Так пусть же они станут его друзьями, а не врагами!
— Я понимаю вас, адмирал-командор, — сказал Хорст, слегка поклонившись Кирпоносу. — Я тоже так думал... Однако, — повысив голос, продолжал он, взглянув на Равенсбурга, — теперь у меня есть все основания полагать, что у противника имеются и другие причины атаковать наши миры. Судя по всему, его замыслы и намерения настолько ужасны, что по сравнению с ними любой крестовый поход покажется приятной прогулкой.
Помолчав, чтобы дать возможность присутствующим осмыслить его слова, Хорст стал прислушиваться к приглушенным возгласам удивления и озабоченному шепоту офицеров. Затем он заговорил, обращаясь непосредственно к Равенсбургу:
— Стихия Осквернителя — ложь и обман. Его истинные намерения скрыты настолько глубоко, что мы не могли даже предположить, в чем заключается их настоящая суть. Очень скоро нам придется действовать весьма решительно. В противном случае мы потеряем не только Готический Сектор.
Несколько долгих секунд инквизитор смотрел прямо в глаза лорду-адмиралу, давая понять, насколько серьезно то, о чем он говорит. Равенсбург выдержал этот пристальный взгляд и произнес решительно:
— Приказывайте, господин инквизитор. В свою очередь, я обещаю сделать все, что в моих силах.
— Я должен поговорить с вами наедине.
Кивнув, Равенсбург обернулся к своим офицерам:
— Я больше не задерживаю вас, господа...
Пришлось ждать, пока штабисты и свита лорда-адмирала — двести с лишним человек — покинут зал. Последним вышел Холлер Ставка. Хорст знал, что он останется в коридоре и никого не пустит внутрь, пока не получит от своего начальника кодовый сигнал.
Когда за Холлером закрылись двери, Равенсбург с вопросительным видом повернулся к инквизитору.
Этот тяжелый разговор длился без малого три часа. Итогом его стало соглашение, способное изменить не только ход войны в Готическом Секторе, но и, возможно, решить судьбу всего Империума.
ГЛАВА 2
Стальные двери метровой толщины раскрылись с грохотом, подобным рыку разгневанных богов. Сиаф шагнул в тронный зал Воителя.
По обеим сторонам прохода стояли два одержимых демонами дредноута. Их механика тут же глухо и угрожающе зарычала. Зажужжали сервомоторы, погнавшие кровь по синтетическим жилам огромных стражей. Стволы болтеров нацелились на Сиафа, а тонкие красные лучи уперлись ему в грудь. Маг Хаоса невольно съежился, ощущая, как псионические импульсы, излучаемые дредноутами, впились в его мозг, пытаясь идентифицировать личность посетителя.
Сверкнув клыками, маг произнес нужное заклинание. Дредноуты издали почти разочарованное шипение и посторонились.
— Войди, о Сиаф с Эйдолона! — В неприветливом голосе Абаддона Осквернителя слышалась издевка. — Войди. Мы ждали тебя.
Сиаф заковылял к трону, с трудом волоча огромную бесформенную массу плоти, в которую превратилась его левая нога. Осквернитель не призывал его к себе уже четыре с лишним года и теперь вдруг пригласил бывшего командующего своими армиями. Магу стало не по себе. Поселившаяся в чреве Сиафа тьма — давний дар Меняющего Пути, полученный в обмен на безоговорочную преданность, — радостно закопошилась, наслаждаясь его страхом.
Проходя по тронному залу, Сиаф чувствовал на себе множество подозрительных взглядов и слышал, как придворные злорадно перешептываются за его спиной.
Маг знал, что сейчас его окружает множество старых врагов и бывших друзей, которых он без зазрения совести использовал и предавал на протяжении всей своей головокружительной карьеры, вознесшей его к вершинам командования армиями Осквернителя.
И вот четыре года назад эти армии вторглись на Хелию-IV. Идея терроризировать Империум ударами флота Осквернителя по Готическому Сектору принадлежала самому Сиафу. Именно он гадал по рунам и заявил, что знамения обещают удачу. И именно на Сиафа обрушился гнев Аббадона, когда почти все отправленные на Хелию-IV корабли и три легиона Хаоса были уничтожены имперским флотом, неожиданно прибывшим на защиту Готического Сектора. Разумеется, во всем был виноват этот глупец Варр! Ведь это он привел свою эскадру в расставленную людьми ловушку... Но Варра больше нет. Во время сражения он превратился в пепел вместе со своим флагманским кораблем, и ярость разгневанного Абаддона пала на голову Сиафа...
Опальный маг понимал, что уцелел чудом. Осквернитель терпеть не мог неудачников. Обычно он наказывал их, превращая в живой корм для обитателей варпа, позволяя тем поселиться в их телах. В армиях Абаддона служило немало несчастных, одержимых этими страшными демонами. Они командовали Легионами Хаоса и даже становились навигаторами. Благодаря чутью своих демонов они искусно проводили суда сквозь теснины варпа. Одержимые помогали магам Абаддона и даже могли занять место у трона, нашептывая ему советы, продиктованные им ни больше ни меньше, как самыми страшными силами, господствующими в имматериуме.
Вот и сейчас в зале присутствовало такое существо. Прикованное к подножию трона, оно рвалось с испещренной магическими рунами цепи, с его окровавленных губ капала черная слизь. Озлобленное своими путами, утомленное бесконечным несовершенством нынешней оболочки и лишенное безграничной свободы варпа, существо злобно рычало...
На мгновение Сиафу показалось, что во взгляде гнусной твари мелькнуло что-то человеческое. Ведь когда-то ее тело принадлежало человеку, и лишь позднее его до неузнаваемости изуродовала власть заключенного в нем демона. Подумав об этом, маг вновь мысленно поблагодарил судьбу за то, что его пока миновала участь неизвестного страдальца.
Сиаф быстро осмотрелся по сторонам и сразу заметил в тени за троном своего благодетеля. Зарафистон был главным помощником Абаддона, его личным магом и покровительствовал Сиафу. Лишь благодаря заступничеству Зарафистона Осквернитель не поступил с ним так, как поступал со всеми, не оправдавшими его доверия.
Сиаф постарался найти в полуприкрытых глазах Зарафистона ответ на вопрос, зачем его вызвали ко двору Абаддона после четырех лет ссылки на самых глухих задворках его владений, но не увидел в них ничего, кроме пустоты. Несколько тысячелетий на службе у Абаддона научили мага Хаоса умело скрывать свои истинные чувства и намерения.
Зарафистон втайне не питал особо теплых чувств к Осквернителю, и Сиаф подозревал, что его покровитель вряд ли удовлетворен ролью придворного мага.
Правда и до него многие тайно злоумышляли против Воителя, но ныне их выеденные демонами тела красовались на стенах тронного зала между трофейными знаменами тысяч полков Имперской Гвардии и ста с лишним Орденов имперского Космического Десанта — немыми свидетелями побед, одержанных Абаддоном.
Скривившись от боли, Сиаф опустился на колени и склонил голову перед Абаддоном Осквернителем, Воителем Хаоса, Предводителем Черных Крестовых Походов и Наследником славы Хоруса. Опальный маг понимал, что такого противника ни в коем случае нельзя недооценивать. Поэтому-то Сиаф так и пресмыкался перед ним. Лишь продемонстрировав полную покорность, он мог надеяться вновь возвыситься до должности командующего армиями Абаддона. Многих обуревали такие же тайные амбиции, многие, так же как и Сиаф, и его покровитель Зарафистон, не были удовлетворены своим нынешним положением, хотя сам Абаддон считал, что большего они не достойны. Очень многим хотелось не служить, а повелевать. Сиаф входил в их число и поклялся не упустить представившуюся ему нынче возможность. Какую бы ничтожную и грязную работу не поручил ему Осквернитель, Сиаф с честью справится с заданием и тогда будет вправе рассчитывать на место среди равных.
В Легионах Хаоса было достаточно тех, кто считал удар по Готическому Сектору опасным и безумным предприятием. Ходили осторожные слухи о том, что Осквернителя подвигли на эту авантюру лживые пророчества, поступавшие из варпа. Поговаривали и о том, что спустя десять тысяч лет наследник Хоруса, наконец, стал терять способность править. О том, что войну давно уже можно было выиграть, и о том, что более способный повелитель, наверное, смог бы выйти из тяжелого положения, в котором все они оказались из-за бесконечных интриг и капризов Абаддона.
Время от времени эти разговоры достигали ушей Воителя, и иногда ему даже удавалось узнать, кто именно распространяет подобные идеи. Останки этих несчастных сейчас украшали стены тронного зала. Поэтому Сиаф постарался скрыть от всепроникающего взгляда Абаддона свои истинные чувства и казаться таким же заискивающим и подобострастным, как его тупые трусливые лизоблюды.
Сиаф распростерся у подножия трона.
— Слушаю и повинуюсь лишь вам и силам варпа, о Великий Воитель! — воскликнул он и не поднимал головы до тех пор, пока не прозвучал ответ Абаддона:
— Очень хорошо... Встань, мой верный Сиаф, и мы скажем тебе, зачем за тобой посылали...
От небрежного тона, каким говорил Осквернитель, у Сиафа мурашки побежали по коже. Ему даже почудилось, словно на него пахнуло холодом бездны самых далеких звезд.
Осмелившись, наконец, подняться на ноги, маг взглянул на восседавшую на троне фигуру. Взгляд бездонных черных глаз Абаддона пронзил Сиафа. Внезапно он почувствовал себя совершенно беспомощным, ему вдруг ужасно захотелось тут же исповедаться в своих тайных помыслах, но он взял себя в руки и опустил глаза, притворившись, что решил покорно склонить голову. Чудовище, скорчившееся у подножия трона, презрительно фыркнуло, наблюдая за тем, как ежится Сиаф. В рядах придворных также послышались приглушенные смешки.
Проглотив и это унижение, Сиаф справился с закипевшим в его сердце гневом.
— Я счастлив покорно служить делу Хаоса душой и телом, — с трудом пробормотал он. — Повелевай, и я сдвину с места звезды, чтобы выполнить твое приказание.
— Мы ведем победоносную войну, — монотонно заговорил Абаддон,— но, по мере того, как положение противника становится все более безнадежным, он сопротивляется отчаянно и ожесточенно. Он ищет новых союзников. Ему нужно помешать. Именно это и требуется от тебя, маг Хаоса.
Перед Сиафом блеснул луч надежды. Маг с облегчением перевел дух. Такой поворот событий превзошел самые смелые ожидания, и часть его существа, принадлежащая Меняющему Пути, тут же приободрилась, предвкушая, какие ловушки и западни Сиаф расставит противнику, а также ожидая власти и полномочий, которые наверняка даст ему Повелитель.
— Это большая честь для меня, о Воитель, — сдержанно произнес Сиаф. — Какие силы прикажете передать в мое распоряжение? Сколько у меня будет эскадр и легионов?
— Каких еще эскадр, ничтожество? — презрительно фыркнул Абаддон.— Ты ничего не понял... Полудохлый император ищет союзников. Но и мы не сидим сложа руки. Мы тоже нашли союзников. Ты отправишься к ним в качестве посланника. С тобой пойдет еще один мой слуга. Проследи за тем, чтобы союзнический долг был выполнен в соответствии с нашей волей. Если ты справишься с этим заданием, мы вновь будем к тебе благосклонны. В случае провала предыдущее наказание покажется тебе великой милостью по сравнению с тем, которое мы придумаем для тебя.
Мысли Сиафа смешались. Чести стать личным посланником Осквернителя удостаивались единицы... Но почему же выбрали именно его, опального мага, несколько лет пребывавшего в позорной ссылке?.. Кто эти загадочные союзники и что могло побудить их вступить в отношения с такой бесчестной личностью, как Абаддон Осквернитель?!
Сиаф рискнул покоситься на Зарафистона. Тот не пошевелился и не проронил ни звука. Даже глаз его теперь не было видно из-под капюшона, но Сиаф с трудом сдержал улыбку, заметив, как пальцы его покровителя рассеянно гладят расшитое рунами одеяние. Непосвященным эти движения показались бы случайными и машинальными, но ученик главного мага Хаоса прекрасно понимал, что это — послание, смысл которого заключен в значении рун, к которым он как бы невзначай прикасался,
Зарафистон явно предупреждал Сиафа о том, что ему готовят западню, но того, кто сумеет ее избежать, ждет великая награда. Едва заметно кивнув Зарафистону в знак того, что его сообщение понято, Сиаф обратился к Осквернителю:
— А кто же будет вторым посланником?
Улыбнувшись одними губами, Абаддон бросил короткий взгляд в сторону толпы придворных, которая тут же расступилась. Вперед вышел высокий мускулистый монстр, закованный в стальные доспехи с медными пластинами. Плоть его во многих местах пронзали острые крюки, по прикрепленным к ним цепям струилась кровь. Чудовище оскалило безгубый рот. От его лица вообще мало что осталось. Сиаф увидел лишь маску, сшитую из кожи убитых врагов. Яростно заревев, существо вскинуло руку с цепным топором и приветствовало Абаддона.
— С тобой отправится Ганнибар Барка, — заявил Осквернитель. — Каждому из вас будет поручено отдельное задание. И горе вам, если вы его не выполните!
— Слушаю и повинуюсь. — Склонив голову, Сиаф размышлял о новом, не самом приятном повороте дела.
Зачем отправлять с таким деликатным заданием звероподобного Ганнибара?! Всем известно, что Ганнибар Барка — тупое свирепое животное в получеловеческом обличье. К тому же он — один из последователей безумного Кхарна Предателя...
Как и Сиаф, берсерк Ганнибар впал в большую немилость Осквернителя. Его легионам было приказано захватить богатую полезными ископаемыми Ахиллию и превратить эту отдаленную планету в базу для снабжения и ремонта боевых кораблей Абаддона. Вместо этого слабоумный берсерк не только позволил своим воинам полностью уничтожить население Ахиллии, но и не захотел или попросту не смог помешать опьяненным кровью зверям наброситься на прибывшие следом подразделения сил Хаоса и истребить их.
Гнев Воителя не заставил себя ждать. В шахты и мастерские Ахиллии отправили миллионы рабов, а воинов Ганнибара оставили на планете их охранять. Самого же Ганнибара послали усмирять свой кровожадный нрав на самый отдаленный фронт.
Сиаф не мог понять, зачем Абаддону понадобились двое изгнанников. Вряд ли это было совпадением или проявлением несвойственного Осквернителю милосердия... Маг не забыл о том, что Зарафистон предупредил его о тайной ловушке. Сиаф искоса поглядывал на воинственного Ганнибара, который — если вообще был способен думать о чем-то, кроме кровопролития, — наверняка размышлял сейчас о том же. Кому же из них двоих предназначена эта ловушка? Или — им обоим? Зачем Абаддону понадобилось отправлять их на это задание вдвоем?
Поняв, что знает слишком мало, Сиаф осмелился заговорить:
— Кто же эти союзники, о Повелитель? И как они нас узнают?
Абаддон вновь зловеще усмехнулся:
— Ты наверняка утомлен долгой дорогой. Отдохни и соберись с силами, а потом наш верный Зарафистон сообщит тебе все, что ты должен знать.
Через три недели после отбытия обоих посланников на окраине скопления Циклопа из варпа вынырнул разведывательный крейсер. Стремительно проникнув вглубь пограничной звездной системы, он вышел на орбиту третьей от светила планеты. Это был бесплодный кусок скальной породы, настолько никчемный, что лишь самые педантичные имперские астрографы занесли его координаты в длинный и до сих пор не завершенный список звездных систем Империума.
От вращавшегося на орбите корабля отделился зловещего вида черный челнок. Он приземлился точно в заданном квадрате, и на пыльную поверхность безжизненной планеты высадились три взвода элитных подразделений космических десантников Черного Легиона. Несколько бойцов тут же заняли огневые позиции на границах зоны высадки, остальные же начали прочесывать близлежащую территорию. Не прошло и минуты, как командир десантной группы услышал в наушниках вокса возбужденный возглас. Итак, они нашли то, что искали.
В самом центре небольшого кратера стоял ничем не примечательный контейнер из обсидиана высотой около пятидесяти сантиметров. На нем не было видно каких-либо швов, креплений, ручек или замков. Только гладкий камень. Планета была лишена атмосферы, поэтому ветер не мог потревожить пыль, покрывавшую ее поверхность. Командир десантников с растущей тревогой заметил, что в радиусе сотен метров вокруг нет никаких следов. Оставившие контейнер исчезли бесследно.
Грязно выругавшись, командир велел одному из бойцов отправиться к кратеру и забрать контейнер. Взвод стал отступать к челноку. Десантники держали оружие на изготовку, осматривая в прицелы планету, на которую, судя по всему, много тысяч лет не ступала нога ни одного живого существа. Уже через три минуты после посадки челнок снова взмыл ввысь.
Спустя шесть дней контейнер был доставлен в покои Абаддона и установлен на черной мраморной плите. Осквернитель рассматривал его, поражаясь чужеродной безликости странного предмета. Меч Повелителя беспокойно зашевелился в ножнах. В дверях появился Зарафистон.
— Вы звали меня, Воитель? — проговорил маг с привычным подобострастием.— Полагаю, мы получили ответ от наших новых союзников?
— Открой! — приказал Абаддон, ткнув пальцем в сторону контейнера.
Маг Хаоса согнулся в низком поклоне и шагнул к мраморной плите. Несколько минут он пристально разглядывал странный предмет, затем простер над ним покрытые чешуей руки и осторожно коснулся совершенно гладкой поверхности, бормоча магические заклинания. Полумрак чуть рассеялся, когда вокруг контейнера вспыхнуло приглушенное сияние.
Через несколько секунд на его крышке засветились руны. Длинные гибкие пальцы Зарафистона потянулись к ним, касаясь их в определенной, известной лишь ему одному последовательности.
Послышалось шипение. На крышке контейнера возникло и стало расширяться похожее на зрачок круглое отверстие, из которого показались струйки какого-то едкого газа. В воздухе запахло гнилью разложения вперемешку со странным кисло-сладким ароматом.
— Ну, — спросил Абаддон, — какой ответ они нам дали?
Сунув руку в отверстие, Зарафистон извлек прекрасно сохранившуюся в криоконтейнере голову Ганнибара Барки. Черты его лица были страшно искажены. Берсерк умирал медленно и в страшных мучениях.
Взглянув на жуткое послание, Абаддон усмехнулся.
— Они согласны! — пробормотал он.
ГЛАВА 3
Лилеатона равнодушно наблюдала за отважным, но бессмысленным сопротивлением последнего из человеческих кораблей. Все его щиты вышли из строя, двигатель был серьезно поврежден торпедой, а в корпусе зияло не меньше десяти пробоин. Судно стремительно теряло кислород, но оставшиеся в живых мон-кеи не сдавались.
Эскадрилья похожих на стрелы космических бомбардировщиков под командованием Корна ринулась в очередную, и на этот раз наверняка последнюю, атаку на обреченный корабль. Лилеатона наблюдала за их перемещением на тончайшей мембране тактического экрана, выточенной из кости духа. Уцелевшие орудийные башни вражеского корабля дали ответный залп. С довольной улыбкой Лилеатона проследила за тем, как бомбардировщики прорвались сквозь заградительный огонь, предоставив командорам расстреливать собственные призрачные изображения, созданные генераторами защитного голографического поля.
— Жду ваших приказаний, капитан! — прозвучал в голове Лилеатоны голос Корна. — Вам нужны пленные мон-кеи?
Хотя устройство связи не всегда могло передать все оттенки и интонации голоса, Лилеатона очень живо представила себе, как сейчас усмехается Корн...
— Маэль даннан, — ответила она на диалекте воинов своей давно погибшей родины.
Слово "даннан" означало "смерть" и применялось только по отношению к животным и другим низшим существам. "Маэль даннан" — полное и безжалостное истребление.
Космические бомбардировщики неумолимо приближались к цели, играючи уклоняясь от шквального лазерного огня. Когда-то давно Лилеатона и сама летала на бомбардировщике. Воспоминания о тех временах навсегда стали частью ее существа. Она знала, какие чувства переполняют сердца пилотов, когда они ощущают возбужденный гул своих машин и напряженно следят за тем, как растет в прицелах цель... Лилеатона наблюдала за последними минутами схватки, не переставая восхищаться мужеством и умением пилотов. Тысячи раз она видела, как они наносят удар, и сама тысячи раз участвовала в подобных атаках, но в такие моменты ее по-прежнему охватывал неописуемый восторг...
Бомбардировщики неслись к исковерканному корпусу вражеского корабля, а затем, в самый последний момент, когда столкновение уже казалось неизбежным, заложили крутой вираж и ушли в сторону, подчиняясь беззвучным приказам штурманов. В ту же секунду десятки ракет впились в борт обреченного судна. Еще через мгновение сдетонировали акустические боеголовки. Человеческий корабль даже не взорвался, а мгновенно превратился в растущий огненный шар.
Эскадрилья эльдаров обогнала нашпигованную обломками взрывную волну. Эфир наполнился возбужденными возгласами, радостными криками и обсуждениями подробностей отгремевшей схватки.
"Поздравляю с победой и полным уничтожением противника! — По каналу связи крейсера „Вуален-Шо" Лилеатона послала ментальный сигнал в принимающие устройства всех бомбардировщиков. — Возвращайтесь, вас ждут подобающие почести".
Пилоты подчинились приказу, но Лилеатона внимательно следила за их маневрами, пока не убедилась в том, что все машины легли на обратный курс. Ей много раз приходилось ходить в атаку, и она знала, что в разгоряченную голову пилота могут прийти самые безумные мысли.
Лилеатона думала о том, как трудно бывает совладать с эмоциями.
А ведь именно эта слабость — неспособность управлять животной стороной нашего существа — когда-то чуть не погубила всех эльдаров! Ни в коем случае нельзя уподобляться мон-кеи! Чтобы выжить, надо, в первую очередь, держать себя в руках...
Покосившись на дисплеи капитанского мостика, Лилеатона удовлетворенно отметила, что пока все идет как надо. Четыре поврежденных транспорта мон-кеи беспомощно дрейфовали в пространстве. Добить их не составит никакого труда. Еще три транспорта и одно эскортное судно превратились в выгоревшие груды обломков, а остатки человеческого конвоя отчаянно удирали к точке перехода в варп. Она находилась на самом краю звездной системы, невероятно далеко для этих тихоходных кораблей.
Ударные корабли эльдаров — эсминцы типа "Яд" и "Мрак" — шли по пятам, ни на секунду не оставляя их в покое.
Лилеатона видела, как последние из уцелевших имперских эскортных кораблей, уступавших эсминцам эльдаров и в силе огня, и в маневренности, развернулись и ринулись им навстречу.
Они тщетно пытались отвлечь внимание противника от транспортов, спешивших к точке перехода. Эльдары же на полном ходу бросились вперед, предвкушая легкую победу.
— Люди отважно сражаются, — пробормотал Айлил, старший помощник Лилеатоны, разглядывая обозначения на дисплеях. — Этого у них не отнять.
— Мы отнимем у них все, — ответила капитан с глубочайшим презрением.
— Они наши враги. Их опасно недооценивать, — еще тише проговорил Айлил.
— Они — бездушные животные и, следовательно, не могут обладать такими добродетелями, как отвага или благородство, — ответила Лилеатона.
— Но они продолжают сражаться даже в безнадежной ситуации. Животные знают, когда пуститься в бегство или сдаться на милость победителя.
На Лилеатону не произвели особого впечатления философствования старшего помощника.
— Они сражаются, подчиняясь своей звериной натуре, — сухо парировала она. — Их храбрость, если применительно к ним вообще уместно говорить о таковой, — лишь отчаяние дикого зверя, способного, попав в капкан, отгрызть себе лапу.
"У нас есть и более важные дела, — беззвучно добавила Лилеатона. — Давайте больше не будем об этом!.."
— Служу вашей мудрости, — ответил Айлил, припав на одно колено.
При этом капитан отметила, что, даже продемонстрировав высшую степень смирения, старший помощник выражает свое несогласие с ее мнением.
Он думает иначе... Что ж, эльдары не карают за инакомыслие. Поэтому-то они неизмеримо выше мон-кеи с их бездумной покорностью воле их полуразложившегося бога. Наш бог Ланн-Кай Водолей силой своей великой мудрости остужает мою ярость, когда она грозит стать неуправляемой. Он дарует моему сердцу гармонию, которой наша раса должна наполнить Вселенную. Поэтому-то мы и не имеем права сдаться и погибнуть без боя...
На экранах зарделась новая вспышка, вернувшая Лилеатону к действительности. Один из человеческих кораблей — невероятно уродливых и неуклюжих по сравнению с изящными кораблями эльдаров — стал медленно разваливаться на куски. Внутри его корпуса гремели взрывы, а обшивка одного из бортов была полностью уничтожена мимолетным прикосновением лазерного луча. Эльдары на капитанском мостике "Вуален-Шо" на мгновение оставили свои занятия, чтобы понаблюдать за последними мгновениями агонии человеческого судна.
— Кажется, это войсковой транспорт, — пробормотал Айлил. — Погибли несколько тысяч бойцов, которые могли бы сражаться с приспешниками Хаоса.
— С тем же успехом они могли бы уничтожать наших соплеменников, — возразила Лилеатона. — Вам повезло, Айлил. Ваш родной мир еще существует. А я видела, как мон-кеи уничтожают мой мир. Я слышала беззвучные стенания Мечтателей, когда топтали семена их душ.
Айлил ничего не ответил. Многие присутствующие на капитанском мостике тоже молча смотрели на капитана. Казалось, сделалось тише даже умиротворяющее беззвучное бормотание косточки духа. Для соплеменников Лилеатоны их миры были священными живыми существами, защищавшими своих обитателей в ледяной бездне Вселенной. Сама мысль о гибели хотя бы одного из этих древнейших и бесценнейших пристанищ наполняла ужасом душу любого эльдара.
— Мон-кеи и их полумертвый бог, как и мы, сражаются с Великим Ужасом, — продолжала Лилеатона, не отрывая взгляда от тактического экрана. — И при этом сами же мон-кеи — важнейший источник силы Великого Ужаса. Они слабы и глупы, а их бог стар и дряхл. Их Империум обречен и в своей агонии готов затащить в могилу кого угодно. В том числе и нас. Мон-кеи ничего не соображают и стремятся уничтожить все, что им непонятно. Поэтому-то и нельзя рассчитывать на их помощь в борьбе с Великим Ужасом. Как нельзя позволить им наращивать свои силы, которые они могут использовать против нас.
Айлил вновь промолчал, но принял девятую позу раскаяния в ее шестом варианте, выражавшем глубокое сочувствие к чужому горю. Лилеатона же своей позой дала понять Айлилу, что прощает его. Трагическая участь ее родного искусственного мира была хорошо известна эльдарам из рода Айлила. После гибели Бель-Шаммона Лилеатона и ее уцелевшие соплеменники спаслись бегством, пробираясь через Паутину, прячась среди искусственных миров других эльдаров. Молодая и гордая Лилеатона, командовавшая теперь боевым кораблем, пылала жаждой мести, ярость которой только что испытал на себе конвой имперских транспортов.
Война человечества против Хаоса охватила весь Готический Сектор и докатилась даже до самых отдаленных его уголков. Такие места значились на примитивных человеческих картах как неисследованные или необитаемые. Но на протяжении предыдущих столетий люди потеряли здесь так много разведывательных кораблей, что предпочитали сюда не соваться.
Однако теперь военная необходимость заставила их прокладывать новые маршруты для своих конвоев в обход районов активных боевых действий. Кроме того, им приходилось пускаться на поиски новых планет, богатых полезными ископаемыми. Человечеству требовалось сырье и материалы для производства своего довольно грубого, но зачастую весьма эффективного оружия.
В этой звездной системе они занимались именно промышленной разведкой. Сама она не была хоть сколько-нибудь примечательной: гаснущая звезда-карлик и четыре ее бесплодных спутника. Однако на окраине системы дрейфовал искусственный мир Ан-Илоиз — родина Айлила и других эльдаров, служивших на борту "Вуален-Шо". Лилеатона теперь тоже могла называть его своей новой родиной. Звездная система и пустынные районы, окружающие ее, останутся для эльдаров священной территорией до тех пор, пока медленно движущийся искусственный мир не покинет этих мест. И они будут безжалостно уничтожать все корабли, появляющиеся здесь.
Эскадра Лилеатоны расстреляла уже три имперских конвоя. Воинственная часть ее существа ликовала при мысли о кровавой бане, которую они учинили для непрошеных гостей. Стоя на капитанском мостике, Лилеатона с довольным видом наблюдала за тем, как пульсирующие лазеры играючи вспарывают толстую броню имперских кораблей, сверхскоростные торпеды поражают неуклюжие цели, а вокруг в смертоносном танце кружатся эскадрильи космических бомбардировщиков.
Почему же люди упорно продолжали появляться в этих местах?..
"Что им нужно?! — в ярости думала Лилеатона. — Неужели они не понимают, что им тут не место?! Ладно, если им и этого мало, мы уничтожим все корабли, сколько бы они ни прислали!"
Лилеатона не без труда отогнала эти кровожадные мысли, понимая, что ослепленному яростью командиру не место на капитанском мостике флагмана эскадры. Изучив данные, выводимые на тактические экраны, она начала отдавать приказы.
— Курс — тридцать градусов к звезде. Увеличить скорость на два ура и преследовать врага. "Вуален-Шо" будут сопровождать эскортные корабли "Щит Медбаха" и "Плач Мельсора". Остальным — приступить к поиску и уничтожению поврежденных и отставших кораблей противника.
Тонкие пальцы Лилеатоны начали сложный танец по хрустальным датчикам командного пульта. Офицеры связи уже передавали ее ментальный приказ на остальные корабли эскадры. Кость духа "Вуален-Шо" наполнилась всплеском энергии. Все члены экипажа замерли на своих местах в предвкушении кровавой расправы, которую им предстояло учинить над врагами.
Лилеатона с радостью приняла это воодушевление, но внезапно ее более тонкие чувства уловили нечто диссонирующее с всеобщим ликованием. Она напряглась, пытаясь понять, что происходит, и очень скоро ощутила новый, постепенно усиливающийся сигнал.
Казалось, системы флагмана тоже почувствовали его и передали экипажу. Дух корабля тут же изменил свой настрой, и, словно само по себе, судно снизило скорость. Не прошло и нескольких секунд, как остальные корабли ударной эскадры стали замедлять ход. Их души отвечали на ментальную команду флагмана.
