- Господи, помоги нам узнать, где король Карл зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «Королевская», укрыв их от налоговой инспекции! – как один, одновременно помолились все трое.
- Ну что ж, мы вновь вместе! – подытожил за всех Д’Арнатьян. – Сейчас поздно, пора спать, а завтра в путь!
Все согласились и легли спать, за исключением Амариса, который достал листы ватмана, цветные карандаши и принялся рисовать что-то бурча под нос, видимо молитвы.
Глава 30.
На следующее утро наши друзья, заботясь о здоровье трактирщика, решили его не будить и не платить за ночлег. Но хозяин оказался крепким орешком и поджидал их внизу с длинным, свернутым в рулончик счетом за оказанные услуги.
- Слушай, Потрос, мы, что тут месяц жили? - спросил Д’Арнатьян, увидев сумму в счете.
- Инфляция, - оправдывался хозяин.
- Да я тебя … - начал было Д’Арнатьян, но тут Амарис что-то прошептал ему на ухо и гасконец мгновенно успокоился.
- Вот тебе, и не говори, что французы скупы, - надменно сказал Амарис, бросая трактирщику пачку свеженарисованных облигаций, сроком погашения через сто десять с половиной лет.
- Что это? - негодующе вскричал хозяин трактира.
- О, это лучше, чем деньги, на них начисляются три тысячных процента каждые пятьдесят лет, они принимаются во всех банках (где меня не знают), - объяснил Амарис.
- Это абсолютно ликвидные облигации, - закивал головой гасконец, - Могу даже купить их у Вас, благородный хозяин, пистолей эдак за двести, вот Вам моя расписка, что я должен их уплатить.
- Вы мне голову не морочьте, ублюдки гребаные, видал я таких на площади, где должников казнят! – завопил неучтивый хозяин.
- Что ты сказал, - воскликнули все четверо, хватаясь за пистолеты. – Ты пожалеешь о том, что сказал это! После этих слов, мушкетеры принялись бить хозяина по морде до тех пор, пока он не запросил прощения у почтенных посетителей. Почтенные посетители простили его и, обломав напоследок об его спину и голову четыре табуретки, удалились из трактира, нагруженные провизией (ее нес Потрос) и ящиками вина, их несли трое остальных.
Спустя полчаса, хозяин очнулся и не поверил своим глазам. Стойка, за которой торговал хозяин, была вырвана из пола и прибита к потолку, гардеробная вешалка у входа была прибита к полу, также как и оставшиеся целыми табуреты. Вдобавок, из каждой табуретки торчало острия вбитых снизу гвоздей, а шторы были сорваны и засунуты в унитаз по самую рукоятку швабры, с помощью которой эти занавески были пропихнуты в «средство отправления естественных нужд». Вместо штор на гардинах висели, опускаясь до пола, рулончики туалетной бумаги (причем использованной). Мотая головой, как сумасшедший, хозяин решил прилечь на втором этаже, и заодно вызвать полицию. Первое с чем столкнулся хозяин, это ведро воды, обрушившееся ему на голову. Вторым была веревка, протянутая на уровне лодыжки. Споткнувшись, хозяин упал лицам в то, что приличные люди стыдливо называют содержимым унитаза, щедро разбросанным по полу таинственным сеятелем. В центре комнаты стоял вырванный из сортира на втором этаже унитаз, над которым на веревочке висела бумажка с наспех накарябанной философской мыслью: «Главное в унитазе не форма, а содержание (в смысле содержимое)». Ополоумевший хозяин дернул за эту веревочку и ему на голову обрушился унитазный бачок, изящно замаскированный в дебрях люстры. Сказав что-то типа «ы-ы», неучтивый хозяин теперь не то трактира, не сортира, рухнул как подкошенный.
Глава 31.
Ну, а наши герои, проучив хама -трактирщика - сортирщика, наши герои продолжили свой путь к новым опасностям и приключениям, туда, куда их вели их благородные сердца.
А благородные сердца, как, оказалось, влекли их в Лондон. Там, для того, чтобы разузнать, как дела у пленного короля, друзья накупили оптом два-три килограмма свежей желтой прессы. Самую горестную весть принес Д’Арнатьян, купивший программку на казнь короля Карла I.
- Как же спасти короля? – жалобно спросил Потрос, прочитавший программку, в которой кроме казни еще рекламировался новый публичный дом.
- Д’Арнатьян что-нибудь придумает! – с надеждой сказал Отос.
- Я вижу, что Отос с надеждой говорит, что я что-нибудь придумаю, - сказал Д’Арнатьян, плюнув в голубя, который летел мимо на бреющем полете. – О, я и в самом деле придумал! Во время казни Карл I говорит, где зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «Королевская», укрытый, между прочим, от налоговой полиции. Все бегут за лопатами, а мы спасаем короля.
- Вы гений, мой друг, - прослезившись, воскликнул Отос, оглядываясь в поисках лопаты.
- Но тогда нам достанется несколько меньше, чем мы рассчитывали, а я уже заложил доходы в бюджетах своих имений свою долю, - сказал Потрос, вытаскивая карманный калькулятор, и принялся нажимать на кнопки. При этом он выглядел человеком, впервые взявшего калькулятор в руки, о чем Д’Арнатьян не преминул высказаться.
- Вы Потрос похожи на человека, который впервые держит калькулятор в руках, - насмешливо сказал гасконец, глядя, как его толстый друг, попыхтев с полминуты, умножил два на два. На экране калькулятора высветился ответ – 3. Потрос, даже не обидевшись, победно посмотрел на гасконца.
- Да, я согласен с братаном Потросом, - согласился с толстым недоумком набожный Амарис.- Ибо трудно будет заставить весь Лондон купить мои стодесятилетние (с половиной) облигации, к тому же я не успею столько нарисовать.
- Дураки! – сказал гасконец. – Сразу видно, что вы не обучались в финансовых академиях. Нет у вас той предпринимательской жилки, которая так отличает гасконцев, слабоумные друзья мои! – Лицо Д’Арнатьяна просветлело от вдохновения, словно у него умерли кредиторы.
- По мнению этого гасконского хлыща, господь бог был гасконцем, - пожал плечами Амарис и переглянулся с Отосом. Тот никогда ни в чем с ним не соглашался, но в отношении Д’Арнатьяна их мнения совпали.
- А вы что в этом сомневаетесь? – удивился лейтенант королевских мушкетеров.
- Послушайте, Д’Арнатьян, так Вас перетак, Вы мертвого загребете, - сказал Потрос и грязно выругался. – Говорите по делу и прекратите водить гвоздем по стеклу, меня это из себя выводит.
- Ну ладно, ладно, - снисходительно согласился гасконец, и вынул руку из своего кармана. В руке был зажат пяток гвоздей и кусочек небьющегося стекла со следами царапин. – Мы заранее скупим все лопаты, так что ни у кого в Лондоне не лопат будет. А затем, когда все ринутся за миллионом фунтов, вырученных от… и так далее, мы будем продавать лопаты по тысяче, нет, по две тысячи пистолей и заработаем куда больше миллиона, не будь я Д’Арнатьян. Кстати, как технический руководитель проекта я получаю сорок процентов, а остальное вам, друзья мои.
Три шпаги блеснули на солнце и защекотали кадык гасконца.
- Я пошутил, друзья мои, - криво улыбнулся лейтенант королевских мушкетеров. Каждому из нас по двадцать процентов, Вам Потрос, Вам Отос и Вам Амарис. Ну а остальные двадцать процентов мне.
Друзья успокоились и извинились передним за то, что сомневались в нем.
- Вы гений, - еще раз повторил Отос, убегая в поисках лопат. Остальных уже скрылись за ближайшим холмом.
К вечеру, друзья приволокли столько лопат, что ими можно было выкопать пару котлованов для новых озер, или сделать дамбу на Ла-Манше.
- А вдруг король не скажет, где он зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от… и так далее, - забеспокоился Потрос, скупивший лопат раз в десять больше, чем все трое друзей вместе взятых.
- Мы выроем подкоп под эшафот и подскажем ему эту идею, - подумав, ответил гасконец, и, воспользовавшись тем, что Потрос несколько отвлекся поеданием шашлыка, насаженного на свою длинную шпагу, переложил две лопаты из кучи Потроса в свою кучу. Амарис сделал то же самое с тремя, а Отос с десятью лопатами.
- А вдруг король скажет неправду? – еще раз забеспокоился Потрос.
- Мой глупый друг! – напыщенно начал свою речь гасконец, невзирая на возмущенный возглас Потроса, обнаружившего, что пока он задавал вопросы, его куча лопат поредела на четверть. – В том то вся и соль, чтобы король (по нашей просьбе конечно) сказал всем (кроме нас, конечно) неправду, ибо, кроме прибыли от продажи лопат мы заныкаем миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «королевская» и так далее, к тому же нам пофиг будет, по крайней мере, лопаты мы уже продадим! – объяснил Д’Арнатьян.
Глупое лицо Потроса просто засияло от удовольствия, хитрая рожа Амариса гадко улыбнулась при этих словах, лишь благородный Отос зажмурил глаза, представляя, как он наживется на глупых как Потрос англичанах, что же касается Д’Арнатьяна, то он ограничился тем, что переложил в свою кучу три лопаты, принадлежавшие зажмурившему глаза Отосу.
- Нам нужен чертеж для подкопа и карта города! – заявил Амарис, единственный из всех, умеющий чертить и несказанно гордившийся этим.
Глава 32.
Друзья направились к захудалому трактиру, расположенному вдалеке от полицейского участка и продолжили разговор уже за бутылкой доброго вина.
- Хозяин! – вскричал Амарис, руки которого горели от желания что-нибудь начертить. Видимо от нетерпения, руки его схватили кинжал и нацарапали на полированном столе неприличное слово. – Бумагу, чернила, линейку и карту дорога.
Получив требуемое, аббат криво и размашисто нарисовал план подкопа и поставил жирный крест в том месте, где был конец подкопа. Друзья с восхищением смотрели на него.
- Потрос, старина, а что Вы сделаете со своими деньгами? – спросил у него аббат Д’Эрблю, похлопывая чернильными руками по плечу Потроса.
- Открою банк и получу в нем кредит. Кредит не верну и так далее, - самодовольно похвалился Потрос.
- Идиот! – покачал головой Амарис. Вот я куплю контрольный пакет акций Ватикана и стану Папой Римским.
- А я, - захотел вставить слово Д”Арнатьян, - найму армию, совершу переворот и стану королем Франции! Я буду справедливым королем - увеличу налоги, понижу зарплату или наоборот, я в этом слабо разбираюсь.
- Ну а мне ничего особенного не надо. На мои деньги я поеду путешествовать в Монголию.
- А почему в Монголию? – спросил любознательный Потрос.
- Там за изнасилование пятнадцать суток дают, - ответил всезнающий Амарис.
Гасконец понимающе хмыкнул, но промолчал.
- Как приеду в Париж, продам эту новость канцлеру Сеге, а перед тем скуплю все билеты на самолет в Монголию и продам их канцлеру за двойную цену, - подумал про себя гасконец и благоразумно промолчал.
Однако великолепному плану Д”Арнатьяна по спасению короля Карла, не суждено было осуществиться. Амарис, видимо, не имел положительных отметок по черчению, и малость промахнулся, выведя подкоп не к эшафоту, а к туалету для приговоренных к смертной казни. В свободные от казни дни туристам за плату разрешалось посещать его. Правда, Амарис пытался оправдаться тем, что они бесплатно посетят такую достопримечательность Лондона, но это не убедило его друзей в его невиновности.
- Только такие придурки, как англичане, могли сделать из сральника достопримечательность, - проворчал недовольный Потрос.
- Лично я предпочел бы такую достопримечательность Лондона, как хранилище Банка Англии, - поддержал его Д’Арнатьян.
Лишь Отос, загадочно молчал, может быть от того, что прочитал на туалетной бумаге следующее: «Я, Карл I, ни хрена не сказавший, где я зарыл миллион фунтов золотом, вырученный от, и так далее, своим палачам, решил, что лучше сдохну, чем скажу, что я зарыл миллион фунтов в подземелье Ньюкаслского замка. Я обращаюсь к потомкам, чтобы раскрыть страшную тайну: Кромвель продает разбавленное пиво, клянусь своим здоровьем! Карл I, пока еще король». Решив донести это послание до потомков (своих), благородный граф Де Ла Фер, спрятал его в карман и вместе с друзьями вышел из туалета на площадь, где был сооружен эшафот.
Амарис неверно истолковавший молчание Отоса с удивлением посмотрел на графа Де Ла Фера, который никогда не упускал случая посмеяться над промахами своих друзей, благодарно сплюнул на носок сапога Отоса.
Протолкавшись к самой сцене, то бишь, к самому подножию эшафота сооруженного из гигантского конструктора «Лего» (при этом им, конечно, пришлось не раз поработать кулаками и ногами, расшвыривая в стороны не в меру любопытных старушек), друзья замерли, потрясенные столь сильным ударом судьбы, не позволившей им спасти короля.
- Кал Стюарт, - начал читать гнусавым голосом пристав, на лице которого было написано, что в школе он не проучился и двух лет.
- Я никакой не кал, меня зовут король Карл, - гордо заявил Карл. – Вы можете убить меня, но я ничего не скажу!
- Король-кол, карл-кал, какая разница, - обиделся пристав. - Вот прочитаю неправильно, тебя вместо отрубления головы посадят на кол, - пригрозил судейский. – Короче, Карл-кал, Стюарт-Сруарт, - раздались аплодисменты зрителей, которым понравился судейский комик, - если Вы скажете, куда зарыли, спрятали, схавали или заныкали миллион фунтов стерлингов, вырученных от продажи водки «Королевская», тогда Вас повесят и наградят орденом «за заслуги перед отечеством». А если не скажете, то вот этот человек, - пристав показал на палача в маске с одетыми поверх маски очками с неправдоподобно толстыми линзами, - обещает отрубить Вам голову с трех, не более ударов, - палач закивал, как ванька-встанька. - Таков билль парламента, - заявил пристав.
- Я ни хрена ни скажу, - твердо заявил король, - Смерть надо встречать с высоко поднятой головой, как и подобает мужчине, если нет другого выбора, - горестно, но гордо произнес король.
- Какое мужество! – восхитился Отос, готовый пристрелить короля, если тот расколется. – Долг дворянина потребует от меня пристрелить его, если он рискнет расколоться перед чернью и уронить достоинство дворянина! – прошептал Отос на ухо гасконцу. Слеза восхищения выкатилась из глаза благородного графа Де Ла Фер.
- Я тоже бы так держался, - после секундного колебания заявил в ответ Д’Арнатьян, - Если у меня был бы миллион, - добавил он.
- Палач, не руби меня внезапно, я хочу помолиться, - попросил король.
- Когда же мне рубить? – удивился палач, поправляя очки для безнадежно близоруких.
- Когда я скажу «аминь», тогда руби, - выдавил король.
- Хорошо, - согласился палач, и как только король склонился над маленькой Библией, внезапно ударил короля топором. С чавкающим звуком унитаза, голова великого короля, отделилась от туловища.
Струя крови, хлынувшая из шеи короля, немедленно обрызгала всех, кто стоял у подножия. Возмущенные зрители закидали палача тухлыми яйцами и помидорами.
Так был казнен великий Карл (накопить миллион способен только великий!). Однако наши герои, обрызганные кровью больше всех, решили отомстить палачу, у которого поднялась рука на короля.
Глава 33.
- Я этого урода на куски изрежу, - пообещал Амарис, выглядевший как дед Мазай после того, как «приютил» своих зайцев на своей домашней скотобойне.
- А одежду я продам на аукционе! – сказал сметливый гасконец.- Только сначала я приквакну этого неумеху, который испачкал мой единственный костюм. То есть я его приквакну за то, что у него рука поднялась на дворянина, - добавил он после того, как благородный Отос осуждающе покачал головой.
Отос сходил и нанял судно для бегства после расправы с палачом. Остальные принялись выслеживать палача. Несмотря на полную апатию, охватившую друзей после потери всех надежд на миллионные барыши, и трижды терявших палача из виду (каждый по разу), тем не менее, они совершенно случайно наткнулись на него около публичного дома со странным названием «Только для членов профсоюза». Забывшись, палач так и не снял с лица маску и очки, благодаря чему, друзья немедленно (после полутораминутного совещания) опознали его и последовали за ним. Побродив по городу и сделав уйму покупок, палач, наконец, привел друзей к старому домику, не развалившемуся только потому, что его голуби засрали. Палач проскользнул внутрь и запер двери на засов. Друзья немедленно отправились за Отосом, который обругал их идиотами за то, что за ним в гостиницу они прибыли втроем, не оставив никого у дома.
Последуем же внутрь домика вслед за гнусным палачом. Внутри домика, обклеенного изнутри большими глянцевыми фотографиями из Пентхауса и Плейбоя, находились двое. Один из них палач, а второй только что появился из потайного хода, как чертик из коробочки. Следует отметить, что люк потайного входа был скрыт прямо на задней части одной из многочисленных девиц, поэтому палач, увидев появившуюся из люка морду Кромвеля (а это был именно он), не смог удержаться от смеха вспомнив, как Кромвель начинал свою пламенную речь перед началом революции – «Мы все в заднице!».
Пыхтя, как паровоз, Кромвель вылез из потайного лаза и втащил вслед за собой бутылки с пивом.
- Ви знаете, что биль заговор, сир, - спросил палач голосом Мордаунта, каковым он на самом деле и являлся.
- Да, - сказал Кромвель, открывая бутылки. Эти четыре француза пытались похитить короля.
- И Ви так спокойно об этом говорить! – вскричал Мордаунт, снимая костюм палача и, оказываясь в нижнем белье с кружевами. – Это для конспирации, – пытаясь скрыть смущение, сбивающимся голосом объяснил он.
- Да конечно, и ширинка на заднице в Вашем белье тоже для конспирации, - согласился Кромвель, опустошив вторую бутылку. Да, я знал о побеге, но я не бездействовал. Я продал им лопат на несколько сотен фунтов, - высокомерно ответил Кромвель. Они должны были привести меня к миллиону, но эти придурки умудрились промахнуться с подкопом, а еще один придурок, носящий трусы с дыркой на заднице, заколбасил короля, в результате чего миллион фунтов улетучился как девственность крольчихи, попавшей в питомник для самцов.
- О, Ви есть гений, мон хенераль! – пытался подольститься Мордаунт, целуя кольцо на пальце Кромвеля.
- Сделай мне одно одолжение, Мордаунт, - сказал Кромвель, пиная того в пах.
- Да, я слюшать Вас, - тоненьким голоском херувимчика, проскрипел Мордаунт, опуская кольцо в сапог.
- Заткнись, - попросил Кромвель, и одним глотком прикончил третью бутылку. Эти французы наняли корабль, а я надеюсь, что бочки с порохом, находящиеся в трюме корабля взорвутся в середине плавания, - многозначительно намекнул он Мордаунту, глаза которого загорелись, словно он увидел новую коллекцию кружевного нижнего белья. – Мне их (французов) нисколечки не жаль, ведь они не любят пиво, пусть и разбавленное, но если все будут думать, как они, я разорюсь, в Англии начнется инфляция, и в газетах возрастут цены за рекламу. – Сказав это, Кромвель ушел тем же путем, каким он и появился – через задницу одной из красоток.
Глава 34.
Мордаунт, обрадованный возможностью покончить с нашими любимыми героями, быстро оделся в костюм ниндзя и попытался выскользнуть наружу через обычную дверь, но к своему удивлению, столкнулся с теми, кого хотел умертвить. Получив пинок, Мордаунт влетел обратно в дом. При этом он испугался и испортил воздух, надеясь, что друзья подождут пока воздух очиститься, а он ускользнет через «задницу». Вслед за ним в домик вломились наши герои, но они оказались тертыми калачами, и несмотря на многочисленные попытки Мордаунта еще более ухудшить качество воздуха, друзья устояли на ногах (все четверо простудились в прохладном климате).
- Это же Мордаунт! – воскликнул Потрос.
- Он же палач! – утвердительно заявил Амарис.
- О, да мы так убьем сразу двоих зайцев! – радостно сказал гасконец, улыбаясь.
- Вы хотите убить меня, как убили мою мать, - в истерике забился Мордаунт.
- О, и акцент исчез, - удивился Потрос.
- Не беспокойтесь господин Мордаунт, все будет по честному, - заверил его Амарис таким тоном, словно он заверял избирателей в том, что повысит зарплату и отменит налоги. – Вашей матушке шпагу мы предложить не могли, но Вы ею пользоваться умеете.
- Или может, воспользуетесь топором, господин мясник? - промолвил благородный Отос, таким тоном, словно выступал на Нюрнбергском процессе.
- О, вы хотите дуэли, - обрадовался злодей, поняв, что у него появится шанс убить кого-нибудь из ненавистной четверки. – Я согласен, кто будет первым? – вскричал он, выхватывая шпагу, и отскочил назад.
- Я! – вскричали в ответ все четверо. – Один за всех и все на одного! – дружным хором прокричали наши герои и набросились на подлого мерзавца.
Клинки скрестились, как ветви саксаула. Звон клинков, сшибающихся раз за разом, быстренько создал ту атмосферу, которую так любят в наших книжках уважаемые читатели. Наши друзья каждый по-своему пытался приколоть отпрыска миледи к стене.
- О, смотрите, Санта-Клаус, - сказал гасконец, имевший привычку отвлекать своих противников во время поединков (в семисот двадцати трех случаях из семисот пятидесяти данная уловка сработала, и противников Д”Арнатьяна запаковали в «деревянный макинтош» и положили на длительное хранение в землю).
- Эй, Мордаунт, у тебя ширинка растегнута, - сказал благородный Отос, также имевший подобную привычку.
Потрос же молчаливо крутил своей двуручной шпагой, стараясь зацепить кошелек Мордаунта, висевший у пояса, Амарис же рассказывал неприличные анекдоты и спрашивал у злодея, причастился ли он.
Мерзкий негодяй с трудом сносил все это и постепенно отступал назад. Но когда Амарис стал читать вслух свои стихи, а потом включил радио, из которого послышались песни Кобзона, даже такой подлец, как наш Мордаунт не выдержал. Он нажал на потайную кнопку и дверь еще одного потайного хода, замаскированная под двери лифта, отворилась.
- Янки гоу хоум, - прокричал Мордаунт и проскользнул в лифт. Дверь за ним закрылась, и лифт поехал вниз.
- Он ушел от нас, - горестно воскликнул Д’Арнатьян. – Он поступил бесчестно, разве честные дворяне так поступают?
- Идемте отсюда, а то он сейчас пришлет сюда сотню-другую честных солдат, и из нас сделают гамбургер по рецепту Мордаунта, - дал совет мудрый Отос.
Глава 35.
Друзья поспешили и вскоре уже были на пристани у корабля, где их встретил капитан, закутанный в плащ ниндзя.
- А где капитан Сруджер? - спросил подозрительный Отос. – Я договаривался с капитаном Сруджером.
- Он упал с мачты и сломал шею, - объяснил новый капитан. - Я его помощник Мордауджер, - прогнусавил сквозь фальшивую бороду капитан, выглядевший как настоящий морской волк в своей повязке через глаз и чучелом попугая, пришитого к левому плечу. Мордаунт, а это был именно он, надеялся не мытьем, так катаньем расправиться с ненавистными ему французами. Взрыв бочек с порохом должен был покончить с нашими героями, которым он предложил поспать часок-другой.
Но, к счастью для наших героев, одному из них, а именно Д’Арнатьяну захотелось немного подкрепиться, и он проскользнул в трюм. Расколупав одну из бочек, гасконец увидел, что внутри порох и собрался было заорать «караул», но в этот момент в трюм, как исчадие зла, весь в черном, пахнувший как бомж, заснувший в сортире; вошел Мордаунт. Думая, что его никто не видит, Мордаунт снял с себя плащ с попугаем и повязку с глаза, в результате чего был немедленно опознан. Приладив фитиль и напевая фашисткую песенку, Мордаунт улыбнулся так, что все крысы на корабле сдохли, и пошел наверх собирать все ценные вещи, оставшиеся на корабле. Тем временем, гасконец помчался в каюту к своим друзьям и, дав каждому из них по кумполу подвернувшейся под руку сковородкой, прикрикнул на обнаживших против него шпаги друзей.
- Ш-Ш-Ш! – прикрикнул на них гасконец. – Знаете, кто у нас командует на корабле?
- Мордаунджер! – недоуменно пробормотал Потрос.
- Молодец, возьми конфетку, - насмешливо, несмотря на угрозу смерти, произнес Д’Арнатьян. А его девичья фамилия Мордаунт!
Друзья переглянулись.
- Как ты догадался? – изумленно воскликнули все.
- Ш-Ш-Ш! – объяснил гасконец. – Этот мерзавец хочет нас взорвать, а сам слинять на шлюпке. Мой план такой: пока он пойдет поджигать фитиль, мы сныкаем у него лоханку и сделаем весла. А этот придурок пусть увидит свои внутренности.
- Так чего ж мы здесь сидим? – тихо прокричал Амарис. - Линяем.
В моменты опасности наша четверка была способна действовать быстро и умело, поэтому, когда Мордаунт появился у борта, шлюпки уже не было. Мордаунт в отчаянии посмотрел на фитиль, который он протянул до самой лодки и увидел, что чья-то заботливая рука не забыла его поджечь. С криком «доннерветтер» Мордаунт прыгнул за борт. Спустя несколько секунд раздался взрыв. Корабль разлетелся на мелкие кусочки и пошел ко дну. Наши отважные и благородные герои в восторге принялись кружить вокруг затонувшего корабля, надеясь увидеть труп Мордаунта. Однако тот вынырнул, как чертик из коробочки и закричал, умоляя спасти его.
- Спасите меня, я больше не буду, я хороший, мне еще рано умирать, - принялся перечислять свои доводы сын миледи. – Посадите меня в лодку, вы же благородные дворяне, - Мордаунт принялся взывать к больному месту наших героев.
- Умри! – предложил ему Д’Арнатьян, целясь ему в голову из пистолета с большим дулом.
- Утони! – посоветовал Потрос, примериваясь ударить негодяя веслом по голове.
- Я человек миролюбивый, - начал свою слащавую речь Амарис, - Но и у меня есть желание отправить Вас, сударь, к мамаше. Могу предложить Вам порцию быстродействующего яда, Вы умрете от него в течение трех, максимум четырех часов.
- Господа, - воскликнул вдруг, как всегда благородный Отос. – Неужели вам его не жалко?
- Жалко, - согласился с ним гасконец, - патроны жалко.
- Господи, если я останусь в живых, я обещаю исправиться, я больше никогда не буду делать гадости, обещаю.
- Не верю, - размахнулся веслом Потрос.
- Возьмите меня! – душераздирающе запричитал подлый мерзавец.
- А у тебя билет есть? – спросил у него любознательный гасконец. – Билет в нашу лодку стоит десять фунтов золотом.
- У меня только пять, - с надеждой предложил Мордаунт, с трудом удерживаясь на плаву.
- Ладно, давай деньги, но нам придется тебя связать, вдруг ты шнурки от ботинок захочешь у нас стибрить, или еще что-нибудь в этом роде.
Обрадованный сын миледи с радостью согласился и вскоре уже сидел спеленатый, как младенец по рукам и ногам.
- Я горжусь Вами, Д’Арнатьян, - чуть ли не плача от умиления, сказал Отос. – Вы почти такой же благородный, как я.
Гасконец гордо посмотрел на своих друзей, поскольку добиться похвалы от Отоса можно было только в тех исключительных случаях, когда тот был трезвый, и на него находили всякие благородные мысли. Спустя полчаса, по знаку гасконца, Потрос столкнул связанного Мордаунта за борт.
- Он заплатил только за половину дороги, - объяснил гасконец, позвякивая монетками, которые он выудил у сына миледи.
Подлый мерзавец, оказавшись в воде, громко пукнул и пошел ко дну.
- Аминь, - сказал благочестивый аббат Д’Эрблю, - а теперь давай сюда мою долю, ибо как говорит господь, помогай ближним, когда им трудно и сталкивай врагов своих за борт, когда трудно тебе.
- Вот видишь, Д’Арнатьян, ты всего лишь вполовину такой же благородный, как я, - сказал благородный Отос. – Гони мою долю, кстати. И еще друзья, если по честному, мне все-таки его немного жалко.
- О, а как мне-то жалко, вы не представляете, - скорчил рожу Потрос. – Я же с него сапоги забыл спать. Дайте мне мою долю, пока я не забыл.
- Но пять на четыре не делиться, - сказал хитрый гасконец. Кто-то должен получить два, а кто-то один фунт, - пока друзья обсуждали как им жалко Мордаунта, он незаметно проковырял дырочку во всех золотых монетках, и пропустил через них рыболовную леску. Привязав конец лески к уключине, Д’Арнатьян воскликнул, глядя на недовольные лица друзей, которым явно не понравился его намек на претензию заполучить две монетки:
- Не будем же ссориться из-за каких-то монеток, - с этими словами он швырнул монетки в бушующее море. – Прими господи это грязное золото и упокой подлую душу Мордаунта.
Потрясенные друзья смотрели на гасконца. Такого благородства не снилось даже Отосу, о чем гасконец не замедлил заявить.
- Я думаю, такое благородство не снилось даже Отосу, - с гордостью заявил Д’Арнатьян.
Отос только развел руками. Целый час после этого друзья гребли веслами молча, размышляя, не сошел ли Д’Арнатьян с ума. Размышляя над этим, они даже забыли «филонить» и гребли в полную силу, так что вскоре они уже высаживались на побережье родной Франции.
Глава 36.
О, Франция, сколь много денег
Есть у некоторых.
Вино, женщины, мужчины, все надоедает быстро.
Как хорошо, когда у тебя много пистолей!
Негромким голосом Амарис нарушил почти часовое молчание, прочитав один из своих шедевров. Все просто заплакали от умиления.
- Подобную чепуху не писал даже Маяковский, - сказал, вдоволь насмеявшийся Д’Арнатьян, убирая луковицу от глаз подальше.
- Да, это не Байрон, - согласился Отос.
- Даже я так могу, - заявил Потрос.
- Чтоб вам всем больше не давали в долг, - огрызнулся святой аббат Д’Эрблю, оскорбленный в своих лучших чувствах.
Оставим же на время наших героев и обратимся к столице Франции. Замарини получил из Англии письмо от Кромвеля, который предлагал неограниченные поставки пива и воблы оптом и в розницу. В письме также описывалась деятельность верных слуг кардинала – Д’Арнатьяна и Потроса.
- Черт, они так и не узнали, где король Карл зарыл миллион, арестовать их! – срезюмировал кардинал, пиная принесшего письмо Бернуина.
За время отсутствия четверых друзей, во Франции произошли интересные события. Народ продолжал роптать против Замарини, который повысил подоходный налог и проводил большую часть рабочего дня в спальне королевы, занимаясь важными государственными делами, за которыми, надо отметить, очень внимательно подсматривал маленький король Блюдовник Четырнадцатый, используя для этого дырочку, просверленную в свое время еще самим канцлером Сегой.
