Современная электронная библиотека ModernLib.Net

По законам волчьей стаи

ModernLib.Net / Боевики / Ростовский Андрей / По законам волчьей стаи - Чтение (стр. 5)
Автор: Ростовский Андрей
Жанр: Боевики

 

 


Череп дрожащей рукой приподнял карту, с которой ему улыбался крестовый туз.

— А это тебе лично от меня! — провозгласил приговор Феликс и нажал на спусковой крючок арбалета.

Прозвучал резкий звон тетивы, и тонкая стальная стрела со свистом вонзилась в грудь Черепа, пробив ее насквозь и пригвоздив тело Шабалова к деревянной спинке кресла. Семен убрал удавку, и лысая голова Новокурданского отморозка безжизненно упала на грудь, пробитую арбалетной стрелой.

Карта с изображением крестового туза упала к его ногам. Она олицетворяла возмездие над главарем одной из самых кровавых и беспредельных группировок, когда-либо существовавших в криминальном мире России. Банда, значившаяся в секретных документах спецслужб под кодовым названием «Белая стрела», прекратила свое существование.

Феликс с друзьями забрался в просторный салон, и кавалькада из нескольких иномарок направилась в ресторан «Прага» праздновать успешное завершение проведенной кампании.

ВОРОВСКОЙ ПРЕЗЕНТ

Вернувшихся в столицу Феликса, Германа и Семена в аэропорту Внуково встречала внушительная делегация из представителей элиты преступного сообщества России. Возглавлял встречавших Паша Бес.

Выйдя из здания аэропорта, приятели увидели сверкающий на солнце восьмиметровый лимузин «Линкольн» цвета темно-синий металлик.

— Ну как тачка? — поинтересовался Бес. — Бронированный, с пуленепробиваемыми стеклами. Внутри бар, видик, телевизор.

— Классный лайнер, — улыбнулся Феликс. — Чей он?

— Твой, братуха! — засмеялся Павел Георгиевич и протянул Чикаго пакет с документами на машину. — Твой, твой…

— Да ладно! По какому такому случаю? — удивился Феликс

— А ты не знаешь. Это, мой дорогой, тебе премия от воровского круга. За то, что миссию, возложенную на тебя, исполнил козырно. Эту долю ты конкретно заработал. Так что, братуха, не оскорбляй воров отказом, принимай во владение, пользуйся. Но и как-нибудь старика покатаешь, чтобы понты навести, — радостно улыбался Бес.

— Ну коли воры просят, в отказ не пойду. Спасибо, дорогие, за добрый подарок.

ГОСПОДИ, ПРОСТИ

Прошло полтора месяца. Феликс снова посетил город Пятигорск. Криминологи утверждают, что человека, совершившего убийство, тянет на место преступления. В данном случае все было совершенно иначе. Иное чувство притягивало Феликса к здешним местам. Ему не хотелось, чтобы этот город отождествлялся в его памяти хоть и со справедливой, но все же казнью. Он осознавал, что, совершив суд над Черепом, он избавил мир от кровожадного монстра. Очистил его еще от одного негодяя. В своих размышлениях Чикаго считал, что его руками была осуществлена кара Господня.

Феликс верил в Бога. Верил глубоко, но по-своему. Православных канонов христианской церкви он придерживался в силу исторической традиции и еще потому, что именно эту веру исповедовали его предки. Но как человек с пытливым умом и развитым интеллектом, он трактовал для себя Священное Писание несколько иначе, чем сказано в проповедях, невзирая на нудные замечания церковных служителей.

Феликс считал, что разная общепринятая мишура только мешает истинной вере. Что многие общепринятые правила и обычаи существуют для тех людей, которые, что греха таить, не отличаются особым проблеском интеллекта, и их немало. Для них, по разумению Феликса, и существуют правила типа: девушкам не положено посещать церковь в брюках, с непокрытой головой, пользоваться косметикой и т. д. Какая разница, в какой одежде человек решит прийти к Богу? Лишь бы шел он с чистыми помыслами и с желанием очистить свою грешную душу. И гнать надо палкой тех, кто пытается назидательным тоном поучать молодежь соблюдать эти нелепые формальности.

Феликс верил в глубине души, что Бог — это высшее мерило справедливости, он велик и милосерден. Он и есть та самая гармония, та всеобъемлющая любовь и то совершенство, к которому должен стремиться человек в своих мыслях и поступках. И если бы существовало утопическое общество из людей добрых и честных, то разве стал бы он, Феликс, на путь преступлений? Но, увы, мир далек от совершенства, и в нем есть два пути: либо уйти от мирской жизни и посвятить себя служению Богу, либо оставаться в миру и жить по правилам этого грешного мира.

Наш герой далеко не считал себя безгрешным аскетом и выработал свои личные понятия о добре и зле, основанные на субъективной морали, шел выбранным им путем, не нарушая свой личный кодекс чести. Ему не нравилось быть преступником, но так уж было угодно судьбе. Он не смог вовремя реализовать свою силу в другом направлении. Реализуя свои амбиции, Феликс попал в среду российской преступности. Он понимал, что это нехорошо, но, преступая некоторые юридические законы, Феликс никогда не преступал законов своей совести.

Одним из первых преступников, судя по легендам древнегреческой мифологии, стал Прометей, похитивший у богов огонь и подаривший его людям. Но разве потомки вспоминают его дурным словом? Нет, они чтут его как героя. Помимо всего прочего, Феликсу больше нравилось Ветхозаветное «око за око», чем та заповедь, олицетворяющая суть христианского смирения, в которой было сказано про правую и левую щеки.

Размышляя на эти духовно-философские темы, наш герой бродил по живописной курортной зоне. Здесь, по соседству с современными зданиями санаториев и домов отдыха, располагались старые пансионаты, построенные архитекторами прошлого века еще во времена описанного в «Герое нашего времени» «водного общества». Вокруг пышным цветом цвели фруктовые деревья, распространяя аромат благоухающих, белоснежных и розовых соцветий.

Феликсу все здесь было до боли знакомо. Он посетил «Провал», где некогда смекалистый Остап Бендер продавал любознательным ротозеям билеты по пятнадцать копеек. Потом, совершив трехкилометровую пешеходную прогулку, зашел в Питьевую галерею и отведал целебной минеральной воды.

Недалеко от Питьевой галереи, прямо у подножия Машука, возвышалась красивая церковь с синими куполами. Войдя в нее, Феликс купил свечи и зажег их у разных святых ликов. Он любил эту Церковь, с ней было связано много будоражащих душу воспоминаний о его любимой Кате. Здесь Феликс чувствовал особую ауру. Она вызывала в нем прилив энергии и покой. Он поставил свечу у святого распятия и помянул всех близких, покинувших этот бренный мир.

Феликс просил у Бога прощения за ту кровь, которую ему пришлось пролить, нарушив заповедь «не убий». Ему казалось, что он вел священную войну, совершая справедливое возмездие, и надеялся, что Господь простит его. Ведь Бог cпpaвe лив и милосерден.

ИСПОВЕДЬ

РАЗБОРКА

Разборка для российской братвы — дело привычное. Она не всегда бывает кровавой, в большинстве случаев криминальные объединения, будь то бригады или целые группировки, стараются решить вопросы путем мирного диалога. Но «демонстрировать мускулы» все же приходится.

В начале девяностых эта демонстрация приобрела наиболее внушительные размеры. Тогда на стрелку — оговоренную встречу в преступной среде — собиралось огромное количество боевиков. Наибольшие трепет и уважение вызывала та группировка, которая сумела выставить большее количество боевиков. Доходило до того, что вереница автомобилей, выстроившихся в ряд на Кольцевой дороге, составляла чуть ли не километр.

Но бурные девяностые подходили к концу, и мода на гигантские стрелки прошла. Они уже считались дурным тоном и излишними понтами. При разборе тех или иных вопросов стали все больше цениться изворотливый ум и смекалка.

Феликс ехал на встречу в один из московских ресторанов, захватив с собой Германа, Сему Комода и еще четверых надежных парней из своей бригады. В разборке его попросил принять участие хороший знакомый Жора Люберецкий, зная, что встреча обещает быть не из легких.

Это была уже вторая встреча по одному и тому же вопросу. Отбивался достаточно внушительный долг банка, находящегося под крышей Люберецкой группировки. На первую стрелку Жора пригласил с собой молодого грузинского вора Зураба Кика. Тот, хотя и коронован был сравнительно недавно, бахвалился тем, что состоял в близком родстве со старым грузинским вором Робертом Такиладзе.

На встречу с противоположной стороны тоже подтянулся грузинский вор Леван Седой. Разобравшись в сути вопроса и не вступая в долгий спор из уважения к имени старого грузинского законника Такиладзе, Леван Седой признал необходимость возвращения долга. Оговорили сроки отдачи.

Жора Люберецкий потирал руки в предвкушении немалой премиальной доли за успешное решение проблемы. Зураб самодовольно хвалился сравнительно легко одержанной победой.

Но оказалось, что радовались они преждевременно. Буквально за несколько дней до срока возврата первой суммы произошло несколько событий, враз спутавших карты.

Во-первых, от рака скончался старый грузинский вор Роберт Такиладзе.

Во-вторых, Леван Седой, совершая уже шестую свою ходку, снова сел на нары.

Ну, а в-третьих. Кика упорол косяк, то есть до пустил непростительный поступок, и братья воры раскороновали его.

Узнав об этом, должники пошли в отказ от принятого на последней встрече решения и потребовали нового разбирательства.

На этот раз качать приехал подельник Левана Седого — Гия Потийский.

Жора же пригласил для поддержки Феликса, а тот в свою очередь подтянул Германа.

Когда сели за большой круглый стол, слово взял близкий друг Левана и Гии Тимур, невысокий лысоватый грузин в черном двубортном пиджаке и черной шелковой рубашке с воротником-стойкой.

— Ну что, братки, делать будем? Ваш Зурабчик косяков напорол хренову кучу. Вряд ли ему отмыться. Мы-то уши ему отшлифовали, но и вашу делюгу заново обкумекать придется. Прошлый раз мы на уступки пошли и сделали скачюху из-за уважения к Роберту Такиладзе. А он, оказывается, как мы разобрались, даже родственником ему не приходится. Короче, Кика фуфло прогнал, а мы, поверив ему и уважая названного им старого законника, пошли вам на слишком добрые уступки. — Тимур хитро посмотрел на гостей. — Могли ведь обосновать, что честное кидало сработали с уделением на общак. И тогда какая может быть к нам предъява?

— Нет, братан, не горячись. Тормози, — уверенным тоном возразил ему Феликс. — Может, наш общий знакомый и упорол косяк… Но кто сказал, что из-за этого должен страдать наш человек? Или ты думаешь, что за нас мало воров доброе слово скажут?

— Да нет, биджо. Я не ставлю под сомнение, что вы люди уважаемые и водите дружбу со многими законниками. Но их в тот раз на встрече не было. Присутствовал Кика. Так что давайте заново перетрем насчет этого долга.

— Угомонись, Тимур. По второму кругу «терки» не будет. И почему ты весь базар сам ведешь? Вот присутствует вор. — Феликс указал на подельника Седого — Гию. — Хотелось бы знать, что он думает по этому поводу?

Гия — высокий грузин с седой бородой, окинул всех спокойным взглядом и произнес:

— Я не присутствовал на первом разборе, но со слов Тимура знаю, что оговоренная на прошлой встрече сумма денег завышена. Сейчас я готов выслушать две стороны, и порешаем все по справедливости. Вы готовы к базару?

— Мы-то к нему всегда готовы, — неожиданно взял слово Герман. — Но вот, уважаемый, в чем я вижу неувязочку. По этому вопросу в любом случае была уже разборка и твой брат и подельник Леван Седой уже принял решение. Обе стороны ударили по рукам. Неужели ты, уважаемый вор, пойдешь поперек своего же брата? И если…

— Э, геноцвали, но ведь с вашей стороны Кика был! — перебил Германа Тимур. — А ему ведь по ушам надавали! А потому…

Но тут его осек Феликс:

— Тимур, когда ты говорил, тебя не перебивали, так что и ты, бродяга, будь добр — не перебивай.

— Ну ладно. Без базара. Слушаем.

Герман продолжил:

— Так вот что я хотел сказать. Это не важно, что с нашей стороны в прошлый раз был Зураб Кика. На его место мы потянули бы любого другого из наших друзей и близких. Более правильного и уважаемого. Как вы сказали— у вас в этом сомнений нет? — Герман вопросительно посмотрел на оппонента.

— Да нет, мы знаем ваших близких, — кивнул Гия.

— И главное, — продолжил Герман, — я на сто пудов уверен, что Леван решил этот вопрос так или иначе не из-за уважения к Роберту Такиладзе. Вернее, не только из-за уважения к нему. Он решил его так, а не иначе, по-другому, а именно из-за воровской справедливости. Я слышал, что в грузинском языке слова «курды» и «мартали» стоят рядом?

Когда Герман произнес эти грузинские слова, которые обозначали «вор» и «справедливый», все грузины удивленно посмотрели на него. Герман поставил в тупик соперников, и Гии Потийскому ничего не оставалось делать, как признать справедливость его слов. Ведь он не мог не придерживаться воровских заповедей.

Тимур еще слабо пытался противостоять в споре Герману и Феликсу, но вопрос стрелки был уже решен. Невзирая на косореза Кику и отсутствие сидевшего Левана, Гии пришлось подтвердить предыдущее решение практически без изменений.

Первая часть денег была получена в срок.

«НАКРЫТЬ ПОЛЯНУ»

Зимний вечер. Подмосковье. Джип «Гранд-Чероки» свернул вправо от Дмитровского шоссе и Устремился по пустой заснеженной дороге в сторону Клязьминского водохранилища.

Снежинки, словно искры разворошенного костра, резвясь, метались в потоке света мощных фар. Мохнатые, запорошенные придорожным снегом ели так и норовили ненароком стегануть двоими лапами по лобовому стеклу автомобиля. Сделав очередной поворот, джип резко притормозил у металлических ворот, за которыми возвышался большой двухэтажный коттедж из красного кирпича.

Водитель нажал на сигнал. Прошла пара минут, и ворота со скрежетом отворились. В проеме показалась приземистая фигура. Подойдя к машине с противоположной от водителя стороны, человек заглянул в боковое стекло. Стекло плавно опустилось, и из салона послышался насмешливо-уверенный голос:

— Что, бродяга, транспорт не признал?

— Ну что ты, Феликс? — осклабился приземистый парень. — Как можно?! Только снег густой валит, да твои прожектора дюже слепят. Проезжай, пожалуйста. Георгий тебя, поди, как целый час дожидается. Истомились уж все…

— Ну не обессудьте, — ухмыльнулся Феликс. — Пробки виноваты. Да и дороги больно скользкие. В народе ведь сказывают: «Лучше поздно, чем никогда».

Сегодня Феликс и его близкие были приглашены на дружеское застолье. Жора Люберецкий в качестве благодарности за неоценимую помощь со стороны Феликса и Германа, за отбивку долга своего подкрышного банка, помимо отсчитанной, заранее оговоренной доли, решил «накрыть поляну», то бишь организовать банкет со всеми вытекающими из него последствиями: сауной, бильярдом и, конечно же, что само собой разумеется, сексапильными представительницами древнейшей профессии. Как же без них?

Подтянув к финансированию данного проекта благодарного управляющего банком Константина Семеновича Соловьева, Жора вместе с ним и со своим подельником Геной Боровом в окружении трех девушек уже целый час потягивали виски в гостиной, где они расположились за щедро сервированным столом, дожидаясь запоздавших гостей.

Вновь прибывшие вошли в гостиную. Феликс и Герман были одеты в длинные кожаные пальто с теплыми меховыми воротниками. У Феликса воротник был отделан норкой, а у Германа — черной нерпой. За ними стояли личный водитель Феликса, Гоша, и его же напарник и правая рука Семен, именуемый в братве из-за своих внушительных размеров не иначе как Сема Комод.

— Ну, наконец-таки объявились! — Жора поднялся навстречу гостям. — Чикаго, я тебе на сотовый уже несколько раз пытался пробиться, а там эта овца со станции МТС постоянно отвечает, что, дескать, «отключен» или «в зоне недосягаемости». Я уж, грешным делом, подумал, не мусора ли приняли.

— Не обессудь уж, братуха, мой сотовый здесь хреново принимает: погода, снег, расстояние. А задержались — пробки, дороги скользкие. Столько аварий на дороге… Кранты, короче…

— Ну, считай, отмаз принят, — весело заулыбалось круглое Жорино лицо, посаженное при отсутствии шеи на его же кругло-квадратное объемное тело. — А вот от штрафной вам уж отвертеться не получится. — С этими словами Жора наполнил три стакана содержимым бутылки «Джонни Уокер».

Обнявшись с гостеприимным Жорой, поздоровавшись с «благодарным» банкиром и остальными, вошедшие, скинув одежду, присели к столу.

— Ну что, братки? — взявший на себя роль тамады Жора поднял бокал. — За успешное завершение безнадежного дела!

Подмигнув Феликсу и похлопав по плечу господина Соловьева, пятидесятилетнего респектабельного мужчину, он опрокинул в себя содержимое бокала и запил колой.

— Вот так-то, Семеныч, результат налицо, а ты все за голову хватался, дескать, утекли твои восемьсот косарей грина. Кинули, дескать. А фиг им! Задницу себе надорвут наших близких кидать! На каждую хитрую жопу есть член с винтом! Так ведь, Феликс?

— Базара нет! Русскому бизнесу без защиты— грош цена!

Виски приятно обжигало горло. Закуски были подобраны со вкусом. Икра, осетрина и прочие многочисленные деликатесы, а также фрукты обильно украшали стол.

Феликс непринужденным, изучающим взглядом окинул девушек и подмигнул Герману. Да… Несмотря на грубоватую внешность, Жора отличался неплохим вкусом. Девочки были как на подбор: высокие, стройные, со смазливыми лицами, модно, но несколько вызывающе одеты, что подчеркивало их специфическую принадлежность к определенному роду деятельности. Они весело улыбались, перешептывались между собой и с кокетливым любопытством разглядывали гостей. Употребляемые в течение часа аперитивы, очевидно, помогли им избавиться от первоначальной робости и скованности. Они расслабились и достаточно свободно себя чувствовали.

— Ну что, как телки? — поинтересовался Люберецкий, заметив взгляд Феликса. — Вроде сегодня ничего улов? Да и это еще не все. Для большего куража и веселья сейчас еще четырех подгонят. Так что всласть порезвимся. — Жора засмеялся и похотливо потер свои огромные ручищи.

— Ты же знаешь, братишка, мое отношение к подобным развлечениям, — устало махнул рукой Феликс. — Ну да ладно, разве что для куража.

— А то для чего же? Тебе с ними в десна не целоваться, а вот оргия знатная получится. Дождемся пополнения и начнем увеселительную программу.

Дальнейшие события развивались по привычной, достаточно банальной в такой обстановке схеме. Произносились традиционные тосты. Как по шаблону. Интенсивно поглощалось спиртное и уничтожались закуски.

Девушкам же, в отличие от еды и напитков, уделялось до поры до времени исключительно мизерное внимание. На вопросительный намек Германа по поводу конкретного пренебрежения женским обществом Феликс прочитал ему небольшую, но категоричную лекцию.

— Зачем? Ведь деньги за них уплачены. А следовательно, они автоматически попали в разряд вещей, покупок. Покупка и есть покупка. Приобретая товар, ты становишься хозяином того товара, который купил. А со своей вещью что хочешь, то и делай. Хорошо служит она своему хозяину — замечательно, плохо — можно и на помойку угодить. Как тебе, браток, мое объяснение?

— И что тебе сказать, старик?.. — ответил ему Герман. — У медали есть две стороны, но я не хочу по этому вопросу вдаваться в глубокую полемику.

Да, Герман на эту тему говорить не хотел, но все же подумал: «Да уж, конечно, откуда в данной ситуации взяться зажигающему сердце флирту, когда мужчина, словно павлин, распускает веером свой хвост, дабы снискать у дамы ее расположение. Он начинает обхаживать ее, расточать комплименты, оказывать всевозможные знаки внимания. И все ради единственной цели — понравиться ей. Она же, в свою очередь, хоть и не всегда показывая вид, желает понравиться ему. И это неудивительно. В этом и заключается природа взаимоотношений между разными полами. В этом-то и есть нечто интригующее. Нечто, предшествующее достойному, обоюдно желаемому сексу. Ведь, как заявляют искушенные, для удовольствия важен не сам секс, а процесс, предшествующий ему. То бишь прелюдия. Вот этот самый процесс, эта самая прелюдия, приносит истинному мужчине, истинному ловеласу, максимальное, ни с чем не сравнимое наслаждение. Но здесь-то какая может быть прелюдия? Какие ухаживания? Зачем? Для чего? Нелепость!»

По вышеизложенным причинам Герман не входил в число поклонников жриц «продажной любви». Он был достаточно избалован женским вниманием и достаточно искушен в амурных вопросах, чтобы испытывать интерес к проституткам. Они ему претили как таковые. Он считал их пустыми и неинтересными объектами, для того чтобы уделять им какое-либо внимание.

Его раздражало, что эта профессия стала такой популярной в России. Если подарит природа девчонке привлекательную внешность, то она, повзрослев, с молниеносной скоростью спешит продать ее подороже, разменивая на зеленые банкноты. Теперь уже не только легендарная Тверская, не только злачные места и притоны кишат «ночными бабочками», каждый ночной клуб, престижные дискотека или казино забиты ими до отказа. Куда ни плюнь, попадешь в смазливое лицо путаны с очаровательными глазками, в каждом из которых кроется тоска по стодолларовой купюре.

А еще не так давно посещение аналогичных заведений вызывало в нем некий охотничий азарт, каждая привлекательная особа сулила интригу нового приключения. Пусть непродолжительного. Пусть на одну ночь. Но от этого чувство романтики отнюдь не притуплялось, не становилось тусклее. А там кто его знает? Может быть, это окажется началом очередного сногсшибательного романа? А может, и нет?

Все ж, как ни крути, это, несомненно, интересней, чем просто общаться с проститутками. Разве не бессмысленно тратить на них время, если итог заранее известен? «Не стоит метать бисер перед свиньями», — гласит народная мудрость. В данном конкретном случае она действительно недвусмысленна.

Размышляя об этом и потягивая виски, Герман делал вид, что внимательно слушает дифирамбы Соловьева, посвященные ему, Феликсу и Жоре Люберецкому. Заливаясь соловьем, он весьма соответствовал своей фамилии, словоохотливый банкир не скупился на лестные высказывания. Его словесный поток нарушила трель телефонного звонка. Звонил сотовый телефон Феликса.

— Сечешь, люди, когда хотят, дозваниваются, — подмигнул он Люберецкому. — Хотя, возможно, это по причине того, что дом стоит на возвышенности, — заключил Феликс и обратился к трубке: — Да, слушаю.

Выслушав говорившего, по-видимому, просящего о помощи, и задав ему несколько вопросов, Феликс успокоил собеседника:

— Ну что за паника? Не переживай. Минут через сорок мои ребята к тебе подъедут. Все. Жди.

Выключив сотовый, Феликс скорбно и многозначительно посмотрел на Семена. Догадавшись, о чем пойдет речь, Семен, лицо которого приняло страдальческое выражение, спросил:

— Ну что там еще стряслось?

— Ничего особенного, но присутствие, к сожалению, потребуется. Звонил Диего. На его ночной клуб «Эльдорадо», который, кстати, если ты не забыл, отчасти и наш, опять наехали те же самые архаровцы, дагестанцы. Беспредельничают, требуют крышу подтянуть. Так что, Семен, выдвигайся. Езжай с Гошей. В Медведково захвати пацанов. Заранее оповести их по мобильному, чтобы были готовы. Возьми еще пару машин. Стволов много с собой не берите, думаю, не понадобятся. Обработайте их руками и битами, спуску не давать. Переломайте этим отморозкам хребты, чтобы им и им подобным в следующий раз неповадно было. Как управитесь, так подъезжай. Уж не обессудь — дело превыше всего. Трогай!

С этими словами он похлопал Комода по плечу — разочарованный вид Семена не оставлял сомнений в том, с каким настроением ему приходится покидать пирушку. Но ничего не поделаешь. Феликс не любил повторять два раза. Ребята нехотя покинули стол.

— Может, подсобить моими? — участливо поинтересовался Жора.

— Да нет, дело житейское, рядовое. Неужели ты думаешь, что если бы потребовалось, я бы к тебе не обратился?

— Ну, я так, на всякий случай. Мало ли что?

— Ну, тогда, на всякий случай, спасибо, — парировал Фил, и они, хлопнув друг друга по ладоням, рассмеялись.

ВАКХАНАЛИЯ УРОК

Не успела закрыться дверь, как тут же открылась снова и в ней показался юркий молодой человек лет двадцати с хитрыми бегающими глазами. Его звали Николай, но все именовали Кольком. И сейчас он вернулся с пополнением из женского контингента. Залетев в гостиную, Николай услужливо отрапортовал:

— Все исполнено, шеф, в наилучшем виде, козочки кайфовые! Вышечка! — Он пропустил в комнату четырех девушек. — Заходите, малышки, раздевайтесь. Можно пока не до конца. Вливайтесь в компанию. С дядей Жорой не заскучаете! Да, дядь Жор? Как товар? Угодил я тебе аль нет? — заулыбался шустрый Колек.

Георгий подошел и придирчивым купеческим взглядом, каким на ярмарке рассматривают лошадей, оглядел девушек. По-видимому, остался ими доволен.

— Ну, проныра! Ну, молодец! Угодил! Что сказать, мой ученик, — поощрительно отметил Жора. — У кого их позаимствовал?

— Да у Тамары. У нее сейчас как бы монополия. Товар качественный. В основном, конечно, приезжие. Из Украины, Белоруссии, Молдовы. Этих же крошек из полсотни выбрал. — И, обратившись к крошкам, добавил: — Ну, а вы то что глазки глупо вылупили? К столу давайте! К столу! И по штрафной как опоздавшим!

Девочки расположились за столом рядом со своими прибывшими ранее коллегами. Оглядев друг друга и познакомившись, приняли участие в общем застолье. Им налили в фужеры по большой порции спиртного. Чтобы раскрепоститься, девушкам пришлось опустошить посуду до дна. Да, нелегкая это работа… Тем временем фуршет продолжался. Прошло, как пролетело, еще полчаса. Гости изрядно захмелели. Мужские разговоры набили оскомину. Взявший на себя роль распорядителя бала Люберецкий решил оживить программу вечеринки.

По его распоряжению были сдвинуты несколько столов. Убавив освещение и прибавив громкость в магнитофоне, Жора деловито и пафосно обратился к путанам:

— Торжественная часть окончена! Пора вам и за работу приниматься. Я человек добрый, но люблю, когда мои распоряжения выполняются беспрекословно. Знаете почему? А просто чтобы меня не злить! А то в гневе я ужасен! — вращая глазами, погрозил пальцем изрядно подвыпивший Жора. — А теперь первое действие моей пьесы. Слушайте сценарий. Сейчас вы все гуртом забираетесь на сцену, — указал Жора на сдвинутые перед камином столы. — Живей! Живей! Ускорьте процесс! Ну вот, умницы! А теперь эротично, двигаясь в такт музыки, все раздевайтесь. И вот еще что. Если на ком-то останется хоть какая-нибудь одежда, я сам ее сорву и швырну в окно. Я, в натуре, не шучу. Ну, начали!

Девушки растерянно взобрались на столы. Лучше не мешкать. Строптивость в данном случае может привести к непредсказуемым результатам. Двигаясь в такт звучавшей мелодии, некоторые девушки решительно, некоторые робко оглядываясь на подруг, стали раздеваться.

Процесс избавления от верхней одежды — кофточек, блузок, брючек и юбок — прошел достаточно скоро и успешно. А вот с нижним бельем дело обстояло несколько сложнее. Более опытные подруги, повидавшие на своем профессиональном веку еще и не такие куражи, оголились донага и шепотом советовали менее опытным не шутить с огнем, не будить в пьяной братве зверя, по-быстренькому скинуть до окончания музыки оставшиеся трусики и бюстгальтеры.

Жора, оторвавшись от рюмки и пьяного спора с банкиром, встал и направился к импровизированной сцене. Из семи девушек лишь две были не до конца обнажены. На одной оставались трусики, которые она по мере приближения «пьяного злодея» успела быстренько скинуть. На другой — о ужас! — оставался еще весь комплект нижнего белья. Она робко ежилась и со страхом смотрела на подходящего Жору Люберецкого. Девушка была совсем юна и, по-видимому, в данной ситуации оказалась впервые.

— Ты почему не выполняешь мои инструкции? — зло прохрипел Жора, срывая с нее бюстгальтер и трусики.

Подойдя к окну, он вышвырнул их туда. Пострадавшая за нерасторопность девчонка, чувство стыда которой почему-то пересилило чувство страха, присела на стол и истерично зарыдала.

— Утри сопли! — угрожающе завращал своими выпученными и налившимися кровью глазами Жора.

— Сволочи вы все! Сволочи! — не унималась рыдающая девчонка.

Ее слова и слезы окончательно вывели пьяного Люберецкого из себя. Схватив девицу в охапку, он выволок ее на морозный балкон и, держа за щиколотку правой ноги, свесил вниз головой. Несчастная девушка отчаянно пыталась за что-нибудь зацепиться.

Второй этаж — не девятый, но и его вполне достаточно, чтобы жертве крепко разбиться об заледенелый асфальт. Все остальные остолбенело наблюдали за происходящим.

От Жоры, обладавшего недюжинной силой и не в меру набравшегося спиртным, можно было ожидать чего угодно. От напряжения и виски его мотало. Ситуация становилась критической.

Несмотря на расслабленное состояние, Герман молниеносно, одним прыжком перенес свое натренированное тело через стол. Еще мгновение — и он вырвал трепыхающееся голое тело из рук пьяного Жоры и впихнул девушку в комнату.

От ее строптивости не осталось и следа, она жалобно всхлипывала и дрожала больше от страха, чем от холода. Шустрый Колек и Гена Боров тем временем увели к столу обозленного Жору. С разными шутками-прибаутками налили ему стаканчик водки. Случаем спасенная по-прежнему дрожала и всхлипывала.

Плеча Германа ласково коснулась подошедшая к нему шатенка с очаровательными завлекающими глазами и прошептала ему на ухо:

— Спасибо, милый. Ты такой великодушный. Она еще совсем дура. Ты позволь, я уведу ее в ванную. Успокою, приведу в порядок.

— 0'кей, я не против. Уведи ее, — ответил Герман.

Он не то чтобы осуждал Жору, прекрасно понимая, почему в этой жестокой жизни люди становятся такими озлобленными. Просто остаться безучастным в данной ситуации было выше его сил. Хотя не раз и не два сделав людям добро, он получал в ответ в лучшем случае неблагодарность.

Глядя вслед уводящей все еще всхлипывающую подругу шатенке, на ее стройные ноги и соблазнительную круглую попку, на ее гибкую спину, на ниспадающие на плечи пышные волосы, он понял, что в очередной раз не ошибся, выделив опытным глазом именно ее среди остальных.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16