Пираньи

Он по очереди посмотрел на них обоих.

– Так что, джентльмены, как видите, я могу позволить себе такой поступок. А пока успокойтесь, я не собираюсь у вас ничего отнимать. Может, нам посчастливится, и мы вместе заработаем кучу денег.

Брэдли повернулся к судье.

– Что вы думаете?

– У тебя нет выбора, – снова повторил судья. – А кроме всего прочего, он напоминает мне тебя. Вы оба сумасшедшие.

– Меня продолжает беспокоить та доля акций, которая принадлежала Джарвису, ведь на сегодняшний день он обладает сорока процентами акций студии «Милленниум». И мы не знаем, как ими распорядятся, – заметил Брод.

Голос судьи прозвучал холодно, в нем проскальзывали стальные нотки.

– Ты сам влез во все это. Теперь сам и выбирайся.

– Брэд обязательно найдет выход из сложившейся ситуации, – сказал Джед, обращаясь к судье. – Я верю в него.

– Спасибо, – поблагодарил его Брэдли. – Нам нужно будет вернуться к обсуждению, когда мы узнаем побольше фактов.

– Обязательно, – откликнулся Джед. – А теперь я должен вернуться к себе в офис.

Он поднялся и положил на стол перед Шепардом несколько визитных карточек.

– Вы мне позвоните, или я вам позвоню. Мы устроим небольшое совещание, пригласим всех юрисконсультов, бухгалтеров, консультантов.

Брэдли поднял на него глаза.

– Ну а пока, может быть, мне написать расписку на восемьдесят пять миллионов?

Джед внимательно посмотрел на него. Их глаза встретились.

– Л разве у вас есть деньги?

– Нет.

– Так какая разница? – улыбнулся Джед. – Позже мы урегулируем и этот вопрос.

На прощание он пожал руку сперва Брэдли, потом судье.

– Джентльмены, до скорого свидания, – сказал он и вышел из офиса.

Судья Джитлин несколько секунд смотрел на закрытую дверь, потом повернулся к Брэдли.

– Надо как можно больше выяснить об этом парне. Что-то уж очень он спокоен. К тому же трудно доверять человеку, который не пьет.

Брэдли пожал плечами. По переговорному устройству он вызвал Шерри.

– Найдите мне Макмануса из «Американского банка». Потом кивнул судье.

– Ты видел Макмануса на совещании директоров. Я помню его с тех пор, как пришел в «Милленниум». Он для нас все разузнает о Стивенсе.

– Когда мы поедем домой? – поинтересовался судья. – Не забывай, я уже стар и мне нужно отдыхать.

Брэдли расхохотался.

– Тогда нужно предупредить Чарлину, а то она кое-кого пригласила на обед.

– На обеде будут гости? Кто?

– Заза Габор. Ей нравятся старички.

– Не стоит расстраивать Чарлину, – быстро пошел на попятную судья. – Ничего, на обеде со мной все будет в порядке.

Джед въехал в гараж, располагавшийся на первом этаже десятиэтажного здания из зеленоватого зеркального стекла на бульваре Столетия, прямо напротив конторы компании авиаперевозок в «Лаксе». Он оставил свою машину служителю, а сам направился к лифтам, нажал кнопку седьмого этажа и поднялся в свой офис.

Ким Лэтимер, симпатичная вице-президент по внешним связям корпорации, и Джим Хэндли, вечно озабоченный вице-президент и казначей «Дженерал Авионикс Лизинг Корпорейшн», всегда встречали его у дверей лифта. Это было необъяснимо, но он еще ни разу не попал к себе в офис, не натолкнувшись на одного из них у лифта. Джед был уверен, что они тайком приплачивали служителю на автостоянке.

– У вас был тяжелый день, – сказала Ким.

– Да вроде того, – ответил он, проходя в свой кабинет.

– Зачем тебе понадобились восемьдесят пять миллионов? – спросил Джим. – Нам теперь не хватает, чтобы расплатиться с «Боингом».

– С деньгами все в порядке, – ответил Джед. – «Боингу» заплати из резервного фонда.

Все вместе они вошли в офис. Джед просмотрел телефонограммы на своем столе и покачал головой. Дядя Рокко все такой же. Никогда ничего о себе не сообщит.

Хэндли внимательно посмотрел на него.

– Что случилось с Джарвисом?

– Ему оторвало голову.

– Не смешно, – заметил казначей. – На нас это как-нибудь отразится?

– Не думаю. Я веду дела с Брэдли.

– А как там развиваются события? Джед пожал плечами.

– Я пока не знаю, но буду заниматься всем лично. Завтра я возмещу компании все расходы со своего счета.

– Хорошо, – согласился Джим. – Я просто хочу, чтобы никто не пострадал – ни ты, ни мы.

– Все будет сделано. Спасибо.

Джим ушел. Ким продолжала стоять у стола.

– У тебя все в порядке?

– Да, – сказал он и опустился на стул. – День был просто ужасный. Я устал.

Она подошла к нему сзади.

– Давай я разотру тебе шею и плечи. Тебе станет легче.

Ее руки были мягкими и теплыми.

– Хорошо, – сказал он, повернув голову. – Ты просто волшебница. Действительно помогло.

– Твой дядя Рокко позвонил мне по моему личному телефону, – сообщила она.

Джед подскочил на месте.

– Почему ты мне раньше не сказала? Она покачала головой.

– Не могла же я говорить при Джиме.

– Что он сказал?

– Что позвонит тебе домой в полночь по здешнему времени.

– Что еще он сказал?

– «Рико», – произнесла она всего одно слово, потом пояснила: – Они не смогли добраться до него в Нью-Йорке и теперь собирают «большой суд присяжных», чтобы прижать его к ногтю в Нью-Джерси.

Она посмотрела на него.

– Он хочет, чтобы ты проверил все свои телефоны, они могут прослушиваться. И проверь заодно свою квартиру.

– Позвони Джону Сконлону из службы безопасности, пусть он этим займется.

Тебе грозят неприятности? В ее голосе сквозила тревога.

– Мне нет. Но меня беспокоит дядя.

Он наблюдал, как она звонит в службу безопасности, потом начал просматривать телефонограммы. Только одна оказалась важной. Он снял трубку другого телефона.

– Соедините меня с Руди Майером из отдела закупок, – попросил он одну из секретарш, сидевших в его приемной.

– Да, босс, – проговорил Руди.

– Какие условия сделки предлагает «Аэроспациале» на свой самолет «А-300»?

– Этот самолет – их новая модель. «А-300-200». Вместимость четыреста пассажиров. Ты заказываешь десять машин и размещаешь их в американских авиакомпаниях. Л они дают тебе двадцатипроцентную скидку и финансовый план на двадцать лет.

– Они называют точные цифры?

– Нет, – ответил Руди. – Они не назовут цифры до тех пор, пока ты официально не объявишь о своей заинтересованности.

– Обычно наши авиакомпании не любят закупать иностранные самолеты, но для этих найдется рынок. Начинается сезон отпусков. Полеты во Флориду и в Мексику, там всегда не хватает мест.

– Что мне им ответить?

– Скажи, что меня это интересует. Я начну переговоры с «Истерн», «Амэрикен», «Вестерн» и «Мексиканой».

– «Мексикана» не американская компания, – заметил Руди. – Может быть, они будут торговать с ними без нашего посредничества.

Джед засмеялся.

– У мексиканцев нет денег. Я могу дать гарантии «Аэроспациале».

– Хорошо, шеф, я этим займусь. Еще один вопрос. Что вы будете делать, если «Боинг» встанет на рога из-за того, что вы отказываетесь от их самолетов «727–200»?

– В конечном счете все сводится к деньгам. У самолетов «А-300» большая полезная нагрузка, и они потребляют на тридцать процентов меньше горючего, чем «Боинг-727». Может быть, «Боингу» пора понять, что не они одни делают самолеты.

Он положил трубку и посмотрел на Ким. Ким кивнула.

– Сканлон сказал, что сразу займется твоим поручением.

– Отлично. Он улыбнулся.

– Поехали домой, я приму дуга, переоденусь, и мы поедем ужинать.

– Договорились. С одним условием.

– Каким?

– Я не поеду на этом твоем грузовике.

– Хорошо. Поедем на «корнише».

– Чудесно.

Глава 9

– Почему ты не ложишься? – спросила Ким. – Сейчас уже почти два часа ночи, и тебе нужно хоть немного поспать.

– Дядюшка Рокко сказал, что он позвонит, значит, он обязательно позвонит, – ответил Джед.

– На Восточном побережье сейчас пять часов утра. А он уже немолод и, наверно, давно спит. Он позвонит тебе утром, – продолжала уговаривать Ким.

– Ты ничего не понимаешь в моих родственниках. Дядя Рокко обязательно позвонит. Недаром он capo.

– Хорошо. Но ведь могли же его отвлечь какие-нибудь дела.

Зазвонил телефон. Джед посмотрел на него с удивлением. Звонили не по его личному телефону, а по гостиничной линии. Он осторожно снял трубку.

– Стивенс слушает.

– Мистер Стивенс, приехал ваш дядя и хочет вас видеть, – проговорил портье, как бы извиняясь, – он не назвал своего имени.

– Моему дяде и не надо называть свое имя, достаточно того, что он мой дядя, – рассмеялся Джед. – Он один?

– Нет, мистер Стивенс, с ним еще два человека.

– Пусть кто-нибудь из коридорных проводит его до моей квартиры.

Он повесил трубку и посмотрел на Ким.

– Приехал дядя Рокко.

– Я сейчас оденусь.

– Не торопись, – сказал Джед, – я встречу его в гостиной. Он не один, с ним секретарь и телохранители.

– Ну и дядюшка у тебя!

– Он просто старомодный. Padrone никуда не выходит без своих помощников.

– Тогда что же он подумает обо мне? – сказала девушка, натягивая брюки.

– Но он же тебе позвонил.

– Да, – подтвердила она, накидывая блузку. – Он хотел поговорить с тобой.

– Он никогда бы не стал тебе звонить, если бы не считал, что ты мое доверенное лицо.

Джед улыбнулся. В этот момент раздался звонок в дверь.

– Я открою, – сказал он.

Он вышел в прихожую, открыл дверь, сунул коридорному пятерку и провел дядю в квартиру. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом крепко обнялись и расцеловались. На дяде было зимнее кашемировое пальто.

– Добро пожаловать в Калифорнию, дядя Рокко, – приветствовал его Джед. – Снимай свое пальто и давай его мне, здесь тепло.

Дядюшка согласно кивнул.

– Я весь вспотел, – сказал он, раздеваясь, потом показал в сторону людей, приехавших с ним. – Ты помнишь Дэнни и Сэмюэля?

Джед кивнул и за руку поздоровался с обоими. В этот момент в гостиную вошла Ким.

Дядя улыбнулся ей.

– Тебя зовут Ким, и ты девушка Джеда. Я несколько раз говорил с тобой по телефону.

Он поцеловал протянутую руку, как старый ловелас, потом повернулся к Джеду.

– Она очень милая, – сказал он, а потом спросил по-итальянски, – сицилийка?

– Нет, прошу прощения, мои родители шотландцы и ирландцы, – смеясь, ответила она тоже по-итальянски.

– Тоже неплохо.

– Наверно, вы очень устали, давайте я приготовлю вам кофе и сэндвичи? – предложила она.

– Только крепкий черный кофе.

– Сейчас.

Она ушла на кухню.

– Дядя Рокко, ты хорошо выглядишь.

– В моем возрасте надо соблюдать диету. Не есть мучного, есть поменьше мяса и побольше рыбы и овощей.

– Хочешь вина?

– Попозже. Ты удивлен моим приездом?

– Да.

– Это касается наших семейных дел, – сказал дядя Рокко. – О таких вещах по телефону не поговоришь, поэтому я нанял самолет и прилетел.

Джед внимательно на него посмотрел.

– Здесь есть спокойное место, где мы могли бы поговорить? – спросил дядя Рокко.

– В кабинете, там нас никто не услышит.

Ким принесла две чашечки и кофейник и удалилась, закрыв за собой дверь. Джед разлил кофе по чашкам и откинулся в кресле.

– Ну?

– Она хорошо варит кофе, – заметил дядя. Джед кивнул.

– Но ты ведь не ради кофе приехал сюда.

– Правильно, – сказал он и сделал еще один глоток. – Канадца-то ухлопали.

– Я знаю, я был там в это время.

– Он оказался плохим человеком.

– Не хуже других, – заметил Джед. – Все становятся жадными, когда дело доходит до денег.

– Дело не только в деньгах. Он подставил своих друзей, а это против правил.

– Я не совсем понимаю.

– Закон Рико, – пояснил дядя. – Он отправился в Нью-Йорк и рассказал Джулиани, где я достал деньги, которые ему одолжил. И теперь Джулиани поручил окружному прокурору в Нью-Джерси подготовить против меня еще одно судебное дело. Они пытались добраться до меня на Манхэттене, потом в Бруклине, но им не удалось. А теперь они все начинают снова.

– А как же закон, не разрешающий судить два раза за одно и то же преступление?

Дядя Рокко рассмеялся.

– Не говори глупостей. Они каждый раз возбуждают против меня новое дело, по новому обвинению. На сей раз, по слухам, которые до меня дошли, они пытаются пришить мне связь с профсоюзами и коррупцию в Атлантик-Сити.

– Они могут повязать тебя на этом?

– Думаю, что им это не удастся. Когда мне предложили заняться профсоюзами в Атлантик-Сити, я отказался и передал этот бизнес семейству Скарфо из Филадельфии. Они положили на него глаз, и мы обо всем договорились. А мне было неинтересно день за днем копаться в этом дерьме. Мне хотелось занять место Фрэнка Костелло, быть старейшиной.

– Так о чем тебе теперь беспокоиться?

– Я полагаю, что не о чем. Единственную зацепку они получили от Джарвиса. Но теперь он уже не сможет предстать перед присяжными заседателями. Покойники не могут давать свидетельские показания.

Джед удивленно уставился на своего дядюшку.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это ты распорядился, чтобы его прихлопнули?

– Ты что, меня за дурака принимаешь? – с возмущением произнес дядя Рокко. – Тогда уж Джулиани наверняка бы вцепился в меня.

– Он все равно попытается тебя на чем-нибудь подловить, – сказал Джед.

– Пытаться и сделать – это две разные вещи, – резко возразил он. – Не могу сказать, что мне самому не хотелось бы придавить этого сукина сына, но в данном случае это не моих рук дело.

– Я хочу выпить, – сказал Джед, поднимаясь. – Тебе что-нибудь налить?

Старик кивнул головой.

– У тебя есть красное вино?

– «Болла Кьянти».

– Выдержанное?

– Конечно. Я кое-чему у тебя научился.

Он прошел в гостиную. Телохранители сидели на диване, перед ними на маленьком столике стояли кофейник и чашки. Джед прошел в спальню.

Ким сидела на кровати, перед ней лежала развернутая газета. Она посмотрела на него.

– У тебя все в порядке?

– Да. А ты как?

– Хорошо. Немного нервничаю, но ничего.

– Успокойся. Дядюшка Рокко хочет красного вина, и мне тоже не мешает выпить. Я просто вышел за вином.

– Давай помогу.

– Не надо, я сам справлюсь.

Он вышел в гостиную и отправился на кухню. Открыл бутылку вина и вернулся в гостиную. В углу был бар. Джед достал бутылку Гленливета, стаканы, ведерко со льдом, поставил все это на поднос и понес в кабинет.

Дядя Рокко взял в руки бутылку и внимательно изучил этикетку.

– Восемьдесят второй год, – удовлетворенно заметил он. – Очень хороший год. Ты и вправду кое-чему научился.

Джед улыбнулся, налил в бокал виски и положил лед, а дядя налил себе вина и поднял бокал.

– Salute.

– Salute.[7]

Джед отпил из своего стакана. Он подождал, пока дядя допил вино, и снова наполнил его бокал, потом посмотрел ему прямо в глаза.

– А ты знаешь, кто мог бы это сделать?

– У меня есть некоторые соображения. Удар был нанесен из Канады. Убил его канадец французского происхождения, он работает по обе стороны границы.

– В таком случае полиции, наверно, легко будет схватить его.

Дядя Рокко улыбнулся.

– Они и близко к нему не подойдут. Он настоящий профессионал. Теперь он, наверно, уже катит в Европу или Южную Америку.

– Ты так уверен в этом?

– Там с ним расплатятся. Или во Франции, или в Перу.

Он отпил из своего бокала.

– И если он действительно сообразительный, то поедет во Францию. Если же он отправится в Перу, то ему конец. Его прихлопнут.

– Тебе известно что-то такое, чего я не знаю? Дядя кивнул.

– Альма Варгас.

– Та перуанка? – удивился Джед. – А она-то какое отношение имеет ко всему этому?

– Три года назад во Франции она вышла замуж за Джарвиса. Он собирался с ней разводиться. Ей это не понравилось. Джарвис был очень богатым человеком. Теперь она очень богатая шлюха.

Дядюшка Рокко усмехнулся.

– Ты не представляешь, каких трудов мне стоило заставить ее уехать из страны, когда вы вернулись вместе. Она хотела женить тебя на себе.

– Господи! – выдохнул Джед и налил себе еще виски. – Плакали твои денежки.

– А может быть, и нет, – улыбнулся он. – Она все еще от тебя без ума.

– Подожди, – сказал Джед, – она ведь не собирается возвращать тебе деньги.

– Знаю, – ответил дядя Рокко. – Я хочу, чтобы ты уговорил ее устроить все таким образом, чтобы вложить деньги Джарвиса в компанию Шепарда.

– А она знает, что это ты дал деньги Джарвису?

– Это она познакомила меня с Джарвисом. Мне показалось, что у него грандиозные планы.

Он посмотрел в свой бокал.

– Может быть, я не был достаточно хитер, но и Джарвису не удалось меня перехитрить. Нас обоих перехитрила эта перуанская девка.

– Перуанская кошечка.

– Я не понял.

Джед посмотрел на него.

– Однажды, много лет назад, когда я был еще совсем зеленым юнцом, она стояла обнаженная на палубе пароходика на Амазонке и рассказывала мне об одной перуанской кошечке. Лучшей в мире, как она сказала. Но она не сказала мне, что была еще и самой хитрой, эта кошечка.

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – спросил дядя Рокко. – Ты с ней поговоришь?

– Конечно. Но нам не нужно ничего делать. Деньги уже вложены в компанию, и она не сможет их оттуда забрать. Поверь мне, дядя Рокко, уж в этом-то я разбираюсь. Когда я закончу всю операцию, мы с Шепардом будем держать все в руках, а она будет получать только проценты со своей доли.

Старик внимательно посмотрел на него.

– Это правда?

– В этом я разбираюсь.

Дядя Рокко некоторое время сидел молча, потом вздохнул.

– Старею. Десять лет назад я ни за что не влез бы во все это. Слишком уж все законно.

– Законно или противозаконно, здесь эти вещи переплетаются. Одно становится другим.

– Нет, – продолжил старик, – я слишком стар и стал терять гибкость ума.

– Ты такой же, как всегда, дядя Рокко. Так что же ты от меня хочешь?

– Я старею, – устало повторил дядя Рокко, – и хочу, чтобы ты мне помог.

Джед взял старика за руку и почувствовал, как она дрожит.

– Говори, дядя Рокко.

– Вытащи меня из этой кутерьмы. Я хочу умереть в своей постели.

Глава 10

Конфеты-тянучки. Стальной пирс. Аукционы, где продавался фальшивый антиквариат, которым были забиты все магазинчики на набережной. Вечно улыбающийся негр, возивший туда-сюда двухместное кресло на колесах, причем он же выступал и в роли гида за семьдесят пять центов в час. Белый песок, на котором целые семьи располагались на пикник. Разносчики, в основном подростки, продававшие конфеты в виде яблок, красновато-коричневые пирожки и леденцы на палочках. Вот таким я запомнил Атлантик-Сити, когда мне было восемь лет и я две недели провел у тети Розы, в маленьком домике, который она снимала в самом конце набережной.

Тогда не было ни громадных отелей, ни казино, сиявших миллионами огней и превративших набережную в подобие Лас-Вегаса. На все это я смотрел теперь с крыши небоскреба, из апартаментов своего дяди. Я отошел от окна и вернулся к огромному столу красного дерева. На краю стояло большое блюдо с конфетами-тянучками. Я показал на них.

– Никогда не думал, что они тебе нравятся.

– Почему бы и нет? У президента на столе всегда стоит стеклянная коробка с мармеладом.

Я засмеялся.

– Хорошо. Но я помню, что, когда жил у тети Розы, она не разрешала мне их есть. Она говорила, что у меня от них испортятся зубы.

– В те времена женщинам в голову приходили странные мысли. Ну и как, у тебя от конфет испортились зубы?

– У меня было несколько дырок, когда я был маленьким, – ответил я. – Но я не уверен, что они образовались из-за тянучек. Я никогда их много не ел.

– А я ем их постоянно, и у меня от них совершенно не портятся зубы. Правда, они прилипают к протезам, и мне приходится вынимать их и чистить.

– Я даже не догадывался, что у тебя искусственные зубы.

– Уже давно. Еще в молодости один сукин сын ударил меня в лицо бейсбольной битой.

– Как ты с ним расквитался?

– Никак, – ответил дядя. – Я уже собирался укокошить этого ублюдка, но твой дедушка удержал меня. Подонок был из семейства Дженовезе, и из-за этого могла начаться война. Это было чистым безумием, потому что нас бы просто стерли с лица земли. В то время Дженовезе были самым большим семейством в Нью-Йорке. Поэтому мой отец отвел меня к лучшему протезисту на Манхэттене. Вот так я обзавелся самыми лучшими вставными зубами.

Я рассмеялся.

– Они все еще неплохо выглядят. Дядя кивнул.

– Это, наверно, уже пятая пара. Я посмотрел на него.

– Нам нужно поговорить кое о чем серьезно.

– Да.

Зазвонил телефон, и он снял трубку. Выслушав, коротко бросил:

– Пусть войдет. Взглянул на меня.

– Мне необходимо переговорить с этим человеком. Это недолго.

– Я подожду. Мне выйти?

– Нет. Встань у окна.

Он выдвинул ящик стола и протянул мне автоматический «люгер».

– Я знаю, ты умеешь с ним обращаться. Я внимательно посмотрел на него.

– Ты ждешь неприятностей?

– Вообще-то, нет. Но в нашем деле… Он неопределенно пожал плечами.

Я отошел к окну и засунул пистолет в карман пиджака. Наблюдая искоса, я увидел, как вошел человек. Это был смуглый мужчина среднего роста, в плотно облегающем костюме. По лицу было видно, что он сердит. Мой дядя встал из-за стола и протянул ему руку.

– Нико, – произнес он ровным голосом. – Рад тебя видеть.

Мужчина не обратил никакого внимания на протянутую руку.

– Вы надули меня на триста тысяч, – сердито проговорил он.

Дядя был абсолютно спокоен.

– Ты дурак. Если бы я хотел надуть тебя, то нагрел бы на три миллиона.

Нико разозлился еще больше.

– Дело не в деньгах, – рявкнул он. – Дело в принципе.

– Да что ты знаешь о принципах, сукин ты сын? – в голосе дяди Рокко слышался холод. – Ты надул своего отца еще до того, как он оказался на смертном одре. Что стало с деньгами, которые твой отец хотел разделить между тобой и твоим дядей?

– Мой дядя исчез, – сказал Нико. – Мы его так и не нашли.

– Ты постарался устроить так, чтобы его никто не искал, – продолжал дядя, его голос звучал все так же холодно. – Особенно на твоей свиноферме в Секокусе.

– Все это чушь собачья, – зло огрызнулся Нико. – Это вообще не имеет никакого отношения к тому делу, по которому я сегодня пришел. Вы все равно должны мне триста тысяч.

Дядя Рокко встал из-за стола.

– Я человек чести, – тихо произнес он. – Я заключил соглашение с твоим отцом, когда приехал сюда. Он занялся профсоюзами и за это платил мне пять тысяч долларов в месяц. Когда твой отец умер, я не требовал денег. Мне присылали их с посыльным каждый месяц, так же как и раньше, при твоем отце.

Нико вытаращил глаза.

– Я никому не поручал делать этого.

– Это твои проблемы, – спокойно ответил дядя. – Может быть, ты никому не нравишься, даже в своей семье.

– Я прикончу этого сукина сына!

– Это опять же твоя проблема. И позаботься о том, чтобы мне каждый месяц приносили по пять тысяч. Так, как мы договорились с твоим отцом.

– А если я не стану?

Дядя Рокко ухмыльнулся и сел в свое кресло.

– Я уже сказал, что я человек чести. И я всегда держу свое слово, думаю, что и ты будешь уважать слово, данное твоим отцом.

Он сделал паузу и мягко улыбнулся.

– Или ты окажешься вместе со своим дядей на свиноферме.

Нико уставился на него.

– Старик, ты сошел с ума. Я могу пришить тебя прямо здесь.

Я уже начал доставать «люгер» из кармана, но дядя Рокко увидел это краем глаза и отрицательно покачал головой. Пистолет остался у меня в кармане.

– Тогда ты глупее, чем я о тебе думал. Ты никогда не выберешься отсюда живым.

Он рассмеялся.

– Мне семьдесят два, а тебе только сорок семь. Счет явно не в твою пользу. Страховая компания полагает, что я могу прожить еще четыре года, а ты – все двадцать семь.

Нико посидел некоторое время молча. Наконец согласно кивнул.

– Дон Рокко, – в его голосе звучало уважение. – Прошу прощения, я был очень рассержен.

– Ничего, сын мой, – мягко проговорил дядя Рокко. – Думай, прежде чем что-то сделать, и жить будет проще.

– Да, дон Рокко, – сказал он, поднимаясь со стула. – Еще раз прошу прощения.

– До свидания, мой мальчик.

Он смотрел, как Нико вышел из комнаты, и повернулся в мою сторону.

– Теперь ты понимаешь, почему я прошу тебя вытащить меня отсюда. Я устал иметь дело с этими ненормальными.

– Ты думаешь, он действительно мог что-нибудь сделать? – спросил я.

– Кто его знает? Но второго шанса он не получит. Я так устроил, что его первый помощник уже накапал на него ребятам из ФБР. Они им займутся.

– Ты связан с ФБР?

– Нет.

– Но ты сделал так, чтобы этот человек обратился в ФБР.

– Он просто пришел ко мне за советом. Он знает, что я человек чести и что у меня большой опыт, – спокойно объяснил он. – Я всего лишь заметил, что ребята из ФБР не убьют его, а вот Нико может. Ну, а уж дальше он сам решал, что ему делать. Он протянул руку.

– Давай сюда пистолет.

Я положил «люгер» перед ним на стол. Он переложил его в ящик стола, аккуратно вытерев мягкой тряпочкой.

– Не хочу, чтобы на нем остались твои отпечатки пальцев.

– Спасибо. Да, а почему ты держишь его незаряженным? Меня ведь могли убить.

Дядя Рокко заулыбался.

– Ни в коем случае. В мой стол встроен автомат с отпиленным стволом, и нацелен он прямо на то место, где сидел Нико. В случае чего, он бы у меня улетел через океан.

Я долго смотрел на него.

– Ты слишком часто меня обманываешь, дядя Рокко. В чем еще ты меня обманул?

Он горестно покачал головой.

– Ты моя родня. А я человек чести, и, что бы я тебе ни говорил, это для твоей же пользы.

– Зачем мне нужна защита? Я живу открыто. «Дженерал Авионикс» – уважаемая компания. Мы всего лишь покупаем самолеты и сдаем их в аренду авиакомпаниям. Все абсолютно законно.

Мой дядя грустно посмотрел на меня.

– Ди Стефано всегда останется ди Стефано, даже если официально его фамилия Стивенс. Может быть, мир, в котором живешь ты, и не догадывается об этом, но мир, в котором ты родился, знает, кто ты на самом деле. Даже там, на Сицилии. Именно поэтому твой отец и сорвался с обрыва в Трапани. Старый мир не умер, его ненависть и вендетта все еще живы.

Я смотрел на него, не отрываясь.

– Ты ведь не отошел от дел. Он не ответил.

– Мой отец говорил мне, – произнес я с горечью, – чтобы я не верил тебе.

Дядя посмотрел мне прямо в глаза.

– Ты должен мне верить. Я никогда не предавал свою семью.

– Человек чести, – саркастически заметил я, – никогда не слышал такого. Когда это ты успел?

Дядин голос прозвучал холодно.

– Пять самых больших семейств находятся в Нью-Йорке. Они уважают меня. Комиссия на Сицилии, состоящая из наиболее влиятельных семейств, включая семейство Корлеоне и семейство Боргетто, считает меня единственным американцем, равным им. Я никогда не предавал их веру и не попирал их уважение.

– Если все это правда, то почему ты так озабочен тем, что кто-то может тебя убить?

– Старики уходят. К власти приходят молодые, а они все жадные завистники. Они не могут ждать.

– Что им от тебя нужно? Ты ведь сказал мне, что отошел от дел.

Дядя Рокко покачал головой. А потом постучал пальцем по голове.

– Они хотят вот это. Я теперь единственный, кто поддерживает связь между старым миром и новым миром. Они знают, что стоит мне сказать одно слово – и они окажутся отрезанными от прародины.

– Почему это должно их волновать?

– Это обойдется им от десяти до пятнадцати миллиардов в год.

– У сицилийцев такая власть?

– У них свои люди по всему миру. Они заключают соглашения и с китайской Триадой, и с колумбийскими картелями. Это дает им тысячи боевиков. – Он глубоко вздохнул. – Но здесь, в Америке, все теперь не так, как раньше. Когда-то мы были королями, теперь же подбираем крошки. Американцы слабеют, семьи становятся все малочисленнее, да еще американское правительство обложило со всех сторон этим законом Рико.

Я молчал.

– Я все равно не очень понимаю, чего ты от меня хочешь.

– Как ты думаешь, сколько стоит весь твой бизнес?

– Два-три миллиарда.

– А ты сам сколько получаешь?

– Больше миллиона в год. Он рассмеялся.

– Мелочь.

Я смотрел на него и ждал, что он еще скажет.

– А что, если я поставлю тебя во главе инвестиционной компании, действующей в рамках закона и располагающей более чем двадцатью миллиардами наличных деньгами и имуществом, из которых на твою долю придется сорок процентов плюс еще более пяти миллионов в год, которые ты будешь зарабатывать?

Его голос источал мед.

– А кому будут принадлежать остальные шестьдесят процентов? – спросил я.