Твоя, только твоя

Он молча кивнул седой головой и отправился выполнять приказание. Однако его озадачили ее странное поведение и непонятный приступ гнева. Старого Тайтеса удивило, что хозяйка Лонгвуда вдруг изменила свои привычки. Что она собирается делать в такую рань? И зачем ей купаться? Мэри очень редко купалась по утрам. Она всегда делала это вечером. Что это на нее нашло? Но спрашивать Тайтес не стал. Нет уж, обойдемся. Это его не касается. Пусть купается хоть посреди ночи, если ей так хочется.

И все же, нагревая воду и относя ее наверх, старик, недоумевая, ворчал про себя.

Доставив воду хозяйке, старый слуга вспотел и тяжело дышал. Мэри посмотрела на него и почувствовала угрызения совести. Ей стало стыдно за свой гнев и за то, что она разбудила старика в такую рань, накричала на него да еще заставила нести воду наверх. Эта работа уже давно стала слишком тяжела для него.

– Тайтес, – сказала Мэри, забирая у старика ведро, – я все сделаю сама. Ты иди спать. Прости, что разбудила тебя. Мне стыдно, что я такая эгоистка.

Старый слуга смущенно поморгал, повернулся и вышел. Он был озадачен еще больше, чем раньше.

Как только он ушел, Мэри разделась и вылила ведерко теплой воды в ванну. Она терла себя так сильно, что кожа покраснела. Ей хотелось смыть даже малейшие следы прикосновений капитана Найта. Когда ее тело стало чистым, как у новорожденного младенца, Мэри вышла из ванны, вытерлась досуха и начала торопливо одеваться. Ей хотелось уйти из Лонгвуда до того, как кто-нибудь проснется, и особенно ей не хотелось встретиться с капитаном.

Было еще очень рано, когда Мэри осторожно открыла дверь своей спальни и выскользнула в коридор. Она бросила взгляд на дверь, которая вела на хозяйскую половину дома, и холодок пробежал у нее по спине. Мэри мысленно поблагодарила Бога за то, что эта дверь закрыта и капитан, очевидно, еще спит.

Хозяйка Лонгвуда стремительно спустилась по лестнице и вышла из дома. И только когда Лонгвуд скрылся из виду, она перевела дух. Было чудесное июньское утро. Мэри с удовольствием вдыхала прохладный воздух. Вставало солнце. Его первые лучи окрасили низкие облака в розовый цвет.

Мэри торопливо миновала Ривер-роуд и замедлила шаг, только подойдя ближе к городу. В этот ранний час Мемфис еще спал. Улицы были почти пустынны, не видно было ни одного янки в синей форме. Стояла такая тишина, что было слышно, как на кизиловых деревьях поют птицы.

Мэри добралась до Франт-стрит.

Она медленно прошла по Коттон-роуд, на мгновение, задержавшись перед матовыми стеклами с вывеской «Хлопковая компания Пребла». Двери конторы были заперты на висячий замок. Внутри никого не было. Там давно уже никто не работал. Прежде там кипела жизнь, шел оживленный торг, заключались контракты на огромные суммы, приобретались тонны «белого золота», которым прославился Мемфис.

Мэри печально вздохнула и пошла дальше по Франт-стрит. Подойдя к Адамс-авеню, она свернула. Пройдя еще квартал, миновала католическую церковь Святого Петра. Ей очень хотелось зайти и вымолить у Господа прощение. Мэри прошла мимо прекрасных особняков Адамс-авеню, помедлив у богато украшенного дома Уитли, который стоял напротив госпиталя графства Шелби.

Все большие красивые здания были заняты федералами. Но сейчас, в такую рань, ни одного вражеского солдата не было видно. Город выглядел так, словно этой ужасной войны вообще не было. Словно янки никогда не входили в любимый город, и все плохое было лишь страшным сном, от которого Мэри только что очнулась.

Если бы это был сон! Если бы ничего этого на самом деле не было! Если бы военно-морской флот северян не захватил Мемфис! Если бы этот жуткий капитан не занял Лонгвуд! Если бы он никогда… Если бы она никогда… Если бы они никогда…

Наконец она добралась до трехэтажного здания госпиталя.

– Мэри Элен Пребл, что вы здесь делаете в такую рань? – спросил ее усталый хирург в испачканном кровью белом халате.

Он сидел на ступеньках госпиталя.

– Что случилось? Вам не спится?

Мэри почувствовала, что краснеет, и ей показалось, что у нее на лице написаны все ее грехи. Она нервно улыбнулась врачу:

– Я? А как насчет вас? Когда я вчера уходила, вы были здесь. Вы что, провели здесь всю ночь?

Хирург кивнул, разминая усталые плечи. Он медленно поднялся, улыбнулся Мэри, взял ее за руку и сказал:

– Я рад вас видеть, Мэри Элен. Нам не хватает рабочих рук, так что…

– Именно поэтому я здесь, – ответила молодая женщина, в то время как врач повел ее внутрь.

– Вот и умница! У меня полная палата пациентов, которые кричат, что им нужно сделать перевязку!

– Предоставьте это сестре Мэри, доктор Нил!

К тому времени как солнце поднялось над горизонтом, Мэри была полностью поглощена работой. Она была рада, что у нее есть чем заняться.

И все же, несмотря на большую нагрузку, временами ее мысли были далеки от работы. Несмотря на то, что она вымыла и перевязала множество раненых, написала десятки писем женам, родным и любимым, ей так и не удалось полностью позабыть смуглого красивого капитана с великолепным телом, которого она оставила в Лонгвуде.

Ближе к полудню Мэри шла со свежим постельным бельем по коридору госпиталя, как вдруг она живо представила себя неистово совокупляющейся верхом на лежащем на спине обнаженном капитане.

Мэри споткнулась и чуть не упала.

Позже она кормила горячим бульоном пациента, руки которого были забинтованы до самых плеч, и вдруг представила себе темный коридор второго этажа своего дома и то, что с ней делал капитан Найт в этой жаркой непроглядной тьме.

– Осторожно! – крикнул пациент, и Мэри увидела, что пролила бульон ему на пижаму.

– О Господи! – воскликнула она, отставила миску и принялась торопливо вытирать пролитый бульон. – Я вас не обожгла? Вам не больно?

– Нет, ничего, сестричка!

– Извините ради Бога, я такая неловкая!

– Вас сегодня что-то беспокоят, мисс Пребл?

– Нет, ничего.

Ужасные воспоминания продолжали мучить Мэри Элен. Она снова и снова мысленно видела то, чего стыдилась и о чем предпочла бы забыть. Мэри говорила себе, что должна забыть о случившемся. Она забудет об этом! Она не станет больше об этом думать! Но по мере того как день клонился к вечеру, Мэри со страхом думала о том, что ей придется возвращаться в Лонгвуд.

Она ушла из госпиталя позднее обычного – намеренно задержалась, дожидаясь, пока сядет солнце, и лишь тогда отправилась домой, да и то потому, что больше не могла оставаться в госпитале.

Ломило плечи и спину, Мэри страшно устала после бессонной ночи и тяжелого дня в переполненной клинике. Попрощавшись, она вышла на улицу. Смеркалось. Мэри устало спустилась по ступенькам.

И замерла.

Моргая и щурясь в неверном свете угасающего дня, она увидела на противоположной стороне улицы офицера-янки верхом на черном как смоль коне. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, она узнала капитана по широким плечам и характерной посадке головы.

Мэри встревожилась. Ей все еще было стыдно за минувшую ночь. В отчаянии она огляделась по сторонам. Бежать было некуда. Ей, так или иначе, придется пройти мимо него.

Мэри стиснула зубы и выпрямилась. Она подняла горячие, измятые за день юбки и, сделав вид, что не замечает его присутствия, пошла по улице.

Капитан Найт легонько толкнул коленями своего жеребца, и животное медленно тронулось с места. Игнорируя своего мучителя, Мэри с высоко поднятой головой пошла по тротуару.

Капитана позабавила эта ситуация, он слегка улыбнулся и двинулся следом. Не глядя по сторонам, Мэри продолжала идти.

Закипая от ярости, она молча шла по улице до тех пор, пока капитан не повернул коня ей наперерез.

Мэри была вынуждена остановиться.

Она посмотрела на сидевшего, на коне мужчину, и в ее темных глазах сверкнула ярость. Она сердито приказала ему убраться с дороги. Капитан соскочил с седла.

Глядя на женщину холодными, как лед серыми глазами, он сказал:

– Когда ты, наконец, поймешь, что тебе опасно одной ходить по ночам?

Клей кивком головы показал на другой конец улицы, где собралось немало солдат-янки.

– Тебе давно следовало бы это понять! Видишь этих солдат? Это полные сил мужчины, они давно покинули свои дома. Ты напрашиваешься на неприятности!

Мэри прорычала в ответ:

– Единственная неприятность подстерегает меня в моем собственном доме!

Сжав губы, она обошла коня и решительно пошла прочь.

Капитан Найт довольно долго стоял в сгущающихся сумерках и следил за Мэри. Потом он покачал головой и прищурился. Что за лицемерка! Прошлой ночью, будучи уверена, что никто ни о чем не узнает, эта женщина была его страстной любовницей. А сейчас, видимо, она предпочла забыть о том, что случилось. Ну, так он не даст ей забыть!

Легкая улыбка появилась на губах Клея. Он решил, что все время, пока он будет в Мемфисе, дом и его хозяйка будут принадлежать ему. И он будет занимать и дом, и его хозяйку.

Ведя коня на поводу и выдерживая дистанцию, капитан шел следом за Мэри до тех пор, пока не убедился, что она благополучно добралась домой. Он остановился у главных ворот Лонгвуда и позабавился, наблюдая, как женщина, подобрав юбки, взбегает по ступенькам. Сверкнув белой нижней юбкой, хозяйка Лонгвуда скрылась за дверью.

Добравшись домой, Мэри ненадолго зашла на кухню, где на скорую руку приготовила холодный ужин и поставила еду на поднос. Потом она поспешила наверх, в свою комнату, и заперла за собой дверь. Женщина вздрагивала каждый раз, когда слышала какой-нибудь шум. Она боялась, что это капитан поднимается по лестнице.

Прошел час. Потом два.

Совершенно разбитая, Мэри легла спать, но заснула не сразу. Она долго лежала в темноте. Ее мучило сознание того, что капитан был – или скоро будет – совсем рядом, в соседней комнате. Его соседство представляло собой постоянную опасность и сильнейшее искушение.

Как бы то ни было, но Мэри должна была признать, что минувшей ночью она занималась любовью так, как никогда в жизни. Трудно было поверить, что это занятие может быть таким волнующим. Настолько волнующим, что о нем невозможно забыть. Как невозможно было не желать повторения.

Трудно было не думать о том, что для того, чтобы еще раз испытать подобный экстаз, ей достаточно было пересечь коридор и войти в его комнаты. Хозяйка Лонгвуда была почти уверена, что сделай она это, капитан не отослал бы ее прочь, а заключил бы в объятия и занялся с ней любовью.

Мэри нетерпеливо повернулась и посмотрела на окна, чтобы убедиться, что они открыты. Пора бы уже потянуть ветерку с реки. Но в комнате по-прежнему было жарко и душно. Даже слабое дуновение не шевелило занавески. Мэри чувствовала, как под грудями и под коленками кожа покрывается потом.

Она сбросила простыню, расстегнула на груди ночную рубашку и подула на горячую кожу. Но это не помогло.

Мэри вздохнула, представив, как капитан Найт лежит обнаженным в комнате по другую сторону коридора. Она представила его взлохмаченные темные волосы на белой подушке. Представила красивое лицо с резко очерченными чертами и жестоким чувственным ртом. Ей казалось, что она видит, как пульсирует жилка на его крепкой шее, видит его широкие мускулистые плечи и сильные загорелые руки на белой простыне. Видит его грудь, покрытую завитками темных волос, и крепкий, как барабан, живот, по-мальчишески стройные бедра и длинные мускулистые ноги.

Мэри часто задышала. Верхняя губа ее покрылась капельками пота. Она встала с постели и полностью расстегнула рубашку. Решив, что причиной ее дискомфорта является рубашка, она стянула ее через голову и вытерла ею вспотевшее тело. И бросила рубашку на ковер. Теперь она легла в постель обнаженной.

Но прохладнее ей не стало.

Мэри металась в постели, убеждая себя в том, что на самом деле она совершенно не хочет капитана Найта. Она вовсе не желает к нему идти. И не хочет, чтобы он пришел к ней. Она хочет забыть о том, что случилось минувшей ночью. Она забудет об этом!

Мэри колотила кулаком по подушке и бормотала:

– Черт бы вас побрал, капитан Найт! Черт вас побери! Скорее в июне пойдет снег, чем я позволю вам до меня дотронуться!

Глава 29

На Юге бушевала кровопролитная война, а внутри большого белого особняка на высоком утесе над рекой Миссисипи шла война совершенно другого рода.

Мэри героически сражалась со своим невольным влечением к капитану Найту, сражалась с тем влиянием, которое оказывали на нее его неотразимая мужская красота и обаяние. Но пользы от этой борьбы было мало. Совершенно иначе, чем в юности, но он по-прежнему производил на нее неотразимое впечатление. Теперь в его поведении обращали на себя внимание холодность и чувство собственного достоинства, а также редкостная твердость характера, и все это вместе было очень привлекательно.

Клей был просто невероятно красив. У него были вид и манеры человека, который привык, чтобы ему подчинялись. К тому же этот человек был просто олицетворением мужественности – со всей его мощной мускулатурой и истинно мужским телом. Его присутствие очень сильно действовало на Мэри. Она чувствовала приближение капитана еще до того, как видела его самого. У бедной хозяйки Лонгвуда было такое ощущение, словно при его появлении воздух насыщался электрическими разрядами, не говоря уже о том волнении, которое она испытывала, когда Клей смотрел на нее своими светлыми, как серебро, глазами.

И все же Мэри часто напоминала себе, что этот высокий офицер-янки, занимающий видную командную должность, – тот самый безжалостный человек, которому ничего не стоит нарушить обещание или разбить чужое сердце ради собственной выгоды.

Со своей стороны, капитан Найт не предпринимал никаких попыток умерить аппетит в отношении белокурой красавицы аристократки, которая бросила его и убежала в Лондон с богатым и никчемным Дэниэлом Лотоном.

Капитан Найт хотел ее и не скрывал этого. Он был человеком, в котором были очень сильны животные инстинкты, но он не считал, что его желания имеют что-либо общее с любовью. Ему не терпелось снова заполучить Мэри в свои объятия, к себе в постель, но не в свое сердце.

Перспективный молодой офицер был уверен в том, что сможет завоевать прекрасную Мэри Пребл. Она сдастся без всяких условий. Это неизбежно. Он позаботится о том, чтобы все так и было. Ради достижения этой цели Клей даже изменил привычный распорядок дня. Ему удавалось очень часто попадаться на глаза Мэри и оказывать на нее соответствующее его планам влияние. А когда ему удавалось застать ее одну, капитан, решительно настроенный добиться своего, удваивал усилия.

В ее собственной усадьбе для Мэри не осталось ни одного безопасного места.

В одно из воскресений Мэри надоело сидеть взаперти в своей спальне, и она рискнула сойти вниз. Она осторожно бросила взгляд в столовую, которую капитан Найт превратил в свой командный пост. Мысленно Мэри всегда называла эту комнату штабом. Теперь она увидела, что капитан занят со своими людьми обсуждением какой-то военной операции. Он стоял, склонившись над расстеленной на столе военной картой. Этот янки – источник повышенной опасности для хозяйки Лонгвуда – явно был полностью поглощен своим делом.

Стоя у дальнего конца стола, Клей склонился над картой, показывая длинным указательным пальцем на какое-то место, и низким сочным баритоном что-то говорил собравшимся вокруг стола военным.

На нее он даже не взглянул.

Мэри была очень довольна тем, что ни капитан, ни его люди не обратили на нее ни малейшего внимания. Она на цыпочках отошла от двери, и направилась в отцовский кабинет, где достала с полки книгу в кожаном переплете и собралась уже подняться к себе наверх, но тут ей пришло в голову, что капитан Найт так поглощен своими военными делами, что вряд ли в ближайшие несколько часов покинет столовую.

Мэри торопливо вышла через заднюю дверь дома, сбежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и прошла по северной лужайке мимо солнечных часов с мраморным диском в увитую диким виноградом беседку на нижней террасе.

Там она устроилась на одном из двух одинаковых диванчиков, стоявших друг против друга, и радостно вздохнула. Как приятно побыть на воздухе в чудесный летний день! Мэри открыла книгу и принялась читать «Гордость и предубеждение».

Но не успела она прочесть и одной страницы, как почувствовала, что в душном воздухе появились знакомые электрические разряды. Даже не поднимая головы, Мэри уже знала, что капитан Найт где-то рядом.

Со стороны входа в беседку на книгу упала тень. Мэри задрожала. Пульс ее участился. Она медленно подняла голову. Высокий смуглый капитан стоял и молча, без улыбки, смотрел на нее.

Пригнув голову, он вошел в беседку и опустился на диванчик напротив Мэри. Клей забрал у женщины книгу и отложил ее в сторону.

– Как, по-вашему, что вы сейчас делаете? – раздраженно спросила хозяйка Лонгвуда, стараясь успокоить сердцебиение и унять дрожь в руках.

– Ничего особенного, – ответил он.

Быстрым неожиданным движением, заставшим Мэри врасплох, капитан обхватил ее колени вместе со всеми пышными юбками и подтянул ее ближе к краю диванчика.

– Извольте… – начала, было, Мэри, но у нее перехватило дыхание, потому что капитан склонил темноволосую голову и запечатлел поцелуй на нежной белой коже, которая была видна за расстегнутым воротничком ее летнего платья. Губы капитана были теплыми и полуоткрытыми. Мэри поморщилась и изо всех сил оттолкнула его. Она тут же вскочила, но Клей поймал ее за юбку.

Гневно сверкая темными глазами, Мэри ударила его по руке и сказала:

– Отпустите меня немедленно, или я закричу!

– Нет, ты не станешь кричать, – сказал он с холодной, вызывающей раздражение уверенностью и потянул ее вниз, на свое правое колено.

Правой рукой мужчина обнял Мэри за талию.

– Я закричу, отпустите меня! – предупредила она, толкая его руками в широкую грудь и стараясь высвободиться.

– Кричи! – предложил ей капитан.

Двумя руками он взял ее за подбородок, повернул к себе и поцеловал в чувствительное место на шее.

– Пожалуйста! Не надо! – сказала Мэри, но уже не так сердито. – Пожалуйста! Прекратите!

Но капитан не прекратил.

Он продолжал целовать ее горло и шею, оставляя горячую апажную дорожку, ведущую к уху. Опустив подбородок, Клей принялся нежно ласкать ее грудь.

Ровные белые зубы мужчины покусывали нежную мочку ее уха. Он прошептал:

– Я хочу раздеть тебя и заняться с тобой любовью здесь, в беседке.

– Вы сошли с ума! – едва слышно прошептала она и отбросила его руку со своей груди. – Если вы думаете, что я…

Предложение осталось неоконченным. Поцелуем, капитан заставил ее замолчать. И хотя Мэри старалась не отвечать на его страстный поцелуй, ей это не вполне удалось. Упоительный поцелуй обезоружил ее. Не успела она сообразить, как капитан уже поднял ее ноги на сиденье и поудобнее устроил ее в своих объятиях. Он откинул вверх ее юбки, открыв ножки в чулках, и принялся ласкать бедро повыше шелковой атласной подвязки.

Но, когда Клей стал ловко расстегивать корсаж ее платья, Мэри пришла в себя.

Она заморгала и отрицательно закачала белокурой головкой:

– Нет! Мы не можем… Я не буду… Мне нужно вернуться в дом!

– Тогда сиди тихо! – приказал капитан, глядя прямо в ее темные сверкающие глаза.

Он неторопливо застегнул ей корсаж и одёрнул вниз юбки.

– Теперь ты можешь идти!

Мэри вскочила с его колен и сердито посмотрела на него. Капитан поймал ее за запястье.

– Я хочу тебя, Мэри, – сказал он, и от его проникновенного голоса по спине у нее пробежал холодок. – И я тебя получу. Я стану заниматься с тобой любовью такими способами, что ты и представить себе не можешь!

– Вы мерзкая, порочная тварь! Я не буду слушать…

– Ты тоже этого хочешь, Мэри. Я знаю, что хочешь. Приходи ко мне сегодня. Приходи! Я буду ждать.

Женщина вцепилась ногтями в его руку, удерживавшую ее запястье, и высокомерно сказала:

– Вам придется долго ждать, капитан!

– Может быть! – Он небрежно пожал плечами. – А может быть, и не так долго, как ты думаешь!

– Ох! – Она, наконец, высвободилась и ринулась прочь.

Мэри быстро побежала по лужайке к дому. До нее донесся веселый смех капитана. С тех пор как он занял ее дом, она впервые слышала, как Клей смеется. И он смеялся над ней! Ну что ж, пусть себе смеется! Она посмеется, когда он напрасно прождет ее сегодня вечером!

До конца дня Мэри не покидала своей комнаты. Когда стемнело, она принялась напряженно прислушиваться. Вскоре после девяти вечера она услышала, как дверь напротив открылась и закрылась. Мэри торжествующе улыбнулась. Беспокойный капитан прежде ни разу не уходил так рано в свою комнату. Она знала, почему он сделал это сегодня. Он имеет неслыханную наглость надеяться, что она покорно ляжет с ним в постель! Дерзкий ублюдок!

Раздеваясь, чтобы лечь спать, Мэри была почти весела. Этот самовлюбленный капитан может ждать ее до скончания века!

Он смеялся, когда она убегала из беседки, но сейчас ему не до смеха.

Сейчас смеется она.

Мэри почувствовала себя так, словно одержала важную победу в битве характеров. Этот невыносимый капитан считает, что она так глупа, так слаба и так безнадежно увлечена им, что ему стоит только поманить ее своим длинным загорелым пальчиком, и она прибежит! Смешно! Она сможет прекрасно прожить всю жизнь без его прикосновений. Что и намеревается сделать.

Она улыбнулась и задула лампу, собираясь спать. Было очень приятно сознавать, что она смогла посмеяться последней.

Но ее триумф был недолгим.

На следующее утро Мэри вышла в коридор и лицом к лицу столкнулась с красивым, одетым в безупречно выглаженную форму капитаном Найтом. Он стоял, прислонясь спиной к стене, как раз напротив ее комнаты. Руки его были скрещены на груди.

– Привет, Мэри! – небрежно сказал он с таким видом, словно они постоянно встречались подобным образом.

Мэри была словно громом поражена. Она смотрела на него с открытым ртом. Капитан разнял руки и оттолкнулся от стены. Мгновенным, словно змеиным, движением он заключил ее в объятия. Приблизив к ней свое смуглое лицо, он сказал:

– Может быть, ты одна из тех женщин, которые предпочитают заниматься любовью по утрам!

Не успела Мэри ответить, как он уже целовал ее таким страстным поцелуем, таким жарким и проникновенным, что у нее подогнулись колени. Мэри что-то мычала, протестуя, но ее протесты были едва слышны из-под его властного рта. В мгновение ока, вопреки своей воле, женщина снова очутилась в комнате, и Клей закрыл за ними дверь.

Решительный капитан продолжал целовать Мэри, крепко прижимая ее к своему длинному крепкому телу, так что она чувствовала, как медные пуговицы его кителя впиваются в ее нежные груди. Его колено вклинилось меж ее ног, и женщина до боли отчетливо ощущала его твердые мускулы, прижимающие ткань юбок к ее паху.

Губы, прижатые к се губам, слишком хорошо знали свое дело. Поцелуй был слишком упоительным, а тело, сминавшее ее тело, слишком явно мужским. Мэри прекратила бороться и прильнула к нему. Наконец Клей отпустил ее губы, поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Давай займемся любовью прямо сейчас, – ласково и настойчиво сказал он. – Сейчас, до того как ты уйдешь в госпиталь.

– Что за чушь! – удалось выговорить Мэри, но слова ее прозвучали не слишком убедительно.

– Разве? Я так не думаю! Мне кажется, что ты тоже так не думаешь!

Мэри смотрела в его красивое самоуверенное лицо, и к ней вернулась частичка здравого смысла.

– Вы имеете в виду, что я вообще не в состоянии думать? Вы это хотели сказать?

Она принялась высвобождаться из его объятий.

– То, что случилось той ночью, было ошибкой. Ужасной ошибкой, за которую я несу полную ответственность. Но я обещаю вам, что больше это не повторится.

– Повторится, Мэри. Я это знаю. И ты это знаешь. – Она полностью высвободилась и, прищурившись, посмотрела на него.

– Нет, этого больше не будет. Вы напрасно считаете, что стоит вам только до меня дотронуться, как я теряю способность здраво рассуждать.

В ней все сильнее закипала ярость, Уперев руки в бедра, Мэри невозмутимо улыбалась. Желая уязвить Клея, она сказала:

– Вы забыли, с кем имеете дело, капитан Найт! Ваше сомнительное обаяние может творить чудеса со случайными женщинами, но, смею вам напомнить, на меня оно оказывает весьма краткосрочное действие. – Ее улыбка стала шире, когда она уточнила: – Однажды уже я, не раздумывая, покинула ваши объятия ради Дэниэла Лотона!

Мэри надеялась заметить хотя бы малейшие признаки того, что ей удалось причинить ему боль. Но его красивое лицо не изменилось. Она была разочарована. Серебристо-серые глаза были по-прежнему спокойны. К ее огорчению, Клей только улыбнулся, протянул руку и поиграл отделочным кантом на ее рукаве. Создавалось впечатление, что он вообще не слышал ее слов.

Разгневанная, Мэри отдернула руку и быстро вышла из комнаты, сказав через плечо:

– Держитесь от меня подальше!

Глава 30

Преследование продолжалось.

Изобретательный агрессор действовал хладнокровно и решительно. Он был очень находчив и обладал большим воображением. Капитан умел действовать, не привлекая ничьего внимания, кроме внимания своей Прекрасной противницы, которую он решил завоевать и принудить сдаться. Клей продолжал постоянно держать ее в поле зрения, никогда не позволяя своей жертве выходить за пределы досягаемости.

Встревоженная женщина чувствовала, что за ней следят. Она вовсе не была дурочкой и прекрасно понимала, насколько хитрую стратегию применяет ее преследователь. Мэри старалась предпринимать все возможные предосторожности, чтобы он не мог застать ее одну. Она никак не могла избавиться от постоянного наблюдения за собой, но могла помешать капитану, наброситься на нее наедине.

Преследование продолжалось.

Капитан Найт преследовал Мэри с холодной решимостью, которая одновременно пугала ее и льстила ей. Он так продуманно обложил ее со всех сторон, что ей было трудно его избегать. Казалось, этот человек был одновременно везде. Он следил за ней, дразнил ее, ждал, что она упадет в его объятия.

Капитан был исключительно изобретателен. Несмотря на все предосторожности, предпринимаемые Мэри, чтобы помешать Клею застать ее одну, ей это не всегда удавалось.

А когда он заставал ее одну, то целовал до тех пор, пока у нее не начинала кружиться голова, обнимал до тех пор, пока она не слабела в его объятиях, и тихим, ласковым голосом рассказывал ей о тех интимных вещах, которыми он собирается с ней заняться. Клей подробно объяснял ей, какими способами он станет заниматься с ней любовью.

Мэри было не по себе. Она клялась, что не желает слушать его неприличные рассказы, что ей неприятен его бесстыдный язык. И, тем не менее, к своему стыду, женщина находила его рассказы ужасно возбуждающими, особенно потому, что они исходили от поразительно красивого капитана, обещавшего ей запретные эротические наслаждения, которые она и представить себе не могла.

Животное начало в нем было очень сильно, и оно крайне возбуждающе действовало на Мэри. Она так долго была одна. И по мере того как жаркие летние дни один за другим сменялись душными летними ночами, Мэри все отчетливее понимала, что слабеет. Понимала, что долго не сможет с ним бороться.

Понимал это и капитан.

Он чувствовал, что ее капитуляция близка, и соответственно спланировал свои действия.

В начале июля, душным и липким вечером Мэри пришла домой позже, чем обычно. Она обратила внимание, что нигде не видно ни одного янки. Как ни странно, их не было ни на галерее перед домом, ни на лужайках, ни внутри притихшего здания.

Женщина заглянула в гостиную и прошла через «штаб» на кухню.

Ни одного янки нигде не было.

Мэри улыбнулась.

Лонгвуд опустел.

Может быть, у них намечено какое-нибудь мероприятие по отлову контрабандистов? В таком случае капитана тоже нет в Лонгвуде. А это значит, что на несколько часов ей обеспечены благословенные мир и покой.

Ни Тайтеса, ни Мэтти в кухне тоже не было. Мэри хотела окликнуть слуг, но потом передумала. К чему спешить? У нее целый вечер на то, чтобы приготовить ужин и искупаться. Первым делом надо пойти наверх и снять пыльные пропотевшие чулки и нижние юбки.

Хозяйка Лонгвуда вернулась в вымощенный мрамором коридор и посмотрела на лестницу. Она увидела, что Тайтес уже зажег матовые шарообразные светильники. Мэри мысленно поблагодарила за это старого слугу. Последнее время он стал очень забывчив.

К тому времени как Мэри начала подниматься по лестнице, летние сумерки перешли в темный вечер. Как приятно не спешить! Что за наслаждение спокойно пройти к себе, а не нестись, словно спасаясь от погони!

Мэри поднялась на площадку второго этажа, и все ее благодушие мигом улетучилось.

Капитан Найт стоял у открытой двери, что вела в его комнаты. Он выглядел исключительно привлекательно и в то же время угрожающе. На нем были только аккуратно отглаженные белые форменные брюки. И ничего больше.

В неярком свете светильника Клей казался воплощением мужской красоты. Свет и тени. Черное и белое. Белые брюки. Белые зубы. Белое полотенце на шее. Черные волосы. Черный шелковый халат переброшен через руку. Сквозь белые брюки, под которыми явно больше ничего не было, просвечивали густые иссиня-черные волосы в его паху – легкое напоминание о его мужской силе.

Мэри молча смотрела на капитана.

Резко очерченные черты красивого лица. Прекрасное тело. Капитан Найт был, по-видимому, одним из самых совершенных творений природы. Мэри подумала, что могла бы провести всю жизнь, созерцая его необыкновенную мужскую красоту и восхищаясь ею.

И в то же время она сердилась на него за то, что он так неотразимо красив. Черт бы его побрал за то, что он так великолепен! Ну, зачем ему такое прекрасное тело? Такое красивое, что Мэри постоянно тянет пробежаться руками по его дивным контурам!

Мэри очень хотелось, чтобы он не был так физически безупречен, хотелось, чтобы ее не влекло к этому опасному человеку. Мэри постаралась придать бесстрастное выражение своему лицу. Она молча смотрела на него, пока капитан не протянул к ней руку.