Файлы будущего: история следующих 50 лет

Ричард Уотсон

Файлы будущего: история следующих 50 лет

Я не смотрел на вещи впрямую.

Я был способен видеть будущее, но только боковым зрением.

Стивен Райт

Предисловие к российскому изданию. Доживем – увидим

Книга австралийского философа, футуролога и издателя электронного альманаха What’s Next? («Что дальше?») Ричарда Уотсона – одна из немногих, способных не только удовлетворить интеллектуальный голод, но и доставить удовольствие самому взыскательному читателю. Она насыщена информацией, дает пищу для размышлений, открывает простор для фантазии и к тому же легко читается (недаром она уже выдержала почти два десятка изданий). Автору есть, что сказать, его книгу читают во всем мире.

Книга Р. Уотсона – о технологиях будущего, о будущем технологий, о нас с вами и о нашем с вами будущем. И о настоящем тоже – ведь будущее рождается сегодня, и абрис мира будущего и будущего мира вырисовывается уже сейчас – если не в реальности, то в нашем сознании.

В отличие от множества других авторов-«футурологов», Р. Уотсон обходится без дешевых сенсаций, конспирологии и сценариев будущих катастроф (недаром что-то вроде девиза What’s Next? – «Ясно. Коротко. Без сенсаций»). Он не предсказывает революции, а просто внимательно следит за эволюцией технологий и их влиянием на все стороны нашей жизни – экономику, политику, общественные отношения, или, если хотите, на наш быт и бытие, образ действий, образ жизни и образ мысли. Ростки будущего удивительны, но вполне обыденны – каждый может наблюдать их уже сейчас. Автор следит за их созреванием, экстраполируя происходящее в «науке и жизни» на будущее – не ближайшее, но и не такое уж отдаленное: на вполне обозримые «лет через 50». И, подобно Вергилию, приглашает нас совершить путешествие по «кругам» будущего. И задуматься о том, что будет, если…

Например, японцы придумали технологию, позволяющую передвигать курсор одной силой мысли. В будущем, считает Р. Уотсон, передача мысли на расстояние станет частью повседневной жизни. Но, – задается он вопросом, – станем ли мы от этого счастливее? И честно отвечает: «Трудно сказать». Действительно, трудно. С одной стороны, люди получат удивительную возможность выразить то, что нельзя выразить словами (например, любовь), с другой стороны – немедленно начнут мусорить в «мысленном эфире» так же, как сегодня мусорят в эфире и виртуальном пространстве посредством Интернета и мобильников. А если мысль можно будет не только передавать телепатически, но и материализовать? Страшно подумать, что материализуется из «мусорных мыслей».

А если… если, например, будет возможно все? Вообще все? Если человек победит время, расстояние, болезни, смерть? Наступит ли всеобщее счастье? Но что нужно человеку для счастья? И что такое счастье? Жизнь? Смерть? Ценность книги Р. Уотсона еще и в том, что, подробно и со знанием дела описывая технологии, процессы, явления и тенденции, он не впадает ни в отрицание всего нового, ни в языческое преклонение перед прогрессом, ни на секунду не забывая (и не давая забыть читателю), что вопросы типа «что?», «как?» и «почему?» рано или поздно упираются в вопрос «зачем?»

Кстати, если будет возможно все, значит, человек получит возможность выбирать и само будущее. Одного, одинакового для всех будущего не будет, каждый человек получит свое собственное. Разным будет качество будущего – в зависимости от возраста, уровня доходов, профессии. Для одних (жителей развитых стран и мегаполисов, например) оно наступит быстрее, чем для других. При этом одни с головой бросятся в омут новых технологий и возможностей, а другие будут изо всех сил цепляться за старое, пытаясь вернуться в него если не физически, то хотя бы виртуально.

Причиной тому будет страх перед будущим.

Новые технологии, которые, по мнению автора книги, будут играть определяющую роль в формировании будущего, несут в себе не только тысячи возможностей, но и тысячи угроз. Но главная угроза, считает он, – это сами технологии. Действительно, чего люди будут бояться в 2050 году? По мнению Р. Уотсона, прежде всего реальности. «Мы будем бояться незнания, будем бояться вещей, которые не сможем контролировать, будем бояться неуверенности. <…> Мы будем стремиться получить «научные» данные относительно статистической вероятности практически всего…» – считает он.

Впрочем, бояться будущего глупо. Попытки жить ради грядущего, будь то строительство «светлого будущего» или ожидание конца света, только отравляют настоящее. И «уверенность в завтрашнем дне», и панический ужас перед грядущим одинаково бессмысленны. Но Р. Уотсон не пугает и не успокаивает читателя, он просто рассуждает о будущем и показывает, куда мы идем и зачем. Книга помогает сориентироваться в том, что происходит сегодня, взглянуть на реально существующие вещи под новые углом зрения и узнать о том, чего мы еще не знаем, чтобы быть во всеоружии, когда (и если) будущее, каким бы они ни было, наступит.

Р. Уотсон называет себя циником-оптимистом: «На горизонте маячат идеи, открытия и события, которые мы пока не можем ни представить, ни понять. <…> В будущем не обойтись без проблем, но все-таки я уверен: будущее – очень интересное место».

Так или не так, мы узнаем, если доживем.

Доживем – увидим.

От автора

Время – река проходящих событий, и силен ее ток. Только показалось что-то и уж пронеслось. Струя это подносит, а то унесла.

Марк Аврелий

Теперь, когда неизбежное потрясение прошло, можно констатировать: мировой финансовый кризис, начавшийся в конце 2007 года и вступивший в самую серьезную фазу к концу 2008-го – событие поистине замечательное. Неудивительно, что очень многих кризис застал врасплох. Меня же поразило только одно – то, что он не начался гораздо раньше.

Ответить на вопрос: «Что должно произойти?» порой бывает не так уж и сложно, особенно если в течение длительного времени внимательно всматриваться в окружающий мир. Гораздо сложнее дать ответ на вопрос: «Когда это должно произойти?», и я даже не пытался поставить рядом со своими предвидениями точную дату.

Невозможно предугадать, что произойдет с мировой экономикой в дальнейшем – прежде всего потому, что мы никогда раньше не попадали в подобную ситуацию. Если финансовый кризис окажется кратковременным – что соответствует моим предположениям, особенно в Азии, – мы, скорее всего, очень быстро возвратимся к порочной практике в экономике, словно ничего и не случилось. В мире вновь воцарятся алчность и глупость, а вместе с ними маржинальные займы, материалистические ценности и нелепая вера в то, что счастье можно купить, как любой обычный товар. Возвращение в наш лексикон таких слов, как страх, самоограничение, бережливость, сдержанность и общественная польза, будет весьма кратковременным. Правда, кое-какие изменения все же произойдут. Процентные ставки и инфляция подскочат, и в центре внимания опять окажется проблема сохранения окружающей среды (нефть будет стоить 150 американских долларов за баррель и выше). В результате мы в еще большей степени станем уповать на науку и технику как на панацею от многих наших бед. В остальном же, я почти уверен, жизнь войдет в прежнее русло.

Конечно, возможен и другой сценарий. Если я ошибся в прогнозах и экономический спад затянется на десятилетие, тогда, наверное, люди начнут задаваться более глубокими вопросами по поводу той реальности, в которой они живут. Большие сомнения возникнут относительно роста как главного мерила экономического процветания, человеку придется учиться ограничивать себя. И, скорее всего, нам такой жизненный стиль понравится. Мы начнем больше думать не о том, чего мы хотим, а о том, как без этого обойтись. Мы будем стремиться многое упростить и сузить масштабы своих претензий. Политика и бизнес начнут в большей мере ориентироваться на духовные ценности и станут более прозрачными, мы вновь откроем для себя значимость семьи и ближайшего окружения. Следствием всего перечисленного станет более счастливая жизнь.

Возможно, сказанное мной произведет впечатление римейка шестидесятых – не исключаю, что оно таковым и является, – но я почему-то думаю, что мы пока не готовы к такой жизни. К несчастью, потребуется кризис гораздо больших масштабов, чтобы побудить человечество к пересмотру главнейших принципов бытия.

Что же еще произошло со времени первого издания этой книги? Честно говоря, просьба написать ее модернизированный вариант звучала несколько странно, так как книга посвящена тому, что должно произойти в ближайшие пятьдесят лет. Просьба так быстро обновить прогнозы показалась мне несколько преждевременной. Тем не менее сама идея обновления выглядит вполне здравой.

Многое может произойти за несколько недель, а тем более за годы. Даже перспектива изменения климата (о чем прежде говорили исключительно в будущем времени) явно сделалась ближе. Кроме того, мы все стали свидетелями настоящего потока новых книг о наступившем столетии. Интересно, могли ли футурологи предшествующих лет предсказать упомянутый поток?

Главная цель нынешнего издания, в целом, такая же, как и у первого – открыть людям глаза на происходящее прямо сейчас и представить им некоторые соображения относительно того, к чему это может привести в будущем. Цель книги – продемонстрировать несколько вариантов альтернативного будущего.

Кроме того, цель данного издания – несколько скорректировать важнейшие факты и цифры, добавить комментарий к наиболее существенным событиям последнего времени. Я решил принципиальным образом не менять мой образ истории ближайших пятидесяти лет, каким они виделись мне из перспективы конца 2006 – начала 2007 годов.

По названной причине я не стал вносить существенные изменения в основной текст глав и просто добавил ряд соображений и комментариев в конце каждой главы. Кроме этого, добавлена новая подборка «Почтовых открыток из будущего», так как они в первом издании очень понравились читателям – в них приводились примеры того, какой жизнь может стать в будущем.

Я всегда подчеркивал, что не стремлюсь делать предсказания. Я заблуждался. Если вы пишете о будущем, то должны помнить: люди прежде всего ждут от вас пророчеств относительно новых изобретений и относительно исчезновения каких-то привычных всем, знакомых вещей. И чем более безумны и неожиданны ваши пророчества, тем лучше. Я научился играть в эту игру. Она мне даже понравилась. И не потому, что я всерьез полагаю, будто мои прогнозы сбудутся; просто с их помощью очень удобно вести разговор о будущем. Они заставляют людей критично взглянуть на некоторые свои стереотипы и обсудить направления дальнейшего развития общества. Таким образом, пророчества никогда не были для меня самоцелью; я использовал их как средство ведения дискуссии о новых рисках и новых перспективах, которые могут открыться нам в будущем.

У книги свой веб-сайт. Если у вас будет возможность, обязательно посетите его: futuretrendsbook.com. Там вы найдете сотни источников и ссылок, а также множество иной полезной информации относительно тенденций развития мирового сообщества.

Глава 1

Общество и культура: почему в будущем мы будем больше времени проводить в ванной

Память способствует неспешности; забвение торопит.

Милан Кундера

В самом начале 2006 года сорокалетнюю женщину по имени Джойс Винсент нашли мертвой в ее лондонской квартире. В этом не было бы ничего необычного, если бы не тот факт, что умерла она за два года до того, как ее обнаружили, и все два года в квартире работал телевизор. Как подобное могло случиться? Где были ее соседи, родственники, друзья?

Ответ однозначен – занимались своими делами. В Лондоне, как и во многих других крупных городах, тесные взаимоотношения между соседями давно ушли в прошлое. Он состоит из огромного числа индивидов, живущих изолированно, эгоистично, полностью замкнувшись на себе и своих заботах. Соседи больше не интересуются друг другом, не склонны задавать вопросы и делиться новостями. В эпоху, когда нас все теснее связывает Интернет, мы, по сути, все меньше знаем друг друга.

У нас много друзей, но очень немногие из них по-настоящему хотят знать, чем мы живем, наши надежды и страхи. Большинство склонно полагать: чем меньше будешь интересоваться жизнью окружающих, тем больше проживешь.

В Японии возник социальный феномен, получивший название «хикикомори». Это слово можно приблизительно перевести как «уход». Его используют применительно к детям и молодым людям, которые сидят дома и практически никогда не выходят. Зарегистрирован случай, когда молодой человек заперся у себя в спальне в возрасте двадцати лет и затем на протяжении четырнадцати последующих лет играл в видеоигры, смотрел телевизор и спал, не выходя из комнаты. Еду ему приносила мать, которая жила этажом ниже в полном одиночестве. Данный феномен – явление исключительно японское, но никто до сих пор не может назвать его причину. По свидетельству специалистов, в Японии на сегодняшний день от ста тысяч до миллиона «хикикомори». Их появление склонны объяснять всем, чем угодно, от отсутствия отцовского влияния (отцы все время проводят на работе) до излишней заботы со стороны матерей.

Существует несколько простых объяснений подобных проблем, и большинство из них ошибочны. Некоторые все сваливают на растущий индивидуализм. Другие винят урбанизацию, технический прогресс, образование или даже правительство. Правда заключается в том, что хотя определенная часть ответственности лежит на всем перечисленном, главными виновниками являемся мы сами. Мы, и только мы виноваты в подобном. И если мы стали свидетелями этого уже сейчас, чего можно ожидать в ближайшие пятьдесят лет?

Возможно, кому-то подобное начало книги, в основном посвященной проблемам бизнеса, покажется несколько странным, но, с моей точки зрения, важно максимально полно представить ситуацию, в которой мы находимся.

Я сижу в номере отеля в Международном аэропорту Майами. Сейчас половина одиннадцатого вечера. У меня обычный, не очень дорогой номер, однако свободный доступ в Интернет в нем имеется – либо с моего собственного компьютера, либо через гигантский телевизор в номере. Здесь также есть кофеварка с низкокалорийными сливками и небольшой кусок гипоаллергенного мыла в ванной. На противоположной стороне улицы – надпись большими неоновыми буквами: «Девушки». К несчастью, в самом отеле человеческое общение сведено к минимуму. При том что я могу в любой момент по телевизору узнать лондонские новости, я не могу заказать сэндвич, так как ресторан закрылся тридцать минут назад. Не существует здесь и обслуживания номеров, вероятно, из-за того, что все внимание сосредоточено на «основном обслуживании». Отель практически заполнен, однако вряд ли я могу пересечься с кем-то из его постояльцев. Если кто-то повесит ко мне на дверь табличку «Не беспокоить!», то (при моей хорошей кредитной истории) я вполне могу умереть здесь, в номере, с включенным телевизором, и никто не обратит внимания на мое отсутствие. Моя электронная почта не работает, возможно, потому, что провайдер «недавно завершил процесс модернизации всех услуг с целью увеличения надежности и безопасности». Невероятно, но факт: я не имею доступа к своей электронной почте, потому что мне прислали новый пароль, однако я не могу его получить, так как у меня нет пароля, чтобы открыть собственный почтовый ящик. Потрясающе!

Вот мое представление о ближайшем будущем. Очень скоро перед нами откроются самые невероятные возможности. Вполне вероятно, что в ближайшие десять-двадцать лет мы сможем по желанию получить доступ на собственном телевизоре к любому фильму всех стран и народов. Обслуживание номеров в отелях станет предельно индивидуализированным: руководству гостиницы будет известно, откуда я прибыл и каковы мои предпочтения, поэтому, как только я войду в номер, по радио тут же зазвучит Triple J, а в холодильнике я найду кофе без кофеина и настоящее молоко. Конечно, с сэндвичами, скорее всего, тоже возникнут затруднения, если, естественно, я не окажусь в одном из первоклассных отелей; полагаю, я все-таки смогу заказать бутерброд через телевизор в номере, и мне его доставят в течение ближайших двадцати четырех часов. Через двадцать пять лет я буду входить в отель, просто приложив палец к панели безопасности у двери, а портье и весь обслуживающий персонал будут представлены в виде голограмм. Бронировать номер я буду с помощью своего уорлдфона или чипа, вшитого в челюсть, и смогу подогнать внешний облик и запах в комнатах под привычные для меня, чтобы чувствовать себя по-настоящему как дома. Тем не менее, я и тогда не получу сэндвич из ресторана в 22:30, а моя электронная почта точно так же, как и сегодня, не будет работать.

К главнейшим тенденциям в развитии общества начала XXI века следует отнести урбанизацию и значительное увеличение числа одиноких людей. В 2006 году 25% жилищ в Соединенном Королевстве принадлежало одиноким людям. В Австралии соответствующая цифра равнялась 17%, а в США тот же самый показатель вырос до 30% за тридцать лет благодаря таким факторам, как продление периода холостой жизни, упрощенная процедура разводов и увеличение продолжительности жизни, особенно для женщин. В последнее время мы также стали свидетелями резкого сокращения рождаемости и значительного увеличения числа пожилых людей. Короче говоря, сокращение рождаемости и увеличение продолжительности жизни неизбежно приведут к снижению численности населения во всем мире к 2050 году, что положит конец страхам, в течение долгого времени вызывавшимся перспективой перенаселения. Статистика зримо подтверждает мои предположения: 22% женщин в Соединенном Королевстве заявляют, что не хотят иметь детей.

Один дома

Увеличение количества одиноких горожан оказывает влияние на очень многое, начиная от роста ночной розничной торговли (к примеру, покупок отдельных порций куриного филе в час ночи) до стиля размещения и оформления столиков в вашем местном McDonald’s.

Двадцать лет тому назад казалось, что все покидают города. В Соединенных Штатах возник термин «бегство белых». Им обозначалось бегство белых семейств среднего класса из городов, характеризовавшихся высоким уровнем преступности и загрязнения окружающей среды, в пригороды, где жизнь представлялась значительно более безопасной и чистой. В настоящее время мы сталкиваемся с прямо противоположным феноменом. Его уже назвали «бумеранговой миграцией»: одинокие люди и бездетные пары возвращаются назад в крупные города, такие как Нью-Йорк, Лондон и Мельбурн; там, по их мнению, идет настоящая жизнь и не нужно тратить много времени на дорогу. К 2050 году, если названная тенденция продолжится, большинство городских центров будут в основном заселены богатыми холостяками, состоятельными семействами и гей-парами со значительными доходами и либеральными политическими взглядами. В сельской местности главным образом будут проживать богатые фермеры-любители, перемежаемые дауншифтерами и путешественниками по виртуальным пространствам.

Но меняются не только города. В 1950 году 80% семей в США состояло из мужа, жены и одного или более детей. Теперь таких семей меньше 50%. Остальные – это одинокие люди и однополые пары (все чаще берущие на воспитание детей). Возникают также «смешанные семьи» – мать, отец плюс двое или более детей от других браков или связей и «расширенные финансовые семьи», где под одной крышей живут представители нескольких поколений.

Другими словами, изменения в характере и структуре общественных ценностей (в том, что считается нормальным или социально приемлемым) вместе с демографическими сдвигами и прогрессом в сфере доступности жилья позволяет нам свободнее выбирать индивидуальный стиль жизни. Причем для многих людей это выбор жизни в одиночестве. А если вы живете не один, у вас с каждым годом появляется все больше возможностей жить так, как вы хотите, без давления со стороны семьи и даже отбрасывая столь значимые в прошлом практические соображения. Что означает свободу без ответственности.

К примеру, в недавней телепередаче, демонстрировавшейся в США, был показан идеальный дом, в котором для каждого члена семьи имелся свой особый вход. Каждый может смотреть телевизор или бродить по Интернету в собственной комнате, пользоваться своей кухней и ванной и таким образом никак не пересекаться с другими членами семьи. Сейчас уже представляется невероятным, что в 1980-е годы многих беспокоило, что в прошлое уходят совместные семейные завтраки. К середине двадцать первого века настоящей проблемой станет заставить членов семьи хоть немного общаться друг с другом.

В Австралии в 2005 году взрослое население проводило в среднем по три часа в день за просмотром телевизора и только двадцать минут тратило на разговоры с партнерами по браку. В Соединенных Штатах более чем у 25% двухлетних малышей в спальнях есть телевизоры, дети в возрасте от двух до семнадцати лет проводят за просмотром телевизора двадцать часов в неделю, а на разговоры с родителями тратят всего тридцать восемь минут.

Неудивительно, что главнейшей причиной разводов для женщин в некоторых странах становится постоянное отсутствие мужа («все время проводит на работе»). Уже на сегодняшний день можно говорить о все увеличивающейся пропасти между полами; в связи с растущей экономической независимостью женщин она будет только углубляться. Даже в моменты семейного общения мужчин все чаще отличает эмоциональная отчужденность. Женщины хотят поговорить, мужчинам хочется молчания. Скоро в Европе будет принят закон, по которому женатые мужчины будут по четвергам возвращаться домой к 21.00, в противном случае им придется заплатить штраф в 500 евро. Для людей, которые решатся жить не одни, введут значительные налоговые послабления, а одиноких владельцев домашних животных будут штрафовать, чтобы подтолкнуть население заводить настоящих детей, а не искать им замену.

Конечно, я иронизирую. Мы все больше отдаляемся друг от друга, а в будущем станет гораздо легче физически изолировать себя от окружающих как дома, так и на работе, при том что очень многие будут работать на дому.

В то же самое время мы становимся все более тесно связаны друг с другом. Один из самых популярных британских сайтов – Friends Reunited («Воссоединение друзей»). Сайт MySpace имеет более 100 миллионов членов по всему миру, и его в месяц часто посещает больше пользователей Интернета, чем Google. Основная цель обоих веб-сайтов – познакомить близких по духу и интересам людей. Но, возможно, все-таки мы являемся свидетелями каких-то более кардинальных изменений. Главным вопросом ближайших пятидесяти лет станет вопрос взаимоотношений человека и техники. В этих взаимоотношениях изначально заложено зерно конфликта, так как техника развивается быстро и в геометрической прогрессии, а человечество меняется медленно и в прогрессии арифметической. В результате, чем больше техника входит в нашу жизнь, тем в большей мере мы будем ощущать ее гнетущее давление, и, как следствие, будет увеличиваться потребность в межчеловеческих контактах и непосредственном общении.

Неизбежен рост интереса к философии, особенно в ее идеалистическом варианте. Если только не произойдет слияния человека и техники – в таком случае все действительно сильно запутается.

К 2025 году искусственный интеллект станет реальностью. Это значит, что, когда вы будете звонить в банк и в течение двадцати минут выяснять отношения по поводу начислений на вашу кредитную карту, вы будете беседовать с компьютером и даже не заметите разницы. Но нас ждет еще более жуткая перспектива: к 2050 году на земле возникнут два разумных вида живых существ – обычные генетически чистые люди и технически модифицированные человеческие гибриды. Последние будут представлять собой «людей», в ДНК которых введены специальные сегменты, нацеленные на предотвращение определенных заболеваний, провоцирование определенных эмоций и формирование определенных личностных черт. Они будут обеспечены специальной технической и компьютерной поддержкой для увеличения физической силы, интеллекта и других способностей. При этом первые будут эволюционировать крайне медленно, а вторые будут изменяться и совершенствоваться с той скоростью, которую им позволят технический прогресс и этические принципы.

Как вам нравится подобная перспектива? Ответ вполне предсказуем. Поэтому вопрос, скорее всего, должен звучать иначе: сумеем ли мы вовремя остановить развитие упомянутой тенденции?

Правда, некоторые заявляют, что подобное никогда не случится. Мы заблаговременно сумеем оценить опасность и принять законы, запрещающие научные разработки в направлениях такого рода, так же, как, к примеру, в настоящее время запрещено клонирование. Но если мы оглянемся в прошлое, которое обычно помогает нам предвидеть будущее, то убедимся в непобедимой любознательности человека. Кто-то где-то законным или незаконным путем, но обязательно поддастся искушению ответить на вопрос «А что, если?..»

В Лос-Анджелесе уже сейчас вы можете посетить специалиста по репродуктивным технологиям и выбрать образцы спермы или яйцеклеток, распределенные по принципу коэффициента интеллекта и внешности: «белокурые волосы, голубые глаза и способности к игре в теннис, пожалуйста». Если по какой-то причине вы не можете сами приехать в Лос-Анджелес, пожалуйста, закажите сперму по Интернету! И если нам сегодня доступно подобное, то остался всего один шаг до появления у наших потомков небиологических компонентов. При том что уже сейчас компании вроде Nike спонсируют подающих надежды тринадцатилетних футболистов, нетрудно предположить, что в недалеком будущем они начнут подписывать контракты на финансовую поддержку многообещающего зародыша в течение тридцати пяти лет его жизни.

Если бы подобные эксперименты подразумевали только введение технических компонентов в человеческий мозг или тело, они не представляли бы особой опасности для человека. Но что если в дело включатся нано– и компьютерные технологии и технические компоненты обретут самостоятельную мыслительную способность? Что, если мы научимся создавать машины, которые будут умнее нас самих? И что, если у этих машин сформируется некое подобие сознания и они смогут самовоспроизводиться? Стоит выпустить такого джинна из бутылки – и загнать его назад будет невозможно.

Здравствуй, компьютер

В будущем изменится характер наших взаимоотношений с предметами. В прошлом они были абсолютно нейтральны, не наделены разумом и не имели психологии; даже самую примитивную «индивидуальность» они получали от своего разработчика. Во всех остальных случаях мы наделяли предметы индивидуальностью посредством воображения. В будущем все изменится. Возьмем, к примеру, детские игрушки. В прошлом неподвижные и весьма приблизительные копии человеческого облика, уже в наше время они отличаются все большим сходством со своим прообразом и становятся все более «разумными». Владельцы «Удивительной Аманды» теперь могут разговаривать со своей куклой. «Разум» в такого рода игрушках представлен в виде способности распознавать лица и речь с помощью устройств радиочастотной идентификации. Если вы вышли из детского возраста (но душой и разумом остались подростком), вы можете приобрести в компании под названием realdoll.com за 7000 долларов «партнера для любви», внешне почти ничем не отличимого от настоящего человеческого существа. Но это еще цветочки…

Всего через несколько лет станет возможным придавать лицу вашей куклы индивидуальность (по вашему собственному выбору или, скорее всего, просто использовать лицо одной из знаменитостей), общаться с ней по телефону или электронной почте, вести самые настоящие разговоры и воспринимать свою биографию глазами, ушами (и носом) куклы. Последнее будет основано на способности вашей куклы и других связанных с ней устройств сохранять ваши электронные письма, звонки и другие образы и информацию, воспринятую ее искусственными глазами, ушами и носом. Другими словами, кукла станет цифровым устройством памяти со способностью документировать всю вашу жизнь от начала и до конца. Так называемая индустрия кэширования биографии уже обходится в 2,5 миллиарда долларов ежегодно. Это, в свою очередь, неизбежно приведет к спорам по поводу нравственных оснований информационной политики, так как неминуемо возникнет вопрос, кто должен владеть информацией подобного рода, можно ли ее продавать и какова судьба такой информации в случае смерти ее «владельца».

Мертвый, но вовсе не забытый

В прошлом после смерти от вас оставалось совсем немного. Сто лет назад это могли быть несколько писем или рисунков. Пятьдесят лет назад – несколько выцветших фотографий. В настоящее время вы можете попытаться достичь цифрового бессмертия посредством видеоклипов, звуковых файлов, цифровых фотографий и электронных писем на своем собственном веб-сайте или на чужих сайтах. Существует веб-сайт под названием mylastemail.com, на котором обещают отправить ваше последнее электронное послание, как только вы умрете, а на сайте deathclock.com вы имеете возможность уточнить дату, когда данное событие может произойти. Однако уже появились проблемы. Недавняя трагическая смерть семнадцатилетней Анны Свидерски вызвала неожиданные последствия из-за того, что у нее была страничка в MySpace.

Она по-прежнему с нами, и ее пребывание в физическом мире еще не окончено. И так как вход на страничку Анны в MySpace защищен паролем, известным только ей, ее страничка – ее цифровая жизнь после смерти – останется в нашем мире, в принципе, навеки. Конечно, существуют и противоположные тенденции. К примеру, в данный момент необычайно популярны альбомы как способ сохранения воспоминаний и как способ поддержания живой связи с представителями других поколений.

Есть и те, кто считает, что в настоящее время мы переживаем темные столетия цифровой эры: мол, то, что мы сейчас сохраняем, станет практически нечитабельным для будущих поколений. У меня осталась стопка гибких дисков с начала 1990-х годов, которые я не могу прочесть, и вполне возможно, что фотографии моих детей через двадцать лет будет невозможно ни распечатать, ни даже просто посмотреть.

Думаете, я шучу? Ничего подобного. В НАСА сегодня неспособны прочитать некоторые записи, сделанные во время полета на Марс автоматической станции «Викинг» в 1976 году, а на ВВС не могут прочесть цифровую копию Книги Страшного суда, которую они подготовили в 1986 году к 900-й годовщине оригинала. В то же время исходный бумажный вариант книги вполне читабелен и поныне.

В очень близком будущем такие повседневные вещи, как обувь, ковры, зубные щетки, будут снабжены техническими возможностями собирать информацию. А у нас появится возможность индивидуализировать предметы: они будут менять свое физическое состояние (например цвет) по нашему желанию и соответствовать нашему настроению. Они также будут способны обмениваться данными с другими предметами и посылать информацию другим людям. К примеру, зубная щетка сможет проанализировать ваше дыхание и записать вас на прием к врачу, если зарегистрирует запах рака легких. Другими словами, простые предметы обихода станут крайне сложными и разумными. Производители будут пользоваться информацией, получаемой от этих «умных» предметов, чтобы навязывать нам свою новую продукцию и «расширять наш покупательский опыт». Хотя нужны ли человеку подобные отношения с зубной щеткой – очень большой вопрос.

В Японии уже сейчас можно приобрести школьную куртку, снабженную устройством поиска по системе GPS, что позволяет родителям по утрам на свой выбор получать электронное сообщение или SMS о благополучном прибытии ребенка в школу (или, по крайней мере, о благополучном прибытии туда его куртки). Описанная идея, вне всякого сомнения, является порождением распространенных в наше время параноидальных родительских страхов, связанных с так называемой опасностью, исходящей от незнакомцев, но со временем появятся и другие виды услуг такого рода. К примеру, кухонные устройства будут сами оценивать качество своей работы и в случае необходимости сами отправлять запросы о ремонте. Сегодня нечто подобное делает суперавтомобиль McLaren F1, когда сообщает на завод-производитель о каких-то своих неполадках через систему внутреннего контроля и систему слежения GPS.

Точно таким же образом обычная одежда будет способна контролировать собственное состояние, отсылать заказ в химчистку и сообщать владельцу о новых моделях. Но какими могут быть социальные и психологические последствия подобных новшеств?

В Исправительном лагере для малолетних преступников в Ист-Саттон-Парк и в Открытой тюрьме в Кенте (Соединенное Королевство) правонарушителей с низкой самооценкой приучают заниматься садоводством. Было установлено, что даже такие простейшие занятия, как сгребание опавших листьев, вызывают у детей сильное чувство удовлетворения. Двенадцатилетний Ли говорит: «Когда я злюсь, я просто начинаю копать». Скорее всего, в ближайшие годы занятие садоводством ждет всплеск популярности как противоядие от негативных последствий будущих инноваций. Оно предоставит нам возможность побыть в одиночестве, даст покой и тишину, которых будет очень не хватать. Оно станет одним из способов справиться с натиском техники. Мытье посуды вручную и выпекание собственного хлеба обретут немалую популярность по тем же самым причинам.

Одно из последствий вездесущего характера техники: некоторые люди захотят жить принципиально нетехнической жизнью. Теоретически новые технологии должны облегчить жизнь. Все будет делаться быстрее. Вещи вокруг станут гораздо более надежными. Техника упростит и сделает доступным то, что ранее казалось невозможным или очень сложным. Тем не менее история учит, что может произойти как раз противоположное.

Помните пророчества относительно офисов без бумаг и обилия свободного времени? Так вот, между 1999 и 2002 гг. потребление бумаги во всем мире возросло на 22%, а свободного времени у нас становится все меньше и меньше. Люди даже спят меньше, чем раньше: средняя продолжительность сна сократилась с девяти часов в день в 1900 г. до 6,9 часов сейчас; одновременно все, начиная от компьютеров и кончая принятием решением о снятии квартиры, становится быстрее. Выгоды компьютерной эры очевидны во всем, за исключением статистики, характеризующей объемы свободного времени. По сути дела, мы выдумываем новые и новые способы занять себя работой.

Удобная тупость

Одержимость занятостью проявляется хотя бы в том, что трудовая этика начинает захватывать детство. Дети должны быть постоянно заняты. В результате они оказываются «зарегулированы», их режим перегружен, и мы создаем поколение, неспособное самостоятельно принимать решения, поколение пассивных граждан, потребителей, отличающихся «удобной» тупостью, практически лишенных воображения и абсолютно несамостоятельных.

Слово «бенрийя» приблизительно переводится с японского как «тот, кто делает удобства». Речь идет о людях, обычно довольно пожилых, которые чинят текущие краны, заменяют лампочки, убирают тараканов из раковин и вообще делают нечто такое, что требует хотя бы немного здравого смысла. Другими словами, в японском обществе уже сейчас есть класс людей, абсолютно неспособных позаботиться о себе.

Еще одна вполне очевидная проблема: технологии могут отказать. В прошлом, когда что-то ломалось, эту вещь было относительно просто починить. Если не заводилась машина, на то могла быть одна из трех или четырех легко устранимых причин. Сейчас поломка многих устройств связана с гораздо более сложными причинами, исправить которые в состоянии только очень хороший специалист. И чем более сложными и связанными между собой становятся вещи, тем более катастрофические последствия могут иметь подобные поломки. Термин «каскадный сбой» применяется к выходу из строя одного элемента сети, способного привести к сбою всей сети. Если вы сейчас потеряете ключи от дома, это будет крайне неприятным событием, но не концом света. Через несколько десятилетий ключи исчезнут; вместо них вы будете использовать «смарткарту» или биометрическое устройство. Если вы потеряете свою «смарткарту» или сломается устройство считывания биометрических данных, возникнет гораздо более серьезная проблема, чем ныне при потере ключей, так как названные устройства будут связаны со всеми другими приборами у вас в доме. Вы не сможете включить отопление и даже сварить себе чашку кофе, так как и система отопления, и кофеварка будут персонализированы и связаны со «смарткартами» всех членов семьи или с системой считывания их биометрических данных на входной двери. В результате многие станут искать старые устройства, менее технически изощренные, или же взламывать новые, чтобы удалить из них ненужное.

В отдаленном будущем техника сама, возможно, решит свою проблему, но не следует особенно на это уповать. Более вероятный сценарий развития событий заключается в том, что компании и впредь будут изобретать бессмысленные устройства, вроде интернет-холодильников, – и найдутся идиоты, которые будут их покупать! – но большинство останется верным привычным вещам. Жизнь и без того достаточно сложна, и нас вряд ли удастся легко поймать на крючок таких технологических миражей, как «умные дома», пока их производители не сумеют со всей убедительностью доказать, что новое намного превосходит старое. И не только с помощью привычного критерия «быстрее и дешевле», но и более глубоких факторов.

«Облегчит ли ваше нововведение мне жизнь?» И даже: «Сделает ли оно мир лучше?» Мой друг Дуглас Слейтер как-то заметил: «Старые вещи становятся старыми, потому что они хорошие. Именно поэтому мы их и сохраняем. И, делаясь старыми, они вовсе не становятся плохими». Ключи, книги, банкноты пережили столетия, потому что они идеально приспособлены для выполнения своих функций. Поймите меня верно: биометрические ключи, электронные книги и электронные деньги неизбежно войдут в нашу жизнь, но многие люди по целому ряду причин практического, исторического и психологического свойства все равно будут продолжать пользоваться старыми проверенными средствами.

Вещи вокруг нас, конечно же, не могут усложняться и убыстряться до бесконечности. У возможностей разума (по крайней мере нашего нынешнего разума) есть предел – мы неспособны усвоить больше определенного объема информации. К примеру, существует тренд, именуемый «слишком много информации» (СМИ), у которого есть отдаленный родственник – «слишком большой выбор» (СБВ). Короче говоря, человечество производит слишком много всего. Общий объем создаваемой нами новой информации составляет около двух миллиардов экзабайт ежегодно. Это (в очень большом приближении) равно двум миллиардам миллиардов байт или примерно двадцати миллиардам экземпляров данной книги. А средняя корпорация ежегодно удваивает объем производимой ею информации.

Информация больше не является силой. Сила – в овладении вниманием людей и в удержании их внимания. В последнее время названная проблема сделалась настолько острой, что крупнейший банк в мире (Citibank) испытывает программное обеспечение под названием «Auditory Display», с помощью которого важнейшую информацию будут доставлять адресату при помощи музыки, так как визуальная составляющая уже перестает восприниматься.

Одна японская компания изобрела способ заставлять курсор двигаться по экрану с помощью мысли, так что со временем мы, скорее всего, научимся посылать и получать сообщения телепатически. Но сделают ли подобные инновации нашу жизнь лучше? Сложно сказать. Некоторые, несомненно, бросятся их осваивать. Другие станут искать временного или постоянного одиночества в чем угодно, начиная от алкоголя и занятия сельским хозяйством и кончая таблетками, стирающими память («Прими ее, чтобы забыть неудачный день».) Вероятно, возникнет настоящий бум на приобретение отдаленных участков земли и островов, чтобы сбежать от подобных новшеств. Тем не менее большинству придется либо отыскать золотую середину, либо пребывать в постоянных колебаниях между двумя упомянутыми крайностями.

Отсюда напрашивается важный вывод: одного и одинакового для всех будущего не будет, мы все будем переживать его по-разному. Будущих будет много, и зачастую они будут противоречить друг другу. Будущее для вас наступит быстрее, если вы живете в таких крупных центрах, как Лондон, Сидней или Нью-Йорк, и оно придет к вам не так скоро, если вы обитатель отдаленного городка или деревни. Точно так же степень перемен в вашей жизни будет существенно разниться в зависимости от вашего возраста, доходов, профессии, хотя и здесь возможны самые неожиданные исключения.

Новые теории пространства и времени

Неизбежно возникнут сложности, связанные с названными различиями. Жители крупных городов стремятся к быстрейшему внедрению любых инноваций, тогда как в целом более пожилое и консервативное сельское и полусельское население пытается ограничить их влияние на собственную жизнь. Кроме того, неизбежны столкновения между поставщиками и обладателями технологических новинок, с одной стороны, и новыми «луддитами» (не имеющими и не желающими иметь технические новшества), с другой.

Первая группа, располагая финансовым преимуществом, будет испытывать недостаток времени и серьезные ограничения в пространстве. Вторая, напротив, не ограниченная временем и пространством, в финансовом отношении будет относительна ущербна, так как большая часть ее доходов будет вложена в недвижимость или пойдет на оплату медицинского обслуживания. Так, например, молодые люди с довольно высоким заработком не смогут позволить себе тот уровень жизни, который отличал их родителей, из-за увеличения рабочего дня, очень высоких цен на недвижимость и резкого сокращения личного пространства. То, что было бесплатным для предшествующих поколений (свежий воздух, общественные парки, общественные пляжи, библиотеки, дороги и т.п.), для них будет стоить приличных денег.

В целом, большинству удастся справиться – хотя и с большим трудом – с лавиной перемен, неуверенностью и психологическим напряжением. Однако много будет и таких, кто станет искать спасения в прошлом, попытается ускользнуть из настоящего, укрывшись за разнообразными ностальгическими увлечениями, хотя бок о бок с тоской по прошлому в них будет уживаться и любовь к новому.

Психологически такие люди будут пытаться вернуться в эпоху, в которой прошло их детство. Она будет казаться им более безопасной, человечной и благополучной. Они начнут искать утешения в старых автомобилях, старой одежде, старой музыке и даже в устаревшей технике. Что, собственно, и происходит. Обратите внимание на популярность старых аркадных видеоигр, старых моделей автомобилей («новый» «VW Beetle»), старых моделей спортивной обуви, «старых» кулинарных рецептов. По мере того, как люди и вещи будут делаться все более совершенными (люди – посредством хирургического вмешательства и генной модификации, вещи – посредством контроля качества и многочисленных инноваций), мы будем все больше ценить несовершенство в людях и вещах.

Патина прошлого приобретет в нашем будущем огромное значение. Женщины с морщинами станут весьма популярны, а новые автомобили на водородном топливе будут продавать намеренно состаренными и с потертыми кожаными сиденьями. Еще один интересный пример – порнография. Самой активно развивающейся разновидностью порнографии во всем мире является т.н. «реальная», или «любительская» порнография, в которой участвуют самые обычные люди, а отнюдь не модели с идеальной внешностью, часто улучшенной хирургическим путем. Ностальгическая порнография для тех, кому за семьдесят? Ну что ж, и такая уже не за горами.

Кроме того, мы, когда это будет возможно, станем отгораживаться от внешнего мира, запирая входные двери и превращая свой дом в огромный сверхнадежный сейф или, вероятнее всего, в миниатюрный курортный оазис. Недавно я узнал интересный факт: соотношение закрытых сообществ к трейлерным паркам в США равняется примерно один к одному.

Люди будут замыкаться в себе из-за ощущения полнейшего бессилия перед лицом быстрых перемен и чувства утраты смысла жизни. Общество может столкнуться с по-настоящему серьезной проблемой: ведь если большинство людей замкнется в своих домах внутри собственных комплексов и переживаний, правительства (и компании) получат возможность вести себя так, как им заблагорассудится. Несколько изменив известные слова Вуди Аллена, можно сказать: будущим диктаторам для успеха нужно будет только, чтобы никто не высовывал носа на улицу. Противоположность добра не зло, а безразличие.

Познакомьтесь, это – мини-Я

Любители технических новшеств очень скоро заменят дверные звонки на индикаторы присутствия. Нам будет известно, где находятся наши друзья и члены семьи благодаря усовершенствованным версиям такой услуги, как Friendfinder. Это, несомненно, увеличит степень безопасности, но одновременно из жизни исчезнет элемент неожиданности, в том числе и приятной.

Рекламное программное обеспечение «Amazon Books» способно отсеивать случайные книги, не входящие в круг ваших интересов. Другие разновидности программного обеспечения смогут делать то же самое в ближайшем будущем, что, конечно же, не очень хорошая новость для общества в целом и в особенности для его творческого потенциала. Ведь давно известно: новые идеи рождаются из социального взаимодействия и случайных сочетаний, в ходе которых отдельные концепты оплодотворяют друг друга. В будущем нас вынудят пересекаться только с людьми, похожими на нас, мы будем полностью защищены от необычных и непонятных идей и знакомств. Вряд ли это будет способствовать мировой гармонии и взаимопониманию между людьми.

А еще в будущем мы начнем больше времени проводить в ванне; она станет для нас противоядием от стресса, психологического напряжения и лавинообразных перемен. Тем не менее и здесь мы столкнемся с противоречиями. Многим больше придутся по вкусу материалы и ароматы, похожие на натуральные, нежели сами натуральные продукты, так как мы все реже и реже будем иметь с ними дело. В ходе недавних экспериментов, проведенных Американским обществом исследования вкуса, установлено, что многие предпочитают искусственные запахи естественным отчасти потому, что тоскуют по искусственным запахам, ассоциирующимся у них с детством. Таким образом, в будущем искусственное будут восприниматься более естественным, чем натуральное. Кроме того, появится возможность получать любые поддельные ощущения посредством изощренных химических веществ, наномедицины и экранных продуктов, а все естественное станет странным и незнакомым большинству людей.

Итак, напичканный самыми разными техническими новшествами дом очень скоро станет частью жизни для многих. Остальные отвергнут такой дом в пользу его полной противоположности. Дэвиду Боуи приписывают следующие слова: «Я провожу целый день в звукозаписывающей студии, до отказа забитой всякой техникой. Когда я возвращаюсь домой, то хочу только одного: выпить чашку настоящего чаю и прикоснуться к настоящему дереву». Даже поклонники технических новшеств (в основном представители молодого поколения) будут пользоваться ими, чтобы уйти от реальности. Это, в свою очередь, приведет к дальнейшему развитию индустрии фантазий, от компьютерных игр до виртуального секса, причем последний будет становиться все более реалистичным и приемлемым для самых широких кругов общества. Многие будут отправляться в виртуальные путешествия и завязывать серьезные отношения с реальными людьми, с которыми в жизни они никогда не встречались и не встретятся.

Реальное станет практически неотличимым от виртуального. И это уже происходит у нас на глазах. Известно, что Everquest – семьдесят седьмая по значимости экономическая система в мире, несмотря на то, что в реальности она не существует. Геймеры тратят настоящие деньги на покупку виртуальной валюты и виртуальной недвижимости. Еще один пример нашего стремления бежать от реальности – все пять самых кассовых фильмов 2005 года были эскапистской фантастикой: «Гарри Поттер и кубок огня», «Звездные войны. Эпизод III», «Хроники Нарнии», «Война миров» и «Кинг-Конг». Почему? Потому что если реальность становится слишком тяжелой для человека, он пытается сбежать от нее в мир фантазий. Я абсолютно уверен, что в случае наступления новой Великой депрессии индустрию развлечений – кино, к примеру! – ждет настоящий взлет.

К 2050 году сольются Голливуд, компьютерная индустрия, исследования мозга и фармацевтическая промышленность. Это позволит многим людям законным или незаконным путем проводить все свое время в самом буквальном смысле (то есть с точки зрения восприятия всеми пятью человеческими органами чувств) в иных мирах. Как в фильме «Матрица» и «Бегство Логана».

Каковы же будут последствия описанной тенденции?

Во-первых, в социальном и эмоциональном плане мы станем менее социально адаптированными. Взаимоотношения будут завязываться, доводиться до кульминации и разрываться лишь в виртуальном мире. Суд в Малайзии недавно признал действительным развод, сообщение о котором муж прислал жене по SMS. Не думаю, что подобная практика укоренится повсеместно, тем не менее взаимоотношения между людьми сделаются более поверхностными и преходящими.

Конечно, люди будут встречаться, но значительно реже, чем ныне. Строить отношения они будут на основе возобновляемых десятилетних контрактов, загружаемых из Интернета. Разводы станут еще более распространены (хотя уже сейчас, в 2006 г., в США разводятся до 60% всех состоящих в браке пар), но если люди все-таки решатся связать себя брачными узами, они будут стараться сохранить семейные отношения скорее из страха одиночества, чем из-за любви. Виртуальная измена станет юридически признанным основанием для развода, хотя практически все будут предаваться этому пороку.

Во-вторых, «взрослый» опыт станет доступен в значительно более раннем возрасте, чем раньше, поэтому продолжительность детства сократится, при том что для взрослых облегчится возможность оставаться детьми практически до самой смерти. В будущем границы между детством, подростковым возрастом, юностью и зрелостью станут значительно менее четкими. В любом возрасте люди будут мечтать об одинаковых подарках на день рождения, а сорокалетние и шестидесятилетние будут одеваться так же, как и восемнадцатилетние. Что ж, по крайней мере проще будет выбирать подарки.

Создание новых разновидностей страха

Чего же люди будут бояться в 2050 году? Ответ прост – реальности. Дезориентированные, ощущающие постоянный дискомфорт из-за быстро меняющейся жизни, они станут искать прибежища в чем-то еще (в путешествиях, книгах, играх, кино и т.п.). Индустрия развлечений превратится в самый востребованный сектор экономики. Добавьте к сказанному естественную потребность человека жить будущим – и вы получите общество, не желающее решать насущные проблемы, такие как образование, здравоохранение и транспорт, и при этом озабоченное прошлым и будущим (к примеру, возможностью столкновения Земли с крупным астероидом).

Мы будем бояться незнания, будем бояться вещей, которые не сможем контролировать, будем бояться неуверенности. Больше всего мы будем бояться «их» – людей, которые приходят «извне», и я вовсе не имею в виду планету Марс. Названные страхи станут главной причиной и двигателем накопления информации. Мы будем стремиться получить «научные» данные относительно статистической вероятности практически всего и одновременно начнем неустанно собирать факты о людях, вещах и организациях в тщетных попытках успокоить себя.

К 2020 году у людей, вещей и организаций будут рейтинги надежности. Эти рейтинги будут доступны всем. Вы сможете получать сведения о рейтинге всего, от политиков до персональных компьютеров, на основании данных об их успешности, примерно так же, как в настоящее время рейтинговые коэффициенты приписываются покупателям и продавцам на eBay. В результате формированием репутации можно будет управлять, а в некоторых случаях ею можно будет торговать. Ее даже можно будет украсть.

Тем не менее наряду с этим станет практически невозможным сохранять идеальную репутацию, так как абсолютно все, что вы говорите или делаете, будет отслеживаться и регистрироваться. Очень скоро представление о секретности уйдет в прошлое. По отношению к людям, вещам и корпорациям возникнет презумпция виновности. Все будет считаться порочным до отыскания доказательств противного, что, в свою очередь, породит идею этического банкротства, которое может стать новой точкой отсчета для испорченной репутации.

Если вам не приглянулась моя картина будущего, могу добавить к ней еще и то, что мы станем свидетелями появления особой практики исчезновений. В будущем люди станут нанимать специалистов, которые должны будут помочь им исчезнуть. Это не так просто при высочайшем уровне электронного слежения, но все-таки возможно, в особенности для молодежи, которая уже сейчас вполне освоилась с концептом множественных личностей в Интернете и легко пользуется многочисленными аватарами, а также для пожилых людей, которые вообще не имеют дела с Интернетом. Для всех остальных, опутанных сетью из кредитных карт, мобильных телефонов, снабженных системой GPS, биометрических паспортов, возможность скрыться от глаз окружающих превратится в несбыточную мечту, оставшуюся в далеком прошлом.

Многие учреждения, общественные институты и былые авторитеты, особенно в западных экономически развитых обществах, либо полностью исчезли, либо до такой степени подорвали свою репутацию, что большинство им просто не доверяет. Семья, церковь, правительство, бизнес, наука и даже менеджер местного банка уже утратили или теряют способность объединять вокруг себя людей.

Подобные недоверие и цинизм сохранятся и в будущем. Люди в еще большей степени, чем прежде, сосредоточатся на самих себе. В результате возникнет культура самодостаточности. Многие превратятся в изолированные от мира монады, не доверяющие врачам, больницам и фармацевтическим компаниям. Самодиагностика и самолечение станут обычным делом. К 2050 году на рынке появится программное обеспечение, с помощью которого вы сможете более или менее точно диагностировать неполадки своего организма, а на веб-сайтах типа Genes Reunited вам предложат различные генетические карты, описывающие, какие наследственные заболевания и патологии вам грозят. Кроме того, человек сможет приобрести или взять напрокат роботов-хирургов, которые проведут операцию у него на дому или в офисе.

Наверное, вы думаете, что все прочитанное в большей степени научная фантастика, нежели научные факты. Мой ответ на ваши сомнения очень прост. Составьте список того, какие возможности доступны вам сейчас, но не существовали или не были доступны еще пятьдесят лет назад. А теперь добавьте к этому дополнительный коэффициент, чтобы принять во внимание то, что скорость развития новых технологий имеет тенденцию расти в геометрической прогрессии, и вы поймете: все описанное мной не такая уж фантастика.

Тем не менее многое из того, что нам знакомо сегодня, сохранится и в будущем. Базовые вещи вряд ли сильно изменятся. Наши главные надежды и опасения останутся такими же, как и ныне. Мы так же будем стремиться к признанию. Так же будем стараться оставить свой след на Земле, достичь чего-то существенного в жизни и уважения окружающих. И мы сохраним любопытство относительно того, является ли наше существование на этой планете чем-то большим, чем простой космической случайностью.

И подобно одинокой Джойс Винсент в ее лондонской квартире, мы будем мечтать о любви и о том, чтобы нас любили.

Plus ca change, plus c’est la meme chose[1].

Дополнение

Недавно я перечитал «Расцвет творческого класса» Ричарда Флориды. На первых страницах своей книги он утверждает, что поколение, жившее между 1900 и 1950 годами, было свидетелем гораздо больших технических перемен, чем поколение, жившее между 1950 и 2000 годами. А далее поясняет, что с точки зрения влияния на общественные ценности дело обстояло прямо противоположным образом.

Мне кажется, нечто подобное, хотя и значительно меньшего масштаба, имело место за последние два года. С точки зрения технического прогресса бывали периоды гораздо больших перемен, но с точки зрения воздействия на ценностную структуру общества перемены, свидетелями которых мы стали с 2007 года, весьма значительны.

Пока еще очень рано делать какие-то определенные предсказания (экономика, основной двигатель перемен, способна поменять свои главнейшие тенденции развития), но, как мне представляется, мы начали движение от свободного рынка и индивидуализма в сторону государственного регулирования и сдерживания личной инициативы. Возможно, это только временная тенденция, но пока страх и неуверенность властвуют в обществе, люди будут стремиться к безопасности и надежности. Центр общественного внимания вновь сместился к семье и коллективу, и создается впечатление, что процесс глобализации несколько притормозил, благодаря чему в будущем могут восторжествовать коллективистские ценности в ущерб индивидуалистическим. Впрочем, я сомневаюсь, что данная тенденция продлится достаточно долго.

Неуверенность в сочетании с цинизмом вызывает возрождение интереса к подлинности; люди начинают искать некую большую значимость во всем, начиная от политиков и кончая стиральными машинами. Пока мы зашли не слишком далеко, чтобы наша жизнь окончательно разладилась, но потребность в ее балансировке ощущается многими. Люди все больше начинают подвергать сомнению значение материалистических ценностей, политические лозунги и приоритет профессионального успеха над семейным счастьем.

Я подозреваю, что многое из перечисленного окажется не более чем кратковременной реакцией на непродолжительное изменение ситуации, но кое-что может закрепиться.

К примеру, некоторое время назад изменение климата было проблемой экологической и этической, но сейчас оно становится и экономической проблемой. В настоящее время сохранение экологической стабильности – вопрос не только экономии значительных средств, но и вопрос спасения планеты в целом.

Что еще изменилось? Одно важное изменение, на которое вряд ли кто-то обратил серьезное внимание, заключается в том, что теперь половина населения планеты живет в городах. Увеличились также те разновидности населения, возможности существования которых раньше никто вообще не предполагал. По сведениями TechCrunch и ComScore, количество пользователей MySpace выросло примерно до 125 миллионов. Это очень много, но не так много, как у Facebook, зафиксировавшего 150 миллионов пользователей и 200 миллионов посещений сайта в одном лишь декабре 2008 года.

В прямо противоположном направлении движется потребление бумаги. С 1980 по 2000 год оно почти во всем мире значительно возросло, а сейчас явно пошло на спад. Причина подобного поворота не столько техническая, сколько социальная: поколение «Y», вошедшее в последнее время в большом количестве в активную жизнь, предпочитает получать информацию с экрана и хранить ее в цифровой форме.

В развитии этой тенденции, конечно, могут быть непредвиденные повороты, но я сомневаюсь, что они существенно повлияют на основное направление. Электронные книги уже входят в нашу жизнь, человеку все легче иметь дело с информацией в цифровом виде, что, возможно, лишний раз доказывает: футурологи не такие уж и выдумщики, если только не требовать от них, чтобы их пророчества исполнялись на следующий день.

Другие возможные достижения, о которых стоит упомянуть, включают неизбежное появление игрушек, управляемых психическим импульсом (я говорю вполне серьезно), по сравнению с которыми «Удивительная Аманда» будет выглядеть устаревшей.

Уже в наше время человечество успело изобрести несколько новых причин для страха. Свиной грипп и мировой финансовый кризис, вероятно, принадлежат к числу главнейших на момент написания этих строк, но могу вас заверить, что другие, пока нам еще не известные, не заставят себя ждать.

14 ноября 2030 г.

Дорогая Сара!

Пожалуйста, убедись, что ты хорошо очистила эту открытку с помощью Getsome 770TM перед тем, как прочесть ее. Она пройдет через руки множества разных людей, а в наше время никогда не знаешь, какую заразу можно подхватить. Один человек, которого я встретил на прошлой неделе в автобусе, сказал, что последняя вспышка вируса Р1 вызвана тем, что люди пользуются аналогами различных продуктов – что поделаешь, сейчас у нас, конечно, выбор не так уж велик, поскольку Интернет встал намертво и будет недоступен по крайней мере еще полгода. Что касается моего AiPhone[2], я боюсь им пользоваться из-за страха перед электромагнитными полями.

Думаю, единственный плюс в происходящем тот, что мы снова начинаем общаться в реальности. Все стараются помочь друг другу и, конечно же, не теряют бдительности. Мы становимся ближе. Это, конечно, способствует распространению самых разных напастей (в особенности истерии!), но, с другой стороны, мы вновь начинаем осознавать, насколько тесно все связано в нашем мире.

Я не знаю, где ты сейчас находишься, но здесь, у нас, чем хуже обстановка, тем счастливее выглядят люди. От этого делается немного жутковато. Возможно, происходящее имеет какое-то отношение к коллективному стремлению быть наказанными за что-то, а может, многим просто хочется знать, не станут ли их ежедневные поездки на работу и обратно не такими мучительными, если 50 миллионов человек внезапно исчезнут с лица земли.

С наилучшими пожеланиями,

Фил

P.S.  До тебя случайно не доходили слухи, что вспышка вируса была преднамеренной акцией? Его якобы создал кто-то в отделе маркетинга Getsome Pharmaceuticals, чтобы увеличить продажи Getsome 770TM.

Пять главнейших тенденций, которые изменят наше общество

Глобализация. Ранее глобализация была практически синонимом американизации, но в настоящее время она стала скорее обозначать возможность более широкого пересечения с людьми, товарами и идеями из самых разных уголков мира. Глобализация оказывает сильнейшее воздействие на маркетинг товаров и услуг и на возможности развития рынков. Она означает более тесные связи между различными регионами и большую мобильность. Все, начиная от отдельных стран, банковских систем и компьютеров и кончая самыми незначительными приспособлениями, будет связано между собой. В будущем развитие данной тенденции ускорится еще больше благодаря GPS, радиочастотной идентификации и «умной пыли» (крошечным беспроводным передатчикам и/или приемникам). Таким образом, приватность во всех своих формах уйдет в прошлое, а степень прозрачности и риска будет возрастать.

Локализация. Локализация (или ре-локализация) – прекрасный пример того, как тенденция создает свою противоположность. Локализация возникнет как следствие нежелания людей мириться с глобализацией и гомогенизацией. Евросоюз в результате начнет раскалываться и в конце концов полностью рухнет. Новый трайбализм приведет к образованию городов-государств, производству специфической местной продукции и экономическому протекционизму.

Поляризация. Будущее – это область, в которой властвует принцип «или-или», в ней в большей или меньшей степени поляризуется все. Во-первых, будущих будет несколько; некоторые из них будут ускоряться, другие, напротив, замедляться. Одни люди будут с радостью принимать все технические новшества, другие будут их с такой же решительностью отвергать. Промышленные рынки поляризуются на элитную составляющую и «эконом-класс». То же самое произойдет и с доступом к таким услугам, как здравоохранение, образование, транспорт и обеспечение безопасности. Все будет зависеть от вашей платежеспособности. Средний класс в большинстве развитых стран со временем исчезнет, и его представители постепенно разойдутся к двум противоположным полюсам: одни поднимутся вверх, войдя в новую мировую управленческую элиту; другие опустятся вниз, присоединившись к новому порабощенному рабочему (или не рабочему) классу.

Неуверенность. Если мы все-таки уцелеем от остальных напастей, с нами, по всей вероятности, покончит какая-нибудь глобальная пандемия. По крайней мере, так будут считать многие в будущем. Вера в государственные и прочие институты полностью исчезнет, а из-за необычайной скорости перемен люди начнут тосковать по прошлому. Неуверенность во многом явление возрастное, но независимо от того, восемнадцать вам лет или восемьдесят, вы все равно будете ощущать нарастающее чувство беспомощности. Состояние нервного напряжения будет иметь множество последствий, от усиления интереса к ностальгическим вещам и эскапизма до роста нарциссизма, локализма и трайбализма.

Смысл. Одним из важнейших и самых острых вопросов, связанных с будущим, является вопрос о том, выиграет или проиграет от предстоящих перемен религия. Некоторые полагают, что начнется упадок религий, так как распространение информации разрушит интеллектуальные основания религиозной веры. Физика создаст общую теорию, которая разрушит устаревшие предрассудки и религию в том числе. Другими словами, новой религией станет наука.

Я не разделяю подобной уверенности. Если наука, техника и сложность в самых разных своих проявлениях станут основными составляющими будущего, это неизбежно приведет к росту чувства неуверенности. И чем больше оно будет распространяться в мире, тем больше люди будут искать утешения, надежды и наставлений в религии, что может привести к росту индивидуальной религиозности. Однако, как мне кажется, глобализация в сочетании с общим чувством беспомощности и неуверенности повлекут за собой значительный рост не только индивидуальных, но и коллективных религиозных настроений. В результате мы сделаемся свидетелями взлета трайбализма, национализма и ксенофобии, и их крайними проявлениями могут стать какие-то разновидности исламского фанатизма и христианского фундаментализма.

Глава 2

Правительство и политика: они и мы

Будущее оказывает влияние на настоящее ничуть не в меньшей степени, чем прошлое.

Ф. Ницше

Британский премьер-министр Гарольд Макмиллан как-то заметил, что самой главной его проблемой были «события». Попытки предвидеть будущее почти всегда заканчиваются неудачей и разочарованием. О политике одно можно сказать с уверенностью: если взять достаточно большой промежуток времени, то в ней случается что угодно. Пророчества относительно конца истории в настоящее время представляются не менее нелепыми, чем слова Томаса Джефферсона: «История, знакомя (людей) с прошлым, позволит им судить о будущем, она передаст им опыт других эпох и народов». Если слова Джефферсона действительно справедливы, тогда зачем бы чиновникам из ООН закрывать копию «Герники» Пикассо, висевшую у входа в Совет Безопасности ООН, в тот самый день, когда Колин Пауэлл выступал с обращением к ООН по поводу войны в Ираке? Создается впечатление, что мы обречены повторять ошибки прошлого.

Политика засорена ложными пророчествами, главная ошибка которых – в переносе идей и событий прошлого и современности в будущее. На небольших исторических промежутках это иногда срабатывает, но рано или поздно какое-то совершенно непредвиденное событие или идея внезапно ломает все красивые схемы. Недавний пример – события 11 сентября.

В годы, последовавшие непосредственно за 11 сентября, мы все стали свидетелями глубокого поворота к полуавторитарному правлению. Тем не менее понемногу память об 11 сентября начала стираться. В тот момент, когда я пишу эти строки, восемь мировых лидеров, участвующих в саммите Большой Восьмерки в Лондоне и позирующих для «семейного фото», либо уже ушли в историю, либо вот-вот уйдут. Шредер (Германия), Берлускони (Италия), Коидзуми (Япония), Ширак (Франция) и Блэр сошли со сцены. Буш как политическая фигура доживает последние дни. Путин тоже, вероятно, долго не продержится, по крайней мере конституционно. Западные руководители – почти без исключений – теряют популярность.

Во многих случаях это результат разочарования избирателей в последствиях борьбы с терроризмом, которая привела к результатам, прямо противоположным планировавшимся. Избиратели чувствуют себя в гораздо меньшей безопасности, чем раньше, по самым разным причинам, начиная от терроризма и глобализации и кончая неспособностью эффективно влиять на местную и международную политику.

Результатом становится резкое падение численности политических партий (в Великобритании с 1980 года на целых 50%), низкая явка на выборах и общий подрыв доверия к политике и политикам. Теоретически можно предположить, что ситуация изменится с избранием нового президента США и новой группы мировых лидеров, но уровень неуверенности, тем не менее, скорее всего, возрастет как следствие процессов глобализации и лавинообразного развития техники. Антиглобалистские и антиамериканские настроения способны вызвать резкий откат влево во многих развивающихся странах, что вместе с быстрым подъемом авторитарной России и тоталитарного Китая может привести к абсолютно новому мировому порядку и новой холодной войне, в которой главными движущими силами будут патриотизм и протекционизм.

Как указывает социолог Фрэнк Фуреди, страх стал важным фактором, воздействующим на психологическое состояние общества по всему миру, а в дальнейшем его будут использовать для оправдания очень многого, от обязательных биометрических паспортов до всемирной базы данных. Чувство беспомощности влечет за собой ощущение неуверенности, которое бросает нас от одной паники к другой даже в том случае, когда вероятность реализации наших опасений близка к нулю. Хитрые политики прекрасно осведомлены об этом и используют людские страхи по поводу преступности, иммигрантов, работы, образования, изменения климата, чтобы еще больше поддерживать в населении чувство неуверенности, заставляя многих голосовать скорее за уже известного, хоть и не слишком привлекательного политика, чем выбирать какую-то темную лошадку.

Наиболее важные проблемы имеют либо местный, либо международный характер. Национальный суверенитет находится под угрозой из-за возрастающей мобильности рабочей силы и систем налогообложения, заставляющих крупные корпорации размещать свои капиталы вдали от центров. Все большие сомнения начинает вызывать и необходимость существования правительств и стран. К примеру, если правительства все чаще уходят от решения насущнейших общественных проблем, не желая вкладывать деньги в инфраструктурные проекты (в образование, здравоохранение, транспорт и т.п.), а национальная безопасность все в большей степени обеспечивается межгосударственными организациями, возникает вопрос: за что же мы платим своим политикам?

Я предвижу введение общемирового голосования по всем наиболее значимым вопросам (к примеру, выборы президента США могут стать всемирными), люди будут привлекаться к ним при помощи удобных устройств для голосования (например, электронная подача голосов в супермаркетах), а главное, благодаря Интернету – а в будущем Метанету – невиданное влияние приобретут особые группы, объединенные по интересам, и неправительственные организации (НПО). Иными словами, Интернет в большинстве демократических государств станет второй палатой парламента. А при таких своих характеристиках, как способность создавать движения без четко выраженного лидера и самоформирующиеся сети, он, по всей видимости, превратится в главную угрозу узконациональному и местному управлению. В Австралии, к примеру, общественная организация GetUp имеет гораздо большее онлайновое членство, чем любая из официальных партий.

Примечания

1

Чем больше что-то меняется, тем больше оно остается прежним. (фр.)

2

AI (англ.) – ИИ, искусственный интеллект. (Прим. ред.)

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.