Близнец для президента. Роман с музыкой

Ох, думы были у меня жесткие. Ох, жесткие. Перед сном планы дерзкие вынашивала. Но! Успела только по Netу скачать, что папочка партийцем крутым сделался, ну, думаю, постой-погоди, будет тебе явление Христа народу.

Недолго бродили мыслишки, пару ночей всего ими бредила. А затем – новый бред – запала на мужика командированного. Залетела… Другие проблемы встали: рожать решила. Твердо. Видно на роду так написано…

Но тут вновь тряхнуло калейдоскоп, картинка высветилась – супер! Три дня назад раздался тот самый звонок. Голос был незнаком, шелестел как шины под дождем, мерзкий, короче, голос. И не поймешь – мужик ли, баба… не представился. Грит только – береги ребенка – в нем счастье твое новое. Повод, – говорит, – будет: поздравить депутата Государственной Думы. С внуком! Рязанцева Олега Анатольевича. Знаешь такого?!

Я аж подпрыгнула! Ну, думаю, – не свистит. Про папика родного ни одна душа не знала. Не тот у меня характер, чтоб молоть языком попусту.

Значит, думаю, предок уже и в депутаты прошел. Хо-р-р-ро-шо… Холодная ярость затопила. Я согласилась выполнить все условия незнакомца. Это было мне на руку. Ребус незнакомца я разгадала «на раз». Фотки против бабок. Элементарный шантаж. На кону – миллион долларов.

В интернет-кафе она выискала фотку папика. Холеный, блин. Жена, две дочки-близняшки-лапушки. И должность в Думе – звучная, сытая. Такой заплатит, никуда не денется.

На следующий день она наткнулась в киоске на красочный журнал «Вояж в сказку!». Он разбудил детские мечты о путешествиях. Ее выбор пал на Гоа – западный берег Индии. Живописная природа, великолепный климат, бескрайний океан – все как в раю. Плюс отзывчивые «колонисты»-европейцы. Много русских…

Или, – задумалась она, – для начала рвануть поближе?.. А что? Отряхнуть от пыли мечту детства и – вперед! В Париж. Столицу мира…

Пролистав несколько страниц, она остановилась на изумительной картинке: он, она, лазурное море и… знаменитый отель «Grand Des Anglais», порог которого переступали наследные принцы Европы… Сан-Ремо! Пусть будет Сан-Ремо – город песен, цветов и фестивалей.

Вот так. Следующий брык «калейдоскопа» она сможет теперь запланировать. И никаких больше пугающих «вдруг». С такими деньжищами-то…

* * *

г. Новосимбирск, февраль 2008 г.

Она проснулась и поняла – что-то не так… исчезли шорохи – родные, прирученные, ласковые… Потянуло чем-то тревожным, тяжелым, сумеречным. Так пахнет беда.

Она крепко зажмурилась – не помогло.

Не журчала вода в ванной, не скрипела половица у зеркала, не кряхтела древняя табуретка на кухне (ветеран брежневской поры), не звякали чашки… Ти-ши-на. Мертвая…

Она распахнула глаза и потянулась: надо же, причудится всякое. Солнце било в литавры нового утра, радостно позвякивал трамвай, весело чирикала на остановке стайка студентов из соседней общаги. Все просто, как этот новый день: Александр спит после очередной бессонной ночи – готовится удивить и ее, и весь мир. Потрясающим открытием. Его конек – нанотехнологии. Его ставка – Россия…

Резко вскочив, напугала пружины – они взвизгнули.

Набрасывая халат, смахнула с журнального столика «Паркер» – недавний подарок сына. Ручка, возмущенно подпрыгнув, треснула.

Распахнула окно в ясное морозное утро, – ой! – невольно задела ветку. Глянула вниз: почернел пуще прежнего старый клен, долу опустил заледенелые ветки и… затрясся вдруг в беззвучном плаче, как гонец с печальной вестью.

«Что происходит?!» – обвела она взглядом комнату. В ее сторону недобро косилось зеркало. Мрачный запах грядущего выталкивал ее в коридор. К чему-то прислушиваясь, она медлила. Вдруг… Оглушительный грохот заложил уши. Непрошенным гостем ворвался сквозняк. Испуганно отпрянула дверь, протяжно заскулили створки шкафа.

Она бросилась в комнату сына, когда гнетущая тишина зачавкала замирающими звуками: то ли стоны, то ли всхлипы сходили на нет. Кожа ощетинилась пупырышками, волосы встали дыбом, в жарко натопленной квартире зуб на зуб не попадал от ужаса.

Саша лежал у окна. Навзничь. Лицо размозжило рухнувшей секцией антресолей. В его правой руке была зажата странного вида деревяшка – нечто вроде крошечного костылика – не больше двадцати сантиметров.

Книжный шкаф злобно ощерился пустотами, ноги ступали по вороху исписанных бумаг – его труды, Сашины. Здесь что-то искали?..

Ей было до лампочки. Потолки-то высокие… И крюк не достать… Сознание дробилось и меркло под улюлюканье гиблой тишины.

Сочувственно всколыхнулась лишь штора, приглашая к распахнутому окну.

Предостерегающе пискнула дверца письменного стола. Она грозно шикнула, как на Сашеньку, когда он был маленьким. Строгость пошла на пользу. Теперь Саша – гордость России…

Не своим голосом прокаркала кукушка из опрокинутых часов-ходиков. Она свернула ей шею… Затем… шагнула на подоконник.

Вновь радостно зааплодировали родные шорохи. Услужливо протянула лапу сверстница ель-гренадерша. По-сыновьи нежно приобнял ее ветер. Гнетущая тишина разбилась на тысячи осколков.

Глава III

Осечка

Подмосковье, 29 февраля 2008 г.

Первые полосы кричали заголовками, как девица на пустынной улице в окружении готовых покуражиться. Верхний из разложенных на столе еженедельников полетел в лицо худощавому:

– Вот она – осечка! – выпрыгнул из кресла коренастый. – Жив журналюга, жив!

– В реанимации, – буркнул под нос худощавый. – Говорят – не жилец, – повел он подбородком в сторону той же газеты.

– Го-во-рят, – передразнил он помощника и пересел в кресло напротив – у приставного столика.

«Стало быть, порки не будет», – воодушевился худощавый и, удобно облокотившись, подался вперед, внимая.

Он угадал – вместо ц. у. последовал короткий спич.

– В целом, операция «Ирод» прошла безупречно, – в нарочито грозном рокоте прорезался кураж победителя. – Основная задача выполнена: вероятный форс-мажор упрежден. Даже! – многозначительно поднял он палец, – если журналюга и выкарабкается, – его поезд ушел. Но не будем искушать судьбу: заказ не снимать. Ошибку исправит тот, кто ее допустил, – Волк.

Коренастый поднялся и подошел к окну.

Украдкой глянув на часы, худощавый поправил разверстые листы газет и начал складывать в аккуратную стопку, упреждая на всякий случай недовольство шефа.

«На этот раз летучка оправдала свое название», – удовлетворенно кивнул он своим мыслям. И – сглазил.

– Об осечке я сказал, – все также глядя в окно, пробормотал коренастый. – Но! – резко обернулся он. – Осечка – лишь следствие. Исполнитель, – верхняя губа пренебрежительно дернулась, – увлекся самодеятельностью.

Зоб худощавого подпрыгнул.

«Это надолго», – проглотил он досаду.

– У него, – повысил голос коренастый, – появился напарник! Вопреки контракту.

– Но помощников Волк всегда подбирает сам.

– Именно! По-мощ-ни-ков. Которых использовал втемную, – коренастый тяжело опустился в начальственное кресло. – Напарник – это след. Едва осязаемая, но ниточка. Прямо к нам, – раздвинул он губы в оскале.

Эта гримаса, видимо, означала улыбку. Но худощавый на нее не купился. Даже мышцы живота напряг, словно упреждая удар. И правильно сделал. Следующая фраза шефа пригвоздила его к месту:

– Разберешься. На месте. Сам.

– Ты о пацане? – пробормотал худощавый. – Волк не позволит.

– Пацан ли, пацанка, – проигнорировал он последнюю фразу, – кто его знает… Разродился наш степной Волк волчонком, а тот и примелькался. Читал?! – рявкнул он, а пятерня уже сбила аккуратную стопку газет. – И когда физика замочили, некий пацан там с соседнего балкона сигал. – Взяв двумя пальцами «Новосимбирский вестник», он с брезгливой гримасой швырнул его в сторону худощавого. – А что за малолетка пришлая в песочнице играла, когда похищали дочку пропавшего ныне мэра? А? – теперь уже в сторону подчиненного летел популярный российский еженедельник. – А кто, спрашивается, – все больше заводился коренастый, – надоумил Волка одевать своего подмастерье в курточки-светофоры? Вот! – щелкнул он пальцем уже по следующей газете. – Вот… «Нелепая смерть депутата»! та-ак и подзаголовок: «Кто устроил короткое замыкание?» Теперь сам читай, сам. И здесь симофорит пацан-малолетка в яркой куртке. Вот!.. И так везде, – тяжело плюхнулся в кресло коренастый. – Кроме… – он причмокнул губами и взгляд его посветлел. – Операция с губернатором и актером прошла блестяще! Одним ударом – двух зайцев. Впору Волка ювелиром кликать. И заметь, никакой пацан там не наблюдался, – легонько постучал он по «Южно-российской правде». – Грешат там, – уже любовно провел он подушечкой пальца по озверевшему от ужаса заголовку, – на некоего подставного ветерана. Антикварные часы-ходики вручил он прямо в руки губернатора в момент, когда рядом терся актер. Спустя пять-шесть секунд – хоп! И грохнуло. А старик-подагрик как в воду канул. Всех, представь, обшманали – от обслуги до гостей. Чубы-усы-волосья у всех мужиков дергали – на предмет маскарада. Пусто. Испарился… – цыкнул коренастый и развел руками. – Вот тут и слов нет. Мастер-класс в натуре.

– А ход с Рязанцевым?! – встрял обидчиво худощавый. – С депутатом-то…

– Да! – цокнул языком коренастый. – Действительно, ход конем. Но… слишком уж – это… – пальцы нетерпеливо щелкнули, но слово нужное не явили, – индийское кино, короче.

Худощавый несогласно ёрзнул.

– Не, ты ж смотри, что пишут! – вытянул коренастый свежий номер «Московского гонца» и припечатал лапой как кувалдой.

Худощавый судорожно сглотнул и осторожно подтянул к себе еженедельник.

– В лесополосе, на задках его дачи, – продолжил коренастый, комично ломая интонацию, – находят тело беременной молодухи – из тмутаракани. Со вспоротым животом, однако. Причем! – уже явно кривляясь, он подвесил на вздернутом пальце мхатовскую паузу. – Причем фотки этой молодухи, еще живой и здоровой, находят… в спальне депутата. И – опаньки! – тут же – ворох ее писем с угрозами: «не дашь миллион, поганый родак, опорочу!» А молодуха и впрямь – одно лицо с депутатом, и сличать не надо – одна порода, по фоткам видно. Отцом, стало быть, при рождении – брошена, скверным бытом в своей тмутаракани – растоптана, подалась после смерти матери в мстители народные, в духе времени. И – не выдержал наш Олег Анатольевич, – сорвался! Самолично деваху зарезал (на ножичке его «пальчики» обнаружены). А затем и себя с горя кокнул, иуда! Так что, – перевел дух коренастый, – для бразильского сериала – оно и неплохо. Но в нашем деле, – в его голосе зазвенел вдруг металл, – такие сложности ни к чему. Стареет наш Волк – на мелодраму потянуло. А у спецов его профиля – иной жанр.

– Впрочем, – постучал он пальцем по разверстым листам еженедельника, – вердикт предварительного следствия обнадеживает: самоубийство. Застрелился наш Олег Анатольевич, не вынес гласности, убивец, – в хищном оскале мелькнуло одобрение.

Худощавый расслабленно улыбнулся.

– В общем, браток, дуй в творческий отпуск, – опустил его на землю коренастый. – На Кавказские Минеральные Воды. В славный городок Семигорск. Если что – обойдешься с Волком без церемоний. Но это в крайнем случае. Крайнем! Твоя цель – его выкормыш… За недельку, думаю, управишься, – подмигнул он. – По возвращении – доложишь. Лично, – поднял тяжелые веки коренастый. – Удачи!

«Да, – пятясь к двери, задумался худощавый, – удача не помешает». И тут же суеверно сплюнул. Он вспомнил вдруг растерзанный труп чистильщика, посланного несколько лет назад по душу Волка. И содрогнулся. Прямой контакт с Волком не сулил ничего хорошего.

Глава IV

Евгений

Семигорск, март 2008 г.

Верка глупо хихикнула. Как обычно при нежданной встрече. После развода мы виделись лишь случайно, напарываясь друг на друга как слепые шары на бильярдном поле. И – оторопев – разбегались. Каждый – в свою лузу.

Но сейчас я не спешил ретироваться: о состоянии ее брата-близнеца я знал лишь опосредственно. А ведь коллега, как никак. Да еще и родственник, хоть и бывший.

Про то дело – о наезде на известного репортера («молниеносный таран», «с выключенными фарами на пешеходной части бульвара») не слышал только глухой. Леху спасло чудо – он успел бросить свое тело за каменный угол портала. Но правую ногу все же смело. Врачи, говорят, чинить упарились. А виновный, преступник то есть, бесследно скрылся. Лишь случайный ночной прохожий успел заметить темную тушу «мерина» и своевременно вызвать «скорую». Алексея спасли.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.