Политическая философия австрийской школы: К. Менгер, Л. Мизес, Ф. Хайек

Ведь в том, что представители исторической школы немецких экономистов обвиняли Менгера в «атомизме», проявлялась не только их неспособность увидеть в его идеях разрыв с традицией классической экономической науки, но и их неспособность понять значение теории субъективной ценности для концептуальной модели всего корпуса социальных наук. К этому добавлялся их последовательный отказ признавать ее ценность для экономической науки, которую они упорно продолжали считать исторической наукой.

Итак, значение «спора о методах» состоит в демонстрации того, как теория субъективной ценности изменила не только концептуальную и методологическую структуру теоретических социальных наук, но и сам способ толкования истории и политики. Поэтому аргументы австрийцев, направленные против их оппонентов, которые попытались сформулировать практические нормы индивидуального политического действия на основании якобы открытых ими законов и смысла истории, по-прежнему представляют значительный локальный интерес. Это связано с интересом австрийцев к проблеме надежности и эффективности практических норм, выведенных из ложных общих законов, – к одной из центральных проблем не только экономической науки, но и политической философии.

Действительно, если признать, что теория австрийского маржинализма, объясняющая происхождение потребностей и их удовлетворение, имеет последствия для других социальных наук, то это означает, что всю концептуальную структуру политической философии нужно строить заново. Эта структура будет в первую очередь связана уже не с этикой и правом, а с экономической теорией, понимаемой не столько в качестве средства удовлетворения потребностей или инструмента этатистской власти, сколько в качестве действенного способа понимания человеческой деятельности. В этом смысле экономическая теория является результатом понимания того, что человеческая деятельность основана на проблеме редкости [благ относительно потребностей].

В 1889 г. в контексте своего спора со Шмоллером[74] Менгер вернулся к теме систематической конфигурации экономической науки в статье «Grundzuge einer Klassifikation der Wirtschaftswissenschaften». В ней он различает 1) исторические экономические науки, экономическую статистику и экономическую историю; 2) морфологию экономических явлений; 3) экономическую теорию и 4) практическую, или прикладную, экономическую науку[75]. В этой работе Менгер не только еще раз сформулировал свою позицию, но и отметил, что ошибка исторической школы немецких экономистов состоит в том, что они устанавливают связь между «экономической теорией» и «прикладной экономической наукой». По его мнению, прикладные дисциплины не могут предложить «рецептов» поведения «в каждом конкретном случае»; они в состоянии лишь показать, «как сформулированные в общем виде человеческие цели какого-то конкретного типа могут быть наиболее успешно достигнуты в свете различных обстоятельств»[76]. Они были не просто «науками в строгом смысле слова», но и «научными исследованиями», т. е. попытками предложить рациональные решения рациональных проблем[77]. При этом Менгер полагал, что «практическая экономическая наука» должна черпать вдохновение из свободной от ошибок «экономической теории». Любая политика, основанная на ошибочном представлении о жизни, обречена на провал, даже если ее идеологи руководствуются благими намерениями[78].

Итак, общие черты австрийской критики исторической школы связаны с убеждением австрийцев, что их оппоненты (например Маркс и его последователи) не понимали экономическую науку. Именно этим объяснялись постоянные попытки оппонентов создать «новую» экономическую науку, основанные на неверном понимании ее предмета, а также на попытках объединить историю, этику и экономическую теорию – три научные дисциплины, которые следует строго разделять. Их план преобразования экономической науки не мог привести к успеху, так как они не понимали ни всего значения ее развития, ни того, что она представляет собой всеобщую теоретическую науку. Не случайно то, что у их проекта были не научные, а политические мотивы, а именно желание создать новую экономическую науку, которая предложила бы альтернативу либерально-индивидуалистической модели в виде коллективистской и органицистской модели, воспринимавшейся как идеальный немецко-культурный тип.

Однако если в «Основаниях» Менгер часто обращался к идеям Гильдебранда, Книса и Рошера[79], пусть и оценивал их критически, то на момент написания «Исследований» ситуация резко изменилась. В этой книге критическая позиция Менгера выражена значительно резче; она приобрела вид жесткого противостояния позиции этих исследователей относительно предмета и структуры экономической науки. Протестуя против правомерности сравнения метода Рошера и метода Савиньи – Эйхгорна, на чем настаивал сам Рошер, Менгер воспользовался возможностью подробно изложить критические замечания в адрес Рошера, которые можно отнести к исторической школе в целом: «Неясное понимание сущности политической экономии и ее частей, отсутствие всякого более строгого различения исторической, теоретической и практической точек зрения исследования в области народного хозяйства, смешение отдельных направлений теоретического исследования, и философии истории хозяйства в частности, с теоретическим учением о народном хозяйстве и даже с политической экономией вообще, неясное понимание сущности точного направления теоретического исследования и его отношения к эмпирико-реалистическому направлению теоретического исследования, воззрение, будто историко-философское направление есть единственно правильное в политической экономии и аналогично исторической юриспруденции, непонимание истинной сущности исторической точки зрения в нашей науке и в теоретической части ее в особенности, преувеличенное значение, приписываемое так называемому историческому методу, неясное понимание сущности органического взгляда на народное хозяйство и вытекающих отсюда проблем социального исследования»[80].

Перечисленные Менгером «методологические ошибки» действительно оказали фатальное воздействие на развитие экономической теории в Германии[81] и были вызваны чрезмерным доверием к индуктивному методу. Эти ошибки, а также неверное представление о социальных институтах как о биологических организмах, с точки зрения Менгера, были присущи и основателю исторической школы немецких экономистов Рошеру и его последователям.

Отдавая должное Гильдебранду за то, что он отделял теоретическую экономическую науку от «практической экономики народного хозяйства», Менгер критиковал его за отрицание наличия «в экономике „естественных законов“». Он также порицал мнение Гильдебранда о том, что суть исторического метода сводится к изучению социальных явлений с коллективистской точки зрения и к открытию «экономических законов развития народов»[82]. Он был не согласен с тем, как Гильдебранд представлял себе задачу науки национальной экономии[83], и отмежевывался от мнения о том, что в экономической теории существует «этическое направление». Ведь согласие с тем, что задачи экономической теории можно связать с задачами этики, привело бы к размыванию границ между двумя законными, но отличными друг от друга типами исследования. Поэтому Менгер не ограничился тем, что отбросил идею «этического направления точной экономической науки»; он придерживался мнения, что такому направлению нет места даже среди практических экономических наук. Ведь если отвлечься от банального соображения о том, что экономическая деятельность подчинена моральным нормам, точно так же, как она подчинена юридическим установлениям и обычаям, то эта идея обретает вид требования подчинить экономическую науку моральным соображениям в рамках «морального учения об экономике». Соответственно, «этическое направление экономики представляется идеей не более основательной, нежели, например, мысль об экономическом направлении этики». Согласие с этой идеей означало бы отрицание «природы и настоящих задач теоретических и практических наук о народном хозяйстве» и недооценку «хозяйственной стороны народной жизни по сравнению с другими, слишком высоко оцениваемыми»[84].

Критика Менгером Книса в основном была связана с разделением экономической науки на три группы наук[85]; с независимостью «экономического элемента» по отношению ко «всей совокупности жизни государства и народа»[86]; с попыткой вывести невозможность «экономических законов» из демонстрации ложности догмы личной заинтересованности[87] и с представлением об экономических теориях как о результате исторического развития и, следовательно, об относительности их статуса на разных этапах исторической эволюции[88]. Менгер не отрицал того, что Книс дал импульс экономической науке, однако упрекал его за то, что тот не сформулировал четко свою позицию по вопросу «природы и задач исторического направления экономической науки и ее подразделений», за отрицание автономии точной экономической науки и за отношение к историческому исследованию как к единственно правомерному подходу в сфере экономической науки, понимаемой как наука о коллективных экономических явлениях[89].

Оценивая Рошера, Менгер также критиковал непонимание им задач теоретического исследования[90] и упрекал за смешивание задач теоретической экономики и задач истории и экономической статистики[91]. Серьезное непонимание природы исторической науки привело Рошера к «иллюзии, что, изучая историю вообще и историю экономики в частности, можно понять общий характер и общие взаимосвязи явлений человеческого хозяйства вообще»[92]. Эти ошибки усугублялись тем, что Рошер считал, будто объективные истины, относящиеся к политике, можно извлечь из исторического знания, полученного сравнительным методом[93], а также присущим ему представлением об экономике как об «учении о законах развития народного хозяйства, хозяйственной народной жизни»[94].

По отношению к идеям Шмоллера Менгер ограничился тем, что указал на банальность мнения о том, что хорошо и правильно не отделять понимание экономических явлений от всей совокупности социальных и политических явлений (если оставить в стороне его борьбу против «догмы своекорыстия человека»)[95].

По мнению Менгера, «категории Шмоллера» не дают более глубокого понимания этих проблем, а лишь усложняют дело[96].

Критика Менгером представителей исторической школы немецких экономистов в «Исследованиях» продемонстрировала, что их попытка расширить горизонты экономической науки была основана на ряде серьезных ошибок. В отличие от «Оснований», замечания Менгера в «Исследованиях» не лишены сарказма. Однако полностью его полемический талант проявил себя в памфлете «Ошибки историзма», где Шмоллеру отводилась уже не второстепенная, а главная роль.

Если не считать полемической формы, «Ошибки историзма» содержат мало концептуально нового. То новое, что есть в этой работе, имеет иной характер. Во-первых, это выбор Шмоллера в качестве главной мишени для критики. Менгер понимал, что успех его собственных идей в немецкой культуре зависит от итога его спора с тем, кто стал наиболее авторитетным и влиятельным представителем катедер-социалистов. К сожалению, эта стратегия неизбежно влекла за собой ряд нежелательных последствий. Менгер осознавал разницу между Шмоллером и основателями исторической школы немецких экономистов. И в самом деле, главным предметом спора (не считая вопросов методологии) была возможность рассмотрения истории как «эмпирической базы практических экономических наук»[97]; этот вопрос был лишь слегка затронут в «Исследованиях». Другое новшество состояло в расширении значения понятия «историзм», который в «Исследованиях» использовался для обозначения взглядов Георга Гервинуса, на всю историческую школу.

Таким образом, Менгер был намерен доказать невозможность создания «новой экономической науки» на базе теории исторической школы немецких экономистов. Кроме того, уже в «Исследованиях» он заявил, что отрицание подразделения экономики на исторические, теоретические и практические науки привело бы к «строго социалистической организации общества, т. е. к такому типу организации, когда единственной формой хозяйства было бы общественное хозяйство, а не частные индивидуальные хозяйства». Существовало бы лишь «народное хозяйство в собственном смысле слова [Volkswirthschaft]», «хозяйствующим субъектом его был бы народ [Volk] (или его представители)», и его целью было бы «возможно более полное удовлетворение потребностей всех членов общества». Соответственно экономическая наука свелась бы к «единственной практической экономической науке», иначе говоря, к науке «об основаниях, по которым общественное хозяйство [Gemeinwirthschaft]… может быть устроено и ведено наиболее целесообразно. То, что в наше время весьма неточно называют «социалистическими теориями», суть стремления к этой практической науке, и этим выясняется сущность и положение их в системе наук о хозяйстве»[98].

Менгер сосредоточил свою критику на действенности и эффективности практических норм деятельности, извлекаемых из исторического знания. Проблемам, на которые он обратил внимание, тем не менее было суждено остаться на задворках дискуссии среди представителей гуманитарных наук той эпохи, которая характеризовалась ростом позитивизма, исторического материализма и «возвращением к Канту». Вдохновляясь Кантом, такие мыслители, как Дильтей, Виндельбанд и Риккерт создали классификацию наук, их целей и методов, обладавшую лишь поверхностным сходством с классификацией Менгера[99]. Они говорили о «типах», «номотетическом знании», «идиографическом знании», «историческом», «теоретическом», «индивидуальном» и «универсальном» направлениях научного знания, об индуктивном знании и о ценности исторического знания. Однако и их посылки, и их заключения существенно отличались от взглядов Менгера.

Примечания

1

В числе важнейших следует упомянуть следующие: Менгер К. Основания политической экономии // Менгер К. Избранное. М.: Территория будущего, 2005; Бём-Баверк О. Позитивная теория капитала. Челябинск: Социум, 2008; Мизес Л. фон, Человеческая деятельность. М.: Социум, 2005; Мизес Л. фон. Социализм: Экономический и социологический анализ. М.: Catallaxy, 1994; Ротбард М.Власть и рынок: Государство и экономика. Челябинск: Социум, 2003; Уэрта де Сото Х. Деньги, банковски кредит и экономические циклы. Челябинск: Социум, 2008 и др.

2

Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005; Мизес Л. фон. Либерализм. Челябинск: Социум, 2006; Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005; Хайек Ф. Право, законодательство и свобода. М.: ИРИСЭН, 2006; Хайек Ф. пагубная самонадеянность: ошибки социализма. М.: Новости, 1992. См. также библиографию в наст. изд., с. 382–384.

3

Об австрийской школе вообще см.: Howey, 1960; Kauder, 1965; Hayek, 1968a, pp. 458–462; Mises, 1969; Streissler, 1972, pp. 426–441; 1988, pp. 191–204 and 1990b, pp. 151–189; White, 1977; Taylor, 1980; Hutchison, 1981, pp. 176–232; Shand, 1984 and 1990; Barry, 1986b, pp. 58–80; Graver, 1986, pp. 1—32; Leser, 1986a; Pheby, 1988, pp. 95—113; Negishi, 1989, pp. 279–317; Boehm, 1990, pp. 201–241; De Vecchi, 1990, pp. 311–347; Hebert, 1990, pp. 190–200; Kirzner, 1990a, pp. 242–249; Parsons, 1990, pp. 295–319; Rosner, 1990.

4

См.: Бём-Баверк О. К завершению марксистской системы // Бём-Баверк О. Критика теории Маркса. Челябинск: Социум, 2002. Бём-Баверк О. История и критика теорий процента. М.: Эксмо, 2008. Гл. XII «Теория эксплуатации».

5

См. особенно: Wieser, 1914, 1926.

6

См.: Berger, 1986 (ссылки на Мизеса и Хайека находятся соответственно на с. 188–189, and pp. 4, 6–7, 21, 80, 82, 88, 205); Pellicani, 1988; Seldon, 1990 (автор начинает с утверждения, что «капитализм требует не защиты, а прославления» (c. ix)).

7

О менгеровской методологии см.: Wicksell, 1921, pp. 186–192; Pfister, 1928, pp. 25–45; Hayek, 1933, pp. v – xxxviii; Bloch, 1940, pp. 431–433; Dobretsberger, 1949, pp. 78–89; Albert, 1963, pp. 352–380, esp. p. 364; Kauder, 1965; Spiegel, 1971, pp. 530–537; Hutchison, 1973, pp. 14–37, Hutchison, 1981, pp. 176–202; Streissler and Weber, 1973, pp. 226–232; Kirzner, 1976a, pp. 41–42; Littlechild, 1978, pp. 12–26; Vaughn, 1978, pp. 60–64, Vaughn, 1990; Zamagni, 1982, pp. 63–93; Ekelund and Hebert, 1983, pp. 282ff.; White, 1985, pp. vii – xxi, White, 1990; Antiseri, 1984, pp. 44–60; Boos, 1986; Galeotti, 1988, pp. 123–137; Alter, 1990a, Alter, 1990b; Birner, 1990; Lavoie, 1990b; Maki, 1990b; Milford, 1990; Smith, B., 1990a. У Альтера см. особенно 1990a; эту книгу можно рассматривать как справочник по менгеровской философии социальных наук и по тому культурному контексту, в котором происходило развитие его идей.

8

Термины «историзм» и «историцизм» употребляются в соответствии с тем, какой из них использовал тот или иной конкретный автор.

9

Чтобы понять ту культурную атмосферу, в которой работал Менгер, а также отношение к экономической теории в немецких и австрийских университетах того времени, см.: Schiera, 1987, pp. 185–205, особенно с. 187, где описана позиция Менгера. Не случайно Менгер выступал против того, чтобы отвести экономической теории подчиненное положение, назвав ее «наукой об управлении».

10

См.: Milford, 1988a и 1988b.

11

В числе этих открытий были мысль о важности уроков истории для политики и уверенность в том, что «одинаковое государственное устройство и законодательство не применимы ко всем народам и во все времена, а что, напротив, каждый народ и каждая эпоха требуют, сообразно своим особенностям, различных законов и государственных учреждений». См.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 422.

12

Там же. С. 303–304; Каудер писал по поводу с. 35 и 79–80 [немецкого издания; в русск. изд. см. с. 321 и 351–352] «Исследования»: «Менгер снова и снова повторяет, что созданию его философии науки способствовали Платон и Аристотель» (Kauder, 1957, рр. 414—415ff).

13

См.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 468–469. Задача «исторических экономических наук», подразделяемых на статистику и историю человеческого хозяйства, в зависимости от того, что является их предметом – синхронное состояние или эволюция, состоит в изучении конкретной природы явлений и экономических связей. Изучение общей природы явлений и экономических связей, с другой стороны, представляет собой задачу «теоретических наук о человеческом хозяйстве, которые в своей совокупности образуют теорию народного хозяйства [Theorie der Volkswirthschaft], в отдельности же соответствуют различным направлениям теоретического исследования в области народного хозяйства». Наконец, имеются «практические науки о хозяйстве [praktischen Wirthschaftswissenschaften]», задача которых состоит в том, чтобы обучать наиболее эффективным средствам для достижения экономических целей. Внутри этой области Менгер выделял «Народнохозяйственную политику [Volkswirthschaftspolitik]» и «практическое учение о сингулярном хозяйстве [praktische Singularwirthschaftslehre]». Первая – «наука об основаниях для целесообразного (соответственно обстоятельствам) споспешествования «народному хозяйству» со стороны публичных властей», вторая – «наука об основаниях, по которым наиболее совершенно могут быть удовлетворяемы экономические цели сингулярных хозяйств (сообразно данным условиям); она в свою очередь распадалась на: 1) «финансовую науку [Finanzwissenschaft] и 2) «практическое учение о частном хозяйстве [praktische Privatwirthschaftslehre], науку об основаниях, по которым частные лица (живущие при современных социальных условиях!) могут (соответственно своим условиям) наиболее целесообразно устраивать свое хозяйство».

Menger, 1884, e.g. p. 13, также критиковал представителей исторической школы немецких экономистов за то, что они пренебрегли различием между теоретическими и практическими экономическими науками. Эту проблему, как мы увидим ниже, oн снова проанализировал в: Menger, 1889b,pp. 185–218; см.: Alter, 1990a, pp. 84ff.

14

См.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 434–450, особенно с. 446–448. Об этом также см.: Menger, 1884, pp. 44–45.

15

См.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 356. Ср. это с высказываниями Аристотеля в «Политике» (I, 1252a, 19–24). По поводу Менгера см.: Nishiyama, 1979, pp. 34ff., хотя там и нет упоминаний об Аристотеле.

16

См.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 403–404.

17

Первым, кто доказал влияние Аристотеля на теорию ценности Менгера, Бём-Баверка и Визера, был Краус: Kraus, 1905, pp. 573–592. На эту тему см. также: Kraus, 1937, pp. 357ff. На тезис Крауса практически никто не отреагировал. Сигимура, Старк и Добрецбергер (Sugimura, 1926; Stark, 1944, p. 3; Dobretsberger, 1949, pp. 78–89) утверждали, что в методологии Менгера видно влияние Канта. Это представление неверно – и в силу отсутствия в «Исследованиях» ссылок на Канта, и по результатам исследований Каудером неопубликованных текстов Менгера из коллекции Университета Хитоцубаси (там же хранится часть библиотеки Менгера). Эти исследования выявили влияние Аристотеля на менгеровскую теорию ценности, на его классификацию наук и методологию социальных наук. См. особенно: Kauder, 1953a, pp. 638–639 (о «теории ценности»); 1953b, p. 572 and n. (о распространении кантианства в Австрии); 1957, pp. 414–415 (о влиянии Аристотеля и Канта); 1959, pp. 59ff. (критика утверждения о влиянии на Менгера Канта и описание влияния на него Аристотеля); 1961, pp. 71–72 (о неокантианской философии); 1962, pp. 3–6 (о влиянии на Менгера Аристотеля и о знакомстве Менгера с философией Канта). О трактовке Каудером австрийской школы см.: Johnston, 1972, pp. 86–87 (также для общего представления об австрийской культуре того времени). О влиянии Аристотеля на Менгера см.: Rothbard, 1976b, pp. 52–74, особенно с. 69–71. Альтер (Alter, 1982, pp. 154–155) писал, что Менгер «так же как Аристотель… различает науки по их предмету, а не на основании разделения на Geisteswissenschaften и Naturwissenschaften, как это было принято в современной ему Германии». Кроме того, см. замечания Альтера на эту тему в: Alter, 1990a, pp. 112–121. Важные замечания, позволяющие реконструировать влияние Аристотеля на австрийскую культуру и на Менгера, содержатся в работах: Smith, 1986, p. 36 и Smith, 1990a, pp. 263–288.

18

Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 433. Менгер повторил это замечание и распространил его на теорию прибыли Смита в: Menger, 1891, pp. 224–225. Об отношении Менгера к экономистам классической школы см.: Yagi, 1981, pp. 205–235; Rothschild, 1986, pp. 11–27.

О политических идеях Менгера и старой австрийской школы см.: Kauder, 1957, pp. 421ff.; Kirzner, 1990b, pp. 93—106; Yagi, 1992, pp. 93—108. О том, в какой степени взгляды Менгера на социализм формировались под влиянием его брата Антона, см.: Kauder, 1965, p. 64; Johnston, 1972, pp. 92–94.

О критике Менгером Смита см.: Block, 1940, pp. 430–431; Hutchison, 1973, pp. 29–31, 1981, pp. 191–192; Alter, 1982, pp. 153–154. О влиянии Смита в Австрии см.: Kauder, 1957, p. 420. Менгер не только критиковал Смита, но и защищал его экономический индивидуализм (и вообще индивидуализм экономистов классической школы) от критики со стороны исторической школы немецких экономистов.

19

См.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 428–430.

20

Там же. С. 433. Менгер не смешивал взгляды Бёрка и Савиньи со взглядами де Местра и фон Галлера, о которых он также упоминал. О политических идеях исторической школы права см.: Tessitore, 1981, pp. 35–94; Cesa, 1986, pp. 83—103.

21

См.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 333, 469–470 сн. 144.

22

Савиньи цитируется в «Исследованиях» чаще всего. Он всегда упоминается в позитивном контексте, в основном тогда, когда Менгер пишет о его теории происхождения права и языка (Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 308 и сн. 14, 430 и сн. 92, 431 сн. 93) и денег (там же, с. 411 и сн. 58) (о деньгах см. также: Менгер К. Основания политической экономии // Менгер К. Избранное. М.: Территория будущего, 2005. С. 261–262 сн. 83); там же Менгер оспаривает близость Рошера к «историческому методу» Савиньи, с. 443–444, 444 сн. 120. О том, как Менгер относится к Савиньи, см.: Alter, 1982, pp. 151—54; 1990a, pp. 43ff; Marini, 1982b, pp. 197–209.

23

Как писал Менгер в «Исследованиях»: «Теорию хозяйства ни в коем случае нельзя смешивать с историческими или с практическими науками о хозяйстве». А описывая «естественные законы [Naturgesetze]» экономических явлений» – отличные от «эмпирических законов [empirische Gesetze]», – на основании которых можно сделать выходящие за пределы непосредственного опыта выводы о вероятности будущих явлений или о сосуществовании явлений, не наблюдаемых непосредственно», он добавил, что это не означает отрицания того факта, что те «теоретические науки, которые описывают лишь эмпирические законы, соответственно имеют большее практическое значение для человеческой жизни; но при этом содержащемуся в них знанию присуща не абсолютная определенность, а лишь то большая, то меньшая степень вероятности. Напротив, историческое знание и историческое понимание явлений сами по себе в принципе не обеспечивают нам такого предвидения и т. п., и поэтому они не в состоянии служить заменой теоретического знания. Историческое знание может быть исключительно материалом, на основании которого мы способны устанавливать законы явлений (например, законы развития хозяйства). Даже политик-практик сначала должен получить общие знания (узнать правила из истории), перед тем как он начнет делать выводы, направленные на формирование грядущих событий. То, что применительно к сфере экономических явлений отдельные школы считают абсолютную строгость результатов теоретического исследования недостижимой, действительно может придать особый характер теоретическим исследованиям в сфере экономических явлений и особенностям этой сферы. Однако это не может привести к тому, что в экономической жизни историческое или практическое направление исследований будет способно заменить собой теоретические исследования. Это верно и в том отношении, что теоретические исследования в экономике действительно встречаются с такими трудностями, которых нет у естественных наук, представленных конкретными дисциплинами. Наконец, справедливо и то, что проблемы экономической теории не всегда относятся точно к тому же типу, что и проблемы, возникающие у теоретических естественных наук. Теоретическую экономическую науку в принципе нельзя рассматривать ни как историческую науку, ни как практическую, чего хотелось бы многим» (Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 317).

24

Там же. С. 306.

25

Там же. С. 320. Ср. со с. 473–476.

26

Там же. С. 320. Не случайно, что на этих и последующих страницах, где Менгер конкретизирует свое представление о «естественном законе» (Naturgesetz), он ссылается исключительно на Аристотеля и Бэкона.