Полмиллиона часов

      - Иди!
      - Он доберется сам, - сказала она, пытаясь высвободить руку. - До источника не так уж далеко.
      - Не доберется! Иди и жди меня у Хромого!
      - Не дури. Я пойду с тобой.
      - Ты нужна ему, а не мне!
      - Я пойду с тобой.
      - Он стар, а я молод!
      - С тобой...
      - Он слаб, а я полон сил!
      - С тобой...
      - Будешь только путаться у меня под ногами!
      - С тобой...
      - Убирайся к дьяволу!
      - С тобой...
      - Ах так! - Юноша отпустил ее руку, которую все еще машинально держал в своей, и, размахнувшись, ударил девушку по щеке.
      Она охнула, по не пошевелилась.
      - Увижу - убью! - Он повернулся и бросился вниз по тропе.
      Когда он исчез за поворотом, девушка поднесла холодную ладонь к горевшей от удара щеке и оглянулась.
      Старика тоже не было видно.
      Она подняла свои рюкзак, взвалила его на спину и медленно зашагала вниз по тропе в сгущавшуюся тьму.
      ...Полмиллиона часов. Полмиллиона часов. Полмиллиона, полмиллиона, полмиллиона часов...
      6
      На третьи сутки утром, когда солнце отжало к подножию белую тучу тумана, обнажив два вонзившихся в небо каменных клыка, юноша и девушка увидели змей.
      Оба зубца - они были совсем близко, если напрямик, то метрах в трехстах - казались живыми, шевелящимися, так густо покрывали их растущие прямо из камня серые извивающиеся ленты с безглазыми утолщениями голов, увенчанных тремя более темными жгутами. Жгуты тоже беспрестанно извивались, по, в отличие от самих лент, не беспорядочно, а все вместе - как колосья под ветром. В бинокль все было видно, как на ладони.
      - Длинный, они заметили нас, - прошептала девушка, крепко сжав холодными пальцами руку юноши.
      Действительно, порывы несуществующего ветра все чаще склоняли темные жгуты в их сторону. А вслед за жгутами все больше безглазых голов поворачивались им навстречу.
      Рука юноши ответила легким, бережным пожатием.
      Он осторожно опустил на землю свой тяжелый мешок и громко, гораздо громче, чем обычно, сказал:
      - Доставай запалы.
      И, повернувшись к ней, увидел ее глаза.
      - Малыш, а малыш, - произнес он, понизив голос, - встань-ка на цыпочки, помогу снять рюкзак.
      А она прошептала:
      - Может, лучше сам нагнешься?
      И сплела пальцы на его стриженом затылке.
      ...Как-то раз я взял карандаш и помножил двадцать четыре на триста шестьдесят пять. И еще раз - на шестьдесят пять. И у меня получилось что-то немногим больше чем полмиллиона.
      Не верите? Возьмите карандаш и проверьте. От начала жизни до смерти всего лишь полмиллиона часов.
      Так спешите любить все, что вы любите! И ненавидеть все, что вы ненавидите! Словом и делом спешите сегодня - завтра будет поздно. Все слова, которые вы не успели сказать, превратятся в бессмысленный хрип, все движенья, которые вы не успели сделать, превратятся в беспомощный трепет, когда настанет последний из вашего полмиллиона...
      7
      Прошли сутки.
      Прошло пять суток.
      Прошло десять суток.
      Прошло двадцать суток.
      Прошел месяц.
      Солнце еще не всплыло из-за хребта, но свет уже заливал полнеба, когда трое рослых мужчин подошли к единственному сохранившемуся в поселке дому.
      Двое остались внизу, а третий - очевидно, старший - уверенно поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
      В доме послышалось какое-то неясное движенье. Потом снова все затихло. Но было ясно - там, за дверью, кто-то есть.
      Пришедший громко спросил:
      - Хромой здесь живет?
      И еще два раза повторил свой вопрос.
      Дверь чуть-чуть приотворилась.
      - Не бойтесь! - весело сказал мужчина. - На дорогах ни одного стражника! В городе - волнения, вождь удрал из дворца.
      Дверь распахнулась настежь. На пороге возникла щуплая фигурка подростка.
      - Где же все-таки Хромой? - спросил мужчина.
      - Я - младший брат своего старшего брата, - сурово проговорил подросток. - Пошли!
      Удача, сопутствовала им - осыпей не было. Только раз брат Хромого остановил машину, велел путникам оставаться на месте, а сам вышел, держа под мышкой смутно поблескивающую в полутьме ущелья металлическую доску. Они видели, как он прошел мимо какой-то бесформенной груды, подошел к каменной стене, и услышали скрип сверла. Минут через двадцать машина снова тронулась в путь.
      К рассвету они добрались до источника.
      - Где же знаменитый трезубец? - спросил один из мужчин, обращаясь к остальным. - Я вижу только одну вершину!
      И все трое взглянули на подростка.
      Но тот ничего не ответил.
      Он вскинул бинокль на каменный клык, последний каменный клык, вонзившийся в небо. А потом долго водил объективом вверх и вниз, направо и налево.
      Словно искал кого-то.
      ...Полмиллиона часов. Полмиллиона часов. Полмиллиона, полмиллиона, полмиллиона часов...
      Только полмиллиона!