Ярость - Под черным флагом

Смайлсон, появившийся как из-под земли, без приглашения уронил свой поднос на столик Летума. Пододвинул стул и, как ни в чем не бывало, уселся с противоположной стороны. Вдвоем за таким столом было тесновато, но лейтенант не желал замечать неудобств. Летум жевал подметку, лениво разглядывая Смайлсона. Лейтенант бесцеремонно подвинул его поднос своим, освобождая место для трапезы. Летум стерпел и это, не прекращая работать челюстями. Возможно, пирату удастся отвлечь его внимание от вкусовых качеств поглощаемой пищи.

Устроившись, Джек ковырнул пластиковой вилкой зеленый горошек, и, поморщившись, отделил его от картофельного пюре. Летум следил за этими манипуляциями. Челюсти начали уставать, но синтезированная подметка не собиралась сдаваться.

Отправив в рот немного белой массы — на самых кончиках пластиковых зубцов, — Смайлсон дружелюбно улыбнулся:

— Ну, и как ты себя чувствуешь, отправив на тот свет столько народу?

Летум пожал плечами. Такой ответ лейтенанта не удовлетворил, поэтому ему пришлось выплюнуть кусок подметки обратно в тарелку.

— Нормально. Во всяком случае, не хуже, чем обычно.

— И даже совесть не мучит? — с сарказмом в голосе поинтересовался лейтенант. — Никто не нашептывает?..

— В моем организме такой орган отсутствует, — нахмурился Летум. — Самаритрофия. Крайне редко встречается.

— Слыхал, — кивнул Смайлсон. — Хроническая атрофия совести. В нашем черном деле это только плюс, причем невероятных размеров.

— Это я уже понял. Как насчет тебя? Ты и сам прикончил немало.

— Пустяки, — Смайлсон усмехнулся. — Мне с органами не так повезло, и все же переживать насчет того черного скота — ниже моего достоинства. Если бы мог, перебил бы их всех, до единого. — Джек вонзил пластиковые зубцы в подобие ростбифа. — Они ведь хуже Иных! Они… как этот ростбиф. Пытаются выдать себя за людей, хотя даже мыслят иначе. — Оглядевшись, Смайлсон понизил голос. — Хотя и лучше узкоглазых, которые все никак не угомонятся. Желтые твари.

Смайлсон отрезал пластиковым ножом крохотный кусок подметки и, положив его в рот, начал тщательно разжевывать.

Летум запоздало кивнул, восхищенный яростным монологом. Он и прежде знал, что они похожи.

Если только… Но нет. Смайлсон говорил о том, что знал и чувствовал. Летум легко распознал бы плохого актера.

— Мне нужно поговорить с капитаном, — сказал он. — Как думаешь, когда это лучше сделать?

Смайлсон замедлил движение челюстей и бросил над столом подозрительный взгляд:

— На предмет?.. Позволь поинтересоваться.

— На предмет зарплаты для моих подопечных. Завтра этот вопрос встанет особенно остро. Мы прибываем на Роджер, а у них и стального доллара в карманах нет.

— Это, бесспорно, проблема приоритетного значения. — Смайлсон кивнул, мгновенно расслабившись. Важно откинулся на спинку тесного стульчика. — Но, чтобы получить деньги, вовсе не обязательно встречаться с капитаном Хоукинсом. Выплаты за сегодняшний рейд произойдут только тогда, когда большая часть товара будет реализована. Возможно, через пару дней. Ты уж потерпи.

— Я-то потерплю. — Летум проглотил кусок зеленой массы. Горохом там и не пахло. — Но вот те ребята…

Пластиковая вилка обратилась зубцами в сторону роты. Пираты ожесточенно подчищали тарелки, будто голодали пару недель. Не утруждая себя ножами, бойцы рвали резиновое мясо зубами. Картина внушала трепет и невольное восхищение.

Смайлсон быстро отвернулся.

— Вспомнил. Нам с тобой велено подойти к интенданту. У него есть для нас выплаты за другой товар. Ну, ты помнишь.

Догадаться о том, какой товар имел в виду лейтенант, не составило какого-либо труда.

— Денежки получим только мы с тобой, что интересно. — Джек усмехнулся, обнажив белые зубы. К правому резцу прилип кусок зеленого горошка. — Моя группа шла на абордаж, ну а твои голодающие с ними, как-никак, кров над головой делили.

— Бабки поровну? — спросил Летум, почувствовав характерный запах.

— Ну ты даешь! — фыркнул Смайлсон. — Каждому рядовому по триста баксов. Нам с тобой — двойной оклад.

Летум прикинул в уме. «На выпивку и девочек, пожалуй, хватит. А там и наркоту удастся толкнуть…»

— Выплаты за сегодняшний груз получат все, кроме Хиросимы и его придурков. — Смайлсон презрительно усмехнулся. — Пусть терпит, узкоглазый. В прошлый раз я из-за него терпел. И что он получил?.. По пять жалких сотен на брата! Ха!..

— А как насчет моей роты? — быстро спросил Летум, пока Джек вновь не увлекся описанием расовой неприязни. — Они-то трюм не штурмовали, но это был приказ!

— Спокуха, браток. Вы пробивали ситуацию, первыми спускались туда, где могло поджидать все, что только можно было протащить на контейнеровоз. В конце концов, вы истребили дисмерантов! Кроме того, ты фактически руководил абордажем!

Летум ковырнул картофельное пюре. Причин для гордости он в этом не видел. Все это ерунда. Цель далека.

Если прежде он представлял себе эту цель в конкретных образах телесных страданий, ожидающих вероломного братца, — Маркиз четвертован; с Маркиза живьем сдирают кожу; Маркиза режут на полоски толщиной в миллиметр; Маркиз отдан на потеху голодным митрулгам, и многое, многое другое, — то теперь она превратилась в нечто абстрактное, некое аморфное пятно, на котором с трудом можно было разглядеть очертания материков и морей.

Зевс. Летум прекрасно понимал, что теперь Милан — глава могущественного синдиката, и, по сути, неотделим от столицы. На его защиту бросятся как государственные службы, включая тайную полицию и ВКС, так и коллеги. Они будут защищать рахитичного ублюдка, потому как теперь он является частью системы. Семейные разборки могли породить нежелательный прецедент — слишком уж много на Зевсе обиженных людишек, спящих и видящих, как бы вонзить клыки в глотки куда более вышестоящих родственничков.

«Конечно, это касается отнюдь не всех. Найдутся и те, что заприметят в происходящем собственную выгоду. Но я успел насолить слишком многим… За эту самую башку назначена награда. Нельзя просто прийти и прикончить Маркиза, — клану Вагнер в таком случае наступит полный и бесповоротный конец. Все — против меня».

Зевс. Объект его мести. Над городами, — алмазами в колючей стальной оправе, — вздымаются черные грибы атомных взрывов; тонны пыли закрывают солнце; черные звездолеты кромсают небо лазерными лучами; алая магма льется на улицы; людишки кричат и бестолково мечутся в своих роскошных квартирах, и трясется под жирным Диктатором черный трон, и осыпаются потолки… Едет крыша.

— Что с тобой? — Смайлсон пытался заглянуть ему в глаза. — У тебя такой вид…

Летум понял, что сжимает в кулаке вилку. Пластик согнулся, но не желал ломаться.

— Все в порядке. Просто задумался.

— У тебя был такой вид, — Смайлсон усмехнулся. — Вначале будто рвал кого-то на части. Потом погрустнел, и как-то сразу расплылся в улыбке. Меня аж морозом по коже продрало. Знаешь, такая зловещая улыбка. Обещающая, что ли…

— Знаю. — Летум отхлебнул из высокого стакана яблочного сока. — Ненавижу яблочный сок.

— О чем ты думал?

— Не важно. Впрочем… Думал, как вернусь на Зевс.

— И каким же ты это увидел? Придумал, как прикончишь братца?

Летум напрягся. Он не помнил, чтобы рассказывал лейтенанту о Маркизе. Впрочем, вот это — почти наверняка симптом паранойи. Смайлсон узнал все из головизионных новостей, — уголовной хроники, которая уже раструбила новость о смене правления клана на всю Галактику. (Большинство зрителей честно принимали эту самую хронику за светскую, жадно вслушиваясь в подробности жизни столичных аристократов. Ни к чему беспокоить гражданский покой всякими пустяками…) Летум явственно услышал сухой женский голос: «Небезызвестный Летум, директор концерта „Вагнер-Мониторинг“, также возглавляющий, — насколько можно судить по косвенным свидетельствам, — одну из самых влиятельнейших структур организованной преступности, продолжает успешно скрываться от правосудия. Напомним нашим зрителям…» Все это Летум слышал уже сотни раз.

— Сейчас не время и не место для таких разговоров. Да и вообще, слишком рано говорить о том, чтобы кого-то прикончить. Пока еще возвращаться на Зевс мне попросту не с чем.

Смайлсон пожал плечами и доел картофельное пюре.

Летум вспомнил, о чем они говорили до того, как он отключился.

— Почему капитан приказал не брать негров живыми? Их можно было продать. Крепкие, здоровые парни.

— На Роджере рабам делать нечего, — ответил Смайлсон. — Особенно неграм. Долго не протянут, кто-то убьет их просто так, потехи ради. — Смайлсон осклабился. — Я, например. Да и вообще, Роджер — планета свободы. Там нет места для рабства и унижений. Женщины еще куда ни шло, ведь это — неизбежное зло…

Летум нахмурился, хотя рассказ его позабавил. Он вообще привык хмуриться по поводу и без такового. Привычка, заработанная за время «царствия» — действовала безотказно.

— Слушай, давай сменим тему. — Смайлсон откинулся на спинку стула. — На такие темы, я вижу, ты разговаривать спокойно не можешь. Что тебе эти рабы дались? Переживаешь, что тебя и самого вроде как продали?

Летум не ответил. Смайлсон переоценивал любовь Летума к человечеству, рабы его абсолютно не трогали. Он торговал ими уже несколько лет, и, бывало, лично отбирал товар по специальным заказам.

Кроме того, до его сознания как-то не доходило, что главу синдиката можно просто взять и продать. Его можно похитить, лишить лица, купить билет в одну сторону на Номад, но продать — невозможно.

Летум переживал совсем по другому поводу. Но всякое заблуждение собеседника можно использовать в своих интересах…

— Ладно, давай сменим тему. Куда капитан собирается спихнуть сегодняшний груз?

Смайлсон безмятежно улыбнулся.

— На Роджере наверняка что-то подвернется. Там всегда крутятся дельцы с десятка планет. Знают, крысы, что у пиратов всегда можно купить самый классный товар по демпинговым ценам. Во всяком случае, дешевле, чем у поставщика. Или даже производителя. К тому же не нужно куда-то лететь, что-то искать: сиди и жди, пока из рейса вернется шкипер Хоукинс.

— Возможно, — кивнул Летум, — нам повезет с оружием. А как насчет наркоты? С таким объемом…

— Тут ты прав. На оружие всегда найдется покупатель. С зельем сложнее. Капитаны брать ее не станут, им команды наркоманов ни к чему. В принципе, торговать на Роджере можно абсолютно всем, еще не нашелся такой товар, который не толкали бы на пиратской планете. Но наркоту там обычно не ждут. Слишком уж редкий товар — контрафактный, всегда провозится тайно. Попасть на него — большая удача. Поэтому придется попотеть, подыскивая покупателя.

— Думаю, много пота на это все же не уйдет, — сказал Летум. — Будь мы в Автократии, я смог бы легко найти покупателя. На Окраине, к сожалению, знакомств у меня нет.

— Да, браток, — хохотнул лейтенант, — ты много потерял! Все дела-то здесь крутятся!

— Я не жадничал. — Летум не собирался плакаться Смайлсону о том, что преступность в Автократии делала то, чем обычно гнушались пробавляться спецслужбы. — На жизнь хватало.

Джек собирался было отмочить какую-то шуточку, но в последний момент сдержался.

— В общем, будем искать клиентов. Заранее ничего сказать не могу. Спроси у капитана, может, он уже с кем-то связался.

— Посмотрим. — Летум решил, что пора вновь сменить тему. — Позволь спросить тебя вот еще о чем…

— Ради Бога. — Смайлсон подчистил тарелку. — О чем угодно.

— Я всегда думал, что обычная тактика пиратов — пробить торпедами корпус и отлететь подальше, ожидая, пока весь кислород не улетучится в космос. Почему мы не сделали этого сегодня?

— Видишь ли, обычно мы поступаем так крайне редко. Стратегия захвата обычно определяется тремя важными факторами: типом звездолета, характером груза и числом людей в команде. Объясняю: команде ничего не стоит изолировать отсек, потерявший герметичность, если это предполагает конструкция корабля; если мы пробьем трюмы, то в космос может улететь сам груз; число же людей в команде, способных оказать сопротивление, наши абордажные группы должны превосходить как минимум втрое. Полностью герметичные скафандры есть отнюдь не у многих, как тебе могло показаться, а к бою в невесомости практически никто не приучен.

— Тем не менее, вы торпедировали номадианское судно, — заметил Летум, — на котором в тот момент путешествовал я.

— Да, но мы не собирались ждать, пока все Иные подохнут от кислородного голодания — как ты заметил, у них были скафандры. Кроме того, требовать застопорить двигатели и подготовить стыковочные шлюзы просто не имело смысла — номадиане знали, что пираты никогда не оставят в живых инопланетянина, которого можно убить. Поэтому нам не оставалось ничего другого, кроме как на ходу торпедировать шаланду.

— Понимаю, — кивнул Летум. — С неграми бы так не прошло. Мы висели у всех на виду, и обойтись без стыковки было просто нельзя. Ну а если бы они отказались? Сказали бы: «Нет, пошли вы на хер».

— Тогда мы разнесли бы их на лом, к такой-то матери, — ухмыльнувшись, заявил Смайлсон. — Капитан не блефовал, чтобы другим неповадно было.

— Понятно. — Летум задумался. — И все же ничто не мешало нам выпустить из трюма весь воздух. Негры могли изолировать отсек, ну а мы спокойно, без всякой спешки, перетащили бы контейнеры на «Утреннюю звезду».

— И где гарантия, что они не набросились бы на нас, увлеченных поднятием тяжестей? У них не было скафандров, верно, однако до того момента, как произошла стыковка, вся команда — зуб даю — отсиживалась в другом отсеке. И уж там у них было предостаточно классных скафандров, чтобы воевать с нами хоть в открытом космосе. С таким товарным оборотом они могли себе это позволить.

Летум стиснул челюсти. «Теперь, оказывается, у них было предостаточно классных скафандров!.. Твою мать!!!»

— Ну а если бы не набросились? Испугались, вняли голосу здравого смысла?.. Нужно было, по крайней мере, попробовать.

— Как раз здравый смысл говорил им о том, что свидетелей мы не оставим. Мы же грабили их прямо в порту, где они могли связаться с любым кораблем, если бы не патрульные не блокировали волну…

— А в открытом космосе вы убили бы их просто так, потехи ради? — спросил Летум. — И все равно пришлось бы драться?

— Возможно. — Смайлсон осклабился. — Почему это «вы», а не «мы»?

— Потому. Я бы так не делал.

— У тебя же атрофия совести, — напомнил Джек.

— Верно. Но при этом я не маньяк, одержимый жаждой убийства. Я дал бы им шанс, потому что привык считать себя профессионалом. — Летум слегка покривил душой: порой убийство доставляло ему удовольствие, но сам он считал, что никогда не поставил бы ради этого под угрозу всю операцию. — Вы, ребята, создали себе репутацию, которая работает теперь против вас. Это глупо.

— Возможно. — Смайлсон пожал плечами. — Нас много, всегда найдется пара уродов. Поди разберись, где добрый мистер Дрейк, а где жестокий мистер Хоукинс. Или наоборот.

Летум не стал продолжать, хотя ему было что сказать. Разговор отклонился от русла, а он уже узнал все, что требовалось. Пираты — неорганизованная, разобщенная кучка дилетантов. Из таких всегда получались первоклассные бойцы. Предостаточно места для творчества и полета фантазии, потому что «профессионал всегда работает творчески».

Летум поглядел на группу бритых мужиков, занимающих два длинных стола. Пираты отставили пустые тарелки, болтали, смеялись или же ковырялись в зубах пластиковыми зубочистками. Столовая опустела, дежурные собирали со столов грязную посуду.

На тарелке у Летума оставалась еще половина ростбифа, но он сомневался, что ему удастся удержать внутри то, что с таким трудом удалось съесть. Летум допил теплый сок и поднялся из-за стола.

Глава 41

— Р-рота подъем!

Пираты вскочили на ноги. Летум проследовал к выходу.

— Видел? — Смайлсон кивнул в сторону «доски почета».

— Видел. Херня собачья.

— Я вроде неплохо получился.

— А где на корабле доска для мертвых?

— Что? — Вопрос поверг лейтенанта в изумление. — Каких мертвых?

— Неважно. На похороны идешь?

— Иду, — кивнул лейтенант. — Туда все идут, за исключением тех, что лежат в лазарете. Это традиция.

— Где происходят похороны?

— На нижней палубе, возле мусорных шлюзов.

Летум поднял несуществующие брови.

— Не смотри ты так. Один из шлюзов используется только для этой цели. Еще с полчаса придется подождать, пока отужинают другие группы. У нас как раз остается время, чтобы смотаться к старине Лагренцу.

Летум с трудом вспомнил, что так зовут интенданта пиратского корабля — пожилого мужчину с большим носом и остатками седой растительности за ушами.

— Отведи их в казарму, — сказал Летум Брану. — Можешь сказать, что я пошел за зарплатой. Завтра погуляют.

Бран козырнул. Летум и Смайлсон направились к лифтовой шахте. Входя в кабину, Летум услышал в противоположном конце коридора восторженный рев. «Да, теперь рота меня просто обожает».

Интендант был на месте. Клевал носом, беспрестанно моргал маленькими красными глазками и оттого, видимо, находился в особенно раздражительном состоянии. Рейд и неожиданный наплыв наличности — Летум разглядел в углу кабинета знакомый инкассаторский чемодан — задержали старичка на рабочем месте. Даже толстые линзы очков, нацепленных на нос, слегка запотели.

Сообщив о цели своего визита, лейтенант и капрал привели мистера Лагренца в своеобразное бешенство. Шаркая и бормоча что-то себе под нос, пенсионер откинул крышку контейнера. Летум увидел, что наличности осталось почти на дне.

— Куда все подевалось? — вырвалось у него.

— Куда подевалось, — передразнил Лагренц, возвращаясь с пачками денег. — А кормить вас, голодранцев, одевать?.. А корабль штопать? Не все же на портовых девок спускать!

— Ладно, где расписаться? — Летум взял деньги.

Лагренц выудил из ящика стола потрепанную ведомость, всю в каких-то жирных пятнах. Место оставалось лишь в самом конце — весь лист был заполнен разноцветными надписями. Летум поставил имя, должность, дату и сумму полученной наличности. Размашистая, но в то же время аккуратная и вычурная подпись Летума Вагнера едва не вырвалась на листок сама собой. Подумав, Летум поставил вместо нее символ анархии, обведя кружком букву "А".

Хмыкнув, Смайлсон принял ручку — шариковую, доисторическую, — и заполнил свою строку. Пачка купюр лейтенанта оказалась куда солидней.

Развернувшись, Летум поспешил прочь из кабинета. Там пахло по-стариковски: тленом и кислым потом. Оказавшись в коридоре, Летум сунул деньги в карман своей капральской куртки. Наличные деньги ограничены к обороту в Автократии, но Летуму всегда было приятно держать купуюры в руках, слушать хруст чудесной бумаги, осязать ее великолепную шершавость. А то, как они играли цветовым спектром в ультрафиолете, всегда приводило наследника в восторг.

Летуму было приятно узнать, что хоть что-то в нем осталось неизменным. На самом деле он и вовсе не изменился, однако теперь, под непрерывным давлением трудностей, приходилось заново открывать себя.

Смайлсон вышел из кабинета, распихивая пачки по карманам — кое-как, небрежно, будто уличный торговец. Летум знал, что деньги всегда отвечают взаимностью, какое бы чувство к ним не испытывали.

— Ну, хватит твоим голодранцам? — Смайлсон хохотнул. — Старый пердун всегда меня умилял. Он работает здесь целую вечность, и, кажется, ничуть не изменился.

— Значит, успел наворовать достаточно, чтобы покупать омоложение. — Летум всегда держал своих бухгалтеров на коротком поводке. — Как я мог понять, на Роджере это не проблема.

— Да, но зачем же наговаривать на старика? — Смайлсон усмехнулся. — Он знает, что с ним будет, если поймают. Да и зачем ему воровать? У него никого нет, — ни детей, ни жены.

Летум не ответил. Развернувшись, он зашагал к лифтовой шахте.

— Погоди, — окликнул его лейтенант. — Ты куда?

— В свою каюту. Закрою бабки в сейфе и сделаю официальное объявление.

— Это подождет. — Карманы лейтенанта топорщились от избытка денежных знаков. — Нужно поговорить.

— Насчет чего?

Глава 42

Смайлсон быстро огляделся. Коридор был пуст. Единственная камера, закрепленная стационарно, глядела на дверь кабинета Лагренца. Следила, как бы старикан не смылся с мешком денег.

— Насчет Ганса Фрейзера и всего остального. Свободно можно говорить только в коридоре, прослушиваются даже каюты.

Летум подпер плечом переборку.

— Что ж ты так раскричался в столовке? Желтые твари, узкоглазый ублюдок?..

— Подумаешь, — Смайлсон усмехнулся. — Мы и не такое друг про друга слышали. К тому же он первым начал — обозвал меня белокурой бестией и арийским отродьем.

Летум поморщился.

— Ладно, давай поговорим. Лилит нечаянно стерла ту запись, которой нас пугал капитан. Говорит, что случайно.

Смайлсон просиял.

— Так это чудесно! Просто отлично! Благодаря этой девчонке с наших шей свалилась куча проблем.

Летум молчал. Смайлсон прищурился, возвращая лицу напряженную серьезность.

— Что, совесть таки прогрызлась?

— После стольких трупов это было бы просто смешно.

— Вот-вот. Как уже говорилось, он был порядочной жопой.

— Да, — Летум усмехнулся, — мне говорил об этом практически каждый, кто был с ним близко знаком. Похоже, мы оказали человечеству большую услугу.

— Вот только награду получить не удастся. — Лицо Смайлсона помрачнело. — От головы остались только жалкие ошметки. Ну и хер с ней! Нам и впрямь следовало бы объявить благодарность. Избавить Вселенную от такого монстра… Он убивал пачками, без зазрения совести.

Летум почувствовал укол задетого самолюбия. Какого-то еще монстра Вселенная приобрела в его лице — гладком, словно мертвый череп?..

— Но и мы с тобой не лучше.

— Да, но мы убили его ради определенной цели. Он же убивал, чтобы получить удовольствие. — Лейтенант сплюнул. — Маньяк.

Летум не стал спорить. Он хотел спать, но еще нужно было выстоять на похоронах в окружении вонючих мусорных баков.

— Как бы там ни было, мы действительно сделали это, хотя риск был слишком велик, — подытожил он. — По-моему, это начало делового союза.

— Согласен, — Джек хищно оскалился. — Мы начали сотрудничество с серьезного шага. Фрейзер мог образовать большую проблему, когда дело подошло бы к переделу собственности. К тому же он крепко тебя невзлюбил.

— Да, мы шлепнули его вовремя, — кивнул Летум. — Остается Хиросима и Коллинз. — «А также мои собственные сомнения». Он по-прежнему считал, что Смайлсон мог всего-навсего выполнять приказ капитана. Если все это и впрямь было одной грандиозной провокацией, то блондин и толстяк намеревались использовать Летума в своих интересах, чтобы потом с криком «Он — предатель, он — убийца!», отдать на растерзание разгневанной команде. Однако возможности проверить эти соображения Летум не видел. Разве что… Образ девушки с развевающимися светлыми волосами мелькнул на сетчатке.

Как бы там ни было, Летум не видел причин, чтобы не говорить с достаточной откровенностью. — Капитан попытался натравить на меня Коцуро Хиросиму.

— Вот как? — Смайлсон напрягся. — Каким же образом?

— Словами. Сказал, что я убил дражайшего Фрейзера. Нет, доказательств нет, но он почти в этом уверен. Так что держись, узкоглазая задница, от него подальше.

— Круто. — Лейтенант хмыкнул. — Действительно. А про меня — говорил что-нибудь?

— Только то, что я убил одного лейтенанта и заручился поддержкой другого.

— Круто. Но не похоже на настоящую травлю.

— Еще он сказал, что место Фрейзера вакантно, но я больше нравлюсь ему в качестве капрала. Говорит ли это о том, что угроза применить детектор лжи благополучно забыта?

— Похоже на то. Он не может так рисковать — бунт захлестнет весь корабль. — Смайлсон задумался. — Возможно, по этой самой причине Лилит получила приказ уничтожить запись.

— Возможно. Но он не может оставить инцидент без последствий. То, что шкипер сказал Хиросиме, гораздо больше похоже на простое предостережение. Мол, не вздумай с ними связываться. Убьют, и глазом не моргнут.

— Ну, наш узкоглазый был всегда себе на уме. — Смайлсон скорчил рожицу. — Это предостережение таило в себе крайне важный вопрос: с кем ты? Неизвестно, что он решит. В смысле, — останется ли с капитаном, или же перейдет на сторону всего прогрессивного человечества.

— А мы, выходит, выступаем против самого капитана? — спросил Летум.

— Конечно! — Смайлсон удивленно поднял брови. — Разве не этого ты добивался — сместить руководство, чтобы завладеть кораблем? Тебя гложет жажда мести, ты хочешь добраться до своего ненавистного братца. Как там его — Милан, кажется?

Летум помрачнел. Впрочем, он и не особенно скрывал свои намерения. Составить полную картину мог любой дурак, а Смайлсон был кем угодно, но только не дураком.

— Я этого не говорил.

— Да у тебя все на лбу написано! — Смайлсон рассмеялся. — Слушай, я все понимаю. Мне самому до смерти надоел бородатый пердун. Твое появление — тот самый долгожданный шанс.

— Ну и что с того? Корабль-то нужен мне самому.

— Так бери его! Не можешь же ты отправиться на Зевс на этой посудине?

— Тут ты прав. Одной «Звезды» недостаточно.

— Вот и я об этом. На пути к твоей священной цели мы награбим куда больше, чем с тем толстопузом, — Смайлсон ткнул в потолок. — Тебе известен весь бизнес Вагнеров, вплоть до мельчайших подробностей. Склады, перевалочные базы, раскиданные по всей Автократии, банковские счета, деловые связи, маршруты кораблей… Да Бог с тобой, что я тебя уговариваю?

Летум завороженно слушал. «Черт возьми, а ведь блондинчик прав!..» Совсем необязательно отправляться на Зевс, чтобы поставить Маркиза на колени!

Трудно решиться разрушить свою же империю. Хотя… Здесь в действие приводился воистину несокрушимый аргумент: «Если она не достанется мне, то, черт возьми, не достанется уже никому!»

— Верно, — кивнул он. — Мы можем здорово его потрепать. И все же одной «Звезды» недостаточно.

— Это дело времени, — ухмыльнулся Смайлсон. — Шаг за шагом. Сейчас наша цель — сместить рыжего Деда Мороза.

— Убить?

— Какая разница? — Джек пренебрежительно хмыкнул. — Впрочем, иное вряд ли целесообразно. А если даже и так — что с того?

— Ничего. — Летум пожал плечами. — Как два пальца.

— Вот. Сам по себе старый пердун не значит ровным счетом ничего, рядовые привыкли подчиняться приказам капралов и лейтенантов. Более того, многие его недолюбливают. — Смайлсон начал быстро перечислять: — За дерьмовую жрачку, за роскошь, в которой он купается в собственной каюте, за недоступную дочурку, за выплаты, которых всегда оказывается недостаточно… Да мало ли!..

Летум кивнул.

— Любого из этих пунктов достаточно за глаза. Народ пойдет за тем, кто обещает больше — им всегда всего мало.

— Итак, он полный ноль. Фрейзер через считанные минуты отправится в свое последнее странствие, так что у нас остались только японец и Коллинз. Насчет Хиросимы не берусь ничего загадывать, но Коллинз — зуб даю — будет сидеть тише воды, ниже травы.

— Таким образом, — подвел итог Летум, — у нас имеется твоя абордажная группа и моя рота, — чуть больше сотни стволов. Против непредсказуемого японца и нейтрального Коллинза.

Смайлсон поднял палец.

— Забыл ребятишек Фрейзера! Назначая избранника, шкипер будет еще долго сомневаться и колебаться. Половина группы ненавидела Ганса, не питает она и особой любви к капитану. Если мы правильно разыграем свои карты, в нашем распоряжении окажется еще одна сотня стволов. А там и Коллинз поймет, где ему медом намазано. Таким образом, Коцуро останется в одиночестве. Он узкоглазый японец, но не самоубийца.

— Выходит, — сказал Летум, — осиротевшая группа сыграет роль камня преткновения. Твоя цепочка рассуждений не так уж сложна, чтобы любой — начиная Коллинзом и заканчивая самим капитаном, — мог прийти к тому же выводу. Нетрудно догадаться, что исход борьбы решит эта самая группа.

— Верно. — Лейтенант прикусил губу. — Но тут уж ничего поделать нельзя. Капитан постарается пропихнуть своего человека… Ума не приложу, кто им может оказаться. Впрочем, будем исходить из конкретных обстоятельств. Любого, — подчеркиваю, любого, — можно перетащить на свою сторону. Столкнуть за край, в конце концов. Посмотрим.

Лейтенант взглянул на наручные часы.

— Пошли. Народ, наверное, уже собрался. — Смайлсон развернулся и зашагал по палубе. — На такие мероприятия лучше не опаздывать.

— Когда все решиться, как думаешь? — Летум быстро догнал лейтенанта.

— Понимаю твое нетерпение, — Смайлсон усмехнулся. — Но спешка нужна в другом важном деле, на корабле у нас блох нет. Однако затягивать также не следует. Сложилась уникальная ситуация, нельзя позволить, чтобы капитан нарушил хрупкий дисбаланс. Скоро, совсем скоро… Когда момент настанет, ты это сразу почувствуешь.

В этом Летум не сомневался. И, уж конечно, не собирался дожидаться чьей-либо команды. Чтобы отправить на тот свет «рыжего Деда Мороза», помощники ему не требовались.

«Он — предатель, он — убийца!» Крик явственно прогремел в ушах.

Нет, ждать он не собирался. Пока Смайлсон будет измерять и взвешивать, все будет уже позади. Грандиозная провокация, — если она и впрямь имела место, — потеряет свой смысл. Лейтенант поймет, что угодил в свою же ловушку.

Летум не мог никому доверять, не имел права. Слишком многое было поставлено на карту. Он должен умыть руки в крови Маркиза, чего бы это ни стоило.

Глава 43

Они спустились на нижнюю палубу, к трюмам. Пираты выстроились вдоль опечатанных отсеков, изображая торжественное построение. Кто-то тоскливо разглядывал бимсы и переборки, кто-то ковырялся в зубах и рыгал после сытного ужина, ну а большинство просто общались, облокотившись о стены. Шум стоял, как в конюшне.

Летум и Смайлсон шагали вдоль шеренг. Некоторые, — стоило только офицерам пройти мимо, — становились по стойке смирно, большинство же просто не обращали внимания.