Котенков принялся отпираться. Не знаю, сколько уж там выделил ему Пушко на наше молчание, но куда побольше пары тысяч, вот Валерка и вертелся, оправдываясь. Падок на деньги оказался, а кто же не падок? Но оправдываться и лгать - последнее дело, а лгать, оправдываясь... Даже Головнин скривился от омерзения. У меня было такое чувство, что Котенков и Пушко разыгрывают перед нами спектакль про доброго царя-батюшку, нерадивого министра его и обманутый народ.
- Знаете, Александр Сергеевич, мне это уже совсем не нравиться, - сказал я, пытаясь скопировать интонации Пушко. - Совсем. Обещаете, обещаете, а денег-то все не видать. Обижен я на вас. Сильно обижен.
- И сколько ж я тебе дать должен, чтобы обиду загладить? - Пушко смотрел на меня с неприкрытой усмешкой.
- Две тысячи - маловато будет. Двадцать еще туда-сюда. - Я сделал паузу и добавил: - И моему другу тоже.
- Этому другу? - Пушко перевел взгляд на Головнина.
- Нет, этот пусть сам договаривается, - я махнул на Олежку рукой. Он одарил меня злобным взглядом. Пусть, ему полезно. - Соседу моему, а то заболел он. Говорят, что в глубине инфекция какая-то шастает. Заразная, страсть - аж в реале людей с ног валит. Вы о таком не слыхали, нет?
Он проигнорировал вопрос, будто и не слышал.
- Двадцать на двоих получите. Что, не согласен? А ты не торопись, Дима, ты подумай, а то как бы тебе тоже деньжата на лечение не потребовались. Медицина у нас в России нынче платная и ох, какая дорогая, просто страшно иногда становится, какая дорогая!
Стало быть, слышал-таки... Мне бы пару минут, чтобы оценить, раскрутить разговор в нужном направлении, но тут вспыхнул яркий свет и я на несколько секунд ослеп, а прозрев, увидел, что Пушков поднимается на сцену под шквал аплодисментов.
Конферансье надрывался, крича что-то в микрофон, смахивающий на уродливый фаллоимитатор. В какой-то момент мне показалось, что сейчас он засунет его себе в рот и представление перейдет на другой, гораздо более непристойный уровень, но свет в зале снова погас.
Пушков стоял в круге света посреди сцены, бережно баюкая в руках гитару.
Вот же черт!
Требовательно запищал пейджер. "Уходи".
Не знаю, как Солома нашел в себе силы добраться до компьютера, но он едва не опоздал. Конечно, теперь я и сам мог бы сообразить кто такой Бард. Котенков вполголоса переругивался с осмелевшим Головниным. Оба не обращали внимания ни на меня, ни на происходившее на сцене.
Уйти, и сделать это быстро. Хорошая мысль. Я поднялся, но первый же аккорд заставил меня замереть. Клуб "Желание" вздрогнул, мир вокруг закачался и поплыл. Дверной проем превратился в оскаленную пасть. Я отшатнулся назад, наткнулся на чей-то столик, пробормотал маловразумительные извинения и попытался пробраться к стойке бара, где мельком видел запасной выход. Не так уж важно куда.
Бархатный голос поющего Пушко отдавался в голове нестерпимой болью, но когда он замолкал, боль уступала место острому, как электрический удар наслаждению, извращенному подобию оргазма, сменявшемуся приятной расслабленностью на несколько растянувшихся в столетия мгновений, прежде чем боль подступала вновь, приходила, жадно обгладывая мозг, словно море, что волна за волной гложет черные камни на берегу.
Злой чародей превратил мои ноги в ватные протезы, я запутался, споткнулся и упал на пол, задыхаясь. Потом накатила чернота и последнее, что я увидел, это как рекламные баннеры вдруг набухли, вспучились, покрылись трещинами и разом разлетелись рваными ошметками реальности.
10
В какой-то момент ей почудилась, что начала рушиться сама глубина. Ужасно. Вика сделала несколько глотков, стараясь отогнать воспоминание. Нет, так дело не пойдет. Нужно вспомнить, прокрутить в мозгу каждую деталь произошедшего, оценить, проанализировать и попытаться понять, что же вызвало такой эффект. Конечно, в итоге, все прошло достаточно гладко, программа работает, но... Визуально это оказалось куда страшнее, чем она предполагала и совсем не так, как было на предварительных испытаниях.
- Дик, налей еще.
Хозяин заведения не двинулся с места, глядя куда-то ей за спину. Девушка оглянулась через плечо.
- Сидеть спокойно, не дергаться. Руки держать так, чтобы я их видел, - приказал Кривцов. - Не ждала, Вэнди?
Он держал черную плоскую игрушку, которая нынче продается в любом оружейном магазине Диптауна. "Одна секунда - десять вирусов!" - дурацкий слоган, дурацкая машинка, похожая на излюбленный голливудскими киношниками "узи". Машинка способная в буквальном смысле слова нашпиговать компьютер официально одобренными, лицензированными вирусными программами. Правда, реклама, как всегда, врала. Десять вирусов в секунду - это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Антивирусные пакеты или, если угодно, бронежилеты продавались в тех же оружейных магазинах по цене в три раза превышающей цену самого пистолета-автомата. Коммерция, мать ее!
Вика и не дергалась. В правой руке она держала высокий тонкий стакан с "Кровавой Мэри", левая расслабленно лежала на влажной стойке бара.
- Ты совсем спятил?
- Это ты, похоже, совсем спятила, - отрезал Кривцов. Он выглядел злым, что неудивительно. Вика и сама разозлилась бы на его месте. - Сейчас мы с тобой выйдем отсюда и отправимся кое-куда, где ты мне обо всем расскажешь.
- Я так не думаю.
- Меня это мало волнует.
- Ты можешь успокоиться?
- Я абсолютно спокоен, - Виктор криво ухмыльнулся. - Просто мне не нравится, когда в меня стреляют.
- Учитывая, что сейчас ты направил на меня оружие, я тебя отлично понимаю.
- Я рад. Идем.
- Я никуда не пойду.
- Положи-ка лучше эту штуку, малыш.
У вмешавшегося старика Дика было очень странное лицо. Вика решила, что он тоже зол. Размахивать в его заведении оружием, угрожая клиентам... Посетители притихли, наблюдая за разыгрывавшейся сценой, но лезть не в свое дело никто не собирался. Это же Диптаун, он почти такой, как и реальность - никто не во что не вмешивается, опасаясь нажить себе неприятности. Психов с оружием второго поколения развелось немеряно, а новый "хард" стоит недешево.
- Заткнись, старик. Не нарывался бы ты...
- Виктор, я никуда с тобой не пойду.
- Пойдешь, - пообещал Кривцов. - Еще как пойдешь, если не хочешь попрощаться со своим "железом".
Угроза была более, чем ощутимой. Вика прикинула во сколько ей обойдется починка "ноутбука". Вытянет как-нибудь, но лучше бы обойтись без этого. Пойти с Кривцовым? Попытаться как-то все объяснить? Она не была уверена, что сможет солгать достаточно правдоподобно.
- Положи эту штуку, щенок!
- А ты заткнись, я сказал!
- Не стоит вести себя невежливо со старым человеком. - Дик вытащил из-под стойки "берданку". Она выглядела, как музейный экспонат, провалявшийся в "запаснике" пару десятилетий. - А то я могу ведь хорошенько отшлепать тебя по твоей розовой попке.
- Ты-то куда лезешь, старый хрыч? Тебе своих неприятностей мало? Так я еще устроить могу, - пообещал Кривцов. - Ты у меня взвоешь еще, понял?
- Дик, спокойнее, - вмешалась Вика. - Я сама разберусь.
Разъяренный хозяин не обращал на нее внимания.
- Положи эту штуку, я тебя в последний раз говорю!
- Не надо...
- Ты давай вставай, не слышала что ли?!
Девушка не шевельнулась, прикидывая шансы. Выдержит ли ее защита? Все зависит от того, какие именно модификации вирусов припас Виктор. Если раздобыл что-то новенькое, то шансов у нее нет. А если он сотрет информацию с жесткого диска?
- Я не шучу, пацан. Это мое заведение и здесь только один человек может размахивать оружием, - заявил старик. - Я - этот человек, ясно тебе?
- Да ты маразматик из ума выжил!
Виктор чуть повел стволом в сторону старика и Дик не задумываясь выстрелил. Оглушительно грохнуло, Кривцова согнуло пополам, скомкало, словно тряпку, и отбросило на несколько метров назад.
В зале царило молчание. Посетители равнодушно наблюдали за тем, как останки оседают, тая, расплываясь на полу грязно-серым пятном, которое скоро высохнет, впитается в плитку и, постепенно поблекнув, исчезнет.
Вика облегченно выдохнула и залпом допила остатки коктейля.
- Малыш разволновался. - Дик поглаживал ружье. - Ты, похоже, его сильно обидела, Вэнди.
Перенервничал наверное, - подумала Вика. - Оба они перенервничали.
- Было дело. Где ты достал эту рухлядь, старик?
Хозяин "Убика" ухмыльнулся в бороду, оскалив кривые желтые зубы.
- Сам сделал.
- Понятно.
Самопальное оружие - самое надежное и самое опасное. Разумеется, в том случае, если делал его профессионал. В умениях Дика девушка не сомневалась. Наглядный урок даже полного кретина способен научить чему-нибудь.
Вика бросила короткий взгляд на то, что еще совсем недавно было диптаунским воплощением Кривцова. Да, урок был впечатляющим. Она знала, что Дик помог ей отнюдь из побуждений альтруизма. Это была его территория и это была демонстрация его силы. Слухи о происшедшем разнесутся быстро и, возможно, Дик только что обеспечил себе неделю максимально комфортного и спокойного существования. Вряд ли даже столь нелюбимые им TLOSовцы посмеют навестить "Убик" в ближайшее время.
- Вот тебе и "а". Это ты сегодня навела шороху в клубе "Желание"? Говорят, там творилось черт знает что.
- Может и я. А что?
- Об этом говорит весь Диптаун, на каждом углу орут.
- Сегодня - поговорит, завтра - забудет. Вчерашняя новость - уже не новость, ты же знаешь.
- Я слышал, будто там что-то случилось с рекламными щитами. Значит, мне нечего волноваться за свои вклады в банках баннеров? За то, что крутится в баннерных системах?
Вика слабо улыбнулась.
- На твоем месте я бы превратила все это в наличные и как можно скорее. Скажем в ближайшие несколько дней.
- Пожалуй, я так и сделаю. - Дик не сводил с нее пристального взгляда, о чем-то напряженно размышляя. Не так уж сложно было догадаться о чем. - Ты
уверена, что хочешь это сделать?
Девушка безмятежно улыбнулась. Маска безмозглой дурочки давалась ей без труда.
- Я дождусь сегодня второй порции?
- Держи... - Дик подвинул к ней новый стакан. - Девочка Вэнди, позволь старику Дику дать тебе совет.
- Я слушаю.
- Откажись от этой затеи.
- А?
- Если они поймают тебя, то прилюдно распнут на главной площади, а они будут очень и очень стараться поймать тебя. Тут крутятся слишком большие деньги, ты же знаешь.
- Именно потому я и не откажусь.
- Хочешь заработать?
- Наоборот. Потратить. Этот город дал мне так много, Дик. Пришла пора отдавать долги, - Вика печально улыбнулась. Ей надо было проверить, как дела у Анатолия. Проанализировать произошедшее. Собрать информацию с запущенных "жучков" и тоже проанализировать. Много, очень много работы. - Пока, старик. Увидимся.
Дик окликнул ее у входа.
- Вэнди!
- Да?
- Можешь некоторое время не беспокоиться об этом маленьком засранце. Сегодня он получил свое по полной программе.
Девушка улыбнулась еще раз - благодарно.
- Я не сомневалась, что с тобой не стоит связываться.
- Я просто никогда не даю своих посетителей в обиду, но когда он найдет новое "железо", то, готов поспорить, тут же сядет тебе на хвост. Советую тебе тогда оглядываться почаще. Есть подозрение, что с ним что-то не так. Вот надерет тебе задницу...
- Это не так-то легко сделать.
- Правда? - Дик гнусно ухмыльнулся. - Правда?..
Вика подумала несколько секунд и коротко передернула плечами. Откуда ей знать?
11
Я поймал себя на мысли, что мы похожи на нерадивых студентов, переминающихся с ноги на ногу в кабинет декана. Парочка "личинок", абитура, первый, да может и второй курсы: радостные и напуганные, осторожные и восторженные, все как один возбужденные предстоящими переменами в жизни и с нетерпением ждущие того, что эти перемены принесут.
Один из моих преподавателей любил разглагольствовать о невероятном везении, упорном труде и своей собственной высокой миссии. О том, как он превращает этих глупых, дрожащих "личинок" в "Настоящих Людей".
"Это труд, это тяжкий труд и огромная ответственность, - говорил он, сверкая глазами, - но кто-то должен делать это". Потом он скромно опускал голову - настоящий герой, скромный такой духовный титан, возвышающийся над колышущемся морем "личинок" переминающихся с ноги на ногу.
Конечно, он был не прав, так же как была не права и госпожа Жукова, пытающаяся вылепить из нас идеальных сотрудников. Поздно, госпожа, давно уже поздно и тогда - в вузе, тоже было уже поздно, это с детства надо "лепить", с детсада, с начальных классов, тогда может и выйдет что путное, а так - сами знаете, что получается. Мы с Соломой получаемся, а ведь мы - далеко не самое худшее, что из этих личинок вылупилось. Посмотрите хоть на Головнина, что ли.
- Садитесь.
Жукова слегка пошевелила пальцами, указав на стулья. Она не очень любит проводить служебные разборки, но у нее есть свои представления о том, как подобные вещи должны происходить. Неспешно. Обстоятельно... А, чушь это все!
Мы с Соломой коротко переглянулись и я пожал плечами. Садимся.
Анна сказала нам, что наша Королева Червей в ярости. Я склонен полагать, что она несколько смягчила происходящее. У Жуковой был такой вид, будто ее вот-вот хватит удар. Конечно, причины на то у нее есть. Мы сунули нос не в свои дела, нарушили ее прямое указание и так далее и тому подобное. Из Диптаунской Службы Надзора вышвыривают и за меньшие проступки. Гораздо больше ее волновали предстоящие объяснения с "Русской Зоной Развлечений", быть может с тем же самым Пушко, по поводу нашей самодеятельности. Получила денежки - давай отрабатывай.
Сейчас начнется, - решил я. К сожалению, мы с Соломой чувствовали себя просто отвратительно и не могли в полной мере проникнуться сложностью ситуации в которую попали. Я плохо помнил, каким образом добрался сегодня до работы. Все вокруг было как в тумане и все, что мы хотели - это, чтобы экзекуция поскорее закончилась, а потом - вернуться в свой кабинет, закрыться изнутри на ключ и просто заснуть, устроившись в креслах. А разговор с начальством? Нам было плевать, чем все закончится.
Стулья вокруг стола - с жесткими сиденьями, но высокими неудобными спинками. Немногие сидя на них способны чувствовать себя комфортно. Для этого нужно иметь каменную задницу и металлическую пластину вместо спины.
- Шепетков, Апраксин, ваше поведение переходит все границы. Вы что о себе возомнили, а?
Надежде Николаевне Жуковой уже чуть за сорок, но выглядит она лет на пять моложе. При ее зарплате можно позволить себе все эти дорогостоящие косметические процедуры по омоложению кожи лица. При ее зарплате и должности можно также позволить себе членство в элитном фитнесс-клубе, где собирается деловая и политическая элита целого городского района. При ее зарплате ежедневная укладка волос и одежда купленная где-то в Италии уже перестают казаться роскошью. Положение обязывает держать марку.
Иногда мне кажется, что все это ее немного утомляет. Она всегда ведет чуть более наигранно-устало, чем нужно. Утомленная нелепыми выходками простых смертных, Королева Червей спускается со своего золоченого трона, чтобы уладить ситуацию и призвать разгулявшихся подчиненных к порядку. Игра на публику.
- Вы, компьютерщики, думаете, что вам все дозволено? Да знаете сколько таких как вы на бирже труда? Свистни - десятки сбегутся на ваши места и зарплату! Не желаете соблюдать дисциплину? Я на своей должности недолго - это правда, быть может я не совсем в курсе всех внутренних отношений, этих ваших здешних неписаных обычаев, но я требую и буду требовать дисциплины! Дисциплины неукоснительно соблюдаемой...
Подчеркивая важность произносимых слов, Королева в нужных местах повышала голос и постукивала выкрашенными в серебристо-серый цвет ногтями по тонкому белому листку распечатки, лежащему на столе. Где-то на третьей минуте монолога я отключился, сосредоточившись на фотографии висевшей за спиной у Соломы. Это была
одна из тех, ну вы знаете, строгая рамка, черно-белое фото в четырехугольнике широких белых полей, а внизу - мелким шрифтом - фамилия художника.
Такиеобожают вешать в офисах корпораций. Предполагается, что это искусство, модерн, что это модно и стильно. Не знаю. Я бы такую хрень дома не повесил, но я и разбираюсь в живописи, как свинья в апельсинах.
- Мы с вами государственные служащие. Мы должны соблюдать закон. Диптаунская Служба Надзора, вот где вы работаете, не забыли еще? И что же вы творите, а?
Я позволил себе осторожно кашлянуть.
- Надежда Николаевна...
- Помолчите, Шепетков, - оборвала она меня. - Я еще не закончила! Да, возможно РЗР действительно переходит иногда рамки дозволенного, но расследование было передано другому отделу. Я
личноприказала вам не заниматься больше этим делом.
- Надежда Николаевна...
- Я приказала или нет?! - Жукова повысила голос.
- Да.
- Так что же вы творите? Почему
этолежит у меня на столе?
Она потрясла распечаткой. Солома, до этого совершенно неподвижно созерцавший пейзаж за окном, медленно повернул голову. Сегодня утром он выглядел лучше, чем я, только круги под глазами потемнели еще больше.
- Руководство компании "Русская Зона Развлечений" высказывает свое недовольство вашими действиями, грозит подать в суд за причинение им ущерба, требует привлечь вас к ответственности вплоть до увольнения! Да, "недовольство" - не совсем то слово, которое тут следовало бы употребить. Мне уже звонят из солидных изданий, пресса заинтересовалась вашим воскресным дебошем, а завтра мне придется давать объяснения "наверху", в самых высоких инстанциях... Я знаю правила. Я знаю, что наша система несовершенна и что РЗР давно, давно у нас на заметке, кое-какие их грешки, к сожалению недоказуемые нам известны, так что постараюсь прикрыть вас, как могу, но... Вы должны рассказать мне
все. Как вы это сделали, зачем и кто еще в этом участвовал. Все, от начала и до конца.
Закончив речь она замолчала. Солома кивнул, предоставляя отбрехиваться мне.
- В чем бы там нас ни обвиняли - мы этого не делали, - сказал я. - Я не знаю о чем речь. Если о вчерашнем происшествии в клубе "Желание", то я был там в свое свободное время, с личным визитом и не имею никакого отношения к произошедшему там системному сбою. "Русской Зоне" следует прижать к стенке своих системных администраторов, которые, я уверен, и допустили это безобразие. А Сол... Апраксина там вообще не было.
- Красиво говорите, Дмитрий. - Жукова прищурилась, прожигая меня холодным взглядом. Еще бы не красиво! Мы прождали в приемной почти полчаса и у меня хватило времени набросать в уме текст "последнего слова". К сожалению, это все, на что меня хватило. - А вы, Апраксин что скажете?
- Мы ничего не делали, - отозвался Солома. - Я заболел, Надежда Николаевна. Все воскресенье в постели провалялся с температурой. Тридцать восемь и шесть.
- Значит, будет стоять на своем? Возможно, вам нужно время подумать, поразмыслить? Знайте, что если вы мне все расскажите, то я, конечно, смогу вам помочь, но если будете что-то скрывать, то уж извините.
Я все никак не мог понять, зачем она ломает комедию? РЗР ей заплатило - это ясно как божий день и все она знает и о нашем визите в клуб, и о взятке, которую предложил Котенков, и о моем разговоре с Пушко тоже, наверное, в общих чертах знает. Тогда к чему все это? Ах, да! Солома что-то говорил о видеокамерах. Значит, разговор записывается и все это - игра на публику?
- Нет.
- Нет?
- Зачем пытаться вспомнить о чем-то, что мы не делали?
- Не хотите по-хорошему, значит? - Жукова картинно вздохнула. - Что же, моя совесть чиста, я сделала все что могла... Или может все-таки передумаете?
- Можно?..
Я протянул руку к кляузе.
- Конечно, ознакомьтесь, - в голосе моей начальницы явственно звучал сарказм. - Хотя вряд ли вы найдете там что-то для себя новое, Шепетков.
Я пробежал текст глазами и передал листок Соломе. Обвинения были стандартными. Преследование, личная месть, попытка оказать давление с целью получения взятки. Словом, мы с Соломой были представлены, как парочка коррумпированных работников ДСН. Упоминались и деньги переданные мне Котенковым, который согласился во всем участвовать исключительно из желания вывести на чистую воду своих нечистоплотных коллег. Головнин, конечно, тоже внес свою лепту. Мы с Соломой, оказывается, ему угрожали. Хоть кто-то правду сказал.
- Все - сплошная ложь, - я бросил листок на стол. - Проведите служебное расследование, если считаете нужным.
Солома согласно кивнул.
- Служебное расследование? Подумайте еще раз. Я не собираюсь вас строго наказывать, хотя конечно мне придется подвергнуть вас дисциплинарному взысканию, но служебное расследование... Если вы будете на нем настаивать, то я уже ничего не смогу для вас сделать.
Сколько можно талдычить одно и то же? Я промолчал. Солома тоже.
- Так что же? Будем все отрицать, да?
- К вечеру я предоставлю вам объяснительную записку, - сказал Апраксин.
- К обеду! - Жукова легонько стукнула ладонью по столу. - Я жду вашу объяснительную к двенадцати часам дня. Вас, Шепетков, это тоже касается. Все, свободны.
В коридоре Солома обессилено привалился к стене. Он терпеть не мог встреч с начальством. Я тоже был не в восторге. Да, мы влипли, и влипли достаточно круто, чтобы вылететь с работы ко всем чертям с оглушительным треском. И при этом чувствовали себя ходячими покойниками. Я не переставал подыскивать разумное объяснение тому, что ухитрился проделать с нами этот Пушко-Бард, но пока не мог выдвинуть правдоподобной версии.
- Черт, еще объясниловку писать...
- Я вот подумал, а что если все ей рассказать? - произнес в пространство мой приятель.
Смысл сказанного дошел до меня секунд через двадцать. Я действительно до смерти устал.
- Зачем?
Он пожал плечами.
- Чем не вариант?
- Чушь! Ты видел, как она завелась? Да ей просто не терпелось повесить на нас собак. Только скажи "да" и она тебя так в оборот возьмет, что взвоешь. Сам же знаешь - она свой кусок пирога от РЗР тоже получила.
- И что теперь?
- Пошли покурим, а потом - работать. То есть спать. Дома поговорим. Здесь... неуютно.
Я тоже начал беспокоиться насчет жучков в нашем кабинете. Хотя с другой стороны - это казалось лишним. У нас осталось всего несколько дней, а потом - прощай непыльная работенка. Жаль.
12
Личные убеждения вредят бизнесу - это аксиома. Вредят бизнесу также и мораль, честность и порядочность, что хорошо видно на примере работников крупных корпораций. Когда все этические ценности сталкиваются с возможностью заработать деньги, то повисает молчание порой столь плотное, что почти ощутимо физически. Оно колышется над столом густым облаком удушливых миазмов, обволакивает людей пеленой гнева, злости и взаимных подозрений.
- Я не спрашиваю вас
чтовы там делали. - Голос Олега звучал глухо и размеренно. - Это было ваше свободное время и вы вольны проводить его, как вместе, так и по раздельности, делать что угодно и... - Тут он, наконец, сорвался закричав: - Я не знаю, не понимаю, Толик, в чем дело?! Почему ты отказался от контракта? Кто, твою мать, вообще дал тебе право отказываться от контракта? Кем ты себя возомнил? Исполнительным директором в фирме из трех человек?
Никогда прежде Олег не повышал на них голоса. Вика поморщилась.
- Я не возьмусь за этот контракт, - высказался Анатолий. - Я отказываюсь.
- Как ты можешь отказываться?! Я сказал тебе - делай, ну так и делай свою работу, мать твою! А не желаешь работать - проваливай, хрен с тобой, найдем себе нового дипзайнера!
Дипзайнер только ссутулился в кресле.
- Он прав. Это плохой контракт, Олег, - вмешалась Вика. - Я думаю, нам следует отказаться от всех договоров с "Русской Зоной" и немного повременить с заключением новых.
- Ты думаешь? А кто тебя вообще спрашивает?! Отказаться! А чем ты прикажешь оплачивать счета? Аренду, отопление, электричество, подключение к глубине, налоги?.. Сидеть лапу сосать? Ты говори, говори, если хочешь что сказать, предложить. Я слушаю...
- Я и говорю, что надо пока переключиться на мелкие заказы. Мы протянем некоторое время, пока все не наладится.
- Что наладится? Что?! - заорал Олег. - Вы можете мне объяснить или нет?
Девушка посмотрела на мрачного Анатолия и покачала головой. Она боялась, что и он взорвется, начнет говорить, убеждать, спорить... Не стал. После вчерашней проверки он вообще по большей части молчал, и это его молчание пугало ее.
- Пока нет. Все в свое время.
В дверь постучали. Короткий привычный стук, а потом заглянул Аркадий, один из близнецов-ремонтников, заглянул и недоуменно уставился на собравшихся поверх очков в тонкой, посверкивающей золотом оправе.
- Общий привет всем. Вы чего тут, ребята? Орете так, что в конце коридора слышно...
- Закрой дверь, - зло сказал Олег. - У нас производственное совещание.
Аркадий некоторое время стоял на пороге, потом захлопнул дверь.
Быстрые, удаляющиеся шаги обиженного и ничего не понимающего человека.
Толик молчал. Вика молчала. Что тут скажешь? Что они вообще могли сказать? Дружба - дружбой, работа - работой, но как бы они ни относились к Олегу, он не подходил для того, что они собирались сделать. Он не понял бы их идей, не одобрил бы, да и не нужен он был по большому счету. Третий - лишний.
- Все. Я умываю руки. У вас есть день, чтобы подумать, а не нравится работать - валите отсюда на все четыре стороны, я никого не держу, ясно?!
Олег хлопнул дверью.
Некоторое время они сидели молча. Толик смотрел куда-то в окно, на улицу запруженную вечерним потоком машин и спешащих домой пешеходов. Небо над городом хмурилось и темнело. Уже зажглись уличные фонари, в окнах домов загорался свет и сияние витрин магазинов начинало заливать город мертвенно-белым светом.
- Ты боишься, что мы поступаем неправильно? - шевельнувшись, тихо спросила Вика.
- Нет. Я уверен, что мы поступаем правильно, - ответил Анатолий. - Я в этом уверен. На все сто.
Сама она никогда не испытывала подобной уверенности. Она боялась, что после вчерашнего Толик откажется продолжать, но узнав, что он не испытывает сомнений, Вика испугалась еще больше.
13
Небо было серым, а холодная морось - мелкой и противной. Мы ждали на остановке минут пятнадцать, прежде чем подкатило нечто раздолбанное и дребезжащее. Кондукторша с профессионально недовольным выражением лица брезгливо поджала губы, когда я вывалил ей на ладонь горсть мокрой мелочи. Солома бросил на нее злой взгляд и она промолчала, отошла в другой конец салона и устроила громкую перебранку с веселыми, чуть подвыпившими студентами.
Разговаривать сейчас не стоило, мы оба это чувствовали. Я смотрел в окно, глядя на мелькающие огни города. Весь Диптаун можно запихнуть в экран четырнадцатидюймового монитора, старого и обшарпанного старичка марки "Sony" с двумя ручками "Brightness" и "Contrast", да вдавленной кнопкой "Power" рядом с зеленым огоньком светодиода. Сейчас этот огонек погас.
Вчера вечером Солома успел вытащить меня из глубины вручную, но и только.
- Они сожгли наш комп, - было первым, что я услышал, очнувшись.
Водитель сделал радио погромче. Восходящая звезда эстрады блеяла дурным голосом под заводной мотивчик; изгалялась древняя, потасканная поп-дива; развязный ди-джей протараторил невнятное соболезнование, из которого только и ясно было, что сегодня днем этот грешный мир покинул еще один "хороший братан", то бишь, в переводе на нормальный человеческий язык, кто-то отправил на тот свет еще одного новорусского бизнесмена.
Бритый наголо крепыш в "парке", стоявший в передней части салона, грозно зашевелил толстыми гусеницами бровей, когда я усмехнулся, слушая заунывную мелодию Морриконе. Потом пошла какая-то приблатненная тема и при словах "в таверне тихо плачет скрипка" крепыш едва не прослезился.
День прошел как обычно. Мелкая рабочая рутина, сотни проблем, которые требовали решения, хотя решение их и не предполагало того, что кому-то от всего этого будет какая-то польза. Бессмысленность работы - нет ничего хуже этого. Разве что бессмысленность жизни. Переглянувшись, мы плюнули на все и, сняв трубку телефона, завалились спать прямо в кабинете. Работа подождет.
Солома все же нашел время накропать объяснительные - за себя и за меня тоже. Я расписался, не читая. Жукова, кажется, тоже не удосужилась их прочесть - просто оставила лежать на краешке стола. Она все еще надеялась, что мы признаемся в совершении чего-то предосудительного. Признаваться не хотелось. Сидеть дома, разогревать вчерашние макароны и тупо пялиться друг на друга - тоже. Хотелось выпить пива, поговорить без свидетелей и, конечно, нырнуть на часок-другой в глубину, где пиво лучше и дешевле, а свидетелей меньше. Мой приятель, кажется, всерьез был уверен в том, что и наша квартира напичкана "жучками". Я не стал спорить. Не в том я был состоянии и к тому же, возможно, он был прав.
Мы сошли вслед за бритым крепышом и пошлепали по скользким тротуарам. Черные громады многоэтажек, казалось, слегка дрожали и расплывались в ночном сумраке.
Желтые квадраты окон, а что за ними? Люди, которых здесь нет. Они ушли из нашего мира: нырнули в телеящик с его тридцатью шестью развлекательными каналами, в книжные мифы бесконечных сериалов, в шальной туман алкогольного забытья и призрачные миры курильщиков травки, в виртуальную реальность, в глубину, наконец. Они живут там, в своих мирах, лишь изредка возвращаясь сюда, но раз за разом уходят снова и снова, чтобы когда-нибудь остаться там навсегда.
Шлеп, хлюп. Шлеп, хлюп. Шлеп, хлюп. И так далее.
