удобрение, девству похвало и всему миру предивный покров» [ ].
      На столпе Давидовом вместе со щитами были стрелы защитников страны: и Пречистая Дева, сей одушевленный столп, также имеет при Себе стрелы сильных, т. е. молитвы святых, молящихся с Нею. Ибо не Одна Она явилась во храме стоящею на воздухе, но с ангельскими воинствами и со множеством святых, благоговейно окружавших Ее в белых одеждах. Молитвы за нас всех сих святых суть как бы стрелы сильных, могущие прогнать все полчища врага нашего — диавола. Пречистая Госпожа Богородица знает, что наша жизнь на земле есть война: воюет против нас враг со всеми своими силами; он воздвигнул против нас свои полчища и окружил нас своими легионами по слову Псалмопевца: «Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои; раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий»(Пс. 21:17; 21:14). Потому-то Небесная Царица, восхотевши помочь нам, воздвигла на врага нашего все силы небесные, призвала пророков и Апостолов, собрала мучеников и девственников, соединила преподобных и праведных, и явилась с ними оказать нам помощь, окружить нас сильным воинством и подать нам победу на врагов: «Тоя бо воздвижутся победы, Тою ниспадают врази» [ ]. Она пришла с ангельскими воинствами, ибо Она была предувиденной Иаковом лествицей [ ] (Быт. 28:12–15), которую окружает множество ангелов. Вспоминая здесь лествицу Иакова, кто-нибудь мог бы удивиться: почему ангелы не оставались на ней неподвижно, но непрерывно восходили и нисходили. Уразумевши же, что та лестница была прообразом Девы Марии, по слову церковной песни: «радуйся мосте, к небесем преводяй, и лествице высокая, юже Иаков виде» [ ], — он поймет, почему ангелы не оставались на лестнице неподвижными. Ибо «в молитвах неусыпающая Богородица» [ ] повелевает ангелам вместе с Нею непрестанно помогать людям: восходя к Богу, возносить молитвы людей, а нисходя — приносить им от Бога помощь и благодеяния. Та же Лествица и ныне низвела с Собою множество ангелов с небес, принося нам свыше покровительство и защиту. Она пришла с ангелами, чтобы заповедать им — сохранить нас на всех путях наших; Она привела с собою сонмы всех святых, чтобы, совершивши за нас совместное моление, совместно принести и наши грешные молитвы к Сыну Своему и Богу нашему. Между всеми святыми, явившимися во храме с Пречистою Девою, были два избраннейшие: святой Иоанн Предтеча, коего «из рожденных женами не восставал больший»(Мф. 11:11), и святой Иоанн Богослов, «которого любил Иисус и который на вечери, приклонившись к груди Его[был]» (Ин. 21:20). Их обоих, как имеющих великое дерзновение пред Богом, наша Молитвенница воздвигла с Собою, чтобы вместе с ними скорее преклонить Бога на милость: « много может усиленная молитва праведного»(Иак. 5:16). И стала Пречистая Дева между двумя девственниками, как бы кивотом между двумя херувимами [ ], как престол Господа Саваофа между Серафимами, как Моисей с простертыми дланями между Аароном и Ором; тогда пал адский Амалик со всем темным царством и с силою своею [ ] (Исх. 17:11–14).
      Итак, мы празднуем покров Пресвятой богородицы Девы, воспоминая Ее преславное явление во Влахернском храме, виденное святым Андреем и Епифанием. Мы празднуем, вознося благодарение Покровительнице нашей за столь великое милосердие Ее, явленное роду христианскому, и прилежно молим Ее, дабы Она и ныне и всегда милостиво покровительствовала нам, ищущим Ее покрова. Молим потому, что без Ее покрова, нам, постоянно прогневляющим Бога, невозможно было бы жить. Многократно согрешая, мы подпадаем и многим наказаниям по слову Псалмопевца: «Много скорбей нечестивому»(Пс. 31:10). Мы погибли бы уже за свои беззакония, если бы за нас не предстательствовала премилостивая Владычица: «Аще бо не бы предстояла молящи» сия Предстательница: «кто бы нас избавил от толиких бед, кто же бы сохранил доныне свободны» [ ]. Пророк Исаия советует иудеям: «укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев»(Ис. 26:20). Но где можно укрыться от гнева Господня? Во время страданий мы нигде не нашли покрова для защиты, кроме единой Владычицы мира, Которая говорит о Себе устами Духа Святого, что Она, «подобно облаку, покрыла землю» [ ] (Сирах. 24:3). Подлинно, мы укрываемся под покровом Той, Которая, как облако, покрыла землю. Но почему же, о пречестнейшая Дева Богородице, Ты уподобляешь Себя столь недостойной вещи, облаку? Разве у Тебя нет для уподобления солнца, луны и звезд, тем более, что о Тебе сказал Премудрый с удивлением: «Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце» [ ] (Песн. 6:10)! Какую же красоту имеет облако, что Ты не гнушаешься уподобляться ему? Тайна эта ясна: когда облако сгущается над землею и покрывает ее, тогда все звери невредимы от ловцов, ибо никто не может поймать их. Потому-то и Пречистая Дева называет Себя облаком: Она скрывает нас от ловцов. Мы же, грешные, согласно рассуждению Златоуста [ ], по своему бесчеловечию — скоты и звери: мы угождаем чреву как медведи, — утолщаем плоть как лошаки, злопамятны как верблюды, занимаемся хищением как волки, гневаемся как змии, жалим как скорпионы, коварны как лисица, носим в себе яд злобы как ехидна. Таких зверей, как мы, преследуют различные ловцы: постигает нас праведный гнев Божий, наказывая за дурные начинания, — по слову: «Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя!»(Пс. 93:1). Постигают нас и беззакония наши, так что каждый из нас может сказать: «постигли меня беззакония мои, так что видеть не могу»(Пс. 39:13). Преследует нас и невидимый враг: «Он стал для меня как бы медведь в засаде, [как бы] лев в скрытном месте»(Плач. Иер. 3:10). Угрожает нам и видимый враг. Он говорит: «погонюсь, настигну, разделю добычу; насытится ими душа моя, обнажу меч мой, истребит их рука моя»(Исх. 15:9). Но мы имеем дерзновение, мы имеем мысленное облако, покрывающее нас, — Пречистую Деву Марию. На Нее мы уповаем к Ней прибегаем; под Ее покровом, и влас главы нашей не погибнет, лишь только мы с умилением воззовем: покрой нас покровом Твоим, Покровительница наша, Пречистая Дева: «в день зол наших покрой нас!» (ср. Пс. 26:5). Но все дни нашей жизни бедственны, как некогда сказал патриарх Иаков: «малы и несчастны дни жизни моей»(Быт. 47:9). Особенно бедственны те наши дни, в кои мы видим зло, и сами творим много зла, «собирая себе гнев в день гнева» [ ] (Рим. 2:5). Все сии бедственные наши дни требуют Твоего милостивого покрова, о Пресвятая Дево! Покрывай же нас во все дни жизни нашей, и особенно в день лютый, когда душа будет разлучаться с телом. Предстани нам с помощью Твоею и сокрой нас от воздушных духов злобы поднебесной, а в день страшного суда сокрой нас в тайниках Твоего Покрова! Аминь.
 

Тропарь, глас 4:

      Днесь благовернии людие светло празднуем, осеняеми Твоим, Богомати, пришествием, и к Твоему взирающе пречистому образу, умильно глаголем: покрый нас честным Твоим покровом, и избави нас от всякого зла, молящи Сына Твоего Христа Бога нашего, спасти души наша.
 

Кондак, глас 3:

      Дева днесь предстоит в церкви, и с лики святых невидимо за ны молится Богу: ангели со архиереи покланяются, Апостоли же со пророки ликовствуют: нас бо ради молит Богородица превечнаго Бога.

Страдание святого Апостола Анании

      Святой Апостол Анания, один из семидесяти, был епископом в городе Дамаске [ ]. Он известен тем, что совершил крещение над Апостолом Павлом. Однажды ему явился в видении Господь и сказал ему:
      — Встань и пойди на улицу, так называемую Прямую, и спроси в Иудином доме тарсянина [ ], по имени Савла; он теперь молится.
      Анания отказывался от сего, зная, сколько зла причинил Савл Иерусалимским христианам, и что он пришел в Дамаск с намерением заключить в узы всех, исповедующих имя Господа Иисуса Христа. Господь же увещевал Ананию, говоря:
      — Иди, ибо Савл избран Мною, чтобы возвещать Имя Мое пред народами и царями и сынами Израилевыми, и Я покажу ему, сколько он должен пострадать за Имя Мое.
      Следуя Божественному повелению, Анания пошел к Савлу и, возложив на него руки, сказал:
      — Брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа!
      Савл тотчас прозрел, и Анания крестил его. Спустя некоторое время, когда иудеи согласились между собою умертвить Павла за то, что он из гонителя стал проповедником Имени Христова, Анания, вместе с прочими учениками Христовыми, спустил его по городской стене [ ] (Деян.9:10–25) в корзине. Сам же Анания, входя в иудейские сонмища [ ], смело проповедовал имя Господне. И не только иудеям, но даже и язычникам благовествовал он веру Христову. Из Дамаска он пошел в Елевферополь [ ] и там, указывая народу путь ко спасению и исцеляя больных, обратил многих к вере во Христа.
      В те дни в Елевферополе был правителем Лукиан, покланявшийся твари, а не Творцу. Диавол возбудил его против христиан и внушил ему разослать по всей своей области такой указ:
      — Если кто-нибудь окажется почитающим Христа и поклоняющимся Распятому, того повелеваем предать смертным мучениям; кто же, отрекшись от Христа, принесет жертву бессмертным богам, тот будет удостоен нами даров и почестей.
      Когда было издано такое злое и коварное повеление, святой Анания просвещал в той области людей проповедью Евангелия и врачевал в людях всякие болезни; с ним пребывал Господь, творя чрез него многие чудеса. Идолопоклонники схватили Ананию и привели к правителю Лукиану, который различными средствами стал принуждать его к принесению жертвы идолам. Но Анания не послушал его и отвечал:
      — Не поклонюсь лживым богам, я поклоняюсь Единому истинному Господу Богу моему, Иисусу Христу: я видел Его очами своими и с Ним из уст в уста беседовал — не только тогда, когда Он жил на земле, как человек, но по вознесении Его на небеса. Ибо, когда я находился в Дамаске, Он Сам явился мне и послал меня исцелить Савла, которого дивною Своею премудростью и силою обратил к познанию истины. Он нас всех избавил от власти диавола и привел к Отцу Своему. Итак, я поклоняюсь Ему, а не бесам, желающим погубить весь род человеческий.
      Тогда правитель стал угрожать Анании муками, если он не исполнит приказанного ему; но тот, как непоколебимый столп, был тверд в исповедании Христа. Воздев к небу руки свои, он сказал:
      — Господи Иисусе Христе, Сын благословенного Отца! внемли молитве моей и удостой меня участи блаженных Апостолов в будущей жизни. Как спас Ты Савла Своим светом, так спаси и меня от руки сего нечестивца, сопротивляющегося истине: да не исполнится на мне его воля, да не уловит он меня сетями коварства своего; не лиши меня и царства небесного, уготованного всем любящим путь истины Твоей, указанный Тобою, и сохраняющим заповеди Твои!
      Не вынося более речей Анании, правитель повелел положить его на землю и бить. В то время, как служители нещадно били святого, глашатай кричал:
      — Послушай правителя, не противься его повелению, принеси жертву богам, которым поклоняется весь мир.
      Когда же святого перестали бить, правитель сказал ему:
      — По крайней мере теперь пожалей себя и, послушавшись меня, отрекись от Распятого, чтобы не подвергнуться от меня еще более тяжким мучениям.
      На сие святой Анания отвечал:
      — Что я сказал тебе сначала, то не перестаю повторять и теперь: не отрекусь от Бога моего и не преклонюсь пред бездушным камнем и деревом, коих вы почитаете за богов.
      Видя, что святой непреклонен, правитель велел терзать его тело железными когтями и жечь свечами его раны. Но святой, претерпевая мучения, возводил на небо очи свои и усердно молился. После сей пытки мучитель сказал:
      — Доколе ты будешь упорствовать? ужели не пожалеешь себя и не поклонишься великим богам? Ужели тебе приятнее претерпевать бесполезно сии страдания за какого-то Христа, распятого иудеями, чем быть невредимым и здоровым? Клянусь, что не выпущу тебя живым из своих рук, если еще будешь так упорствовать!
      Святой отвечал:
      — Делай, что хочешь, враг Божий и друг диавола, — ведь ты уже много раз слышал от меня, что я не поклонюсь богам твоим, но буду поклоняться только Единому богу, — Отцу, Сыну и Святому Духу, Творцу неба и земли и всего, что в них находится. В Него я уверовал, и Он дал мне силу целый день твердо стоять пред тобою и мужественно претерпеть сии муки. Зачем тебе еще более причинять себе хлопот? Ведь, ты слышал, что я не хочу повиноваться твоей воле; делай же скорее то, что ты замыслил!
      Возгоревшись яростью, мучитель повелел народу взять святого Ананию, вывести его из города и побить камнями. Беззаконные слуги мучителя, взявши его, повели на место казни и побили камнями, как нового Стефана [ ]. Он же громко воскликнул:
      — Господи Иисусе Христе! предаю в руки Твои дух мой.
      Так он скончался, после всех мучений, и перешел в небесные обители. Народ, увидев, что он уже умер, оставил его не погребенным и разошелся. В то время случайно проходили там некоторые христиане из Дамаска; они взяли святое тело Апостола Христова, с честью перенесли его в Дамаск и похоронили в отечественном его городе [ ].

Память преподобного Романа Сладкопевца

      Святой Роман был родом из Сирии, воспитание получил в городе Эмесе [ ] и с юных лет начал угождать Богу, ведя жизнь девственную и целомудренную. Сначала он был пономарем [ ] в одной из церквей города Берита [ ], а потом, в царствование императора Анастасия [ ], удалился в Константинополь и служил при Кировой [ ] церкви в честь Пресвятой Владычицы нашей Богородицы. Здесь он проводил жизнь в посте и молитвах, утруждая тело свое многочисленными подвигами и всенощным бодрствованием. С вечера он уходил во Влахерны и там всю ночь стоял на молитве, а потом возвращался обратно. Затем он был поставлен пономарем к храму святой Софии [ ]. Святой Роман не знал грамоты, но был благоискусен в добрых делах, коими превосходил премудрых книжников; разумом своим он стремился к Богу, гораздо больше тех, кто ищет премудрости века сего. Ибо он был одним из тех, о коих сказал апостол: «немощное избрал Бог, чтобы посрамить сильное»(1 Кор. 1:27) [ ]. За добродетельную жизнь полюбил его патриарх Евфимий [ ] и, видя, как он трудится в храме и с каким усердием проходит свое послушание, давал ему равную часть с клириками [ ]. Клирики же роптали на патриарха, говоря:
      — Невежду ты поставил наравне с нами!
      Они возненавидели Романа и стали строить ему козни. Однажды, в навечерие праздника Рождества Христова, когда в церковь пришел царь, Роман же ставил светильники в церкви, клирики, схватив его, потащили на амвон [ ], говоря: «Ты получаешь равную с нами часть — пой же, как и мы, на амвоне хвалебную песнь Богу».
      Так поступили они по зависти, желая посрамить его, ибо знали, что он не разумеет Писания и не может сего исполнить. Претерпев такое унижение от клириков при царе и при всем народе, бывшем в церкви, Роман почувствовал стыд и плакал. По окончании службы, когда все вышли из церкви, он пал ниц перед иконою Пресвятой Богородицы, горько плача и молясь. Проведши долгое время в плаче и молитве, святой Роман встал и пошел в дом свой и, не вкусив от печали пищи, забылся сном. И вот во сне явилась ему Пресвятая Владычица наша Богородица, утешение всех скорбящих, держа в руке небольшой книжный свиток [ ] и сказала Роману тихим голосом:
      — Открой уста!
      Когда Роман открыл уста свои, Владычица вложила в них свиток и повелела съесть его.
      Роман проглотил хартию и тотчас проснулся, но никого не увидел перед собою; ибо Явившаяся стала невидима. Сердце его исполнилось неизреченной сладости и радости духовной, и стал он размышлять о том, что увидел. В уме же своем он вдруг ощутил разумение книжное, ибо Дева Богородица, как некогда Сын Ее — Своим апостолам, отверзла ему ум к разумению писаний (Лк. 24:27). Он исполнился великой премудрости и стал со слезами благодарить Наставницу свою за то, что в одно мгновение Она даровала ему такие познания, каких он не мог бы достигнуть в течение многих лет.
      Наступил час всенощного бдения, и святой Роман, радуясь благодати, дарованной ему Богоблагодатною Девою, пошел в церковь.
      Когда нужно было воспеть песнопение в честь праздника, святой Роман взошел на амвон и воспел сладким гласом свой кондак, который сложил он в уме своем:
      — «Дева днесь, Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит. Ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Отроча младо Превечный Бог» [ ].
      Все, видевшие и слышавшие сие, удивлялись и услаждались пением Романа, вникая в смысл песнопения. Когда же он окончил свою песнь, патриарх спросил, откуда у него такая премудрость. Роман не скрыл чуда Богородицы, но исповедал Ее благодать и прославлял вразумившую его Небесную Наставницу. Клирики, оскорбившие его, устыдились и, покаявшись, пали к ногам Романа, прося у него прощения. Патриарх же тотчас поставил святого Романа диаконом, и из уст его премудрость потекла как река, а тем, кто сначала упрекал его за простоту и невежество, пришлось потом самим же у него учиться. Он составил множество кондаков [ ] на праздники Господские и Богородичные и на память многих святых, так что его кондаков насчитывалось более тысячи [ ]. И был он всеми весьма любим и почитаем. Проведя жизнь свою Богоугодно и праведно, он переселился в вечные обители и ныне с ангельскими ликами вечно воспевает Богу трисвятую песнь [ ]. Аминь.
 

Кондак, глас 8:

      Божественными добродетельми Духа измлада украсився Романе премудре, церкви Христове пречестное украшение был еси, пением прекрасным украсив ю блаженне. Тем молим тя: подаждь желающым божественнаго дарования твоего, яко да вопием ти: радуйся отче преблаженне, красото церковная.

Житие преподобного Саввы Вишерского

      Преподобный Савва был родом из Тверского княжества, из города Кашина [ ] и происходил из благородной, всеми уважаемой фамилии [ ]; там он вырос и получил воспитание. Еще в самых юных летах он отличался добродетельною жизнию; нося мирскую одежду, он подражал иноческим подвигам, молился и постился как совершенный инок, и усердно ходил в храм Божий. Движимый любовью к Богу, Савва решился принять иноческий образ и стал проводить суровую монашескую жизнь в некоторых из Тверских монастырей, безропотно исполняя различные монастырские послушания: на поварне, в хлебопекарне и в других службах. При сем он отличался необыкновенным смирением. Братия Саввинской Тверской пустыни [ ], где он вскоре поселился, настолько полюбили Савву и стали уважать его за подвижническую жизнь, что имели его посреди себя как бы ангела Божия и избрали его себе во игумена. Бояре и все жители той страны стали почитать его как святого, и молва о его смирении, воздержании и других великих добродетелях далеко разнеслась кругом. Но преподобного тяготила слава человеческая, и он, избегая ее, удалился с родины и долгое время жил в совершенной безвестности, в чужой стране. Ревнуя о высших подвигах иноческих, Савва отправился на далекий Афон, прославленный святою жизнию своих подвижников, и там совершенствовался в духовной жизни [ ].
      По возвращении с Афона преподобный пришел в Великий Новгород, но не открыл никому, кто он, странствуя под видом бедного, неизвестного странника. Руководимый Богом, он пришел на реку Вишеру [ ], водрузил здесь крест [ ] и, устроив небольшой шалаш, стал проводить отшельническую жизнь. Он имел с собою образ Пречистой Богоматери, перед которым непрестанно молился. Случилось одному из новгородцев проходить мимо того места. В то время был пост святых апостолов Петра и Павла, и стояла знойная летняя погода. Святой погрузился в глубокую молитву, как бы не чувствуя того, что лицо его все было покрыто комарами, так что его совсем не было видно. Изумленный новгородец поведал другим о том, что он видел, и отсюда все поняли, что это — истинный Божий человек. Заметив, что его узнали, преподобный Савва удалился отсюда и поселился в еще более уединенном месте близ реки Сосницы [ ]. Здесь он продолжал упражняться в посте и молитве, проводя жизнь, исполненную еще больших лишений.
      Но «не может укрыться город, стоящий на верху горы»(Мф. 5:14). Молва о святой жизни преподобного Саввы распространилась по окрестностям, и соседние жители стали приходить к нему и доставлять ему свои посильные приношения, необходимые для поддержания жизни. Мало-помалу слух о святом угоднике Божием распространился по всей Новгородской области и достиг даже до самого архиепископа Иоанна, бывшего тогда на Новгородской кафедре [ ]. Вследствие сего Иоанн послал разузнать о преподобном Савве, кто и каков он, и какова его жизнь. Посланному для сего доверенному лицу архиепископ велел расспросить Савву и упрекнуть его за то, что он не почтил его архиерейской власти и поселился в Новгородской земле без его благословения.
      Архиерейский посланец, явившись к преподобному как бы с запрещением от архиепископа, сказал:
      — Как смел ты поселиться в сей местности без позволения архиепископа?
      Савва смиренно отвечал на это следующею притчею.
      — Одна девица, — сказал он, — сидела у окна близ площади и бесстыдно смотрела на всех проходивших; другая же, сидя у другого окна, с благоговением хранила девственную чистоту своей души. Мимопроходящие о первой девице, обращая внимание на ее бесстыдство, говорили: «не сохранит она чистоты своей при своей суетности и рассеянности»; о второй же говорили, что девица та, при таковой ее скромности, сохранит беспорочной свою душевную чистоту. Тем более нам подобает особенно внимать себе и охранять себя на том пути, по коему мы пошли: мы живем здесь в пустыне, не тебя, архипастыря, избегая, а удаляясь от мира; молитв же твоих и благословения мы всегда желаем, чтобы они пребывали с нами.
      Посланный, возвратившись, рассказал архиепископу все о блаженном Савве, о его жизни, постничестве и нищете. Услыхав о сем, архиепископ понял, что это — старец духовной жизни, и посему, побуждаемый сильным желанием самому видеть его, отправился к нему в пустыню.
      Блаженный Савва, покрытый своим обычным рубищем, встретил его еще на пути. Увидев архиепископа, Савва с глубоким смирением пал перед ним и поклонился ему с подобающею святительскому сану почтительностью. Архиепископ благословил преподобного, не зная, что это — Савва, но считая его за обыкновенного странника. Он повелел ему сесть вместе с собой и ехать до жилища Саввы, и едва мог уговорить его, потому что смиренный подвижник не смел позволить себе сесть вместе со святителем. Во время пути беседа с преподобным показала архиепископу, что это — не простой человек, а муж опытный в духовной жизни, и владыка тем более полюбил Савву прежде, нежели узнал его. Уже только перед самым жилищем своим Савва, смиренно поклонившись архиепископу, поведал о себе, что он грешный Савва. Тогда святитель подивился его смирению и с любовию благословил его. Потом оба они вошли в келию Саввы и там долго беседовали.
      В продолжение нескольких часов архипастырь наставлял преподобного пребывать непреткновенно в терпении и подвигах и разделил с ним пустынную трапезу. Возвратившись в Новгород, архиепископ восхвалял великое богоугодное житие преподобного старца и с того времени стал питать к блаженному Савве глубокое уважение, считая его великим, и после того всегда присылал ему все потребное для его пустынной жизни.
      Между тем преподобный Савва задумал основать в своей пустые обитель и начал строить своими руками келии для приходившей к нему иночествующей братии. Не стерпел сего лукавый враг рода человеческого и, побуждаемый завистью к нему, внушил разбойникам причинить преподобному зло. Думая, что у него есть какое-нибудь имущество, они пришли к нему со злым намерением. Савва строил в это время келию. С ложным смирением разбойники стали просить у старца благословения. Но он прозрел их коварный замысел и то, что они — разбойники. И вот он обратился к ним со следующею просьбою:
      — Детки! Окажите любовь, помогите мне поднять дерево на стену.
      При этом старец велел им взяться за тонкий конец бревна, а сам взялся за толстый. Разбойники никак не могли все вместе поднять своего конца, а старец, с Божиею помощью, легко один поднял дерево на стену. Пораженные сим, разбойники переглянулись между собою со стыдом и страхом, поспешили уйти от преподобного, боясь, чтобы из-за него им самим не потерпеть какого-либо вреда [ ].
      По прошествии некоторого времени, одни из иноков монастыря, находившегося на так называемой Лисичьей горе, стали не соглашаться, чтобы старец продолжал жить в той местности, ибо она находилась немного выше упомянутого монастыря. Тогда преподобный Савва, прослышав о поднятом за землю спор, послал в Новгород одного из учеников своих, по имени Ефрем [ ], к начальникам Славянского конца [ ], с просьбою отвести ему место на реке Вишере для пустынной обители. Те охотно дали ему на сие позволение. После того преподобный Савва окончательно поселился там и всячески, сколько был в силах, трудился над построением обители. Водрузив келии для братии, он вознамерился воздвигнуть и церковь в честь преславного Вознесения Господа нашего Иисуса Христа [ ]. При помощи Божией, церковь вскоре была сооружена и освящена. С этого времени к преподобному Савве стало стекаться много народа: одни ради пользы духовной и наставления, другие для иноческой жизни в его обители. Он же с радостию принимал всех.
      В то же время преподобный продолжал более всех трудиться над благоустройством новой обители, всем подавая пример своим неутомимым трудолюбием. В обители преподобного, между прочим, работал тогда один мирянин, весьма ленивый в исполнении монастырских послушаний. Он нередко вступал со старцем в пререкания по поводу того, что он предпринимает слишком много дел. Савва же, утешая его, говорил:
      — Не скорби, чадо, потерпи лишь эти дни, назначенные для исполнения тобою монастырских работ, и тогда мы после вознаградим тебя гораздо более, чем обещались.
      Мирянин, тронутый кроткими словами старца, понял, что то было с ним вражеское искушение, и после того стал работать и трудиться гораздо более других.
      В то время в обитель пришел один инок для того чтобы увидеть блаженного Савву; ибо он от многих слышал о его великой подвижнической жизни. Старец сам встретил его. У него было обыкновение, когда кто приходил к нему из других монастырей, выходить к нему, встречая его еще далеко от своей обители, там, где водружен был крест; сотворив там краткую молитву, он затем шел с гостем в церковь, здесь снова совершал молитву и потом уже вел его в свою келию и вступал с ним в беседу.
      Когда упомянутый инок был встречен таким образом преподобным Саввою, то старец, после долгой беседы с иноком, при наступлении позднего вечера, оставил пришедшего брата отдохнуть: сам же, взявшись за жернов, молол рожь. И вот вновь пришедший брат слышит, что старец недалеко от келии всю ночь до самой утрени мелет рожь, а устами своими читает псалмы. Инок был изумлен и начал говорить себе, что он гораздо более увидел, чем слышал прежде о старце от других. Рано утром, приняв от старца благословение, он отправился обратно в свой монастырь, повествуя всем о величайшем подвижническом житии святого и укоряя себя в лености и нерадении.
      По устроении обители преподобный Савва поставил себе столп и, входя на него, всю седмицу до субботы проводил на нем в посте и молитве; в субботу же сходил со столпа к братии, причащался с ними Святых Тайн, слушал службу воскресного дня, разделял вместе с прочими трапезу и, после душеполезного поучения братии, снова входил на столп и таким же образом снова подвизался на нем до следующей субботы [ ].
      Во время сего великого столпнического подвига в обитель к преподобному Савве пришел из Твери повидаться с ним родной брат его по плоти, давно не видевший его. Но старец совсем не хотел видеть его и беседовать о ним. И когда брат долгое время оставался при столпе, умоляя старца хотя бы только повидаться с ним, то старец, наконец, сошел со столпа и благословил брата, но, ничего не сказав ему, тотчас же снова взошел на столп. Брат же преподобного, увидев его, с радостию возвратился в Тверь, прославляя Бога за дивные знамения Его благодати, коих очевидцем он удостоился быть.
      Живя на столпе, по-видимому, удаленный от обители и забот о ней, преподобный Савва продолжал, однако, хранить ее своими молитвами. Однажды разбойники подошли к монастырю, чтобы разграбить его. Преподобный, стоя на столпе на молитве, еще издали увидал их и, поняв злое намерение, с коим они пришли, стал стучать жезлом по стене. Разбойники, услыхав стук, объятые страхом, убежали: ибо их отгоняла от обители молитва преподобного [ ]. С того времени разбойники перестали подходить к монастырю.
      Между тем, к преподобному Савве продолжали отовсюду стекаться и иноки, и миряне, ради пользы духовной, которую от него получали; ибо он, по апостолу, для всех был всем (1 Кор. 9:22), всех наставляя, обо всех соболезнуя и заботясь как бы о своих собственных членах, к старцам относясь как к своим братиям и сверстникам, к более юным как к своим детям. И не было никого в обители преподобного Саввы ни оскорбляемого, ни оскорбляющего, ибо все были утешаемы и примиряемы святым Саввою.
      Пребывая в сих подвигах и перенося столь суровые лишения и всякого рода скорби, преподобный Савва, на семидесятом году от рождения впал в телесный недуг. Готовясь разрешиться от тела и отдать последний долг природе, преподобный призвал к себе всю братию и обратился к ней с предсмертными душеполезными наставлениями, в особенности о том, чтобы они твердо и неизменно пребывали в православии и в соблюдении иноческих обетов, более же всего преуспевали в смирении.
      В заключение старец сказал им:
      — В чем вы видели меня подвизающимся, — то и сами творите.
      После сего, поручив монастырь и братию заботам и попечениям архиепископа Новгородского, а ближайшее заведование обителью и руководство иноками старейшим из братии, своим ближайшим ученикам Ефрему и Андрею [ ], наиболее показавшим свои труды и подвиги в том монастыре, преподобный Савва, все более укрепляясь духом, стал изнемогать телом. Причастившись Святых Христовых Тайн, он мирно предал душу свою Господу 1 октября 1460 г. Перед самою кончиною своею преподобный заповедал своим ученикам: «Когда душа моя разлучится с телом, не совершайте над ним никаких торжественных погребальных обрядов, но просто, без всяких приготовлений, отнесите тело до могилы и предайте земле».
      Ученики преподобного, увидев своего отца и наставника умершим, много скорбели о разлучении с ним. Потом, почтив его память, как своего отца и наставника ко спасению, псалмопением и надгробными песнопениями, они погребли в земле его трудолюбное и многострадальное тело между церковью и столпом, на котором он подвизался в последнее время своей жизни.
      По отшествии своего наставника к Богу, ученики преподобного Саввы стали еще более заботиться об устройстве монастыря, о том, чтобы ничего не забывалось из монастырских правил и заветов их отца духовного — преподобного Саввы. Особенно же они заботились о внутренней духовной жизни своей, подражая в ней тому, что они видели в своем наставнике и учителе, и стараясь тщательно исправлять свои недостатки. И они показали в сем отношении такие подвиги, что стали добрым образцом для многих.
      По прошествии довольно продолжительного времени, когда, с помощию Божиею и по молитвам преподобного Саввы, обитель его с успехом процветала, в ней произошел большой пожар, так что сгорел весь монастырь. При сем сгорели вместе с келиями и церковь, и столп, на котором подвизался преподобный во время своей жизни; но гроб преподобного Саввы, находившийся между церковию и столпом, и часовня над гробом, не потерпели от огня никакого вреда, так что пламень не мог даже прикоснуться к ним, хотя окружал их со всех сторон. Это было первое чудо по преставлении святого. С того времени при гробе преподобного Саввы стали совершаться многоразличные чудотворения, коими Господь явил в нем верующим истинного Своего угодника и благодатного чудотворца. Следующее чудо особенно уверило всех в этом. Некто Захария, готовившийся принять иноческий постриг в обители преподобного, много слышал от тамошних иноков о святом житии и посмертных чудесах преподобного. Благоговейно изумляясь слышанному, Захария в продолжение многих дней размышлял о том и молил Бога, чтобы и ему сподобиться самому быть свидетелем какого-либо из таковых чудес. И вот, когда он однажды стоял на молитве и, присев для отдыха, задремал и уснул, вдруг увидел перед собою какого-то незнакомого старца, который сказал ему: «если хочешь видеть Савву, иди за мною, — и тогда увидишь его». Захария, как казалось ему, пошел за тем старцем, дошел до гроба святого Саввы, увидал там нескольких святителей и среди них преподобного Савву, стоявшего на возвышенном месте. Он поклонился преподобному, и тот сказал ему несколько слов в назидание и утвердил его в его вере.
      Между тем, болящие и все с верою притекающие ко гробу преподобного продолжали получать духовные утешения в своих скорбях и чудодейственные исцеления от своих тяжких недугов. Слух о сих чудотворениях распространился по всей Новгородской области, особенно с того времени, когда настоятель Саввинской обители игумен Геласий, по молитвам к угоднику Божию, исцелел от приключившейся с ним отравы, причем при исцелении увидел во сне преподобного Савву, стоявшего на молитве в светлых ризах со взором, обращенным к храму. Проснувшись и почувствовав себя исцеленным, Геласий прославил Бога, творящего через святых Своих угодников дивные чудеса, и поспешил отправиться к Новгородскому архиепископу, которому и поведал о бывшем ему видении и о своем чудесном исцелении. Тогда Новгородский святитель Иона прибыл в Саввин Вишерский монастырь [ ] и, поспешив ко гробу преподобного, совершил перед ним молебное пение. Потом он приказал написать икону преподобного Саввы [ ], составить в честь его службу и описать его житие [ ] во славу Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу, дивно прославляющему святых Своих и по их преставлении.
      Впоследствии мощи преподобного Саввы были перенесены во вновь построенную церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы [ ], и в православной русской церкви установлен в честь его праздник [ ]. И ныне у честного гроба его подаются неоскудные исцеления всем, с верою притекающим к предстательству преподобного, не престающего молиться перед престолом Всевышнего о всех, верою почитающих пречестную память его.
 

Тропарь, глас 4:

      От юности твоея весь Богу поработился еси блаженнее, и того ради любве, отечество и род оставил еси, в пустыню вселився, и в ней жестокое житие показав: чудес дарования от Господа приял еси Савво преподобне, моли Христа Бога спастися душам нашым.
 

Кондак, глас 8:

      Отечества преподобне удалився, и вселився в пустыню, и тамо на столп вшед, идеже жестокое житие показал еси: и многих житием удивив, отнюдуже дарование чудес от Христа приял еси. Поминай нас чествующих память твою, да зовем ти: радуйся Савво отче наш.

Память святого мученика Домнина

      Святой Домнин был родом из Солуня. Когда царь Максимиан [ ] строил себе дворец в Солуни [ ], святой Домнин схвачен был как христианин и приведен к царю на суд. Царь с гневом сказал ему:
      — Зачем во время пребывания моего в городе, ты открыто исповедуешь иного Бога? Принеси жертву богам, если хочешь быть жив.
      Так как святой не повиновался, то царь приказал терзать тело его; а потом, видя в терпении святого порицание и укор себе, велел вывести его за город и отсечь ему ноги по колена. С отсеченными ногами святой мученик прожил в страданиях семь дней, не вкушая пищи, а потом, вознося благодарение Богу, Коего он так возлюбил, предал Ему свою блаженную душу.

Память преподобного Михаила Зовийского и пострадавших с ним

      Преподобный Михаил вместе с другими иноками подвизался, в царствование Константина и Ирины [ ] в монастыре, называемом Зовия близ Севастии [ ]. Агарянский эмир Алим [ ] напал на ту страну и захватил их. Укрепляемые силою Христовою, преподобные отцы не склонились на увещания неверных отречься от Христа. Став посреди иноков, преподобный игумен Михаил возвысил голос, убеждая их умереть за Христа. Сначала они, преклонив главы, были усечены мечом, а затем и преподобный Михаил.

Память 2 октября

Житие и страдание святого священномученика Киприана и святой мученицы Иустины

      В царствование Декия [ ] жил в Антиохии [ ] некий философ [ ] и знаменитых волхвователь [ ], по имени Киприан, родом из Карфагена [ ]. Происходя от нечестивых родителей, он еще в детстве посвящен был ими на служение языческому богу Аполлону [ ]. Семи лет он был отдан чародеям для научения волхвованию и бесовской мудрости. По достижении десятилетнего возраста, он был послан родителями для приготовления к жреческому служению, на гору Олимп [ ], которую язычники называли жилищем богов; там было бесчисленное множество идолов, в коих обитали бесы. На этой горе Киприан научился всем диавольским хитростям: он постиг различные бесовские превращения, научился изменять свойства воздуха, наводить ветры, производить гром и дождь, возмущать морские волны, причинять вред садам, виноградниками и полям, насылать болезни и язвы на людей, и вообще научился пагубной мудрости и исполненной зла диавольской деятельности. Он видел там бесчисленные полчища бесов с князем тьмы во главе, которому одни предстояли, другие служили, иные восклицали, восхваляя своего князя, а иные были посылаемы в мир для совращения людей. Там видел он также в мнимых образах языческих богов и богинь, а равно различные призраки и привидения, вызыванию коих он учился в строгом сорокадневном посте; ел же он по захождении солнца, и то не хлеб и не какую-либо иную пищу, а дубовые желуди.
      Когда ему минуло пятнадцать лет, он стал слушать уроки семи великих жрецов, от которых уведал многие бесовские тайны. Затем он пошел в город Аргос [ ], где, послуживши некоторое время богине Гере [ ], научился многим обольщениям у жреца ее. Пожил он и в Таврополе [ ], служа Артемиде, а оттуда пошел в Лакедемон [ ], где и научился разными волхвованиями и наваждением вызывать мертвецов из могил и заставлял их говорить. Двадцати лет от роду Киприан пришел в Египет, и в городе Мемфисе [ ] обучался еще большим чародействам и волшебствам. На тридцатом году он пошел к халдеям [ ] и, научившись там звездочетству, закончил свое учение, после чего возвратился в Антиохию, будучи совершенным во всяком злодеянии. Так он стал волхвователем, чародеем и душегубцем, великим другом и верным рабом адского князя [ ], с коим беседовал лицом к лицу, удостоившись от него великой чести, как о том он сам открыто засвидетельствовал.
      — Поверьте мне, — говорил он, — что я видел самого князя тьмы, ибо я умилостивил его жертвами; я приветствовал его и говорил с ним и с его старейшинами; он полюбил меня, хвалил мой разум и пред всеми сказал: «вот новый Замврий [ ], всегда готовый к послушанию и достойный общения с нами! И обещал он мне поставить меня князем, по исхождении моем из тела, а в течение земной жизни — во всем помогать мне; при сем он дал мне полк бесов в услужение. Когда же я уходил от него, он обратился ко мне со словами: «Мужайся, усердный Киприан, встань и сопровождай меня: пусть все старейшины бесовские удивляются тебе». Вследствие сего, и все его князья были внимательны ко мне, видя оказанную мне честь. Внешний вид его был подобен цветку; голова его была увенчана венцом, сделанным (не в действительности, а призрачно) из золота и блестящих камней, вследствие чего и все пространство то освещалось, — а одежда его была изумительна. Когда же он обращался в ту, или другую сторону, все место то содрогалось; множество злых духов различных степеней покорно стояли у престола его. Ему и я всего себя отдал тогда в услужение, повинуясь всякому его велению.
      Так рассказывал о себе сам Киприан после своего обращения.
      Отсюда ясно, каким человеком был Киприан: как друг бесов, совершал он все их дела, причиняя вред людям и обольщая их. Живя в Антиохии, он много людей совратил ко всяким беззакониям, многих погубил отравами и чародейством, а юношей и девиц закалал в жертву бесам. Многих он научил своему гибельному волхвованию: одних — летать по воздуху, других — плавать в ладьях по облакам, а иных ходить по водам. Всеми язычниками он был почитаем и прославляем, как главнейший жрец и мудрейший слуга их мерзких богов. Многие обращались к нему в своих нуждах, и он помогал им бесовскою силою, которой был исполнен: одним содействовал он в любодеянии, другим во гневе, вражде, мщении, зависти. Уже весь он находился в глубинах ада и в пасти диавольской, был сыном геенны, участником бесовского наследия и их вечной гибели. Господь же, не хотящий смерти грешника, по Своей неизреченной благости и не побеждаемому людскими грехами милосердию, соизволил взыскать сего погибшего человека, извлечь из пропасти погрязшего в адской глубине и спасти его, чтобы показать всем людям Свое милосердие, ибо нет греха, могущего победить Его человеколюбие. Спас же Он Киприана от гибели следующим образом.
      Жила в то время там же, в Антиохии, некая девица, по имени Иустина. Она происходила от языческих родителей: отцом ее был идольский жрец, по имени Едесий, а мать ее звали Клеодонией. Однажды, сидя у окна в своем доме, девица сия, тогда уже пришедшая в совершенный возраст, случайно услышала слова спасения из уст проходившего мимо диакона, по имени Праилия. Он говорил о вочеловечении Господа нашего Иисуса Христа, — о том, что Он родился от Пречистой Девы и, сотворив многие чудеса, благоизволил пострадать ради нашего спасения, воскрес из мертвых со славою, вознесся на небеса, воссел одесную Отца и царствует вечно. Сия проповедь диакона пала на добрую почву, в сердце Иустины, и начала скоро приносить плоды, искореняя в ней терния неверия. Иустина захотела лучше и совершеннее научиться вере у диакона, но не осмелилась искать его, удерживаемая девическою скромностью. Однако, она тайно ходила в церковь Христову и, часто слушая слово Божие, при воздействии на ее сердце Святого Духа, уверовала во Христа. В скором времени она убедила в сем и свою мать, а затем привела к вере и своего престарелого отца. Видя разум своей дочери и слыша ее мудрые слова, Едесий рассуждал сам с собою: «Идолы сделаны руками человеческими и не имеют ни души, ни дыхания, а потому — каким образом они могут быть богами». Размышляя о сем, однажды ночью он увидел во сне, по Божественному соизволению, чудесное видение: видел он великий сонм светоносных ангелов, а среди них был Спаситель мира Христос, Который сказал ему:
      — Приидите ко Мне, и Я дам вам царствие небесное.
      Встав утром, Едесий пошел с женою и дочерью к христианскому епископу, по имени Онтату, прося его научить их Христовой вере и совершить над ними святое крещение. При сем он поведал слова дочери своей и виденное им самим ангельское видение. Услышав сие, епископ возрадовался обращению их и, наставив их в вере Христовой, крестил Едесия, жену его Клеодонию и дочь Иустину, а затем, причастив их Святых Таин, отпустил с миром. Когда же Едесий укрепился в Христовой вере, то епископ, видя его благочестие, поставил его пресвитером. После сего, пожив добродетельно и в страхе Божием год и шесть месяцев, Едесий во святой вере окончил свою жизнь. Иустина же доблестно подвизалась в соблюдении заповедей Господних и, возлюбив Жениха своего Христа, служила Ему прилежными молитвами, девством и целомудрием, постом и воздержанием великим. Но враг, ненавистник человеческого рода, видя такую ее жизнь, позавидовал ее добродетелям и начал вредить ей, причиняя различные бедствия и скорби.
      В то время жил в Антиохии некий юноша, по имени Аглаид, сын богатых и знатных родителей. Он жил роскошно, весь отдаваясь суете мира сего. Однажды он увидел Иустину, когда она шла в церковь, и поразился ее красотой. Диавол же внушил дурные намерения в его сердце. Распалившись вожделением, Аглаид всеми мерами стал стараться снискать расположение и любовь Иустины и, посредством обольщения, привести чистую агницу Христову к задуманной им скверне. Он наблюдал за всеми путями, по которым девица должна была идти, и, встречаясь с нею, говорил ей льстивые речи, восхваляя ее красоту и прославляя ее; показывая свою любовь к ней. Он старался увлечь ее к любодеянию хитросплетенною сетью обольщений, девица же отворачивалась и избегала его, гнушаясь им и не желая даже слушать его льстивых и лукавых речей. Не охладевая в своем вожделении к ее красоте, юноша послал к ней с просьбою, чтобы она согласилась стать его женою.
      Она же отвечала ему:
      — Жених мой — Христос; Ему я служу и ради Него храню мою чистоту. Он и душу и тело мое охраняет от всякой скверны.
      Слыша такой ответ целомудренной девицы, Аглаид, подстрекаемый диаволом, еще более распалился страстью. Не будучи в состоянии обольстить ее, он замыслил похитить ее насильно. Собрав на помощь подобных себе безрассудных юношей, он подстерег девицу на пути, по которому она обычно ходила в церковь на молитву; там он встретил ее и, схватив, <…> набила его по лицу и плевала на него. Услышав ее вопли, соседи выбежали из домов и отняли непорочную агницу, святую Иустину, из рук нечестивого юноши, как из волчьей пасти. Бесчинники разбежались, а Аглаид возвратился со стыдом в дом свой. Не зная, что делать далее, он, с усилением в нем нечистой похоти, решился на новое злое дело: он пошел к великому волхву и чародею — Киприану, жрецу идольскому и, поведав ему свою скорбь, просил у него помощи, обещая дать ему много золота и серебра. Выслушав Аглаида, Киприан утешал его, обещая исполнить его желание.
      — Я, — сказал он, — сделаю так, что сама девица будет искать твоей любви и почувствует к тебе страсть даже более сильную, чем ты к ней.
      Так утешив юношу, Киприан отпустил его обнадеженным. Взяв затем книги по своему тайному искусству, он призвал одного из нечистых духов, в коем был уверен, что он скоро может распалить страстью к этому юноше сердце Иустины. Бес охотно обещал ему исполнить сие и горделиво говорил:
      — Нетрудное это для меня дело, ибо я много раз потрясал города, разорял стены, разрушал дома, производил кровопролития и отцеубийства, поселял вражду и великий гнев между братьями и супругами, и многих, давших обет девства, доводил до греха; инокам, поселявшимся в горах и привычным к строгому посту, даже никогда и не помышлявшим о плоти, я внушал блудное похотение и научал их служить плотским страстям; людей раскаявшихся и отвратившихся от греха я снова обратил к делам злым; многих целомудренных я ввергнул в любодеяние. Неужели же не сумею я девицу сию склонить к любви Аглаида? Да что я говорю? Я самым делом скоро покажу свою силу. Вот возьми это снадобье (он подал наполненный чем-то сосуд) и отдай тому юноше: пусть он окропит им дом Иустины, и увидишь, что сказанное мною сбудется.
      Сказав это, бес исчез. Киприан призвал Аглаида и послал его окропить тайно из дьявольского сосуда дом Иустины. Когда это было сделано, блудный бес вошел туда с разожженными стрелами плотской похоти, чтобы уязвить сердце девицы любодеянием, а плоть ее разжечь нечистою похотью.
      Иустина имела обычай каждую ночь возносить молитвы ко Господу. И вот, когда она, по обычаю, вставши в третьем часу ночи, молилась Богу, то ощутила внезапно в своем теле волнение, бурю телесной похоти и пламя геенского огня. В таком волнении и внутренней борьбе она оставалась довольно продолжительное время: ей пришел на память юноша Аглаид, и у нее родились дурные мысли. Девица удивлялась и сама себя стыдилась, ощущая, что кровь ее кипит как в котле; она теперь помышляла о том, чего всегда гнушалась как скверны. Но, по благоразумию своему, Иустина поняла, что эта борьба возникла в ней от диавола; тотчас она обратилась к оружию крестного знамения, прибегла к Богу с теплою молитвою и из глубины сердца взывала ко Христу, Жениху своему:
      — Господи Боже мой, Иисусе Христе! — вот, враги мои восстали на меня, приготовили сеть для уловления меня и истощили мою душу. Но я вспомнила в ночи имя Твое и возвеселилась, и теперь когда они теснят меня, я прибегаю к Тебе и надеюсь, что враг мой не восторжествует надо мною. Ибо Ты знаешь, Господи Боже мой, что я, Твоя раба, сохранила для Тебя чистоту тела моего и душу мою вручила Тебе. Сохрани же овцу Твою, добрый Пастырь, не предай на съедение зверю, ищущему поглотить меня; даруй мне победу на злое вожделение моей плоти.
      Долго и усердно помолившись, святая дева посрамила врага. Побежденный ее молитвою, он бежал от нее со стыдом, и снова настало спокойствие в теле и сердце Иустины; пламя вожделения погасло, борьба прекратилась, кипящая кровь успокоилась. Иустина прославила Бога и воспела победную песнь. Бес же возвратился к Киприану с печальною вестью, что он ничего не достиг.
      Киприан спросил его, почему он не мог победить девицу.
      Бес, хотя и неохотно, открыл правду:
      — Я потому не мог одолеть ее, что видел на ней некое знамение, коего устрашился.
      Тогда Киприан призвал более злобного беса и послал его соблазнить Иустину. Тот пошел и сделал гораздо больше первого, напав на девицу с большею яростью. Но она вооружилась теплою молитвою и возложила на себя еще сильнейший подвиг: она облеклась во власяницу и умерщвляла свою плоть воздержанием и постом, вкушая только хлеб с водою. Укротив таким образом страсти своей плоти, Иустина победила диавола и прогнала его с позором. Он же, подобно первому, ничего не успев, возвратился к Киприану. Тогда Киприан призвал одного из князей бесовских, поведал ему о слабости посланных бесов, которые не могли победить одной девицы, и просил у него помощи. Тот строго укорял прежних бесов за неискусность их в сем деле и за неуменье воспламенить страсть в сердце девицы. Обнадежив Киприана и обещав иными способами соблазнить девицу, князь бесовский принял вид женщины и вошел к Иустине. И начал он благочестиво беседовать с нею, как будто желая последовать примеру ее добродетельной жизни и целомудрия. Так беседуя, он спросил девицу, какая может быть награда за столь строгую жизнь и за соблюдение чистоты.
      Иустина ответила, что награда для живущих целомудренно велика и неизреченна, и весьма удивительно, что люди ни мало не заботятся о столь великом сокровище, как ангельская чистота. Тогда диавол, обнаруживая свое бесстыдство, начал хитрыми речами соблазнять ее:
      — Каким же образом мог бы существовать мир? как рождались бы люди? Ведь, если бы Ева сохранила чистоту, то как происходило бы умножение человеческого рода? Поистине доброе дело — супружество, которое установил Сам Бог; его и Священное Писание похваляет, говоря: «Брак у всех [да будет] честен и ложе непорочно»(Евр.13:4). Да и многие святые Божии разве не состояли в браке, который Господь дал людям в утешение, чтобы они радовались на детей своих и восхваляли Бога?
      Слушая сии слова, Иустина узнала хитрого обольстителя — диавола и искуснее, нежели Ева, победила его. Не продолжая беседы, она тотчас прибегла к защите Креста Господня и положила честное его знамение на своем лице, а сердце свое обратила ко Христу, Жениху своему. И диавол тотчас исчез с еще большим позором, чем первые два беса.
      В большом смущении возвратился к Киприану гордый князь бесовский. Киприан же, узнав, что и он ничего не успел, сказал диаволу:
      — Ужели и ты, князь сильный и более других искусный в таком деле, не мог победить девицы? Кто же из вас может что-либо сделать с этим непобедимым девическим сердцем? Скажи мне, каким оружием она борется с вами, и как она делает немощною вашу крепкую силу?
      Побежденный силою Божией, диавол неохотно сознался:
      — Мы не можем смотреть на крестное знамение, но бежим от него, потому что оно как огонь опаляет нас и прогоняет далеко.
      Киприан вознегодовал на диавола за то, что он посрамил его и, понося беса, сказал:
      — Такова-то ваша сила, что и слабая дева побеждает вас!
      Тогда диавол, желая утешить Киприана, предпринял еще одну попытку: он принял образ Иустины и пошел к Аглаиду в той надежде, что, приняв его за настоящую Иустину, юноша удовлетворит свое желание, и, таким образом, ни его бесовская слабость не обнаружится, ни Киприан не будет посрамлен. И вот, когда бес вошел к Аглаиду в образе Иустины, тот в несказанной радости вскочил, подбежал к мнимой деве, обнял ее и стал лобызать, говоря:
      — Хорошо, что пришла ты ко мне, прекрасная Иустина!
      Но лишь только юноша произнес слово «Иустина», как бес тотчас исчез, не будучи в состоянии вынести даже имени Иустины. Юноша сильно испугался и, прибежав к Киприану, рассказал ему о случившемся. Тогда Киприан волхвованием своим придал ему образ птицы и, сделав его способным летать по воздуху, послал к дому Иустины, посоветовав ему влететь к ней в комнату чрез окно. Носимый бесом по воздуху Аглаид прилетел в образе птицы к дому Иустины и хотел сесть на крыше. В это время случилось Иустине посмотреть в окно своей комнаты. Увидев ее, бес оставил Аглаида и бежал. Вместе с тем исчез и призрачный облик Аглаида, в котором он казался птицею, и юноша едва не расшибся, летя вниз. Он ухватился руками за край крыши и, держась за нее, повис, и, если бы не был спущен оттуда на землю молитвою святой Иустины, то упал бы, нечестивый, и разбился. Так, ничего не достигши, возвратился юноша к Киприану и рассказал ему про свое горе. Видя себя посрамленным, Киприан сильно опечалился и сам задумал пойти к Иустине, надеясь на силу своего волшебства. Он превращался и в женщину и в птицу, но еще не успевал дойти до дверей дома Иустины, как уже призрачное подобие красивой женщины, и равно и птицы, исчезало, и он возвращался со скорбью.
      После сего Киприан начал мстить за свой позор и наводил своим волхвованием разные бедствия на дом Иустины и на дома всех сродников ее, соседей и знакомых, как некогда диавол на праведного Иова (Иов.1:15–19; 2:7). Он убивал скот их, поражал рабов их язвами, и таким образом ввергал их в чрезмерную печаль. Он поразил болезнью и саму Иустину, так что она лежала в постели, а мать ее плакала о ней. Иустина же утешала мать сою словами пророка Давида: «Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни»(Пс. 117:17).
      Не только на Иустину и ее сродников, но и на весь город, по Божию попущению, навел Киприан бедствия, вследствие своей неукротимой ярости и большого посрамления. Появились язвы на животных и различные болезни среди людей; и прошел, по бесовскому действию, слух, что великий жрец Киприан казнит город за сопротивление ему Иустины. Тогда почетнейшие граждане пришли к Иустине и с гневом побуждали ее, чтобы она не печалила более Киприана и выходила замуж за Аглаида, во избежание еще больших бедствий из-за нее для всего города. Она же всех успокаивала, говоря, что скоро все бедствия, причиняемые при помощи бесов Киприаном, прекратятся. Так и случилось. Когда святая Иустина помолилась усердно Богу, тотчас все бесовское наваждение прекратилось; все исцелились от язв и выздоровели от болезней. Когда совершилась такая перемена, люди прославляли Христа, а над Киприаном и его волшебною хитростью издевались, так что он от стыда не мог уже показаться среди людей и избегал встречаться даже с знакомыми. Убедившись, что силы крестного знамения и Христова Имени ничто не может победить, Киприан пришел в себя и сказал диаволу:
      — О, губитель и обольститель всех, источник всякой нечистоты и скверны! Ныне я узнал твою немощь. Ибо если ты боишься даже тени креста и трепещешь Имени Христова, то что ты будешь делать, когда Сам Христос придет на тебя? Если ты не можешь победить осеняющих себя крестом, то кого ты исторгнешь из рук Христовых? Ныне я уразумел, какое ты ничтожество; ты не в силах даже отомстить! Послушавшись тебя, я, несчастный, прельстился, и поверил твоей хитрости. Отступи от меня, проклятый отступи, — ибо мне следует умолять христиан, чтобы они помиловали меня. Следует мне обратиться к благочестивым людям, чтобы они избавили меня от гибели и позаботились о моем спасении. Отойди, отойди от меня, беззаконник, враг истины, противник и ненавистник всякого добра.
      Услышав сие, диавол бросился на Киприана, чтобы убить его, и, напав, начал бить и давить его. Не находя нигде защиты и не зная, как помочь себе и избавиться от лютых бесовских рук, Киприан, уже едва живой, вспомнил знамение святого креста, силою которого противилась Иустина всей бесовской силе, и воскликнул:
      — Боже Иустины, помоги мне!
      Затем, подняв руку, перекрестился, и диавол тотчас отскочил от него, как стрела, пущенная из лука. Собравшись с духом, Киприан стал смелее и, призывая имя Христово, осенял себя крестным знамением и упорно противился бесу, проклиная его и укоряя. Диавол же, стоя вдали от него и не смея приблизиться, из боязни крестного знамения и Христова Имени, всячески угрожал Киприану, говоря:
      — Не избавит тебя Христос от рук моих!
      Затем, после долгих и яростных нападений на Киприана бес зарычал, как лев, и удалился.
      Тогда Киприан взял все свои чародейские книги и пошел к христианскому епископу Анфиму. Упав к ногам епископа, он умолял оказать ему милость и совершить над ним святое крещение. Зная, что Киприан — великий и для всех страшный волхвователь, епископ подумал, что он пришел к нему с какой-либо хитростью, и потому отказывал ему, говоря:
      — Много зла творишь ты между язычниками; оставь же в покое христиан, чтобы тебе не погибнуть в скором времени.
      Тогда Киприан со слезами исповедал все епископу и отдал ему свои книги на сожжение. Видя его смирение, епископ научил его и наставил святой вере, а затем повелел ему готовиться к крещению; книги же его сжег пред всеми верующими гражданами.
      Удалившись от епископа с сокрушенным сердцем, Киприан плакал о грехах своих, посыпал пеплом голову и искренно каялся, взывая к истинному Богу об очищении своих беззаконий. Пришедши на другой день в церковь, он слушал слово Божие с радостным умилением, стоя среди верующих. Когда же диакон повелел оглашенным выйти вон, возглашая: «елицы оглашеннии изыдите» [ ], — некоторые уже выходили, Киприан не хотел выйти, говоря диакону:
      — Я — раб Христов; не изгоняй меня отсюда.
      Диакон же сказал ему:
      — Так как над тобою еще не совершено святое крещение, то ты должен выйти из храма.
      На сие Киприан ответил:
      — Жив Христос, Бог мой, избавивший меня от диавола, сохранивший девицу Иустину чистою и помиловавший меня; не изгонишь меня из церкви, пока я стану совершенным христианином.
      Диакон сказал о сем епископу, а епископ, видя усердие Киприана и преданность к Христовой вере, призвал его к себе и немедленно крестил его во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
      Узнав о сем, святая Иустина возблагодарила Бога, раздала много милостыни нищим и сделала в церковь приношение. Киприана же на восьмой день епископ поставил в чтеца, на двадцатый в иподиакона, на тридцатый в диакона, а чрез год рукоположил во иереи. Киприан вполне изменил свою жизнь, с каждым днем увеличивал он свои подвиги и, постоянно оплакивая прежние злые деяния, совершенствовался и восходил от добродетели к добродетели. Скоро он был поставлен епископом и в этом сане проводил такую святую жизнь, что сравнялся со многими великими святыми; при сем, он ревностно заботился о вверенном ему Христовом стаде. Святую Иустину девицу он поставил диакониссою, а затем поручил ей девичий монастырь, сделав ее игумениею над другими девицами христианскими. Своим поведением и наставлением он обратил многих язычников и приобрел их для церкви Христовой. Таким образом, идолослужение стало прекращаться в той стране, и слава Христова увеличивалась.
      Видя строгую жизнь святого Киприана, заботы его о вере Христовой и о спасении душ человеческих, диавол скрежетал на него зубами и побудил язычников оклеветать его пред правителем восточной страны в том, что он богов посрамил, многих людей отвратил от них, а Христа, враждебного богам их, прославляет. И вот многие нечестивцы пришли к правителю Евтолмию, владевшему теми странами, и клеветали на Киприана и Иустину, обвиняя их в том, что они враждебны и богам, и царю, и всяким властям, — что они смущают народ, обольщают его и ведут вслед за собою, располагая к поклонению распятому Христу. При сем они просили правителя, чтобы он за сие предал Киприана и Иустину смертной казни. Выслушав просьбу, Евтолмий велел схватить Киприана и Иустину и посадить их в темницу. Затем, отправляясь в Дамаск, он и их взял с собою, для суда над ними. Когда же привели ему на суд узников христовых, Киприана и Иустину, то он спросил Киприана:
      — Зачем ты изменил своей прежней славной деятельности, когда ты был знаменитым слугою богов и многих людей приводил к ним?
      Святой Киприан рассказал правителю, как узнал немощь и обольщение бесов и уразумел силу Христову, которой бесы боятся и трепещут, исчезая от знамения честного креста, а равно изъяснил причину своего обращения ко Христу, за Которого обнаруживал готовность умереть. Мучитель не воспринял слов Киприана в свое сердце, но, не будучи в состоянии отвечать на них, велел повесить святого и строгать его тело, а святую Иустину бить по устам и очам. Во все время долгих мучений, они непрестанно исповедовали Христа и с благодарением претерпевали все. Затем мучитель заключил их в темницу и пробовал ласковым увещанием вернуть их к идолопоклонству. Когда же он оказался не в силах убедить их, то повелел бросить их в котел; но кипящий котел не причинял им никакого вреда, и они, как бы в прохладном месте, прославляли Бога. Видя сие, один идольский жрец, по имени Афанасий, сказал:
      — Во имя бога Асклипия [ ], я тоже брошусь в сей огонь и посрамлю тех волшебников.
      Но едва только огонь коснулся его, он тотчас умер. Видя сие, мучитель испугался и, не желая более судить их, послал мучеников к правителю Клавдию в Никомидию [ ], описав все, случившееся с ними. Сей правитель осудил их на усечение мечом. Тогда они были приведены на место казни, то Киприан попросил себе несколько времени для молитвы, ради того, чтобы прежде была казнена Иустина: он опасался, чтобы Иустина не испугалась, при виде его смерти. Она же радостно склонила свою голову под меч и преставилась к Жениху своему, Христу. Видя неповинную смерть сих мучеников, некто Феоктист, присутствовавший там, очень сожалел о них и, воспылав сердцем к Богу, припал к святому Киприану и, лобызая его, объявил себя христианином. Вместе с Киприаном и он тотчас был осужден на усечение. Так они предали свои души в руки Божии; тела же их лежали шесть дней не погребенными. Некоторые из бывших там странников тайно взяли их и отвезли в Рим, где и отдали одной добродетельной и святой женщине, по имени Руфине, родственнице Клавдия кесаря [ ]. Она похоронила с честью тела святых Христовых мучеников: Киприана, Иустины и Феоктиста. При гробах же их происходили многие исцеления притекавшим к ним с верою. Молитвами их да исцелит Господь и наши болезни телесные и душевные!
 

Кондак, глас 1:

      От художества волшебного обратився богомудре к познанию божественному, показался еси миру врачь мудрейший, исцеления даруя чествующым тя, Киприане со Иустиною: с нею же молися человеколюбцу Владыце, спасти душы наша.

Житие святого Андрея, Христа ради юродивого

      В царствование греческого императора Льва Великого — Мудрого [ ], сына императора Василия Македонянина [ ], жил в Константинополе некий муж, по имени Феогност. Он купил множество рабов, в числе коих находился один отрок, славянин родом, по имени Андрей [ ]. Сей отрок был прекрасен собою и отличался добрым нравом. Феогност полюбил его больше других рабов, назначил его своим довереннейшим слугою и отдал его для обучения священным книгам. Изучив Священное Писание, Андрей часто ходил по церквам, молился Богу и читал священные книги. Однажды ночью, когда он стоял на молитве, злокозненный диавол, видя сие, позавидовал сему доброму делу и стал сильно ударять в двери той комнаты, где находился юноша. Андрей пришел в ужас, перестал молиться, поспешно лег на постель и оделся козлиною шкурою Увидав сие, сатана обрадовался и сказал другому диаволу:
      — Видишь ли ты сего юношу: недавно еще он вкушал бобы, а теперь вот он уже вооружается на нас!
      Проговорив сие, сатана исчез. Блаженный же от страха крепко уснул и во сне имел следующее видение. Ему казалось, будто он был на большой площади, по одну сторону которой стояло множество эфиопов, а по другую множество святых мужей в белых одеждах. Между обеими сторонами происходило как бы состязание и борьба. Эфиопы, имея на своей стороне одного черного исполина, с гордостью предлагали облеченным в белые одежды, чтобы те представили из своей среды такого борца, который был бы в силах бороться с их черным эфиопом, тысяченачальником их бесчисленного легиона. Черновидные эфиопы хвастались своей силой, но белоризцы ничего им не отвечали. Блаженный Андрей стоял там же и смотрел, желая узнать, кто решится вступить в борьбу с сим страшным противником. И вот он увидал спустившегося с высоты прекрасного юношу, который держал в руках три венца: один из них был украшен чистым золотом и драгоценными камнями, другой крупным, блестящим жемчугом, а третий — наибольший из венков — сплетен был из неувядаемых белых и красных цветов и ветвей Божия рая. Сии венцы были столь чудной красоты, что ее и ум человеческий не может постигнуть, и нельзя описать ее на языке человеческом. Увидав сие, Андрей помыслил, как бы ему получить хотя бы один из тех трех венцов. Подойдя к явившемуся юноше, он сказал:
      — Ради Христа, скажи мне, продаешь ли ты сии венцы? Хотя сам я и не могу купить их, но подожди меня немного, я пойду и скажу моему господину, — он заплатит тебе за сии венцы, сколько ты пожелаешь.
      Юноша же, просияв лицом, сказал ему:
      — Поверь мне, возлюбленный, что если бы ты принес мне золото всего мира, я не продал бы ни тебе, ни кому другому, ни одного цветка из сих венцов, потому что сии венцы составлены из небесных Христовых сокровищ, а не из украшений суетного мира. Ими увенчиваются те, кто поборает тех черных эфиопов. Если ты хочешь получить — и даже не один, а все три венца, — то вступи в единоборство с тем черным эфиопом и, когда победишь его, возьмешь от меня все венки, которые ты видишь.
      Услышав сие, Андрей исполнился решимости и сказал юноше:
      — Поверь мне, что я сделаю сказанное тобою, только научим меня хитростям его.
      Юноша сказал:
      — А разве ты не знаешь, в чем заключается его ловкость? Не эфиопы ли страшны и грозны по виду? — а между тем они слабы силами. Не бойся же его громадного роста и страшного взгляда: он слаб и гнил как подгнившая трава!
      Укрепляя сими речами Андрея, прекрасный юноша стал учить его, как бороться с эфиопом.
      Он говорил:
      — Когда эфиоп тебя схватит и начнет бороться с тобою, ты не бойся, но схватись с ним крестообразно, и — узришь помощь Божию.
      После сего блаженный выступил вперед и сильным голосом крикнул эфиопу:
      — Выходи на борьбу!
      Устрашая и грозя, эфиоп подошел, схватил Андрея и в продолжение весьма долгого времени переворачивал Андрея то в ту, то в другую сторону. Эфиопы стали рукоплескать, а одетые в белые ризы как будто побледнели, потому что они боялись, как бы сей эфиоп не ударил Андрея о землю. Андрей был уже одолеваем эфиопом, но, оправившись, крестообразно устремился на него. Бес рухнул, как громадное подрубленное дерево, и при падении ударился лбом о камень и закричал: «Горе, горе!» Одетые же в светлые одежды пришли в великую радость. Они подняли Андрея на своих руках кверху, стали лобызать его и торжествовали его победу над эфиопом.
      Тогда черные воины с большим посрамлением обратились в бегство, а прекрасный юноша отдал Андрею венцы и, облобызав его, сказал:
      — Ступай с миром! с сего времени ты будешь нашим другом и братом. Иди же на подвиг добродетели: будь нагим и юродивым ради Меня [ ], и ты явишься в день Моего царствия причастником многих благ.
      Выслушав сие от того прекрасного юноши, блаженный Андрей пробудился от сна и удивлялся необычайному сновидению. С того времени он сделался Христа ради юродивым.
      На другой день, восстав от сна, он помолился, взял нож, и пошел к колодцу; тут снял он с себя одежду, и, представляясь лишенным разума, изрезал ее на части. Ранним утром пришел за водой к колодцу повар и, увидев Андрея как бы пришедшего в исступление, пошел и рассказал о сем их господину. Скорбя об Андрее, господин их пошел к нему и нашел его как бы несмыслящим и говорящим неразумно. Подумав, что Андрей одержим бесом, он наложил на него железные вериги и приказал вести к церкви святой Анастасии. Андрей в течение дня представлялся лишенным разума, а ночью молился Богу и святой Анастасии. В глубине же своего сердца он размышлял о том, приятно ил Богу предпринятое им дело, или нет, и хотел получить о сем извещение.
      Когда он так размышлял, в видении ему представилось, что пять женщин и один светлоообразный старец ходят, врачуя и посещая больных; пришли они также к Андрею, и старец сказал старейшей женщине:
      — Госпожа Анастасия! почему же ты не уврачуешь его?
      — Учитель! — отвечала женщина. — Его врачевал Тот, Кто сказал ему: «Сделайся ради меня юродивым, и в день Моего царствия будешь причастником многих благ». Ему не нужно врачевания.
      Сказав сие, они пошли в церковь, откуда уже не возвращались, хотя Андрей смотрел в след им до тех пор, пока стали ударять к утрени. Тогда блаженный, уразумев, что его подвиг угоден Богу, возрадовался духом и еще усерднее стал подвизаться — ночью в молитве, а днем в подвигах юродства.
      Однажды блаженный Андрей ночью возносил по своему обычаю в глубине своего сердца молитвы Богу и святой Анастасии мученице. И вот пришел к нему, в явно видимом образе, диавол со множеством бесов, держа секиру; остальные же бесы несли ножи, деревья, колья и копья, как бы намереваясь убить блаженного. Явился и прежний эфиоп, в том виде, как он боролся с Андреем, и еще издали зарычал на него. Ринувшись на святого, он хотел рассечь его топором, который держал в руках. За ним кинулись и все остальные демоны. Святой же, воздев со слезами руки, возопил ко Господу:
      — Не предай зверям душу, воздающую Тебе славу и честь!
      Потом снова возопил:
      — Святой Апостоле Иоанне Богослове, помоги мне!
      И вот прогремел гром, явилось множество людей и предстал благообразный старец, имевший лицо светлее солнца, и с ним великое множество слуг. Грозно и строго сказал он находящимся с ним:
      — Затворите ворота, чтобы ни один из сих не убежал!
      Тотчас ворота затворили, и все эфиопы были схвачены. И услышал Андрей, как один бес тайно говорил своему товарищу:
      — Проклят тот час, в который мы соблазнились: ибо немилостив Иоанн и хочет жестоко мучить нас!
      Святой же Иоанн повелел пришедшим с ним людям, одетым в белые одежды, снять с шеи Андрея железные вериги. Затем стал за воротами и сказал:
      — Приводите эфиопов ко мне одного за другим.
      Привели первого беса и распростерли его на земле. Взяв веригу, Апостол согнул ее втрое и дал бесу сто ударов. Бес же как человек кричал:
      — Помилуй меня!
      После сего распростерли другого демона, и он также был подвергнут ударам; затем третьего — и тот получил столько же ударов. Удары же, коим Господь подверг бесов, были не призрачными, а действительными наказаниями, кои причиняют страдание бесовскому роду. Когда, таим образом, все эфиопы были наказаны, Иоанн сказал им:
      — Ступайте и покажите своему отцу, сатане, нанесенные вам раны — будет ли сие ему приятно!
      После того, как одетые в белые одежды ушли, и демоны исчезли, тот благолепный старец подошел к рабу Божию Андрею и, возложив на его шею вериги, сказал ему:
      — Ты видишь, как поспешил я к тебе на помощь: ибо я очень о тебе забочусь, потому что Бог поручил мне попечение о тебе. Итак терпи: скоро ты будешь отпущен и будешь ходить по своей воле, как тебе будет угодно.
      — Господин мой, — сказал Андрей, — кто ты?
      Старец ответил:
      — Я тот, кто возлежал на персях Господних (Ин. 13:22; 21:20).
      Сказав сие, он просиял как молния и скрылся от глаз юноши. Блаженный же Андрей прославил Бога за то, что Он послал ему на помощь возлюбленного ученика Своего.
      После явления святого Иоанна Богослова, разговора с ним и мучений, причиненных бесам, блаженный Андрей, будучи по прежнему скован, лег, желая уснуть, — и в то же время пришел в восторженное состояние. Он увидал себя в царских палатах. На престоле в великой славе сидел Царь, Который подозвал Андрея к себе и спросил:
      — Желаешь ли всей душой трудиться для Меня?
      Андрей отвечал:
      — Желаю, Господи!
      Царь дал ему вкусить нечто весьма горькое и при сем сказал ему:
      — Таков скорбный путь работающих Мне в сем мире.
      После сего Он дал вкусить Андрею нечто белее снега и слаще манны. Вкусив, Андрей возвеселился и позабыл горечь первой снеди. И сказал ему царь:
      — Такова у Меня пища для служащих Мне и мужественно до конца претерпевающих. И ты мужественно соверши свой подвиг, как начал: ибо, перенесши в сей жизни немного страданий, ты будешь вечно пребывать в жизни нескончаемой.
      Пробудившись от сна, Андрей пришел к мысли, что виденная им первая пища — горькая прообразует терпение в здешнем мире, а последняя — сладкая — жизнь вечную.
      После сего господин Андрея в продолжение четырех месяцев держал его при себе, а затем отпустил на свободу. Притворяясь лишенным разума, Андрей стал бегать по улицам. Он ходил по городу «терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых[тот, которого] весь мир не был достоин»(Евр.11:37–38). Одни надругались над ним, как над безумным, другие прогоняли его от себя, гнушаясь им, как псом смердящим, иные же считали его за одержимого бесом, а малолетние отроки глумились и били блаженного. Он же все претерпевал и молился об оскорблявших его.
      Если кто из милостивых нищелюбцев подавал Андрею милостыню, он принимал ее, но отдавал другим нищим. Впрочем, он раздавал так, чтобы никто не знал, что он подает милостыню; сердясь на нищих и как бы желая их побить, он как юродивый бросал им в лицо деньгами, которые держал в руках, а нищие их подбирали. Иногда по трое суток не вкушал он хлеба, иногда же голодал и целую неделю, а если не находилось никого, кто бы подал ему ломоть хлеба, то он проводил без пищи и вторую неделю. Одеждою Андрею служило никуда негодное рубище, едва прикрывавшее телесную его наготу. Уподобляясь во всем святому Симеону, Христа ради юродивому [ ], он днем бегал по улицам, а ночью пребывал на молитве. Живя в столь обширном городе, среди многочисленного населения, он не имел «где главы приклонити». Нищие прогоняли его от своих шалашей, а богачи не пускали на дворы жилищ своих. Когда же ему необходимо было уснуть и несколько успокоить свое измученное тело, он искал мусора, где лежат собаки, и располагался между ними. Но и псы не подпускали к себе раба Божия. Одни кусая отгоняли его от себя, другие же убегали от него сами. Никогда не засыпал он под кровлею, но всегда на холоде и зное, валяясь как Лазарь в гноище и грязи, попираемый людьми и животными. Так страдал добровольный мученик и так смеялся над всем миром юродивый: «потому что немудрое Божие премудрее человеков» [ ] (1 Кор.1:25). И вселилась в него благодать Святого Духа, и он получил дар прозорливости, ибо он стал прозревать помыслы людей.
      Однажды, в Константинополе, у некоего знатного мужа умерла дочь, которая прожила жизнь свою в девственной чистоте. Умирая, она завещала похоронить ее за городом, на кладбище для бедных, находившемся в саду ее отца. Когда она скончалась, ее понесли на то место, где и похоронили ее по христианскому обычаю. В то время был в Константинополе гробокопатель, который, разрывая могилы, снимал с мертвецов одежды. Стоя на дороге, он наблюдал, где будет похоронена девица. Заметив место ее усыпальницы, он решился, с наступлением ночи, разрыть могилу и снять одеяние с мертвой.
      Случилось, что и святой Андрей, творя обычные подвиги юродства Христа ради, пошел на то место. Как только заметил он того гробокопателя, он провидел духом злое его намерение. Желая отклонить вора от задуманного дела и предугадывая, какое воспоследует ему наказание, святой Андрей взглянул на него с суровым видом и, как бы в сильном гневе, сказал:
      — Так говорит Дух, судящий похищающих одежды лежащих во гробах: не будешь ты более видеть солнца, не будешь видеть дня, ни лица человеческого; затворятся для тебя врата дома твоего и никогда более не откроются. Померкнет для тебя день и уже никогда не просветлеет.
      Услышав сие, гробокопатель не понял того, о чем говорил святой, и отошел, не обращая на слова его никакого внимания. Святой же, вторично посмотрев на него, сказал:
      — Ты уходишь? — Не укради! Если же ты сделаешь сие, то — свидетельствую именем Иисуса — не увидишь никогда солнца.
      Поняв, что святой говорит ему, гробокопатель удивился, каким образом он знает его намерение, и, возвратившись к святому, сказал:
      — Ты точно одержим беснованием и по демонскому наущению говоришь о таинственном и неизвестном! Я же нарочно пойду туда, чтобы видеть, сбудутся ли твои слова!
      После сего святой удалился, продолжая юродствовать. С наступлением вечера, выбрав удобное время, вор отвалил камень от гроба, вошел в гроб и прежде всего взял верхнюю одежду покойной и все украшения, ибо они были многоценны. Взяв это, он намеревался удалиться, но какой-то внутренний голос подсказал ему: «Сними и рубашку: ведь, она хороша». Сняв рубашку с девицы, гробокопатель хотел выйти из могилы. Мертвая же девица, по повелению Божию, подняла свою правую руку и ударила гробокопателя по лицу, и он тотчас ослеп. Ужаснулся тогда несчастный и затрепетал, так что от страха стали сокрушаться челюсти его, зубы, колени и все кости.
      Умершая же девица отверзла уста свои и сказала:
      — Несчастный и отверженный человек! ты не побоялся Бога, не подумал того, что и ты человек! Тебе бы следовало постыдиться девической наготы; с тебя довольно уже взятого тобою, — хотя бы рубашку ты оставил моему обнаженному телу. Но ты меня не помиловал и жестоко поступил со мною, задумав сделать меня посмешищем пред всеми святыми девами в день второго пришествия Господня. Но теперь я поступлю с тобою так, что ты никогда не будешь больше воровать, дабы тебе было известно, что жив Бог Иисус Христос, и что по смерти есть суд, воздаяние и наказание.
      Проговорив сии слова, девица встала, взяла свою рубашку, облеклась в нее, и, возложивши на себя все одежды и украшения, легла и сказала: «Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности»(Пс. 4:9).
      С сими словами она снова почила в мире. А тот отверженный едва имел силы выйти из гроба и найти ограду сада. Хватаясь руками то за одну, то за другую стену ограды, он вышел на ближайшую дорогу и побрел к городским воротам. Расспрашивавшим о причине его слепоты он рассказывал совсем не то, что было в действительности. Но впоследствии рассказал все, что случилось с ним, одному своему другу. С тех пор он стал просить себе милостыню и таким образом снискивал себе пропитание. И часто он говорил себе:
      — Будь проклята, гортань моя, ибо из-за тебя постигла меня слепота!
      Вспоминал он также и святого Андрея и удивлялся, как все исполнилось, согласно провиденному и предреченному святым.
      Однажды, ходя по городу, святой Андрей увидал, что навстречу ему несут покойника. Умерший был очень богатый человек и за его гробом шло великое множество народа со свечами и кадильницами. Церковнослужители пели обычные погребальные песнопения, а родные и близкие покойника плакали и рыдали. Видя своими прозорливыми очами, что делалось с тем мертвецом, святой остановился и стал смотреть. И вот, впав на долгое время в совершенное бесчувствие, он увидел духовными очами множество эфиопов, шедших за гробом и громко кричавших:
      — Горе ему, горе ему!
      Одни из них держали в руках мешки, из которых рассыпали пепел на людей, окружавших мертвеца. Другие же бесы плясали и бесстыдно смеялись как бесстыдные блудницы, третьи лаяли как собаки, а иные еще хрюкали как свиньи. Мертвец был для них предметом радости и веселья. Некоторые из бесов, окружая мертвеца, кропили его смрадною водою, иные летали по воздуху около одра, на котором лежал мертвец. От трупа же умершего грешника исходил удушливый смрад. Идя следом за мертвым, бесы рукоплескали и производили ужасный топот ногами, ругаясь над поющими и говоря:
      — Пусть Бог не даст никому из вас видеть свет, жалкие христиане, ибо вы воспеваете над псом: «Со святыми упокой душу его», и при этом вы называете его, причастного всяческому злу, рабом Божиим.
      Взглянув вторично, Андрей увидел, что один из бесовских князей, с пламенным взором, шел ко гробу того отверженного со смолой и серой, чтобы сжечь его тело. Когда же совершился обряд погребения, святой Андрей увидал ангела, шедшего во образе прекрасного юноши и плакавшего горькими слезами. Проходя мимо, ангел приблизился к святому Андрею. Последний, подумав, что сей юноша — один из близких умершего и потому так плачет, подошел к нему и сказал:
      — Прошу тебя именем Бога небеси и земли: скажи, что за причина твоего плача. Ибо никогда и никого не видал я столь горько плачущим об умершем, как ты.
      Ангел отвечал:
      — Вот почему я проливаю слезы: я был приставлен для охранения к покойному, коего ты видел, когда его несли в могилу. Но его взял к себе диавол. — Это и есть причина моего плача и печали.
      На сие святой сказал ему:
      — Я теперь понял, кто ты; молю тебя, святой ангел, расскажи мне, что за грехи были у покойного, из-за коих захватил его в свои руки диавол?
      — Андрей, избранник Божий! — отвечал ангел. — Так как ты желаешь узнать о сем, то я расскажу тебе, ничего не скрывая. Я вижу красоту святой души твоей, светящуюся наподобие чистого золота; увидев тебя, я несколько утешился в моей скорби. Сей человек был в великом почете у царя. Но он был страшный грешник и вел преступную жизнь. Он был и блудником, и прелюбодеем, зараженным содомским грехом, льстецом, немилосердным, сребролюбцем, лжецом и человеконенавистником, злопамятным, мздоимцем и клятвопреступником. Свою бедную челядь он морил голодом, побоями и наготою, оставляя ее в зимнее время без обуви и одежды. Многих рабов он даже убил и закопал их под полом конюшен. Одержимый ненавистною Богу похотью, он осквернил до трех сот душ мерзкими и отвратительными грехами блудодеяния. Но и для него пришло время жатвы и застала его смерть не покаявшимся и имеющим несказанные грехи. Душу его взяли бесы, а отвратительное тело его — ты и сам видел — злые духи провожали с поруганием. Вот почему, святая душа, тужу я; одержимый глубокою скорбью, я плачу, потому что охраняемый мною ныне стал посмешищем демонов.
      На сии слова ангела Божия святой сказал:
      — Умоляю тебя друг, — прекрати сей плач: умерший поступал дурно, посему скончался без покаяния; пусть же он насыщается плодами дел своих. Ты же, пламеннообразный, исполненный всяческих добродетелей, слуга Вседержителя Господа Саваофа, отныне во веки будешь под благодатью Бога Твоего.
      После сих слов, ангел невидимо удалился от Андрея, <…> и, думая, что святой разговаривает сам с собою, говорили друг другу:
      — Посмотрите на сего юродивого, как он потешается и бессмысленно разговаривает со стеной.
      При этом они толкали его и отгоняли, говоря:
      — Что тебе нужно, юродивый? — недостойный беседовать с людьми, ты разговариваешь со стеной?!
      Святой молча отошел и, уединившись в тайном месте, горько плакал о погибели несчастного, которого он видел несомым к могиле.
      Однажды святой Андрей ходил в толпе людей на базаре около колонны, которую поставил царь Константин [ ]. Некая женщина по имени Варвара, будучи просвещена Святым Духом, с ужасом увидала в толпе блаженного Андрея блистающим наподобие пламенного столпа. При этом некоторые неразумные толкали его, а другие били: многие же, глядя на него, говорили:
      — Сей человек — безумен: погубил свой рассудок. Да не случится сие и с недругами нашими!
      Бесы же, ходя за святым Андреем в образе черных эфиопов, говорили:
      — О если бы Бог не посылал на землю другого, подобного сему; ибо никто не иссушал сердец наших так, как сей человек, который, не желая работать для своего господина, притворился юродивым и насмехается над всем миром.
      И видела та женщина, что эфиопы отмечали бьющих святого и говорили между собою:
      — Нам приятно, что они безрассудно его бьют, ибо за истязание невинного угодника Божия они будут осуждены в смертных час свой, и нет для них спасения.
      Услыхав сие, блаженный, по внушению Духа Божия, устремился на них как пламень, уничтожил дивною силою знамения бесов и, гневаясь на них, сказал:
      — Вы не должны отмечать бьющих меня, ибо я молюсь Владыке моему, да не вменит им во грех нанесение мне побоев. Они делают сие по неведению и, ради неведения своего, получат прощение.
      Когда святой говорил сие, внезапно отверзлось, подобно вратам, небо и оттуда опустилось над святым множество прекраснейших ласточек, а посередине их — большой белоснежный голубь, державший в своем клюве золотой масличный лист. И сказал голубь святому человеческим языком:
      — Возьми лист сей, его прислал тебе из рая Господь Вседержитель, в знамение Своего к тебе благоволения, ибо ты милуешь и прощаешь наносящих тебе побои и молишься за них, чтобы сие не вменилось им во грех.
      С этими словами голубь опустился на голову святого. Видя всё сие, благочестивая женщина удивлялась и, придя в себя после видения, говорила:
      — Сколько светильников имеет Бог на земле, и никто их не знает!
      Много раз намеревалась она рассказать о своем видении другим, но сила Божия удерживала ее. Впоследствии святой Андрей встретил ее в одном месте и сказал ей:
      — Сохраняй мою тайну, Варвара, и того, что ты видела, не рассказывай никому, пока я не дойду «в место селения дивна, даже до дому Божия»(слав. Пс. 41:5).
      — Честный светильник и святой Божий, — отвечала Варвара, — если бы я и захотела ком рассказать свое видение — то не могу, ибо невидимая Божия сила меня удерживает.
      Ходя по городу, святой Андрей встретил однажды некоего вельможу и, провидя его жизнь, плюнул на него, говоря:
      — Лукавый блудник, хулитель Церкви, ты притворяешься, что идешь в храм: ты говоришь: «к заутрени иду», а сам идешь к сатане для скверных дел. О беззаконник, встающий в полночь и прогневляющий Бога! Уже наступило время восприять тебе по делам твоим! или ты думаешь, что скроешься от страшного, всевидящего и всеиспытующего ока Божия?
      Услыхав сие, вельможа ударил коня и уехал, дабы не быть посрамленным еще более. По прошествии нескольких дней, он тяжко заболел и стал сохнуть. Приближенные переносили его из одной церкви в другую и от одного врача к другому; но сие не приносило ему никакой пользы. Вскоре сей отверженный человек отошел на вечное мучение. В одну ночь святой увидал около дома того вельможи пришедшего с запада ангела Господня. Ангел имел вид огненного пламени и держал большую пламенную палицу. Когда ангел подошел к больному, то услыхал голос свыше:
      — Бей сего хулителя, отвратительного содомлянина, и, нанося ему удары, говори: «Желаешь ли ты еще творить грехи и осквернять различных людей? Будешь ли ты ходить для диавольского беззакония, притворяясь, что идешь к заутрени?»
      Ангел стал исполнять повеленное ему. При сем голос ангела и удары его были слышны, сам же ангел не был виден. В таких мучениях человек тот испустил дух.
      Придя однажды на рынок, святой Андрей встретил одного инока, которого все восхваляли за добродетельную жизнь. Правда, он подвизался, как подобает инокам, но без меры был склонен к сребролюбию. Многие из жителей города, исповедывая ему свои грехи, давали ему много золота, для раздачи нищим. Он же, будучи одержим ненасытною страстью сребролюбия, никому не давал, а все клал в сумку, и радовался, видя увеличение денег. Проходя одною с тем жалким иноком дорогою, блаженный Андрей увидел прозорливыми очами, что сего сребролюбца обвивает страшный змей. Близко подойдя к иноку, святой стал рассматривать того змея. Инок же, принимая Андрея за одного из нищих, просящих милостыню, сказал ему:
      — Бог тебя помилует, брат; у меня нет ничего подать тебе.
      Отойдя от него на небольшое расстояние, блаженный заметил, что вокруг него в воздухе над змием написано темными письменами:
      — Корень всякому беззаконию — змий сребролюбия.
      Оглянувшись же назад, святой заметил двух спорящих между собою юношей — один из них был черен и имел темные очи, это был бес, другой же, — Божий ангел, был белый как свет небесный. Черный говорил:
      — Инок — мой, так как он исполняет мою волю. Он немилосерден и сребролюбив — он не имеет части с Богом и работает на меня, как идолослужитель.
      — Нет, он мой, — возражал ангел, — ибо постится и молится и притом он кроток и смиренен.
      Так они препирались, и не было между ними согласия. И был с неба голос к светоносному ангелу:
      — Нет тебе части в том чернеце, оставь его, потому что он не Богу, а мамоне работает.
      После сего отступил от него ангел Господень и дух тьмы получил над ним старейшинство. Увидав сие, блаженный Андрей удивлялся, что враждебный демон одолел в споре светлого ангела. Встретив однажды на улице инока того, святой взял его за правую руку и сказал:
      — Раб Божий, без раздражения выслушай меня, раба твоего, и милостиво прими убогие слова мои, ибо из-за тебя постигла меня большая скорбь, и я более не могу переносить, чтобы ты, будучи сперва другом Божиим, стал теперь слугою и другом диавола. Ты имел крылья как серафим: зачем же ты предался сатане, чтобы тот порезал их до основания. Лик у тебя был блестящий, как молния: почему же ты потемнел? Увы мне! ты имел зрение как бы многих очей, а ныне змей тебя совсем ослепил. Ты был солнцем, но зашел в темную и бедственную ночь. Зачем ты, брат, погубил свою душу, зачем ты подружился с бесом сребролюбия, попустил ему пребывать с тобою? зачем собираешь золото? разве ты будешь похоронен с ним? ведь, после твоей смерти оно другим достанется! Неужели хочешь ты, чтобы тебя погубила скупость? В то время как другие умирают от голода, холода и жажды, ты веселишься, взирая на обилие золота. Таковы ли пути к покаянию? таков ли устав для иноков, повелевающий пренебрегать суетною жизнию? Так ли ты отрешился от мира и того, что в мире? Так ли ты распялся миру и всей его суете? Разве ты не слыхал Господа, говорящего: «Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд»(Мф. 10:9–10)? Почему же ты забыл сии заповеди? Вот ныне или завтра окончится жизнь наша, «кому же достанется то, что ты заготовил?»(Лк. 12:20)? Разве ты не знаешь, что охраняющий тебя ангел с плачем удалился далеко от тебя, а диавол стоит подле тебя, и вокруг шеи твоей обвился змей сребролюбия, ты же его не замечаешь. Правду тебе говорю я, — что проходя мимо, я слышал отрицающегося от тебя Господа. Умоляю тебя: раздай имение нищим, сиротам, вдовам, убогим и странникам, не имеющим места, где преклонить голову. Постарайся же, дабы тебе вновь быть другом Божиим. Если же ты не послушаешь меня — погибнешь лютою смертью. Именем Иисуса Христа свидетельствую, что ты тотчас увидишь диавола.
      После сего он прибавил:
      — Видишь ли ты его?
      И открылись у инока духовные очи, и увидел он диавола черного как эфиопа, зверообразного, со страшною пастью; но он стоял вдали и, при виде Андрея, не осмеливался приблизиться. Тогда инок сказал святому:
      — Раб Божий, я вижу его, и ужасный страх объял меня; скажи мне: что нужно для спасения души моей?
      Андрей снова сказал ему:
      — Поверь мне: если ты не послушаешь меня, я нашлю его на тебя, чтобы он тебя замучил и чтобы о твоем посрамлении услышали не только одни сии граждане, но и все четыре страны вселенной; берегись же и исполни то, что я тебе говорю.
      Услыхав сие, инок убоялся и обещал исполнить все, что приказывал святой. И тотчас Андрей увидел, что с востока пришел могучий дух в образе молнии и коснулся того змия, уничтожая силу последнего; змий же, не будучи в силах вынести сие, превратился в ворона и исчез. Также погиб и черный эфиоп, и снова над тем иноком принял власть ангел Божий. Расставаясь с иноком, блаженный заповедал ему:
      — Смотри, ничего не рассказывай обо мне, а я стану вспоминать тебя в моих молитвах день и ночь, дабы Господь Иисус Христос направил тебя на добрый путь.
      После того инок пошел и раздал нищим все свое золото, и еще более был впоследствии прославлен Богом и людьми; многие приносили к нему золото, чтобы он раздавал его бедным. Но он приказывал жертвователям раздавать его своими руками, говоря:
      — Какая для меня польза заботиться о чужом соре?
      В то время, когда он жил так, как подобает иноку, с радостным лицом в видении явился ему святой Андрей, показал ему на поле светлое дерево, имеющее цвет сладкого плода, и сказал:
      — Возблагодари Бога, отче, за то, что Он исторг тебя из пасти змия и соделал твою душу подобной цветоносному дереву. Постарайся же сей цвет обратить в плод сладкий. Сие прекрасное дерево, которое ты видишь, есть изображение твоей души.
      Придя в себя, инок еще более окреп в духовном делании и всегда приносил благодарение Богу и угоднику Его Андрею, наставившему его на путь спасения.
      Святой Андрей так благоугодил Богу и столь возлюбил его Господь, что однажды он был, подобно Апостолу Павлу, восхищен до третьего неба (2 Кор.12:2) и слышал там неизреченные глаголы и созерцал незримые для смертного красоты рая. О сем поведал он сам перед своей кончиною верному своему другу Никифору.
      Раз как-то случилась суровая зима, и в Константинополе в продолжение целых двух недель стоял сильный мороз; все жилища были занесены снегом; от бури ломались деревья и птицы падали мертвыми на землю, не находя себе пищи. Тогда все бедняки и нищие были в сильной скорби и утеснении; стеная, плача и дрожа от стужи, они умирали вследствие лишений, голода и холода. Тогда и блаженный Андрей, не имея ни пристанища, ни одежды, испытывал немалую скорбь вследствие стужи. Когда он, желая хотя на некоторое время укрыться под кровлею, приходил к другим нищим, они гнали его от себя палками как собаку, крича на него:
      — Пошел прочь отсюда, пес!
      Не имея убежища от прилучившегося бедствия и отчаиваясь за самую свою жизнь, он сказал себе:
      — Благословен Господь Бог! Если я и умру от сей стужи, то пусть умру по любви моей к Нему, — но Бог силен подать мне и терпение перенести стужу сию.
      Зайдя в один закоулок, святой увидал лежащую там собаку и, желая согреться от нее, лег с нею. Но, увидавши его, собака встала и ушла. И сказал Андрей сам себе:
      — О сколь ты грешен, окаянный. Не только люди, но и псы пренебрегают тобою!
      Когда он, таким образом, лежал, дрожа от лютого холода и ветра, тело же его измерзло и посинело, он подумал, что пришло время последнего его издыхания, и стал молиться, чтобы Господь принял с миром его душу. И вот внезапно он ощутил в себе внутреннюю теплоту, и, открыв глаза свои, увидал некоего прекрасного юношу, лицо которого светилось как солнце. Он держал в своей руке ветвь, покрытую различными цветами. Взглянув на Андрея, юноша сказал:
      — Андрей, где ты?
      Андрей отвечал:
      — Ныне я нахожусь «во мраке, в бездне»(Пс. 87:7).
      Тогда явившийся юноша слегка прикоснулся к лицу Андрея цветущею ветвью, которую держал в руке, и сказал:
      — Получи оживление твоему телу.
      Святой Андрей вдохнул в себя благоухание тех цветов, он о проникло в сердце его, согрело и оживотворило все тело его. Вслед за сим он услыхал голос, говорящий:
      — Ведите его, чтобы он на время успокоился здесь, а потом он снова возвратится.
      С этими словами на него нашел сладкий сон, и он увидал неизреченные Божии откровения, о коих он подробно сообщил сам вышеупомянутому Никифору, в таких словах:
      — Что со мною было, я не знаю. По Божественному изволению, я пребывал в течение двух недель в сладостном видении, подобно человеку, который, сладко проспав всю ночь, просыпается утром. Я видел себя в прекрасном и дивном рае и, удивляясь сему в душе, размышлял: «Что это значит? я знаю, что живу в Константинополе, а как сюда попал — не знаю». И не понимал я, «в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает»(2 Кор. 12:2). Но я видел себя облеченным в светлое, как бы из молний сотканное, одеяние, на голове моей лежал венок, сплетенный из многих цветов; я был опоясан царским поясом и сильно радовался при виде той красоты; умом и сердцем удивлялся я несказанной прелести рая Божия и услаждался, ходя по нему. Там находилось множество садов, наполненных высокими деревьями, которые, колыхаясь своими вершинами, веселили мои очи, и от ветвей их исходило великое благоухание. Одни из тех деревьев непрестанно цвели, другие были украшены златовидной листвой, иные же имели плод несказанной красоты; сих деревьев нельзя уподобить по красоте ни одному земному дереву, ибо их насадила не человеческая рука, а Божия. В тех садах были бесчисленные птицы с золотыми, белоснежными и разноцветными крыльями. Они сидели на ветвях райских деревьев и так прекрасно пели, что от сладкозвучного их пения я не помнил себя: так услаждалось мое сердце, и я думал, что их пение слышно даже на самой высоте небесной. Те прекрасные сады стояли по рядам, наподобие того, как стоит один полк против другого. Когда я с сердечною радостью ходил между ними, то увидел большую, протекающую посредине рая реку, которая орошала прекрасные те сады. По обоим берегам реки рос виноград, распростирая лозы, украшенные листьями и златовидными гроздьями. Там со всех четырех сторон веяли тихие и благоухающие ветры, от дуновения коих сады колыхались, производя своими листьями чудный шелест. После сего на меня напал какой-то ужас, и мне показалось, что я стоя на верху небесной тверди, предо мною же ходит какой-то юноша, с светлым, как солнце, лицом, одетый в багряницу. Я подумал что это — тот, который ударил меня цветущею ветвию по лицу. Когда я ходил по его стопам, то увидел Крест большой и прекрасный, по виду подобный радуге, а кругом его стояли огневидные, как пламень, певцы и воспевали сладостное песнопение, славословя Господа, некогда распятого на Кресте. Шедший предо мною юноша, подойдя ко Кресту, облобызал его, и дал знак и мне, чтобы и я облобызал Крест. Припав ко святому Кресту со страхом и великою радостью, я усердно лобызал его. Лобызая его, я исполнился несказанной духовной сладости и обонял благоухание сильнее райского. Пройдя мимо Креста, я посмотрел в них и увидал под собою как бы морскую бездну. Мне показалось, что я хожу по воздуху; испугавшись, я закричал моему путеводителю:
      — Господин, я боюсь, как бы мне не упасть в глубину.
      Он же, обратившись ко мне, сказал:
      — Не бойся, ибо нам необходимо подняться еще выше.
      И он подал мне руку. Когда я ухватился за нее, мы уже находились выше второй тверди. Там я увидал дивных мужей, их упокоение и непередаваемую на языке человеческом радость их праздника. После сего мы вошли в какой-то дивный пламень, который не опалял нас, но только осиявал. Я стал ужасаться и снова мой путеводитель, обернувшись, подал мне руку, и сказал:
      — Нам следует подняться еще выше.
      И вот после сих слов мы поднялись выше третьего неба, где я видел и слышал множество сил небесных, воспевающих и славословящих Бога. Мы подошли к какой-то, блистающей, как молния, завесе, пред которой стояли великие и странные юноши, видом подобные как бы огненному пламени; лица их сияли ярче солнца, а в руках у них было огненное оружие. Предстоя со страхом, увидел я бесчисленное множество небесного воинства. И сказал мне водивший меня юноша:
      — Когда отверзется завеса, ты увидишь Владыку Христа. Поклонись же престолу славы Его.
      Услыхав сие, я радовался и трепетал, ибо меня объял ужас и неизреченная радость, Я стоял и смотрел, ожидая, когда отверзется завеса. И вот какая-то пламенная рука отверзла завесу, и я, подобно пророку Исаии, узрел Господа моего, «сидящего на престоле высоком… Вокруг Него стояли Серафимы»(Ис. 6:1–2). Он был облечен в багряную одежду; Лице Его было пресветло, а очи Его с любовию взирали на меня. Увидев сие, я пал перед Ним ниц, поклоняясь пресветлому и страшному престолу славы Его. Какая радость объяла меня при созерцании лица Его, того нельзя словами и выразить, даже и теперь, при воспоминании о том видении, я преисполняюсь неизреченною радостью. В трепете лежал я пред моим Владыкою, изумляясь такому Его милосердию, что Он попустил мне, нечестивцу и грешнику, предстать пред Собою и созерцать Божественную Его красоту. Размышляя о своем недостоинстве и созерцая величие моего Владыки, я умилялся и повторял про себя слова пророка Исаии: «горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа»(Ис. 6:5). И услыхал я премилосердного Творца моего, изрекшего мне пресладкими и пречистыми Своими устами три Божественных слова, кои так усладили сердце мое и разожгли его любовию, что я от теплоты духовной весь истаявал, как воск, и исполнилось на мне слово Давидово: «сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей»(Пс. 21:15). После сего все небесное воинство воспело предивную и неизреченную песнь, а затем, — не понимаю и сам, как — снова очутился я ходящим по раю. И размышлял я о том, что не видал Пречистой Госпожи Богородицы. И вот я увидал мужа, светлого как облако, носящего Крест и говорящего:
      — Пресветлейшую небесных сил Царицу хотел ты увидать здесь? Но Ее нет здесь. Она удалилась в многобедственный мир — помогать людям и утешать скорбящих. Я показал бы тебе Ее святое место, но теперь нет времени, ибо тебе надлежит опять возвратиться туда, откуда ты пришел: так повелевает тебе Владыка.
      Когда он говорил сие, мне казалось, будто я сладко уснул; затем, проснувшись, очутился я на том самом месте, где находился ранее, лежащим в углу. И удивлялся я тому, где я был во время видения, и тому, что сподобился видеть. Мое сердце исполнилось неизреченной радости, и я возблагодарил моего Владыку, изволившего явить мне такую благодать.
      Сие видение святой Андрей поведал пред своею кончиною своему другу Никифору, и взял с него клятву не рассказывать о том никому, пока он не отрешится от уз тела. Никифор же усердно умолял святого, чтобы он сообщил ему хотя бы одно из тех трех слов, которые изрек ему Господь; но святой не пожелал сего открыть. Так святой Андрей, восхищенный, подобно Апостолу Павлу, увидал то, чего не видело бренное око, слышал то, чего не слыхало смертное ухо, и насладился в откровении такими небесными красотами, которых и не представляло себе человеческое сердце (1 Кор.2:9). А так как, при откровении небесных тайн, он не видал Пречистой Госпожи Богородицы, то Ее он сподобился увидеть на земле в видении во Влахернской церкви, когда Она, пришедши помогать людям, явилась на воздухе, с пророками, Апостолами и чинами ангельскими, молясь о людях и покрывая их честным Своим омофором. Увидев Ее, блаженный сказал ученику своему Епифанию:
      — Видишь ли ты молящуюся Царицу и Госпожу всех?
      Епифаний отвечал:
      — Вижу, отче святой, и ужасаюсь.
      Проводя дивное житие, святой Андрей много чудодействовал и претерпел много поруганий и побоев, как о том сообщается в отдельной книге его жития, написанной Никифором [ ]. Он предрекал будущее и обратил к покаянию многих грешников. Затем он переселился в вечные обители [ ], до коих раньше был временно восхищен; ныне же, водворившись в них на веки, ликует с ангелами и в блаженстве предстоит Богу, Единому в Трех Лицах: Отцу и Сыну и Святому Духу, Ему же слава во веки. Аминь.
 

Тропарь, глас 1:

      Глас Апостола Твоего Павла услышав глаголющ: мы юроди Христа ради, раб Твой Андрей юрод бысть на земли, тебе ради, Христе Боже. Темже ныне память его почитающе, тебе молимся: Господи, спаси душы наша.
 

Кондак, глас 4:

      Во юродство претворився волею, мира сего красоты отнюд возненавидел еси, плотская мудрования увядил еси, постом и жаждею, и зноем, и студению мраза, от дождя и снега, и от прочия воздушныя тяготы никогдаже уклонився, очистил еси себе, яко злато в горниле, Андрее блаженне.

Память 3 октября

Житие и страдание святого священномученика Дионисия Ареопагита

      Священномученик Дионисий Ареопагит [ ] происходил от благородных родителей — язычников, и получил воспитание в знаменитом городе Афинах [ ]. В молодости он был отдан для обучения еллинской премудрости [ ], в которой оказал такие успехи, что, будучи двадцати пяти лет от роду, превзошел в философских познаниях всех своих сверстников. Желая еще более усовершенствоваться в философских науках, он удалился в египетский город Илиополь [ ], где издавна проживали знаменитые учители. У них, вместе с другом своим Аполофаном, Дионисий обучался астрономии [ ]. В тот самый день, когда был распят на кресте, ради нашего спасения, Христос Господь и, когда в полдень солнце померкло и в продолжение трех часов была тьма, Дионисий в изумлении воскликнул:
      — Или Бог, Создатель всего мира, страждет, или сей видимый мир кончается!
      Он сказал сие о Христовом страдании по наитию Духа Божия, а не по учению премудрости века сего. Вернувшись из Египта в Афины, Дионисий вступил в брак и, будучи первым среди сограждан по благородству, разуму и честности, сделался членом Ареопага. Когда святой Апостол Павел, придя в Афины, проповедовал там в Ареопаге пред старейшинами Распятого и Воскресшего Христа [ ], тогда Дионисий, внимательно выслушивая слова святого Апостола, запечатлевал их в своем сердце. Другие старейшины города недоверчиво отнеслись к проповеди Апостола и сказали ему, что они в другое время выслушают от него проповедь о Христе. Но Дионисий, будучи разумнее других, стал наедине рассуждать с Павлом [ ]. — Апостол Павел спросил его:
      — Кого вы почитаете за Бога?
      Дионисий показал ему в городе Кроноса, Афродиту, Зевса, Гефеста, Гермеса, Диониса, Артемиду и многих других [ ]. Рассматривая вместе с Дионисием этих богов, Апостол Павел увидел одно капище, на котором была надпись: «Неведомому Богу». — Он спросил Дионисия:
      — Кто сей «Неведомый Бог»?
      — Тот, — отвечал Дионисий, — Который еще не явился среди богов, но Который придет в свое время. Это Тот Бог, Который будет царствовать над небом и землею, и царству Его не будет конца.
      Услышав сие, Апостол начал плодотворно сеять на благую почву семя слова Божия; на основании тех же самых слов Дионисия Апостол сообщил ему, что Сей Бог уже пришел, что Он родился от Пресвятой Приснодевы Марии и, пригвожденный ко Кресту, пострадал для спасения людей. Будучи не в силах видеть Его страдание, солнце изменилось в мрак, и в течение трех часов не испускало света своего для вселенной. Сей-то Бог воскрес из мертвых и вознесся на небо. — «Итак, Дионисий, — заключил свои слова святой Апостол Павел, — веруй в Него, познай Его и послужи праведно истинному Богу, Иисусу Христу».
      Дионисий вспомнил о бывшей по всей земле темноте, о которой упомянул и святой Павел, и тотчас уверовал, что в то время в человеческом теле страдал Бог. После сего он открыл сердце свое к познанию Неведомого дотоле Бога, Господа Иисуса Христа. Просвещенный светом Божественной благодати, Дионисий начал упрашивать Апостола помолиться о нем Богу, дабы Он был к нему милосерд и сопричислил бы его к рабам Своим.
      Когда Апостол Павел уходил из города Афин, один слепец, о котором все знали, что он не видит с самого своего рождения, умолял Апостола даровать ему прозрение. Святой Апостол, осенив крестным знамением глаза слепого, сказал:
      — Господь мой Иисус Христос, Который «плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому»(Ин. 9:6), и даровал ему зрение, Тот да просветит и тебя Своею славою!
      И тотчас после сего слепой прозрел. Апостол Павел повелел ему идти к Дионисию и сказать:
      — Меня послал к тебе Павел, раб Иисуса Христа, дабы ты, согласно своему обещанию, пришел к нему и, крестившись, получил оставление грехов.
      Слепец отправился и сказал то, что повелел Апостол Павел; вместе с тем, он проповедовал о Божием благодеянии, оказанном ему чрез Апостола. Увидав известного ему слепца прозревшим, Дионисий еще более утвердился в своей вере во Христа. Вместе с своею женою Дамарою [ ], с сыновьями и со всем своим домом, он немедленно пришел к Апостолу Павлу и крестился от него. После сего Дионисий оставил дом, жену и детей, присоединился к Апостолу Павлу и в течение трех лет следовал за ним по тем местам, где пребывал Апостол. Чему Дионисий научился от Апостола Павла, о тем свидетельствуют его сочинения: «О Божественных Таинствах» [ ]. Впоследствии Дионисий был поставлен Апостолом Павлом во епископа, и из Солуни отправлен был в Афины, дабы там послужить спасению людей. Сей Дионисий слышал проповедь не одного только Апостола Павла, но и всех Апостолов. Он находился в их сонме в то время, когда они все были собраны к погребению Пречистой Владычицы Богородицы. Он сам о себе пишет в своих книгах, что он был в Иерусалиме у Гроба Господня, где видел и слышал Иакова брата Божия [ ] и первоверховного Петра. Там же Дионисий видел и Иоанна Богослова с учениками Апостола Павла святыми Тимофеем и Иерофеем [ ] и с иными многочисленными братьями, когда он проповедовал там о Таинствах веры.
      После своего обращения ко Христу святой Дионисий прожил в Афинах довольно продолжительное время и значительно распространил основанную там святым Апостолом Павлом церковь Божию. Затем Дионисий, подобно святым Апостолам, пожелал и в других странах проповедовать Евангелие и пострадать за имя Христово, как и учитель его — блаженный Павел, пострадавший за Христа от Нерона [ ] в Риме. Поставив афинянам вместо себя епископа, Дионисий удалился в Рим, где его с радостью принял святой Климент, епископ римский [ ]. Прожив с ним недолгое время, святой Дионисий был послан Климентом — вместе с епископом Лукианом, священником Рустиком, диаконом Елевферием и прочей братией — в Галлию [ ] для проповеди здесь слова Божия язычникам. Придя с ними в Галлию, святой Дионисий стал проповедовать слово Божие обитателям той страны, и в городе Париже [ ] многих обратил от идолослужения к вере в Господа. Там он построил церковь [ ] на собранные новообращенными христианами средства. В сей церкви Дионисий совершал бескровные жертвы, моля Бога, чтобы Он даровал ему силу привлечь к Церкви многих словесных овец. Когда таким образом распространялось здесь слово Божие, началось вторичное после Нерона гонение, воздвигнутое Домицианом [ ]. Сей император послал в Галлию военачальника Сисиния, дабы предать мучениям тамошних христиан. Придя в город Париж, Сисиний приказал прежде всего схватить для мучения Дионисия, прославившегося чудесами и мудростью Божией; вместе с ним были взяты Рустик и Елевферий, прочие же из братии удалились на проповедь в другие страны. Святой Дионисий в сие время был уже очень стар и утомлен трудами Евангельской проповеди. Когда он, крепко связанный, вместе с Рустиком и Елевферием, приведен был к полководцу Сисинию, последний, взглянув на него, с гневом произнес:
      — Ты ли тот злочестивый старец Дионисий, который, хуля наших [ ] богов, ниспровергает всё служение им и противится царским повелениям?
      Святой отвечал:
      — Хотя я, как ты и сам видишь, уже состарился телом, но вера моя цветет юностью и исповедание мое всегда рождает новых чад для Христа.
      На вопрос Сисиния: «Кого он почитает за Бога», — святой Дионисий возвестил ему слово истины и исповедал великое имя Пресвятой Троицы — Отца и Сына и Святого Духа.
      Но воевода, уподобившись глухому аспиду [ ] и не желая слушать спасительной проповеди, спрашивал всех троих, — Дионисия, Рустика и Елевферия, желают ли они повиноваться царю и принести языческим богам жертвы. Они же, как бы едиными устами, отвечали:
      — Мы — христиане, почитаем Единого Бога, Который на небе, и Ему мы покланяемся; приказанию же царскому повиноваться не будем.
      Тогда Сисиний приказал обнажить Дионисия и без милосердия бить веревками. Святой всё сие терпел, благодаря Бога за то, что Он сподобил его носить раны Его на теле своем. Так же точно мучили Рустика и Елевферия, но и они, укрепляемые примером Дионисия и наипаче Самим Богом, в терпении прославляли Христа. Сисиний, сознавая, что скорее ослабнут руки палачей, чем изнеможет терпение святых, в тот же день велел бросить мучеников в темницу. На утро слуги вывели святого Дионисия из темницы и, по приказанию мучителя, положили его на раскаленном железе. Между тем святой воспевал псалом: «Слово Твое весьма чисто[разжжено] , и раб Твой возлюбил его» [ ] (Пс. 118:140). После сего, снявши святого с железа, бросили его на съедение зверям. Но святой оставался невредимым и от зверей, потому что Бог заграждал уста их. Затем святого бросили в сильный огонь, но и там он остался невредимым, ибо огонь не касался святого и не причинил ему никакого вреда; после сего он снова был брошен в темницу к Рустику и Елевферию. В темницу к Дионисию приходили многие из верующих и святой совершал там для них Божественную литургию и причащал их св. Таин Тела и Крови Христовых. Когда он совершал Божественную литургию, верующие видели над блаженным Дионисием несказанный свет: с воинством ангелов являлся Царь Славы и, поскольку возможно было сие для телесных очей верующих, они взирали на Него. По прошествии некоторого времени, Дионисий, Рустик и Елевферий были выведены из темницы и представлены к военачальнику, который снова увещевал их принести жертвы идолам. Святые не повиновались, но исповедали Христа Бога Истинного. Тогда мучитель в гневе приказал беспощадно бить святых, а потом осудил их на усечение мечом.
      Когда святых вели из города к горе, прозывавшейся Ареевой [ ], то Дионисий молился, взывая:
      — Боже, Боже мой, создавший меня и научивший вечной Твоей премудрости, открывший мне Твои таинства, и всюду, где бы я ни находился, сопребывавший со мною. Благодарю Тебя за всё, что Ты устроил чрез меня для славы пресвятого Твоего имени и за то, что Ты посетил мою удрученную трудами и стремящуюся созерцать Тебя старость, призывая меня к Себе с друзьями моими. Итак, молюсь Тебе: приими меня и друзей моих, будь милостив для тех, которых Ты стяжал Своею Кровию и сопричислил нас к числу Своих слуг за наше служение Тебе, ибо Твоя есть сила и держава со Отцем и Святым Духом во веки веков.
      Затем, произнесши слово «аминь», святой преклонил святую главу свою за пресвятое имя Иисуса Христа, и был усечен тупою секирою. Вместе с ним сложили за Христа свои главы и святые Елевферий и Рустик.
      По смерти Своего угодника Дионисия, Бог показал преславное чудо. Тело святого, будучи обезглавлено, по действию силы Божией, встало на ноги и, взявши в руки свою главу, прошло с нею два поприща [ ] до того места, где христианами устроена была церковь. Отдавши затем свою главу одной благочестивой женщине, по имени Катулле, оно пало на землю. Многие неверующие, видя сие чудо, уверовали во Христа. Принявши главу святого, Катулла пожелала взять и тело, но язычники не дозволили ей сего. Тогда Катулла, пригласив в свой дом сторожей, радушно угостила их и оделила подарками, приказав в то же время христианам взять святое тело Дионисия. Христиане, взяв тело Дионисия, похоронили его на том самом месте, где была отдана Катулле голова.
      Святой Дионисий пострадал на девяностом году своей жизни, в девяносто шестом году по Рождестве Христовом. При гробнице его творились многие чудеса во славу Христа и Бога нашего, прославляемого со Отцом и Святым Духом во веки. Аминь [ ].
 

Тропарь, глас 4:

      Благости научився, и трезвяся во всех, благою совестию священнолепно оболкся, почерпал еси от сосуда избранного [ ] неизреченная, и веру соблюд, равное течение совершил еси: священномучениче Дионисие, моли Христа Бога, спастися душам нашым.
 

Кондак, глас 8:

      Небесная врата прошед духом, яко ученик до третияго небесе достигшаго Апостола [ ], Дионисие, неизреченных обогатился еси всяким разумом, и озарил еси во тьме неведения седящыя. Темже зовем: радуйся отче всемирный.

Повесть святого Дионисия о святом Карпе и о двух грешниках

      Святой Дионисий Ареопагит в своем послании [ ] к монаху Демофилу, написанном с целью наставления в кротости и незлобии, воспоминает такое событие.
      — Пришлось мне, — говорит он, — при посещении острова Крита [ ] остановиться в доме блаженного Карпа, ученика святого Апостола Павла [ ]. Муж сей был велик по своим добродетелям и отличался такою возвышенною чистотою ума, что обладал большою способностью к Боговидениям: он даже никогда не приступал к совершению Пречистых и Животворящих Таин, прежде чем не сподобится явления ему с неба Божественного видения. Сего святого мужа, — как он сам поведал святому Дионисию, — опечалил один из неверующих. Причина печали была та, что неверующий совратил от церкви к своему злочестию одного из верующих. Сим обстоятельством блаженный Карп был сильно огорчен. Ему надлежало бы, конечно, сохранять терпение и отпадшего от веры непрестанно увещевать полезными словами, а неверного покорять своим благодушием; надлежало бы усердно молить Господа, дабы Он и совратившегося к нечестию, опять обратил ко святой Своей Церкви и пребывающего во мраке неверия просветил светом веры. Но, никогда ни в чем не обнаруживавший прежде нетерпения, Карп на сей раз был весьма сильно огорчен в душе своей. Поздно вечером, когда приближалась уже полночь, он встал на молитву. — Он всегда имел обыкновение в полночный час вставать и молиться. — Стоя на молитве, он не мог преодолеть в себе чувства сильной скорби, какую причинили ему упомянутые два человека. Ему стало представляться, что сии беззаконные люди, развращающие правые пути Господни, несправедливо остаются жить на земле; и стал он молить Бога, да ниспадет с неба огонь на них, и пожжет их обоих. Когда он молился о сем, вдруг горница, в которой он стоял, потряслась и расступилась сверху надвое, так что казалось ему, что он стоит на дворе, и светлый огненный пламень ниспал к нему с неба. Подняв взоры вверх, он увидел отверстое небо и в нем сидящего Иисуса Христа, окруженного бесчисленным множеством ангелов в человеческом образе. Потом, опустив взоры в них, он увидел рассевшуюся землю, и в ней глубокую темную пропасть; на краю же пропасти стояли те два человека, которым Карп, в гневе, испрашивал погибели от Бога. Они стояли с мольбою во взоре и с великим страхом и трепетом, ибо были близки к падению в пропасть; а в пропасти той пресмыкался змей, скрежеща зубами. Были здесь и другие какие-то люди, которые тех двух грешников били, толкали и влекли к страшному змию. Карп, видя, что опечалившие его готовы уже упасть в пропасть и быть съеденными змием, исполнился великой радости, и не столько Карп смотрел в отверстое небо и на сидящего в нем Иисуса Христа, сколько на близкую погибель сих двух грешников. Но так как они не упали в пропасть, то Карп снова стал досадовать и скорбеть, и опять стал молить Бога, чтобы они упали и погибли. Когда же он возвел очи на небо, как и прежде, то увидел, что Иисус Христос, встав с небесного престола, приблизился к сим людям, стоявшим на краю пропасти, и подал им руку помощи; ангелы же поддержали тех людей и, укрепляя их, отвлекли от пропасти. Карпу же Христос сказал:
      — Для чего желаешь ты погибели братиям? — Подражай Мне и не желай смерти грешника, ибо Я готов за спасение людей снова пострадать, только бы люди обратились от своих лукавых путей и возненавидели свои грехи.
      Приводя сию повесть в своем послании к упомянутому монаху Демофилу, святой Дионисий поучает ею, чтобы мы не были жестоки к согрешающим, и желали бы для них не наказания, а покаяния и обращения их, — чтобы мы усердно молились о таковых Богу, не желающему смерти грешников, дабы Он Сам Своею благодатию обратил и помиловал их, ибо Он любит праведных, но и грешных милует. Слава Господу во веки. Аминь.

Память преподобного Иоанна Хозевита, епископа Кесарийского

      Преподобный отец наш Иоанн Хозевит [ ] был родом из города Фив, что в Египте. В монашество он был пострижен своим дедом и, по совету сего старца, ходил ко святым местам в Иерусалим. По возвращении оттуда, он провел со старцем несколько дней, а затем удалился от него в одно тесное ущелье, где нашел небольшую пещеру и жил там, питаясь одними кореньями и травами. Когда же Бог восхотел прославить Своего угодника, то явил сие следующим образом. В тех местах жил великий постник, по имени Анания. Однажды к нему приведен был сын одного человека, мучимый нечистым духом. Анания не принял его, но с великим смирением сказал, чтобы пошли внутрь страны и поискали бы там Иоанна Египтянина, который может исцелить отрока. Когда посланные нашли Иоанна, они объявили ему, зачем пришли. Сначала Иоанн отказывался, но, после долгой мольбы, согласился изгнать нечистого духа и помолился Богу. Обратившись затем к бесу, он сказал:
      — Именем Иисуса Христа, — не я, но Анания повелевает тебе, нечистый дух, выйти из отрока сего.
      По слову святого нечистый дух вышел из отрока, и сей последний стал здоров и всем объявил о совершенном над ним славном чуде. Затем святой Иоанн должен был, против воли, принять епископство в Кесарии, но, будучи не в силах принимать почести и желая проводить иноческую жизнь, оставил Кесарию и вновь удалился в пустыню, где и пробыл до конца своей жизни.
      Бог прославил святого подвижника Своего славными чудесами. У одного человека малолетний сын был мучим духом нечистым. Отец посадил его в корзину и, покрыв сверху травою, принес к Иоанну и поставил ее у пещеры святого. Когда ребенок заплакал, святой встал и тотчас узнал, что в ребенке гнездится дух нечистый; прогнав беса, Иоанн исцелил дитя. Но изгнанный бес не успокоился и стал мстить подвижнику, приняв на себя человеческий образ. Встретив святого в прибрежном ущелье, бес припал к ногам его, как бы ища благословения. Раб Божий, нечаянно увидев его лицо, удивился, а бес, схватив святого за ноги, низвергнул его вниз к берегу; святой упал стремглав, но, по благодати Божией, остался невредим, так что человекоубийца не достиг ничего. Затем злой дух отдал раба Божия во власть одного разбойника, который бил святого, срывал с него одежду и сжег даже его хижину. Святой терпеливо переносил всё сие и только говорил про себя:
      — О Всевышний Господи! благодарю Тебя, если сие угодно Тебе.
      Тогда, по воле Всевышнего, разбойник был схвачен и умер позорною смертью, и раб Божий нашел себе на некоторое время покой. Но лукавый не прекратил, однако, борьбы с блаженным. Когда святой отправился однажды посетить братию, одна женщина встретила его на пути и пала к его ногам, умоляя войти к ней в дом и освятить его своею молитвою и благословением. Святого тронули ее мольбы, и он вошел. Тогда скверная обольстительница заперла двери и, вся обнажившись, делала всякие мерзости, чтобы только осквернить нескверного. Но твердый муж непоколебимо устоял против бесовского ухищрения и, оттолкнув ее, вышел невредимым.
      Блаженный Иоанн, услышав о некоем постнике Маркиане, молва о котором распространялась повсюду, пожелал его видеть; между тем, еще ранее, св. Иоанн, чтобы избежать всякого соблазна, решился не покидать своей келлии ни в каком случае, и с этою целию сам связал себя и почитал сии узы свои неразрешимыми. И вот, ангел Господень восхитил Маркиана из его келлии и внезапно поставил его пред блаженным Иоанном. Они приветствовали друг друга и насладились духовною беседою. Затем Маркиан опять был взят ангелом и стал невидим.
      Святой Иоанн изгонял из многих людей бесов, исцелял от лютых болезней, изводил молитвою водные источники, сводил с неба дождь и много других чудес совершил силою Божиею, и в глубокой старости с миром предал Богу святую душу свою.

Память блаженного Исихия Хоривита

      Святой Исихий сначала совершенно пренебрегал спасением души. Но вот он заболел, и во время болезни раскаялся. Тогда он упросил всех окружающих оставить его и пробыл в затворе двенадцать лет, в полном безмолвии [ ], питаясь только хлебом и водою, и все время проводя в молитве и слезах.
      Когда настало время его кончины, то братия обители вошли, сломав двери, и как ни заговаривали с Исихием, слышали от него одно:
      — Простите! Кто хранит в душе память о смерти, тот не станет грешить. Братия дивились происшедшей с ним, по благодати Божией, перемене и, по смерти его, с честью погребли тело его. По прошествии некоторого времени, они стали искать св. его мощей, и не нашли. Чрез сие Господь показал всем силу истинного покаяния для желающих исправиться, хотя бы и после долгой небрежности о спасении [ ].

Память 4 октября

Житие святых Гурия, архиепископа Казанского, и Варсонофия, епископа Тверского

      Преподобный Гурий, в мире Григорий, родился в городе Радонеже [ ] от бедных и малоизвестных бояр Руготиных. В юношеском возрасте Григорий отдан был на служение в дом князя Ивана Пенькова. Григорий был нрава кроткого и уступчивого; он любил часто ходить в храм Божий на молитву, молился и дома; внимательно охранял свое целомудрие, держал строгий пост; любил также подавать нищим милостыню и отличался прочими христианскими добродетелями. Своим благонравием и честностию Григорий приобрел любовь своего господина, и он поручил ему все управление своим домом. Но сие возбудило зависть в сослуживцах Григория, и они оклеветали его перед князем в прелюбодеянии с его женою.
      Князь, поверив клеветникам, приказал убить Григория. Но сын князя, более осторожный и благоразумный, нежели отец его, упросил отца пощадить Григория и своим приговором не позорить своей семьи; узнав же, что все сие клевета, он избавил Григория от смерти. Однако князь, побеждаемый злобою, посадил невинного Григория в глубокий ров. Два года провел в нем блаженный, томимый голодом, так как пища подавалась ему непригодная для человека: на три дня ему бросали по одному снопу овса и немного воды. Тяжело было положение невинного страдальца, но он укреплял себя примером древних мучеников и ободрял тою мыслию, что темница избавила его от соблазнов и тревог мирских, что уединение доставило ему полную свободу готовиться к вечности.
      Уже второй год заключения в темнице был на исходе, как один из прежних друзей Григория упросил темничного сторожа дозволить подойти к окну темницы и поговорить с Григорием; сторож согласился. Друг подошел ночью к Григорию и предложил доставлять ему приличную пищу. Но Григорий отказался от принятия всякой иной пищи, кроме той, какая ему доставляется, сказав, что «его питает многая и преизобильная благодать Божия». Засим Григорий просил своего друга, чтобы он вместо пищи приносил ему бумаги, чернил и перьев для писания азбук, по которым обучают детей грамоте. Эти азбуки Григорий поручал своему другу продавать, а деньги просил раздавать нищим.
      Через два года милосердый Господь, видя доброе терпение раба Своего, невинно страдающего, благоизволил освободить его от уз, как бы от ада, и невидимою рукою силы Своей отверз ему темничный затвор. Неожиданно Григорий увидал в дверях темницы свет; он пришел в ужас, думая, что это бесовское наваждение, — так как два года те двери не были отворяемы, — и, встав, стал он молиться. И снова свет появился в дверях, даже сильнее первого. Тогда Григорий, подойдя, коснулся до двери рукою, и дверь тотчас отворилась. Уразумев, что Сам Бог посылает ему освобождение из сей темницы, Григорий возблагодарил Господа и, взяв икону Пресвятой Богородицы, которую он имел с собою в темнице, вышел никем не видимый, хотя был уже день. И ушел он из дома того и из города, и пришел в Успенский Иосифовский [ ] монастырь. Здесь Григорий принял пострижение в монахи с именем Гурия и стал добрым иноком и постником; за свою примерную иноческую жизнь он был избран впоследствии игуменом Иосифовой обители. Пробыв настоятелем сей обители около девяти лет, он по болезни оставил монастырь и два года жил на покое, проводя время в посте и Богомыслии. Затем Гурий послан был на игуменство в Селижаров монастырь [ ], но здесь пробыл не более года.
      Когда же Бог покорил царю Иоанну Васильевичу город Казань [ ], тогда, по совету митрополита Макария [ ], собором святителей Российской митрополии Гурий поставлен был по жребию первым архиепископом города Казани [ ]. Царь отправил его в Казань с великою честию, дал ему множество икон, драгоценную церковную утварь и много книг, а кроме сего, многими драгоценными вещами одарил он и самого Гурия. Святители и разные монастыри с своей стороны принесли в дар на нужды новопросвещаемого края также множество драгоценных вещей [ ]. В неделю святых отец после Пасхи, 26 мая 1555 г., при звоне всех колоколов кремлевских, митрополит Макарий с епископом Крутицким Нифонтом и всеми архимандритами Московскими и игуменами, а также и святитель Гурий с своими архимандритами и освященным клиром, в присутствии царя и всего синклита, торжественно отслужили в Успенском соборе напутственный молебен. По окончании молебна, святитель Гурий с крестным ходом подошел к Москве-реке, здесь сел в приготовленные ладьи и с молитвами отправился в путь при звоне колоколов. На пути, в каждом городе, святитель Гурий встречаем был духовенством с крестным ходом и совершал торжественные молебствия, так что все путешествие святого Гурия, до самой Казани, было почти непрерывным молением.
      Через два месяца прибыл святой Гурий в город Казань и занял святительский престол. В сане святителя он проводил такую же Богоугодную жизнь: питал нищих, неимущим подавал все нужное, заступался за бедных, вдов и сирот и избавлял их от различных бед. Труды к трудам прилагая, святой Гурий проводил ночь в молитве, днем же учил неверных Богопознанию и вере в Пресвятую Троицу, и учением своим многих привел ко Христу [ ]. Великие труды святителя при слабости его телесных сил, надломленных в молодости тяжелым темничным заключением, в конец расстроили здоровье святого Гурия, и он впал в болезнь. Телесная болезнь ничуть не умалила его душевного благочестия: не имея возможности сам совершать богослужение, он все-таки присутствовал при священнодействиях, совершаемых другими, для чего приказывал носить себя к божественной литургии в храм Благовещения Богоматери, построенный им; здесь он сидел или даже лежал, слушая богослужение. Однако и во время болезни святой Гурий не оставлял своих обычных и удобоисполнимых для него дел [ ], не переставая в то же время смирять свою плоть постом и воздержанием. Так подвизался святитель три года. Чувствуя приближение своего отшествия к Богу, святой Гурий призвал к себе архимандрита Варсонофия, к коему питал «любовь велию духовную» и пожелал принять от него великий ангельский образ, т. е. схиму [ ]. Блаженная кончина святителя последовала 4 декабря 1564 г. Честное тело его было погребено в обители Спасо-Преображенской [ ], за алтарем, у большой церкви.
      Преподобный Варсонофий, в мире Иоанн, был родом из Серпухова [ ]. Он был сыном священника Василия, и в раннем возрасте обучен был грамоте и Божественному Писанию. Еще не достигши совершеннолетия, Иоанн попал в плен к крымским татарам [ ]. Покоряясь воле Господа, он усердно исполнял возлагаемые на него работы и труды. В плену он находил утешение в частой и пламенной молитве к Богу, наизусть воспевая те псалмы, которые он помнил. Неверные, видя благонравие Иоанна, усердие в трудах, смирение и беспрекословное повиновение им в работе, облегчили тяжесть трудов его и позволили жить ему свободнее. В плену Иоанн выучился татарскому языку, так что мог свободно не только говорить, но и писать на этом языке. Через три года отец выкупил Иоанна у татар. Тогда он пришел в царствующий град Москву и постригся в монастыре, называемом Андроников [ ], причем был назван Варсонофием. Здесь Варсонофий стал проводить жизнь свою в строгих подвигах благочестия и добродетели; за свою строгую подвижническую жизнь Варсонофий поставлен был митрополитом Макарием в игумена Песношского [ ] монастыря. Потом он был архимандритом в городе Казани [ ]; там он основал монастырь в честь преславного Преображения Господня и поставил в нем церкви и келии. В сане архимандрита Варсонофий проводил такую же Богоугодную жизнь: умерщвлял тело свое великим воздержанием и бдением, а на теле своем носил вериги, хотя сего никто не знал. Так был он во всем образцом добродетели для братии. В Казани Варсонофий ревностно помогал святителю Гурию в деле распространения христианства между магометанами и язычниками. Знание языка и знакомство с бытом татарским принесли ему в этом случае большую пользу: многих неверующих обратил он Богу и крестил их. К святителю же Гурию Варсонофий питал искреннюю любовь и во всем ему повиновался.
      Из Казани святой Варсонофий был вызван на святительскую кафедру в Тверь [ ]. Здесь, будучи добрым пастырем словесного стада Христовых овец, он особенно предался подвижничеству и всегда пребывал в посте, молитвах, слезах и всенощных бдениях. Многих больных он исцелил, ибо был сведущ и во врачебной науке; но платы за сие он отнюдь ни от кого не брал, а лечил даром; особенно же прославился он врачеванием душевных страстей, которые он исцелял благодатию Духа Святого. Не оставлял он и ручного труда, и обычным занятием его было шитье клобуков, которые он раздавал братии своей, прося их молиться о нем Богу.
      Когда же святой достиг глубокой старости, то оставил свою паству и снова переселился в основанный им монастырь, что в городе Казани. Здесь он принял на себя великую схиму. Несмотря на свои старческие годы и великую слабость, он не изменил правилам подвижнической жизни, и когда от дряхлости не мог сам совершать Богослужение, то просил своих учеников привозить его в церковь. Когда же он окончательно изнемог и почувствовал свое отшествие из сего мира, то причастился святых Христовых Таин и почил о Господе 11 апреля 1576 г., и погребен был там же в монастыре, близ святителя Гурия.
      Спустя 32 года после кончины святого Гурия и через 20 лет со времени преставления святого Варсонофия, по повелению царя Феодора Иоанновича, начали строить на месте деревянной каменную церковь в честь преображения Господня. Когда начали копать рвы и выкопали гробницы святых Гурия и Варсонофия, — 1596 г., 4 октября, — то возвестили о сем митрополиту Гермогену [ ], бывшему тогда архипастырем Казани. Митрополит, совершив литургию и панихиду, пришел в монастырь со всем освященным собором. Открывши гроб святого Гурия, они нашли его наполненным благовонным миром; тление коснулось лишь немного верхней части губ, даже ризы святителя были целы и казались крепче новых. Подобным образом открыли гроб святого Варсонофия и также обрели мощи его целыми и нетленными, как и мощи святителя Гурия; тление коснулось лишь только ног преподобного, но не разрушило костей, совершенно крепких. Честные мощи святителей переложили из тех гробов в новые ковчеги и, при пении надгробных песнопений, поставили поверх земли, чтобы все приходящие могли видеть и с верою лобызать их. Возвещено было о сем письмом царю Феодору Иоанновичу и патриарху Иову [ ]. Благочестивый царь и святейший патриарх, весь царский синклит и множество народа, узнав о сем, прославили Бога, прославляющего святых Своих. Благочестивый царь повелел хранить святые и многоцелебные мощи святителей в особом приделе, с южной стороны алтаря большой церкви, которая, ради этой святыни, вскоре была благолепно украшена. В этом приделе, когда он был устроен, мощи святителей и покоились в упомянутых новых ковчегах [ ], источая верующим исцеления во славу Бога, в Троице славимого, ныне и во веки. Аминь.
 

Тропарь святых Гурия и Варсонофия, глас 3:

      Первии учителие прежде темному, ныне же светлому и новопросвещенному граду Казани, первии возвестителие пути спасительнаго, истиннии хранителие апостольских преданий, столпи непоколебимии, благочестия учителие, и православия наставницы, Гурие и Варсонофие, Владыку всех молите, мир вселенней даровати, и душам нашым велию милость.
 

Кондак Варсонофия, глас 6:

      Воздержанием тело Духу поработив, душу же равноангельну сотворил еси: сего ради святительства саном почется, чисте чистейшему предстоиши. Моли Христа Бога, святителю, спасти императора нашего вседержавнаго, благочестия содержителя, и люди твоя, святе, да вси вопием ти: радуйся отче преподобне Варсонофие, граду нашему Казани похвала и утверждение.
 

Кондак Гурия, глас 4:

      Чувственныя страсти победив, чистотою яко солнце возсиял еси, чисто житие до конца сохранив, и от неверия в веру многих ко Христу привел еси, и того ради от Бога нетлением почтен был еси, и чудесы удивляемь. Молим тя святителю Гурие, молитвами твоими от бед избави нас, да зовем ти: радуйся отче предивный, граду Казани похвала и утверждение.

Память святого священномученика Иерофея, епископа Афинского

      Святой Иерофей был одним из членов или советников Ареопага. Святым апостолом Павлом он был обращен в христианство и им же поставлен в епископа города Афин. Присутствуя вместе с апостолами при погребении Пресвятые Владычицы нашея Богородицы, святой Иерофей воспевал божественные песнопения, когда провожал ко гробу Пречистое тело Божией Матери, так что все слышавшие и видевшие то, признали его за праведного и святого мужа. Благочестно пожив, как подобает святому, и угодив Богу своим житием и благим управлением паствою, святой Иерофей скончался мученически в I веке по Р. Х.
 

Кондак, глас 8:

      Священноначальника Афинскаго восхваляем тя, яко тайноучившеся тобою странным и неизреченным: явился бо еси богоприятный песнословец. Но моли всеблаженне Иерофее, от всяких нам грехопадений избавитися, да зовем: радуйся отче богомудре.

Житие преподобного отца Аммона

      Преподобный отец наш Аммон был родом египтянин. Хотя еще в раннем возрасте он лишился своих родителей, но воспитывался в страхе Божием и с юных лет приобрел любовь к чтению Божественных книг. Когда Аммон достиг совершеннолетия, дядя стал понуждать его к женитьбе. Предпочитая девство супружеству, но вместе с тем желая исполнить волю дяди, Аммон стал размышлять, как бы ему совместить девственную жизнь с брачной. И вот в день брака, когда ввели его вместе с невестою в брачную опочивальню и все ушли, он, затворив двери, сказал девице:
      — Послушай меня, сестра, и согласись на то, что я скажу тебе: супружество, в которое мы вступили, нисколько не лучше девства; посему мы хорошо сделаем, если будем почивать отдельно друг от друга, чтобы, сохранив наше девство, угодить сим Богу.
      Сказав сие, он достал хранившуюся у него на груди под одеждой книгу, и стал читать девице, не ведавшей Писания, как бы от лица Христа и Апостолов, спасительные слова Божественного учения. К прочтенному он присоединял, по данной ему от Бога благодати, и свои наставления, и советовал ей проводить чистую, ангельскую жизнь. Она же, умилившись, сказала:
      — Господин мой! Я соглашаюсь на все, что ты говоришь, и так как ты предпочитаешь жизнь девственную, то и я желаю того же и согласна делать все, что ты мне повелишь.
      Тогда Аммон сказал:
      — Хочу, чтобы мы жили порознь: ты в одном доме, а я в другом.
      Но девица, не желая такого разделения, сказала:
      — Нет, господин мой, мы будем жить в одном доме, но почивать отдельно.
      Так они начали проводить девственную жизнь. Их супружество было как бы садом, который цвел лилиями девства, ограждался целомудрием и прохлаждался росою Духа Святого. В таком супружестве прожили они много лет, проводя время в великих подвигах, — посте, воздержании, в бдении и молитвах, и телесных трудах. Девица трудилась и занималась домашним хозяйством, Аммон же изнурял ежедневно плоть свою, трудясь целый день в своем саду. Приходя домой вечером, он немного вкушал со своею супругою, или лучше сказать — сестрою, хлеба; в полночь же они оба вставали на молитву, а рано утром Аммон опять выходил на дело свое и трудился до вечера. Так сия двоица, в молодых своих годах, живя среди как бы огня, не сгорела: ибо они преодолели всякие плотские вожделения в себе. Такую совместную жизнь они проводили восемнадцать лет и достигли совершенной чистоты и святости. И вот однажды девица сказала Аммону:
      — Господин мой! Я хочу тебе нечто сказать, и если ты меня послушаешь, то я пойму из сего, что ты любишь меня действительно о Боге.
      Он же ответил:
      — Говори, сестра, и если будет полезно, я послушаю тебя.
      Тогда девица сказала:
      — Приличнее нам, господин мой, жить отдельно, так как ты человек святой, праведный и целомудренный, и я, сколько могу, последую твоей жизни; пусть же будет и другим от нас польза; станем жить отдельно: нехорошо, чтобы столь великая твоя добродетель, из-за совместной жизни со мною, сокрыта была от могущих пользоваться ею и подражать твоему целомудрию.
      Слыша сие, Аммон прославил Бога, склонившего сердце девицы к отдельной жизни, которой он издавна желал. И сказал он девице:
      — Сестра моя! Если угодно тебе сие, то оставим совместное пребывание: оставайся ты в сем доме, а я пойду на другое место.
      Помолившись Богу, они расстались друг с другом: Аммон пошел в гору Нитрийскую [ ] и стал иноком, а мнимая жена его, оставшись в доме своем, в скором времени собрала множество девиц и уневестила их Христу, а сама стала игуменьею над ними.
      Поселившись в горе Нитрийской, Аммон стал проводить отшельническую жизнь, трудясь и подвизаясь для Бога, Коему он день и ночь служил со всею теплотою духа своего. В пустыне он провел двадцать два года и достиг совершенства в иноческой жизни. Бог же прославил угодника Своего, дав ему дар исцеления, и святой исцелял различные болезни приходивших к нему людей.
      Однажды к нему приведен был отрок, укушенный бешеною собакою. В припадках беснования он кусал свое собственное тело. Родители отрока, припадая к ногам святого Аммона, просили его исцелить их сына. Но святой сказал им:
      — Что вы утруждаете меня, прося у меня того, что превосходит мои силы. В ваших руках — и болезнь, и исцеление отрока, так как, укравши у вдовы (святой назвал ее по имени) вола, вы тайно убили его и съели; посему возвратите ей живого вола, и сын ваш исцелеет.
      Родители беснующегося отрока, услыхав сие, ужаснулись, что святой знает их тайны и, сознавшись в своем преступлении, клятвенно обещались возвратить украденное. Тогда святой, помолившись, исцелил отрока и отпустил их с миром. Они же, с радостью вернувшись в дом, тотчас же дали вдовице другого вола, вместо убитого ими.
      В другое время пришли к преподобному два человека за благословением. Святой попросил их привезти ему воды на нужды приходящих к нему, ибо один из пришедших имел верблюда, а другой осла. Взяв большой сосуд, они отправились с горы за водой. Когда они наполнили сосуд водою, то один из них, у которого был верблюд, сказал:
      — Сосуд велик, а гора высока, а потому не хочу я такою тяжестью уморить своего верблюда.
      И, оставив своего товарища, он пошел своею дорогою, не возвращаясь к святому. Оставшийся же взял воду на осла своего и с большим трудом едва ввез ее на гору к преподобному. Увидев его, святой сказал:
      — Чадо! Да благословит тебя Бог за труд твой. Знай, же, что товарищ твой, который отказался привезти воды на нужды наши, в настоящее время находится в несчастии, ибо лишился своего верблюда.
      Тогда отправился человек этот вслед за своим товарищем и нашел его плачущим, так как верблюд его съеден был волками.
      О сем преподобном Аммоне воспоминает святой Афанасий Александрийский в житии преподобного Антония [ ], где он пишет о нем следующее.
      Однажды преподобный Аммон шел с учеником Антония Феодором. Когда им пришлось переправляться через одну большую реку, называемую Ликос [ ], для чего нужно было им раздеться, то Аммон стал просить Феодора немного отойти от него, чтобы не видеть им телесной наготы друг друга. Когда они разошлись, Аммон стал размышлять, как бы ему переправиться через реку, не снимая одежды, ибо он был настолько целомудрен и скромен, что стыдился даже своей собственной наготы, и во всю свою жизнь не обнажал своего тела. Когда он размышлял о сем, ангел Господень восхитил его и, перенеся через реку, во мгновение ока поставил на другом берегу. Феодор же с большим трудом едва переплыл через реку. Увидев Аммона стоящим на другом берегу, он удивился, что тот скоро переправился через такую быструю реку; заметив же, что одежда на Аммоне совершенно суха, он поразился и, упав к ногам святого, просил сказать ему, как он переправился через речную быстрину. Вынужденный просьбою товарища, Аммон открыл ему, что он был перенесен ангелом. При сем он запретил товарищу говорить о сем другим, пока он, Аммон, не покинет сего мира. Придя к святому Антонию, преподобный услыхал от него такие слова:
      — Бог открыл мне день твоей смерти. Посему я пригласил тебя, чтобы усладиться беседою, пока ты не отошел еще к Богу: помолимся же друг за друга.
      Проведя время в продолжительной беседе друг с другом, они получили утешение от Святого Духа, и Аммон, приняв благословение, ушел от святого Антония.
      И вот спустя немного дней, Антоний Великий, сидя на холме, возвел очи свои к небу и увидел душу Аммона, с радостию возносимую ангелами на небо. Узрев сие, Антоний был весьма обрадован; тогда ученики спросили его:
      — Отче, что за причина твоей радости?
      Он отвечал:
      — Сегодня преставился авва Аммон, и я вижу его святую душу, возносимую ангелами на небо.
      Ученики запомнили тот день, в который св. Антоний сказал им о преставлении Аммона. Через несколько дней пришли братия из Нитрии [ ] и сообщили, что святой Аммон преставился ко Господу [ ]. Сосчитавши дни, ученики Антония убедились, что Аммон преставился в тот самый день, когда Антоний видел душу его, восходящую к небу с ангелами, и прославили Бога.

Житие преподобного отца нашего Павла Препростого

      Сей Павел был земледельцем в одном селении. Человек он был неученый, душою же был весьма прост и незлобив. Он вступил в брак с женщиною, красивой лицом, но дурной по своей душе и поведению; долгое время она тайно от мужа вела прелюбодейную жизнь. Однажды, возвратившись с работы домой, Павел застал жену свою с другим. Тогда, немного усмехнувшись, сказал он прелюбодею:
      — Хорошо, хорошо! Я совсем не обращаю на это внимания. Призываю во свидетельство Иисуса Христа, что я не желаю более жить с нею. Вот ты обладаешь ею, посему и детей корми, а я уйду и стану монахом.
      И тотчас же, оставив все, Павел ушел из дома; никому он при сем ничего не сказал, и порочную свою жену нисколько не укорил, но молча пошел в пустыню. Там он пришел к преподобному Антонию Великому [ ], и постучал в двери его келии. Антоний спросил его:
      — Чего ты хочешь?
      Павел отвечал:
      — Хочу быть иноком.
      Антоний увидев, что он уже стар, сказал ему:
      — Тебе, старец, уже около 60 лет, — не можешь ты быть иноком; возвратись опять в село и исполняй свою работу, благодаря Бога; а пустыннический труд нести и искушений терпеть ты не сможешь.
      Но Павел отвечал:
      — Отец! Я готов исполнять все то, что ты повелишь.
      Антоний же, не внимая ему, говорил:
      — Я сказал тебе, что ты стар и уже не можешь быть монахом. Отойди отсюда. А если хочешь быть монахом, то иди в монастырь, где живет много братии, могущей переносить твои немощи; а я живу здесь один и по пяти дней ничего не вкушаю; посему не можешь ты жить со мною.
      Сказав сие, Антоний затворил двери и три дня не выходил из своей келии. Но старец все это время оставался около келии, никуда не уходя. На четвертый день Антоний отворил дверь и опять увидел Павла и, чтобы заставить удалиться его, сказал:
      — Уйди отсюда, старец. Зачем ты досаждаешь мне? Я сказал тебе, что ты не можешь остаться здесь.
      — Умру тут, а не уйду, — ответил старец.
      Антоний, видя, что у старца нет ни хлеба, ни воды, и что он уже четвертый день остается без пищи, подумал про себя: «старец сей, не привыкший так долго поститься, может умереть от голода, и на моей душе будет за него грех». Посему он согласился оставить его у себя и сказал:
      — Ты можешь спастись, если будешь послушен и сделаешь то, что я повелю тебе.
      Павел ответил:
      — Отче, я готов исполнять все то, что ты скажешь мне.
      Антоний же, испытывая его, сказал:
      — Стой и молись на сем месте до тех пор, пока я не приду и не принесу тебе того, над чем ты должен трудиться.
      Оставив Павла, Антоний вошел в пещеру.
      Целую неделю он не выходил к нему, но тайно через окно наблюдал за ним и видел его все то время неподвижно стоящим день и ночь на одном месте.
      Тогда, выйдя из келии, Антоний принес старцу финиковые ветви и, омочив их в воде, сказал ему:
      — Плети, старец, веревку так же, как я плету.
      И плел Павел веревку до девятого часа и с большим трудом сплел пятнадцать лактей [ ]. Антоний же, посмотрев работу, сказал:
      — Нехорошо ты сплел, расплети и плети снова.
      А был уже седьмой день, как он не давал ему ничего есть. Все же сие делал Антоний для того, чтобы удалить Павла от себя, ибо он думал, что тот уйдет от него, не выдержав испытания. Но Павел продолжал с большим трудом расплетать веревку и снова сплетать ее; и как он ни был голоден, однако нисколько не огорчился и не возроптал. Тогда Антоний сжалился над ним, — и вот, когда уже солнце заходило, он сказал Павлу:
      — Старец, не хочешь ли немного вкусить хлеба?
      — Как ты хочешь, отче, — отвечал Павел.
      Антоний пришел в умиление от сих слов Павла, который, и страдая от голода, не спешил, однако, к утолению его хлебом, но отдавался на волю Антония.
      Они вкусили немного хлеба с водою и, вставши из-за стола, возблагодарили Господа.
      Испытывал святой Антоний Павла и в молитвах, по целым ночам не ложась спать и поя псалмы со многими поклонами, но и в сем Павел оказался терпеливым и бодрым.
      Раз, когда они вкушали пищу, Антоний велел Павлу вкусить более того, чем сколько вкушал сам, ибо он жалел его, как еще непривыкшего к строгому посту.
      Но тот ответил:
      — Если ты, отче, будешь есть еще, то и я буду.
      — Мне довольно, — сказал Антоний, — потому что я монах.
      А Павел ответил:
      — И мне довольно, потому что и я хочу быть монахом.
      И всегда Павел исполнял все, что ни повелевал ему Антоний.
      Однажды Антоний велел сшить ему одежду; когда Павел сшил ее, Антоний сказал:
      — Плохо ты сшил, — распори ее и сшей снова.
      И вновь сшитую он велел распороть и опять шить.
      Все сие делал Антоний для того, чтобы испытать терпение и послушание Павла. А тот нисколько не роптал на сие, но с усердием и старательностию исполнял все повеления Антония.
      Наконец, Антоний убедился в способности Павла к пустынножительству и сказал ему:
      — Вот ты уже и соделался иноком во имя Господа Иисуса.
      И велел Антоний жить ему в одиночестве, сделав келию для него на расстоянии четырех метаний камнем [ ] от своей. И пребывал блаженный Павел близ святого Антония в той отдельной келии, трудясь день и ночь в подвигах иноческих; за сие получил он от Бога власть над духами нечистыми, чтобы изгонять их и исцелять недуги.
      Раз к святому Антонию приведен был юноша, имевший в себе духа нечистого, весьма злого и сильного, одного из князей тьмы, который хулил Бога.
      Но Антоний сказал:
      — Не мое это дело, ибо не получил я от Бога власти над сильнейшими бесами, но Павел препростый имеет сей дар. И пошел он с юношею к Павлу и сказал ему:
      — Авва Павел! изгони из сего юноши нечистого духа, дабы юноша мог вернуться в дом свой здоровым, хваля Бога.
      Но Павел сказал:
      — А ты, отче, почему же не изгнал его?
      Антоний отвечал:
      — Имею я одно неотложное дело и потому привел его к тебе.
      И, оставив бесноватого юношу и Павла, Антоний ушел. А Павел, помолившись Богу, сказал бесу:
      — Диавол! Авва Антоний велит тебе выйти из человека сего.
      Диавол же с бранью ответил:
      — Не выйду, всезлобный и лживый старик. Тогда Павел, взяв ту кожу, в которой ходил, начал бить его, говоря:
      — Выходи, — так повелел тебе святой Антоний.
      Но диавол не желал выходить. Тогда Павел сказал:
      — Или ты выйди, или я помолюсь Христу и будет тебе худо.
      Но бес, хуля Христа, говорил:
      — Не выйду.
      Тогда Павел разгневался на беса, и в полдень, когда в Египте солнце жжет как огненная пещь, взошел на камень и встал на нем, как неподвижный столп, взывая ко Христу:
      — Господи Иисусе Христе, распятый при Понтие Пилате! Ты ведаешь, что не сойду я с сего камня, хотя бы пришлось мне и умереть на нем, и не вкушу ни хлеба, ни воды до тех пор, пока Ты не услышишь меня и не изгонишь беса из сего юноши.
      Когда еще говорил он сие, бес начал кричать:
      — Выхожу, выхожу и не знаю, где буду находиться. И выйдя из юноши, бес обратился в большого змея, длиною в 70 лактей, и поселился в Чермном море [ ]. Так святой Павел победил диавола простотою и смирением своим; ибо слабейших бесов изгоняют люди силою веры, а начальствующих князей бесовских побеждают люди силою смирения, как сей святой Павел.
      Блаженный Павел имел и дар прозрения. Раз, войдя в один монастырь, встал он у церкви, наблюдая, кто с какою мыслию входит в нее. Была вечерня и все входили в церковь с радостным лицом и просветленною душою, и с каждым из них входил с радостию и ангел хранитель. Один же брат шел в церковь с лицом мрачным, душою озлобленною, будучи окружен бесами, из которых каждый влек его к себе; ангел же хранитель его следовал в отдалении, — в унынии и с плачем. Видя сие, святой опечалился и весьма скорбел о погибшем брате; от великой печали не вошел святой Павел и в церковь, но с плачем сидел вне ее. Когда церковная служба окончилась, то все братия выходили такими же, какими и входили, и свет Божественный озарял их. Увидал Павел и того, который прежде был мрачным; и вот лицо его светилось как бы лицо ангела, и благодать Духа Святого осеняла его, и ангел хранитель радостно поддерживал за руку его; бес же издали рыдал и не дерзал хотя немного приблизиться к нему.
      Увидав столь быструю перемену, происшедшую с братом, блаженный обрадовался и, остановив его, поведал окружающим о том, что видел и затем спросил брата о причине его внезапного изменения.
      Тот, видя себя обличенным Божиим откровением, в присутствии всего народа, рассказал о себе все:
      — Я, — сказал он, — весьма грешен: много лет прожил я до нынешнего дня в беззаконии. Войдя сегодня в церковь, услышал я, что читают книгу пророка Исаии, или лучше, — Самого Бога, через пророка говорящего: «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; научитесь делать добро: и если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю»(Ис. 1:16–18) [ ]. Услышав сие, я умилился душою, отверзлись во мне духовные очи и, познав свое злодейство и нечестие, я с сокрушением сказал в душе своей Богу: «Ты, Господи, пришел в мир для спасения грешников, как то через пророка Своего Ты мне ныне поведал; исполни сие со мною грешным на деле. Ибо я даю обет отныне, при помощи Твоей, не только никому не делать никакого зла, но и оставить всякое беззаконие и послужить Тебе, Владыко, чистою совестию; только Ты Сам приими меня кающегося и не отвергни меня, припадающего к Тебе». С такими обещаниями, — продолжал он, — вышел я из церкви, решив в сердце своем не грешить более перед Богом.
      Услышав сие, все громким голосом прославили Бога, принимающего всякого, обращающегося к Нему с покаянием.
      Так прозорлив был святой Павел, ибо за простоту свою и незлобие свое он преисполнен был благодати Божией. Да и кто же приятен Богу более незлобивого? «Непорочность и правота, — говорит Господь устами Псалмопевца, — да охраняют меня»(Пс. 24:21).
      Преподобный прожил в святой простоте своей много лет и, сотворив много чудес, отошел ко Господу [ ]. Тот, кто был на земле простым и неученым, теперь стал премудрейшим на небеси, более всех мудрецов мира сего, и с мудрыми херувимами созерцает он Христа, Божию Силу и Божию Премудрость. Ибо истинная мудрость в том и состоит, чтобы бояться Бога и в чистоте души и незлобии сердца служить Ему и благоугождать.
      Молитвами, Господи, угодника Твоего, Павла препростого, умудри и нас в исполнении заповедей Твоих. Дай нам иметь началом премудрости — страх Твой, дабы мы, из благоговения к Тебе, уклонившись от греха, могли творить перед Тобою добро и получить милость Твою во веки. Аминь.

Память святых мучеников Гаия, Фавста, Евсевия и Херимона

      Сии святые были ученики святого Дионисия Александрийского [ ]. Святые Гаий и Фавст были гонимы и приняли мученическую кончину вместе со своим учителем. Евсевий же и Херимон, после изгнания святого Дионисия, при помощи Божией, посещали заключенных в темницах, погребали тела мучеников и прожили до царствования императора Декия. За исповедание веры Христовой они потерпели жестокие мучения, но остались непоколебимыми. Множество язычников научили они вере Христовой и крестили их во имя Отца и Сына и Святого Духа — одних тайно, других же явно. Затем они были схвачены, усечены мечом и предали Господу свои блаженные души [ ].

Память святого мученика Давикта и дочери его Каллисфении

      Сей Давикт [ ] был градоправителем ефесским [ ], в царствование императора Максимиана; за сопротивление отдать в замужество дочь свою за нечестивого язычника-императора, Давикт лишен был чести и богатства, сослан в Мелитину [ ] и там усечен мечом. Каллисфения же сперва укрывалась в Никомидии, потом удалилась во Фракию [ ] и там поселилась у одной женщины, и молитвою своею исцелила больные глаза ее дочери. По смерти Максимиана, Каллисфения возвратилась в отечество и отправилась к супруге царя Ликиния Констанции, которая была сестрою святого Константина Равноапостольного и исповедовала христианскую веру. Там она все рассказала царице о себе. Царица любезно приняла ее и помогла ей возвратить имение отца, отнятое Максимианом. Получив сие имущество, Каллисфения все раздала его бедным. Тело отца своего она перенесла из места заточения в Асию и построила церковь в память его. Сама же, Богоугодно проведши остальное время жития своего, с миром почила о Господе.

Память преподобномученика Петра, пресвитера Капетолийского

      Святой Петр родился и вырос в городе Капетолии [ ]; он был женат и имел троих детей, отличался мудростию и многих обратил на путь истинный. Впоследствии он принял иночество и, против воли, был поставлен епископом Бострийским [ ] во пресвитера. Как учитель христианский, он был схвачен агарянами и отведен в Дамаск на мучение. Там ему отрезали язык, но чудесным образом он стал после сего говорить еще яснее. Затем ему отрезали правую руку и ногу, выкололи глаза, пригвоздили ко кресту и, наконец, отсекли главу, а тело сожгли [ ].

Память 5 октября

Страдание святой мученицы Харитины

      В царствование Диоклитиана, в Понте проживал один благородный и богатый человек, по имени Клавдий; по характеру своему он был добр и милостив к нищим. Однажды Клавдий увидал маленькую девочку, по имени Харитину, которая в детстве своем лишилась родителей. Клавдий сжалился над нею, взял ее к себе, воспитал и полюбил как свою родную дочь. И действительно, Харитина была вполне достойна любви. Когда она выросла, то сделалась не только красивою лицом, но и отличалась прекрасными нравственными качествами: кротостью, смирением, послушанием, молчаливостью, целомудрием и разумом. Веруя в Христа, она воспламенилась к Нему горячею любовию и, уневестившись Ему, хранила девство и поселилась посему в отдельном уединенном жилище. Клавдий, ее воспитатель и господин, не только не воспротивился такому доброму ее намерению, но очень радовался целомудренной и святой ее жизни. Он построил для не особый дом, где она и жила в уединении, день и ночь поучаясь в законе Господнем. Ее стали посещать верующие, и она наставляла их ко спасению, поучая их душеполезными поучениям. Неверующих же она приводила к истинной вере, проповедуя им Христа. Таким образом Харитина была для всех учительницею веры и Богоугодной жизни.
      В то время нечестивый царь римский Диоклитиан [ ] воздвиг на христиан сильное гонение. По его повелению, христиан повсюду разыскивали и подвергали мучениям. В особенности же гонители преследовали тех, о коих распространялась молва, как об особенно добродетельных и разумных людях. Как таковая, была оклеветана пред градоначальником Домицианом и святая Харитина; ее обвиняли в том, что она сама христианка и многих других обратила и обращает к вере во Христа. Услыхав о сем, градоначальник написал к Клавдию письмо, повелевая прислать к нему Харитину. Клавдий, прочитав послание градоначальника, сильно опечалился, оделся во вретище и оплакивал ее, хорошо понимая, что невозможно сопротивляться градоначальнику. Тем не менее, когда были присланы за нею воины, он, будучи не в силах расстаться с Харитиной, сопротивлялся им насколько мог, плача и удерживая ее своими руками, и не отдавая ее похитителям. Воины влекли ее к себе, а Клавдий препятствовал им, не выпуская ее из своих рук. Влекомая в разные стороны, святая Харитина сказала своему господину:
      — Пусти меня, господин мой, и не скорби, но радуйся, ибо я буду приятною Богу жертвою за свои и за твои грехи.
      Воины, сильно разгневавшись, силою вырвали Харитину из рук Клавдия, похищая ее как волки овцу из стада, и повели к градоначальнику. Провожая ее, Клавдий с плачем говорил:
      — Помяни меня пред Небесным Царем, когда предстанешь пред Ним среди сонма святых мучениц!
      Святая Харитина была приведена к градоначальнику и стала пред ним, призывая всем своим сердцем Бога на помощь себе.
      Градоначальник спросил ее:
      — Верно ли то, что я слышал о тебе, девица, что — ты сама христианка и многих других прельщаешь, обращая в ту же нечестивую веру?
      Святая Харитина с дерзновение отвечала ему:
      — Что я христианка — это правда, а что я совращаю других людей, это ложь; не совращаю я других, но обращаю от нечестия и заблуждения и наставляю на истинный путь, приводя их ко Христу, вера в Коего не нечестива, как ты несправедливо думаешь, но свята и праведна. Ваша же вера полна всякой нечистоты, потому что вы веруете в скверных и лукавых бесов и волю их творите.
      Услыхав такой ответ святой Харитины, градоначальник сильно разгневался и велел жестоко бить ее. Потом, наложив на ее шею железный обруч, отослал ее на суд к правителю области. Сей судья неправедный, показав Харитине все орудия пытки, сказал ей:
      — Пожалей себя, чтобы не погибнуть тебе в жестоких муках. Послушай моего совета и принеси жертву бессмертным богам, и тогда получишь троякую для себя пользу: умилостивишь богов, приобретешь милость царя и сохранишь свою цветущую красоту нетронутою жестокими мучениями.
      В ответ на сие мученица возвела глаза свои к небу, прося себе оттуда защиты. Сотворив затем крестное знамение, она сказал судье:
      — Лукав ты, судья, и несправедлив! Но не уловишь меня ни своею хитростью, ни страхом мучений, не привлечешь к своему нечестию и не изменишь пламенного моего желания пострадать за Христа. Подумай лучше о том, что для твоей души будет полезнее, и сам не поклоняйся бездушным идолам, дабы тебе не погибнуть вместе с демонами, коих ты почитаешь как богов.
      Услыхав такие слова, судья начал поносить святую мученицу и велел остричь волосы на ее голове. Святая, безгласная как овца пред стригущим ее, молчала, беседуя в душе с возлюбленным Женихом своим Христом и умоляя Его помочь ей совершить подвиг мученичества. Когда же она была острижена, тотчас, на виду у всех, на ее голове выросли другие волосы, длиннее и лучше прежних. Увидев это, судья пришел в сильную ярость и велел посыпать голову мученицы горящими угольями, коими сильно опалило ее. Потом, для большего мучения святой, опаленное тело ее облили уксусом, смешанным с желчью. Но святая терпеливо переносила все, молясь Господу и говоря:
      — Господи, Иисусе Христе, крепкий помощник надеющимся на Тебя, сохранивший невредимо трех святых Твоих отроков среди горящего пламени, поспеши и ко мне на помощь и укрепи меня в мучениях, переносимых ради Тебя, чтобы враги мои не сказали: где Бог ее?
      Помолясь, она почувствовала облегчение в муках и возблагодарила Бога. Мучитель же изобретал для нее все большие и большие мучения: разжегши железные прутья, он велел проколоть ее сосцы и горящими свечами опалять ее ребра. А святая Харитина, как бы не чувствуя вещественного огня, разжигалась духовным пламенем Божественной любви и не переставала сердцем и устами исповедовать Иисуса Христа. Видя такую твердость святой, мучитель повелел потопить ее в море. Слуги, взявши ее, повели к морю. Святая же, идя, взывала к Богу:
      — Благодарю Тебя, Господи Боже мой, что ради Твоего святого Имени, после огненного мучения пройду сквозь морскую воду; благоволи мне явиться чистой в день воскресения; но и теперь, как всегда, покажи на мне Твои чудеса, дабы еще более прославлено было превеликое Имя Твое.
      Тем временем слуги привели Харитину к морю и, привязавши ей на шею большой камень, бросили ее в глубину морскую. Но камень тотчас отвязался от ее шеи и исчез в море, а святая, невидимо укрепляемая силою Божиею, стала на волнах и пошла по ним как по твердому камню. Выйдя на берег, она вернулась к судье и сказала ему:
      — Узри силу Христа моего, и уверуй в Него!
      Судья, увидав, что Харитина не утонула, но жива, так сильно испугался, что почти потерял сознание и молчал. Едва придя в себя, он сказал, что она — волшебница и волхвованием спаслась от потопления в море, и повелел взять ее и привязать нагую к колесу, под которым были положены разные острые железные орудия, ножи и мечи, и множество горящих углей. Судья приказал слугам поворачивать колесо с привязанною к нему святою, чтобы острые орудия, положенные под колесом, раздирали ее тело, а горящие уголья опаляли его и тем причиняли бы святой еще более мучения. Но слуги не могли исполнить приказания мучителя, так как, по повелению Божию, колесо не поворачивалось и руки их ослабели, а горящие уголья погасли. Святая осталась невредима, ибо Ангел Господень защищал и охранял Христову невесту. Видя сие, судья снова пришел в ярость и приказал вырвать ей ногти на руках и на ногах и выбить зубы, — святая же и сии мучения претерпела мужественно. Тогда беззаконный судья решил растлить ее девство, и для этого велел созвать множество распутных людей, чтобы отдать им святую на осквернение. Святая Харитина, услыхав такое безбожное повеление неправедного судьи, сказала:
      — Со мною мой Христос: Он разрушит весь ваш лукавый замысел и возьмет меня неоскверненною к Себе.
      Сказав сие, мученица подняла руки и устремила взор свой к небу, усердно молясь Богу, чтобы Он избавил ее от рук нечестивцев. Когда созванные распутники хотели уже осквернить ее, она внезапно предала свою чистую и непорочную душу в руки Господа своего [ ], и девственное тело ее лежало мертвым среди мерзких и исполненных нечистого желания распутников. Увидев, что святая мертва, судья приказал вложить ее тело в мех и, насыпав в мех песок, бросить его с телом святой в море. Так была потоплена в море мертвою та, которая при жизни ходила невредимо по водам! Спустя три дня, волны морские выбросили на берег тело святой, не потерпевшее в воде никакого вреда. Клавдий, который воспитал святую Харитину как свою родную дочь, взял честное и многострадальное тело ее и с плачем и радостью предал его подобающему погребению, прославляя родившегося от Пречистой Девы Христа Спасителя, Емуже честь и слава во веки веков. Аминь.
 

Кондак, глас 2:

      Крепким разумом Харитино, душу утвердши верою, борителя врага яве посрамила еси, у Христа предста всеблаженная, червленицу от кровей твоих носящи, и присно со ангелы радующися: моли за ны страстотерпице.

Житие преподобного Дамиана Печерского

      Когда мы, одержимые болезнями душевными и телесными, будем, по слову Писания, призывать на помощь пресвитеров, дабы совершили они над нами помазание елеем, то призовем с ними мысленно и угодившего Богу пресвитера и целителя, блаженного Дамиана, добрым подвигом подвизавшегося в святом Печерском монастыре во время игуменства преподобного Феодосия.
      Сей достойный удивления инок весьма ревностно подражал ангельскому житию и всем добродетелям преподобного отца и наставника своего Феодосия. По свидетельству многих, он был смиренен сердцем, послушлив, покорен всем; особенно же обитавшие с ним в одной келлии были очевидцами его кротости, ночного бодрствования, прилежного чтения священных книг и частого вставания на молитву. Те же очевидцы рассказывают и о многих других подвигах сего мужа, который был таким постником и отличался таким воздержанием, что, кроме хлеба и воды, ничего другого не употреблял в пищу до самой своей смерти. За свою благочестивую жизнь он удостоился получить от Господа дар чудотворения, особенно же благодать исцеления болящих, подобно святому бессребренику и чудотворцу Дамиану, имя которого носил. Приносил ли кто к преподобному больного ребенка или приводил к нему взрослого человека, страдавшего каким-либо недугом, Феодосий повелевал блаженному Дамиану творить молитву над болящим. Со смирением и безропотною покорностью, считая себя недостойным дара исцеления, творил тогда Дамиан над болящими молитвы и помазывал их святым елеем, и, Божией благодатию, все получали исцеление и уходили здоровыми.
      Так блаженный Дамиан много лет богоугодно подвизался в иноческих трудах и, совершив много дел для душевного своего спасения, соделался достойным вечной жизни. Достигнув конца сей временной жизни, он впал в болезнь и, видя приближающуюся кончину, стал со слезами молиться Богу:
      — Господи мой, Иисусе Христе! сподоби меня быть соучастником славы святых твоих, и с ними удостоиться Твоего <…> наставника моего преподобного Феодосия, но причти меня вместе с ним в Твоем свете, который Ты уготовал праведникам.
      Когда он так молился, внезапно предстал у ложа его ангел, в образе преподобного Феодосия; склонившись к Дамиану и с любовью целуя его, он говорил ему:
      — Чадо! Господь, Коему ты молишься, послал ныне меня возвестить тебе, что прошение твое будет исполнено: ты будешь причтен к святым Его и с ними вселишься в Царствии Небесного Владыки. Когда же Господь повелит тебе преставиться от сего мира и идти к Нему, тогда мы будем неразлучны и в том свете.
      Сказав сие, ангел стал невидим. Блаженный Дамиан понял, что ему было явление от Бога, ибо он не видел, чтобы говоривший ему входил или выходил дверями, но на том же самом месте, где явился, там и стал невидим. Тотчас призвал он послушника и послал его к преподобному Феодосию, прося его придти к себе. Когда святой немедленно пришел, блаженный Дамиан с радостным лицом спросил его:
      — Так ли будет, отче святой, как ты обещал мне сегодня в видении?
      Преподобный Феодосий, не зная ничего, отвечал:
      — Не знаю, сын мой, что такое я обещал тебе.
      Тогда блаженный Дамиан рассказал ему, как он сам молился, и как явился ему некто в образе преподобного Феодосия, давший такое обещание.
      Услышав это, богодухновенный Феодосий восхвалил Бога и со слезами сказал преподобному:
      — Поистине, чадо, будет так, как тебе обещано, ибо тебе в образе моем явился ангел Божий; я же, сам будучи грешным, как могу обещать такую славу, которая уготована праведникам?
      Блаженный Дамиан, услышав сии слова, исполнился радости и надежды. Между тем к нему в келью собрались иноки; всех он облобызал и в добром исповедании с миром предал душу свою в руки Господа, когда ангелы пришли за ней, и просиял лицом, являя радостное разлучение души с телом [ ]. Тогда преподобный Феодосий повелел ударить в било, чтобы собралась вся братия; с пением и великою честью погребли они в пещере честное тело Христова угодника, в честь славимого в Троице Бога.
      Молитвами блаженного сего целителя Дамиана да сподобит Господь и нас быть в бесконечные веки участниками царства Своего, где нет болезни. Аминь.

Житие преподобного Иеремии Печерского

      И наша русская земля была славна пророком Иеремией, не древним, но новым; о нем и будем мы здесь повествовать. Блаженный отец наш Иеремия Печерский достиг глубокой, преклонной старости; он помнил даже крещение земли русской, бывшее во дни благоверного великого князя Владимира [ ]; тогда и блаженный Иеремия был просвещен святым крещением. Спустя много лет после сего он пришел в святой монастырь Печерский к преподобным отцам нашим Антонию и Феодосию, принял великий ангельский образ — схиму, и в нем Богоугодно подвизался, подражая житию святых отцов. За великую свою добродетель он получил от Бога дар предузнавать будущее и провидеть человеческие помышления; в ком видел преподобный лукавое помышление, того обличал наедине и убеждал беречься от диавольского внушения, в особенности, если какой-либо брат задумывал выйти из монастыря; тогда Иеремия, провидевший сие, приходил к брату, обличал его намерение, утешал, увещевая терпеть, стойко и непрестанно вести брань с ненавистником добра и врагом нашим и не поддаваться колебанию; и так сильно он укреплял брата своим наставлением, что тот навсегда оставлял свое намерение. А если кому блаженный прорекал что-либо, доброе или худое, то всегда сбывалось слово старца.
      Прожив так много лет и многим оказав пользу своим прозрением, святой Иеремия скончался в глубокой старости [ ] и, оставив покров своей души — тело в пещере, отошел к древним пророкам, для созерцания откровенным лицом таин Самого Ветхого деньми, Бога Отца, Емуже слава со Единородным Его Сыном и Единосущным Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Житие преподобного Матфея Печерского

      Не именем только был подобен блаженный отец наш Матфей Печерский первому из Апостолов Евангелисту, но, как тому дано было видеть Эфиопскую землю и обличать неверие жителей ее, так и сей блаженный, иночествуя в Печерском монастыре во дни святых первоначальников [ ] сей обители, за великие свои подвиги удостоился получить от бога такое дарование, что ясно мог зреть лица подземных эфиопов — бесов, обличать их и открывать на пользу спасающимся тайные козни их.
      Блаженный старец Матфей стоял однажды в церкви на своем месте; подняв взор свой, он взглянул на братию, которая стояла на обоих клиросах и пела; и видел он беса в образе воина, который обходил братию; на воскрилиях одежды его были липкие цветы. Вынимая цветок, он бросал его на кого-либо из поющих; тот брат, к коему приставал цветок, постояв немного времени, позволял уму своему поддаться слабости, и, измыслив себе какую-либо причину, выходил из церкви, отправлялся в келью и предавался сну, уже не возвращаясь в храм на пение. Если же цветок, брошенный диаволом, не приставал к одежде инока, то такой инок бодро выстаивал всю утреню до конца и тогда лишь шел в свою келью. Старец рассказал братии о видении своем, и тогда все стали остерегаться выходить из церкви.
      Блаженный старец имел обыкновение по окончании утрени, когда братия расходилась по своим кельям, — последним выходить из церкви. Однажды, выйдя так из церкви, он сел под церковным билом, желая немного отдохнуть, ибо келья его была далеко от церкви. И вот видит он как бы большую толпу, направляющуюся от монастырских ворот; подняв свой взор, он увидал беса, с гордостью восседавшего на свинье, а около него множество бесов, сопровождавших его. Старец спросил их:
      — Куда идете вы?
      — За Михаилом Тоболковичем, — отвечал бес, сидевший на свинье.
      Ознаменовав себя крестным знамением, старец отправился в свою келью. Когда же стало светать, святой, уразумев смысл бывшего ему видения, сказал своему ученику:
      — Иди и спроси, в келлии ли Михаил?
      Тот отправился, и ему сказали, что Михаил сегодня после утрени вышел за ограду монастырскую. Тогда старец рассказал о видении игумену и старшей братии. Игумен, призвав брата, стал расспрашивать его и, вразумив его назиданием, отпустил в келлию.
      Прозорливый отец Матфей и других братий поучал с любовью и советовал им сидеть в келлиях, воспоминая постоянно о Боге и молясь о прощении грехов.
      При преподобном Матфее преставился блаженный игумен Феодосий; после него игуменом был Стефан, а по Стефане Никон. При сем игумене случилось блаженному Матфею увидеть такое видение. Однажды, стоя за утреней, он поднял глаза свои, желая увидать игумена, блаженного Никона, но увидел, что на игуменском месте стоит осел; тогда Матфей понял, что Никон не пришел к утрене. Старец рассказал о видении своем; тогда игумен понял, что видение сие было ему в назидание, и горько каялся. С тех пор, оставляя не только леность, но и всякое монастырское неотложное дело, он старался поставить себе за обычай прежде всех приходить в церковь. Таким образом, видение сие заставило его еще более стремиться к блаженству. Также и много других видений было сему блаженному старцу, и он рассказывал их на пользу братии. Достигнув глубокой старости, он почил о Господе в добром исповедании [ ]; честные мощи его лежат нетленно в пещере [ ] со святыми отцами, а сам он молится за нас, предстоя пред престолом Владыки, да избавимся вражеских наветов и получим вечную жизнь во Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже слава со Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Память святой мученицы Мамелхфы

      Святая мученица Мамелхфа, родом из Персии, была сначала жрицею одной языческой богини [ ]. Однажды она увидела во сне ангела, поведавшего ей тайны веры Христовой. Проснувшись в страхе, она рассказала свой сон сестре, которая была христианской. Сестра привела ее к епископу. Епископ, услыхав о сне Мамелхфы, убедил ее принять христианство и совершил над нею крещение, причем ее сестра была восприемницею от святой купели. Разгневанные обращением Мамелхфы в веру Христову, язычники побили ее камнями, когда она еще была облечена в одежду крещения [ ]. Тело ее было брошено в ров, а оттуда взято двумя некими христианами и предано честному погребению. Впоследствии епископ того города, где прияла мученическую смерть святая Мамелхфа, исходатайствовал у персидского царя позволение разрушить храм языческой богини и на месте его создать церковь во имя святой Мамелхфы [ ]. В сей церкви и положено было тело святой мученицы. При перенесении мощей святой мученицы Мамелхфы совершилось от них множество чудотворений и исцелений, и многие из язычников обратились ко Христу.

Празднование святителям московским Петру, Алексию, Ионе и Филиппу

      Как три великих столпа православия: Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст [ ] сохранили непотрясенным здание древней Восточной Церкви во время обрушившихся на нее гонений со стороны еретиков, так и три великих святителя Церкви Московской: Петр, Алексий и Иона сохранили неврежденным православие на святой земле Русской в тяжкие годины ее внутренних нестроений и бед от многочисленных внешних врагов. И как Вселенская Церковь, помимо празднований, положенных каждому из трех Вселенский святителей в отдельности, установила особый праздник, посвященный всем трем святителям вместе, твердо памятуя, что одна была у них всех вера, одна — ревность по ней, одна — любовь к ближним, заставлявшая их одинаково подвергать ради сих ближних жизнь свою опасностям, так и на Руси святой еще со времени царя Феодора Иоанновича и патриарха Иова (с 1596 года) соединили в одном всеобщем праздновании 5 октября три священных имени Московских первосвятителей.
      Но Русская земля среди Московский первосвятителей имела и еще одного охранителя православия, карателя злых нравов и страдальца за веру и правду, имя коего по неизвестным причинам оставалось долгое время неприсоединенным к празднованию 5 октября. Это был св. митрополит Филипп.
      Впервые на сие обратил внимание высокопреосвященнейший Иннокентий, митрополит Московский. В 1875 году Святеший Синод, по его ходатайству, определил вместе с священною памятью Московских митрополитов: Петра, Алексия и Ионы совершать 5 октября воспоминание о святом Московском митрополите Филиппе. В этом же году был утвержден Святейшим Синодом и чин празднования всем четырем святителям вместе, составленный митрополитом Иннокентием. Совершается празднование сие в Москве и до настоящего времени. Накануне праздника, то есть 4 октября, в Большом Успенском соборе отправляется малая вечерня с торжественным молебным пением святителям, как это обыкновенно принято совершать во всех Московских церквах и монастырях на храмовые праздники. Затем в свое время по всем церквам столицы совершается с вечера всенощное бдение с красным звоном. Во время благовеста к вечерне, из Чудова монастыря с крестным ходом переносится местная икона святителя Алексия в Успенский собор, где и остается до вечерни следующего дня.
 

Тропарь, глас 4:

      Первопрестольницы российстии, хранителие апостольских преданий, столпи непоколебимии, православия наставницы, Петре, и Алексие, Ионо и Филиппе, Владыку всех молите, мир вселенней даровати, и душам нашым велию милость.
 

Кондак, глас 3:

      Во святителех благочестно пожисте, и люди к богоразумию настависте, и добре Богу угодисте: сего ради от Него нетлением и чудесы прославистеся, яко ученицы Божия благодати.

Житие святого Дионисия, епископа Александрийского

      Святой Дионисий происходил из Александрии [ ] от богатых и знатных родителей — язычников [ ]. В юности своей он получил хорошее языческое образование и был привержен к язычеству. По окончании своего образования, Дионисий сначала проходил обязанности ритора [ ] и обучал юношей красноречию, в духе изученной им языческой науки. Но его ясный и светлый ум не мог не видеть грубых заблуждений и суеверий языческой веры, в которой он родился и вырос, и недостатков языческой философии, в началах коей был воспитан. Его пытливый дух, алчущий и жаждущий правды, не мог найти удовлетворения в языческих знаниях и верованиях; его сердце чувствовало тщету и лживость язычества и, еще не познав истинного Бога, уже стремилось к Нему. И вот Дионисий, желая познать истину, знакомится с различными человеческими учениями и верованиями и сравнивает их между собою. Сей верный путь беспристрастного исследования учений человеческих привел Дионисия, при его пламенном стремлении обрести истинную веру, к познанию Единого истинного Бога и к сознательному принятию веры Христовой. Святой Дионисий впоследствии сам о себе говорил, что он «обратился ко Христу путем свободного исследования, беспристрастно испытывая учения человеческие».
      В то время в Александрии, славившейся языческими школами и учеными, на ряду с многосторонним развитием учености тогдашнего языческого мира, достигло значительной степени процветания и христианское просвещение. Знаменитые начальники возникшего там христианского, так называемого «огласительного» [ ], училища, силою своих дарований, соединяли в наставлениях своих ученость богословскую и философскую и были хорошо знакомы с языческою ученостью и ее представителями. Под влиянием сих христианских учителей, лучшие из язычников приходили нередко к познанию истинной веры Христовой и оставляли свое языческое нечестие. Дионисий, уже познакомившийся со многими христианскими сочинениями, вступил в близкое общение с александрийскими христианскими учителями, во главе коих были Иеракл [ ] и особенно знаменитый Ориген [ ]. К Оригену, как к замечательному ученому, не мало стекалось и язычников для слушания философии и математики, и Ориген пользовался этим и с успехом трудился для славы имени Христова, употребляя труды свои и сведения для того, чтобы обратить сих слушателей к общению со Христом.
      Дионисий скоро стал ревностным учеником Оригена и со всем жаром пытливого духа стал изучать истины христианского учения, превосходство коего пред языческим он сразу же оценил. С большим усердием и любовью читал он послания апостольские, особенно послания святого апостола Павла, кои произвели на него глубокое впечатление и решительный переворот во всех его верованиях и воззрениях, следствием чего было вполне сознательное обращение его к христианству. Убедившись окончательно в истине христианства, он не замедлил принять, под влиянием отчасти Оригена, святое крещение [ ], и вступил в Огласительное училище, сделавшись истинным украшением его. С того времени святой Дионисий стал еще ревностнее вникать в глубокие истины христианского учения, охраняя чистоту его от привходивших в него еретических лжеучителей и неправомыслия. К учителю своему Оригену он был особенно близок, питая к нему благоговейную благодарность и сердечное расположение, и союза с ним не прекращал и тогда, когда Ориген впоследствии принужден был оставить Александрию и даже когда находился в темничном заключении [ ]. Замечательные успехи святого Дионисия в познании истин христианства и его благочестивая жизнь обратили на него внимание учителя Александрийской школы Иеракла. По прошествии непродолжительного времени, святой Дионисий возведен был в сан пресвитера. По удалении Оригена из Александрии, Иеракл заместил его в Александрийском огласительном училище в качестве начальника. Когда же Иеракл возведен был в сан епископа Александрийского, Дионисий стал начальником в огласительном училище; по смерти же Иеракла, он был его преемником по Александрийской кафедре [ ].
      С того времени, как Дионисий вступил на Александрийскую кафедру, вся жизнь его стала непрерывным рядом самоотверженных подвигов против разнообразных врагов Церкви, внешних и в особенности внутренних. В то время Церковь Христова много страдала от внешних гонений языческой власти и еще более раздираема была различными раздорами, еретическими лжеучениями и расколами, грозившими нарушить церковное единение и внутренний мир Церкви. В такое тяжелое время святой Дионисий Самим Богом предназначен был к тому, чтобы служить для верующих твердою опорою. Благодаря ему, действительно, мир в Церкви при всех опасностях и смятениях остался непоколебленным. А святая строго-благочестивая жизнь архипастыря, его самоотверженная любовь к пастве, кротость, искренность и смирение внушали к нему всеобщее уважение, даже среди его врагов и еретиков. Вся жизнь его была посвящена ревностному и неустанному служению Церкви Божией. С особенно горячею ревностью он заботился об обращении неверующих, с сердечною, отеческою кротостью относился он к заблуждающимся и имел попечение о примирении разделенных. В скорбях он обнаруживал возвышенное мужество, в вере — непоколебимое постоянство, во всей своей жизни поразительное, глубокое смирение, — в то время как весь христианский мир удивлялся его учености и добродетелям.
      Унаследовав от Оригена любовь ко всякого рода знанию, святой Дионисий находил возможным согласовать его с христианским вероучением и по-прежнему внимательно читал и исследовал сочинения лучших язычников и различных еретиков, волновавших в его время своими лжеучениями Церковь Божию. Охраняя чистоту христианского церковного учения от еретических лжеучений и разномыслий, святой Дионисий отвергал их, однако, не прежде как по личному убеждению дознавал их несостоятельность, и тогда уже с силою и мужеством вооружался против нечестивых еретиков.
      При всем уме своем и учености кроткий и смиренный, святой Дионисий и на кафедре пастырской отличался духом кротости и умеренности. В то тяжелое для христиан время, в жестокое гонение нечестивого царя Римского Декия [ ] некоторые епископы, — не из страха гонений и мучений, но для того, чтобы не оставить без руководства, назидания и утешения вверенных попечению их словесных овец стада Христова, — удалялись из своих городов в места более безопасные, и оттуда управляли своими паствами [ ]. Так поступил в сие тяжкое время по Божественному внушению и святой Дионисий, не из страха смерти за имя Христово, а по необходимости и для блага церкви Александрийской, чтобы не оставить паствы без пастыря. Префект Сабин послал шпиона на поиски за святым Дионисием. Святой в продолжение четырех дней оставался дома, но шпион, будучи уверен, что он бежал, искал его на полях, дорогах и реках, и ему в голову не пришло войти в дом архипастыря. После сего, повинуясь внутреннему внушению, святой Дионисий бежал с некоторыми собратиями, но был схвачен и отправлен в Тапосирис для мучений. Однако Бог хранил верного Своего угодника. Совершенно неожиданно он был чудесно избавлен из рук воинов толпою христианских поселян. Это случилось следующим образом.
      Один христианин, по имени Тимофей, не был захвачен вместе с святым Дионисием и другими верующими. Найдя дом под стражею, он бежал в крайнем смущении и сообщил о взятии архипастыря под стражу поселянину, который направлялся на одно праздничное торжество. Весть об этом расстроила все торжество, и все гости бросились к месту пленения святителя с такою стремительностью, что стражи бежали. Дионисий и его друзья полураздетыми положены были на голые кровати и, приняв поселян за разбойников, умоляли не предавать их смерти. Но святитель был схвачен за руки и ноги некоторыми неизвестными друзьями и, несмотря на свое сопротивление, унесен отсюда и посажен на неоседланного осла. Затем, против своей воли, он был увезен в одно безопасное место. Кто были эти друзья, спасшие святителя, так и осталось совершенно неизвестным: очевидно, Господь чудесным образом хранил св. Дионисия для блага Церкви, в то время гонимой, унижаемой и обуреваемой внутренними волнениями и смутами.
      Пребывая в скрытом месте, святой Дионисий продолжал управлять Александрийскою паствою, посылая к ней письма чрез доверенных пресвитеров. В то мучительное время Церковь переносила страшные страдания и скорби от свирепых язычников. Не вынося пыток и мучений, многие из верующих отрекались от Христа. После они с глубоким раскаянием и сердечною скорбью опять обращались к епископу, смиренно умоляя снова принять их в лоно Церкви Христовой. Кроткий и смиренный Дионисий снисходительно принимал их в число чад Церкви христианской, налагая на них те или иные запрещения и епитимии, и тем спасал их от совершенного отчаяния [ ].
      К довершению зол, угрожавших Церкви Христовой, в сие тяжкое время появился раскол новациан, еще больше раздиравший ее внутренними смутами. Новациан и его последователи открыто и решительно выступили против принятия отпавших в лоно Церкви и тем усугубили ее бедствия и многих стали приводить в отчаяние [ ]. Тогда святой Дионисий, с любовью принимавший падших, особенно по ходатайству исповедников Христовых, восстал против новациан и убеждал Новациана оставить сей пагубный для Церкви Божией раскол.
      — Ты должен был бы претерпеть все возможное, но только не рассекать Церкви Божией, — писал ревностный архипастырь сему лжеучителю. — Не менее славно умереть для того, чтобы только не раздирать Церкви, как и для того, чтобы не принести жертвы идолам. По моему суждению, первое даже выше, потому что в последнем случае умирают для спасения своей души, а там для блага всей Церкви.
      И снисходительный пастырь употребил все свои силы, чтобы впоследствии на соборе восстановить вожделенный мир в Церкви, нарушенный сим пагубным расколом, чего и достиг своими самоотверженными трудами в духе кротости и умеренности христианской [ ].
      По смерти нечестивого Декия, в кратковременное царствование императора Галла [ ], гонение на христиан прекратилось, и в Церкви Христовой водворился мир. Сей покой Церкви был тем вожделеннее, что он позволил святому Дионисию обратиться с пастырскою заботливостью к успокоению волнения, произведенного Арсинойским епископом Непотом, который проповедовал ересь, названную хилиазмом [ ]. Святой отец не только написал в духе любви сочинение против Непота [ ], но в том же духе вел соборные совещания с защитниками сей ереси и достиг того, что все они обратились к единению Церковному [ ]. Живое участие принимал святой Дионисий и в споре, поднятом тогда в Церкви о крещении еретиков [ ], всего более заботясь о том, чтобы успокоить волнения, произведенные в Церкви этим спором, чего своими увещаниями и успел достигнуть. В то же время он ревностно боролся с возникшей в Александрийской Церкви злочестивой и опасной ересью Савеллия. Стараясь противодействовать его пагубному еретическому лжеучению, произведшему немалый соблазн в Церкви Христовой и увлекшему в свои сети даже некоторых епископов, святой Дионисий собирал соборы, писал окружные послания против Савеллия, стараясь рассеять своеволие гордого ума, не признававшего в Боге троичность Лиц: Бога Отца, Сына Божия и Святого Духа [ ].
      Но заботы святого Дионисия о внутреннем мире и благе Церкви внезапно были остановлены гонением нового Римского императора Валериана [ ]. В самом начале сего жестокого гонения, великий пастырь Александрийский был схвачен, несмотря на свою тяжкую болезнь, и вместе с пресвитером Максимом [ ] и диаконом Фавстом, Евсевием и Херимоном, представлен к префекту Емилиану [ ]. Гонение тогда обрушилось всею тяжестью особенно на епископов и пресвитеров, как представителей Церкви. Посему мучители всячески побуждали Дионисия отречься от Христа и принести жертву идолам, ибо за ним последовали бы и другие. Но Дионисий безбоязненно отвечал на сие:
      — Мы должны повиноваться более Богу, нежели человеку.
      Тогда Емилиан, запретив святому всякое общение с христианами, тем более всякое обращение к ним с словом назидания и проповедования Евангельского учения, сослал его в захолустную деревню Цефро, лежавшую среди дикой пустыни Ливийской [ ]. Но и там, вопреки запрещению, святой продолжал поучать слову Божию и, как доблестный мученик Христов, отказывался исполнять повеление мучителей. Язычники били его за это неоднократно камнями. Несмотря на все сие, Дионисий имел утешение и в пустыне обратить к святой вере Христовой многих язычников. Успех проповеди Дионисия еще более раздражил Емилиана, и он отослал святого епископа в местечко Коллуфо, находившееся в еще более отдаленной и дикой части пустыни Ливийской [ ]. Но и отсюда он имел утешение сноситься с друзьями Христовыми и со своею паствою, и не только со своею, но и с другими церквами. Святой Дионисий и ранее всегда так поступал, ясно сознавая, что он, как предстоятель одной из главных церквей, своим голосом влияющей и на другие церкви и христианские общины, должен заботиться не только о своей пастве, но и о всей Церкви Христовой, особенно для того, чтобы противостоять каждой попытке нарушить всеобщий мир в Церкви.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.