Тем временем состояние Лангра, Сезарины и маленькой Марты совсем ухудшилось. Они впали в странное оцепенение, сопровождавшееся жалобными стонами и рычанием. Кроме того, садовника трясло мелкой дрожью, а Сабина побледнела еще больше с тех пор, как Жорж их оставил. Тогда молодой человек развел огонь прямо на траве перед домом и срочно принялся жарить грибы, впопыхах забыв даже о соли. Медлить было нельзя. Девочка была так слаба, что могла умереть в любой момент. Пора было привести, наконец, в действие тот план, который он вынашивал в голове вот уже несколько дней.
— Что вы делаете? — прошептал Лангр в полузабытьи, не отрывая головы от подушки.
Блюдо из различных грибов источало весьма аппетитные запахи. Жорж легонько тронул учителя за плечо и тихо позвал, протягивая ему большую тарелку:
— Не хотите грибов, дружище?
— Зачем? — удивленно спросил профессор, немного придя в себя.
— Я надеюсь, что они вам помогут.
Старик, тоскливо взглянув на своего любимца, послушно кивнул головой:
— Что ж… столько грибов! А хочется — совсем другого… Несмотря ни на что, Лангр одним махом проглотил все, что находилось в тарелке. Сезарина также с удовольствием съела причитающуюся ей порцию, а затем накормили малышку, которая насытилась, казалось, даже не просыпаясь. Но, как только тарелки опустели, оцепенение вновь овладело телами несчастных. У девочки обнаруживались все признаки комы… Мейраль был в такой растерянности, что боялся взглянуть в глаза Сабине.
И вдруг старик вновь заговорил:
— Я хочу еще, — промычал он чуть слышно.
На этот раз он ел быстро и жадно, заглатывал большими кусками, не пережевывая.
— Мне действительно стало лучше! — процедил он сквозь зубы.
Несколько минут очнулась Марта и заявила матери, что голодна, а вслед за тем и Сезарина потребовала добавки. Их потухшие взгляды оживились, щеки порозовели.
— Странно, — продолжал Лангр, приступив уже к третьей порции, — прежде я совсем не любил грибы… Я предпочитал им хлеб, яйца, молочные продукты, а сейчас я чувствую себя так, словно поел, наконец, мяса. Не думал, что они обладают такими питательными свойствами. Ведь, в сущности, гриб — лишь наполненная водой губка!
— А я теперь даже не сомневаюсь, что «плотоядная лихорадка» была спровоцирована нехваткой питательных веществ! — радовался Мейраль. — В период кризиса энергетические затраты организма сильно возросли, а необходимого питания для восполнения этих затрат больше не было. К тому же всем известно, что питательные вещества необходимы для построения и возобновления тканей. Отсюда и бурые пятна у нас на коже! Ну а грибы, выходит, по своему химическому составу ближе всего к мясу. С их помощью мы и восполним потерю энергии, и не имеет значения губки это или что-то там еще!
— Но почему именно грибы?
— Увы, это очередная загадка, как все, что происходило с нами с первых минут катастрофы. Однако грибы — особая группа низших растений. Они, подобно живым организмам, питаются не минеральными соединениями, а готовыми органическими веществами и в отличие от других растений лишены Хлорофилла. Некоторые систематики выделяют грибы в особое Царство органического мира, приравнивая их к животным.
— Возможно, — согласился профессор, будучи еще очень слабым, чтобы дальше развивать дискуссию, — но мне интересно, что навело вас на мысль о грибах?
— Это не случайно взбрело мне в голову. Прежде всего мое внимание привлекла собака, которая вдруг в огромных количествах начала поглощать сморчки в рощице за нашим садом. Позднее я подметил такое же поведение у птиц и, конечно, свиней.
— Ясно, — ответил Лангр, — это так забавно на первый взгляд, что мне понятно теперь ваше смущение и боязнь внушить нам напрасные надежды.
Пока старик приходил в себя, в нем вновь просыпался неугомонный дух экспериментатора. Он заметил, как время от времени вздрагивает садовник, скромно притулившись в сторонке, в глазах его блеснул лукавый огонек, и он тут же изрек:
— Вот подходящий случай, — указал он на несчастного больного, — чтобы еще раз провести испытание. Остались еще грибы?
— Здесь хватит на три-четыре тарелки, — сказала Катрин, взяв в руки шумовку.
— Тогда, прошу вас, обслужите Гийома.
Как и следовало ожидать, первую порцию больной проглотил нехотя, вторую чуть быстрее, а третья вскоре принесла ему выздоровление.
— Воистину, это универсальное лекарство! — воскликнул восхищенный профессор. — Но меня поражает то, что до сих пор никто не додумался до такой простой вещи.
— Что, действительно, все так не сообразительны? — спросила Сабина.
— Я думаю, что те, кто догадался, просто не захотели обременять себя заботой о своих заболевших согражданах! Они предпочли сами запастись грибами, — предположил Мейраль.
— А мы, как поступим мы? — вновь спросила Сабина.
— Мы другое дело… На этих плантациях столько грибов, что можно накормить большой город. Фортуна предоставляет нам шанс быть альтруистами, к тому же это может послужить и нашим личным интересам. Мы сможем вступить в коалицию с жителями всего района Рош-сюр-Ионн: сообща нам проще будет обороняться от кровавых нашествий.
— Да, но нужно действовать с большой осторожностью, — заметил Лангр. — Люди оказались опаснее самых свирепых хищников, их жестокость не знает предела, а человеческая глупость бездонна, как океан.
— Мы воспользуемся хитростью, — согласился Жорж.
Делиться планами не пришлось ни с прислугой, ни с садовником, ни даже с детьми: все мысли и чувства мгновенно передавались на расстоянии и сразу стали известны всей группе. Было принято решение переработать грибы на специальном оборудовании, к счастью, не вышедшем пока из строя, и распространить их по деревням в виде готовых консервов, утаив, из соображений безопасности, истинный состав предлагаемого лекарства.
— Меня беспокоит лишь то, где мы будем хранить такое множество консервов, — заметил профессор. — В конце концов, нас заподозрят черт знает в чем!
— Не волнуйтесь, сударь, — успокоил его садовник, — неподалеку в зарослях спрятан охотничий домик. Он богато обставлен, там, говорят, целых шесть комнат, небольшая пристройка, конюшня и, самое главное, громадный погреб. Мы разместимся там все и вместе с консервами!
— Но это чужие владения, это, кажется, уже другая провинция. И хозяин, возможно, жив.
— Помещик давно скрылся в неизвестном направлении со всей своей командой. Дом теперь сдается, я точно знаю! Управляющий позволит нам провести в нем пару месяцев, причем почти бесплатно, можно сказать, за кусок хлеба. Вот увидите, я все устрою!
— А где сейчас этот управляющий?
— В Мофре, с собственной группой. Он теперь не живет в лесу.
— Он ни о чем не догадается?
— Понимаете, сударь, я им разъяснял, что вы ученый, — садовник растерянно пожал плечами, — но все равно вас здесь считают немного странным…
— Эти люди принимают меня за помешанного?
— Скорее, за чудака, сударь, — поспешил ответить Гийом. Как и все члены семьи, он уловил тайную обиду в голосе хозяина. — Я скажу управляющему, что сударь желает проводить опыты. Уверяю вас, не возникнет никаких подозрений!
— Н-да… вот что значит иметь хорошую репутацию! — Усмехнулся профессор.
А Катрин уже готовила новое блюдо: на этот раз она жарила лисички.
VI
Атака плотоядных
Садовник не обманул. Они сняли охотничий домик за минимальную цену и обосновались там со всеми удобствами. Из поместья перенесли все необходимое лабораторное оборудование. Переезд в лес поближе к грибной ферме обладал двойным преимуществом: во-первых, группа располагала теперь целительным провиантом, а во-вторых, была в большей степени застрахована от вторжения плотоядных. Представлялось маловероятным, что безумцам взбредет в голову углубиться в чащу и тратить время на прочесывание бурелома изарослей папоротника: вся их добыча была в деревнях.
Несколько дней подряд прислуга, Сабина и даже мужская часть группы с энтузиазмом закручивали консервы. Семейная доля состояла из одних только грибов, а в банки, предназначенные для посторонних, осторожный профессор придумал добавлять овощи.
— Нужно, чтобы все поверили в особый «рецепт», — сообщил он, — иначе они явятся и разграбят наши плантации. В ближайших селениях появлялось все больше заболевших мясной лихорадкой. Запасшись верным медикаментозным средством, ученые начали свою врачебную практику. Первым на очереди был почтальон, который после краткого периода комы перешел в стадию яростного возбуждения. Его долго уговаривали принять «лекарство», но эффект наступил гораздо быстрее, чем в лесу у Лангра, хотя для полного избавления от бешенства потребовалась немалая доза грибного эликсира. Проглотив несколько банок подряд, больной тут же пришел в себя и разразился радостными рыданиями. Тогда средство опробовали на членах его семьи и остальных жителях поселка. И всякий раз результат был успешным и предсказуемым. Население прониклось безграничным доверием к старому «чудаковатому» профессору, бескорыстно заботящемуся об их жизнях. Его с нетерпением ожидали в Руге, Коллимаре, Ванесе — местечках, расположенных на опушке их леса — и, конечно, в деревнях, примыкающих к поместью. Дальше о них никто не слышал: крестьяне стойко хранили секрет.
Мрачные слухи продолжали расти как снежный ком. Народ опасался скорого нашествия хищников из городов и со стороны моря. Следуя советам своих спасителей, люди строили укрепительные сооружения — рыли канавы, делали насыпи и баррикады из бревен и рабочей техники; заряжали ружья, вооружались вилами и топорами. Лангр и Мейраль не отставали. В своем лесу они перегородили все ручьи, ведущие к дому, и рытвины с водой, выкопанные для орошения плантаций, загородили гроты и окружили дом широким рвом. Молодой человек готовил в лаборатории взрывчатые вещества и расставлял повсюду капканы и ловушки.
Так в томительном ожидании прошел месяц. Физическое здоровье оставалось стабильным, чего нельзя было сказать о душевном состоянии: всех сковывал страх.
Однажды ночью Лангр, Мейраль и Сабина были разбужены громкими раскатами взрывов, доносящихся с порывами ветра со стороны Руга. Это была самая дальняя из деревень: она находилась в трех километрах от охотничьего домика. Ночь была холодной и тревожной. Начиналась буря, тяжелые черные тучи затянули небо. Изредка сквозь их грозные ряды просвечивала Луна, освещая колышущиеся верхушки деревьев. Импульсы ужаса и смятения быстро передались по цепочке всем членам группы. Полуодетый садовник выскочил на крыльцо и что-то жестикулировал Лангру, едва сдерживая яростно рвущуюся во мрак собаку.
— Кошмар приближается… — прошептала Сабина, вглядываясь в ночь.
— Что нам делать? — спросил Мейраль, обращаясь к собравшимся.
Не было не малейших сомнений, что на Руг напали кровожадные орды, а интенсивность стрельбы только подтверждала многочисленность нападавших.
— Нельзя позволить им погибнуть таким образом! — вновь заговорил Жорж. — Надо что-то придумать…
Лангр взглянул на Сабину, как бы ища одобрения.
— Конечно, надо! — сказала женщина.
В доме все уже были на ногах, разбудили детей.
— Нет, бесполезно, — заметил старик, — слишком поздно!
Словно в подтверждение его слов на окраине леса раздались еще несколько выстрелов, а затем все смолкло. Слышалось лишь тоскливое завывание ветра.
— Все кончено!
— Но чем?
— Разгромом деревни!
— Даже если это так, можем ли мы продолжать бездействовать? — возмущался Жорж. — Кто тогда позаботится о нашей безопасности?
— От нас мало что зависит. Чтобы прийти на помощь, нужно покинуть лес. Но не тащить же с собой детей и живность! А в одиночку никто из нас не пройдет и двух километров.
— Попробуем! Я отправлюсь на разведку, — вызвался Мейраль, — а садовник с собакой послужат мне прикрытием и поддержат меня, когда я далеко отойду от дома. Я не стану входить в Руг — это значило бы рискнуть жизнями всей нашей группы, но, возможно, кому-нибудь из несчастных жертв удалось бежать, и первой их мыслью было добраться до нас.
Несколько минут спустя молодой человек уже пробирался по влажному от дождя валежнику в сторону деревушки. Садовник, после получаса ходьбы, остановился, обливаясь холодным потом. Мейраля терзали приступы удушья и сильное сердцебиение, но он упорно продолжал идти. Пройдя еще полтора километра, молодой человек, наконец, не выдержал и встал, наклонившись вперед и обеими руками сжимая голову. Назойливые колющие толчки боли распространялись по всему телу, гудело в мозгу.
«Я, по крайней мере, исполнил свой долг! » — подумал он. И тут он услышал вдалеке чьи-то шаги и тяжелое дыхание. Навстречу, выбиваясь из сил и громко хрипя, бежали двое мужчин и женщина. «Бегут… как могут они бежать? » — спрашивал себя Жорж, удивляясь, как могли эти люди оторваться от группы и при этом передвигаться с такой скоростью.
— Они всех перебили… всех! — узнав ученого, сипло вопила женщина. — И мы, мы умираем!
Крестьяне тоже взывали о помощи, брызжа слюной и ожесточенно размахивая руками. Их лица были искажены, зрачки расширены, как у кошки. Было видно, что насильственный разрыв с группой самым разрушительным образом сказался на их организмах.
Обратно к охотничьей сторожке бежали уже все вместе. Мейраль летел как на крыльях: боль отступала с каждой секундой. Наконец, подобрав по дороге Гийома, они достигли долгожданного укрытия. Беглецы оказались в очень плохом состоянии. Один из мужчин больше других пострадал в сражении: кровь растеклась по его рубашке, а на боку зияла рваная рана. Другой вел себя совсем странно; его невозможно было усадить на место, он был сильно возбужден, кругами бродил вокруг стола и бормотал что-то себе под нос. Женщина перетаптывалась с ноги на ногу, и глаза ее выражали бесконечный ужас. Из их несвязного рассказа выяснилось, что деревню атаковали внезапно. Прежде чем жители успели опомниться, толпы жаждущих крови безумцев взломали дома и стойла и принялись разрубать топорами все, что попадалось им под руки. Многие оказались убиты таким образом, окровавленные куски тел валялись по всей деревне. Тогда оставшиеся в живых, объединив усилия, открыли стрельбу из ружей и забросали нападавших гранатами. Многочисленные орды рассеялись. На их местонахождение указывали теперь лишь отдельные выстрелы и кровожадные вопли. Крестьяне перешли в наступление. Большие потери в собственных рядах только разжигали в них гнев: все — молодежь, женщины, дети, старики — жаждали мести, уничтожения убийц. Они истребили три четверти нападавших, но последних было так много, что людей вновь охватила паника.
— С ними были животные? — поинтересовался Мейраль.
— Были, — ответила женщина, — мы видели их, но они держались на расстоянии.
— Прекрасно! Животных будет легче выследить и убить… а жизни людей связаны с ними.
При этих словах из груди женщины вдруг вырвался стон, и она замертво упала на деревянный пол кабинета. Ее смерть таинственным образом повлекла за собой и гибель ее компаньонов. На время воцарилось молчание. Затем, профессор осмотрел тела и меланхолично заметил:
— Это разрыв с группой убил их… и… они…
Он не закончил. Волна леденящего ужаса окатила присутствующих: скрип сухих сучьев и шелест кустарника оповещал о надвигающейся угрозе, во сто крат более страшной, чем встреча один на один с диким бешеным зверем…
Собака то выла, то тихонько поскуливала. В хлеву блеяли овцы, громко кричал осел. Нервозность животных немедленно передавалась людям. Вскоре во тьме стали вырисовываться силуэты живых существ; черная человеческая масса подтягивалась к дому. Мейраль, Лангр и Гийом схватились за ружья.
— Кто здесь! — проревел Жорж.
— Свои! — неожиданно прозвучал чей-то зычный голос. — Мы из Коллимара.
— Это Жак Франьер, — прислушавшись, определил садовник, — неужели и до них добрались?
— Сюда! — позвал Мейраль.
Из леса показались перепуганные изможденные лица мужчин, женщин, детей. За ними тянулась длинная вереница домашнего скота, птиц, дворовых собак и грызунов. Во главе процессии шел Жак Франьер — крупный плечистый малый атлетического сложения и лет сорока от роду.
— Что случилось? — спросил садовник.
— Наша деревня захвачена, а Рош и Ванесс в окружении. Мы едва успели укрыться в лесу, — сообщил Франьер.
— Их несколько тысяч! — еле слышно простонал рядом мертвенно бледный парнишка.
— Вы защищались?
— Нет, пока… они держаться вдалеке от домов.
В этот момент со стороны селений послышались ружейные выстрелы и разрывы гранат. Крестьян охватило отчаяние: плотоядные возобновили свою охоту.
— Организуем оборону! — поспешно заявил профессор. — Нужно спрятать детей и женщин, а также животных. Они слишком уязвимы — их гибель опасно ослабит наши силы.
— К счастью, у нас достаточно подвалов! — сказал Гийом.
— Мужчины будут защищать укрепления и вход в дом, — продолжал Лангр. — Среди вас есть хорошие стрелки?
Вызвались Жак Франьер и еще трое крестьян. Мейраль в годы юности прекрасно стрелял в тире, а садовник когда-то браконьерствовал в Ландах.
— Надо устроить засаду в оранжереях! — придумал Мейраль. — Туда отправитесь вы, Жак, и ваши друзья… местность вы знаете… Спрячьтесь получше и ждите сигнала.
—Какого сигнала?
— Когда зазвенит вот этот колокол, — он предъявил большой квадратный предмет, который пастухи вешают на шею коровам, — вы начнете стрелять… не покидая укрытия. Если вдруг под рукой не будет колокола, я заменю его охотничьим рожком.
Крестьяне ушли. Вновь наступило тягостное ожидание. Вдалеке слышались раскаты грома, противно накрапывал дождь, дул сильный ветер. Мужчины при полном оснащении заняли свои посты. Оружия и боеприпасов хватало с избытком: кроме принесенных коллимарцами самодельных винтовок, они располагали целым арсеналом ружей, пистолетов и карабинов, в изобилии имевшихся в охотничьей сторожке. Стрелкам похуже раздали гранаты и петарды для устрашения нападающих.
Так прошел час. Наступила мертвая тишина. Атака на деревни завершилась: теперь ненасытные хищники, прячась в кустах и за изгородями, доедали свою добычу. Чтобы не привлекать внимания, в доме погасили весь свет, затушили факелы, и маленький островок безопасности погрузился во тьму. Постепенно беспокойство животных возрастало: собаки завыли все разом, подняв к небу мокрые от дождя морды, лошади ржали и били копытами, в хлеву предупреждающе шипели индюки и пели петухи — шум стоял страшный. «Они идут! », — пронеслось в мозгу.
На этот раз это действительно были они. Вдалеке слышались глухие хрипы и сдавленное урчание. Нечто надвигалось на них прямо с запада. Однако странные шорохи и бормотание доносились также с юга и севера. Мейраль первым различил черные вертикальные силуэты, выплывающие из-за деревьев. Они ступали медленно и аккуратно, с опаской оглядываясь по сторонам. Их было больше тысячи, а позади них в бледном свете луны виднелись неясные очертания животных.
Внезапно те, кто шли впереди остановились и стали внимательно всматриваться в темное пространство перед собой. Остальные также остановились и прислушались.
— Они заметили дом! — произнес Мейраль.
Передышка длилась лишь несколько минут. Затем движение возобновилось: черная масса разделилась на два отряда, и они, подкрепленные группами с юга и севера, начали обходить дом, намереваясь оцепить его плотным кольцом. Приближаясь с обеих сторон, толпы вечно голодных хищников время от времени испускали протяжные вопли. И вдруг они одновременно бросились бежать по направлению к сторожке. — Ну… не на жизнь, а на смерть! — прошептал Жорж, глядя через прицел ружья.
Лангр подлетел к ручке трансформатора и врубил электричество. Три огромных прожектора окатили с ног до головы своим сиреневатым свечением заметавшуюся в панике центральную группу охотников. Видно было, как они крутились на небольшом отрезке в несколько метров и, захваченные врасплох, беспорядочно палили в воздух. Впрочем, треск выстрелов раздавался из всех углов, целый вихрь пуль несся в сторону дома, в воздухе сильно запахло порохом.
— Огонь! — скомандовал Жорж, звеня в сигнальный колокол.
Тишину огласили взрывы гранат и залпы из доморощенных ружей и винтовок. Сразу пятьдесят человек из вражеского стана были уничтожены на месте, другие укрылись за деревьями, ослепленные ярким светом прожекторов. Но спустя несколько минут, с трудом оправившись от убийства своих сородичей, плотоядные вновь перешли в наступление. Теперь они совсем близко подошли к сторожке. До укреплений долетали угрозы и грубая брань. Порой слышался дикий рев или тихий стон раненого ребенка, а иногда в полосе света перед глазами возникала жуткая картина чьей-то предсмертной агонии. За это время не пострадал ни один из обороняющихся, тогда как хищники насчитывали сотни погибших.
Мейралю тяжело давались первые попытки убийства. Наметив жертву, он подолгу держал ее на прицеле, не решаясь лишить жизни человеческое существо. Но настал наконец решающий момент, когда он прямо перед собой увидел искаженное звериным оскалом лицо и ради собственного спасения вынужден был всадить нож в тело несчастного. Первый раз за все эти дни на глаза ему навернулись слезы. И все же в дальнейшем благодаря удачной позиции, натренированным рукам и своей природной меткости, Жорж подстрелил многих из лагеря противника. Старик Гийом подстрелил около пяти человек. Зато семеро стрелков из Коллимара проявили себя, как настоящие воины: убитым ими не было числа.
После короткой передышки хищники предприняли новый маневр. Они раздобыли где-то телегу, груженную сеном и всевозможной рухлядью, и на огромной скорости направили ее прямо к сторожке, намереваясь, как казалось вначале, с ее помощью взобраться на крышу. Мейраль приказал стрелять по колесам. Раздался страшный грохот, темное небо осветила яркая вспышка и разорвалась множеством мелких искр. Телега пылала в ночи, как гигантский кратер, оставляя за собой длинный огненный хвост.
— Там были снаряды! Они предназначались нам! — сквозь гром проревел профессор.
Это происшествие до глубины души поразило крестьян. Они прониклись большим уважением к этим умным и немного странным людям, которые в очередной раз спасали им жизнь. А Лангр и Мейраль, почувствовав себя великими полководцами, тем временем обдумывали новый тактический ход.
Последовала новая атака разъяренных безумцев. Раздосадованные очередной неудачной попыткой, исполненные отчаяния, они забывали об осторожности и нарывались прямо на грозные штыки Франьера и его помощников. Одни тут же отскакивали в сторону, как дикие кошки, другие, падая на землю, скулили, словно шакалы. Мейраль видел их искаженные горем и ужасом лица, сверкающие злобой глаза, покрытые кровавой пеной губы.
— Стоит ли их преследовать? — спросил он Лангра. Старик размышлял лишь мгновенье. Знакомое коллективное чувство предупреждало его об опасности:
— Стоит! — ответил он.
Волна агрессии несколько стихла. В стане плотоядных начался один из тех коротких периодов, которые сопровождались приступами сонливости и вялым, расслабленным состоянием организма. Улучив момент, коллимарцы во главе с учеными оцепили изрядно поредевшие отряды кровожадных и начали оттеснять их обратно к деревне. Обремененные тяжелой ношей в виде раненых, пожилых и детей, которых они водрузили на лошадей, крестьяне достигли Коллимара Только к рассвету. То здесь, то там виднелись развороченные снарядами трупы людей и животных, ноги хлюпали в жидком месиве из крови и глины. При мысли, что им придется возвращаться назад тем же путем, их охватывал мистический ужас: лес казался грозным живым существом из страшных рассказов детства.
Плотоядных прогнали через несколько опустошенных селений, и на окраине Рош-сюр-Йонн все увидели еще один отряд хищников, рыщущих с топорами в руках в поисках свежего мяса. Те, кто уже испытал в лесу горечь поражения, с опаской косились на своих собратьев. У них вновь начался приступ бешенства, но, не осмелившись напасть на вооруженную группу, они с ревом бросились на тащившееся за ней стадо коров. Казалось, Лангр и Мейраль только этого и ждали. Следуя своему плану, лесная команда открыла огонь по несчастным животным. Реакция плотоядных не заставила долго ждать: многие из них с громкими стонами валились на землю, продолжая биться в предсмертных судорогах среди груды падали и обглоданных костей.
После того как последнее животное было убито, оставшиеся хищники, терзаясь от боли, заметались, закрутились на месте; если раньше они и обладали какой-то тактикой, то теперь они находились в бессознательном состоянии и вели себя как слепые котята. Разорванная связь лишила их организмы энергетической подпитки. Вскоре, они ослабли до такой степени, что при гибели одного теперь замертво падали десятки, а единственный взрыв гранаты мог уложить целую сотню человек.
— Теперь я знаю, что случается при разрыве! Невероятное, апокалипсическое зрелище! — прошептал Жорж.
— Мы спасены! — прогремел за спиной зычный бас Франьера.
ЭПИЛОГ
I
Рош-сюр-Йонн
Минувшей ночью жителям Коллимара, Ванеса и Рош-сюр-Йонн удалось отразить нашествие разъяренных безумцев, которые с немалыми потерями отступили к северным территориям. Теперь оставалось надеяться, что раненые и обессиленные, они не вернутся вновь: их агрессия выльется в еще более кровопролитные бои со столичными ордами, и, скорее всего, их постигнет незавидная участь многих предшественников, осмелившихся близко подойти к Парижу. Возвратившись в поместье, Лангр и Мейраль постарались организовать защиту от нападений отдельных разрозненных отрядов, которые еще блуждали по окрестностям, наводя страх на местное население своими истошными воплями и жалобами. Мучительно переживая гибель своих собратьев, с трудом передвигаясь а, порой, истекая кровью, банды этих свирепых хищников решались охотиться теперь только в ночное время суток. Но и в темноте, завидев издали свет автомобильных фар, что говорило о наличии серьезных людей и, соответственно, неплохих средств защиты, они тут же бросались врассыпную, предпочитая нападать на крестьянские повозки и дома, стоящие на окраине деревень.
За исключением хутора Руг, где погибла большая семья, Пострадавших в округе оказалось не много, поэтому страдания, причиненные утратой близких людей, переносились легче и не повлекли за собой ни одной смерти. Урожая с грибных плантаций вполне хватало на лечение всего района, поэтому и дефекты на коже начали исчезать, и санитарная обстановка, в целом, улучшалась с каждым днем. Сверхъестественные связи, объединявшие членов каждой группы, постепенно вновь обрели былое очарование. Продуктивное, слаженное, полное взаимопонимания сотрудничество двух ученых, казалось, достигло своего пика. Их так часто посещали одинаковые мысли, что невозможно стало определить, кому принадлежит то или иное открытие. Впрочем, их не интересовали подобные мелочи; они наслаждались отношениями, которые во сто крат увеличили продуктивность их совместной работы. Лангр и Мейраль за эти дни провели такое множество экспериментов, что к концу осени удача, наконец, улыбнулась им, да так, что они еще долго не могли прийти в себя. Ученым удалось создать коллоидный раствор, спасительный состав которого основывался на спорах обыкновенного белого гриба. Будучи приготовлен в специальных условиях, раствор казался полностью изотропным. Однако если во время опыта сквозь него пропускались лучики, соединявшие между собой членов группы, то под действием этого раствора цветовая полоска лучика начинала расщепляться. Когда пробирка или банка с раствором помещалась между двумя подопытными, расщепление было едва различимо, но при наличии в лаборатории нескольких человек оно проявлялось гораздо отчетливее. Наконец, интенсивность эффекта возрастала втрое, когда исследователи ставили рядом с людьми еще и животных.
Чтобы избежать возможной ошибки физики проверяли свои выводы сразу на трех семействах из соседней деревни. В результате этих экспериментов удалось проследить поэтапно весь процесс выздоровления от мясной лихорадки и выяснить главное: по всем показателям со дня на день следовало ожидать распада энергетических связей между членами группы. Тем временем социальная жизнь налаживалась. За две последние недели ноября в округе не было ни одного громкого происшествия. Банды кровожадных охотников больше не бродили по деревням, но их жители все еще боялись выходить за пределы собственных огородов и палисадников. Лишь на окраине Франции — в ряде отдаленных северных районов — отмечались редкие случаи нападения людей на себе подобных. В больших городах граждане вновь зажили повседневными будничными заботами, возобновилась нормальная работа транспорта, почты и телеграфа, а вскоре открылись заводы и фабрики. В Париже, Лионе, Марселе и Бордо вовсю трудились типографии, чтобы держать народ в курсе самых последних новостей. При этом потери после второго наплыва катаклизмов исчислялись сотнями тысяч умерших по всей стране. Пятая часть всего населения Франции и десятая часть населения Европы, погибли, участвуя в кровавых сражениях, где каждый побывал и хищником, и жертвой. И никто не мог сказать наверняка, пришел ли конец череде трагических событий или это лишь очередная передышка перед новым витком катастрофы.
С приходом весны медики отмечали лишь слабые признаки «группизма» и главным образом в тех местах, где жажда крови нанесла наименьший вред здоровью обследуемых, где атмосфера внутри групп с начала и до конца оставалась благодушной и не было агрессии по отношению к посторонним. Причем и здесь уже начиналось восстановление индивидуальной энергии каждой личности и только в самых редких случаях не обнаруживалось никаких серьезных изменений, что напрямую зависело от сохранения в этих местах особого ритма жизни. Люди сами не захотели разрывать установившиеся связи, и такого желания оказалось достаточно для продления на некоторое время их телепатического общения. Мейраль стал одним из тех, кто старался поддерживать подобный режим общения среди обитателей поместья, и прежде всего из-за Сабины.
