Следствие ведет Ева Даллас (№17) - Западня для Евы

— Дай мне слово, что проглотишь, или я сам запихну ее тебе под язык.

— Я не в настроении для сексуальных игр. Оставь мой язык в покое. Я проглочу.

Его глаза немного потеплели, когда он сел рядом с ней.

— Почему ты думаешь, что это не дело рук ОБР или «Бригады Судного дня»?

— Пальнуть ракетой в копа средь бела дня на улице Нью-Йорка? Не очень-то это похоже на шпионскую операцию. Если бы они хотели меня ликвидировать, придумали бы более изощренный способ, не теряя при этом заместителя директора своего агентства.

— Согласен.

— Это что, викторина?

— Хоть врачи тебя и отпустили, вид у тебя такой, будто тебя переехал грузовик. Я хочу убедиться, что по крайней мере с головой у тебя все в порядке; так что отвечай. Почему ты думаешь, что это не «Бригада Судного дня»? Они изощренностью не блещут.

— Во-первых, компьютерные террористы не посылают человека на крышу с зенитным комплексом. Именно поэтому они компьютерные. Но даже если бы они решили изменить своим привычкам, они бы не промахнулись. А это был промах. Тут разница в пару футов: если бы он ударил в машину в лоб, нам уже был бы конец. Да если бы они послали кого-то убрать копа и замдиректора ОБР, они бы так не облажались. И потом, масштаб не их. Уж если они сумели поднять стрелка на крышу, почему бы не дать ему игрушку помощнее и не снести к чертовой матери Центральное управление полиции? О них гудел бы весь эфир, они такие штуки любят. А сбить машину — это так, беглое упоминание в новостях. Им этого мало. Нет, здесь чувствуется отчаяние или истерика одиночки. Ну как, с головой у меня все в порядке?

— Похоже, черепно-мозговой травмы у тебя нет. — Рорк поднялся и подошел к окну. — Почему ты мне не сказала, что тебя вызвали в Башню?

Ева помолчала.

— Тут мы пересекаем черту, и мне это не нравится. Мне вообще не нравится, что мы… отдалились друг от друга. Но такова реальность.

— Похоже на то.

— Вот сегодня снова кто-то пытался меня убить. Так что? Ты откроешь охоту на них?

Рорк не повернулся.

— Это совершенно другое дело, Ева. Мне пришлось… примириться с твоей работой — с тем, что ты делаешь, и с тем, что могут сделать с тобой. Я люблю тебя, и именно поэтому мне пришлось принять тебя такой, как есть. Поверь, мне это нелегко дается. — Теперь он повернулся и взглянул на нее своими неистово синими глазами. — Очень нелегко.

— Это был твой выбор. Выбор всегда был за тобой.

— Как будто у меня был выбор! С той самой минуты, как я тебя увидел, выбора у меня не было. То, с чем ты имеешь дело сейчас… Я могу с этим смириться. Более того, я восхищаюсь тем, как ты с этим справляешься. Но то, с чем ты имела дело тогда, было тебе навязано, и ты была бессильна этому противостоять. И с этим я смириться не могу.

— Это ничего не изменит.

— Это вопрос точки зрения. Когда ты сажаешь убийцу в тюрьму после того, как его жертву уже похоронили, это что-то меняет? Ты считаешь, что меняет, и я тоже так считаю. Если мы сейчас начнем об этом спорить, то лишь разойдемся еще дальше по разные стороны от черты. Нам обоим нужно работать.

— Это ты верно заметил: нам обоим нужно работать. — Ева поднялась на ноги и сказала себе, что выстоит. Должна выстоять. Даже если он ее не поддержит. — Перед тем как нас так грубо прервали, Спарроуз успел мне сообщить, что Биссел был двойным агентом. ОБР использовала его для получения данных от «Бригады Судного дня», а «Бригаде» взамен скармливали препарированную информацию. В общем, все дурили друг друга, как могли. Это была долгая комбинация. Они вмешали в это дело Юинг из-за ее положения в твоем исследовательском отделе. Им хотелось получить сведения о ваших технологиях и проектах, особенно в последние месяцы, когда вы стали работать над «Красным кодом». Любые сведения. Им до зарезу нужно обогнать тебя в создании антивирусной программы.

— Видимо, им не дает покоя мысль, что подобного рода технология появится в частном секторе. Что ж, задействовать Биссела было вполне разумно. Он был готов на все: использовать Риву для получения данных об отделе, прикидываться жадным перебежчиком, чтобы шпионить за «Бригадой Судного дня».

— Его брат шантажировал его внебрачными похождениями. Но это было им на руку. Спарроуз утверждает, что они не знают, где находится Картер Биссел. Возможно, он говорит правду, но, по-моему, вся эта история не похожа на заурядный шантаж. Зачем тогда инфицировать его персональный компьютер?

Почему он ушел? А может, его «ушли»? Все это не вяжется.

— Тот, кто изображает перебежчика, вполне может оказаться им по сути.

Ева улыбнулась.

— Вот видишь!

Еве не хотелось это признавать даже перед самой собой, но болеутоляющее действительно помогло. И тем не менее даже тонкие хлопковые брючки и просторная футболка давили невыносимой тяжестью на ее израненное тело. Пибоди поморщилась, словно от боли, при одном взгляде на нее, и Ева решила, что выглядит, должно быть, еще хуже, чем чувствует себя.

— Вид у вас такой, что вы сейчас вряд ли в состоянии меня стукнуть, поэтому я спрошу. Вы не думаете, что вам следовало бы остаться в больнице?

— Внешность бывает обманчива, Пибоди. Нет, мне не следовало остаться в больнице. И ты ошибаешься: мне вполне по силам тебя стукнуть. Давай последние данные по Пауэллу.

— Один выстрел в упор на полную мощность из ручного парализатора, как и было установлено на месте. Время смерти: десять пятнадцать вчерашнего утра. Следов взлома нет. Эксперт полагает, что был использован универсальный ключ. Ни удостоверения личности Пауэлла, ни водительских прав, ни пропуска на работу в доме не обнаружено. Звонков с домашнего телефона нет с позавчерашнего дня, когда он заказывал пиццу на дом из ближайшей пиццерии. Но был один входящий звонок вскоре после восьми утра в день смерти. Звонивший прервал связь, как только сонный Пауэлл ответил. Мы проследили звонок: телефон-автомат в метро в трех остановках от дома Пауэлла. Вывод: убийца удостоверился, что Пауэлл дома и в постели, дал ему время снова заснуть, проник в квартиру и убил его.

— А что говорят «чистильщики»?

— Судя по предварительному отчету, они не нашли никаких отпечатков, кроме отпечатков самого Пауэлла, ни следов ДНК, ни единой улики. Но у меня есть свидетельница: некая миссис Лэнс, соседка, возвращавшаяся домой из бакалейного магазина. Она видела мужчину, выходившего из дома около половины одиннадцатого. Описание соответствует портрету Анджело, который нам дал Сибрески.

— У нас есть портрет, сделанный художником?

— Он над этим работает. Я ему звонила, и он сказал, что Сибрески не слишком склонен к сотрудничеству. Я пообещала художнику пропуск за кулисы на следующий концерт Мэвис Фристоун, если он даст нам приличную картинку сегодня к обеду.

— Хорошая взятка. Я тобой горжусь.

— У меня был отличный наставник!

— Ладно, подлизываться будешь потом. Ты видела Макнаба?

Пибоди с достоинством выпрямилась.

— Я только на минутку заглянула в лабораторию, чтобы узнать, как там у них продвигаются дела.

— Ну да, и заодно шлепнуть его по тощей заднице.

— К сожалению, он как раз сидел на вышеупомянутой заднице, поэтому данную часть моей миссии я завершить не смогла.

— Увы, несмотря на все мои усилия, образ этой тощей задницы начинает всплывать в моем воспаленном сознании. Поэтому расскажи мне поскорей об основной части миссии. Как там обстоят дела?

Пибоди хотела спросить, почему Ева сама к ним не заглянула, но решила, что и так знает ответ: от нее не ускользнула напряженность в отношениях, ощущавшаяся в последнее время между Евой и Рорком.

— В воздухе стоит сплошной технический жаргон и довольно-таки изобретательная ругань. Мне ужасно нравится, как Рорк произносит слово «пидер». Токимото выглядит довольным, Рива похожа на женщину, отправившуюся в крестовый поход. Макнаб пребывает на вершине блаженства, с головой ушел в работу. Но больше всех меня поразил Финн: у него в глазах горит огонек. Мне кажется, они на пороге открытия.

— Ну, пока они спасают мир для демократии, давай посмотрим, не удастся ли нам раскрыть парочку убийств.

— Извините, лейтенант, — сказала Пибоди, потому что в эту минуту подала сигнал ее рация. — К убийствам приступим, как только я отвечу. Детектив Пибоди, — объявила она. — Привет, Ламар, у тебя есть что-то для нас?

— Где мой пропуск за кулисы? — услышала Ева по громкой связи.

— Мое слово — лучший вексель.

— Ну ладно, тогда у меня есть для тебя лицо. Как его переслать?

— Лазерным факсом, — приказала Ева, уже занявшая место за столом. — И файлом на мой личный компьютер. Мне нужен печатный экземпляр и электронная версия.

Через несколько секунд Пибоди подхватила выползающий из факса лист.

— Ламар — молодец, — заметила она. — Мог бы, наверное, больше зарабатывать настоящими портретами, а не восстановлением висельных рож. Да, не самый красивый цветок в букете, — добавила она, передавая портрет Еве. — Но он не так страшен, как говорил Сибрески. Просто шрам портит все лицо.

— И кроме того, он привлекает внимание, не так ли? Что ты видишь в первую очередь, когда вспоминаешь это лицо? Шрам. Большой жуткий шрам. От него невольно хочется отвернуться, не приглядываться Это ведь считается невоспитанным — глазеть на уродство.

— Сибрески не производит впечатления воспитанного человека.

— Сибрески производит впечатление человека невоспитанного и бесчувственного. Давай-ка сыграем с тобой в одну игру, Пибоди.

— Правда? Давайте.

— Начнем с того, что ты пойдешь на кухню, принесешь кофейник кофе и… наверняка там найдется что-нибудь поесть.

— Вы хотите есть?

— Ну, нет! Я об еде до сих пор думать не могу. Есть будешь ты.

— Знаете что? Пока мне очень нравится эта игра.

— Не входи, пока я не разрешу!

— Без проблем.

Ева повернулась к компьютеру и потерла руки.

— Ладно, начнем игру.

Много времени ей не понадобилось, так как идея уже давно зрела у нее в голове. Она воспользовалась изобразительной программой, выводя картинки на настенный экран и подгоняя детали.

— Пибоди, входи! И кофе не забудь!

— Вам бы следовало попробовать пирог с яблоком и клюквой. — Пибоди вошла с куском пирога на тарелке и кружкой кофе для Евы. — Это волшебство!

— Скажи мне лучше, что ты видишь?

Пибоди присела, опираясь одним бедром на стол, и отломила ложечкой еще кусок пирога.

— Составленный художником портрет подозреваемого, известного под именем Анджело.

— Ладно. Теперь мы разделим экран, введем рисунок КБ-1… А сейчас что ты видишь?

— Картер Биссел, совмещенный на экране с Анджело. — Пибоди сразу поняла, к чему клонит Ева, но нахмурилась и покачала головой. — Я согласна, что образ Анджело — это всего лишь маскировка. Но я не вижу в этой роли Картера Биссела. У нас нет данных, свидетельствующих, что он специалист по маскировке. Купить парик, наклеить усы — запросто. Может, он даже сумел бы изобразить шрам. Но линия подбородка не совпадает: протез с выпирающими зубами мог изменить форму рта, но не подбородка. Для этого нужно нечто большее. Даже если Кейд работала с ним несколько месяцев, он не мог так навостриться в искусстве перевоплощения. — Она отправила в рот еще кусок пирога, продолжая изучать и сравнивать два изображения. — И потом, у Картера Биссела уши больше. Уши всегда выдают правду. Он мог бы увеличить их, изображая Анджело, но не уменьшить.

— У тебя зоркий взгляд, Пибоди. А теперь смотри и учись!

Глава 18

Пока Ева колдовала над рисунками, Пибоди ела пирог и придирчиво следила за экраном. Наконец она облизала ложку и уселась поудобнее.

— Ну ладно, вы прибавляете накладные волосы, но это не меняет формы челюсти и размера ушей. И потом, по показаниям свидетелей, Анджело был легче, значительно легче Картера Биссела. Фунтов на пятнадцать, не меньше. Биссел страдал избыточным весом, судя по данным удостоверения личности, а свидетели говорят, что Анджело был подтянут, в хорошей физической форме. И опять-таки: можно прибавить себе вес различными накладками, но невозможно за одну ночь сбросить пятнадцать фунтов. Будь на свете такая программа, я бы первая на нее подписалась.

— Не хочешь играть — забирай свой пирог и катись отсюда!

— Я просто делюсь с вами своими сомнениями. Не похоже, что все это — дело рук дилетанта, а Картер — явный дилетант. Проникновение в квартиру Пауэлла, как и в дом Кейд, было произведено чисто, без взлома. — Пибоди выскребла с тарелки последние крошки пирога. — Значит, действовал кто-то обученный, имеющий опыт. И все убийства в этом деле носят подчеркнуто расчетливый характер. Особенно первое убийство, двойное, которое инсценировали как преступление по страсти. Сам факт инсценировки говорит о холодном расчете.

— С этим никто не спорит. Но ты мне дай мотив!

— Предположим, спецслужбы оплошали. Или хакеры. А может, это что-то вроде войны преступных кланов? Вирус готов, и «Бригада Судного дня» хочет его использовать. Они знают о создании антивирусной защиты. ОБР и другие спецслужбы сеют панику, чтобы тормознуть хакеров, или обойти их с фланга, или уничтожить вирус. Или «Бригада» сеет панику, чтобы заставить спецслужбы распылить ресурсы. Сеять панику — это ведь специальность террористов. Они хотят тормознуть создание антивируса. Они же затратили столько усилий, хлопот, такие расходы понесли. Надо же им получить хоть какое-то моральное удовлетворение! Одна сторона убивает пару оперативников, вторая обрезает возможный источник утечки — Маккой. Одна сторона захватывает брата оперативника. Другая похищает тело оперативника и устраивает атаку — с избыточным применением силы — на следователя, ведущего дело. Глубоко эшелонированный шпионаж, — пояснила Пибоди, пожимая плечами. — Не так клево, как у Бонда, но очень запутанно. Мне кажется, шпионы всегда все запутывают до невозможности.

— А теперь еще раз взгляни на рисунки, Пибоди. Что ты видишь?

Пибоди повиновалась, задумчиво постукивая ложечкой по зубам.

— Я вижу сходство, в основном поверхностное, между двумя портретами. Но это ни о чем не говорит. Даллас, можно мою физию поместить на экран, поколдовать, покомбинировать и сделать меня похожей на Анджело. Только не надо этого делать, хорошо? Я же только что поела.

— Тебя все еще смущает расхождение в линиях челюсти и форме ушей?

— Конечно. Попробуйте пойти с этим в суд, и вас вытолкают взашей.

— Пожалуй, ты права. А теперь я убираю рисунок два и заменяю его рисунком три.

Пибоди удивленно сдвинула брови, когда на разделенном экране возникли два портрета Анджело.

— Я не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— Зачем вы проецируете два изображения одного и того же человека?

— Разве? Ты уверена, что это один и тот же человек? Может, мое зрение пострадало от удара ракеты?

— У вас там два портрета Анджело. — Встревоженная Пибоди повернулась и пристально взглянула в лицо Еве. — Если вы не хотите в больницу, может, позвоните Луизе? Она примет вызов на дом…

— Не стоит тревожить доктора Диматто, я слишком ценю ее время. Лучше посмотри, что будет, когда я удалю наслоения с рисунка три и оставлю оригинал.

Ева нажала несколько кнопок и откинулась назад с ухмылкой торжества, а Пибоди уронила ложку.

— Это же Биссел! Это Блэр Биссел.

— Вот именно. Мне кажется, слухи о его смерти были сильно преувеличены.

Пибоди помотала головой, словно пытаясь отогнать галлюцинацию.

— Я знаю, вы учитывали эту версию, но никогда не думала, что вы рассматривали ее всерьез. Ведь отпечатки, ДНК — все принадлежало Блэру Бисселу! Его опознала жена…

— Обучение в рядах ОБР, опыт нескольких лет работы даже в ранге оперативника низшего уровня — все это может научить парня подделывать любые записи. Например, подменить свои данные данными брата. А то, что его опознала жена… Вспомни жуткие обстоятельства убийства, море крови, тот факт, что Рива была в шоке. К тому же Картер Биссел, скорее всего, в недавнем прошлом подвергся пластической операции, усилившей и без того немалое природное сходство с братом. Вес тела в записях Картера был избыточным — но в пределах той нормы, о которой люди обычно лгут при заполнении официальных документов. Никто не обращает внимания на лишние десять-пятнадцать фунтов.

— Я сама всегда убавляю себе десять фунтов, сама не знаю почему. Ничего не могу с собой поделать.

— Мы все, в том числе и Рива, ожидали увидеть Блэра Биссела — вот мы его и увидели. Нам и в голову не пришло сомневаться в идентификации жертвы. С какой стати?

— Ну, а Картер-то с какой стати согласился на подмену? Не было никаких следов принуждения, его не связывали. Как можно заставить человека лечь под нож пластического хирурга, если он этого не хочет?

— Ему могли заплатить. Деньги, секс… возможно, и то и другое. Почему бы не надуть старшего брата, а заодно не переспать с его подружкой? Братья всегда друг друга недолюбливали.

— Недолюбливать — это одно, а нарочно, хладнокровно зарезать своего брата и свою любовницу — это совсем другое. Кроме того, если Кейд помогала подставить Картера, значит, она действовала заодно с Блэром.

— Не исключено, что Блэр с самого начала запланировал ее устранение. Да, я думаю, все было именно так. Уж если хочешь сымитировать собственную смерть, делай это по-крупному. Блэру было нужно, чтобы в преступлении обвинили его жену, значит, оно должно было быть кровавым. Заодно он избавлялся от мартышки, сидящей у него на горбу, а также от женщины, которая слишком много знала и могла испортить ему всю игру. Блэр знал, что его назовут лжецом, изменником, подонком. А ему-то что? Он же умер.

— Мне надо это обдумать. — Пибоди вскочила со стола и начала расхаживать по комнате. — По вашей теории выходит, что Биссел и Кейд взяли в оборот Картера без санкции ОБР?

— Может, изначально у них и была санкция, но, я думаю, в какой-то момент они вышли за пределы своей компетенции и начали действовать самостоятельно.

— Чтобы таким образом решить проблему шантажа?

— Отчасти. Это деньги, это приключение, это риск — все вполне соответствует их психологическим портретам. Но, думаю, у них были и более амбициозные цели. Ладно, продолжай.

— Ерунда какая-то. Весь этот план был разработан в недрах ОБР… Зачем все это? Биссел был связником, изображал перебежчика, шпионил за «Бригадой Судного дня». Передавал им препарированную информацию за плату. Косил под стукача, предателя, свободного агента. В рамках этой легенды женился на Риве Юинг.

— Корпоративный шпионаж — прибыльная игра, — пояснила Ева. — Это с одной стороны. А с другой — последние два десятка лет идет непрерывный процесс приватизации разведданных и источников информации. ОБР приходится конкурировать с частными компаниями в борьбе за доходы.

— Например, с «Рорк индастриз»?

— И с десятками других. Не исключено, что ОБР дала возможность Бисселу разместить свои подслушивающие устройства в представительствах многих компаний. И вот еще о чем подумай, Пибоди. Шпики всегда стараются заранее обеспечить себе путь отхода — так сказать, запасной план. Если их схватят за руку, они будут все отрицать, но это должно выглядеть правдоподобно. Как ты думаешь, какой запасной план придумали авторы всей это комбинации на случай, если бы кто-то засек «жучки» в одной из скульптур?

Пибоди остановилась перед экраном, изучая лица.

— Они свалили бы всю вину на Блэра Биссела?

— Точно! Причем вместе с ним под удар попала бы Рива. Все решили бы, что они работают вместе. Они же были мужем и женой.

— Значит, их все-таки собирались подставить?

— В случае необходимости. Блэр достаточно долго пробыл в организации, чтобы сообразить, что его ждет. А если не он, так уж Кейд наверняка сообразила.

— Значит, он принял меры, чтобы оградить себя. — Пибоди покачала головой. — Довольно-таки крутые меры!

— Речь идет не только о том, чтобы оградить себя. Прибавь сюда возможность разделаться с братом-шантажистом и отомстить ОБР — организации, которая готова была использовать его, а потом отбросить, как одноразовое изделие, если что-то пойдет не так. Ну, и добавь сюда целую гору денег.

— От хакеров? Он ведь мог с ними договориться и передавал не препарированную информацию. Нечто существенное.

— Вот именно. Блэр являлся живым мостом между точкой А и точкой Б, поэтому о каждой из точек ему было известно больше, чем обеим точкам друг о друге. Ведь это он передавал данные. Он контролировал ситуацию. Парню с его психологическим портретом такое положение вполне могло вскружить голову. Почему бы не взять больше? Больше контроля, больше власти, больше денег… А потом слинять. Но у него есть только один выход. Если он просто сбежит, его затравят, как зайца, причем обе стороны.

— Но они не станут за ним охотиться, если будут думать, что он мертв!

— Вот видишь. Он мертв, и пусть теперь ОБР расхлебывает заваренную им кашу, а копы разбираются с подозреваемой, которую он преподнес им на тарелочке. О его планах знала только его возлюбленная, но она мертва. А сам он вне подозрений. Ловко устроился!

— Что же пошло не так? Почему он не нежится на пляже какого-нибудь тропического острова, попивая ромовый пунш и подсчитывая свои барыши?

— Возможно, платеж не прошел. Но он не стал бы складывать все яйца в одну корзину. Когда играешь с террористами, яйца часто бьются. Он прошел такую подготовку, что наверняка научился сам обеспечивать себе пути отхода. Он что-то дал на хранение Маккой, и ему пришлось за этим вернуться. А ей пришлось за это умереть.

— А тем временем следователь не поверил в виновность подозреваемой, преподнесенной на тарелочке. И когда полицейские начали копать глубже, то же самое сделали и все остальные.

— Да у него с самого начала все пошло наперекосяк. Рорк любит цитировать одного старого ирландца — как его? — Йетса [2]. Так вот, Йетс как-то раз заметил, что если сердцевина не держит, все распадается на части. Вот что произошло с Блэром Бисселом: сердцевина не выдержала.

— И все стало распадаться на части с той минуты, как вы появились на месте первого преступления.

— В результате он дошел до ручки. Он страшно зол. Он перестарался. Ему так хочется понадежнее прикрыть свою задницу, что он все время выставляет ее напоказ. Ему надо оставаться мертвым — и надо забрать свой гонорар. Трудно совместить такие цели. Глупо было убивать Пауэлла и уничтожать тело, идентифицированное как его собственное. Теперь, конечно, невозможно окончательно определить принадлежность тела, но в то же время возникает масса новых вопросов, и цепочка рассуждений приводит прямо к нему. Он единственный, кому выгодно уничтожение тела.

— А потом он попытался устранить вас?

— Как я уже сказала, он дошел до ручки. Он готов на все. И знаешь, что он собой представляет, если отбросить всю эту шелуху из шпионства, так называемого творчества и беготни за женщинами, Пибоди? Он портач. Из тех, кто не только не учится на своих ошибках, но каждый раз совершает все новые и новые. И с каждым разом все более провальные. Он мнит себя холодным, как камень, убийцей, а на самом деле он избалованный, эгоистичный мальчишка, играющий в Джеймса Бонда. А когда у него что-то не выходит, он закатывает истерику.

— Может, он и не холоден, как камень, но он точно убил четверых, довольно сильно помял вас и уложил в больницу замдиректора ОБР, — заметила Пи-боди.

— Я же не говорю, что он не опасен! Дети, закатывающие истерики, чертовски опасны. Меня они до смерти пугают.

— Значит, согласно вашей версии, мы имеем психоватого, инфантильного убийцу, прошедшего обучение в ОБР.

— Довольно точно.

Пибоди вздохнула так глубоко, что взлетела ее падающая на лоб челка.

— Жуткое дело! И как же мы его возьмем?

— Я над этим работаю. — Ева хотела вскинуть ноги на стол, но замерла на полпути, ощутив острую боль, пронзившую позвоночник. — Черт!

— Вам бы поработать над своими синяками.

— У меня в мозгу синяков нет. Думать я пока еще могу. Давай позовем сюда всю команду, включая штатских. Попинаем этот мячик вместе.

— Хотите ввести Юинг в курс дела?

— Она два года была замужем за ним. Допустим, для него это был брак исключительно по расчету, но она-то должна была узнать его хоть немного за два года. Привычки, фантазии, любимые места… Если Спарроуз придет в себя и решит поделиться информацией о Бисселе, это нам, конечно, поможет. Но сейчас наш главный источник — Рива Юинг.

— Вы собираетесь сказать ей, что ее муж, в убийстве которого она обвинялась, не только жив, но к тому же именно он ее подставил?

— Если она не сможет с этим справиться, нам от нее толку не будет, но мы ничего не потеряем. Давай проверим, унаследовала ли она стальной хребет своей матери.

Финн вошел, на ходу бормоча себе под нос какие-то цифры. Его подбородок покрылся седовато-рыжими колючками, в мешки под глазами можно было спрятать недельный запас провизии для семьи из трех человек, но в самих глазах горел огонек.

— Ты выбрала неудачное время для перерыва, девочка, — сказал он Еве. — У нас наступил перелом.

— В расследовании появился новый фактор, и он тоже может стать переломным. Где остальные?

— Рорк и Токимото заканчивают серию тестов, прервать ее посредине невозможно. Ты не представляешь, чего нам стоило добраться до стадии тестов! Нам удалось максимально очистить одну из машин Кейд. Чище, чем сейчас, она уже не будет. Макнаб и Юинг как раз заканчивают установку… — Он замолк, только сейчас как следует разглядев Еву. — Мне сказали, что тебе здорово досталось. Теперь я сам вижу. Надо бы приложить лед к этому глазу.

— А что, уже есть фингал? О, черт! — Ева осторожно провела пальцем по скуле, и пронзившая ее боль докатилась до пальцев ног. — Я же приняла таблетку! Неужели этого мало?

Пибоди вышла из кухни с мешочком льда в руках.

— Позвольте мне его приложить. Минутку пощиплет и выглядеть будет по-дурацки, но зато опухоль спадет и синяк побледнеет. У вас хоть фингала не будет.

— Действуй, Пибоди, не трепись!

Ева стиснула зубы, пока Пибоди закрепляла компресс повязкой. Щипало страшно, и, хотя это ощущение вытеснило пульсирующую боль, особого облегчения она не испытала.

— Ну и видок! — прокомментировал Макнаб, входя в кабинет, и сочувственно поморщился. — Говорят, машину вы тоже потеряли?

— Ну, это была не такая уж большая потеря. Где Юинг?

— Сейчас будет. Задержалась на пит-стопе. Ничего, если я немного заправлюсь? Умираю с голоду.

Есть фруктовый пирог! — крикнула Пибоди ему вслед, так как он уже устремился в кухню. — С яблоками и клюквой!

— Фруктовый пирог? — переспросил Финн.

— О господи… Валяйте! — Ева беспомощно вскинула руки. — Ешьте, пейте, веселитесь! Каждое массовое убийство надо отмечать фруктовым пирогом.

— Я принесу вам выпить чего-нибудь холодненького, — решила Пибоди. — Вам надо восполнить потерю жидкости.

После этого Ева осталась у себя в кабинете одна и погрузилась в горестные размышления о том, как это получилось, что она с такой легкостью утратила управление своей командой. В конце концов она решила, что супружеские разногласия похожи на субфебрильную температуру. Вроде ничего страшного, но организм слегка выбивается из колеи и не может действовать на полную мощность. Ева была явно не в лучшей форме и понятия не имела, когда ей удастся вновь начать функционировать в полную силу.

— Вы тоже хотите есть? — набросилась она на Риву, как только та показалась на пороге, — так идите в кухню и берите что хотите. Хотите пить — пейте. Только давайте по-быстрому. Тут вам не буфет, открытый круглые сутки!

Рива склонила голову набок и внимательно посмотрела на нее.

— Спасибо, мне ничего не нужно. Но я держу пари, вы чувствуете себя так же плохо, как выглядите. Рорк и Токимото задержатся еще на пару минут. Они на самой грани.

— Не они одни. Мы больше не будем их ждать. И вообще никого ждать не будем! — крикнула Ева в направлении кухни. — Вам лучше бы присесть.

— Это будет долгий разговор, или вы, фигурально выражаясь, собираетесь врезать мне под дых?

— Надеюсь, вы выдержите удар под дых.

Рива кивнула и опустилась на ближайший стул.

— Не тяните. Что бы это ни было, лучше не мучьте, бейте сразу наповал. Я устала. С каждым часом я чувствую себя все большей идиоткой. Два года с лишним я была глуха и слепа. Я ухитрялась не видеть того, что творилось у меня под носом.

— У вас под носом был мужчина, который всем своим поведением убеждал вас, что он вас любит, а его ввела в вашу жизнь лучшая подруга, которой вы всецело доверяли.

— Лишнее доказательство того, как блестяще я разбираюсь в людях.

— Не забывайте: они были профессионалами в своем деле, и они с самого начала приложили массу стараний, чтобы вас подставить. Неужели, взглянув на этого парня, вы должны были сразу заподозрить в нем секретного агента?

— Нет, — криво усмехнулась Рива. — Но можно было бы предположить, что я сумею распознать двурушника и лжеца.

— Они вас заранее проверили, они вас изучали, можно сказать, просвечивали. Они уже знали о вас все, что только можно было узнать, задолго до того, как вы с ними познакомились. Они знали все о вашей общественной и частной жизни. Не исключено, что поначалу они хотели завербовать вас. Вы когда-то заслонили собой президента, и это на несколько месяцев уложило вас в больницу. Возможно, они рассчитывали на определенную озлобленность. А может, просто решили, что, раз вы работали на правительство, согласитесь поработать и на них.

— Когда в аду мороз грянет!

— Как только они это поняли, они начали обрабатывать вас в личном плане. Блэр знал, какая еда вам нравится, какие цветы вы предпочитаете, чем вы увлекаетесь в свободное время; знал состояние ваших финансов, знал, с кем вы спите, знал, кто вам дорог. Вы для них были не более чем инструментом, и они знали, как вас использовать.

Рива задумчиво кивнула.

— В вечер нашего знакомства на вернисаже Блэр пригласил меня выпить с ним. Красавец, веселый, милый, обаятельный: чего в нем только не было! Мы с ним говорили часами. У меня было такое чувство, будто я знаю его всю жизнь.