Логика троичности

       Нераздельностьу Рублева видна из того, что изображенные ангелы объединены престолом с жертвенной чашей на нем, символом евхаристической жертвы. Как известно, именно евхаристия объединяет людей в Церковь, поэтому нераздельность весьма уместно передать именно так. Что касается «Сопрестолия», то совместное расположение Отца и Сына на сопрестолии может быть в некоторой, значительно более слабой мере, и говорит о нераздельности, но витающий в воздухе голубь свидетельствует об обратном. Он явно независим от Отца и Сына.
       Соприсносущностьнаглядно передать нельзя, поскольку это связано с неизменностью бытия Троицы во времени, а время изобразить невозможно; применяемые иногда в изобразительном искусстве приемы передачи течения времени достаточно искусственны. И, тем не менее, Рублев и здесь сделал то, что было возможно. У него все три ангела, условно говоря, «одного возраста». В отличие от этого на иконах «Новозаветной Троицы» Отец всегда показан старым человеком, а Сын — молодым. Это невольно создает ощущение того, что было время, когда Отец уже существовал, а Сын — еще нет, что невозможно (хотя ереси такого толка существовали), ибо тогда второе Лицо Троицы не было бы «присносущным».
       СпецифичностьЛиц передана у Рублева очень тонко. Три ангела у него различны. Различны их позы, одеяния и в этом отношении икона Рублева резко отличается от более древних, так называемых изокефальных икон Троицы, где все три ангела абсолютно одинаковы. Представляется важным обратить внимание на то, что специфичность, различие Лиц не бросается у Рублева в глаза, как это и должно быть. Отцы Церкви в IV в. поняли, что следует различать сущность (усию) и ипостась (хотя в прошлом это были синонимы) и, использовав синонимы в их новом значении, добились того, что, по словам о. Павла Флоренского, оказалось возможным сделать Лица различаемыми, но по сути неразличными [ ]. Поэтому видимые на иконе сдержанные различия при подчеркнутой единосущности очень тонко свидетельствуют об одной из важнейших сторон догмата. Икона «Сопрестолие» не может в этом отношении даже сравниваться с рублевской «Троицей», в ней скорее излишне подчеркнута специфичность в ущерб передаче единосущности.
       Взаимодействиеявляется важнейшим свойством, которое снимает антиномичность утверждения, что Бог един и в то же время составлен из трех Лиц, каждое из которых является Богом. У Рублева это взаимодействие показано в виде безмолвной беседы, которую ведут три ангела, отличаясь этим от изокефальных композиций, где ангелы как бы абсолютно независимы. На иконах «Сопрестолие» тоже используется этот прием, но опять в ослабленном виде, в беседе Отца и Сына Св. Дух — голубь — участия принимать не может.
      Из этого, более чем краткого анализа «Троицы» Рублева, видно, как точно и тактично передал преподобный Андрей логику троичности. Однако было бы большой ошибкой считать, что он ставил себе задачей передачу лишь логических свойств Троицы, ведь ее внелогические свойства (которые выше не рассматривались и не обсуждались) ничуть не менее важны. Изобразив на втором плане гору, дерево и палаты, Рублев тем самым указал на эти внелогические свойства: Святость (гора), живоначальность (древо жизни) и домостроительство Св. Троицы (палаты). Ничего этого на иконе «Сопрестолие», конечно, нет. Нелишне отметить и то, что Рублев не изображает непостижимое — рождение и исхождение, — хотя на некоторых типах икон «Новозаветной Троицы» намеки на такую излишнюю конкретизацию есть (речь идет здесь об иконах «Отечество»). Конечно, передаче внелогического знания о Троице у Рублева служат не только предметы, показанные на втором плане; хотя бы изображение жертвенной чаши имеет значительно более глубокий и многосторонний смысл, чем говорилось выше, но в настоящей работе обсуждается только логическая сторона триединости.
      Подводя итог проведенному рассмотрению, можно лишь выразить восхищение высотой богословской мысли преподобного Андрея и его изумительному умению передать эту мысль живописными средствами. Воистину прав был Е. Н. Трубецкой, когда назвал русскую иконопись «умозрением в красках»! Правда, эти слова с полным основанием можно отнести только к высокой иконописи XV в. Позже, как известно, высота богословской мысли в русской Церкви стала падать, что не могло не отразиться и на иконописи. Свидетельство тому — икона «Сопрестолие».
      В заключение хочется отметить одно обстоятельство. Математическая модель триединости не была придумана специально для согласования ее с логической структурой Троицы. Даже если она и была специально придумана, то доказательная сила от этого не уменьшилась бы. Однако она была не придумана, а обнаружена в математике и это может говорить о многом. Вектор, как известно, лежит в основе многих естественных наук. Вектором является сила, скорость, ускорение, механический момент, на векторах держится учение об электричестве и магнетизме и т. д. Но это означает, что триединость буквально пронизывает всю природу. Эта свойственная природе триединость не есть что-то формально-правильное, но мало кому нужное. Люди постоянно опираются на то, что при известных условиях монада и триада одно и то же. При общих теоретических рассуждениях нередко пользуются понятием монады, например, говорят о силе действующей на конструкцию, но когда возникает необходимость расчета этой конструкции на прочность, то для осуществления таких расчетов приходится переходить к триаде — к трем составляющим этой силы. Когда самолету в воздухе нужно совершить некоторый маневр, то к его корпусу необходимо приложить соответствующий механический момент, но практически делают это, приложив эквивалентную совокупность трех моментов с помощью трех рулей (рулей высоты, направления и элеронов). Подобных примеров можно было бы привести сколько угодно.
      Во многих сочинениях, связанных с Троицей, в частности, в книге о. Павла Флоренского, приводится ряд интересных мыслей о той роли, которую играют триады в нашей жизни. Он приводит примеры пространства (три измерения), времени (прошедшее, настоящее, будущее), указывает на то, что существует три грамматических лица, что жизнь разума тоже троична (тезис, антитезис, синтез). Приводит о. Павел и другие примеры [ ]. Теперь к этому можно добавить, что особую роль в мире играют не только триады, но и триединость, проявляющаяся буквально повсюду.

ПРИМЕЧАНИЯ

      [1] Цит. по: Лосский В. Н.Мистическое богословие // Богословские труды. Вып. 8. М. 1972. С. 28.
      [2] Свящ. Павел Флоренский.Столп и утверждение истины. М., 1914. С. 59.
      [3]  Там же. С. 147.
      [4]  Трубецкой Е. Н.Свет Фаворский и преображение ума // Вопросы философии, 1989, № 12. С. 119.
      [5]  Там же. С. 120
      [6] Прот. Владимир Глиндский.Основы христианской православной веры. Zaria Publ., London, Ontario — Canada. С. 127.
      [7]  Лосский В. Н.Догматическое богословие. Богословские труды. Вып. 8. М., 1972. С. 137.
      [8] Прот. Сергей Булгаков.Православие. YMCA—Press. С. 227.
      [9] Свящ. Павел Флоренский.Иконостас. Богословские труды. Вып. 9. М.,1972. С. 108.
      10 Свящ. Павел Флоренский. Столп и утверждение Истины. М., 1914. С. 52.
      11 Свящ. Павел Флоренский.Указ. соч. С. 595—599.
 
 
 
 

Дмитрий Юревич
 
 
О СТАТЬЕ Б. В. РАУШЕНБАХА «ЛОГИКА ТРИЕДИНСТВА»

      Разбираемая ниже статья акад. Б. В. Раушенбаха была опубликована в журнале «Вопросы философии», 1990, № 11, с. 166-169 под названием «О логике триединости», а затем, в несколько измененном виде, в журнале «Техника — молодежи», 1991, № 8, с. 24-25 под заглавием «Логика триединства». Высказанные в ней идеи продолжают привлекать внимание православных верующих, хотя прошло уже несколько лет. Поэтому представляется нелишним рассмотреть их с позиции православного догматического богословия, ясно и глубоко разработанного св. отцами и учителями Церкви.
 

* * *

      Вначале автор указывает цель написания статьи. Скептическая и атеистическая критика православного учения о Св. Троице утверждает, что учение о Триедином Боге «бессмыслица, что триединство «противоречит арифметике» и здравому смыслу», переводя полемику «из области богословия в область формальной логики» [ ].
      Автор ставит задачу показать, что «понятие Троицы является логически безупречным с позиции формальной логики» [ ]. «Если окажется возможным указать математический объект, обладающий всей совокупностью логических свойств Троицы, — пишет он, — то возможность логической непротиворечивости Троицы будет доказана» [ ].
      Б. В. Раушенбах пытается выделить логические положения учения о Св. Троице с целью показать их непротиворечивость. Чтобы проследить за ходом мыслей автора и вынести суждение о правильности изложения им православного учения о Св. Троице, рассмотрим вначале те же понятия в изложении св. отцов и учителей Церкви.
      Для постижения православного учения о Св. Троице необходимо уяснить терминологию данного вопроса. Вплоть до IV века «великой проблемой было выразить божественнное единство и различие, одновременность в Боге Монады и Триады, — пишет Вл. Н. Лосский. — Чтобы выразить общую для Трех реальность, «разделяя между Тремя неделимое Божество», как говорит Григорий Богослов, отцы выбрали слово усия» [ ]. Означает оно «сущность», «существо». Наряду с ним употребляется имеющее тот же смысл слово природа. А для выражения различия Лиц Св. Троицы было выбрано слово ипостась, первоначально означавшее «существование» и практически не отличавшееся по смыслу от термина «усия».
      «Полное христианское учение о Боге, которое необходимо содержать сердцем и исповедывать устами, чтобы достойно носить имя христианина, — пишет преосв. Макарий в фундаментальном труде «Православно-догматическое богословие», — состоит в том, что Бог един и троичен: един по существу (усия) и троичен в Лицах (Ипостасях)» [ ]. По словам Вл. Н. Лосского, каждая Ипостась Св. Троицы «содержит Божественную природу во всей ее полноте» [ ]. Божественные Ипостаси «суть Божественная природа; однако ни одна из Них, обладая природой ... не разбивает ее» [ ].
      В отличие от терминов «сущность» (усия) и «ипостась», имеющих в православном богословии точный смысл, слово Бог имеет собирательное значение: говорим о Боге, имея в виду и Единицу, и Троицу одновременно. Иногда же (в зависимости от контекста) оно означает Божество, т. е. единую божественную природу — и совпадает по смыслу с термином усия: говорят о Боге Отце, Боге Сыне и Боге Св. Духе — ибо и Отец и Сын и Св. Дух обладают единой божественной сущностью.
      Б. В. Раушенбах строит изложение, отказавшись (по непонятной причине) от четкой православной терминологии — слов усия и ипостась. Выделяя основные пункты учения о Св. Троице, он пишет:
      «1. Триединство. Иногда его условно записывают в виде имеющих парадоксальный вид равенств 1=3 и 3=1. Бог, с одной стороны, един, а с другой стороны, является Троицей.
      2. Единосущность. ... Е. Н. Трубецкой ... проводит мысль, что Бог един, а троичность относится к Лицам (эта точка зрения восходит к Василию Великому). Трубецкой явно озабочен тем, чтобы избежать антиномии, которая возникнет, если единый Бог будет составлен из трех Богов. Однако это противоречит Символу веры, где о предвечном рождении Сына от Отца говорится: «Бога истинна от Бога истинна». Далее Б. В. Раушенбах заключает: «Единосущность надо понимать как формальную констатацию: единый Бог составляется из трех Лиц, Каждое из Которых является Богом» [ ].
      Отказ от четкой православной терминологии приводит Б. В. Раушенбаха к необходимости употребить многозначное слово Бог в единственном смысле (как «сущность», усию). В результате он с неизбежностью вступает в противоречие со всей православной традицией, восходящей к св. Василию Великому и другим отцам-каппадокийцам: свв. Афанасию Александрийскому, Григорию Богослову и Григорию Нисскому. А ведь их бесспорная заслуга заключается именно в выработке православной троичной терминологии, благодаря чему учение о Св. Троице, всегда содержавшееся в Церкви во всей полноте [ ], было четко сформулировано и ясно изложено. Значение их работы столь велико, что современный писатель Вл. Н. Лосский называет ее «торжеством христианской мысли» и отмечает: «это была не рационализация христианства, но христианизация ума, превращение философии в созерцание» [ ].
      Истинно православное учение о Св. Троице изначально не противоречиво; как пишет преосв. Макарий, некоторые «утверждают, будто учение о триедином Боге противоречит здравому разуму и самому себе — но утверждают совершенно несправедливо: христианство учит, что Бог един и вместе троичен не в одном и том же отношении, но в различных, что Он един именно по существу и троичен в Лицах. И иное понятие дает нам о существе Божием, а иное о Божественных Лицах, так что эти понятия нисколько не исключают друг друга: где же здесь противоречие?» [ ]
      Б. В. Раушенбах видит в православном подходе «стремление уйти от противоречия» [ ]... Но разве учение о Боге непременно должно быть противоречиво? Противоречит ли истина Сама Себе? Нет, — и православие также излагает истину непротиворечиво. К противоречию приводит отход от истины, что отмечал и преосв. Макарий: «Если бы христианство учило, что Бог един по существу и троичен по существу ... тогда, точно, было бы противоречие. Но, повторяем, христианство не учит так» [ ].
      Так учит Б. В. Раушенбах, закрепив за словом Бог единственный смысл термина усия («сущность», «природа») и утверждая, что «единый Бог составлен из трех Богов». Возникшее противоречие Б. В. Раушенбах пытается разрешить, построив математическую модель своего учения о Св. Троице.
      Дабы окончательно убедиться в однозначном употреблении Б. В. Раушенбахом слова Бог (т. к. он нигде не разъясняет своей терминологии), обратимся к его пониманию различия между Божественными Лицами Св. Троицы.
      Согласно православному учению, качественного различия (различия по существу) между Лицами Св. Троицы нет, т. к. «божественные свойства относятся к общей природе; разум, воля, любовь, мир свойственны всем трем Ипостасям и не могут определять Их различие», поскольку каждое Лицо обладает Божественной природой во всей полноте (В. Н. Лосский, [ ]). Едина благость, едина сила, едина воля, едина деятельность, едина власть, един разум, едина любовь и у Отца, и у Сына, и у Св. Духа — ибо и Божество Их (усия) едино [ ]. Причем такое единство имеет место не только в Боге — в Себе Самом, но и в Его отношении к материальному бытию, в единстве Его действий в тварном мире. «Во Св. Троице ... общность и единство созерцается самым делом, по причине совечности Лиц и тождества Их существа, и деятельности, и воли», — пишет преп. Иоанн Дамаскин [ ]. Различие Лиц заключается в Их отношении Друг к Другу. Отец отличается от Сына и Св. Духа тем, что безначален, нерожден и неисходящ; Сын отличается от Отца и Св. Духа тем, что рожден, но не исходит; а Дух отличается от Отца и Сына тем, что исходит, но не рожден. Между рождением и исхождением, несомненно, есть различие, — но каков образ различия — этого мы постигнуть не можем [ ]. Единство по существу усматривается из действий Божиих в мире, а различие по отечеству, сыновству и исхождению можно усмотреть лишь мысленно [ ]. Причем различие в отношении не д олжно снизводить к противопоставлению Божественных Лиц [ ].
      Б. В. Раушенбах же, говоря о «трех Богах» утверждает именно качественное различие Лиц Св. Троицы, — что доказывает однозначное и не вполне законное употребление им слова Бог. Он пишет:
      «3. Неслиянность. ... Все три Ипостаси существуют одновремено и всегда, при этом они качественно различны и не могут заменять друг друга или сводится друг к другу. ... Прекрасно понимая неуместность такого термина, как «работа», все же рискну сказать, что каждое Лицо Троицы выполняет свою работу, не свойственную другим Лицам» [ ].
      Б. В. Раушенбах аргументирует свои слова словами некоторых церковных молитв, в которых призываются несколько различные действия разных Лиц Св. Троицы. Однако во-первых, в них говорится не о Боге в Себе Самом, а о Его действии в мире; о Его домостроительстве (т. е. участии в спасении человека). Во-вторых, св. отцы учили, что и в последнем случае Отец, Сын и Св. Дух не различаются по действию, но лишь в образе действия. «Отец не может быть Творцом без того, чтобы не был Творцом Сын и не был Творцом Дух, — говорит Вл. Н. Лосский. — «Отец творит Сыном в Духе Святом» — неоднократно встречаем мы у отцов. ... Это — икономическое, домостроительное проявление Троицы. Три Лица творят совместно, но Каждое присущим Ему образом. ... По слову Василия Великого, Отец — первопричина всего сотворенного, Сын — причина действующая, Дух — причина совершенcтвующая. ... Один осуществляет волю Отца, Другой завершает е\»е в добре и красоте; Один призывает тварь, чтобы привести её к Отцу, ... Другой помогает ей ответить на этот зов, сообщая ей совершенство» [ ].
      Примечательно, что Б. В. Раушенбах признает такое единство во св. Троице, и вступает в противоречие с самим собой, когда при разборе своего противоречия о «Боге, составленном из трех Богов», переходит от положения о «трех Богах» к положению о «едином Боге»:
      «4. Нераздельность. ... Три Лица выступают всегда вместе и все, что делается, делается ими совместно. Абсолютно исключено, чтобы какое-то Лицо совершало нечто независимо от других Лиц» [ ].
      Подводя итог, можно сказать, что православное учение о Св. Троице изложено Б. В. Раушенбахом неверно. Формулировка его взгляда в терминах традиционного православного богословия примет вид: Бог един по существу и троичен по существу, причем троичность в Лицах и есть троичность по существу. Дальнейшее рассмотрение идей Б. В. Раушенбаха, в общем-то, излишне, мы вкратце проделаем это ради строгости изложения.
 

* * *

      Логически непротиворечивая модель, предложенная Б. В. Раушенбахом, в лучшем случае будет изоморфна (полностью соответственна) лишь его искаженной конструкции учения о Св. Троице. В худшем случае обнаружится отсутствие такого соответствия, что и будет иным подтверждением противоречивости взглядов Б. В. Раушенбаха.
      Предлагаемая модель проста: в трехмерном пространстве вводится ортогональная декартова система координат и рассматривается исходящий из начала координат произвольный вектор конечной длины. Он однозначно представим в виде суммы (линейной комбинации) трех своих проекций на оси. Расположенные на осях проекции, которые также являются векторами, Б. В. Раушенбах называет составляющими. Он пишет:
      «Очевидно, что сам вектор, с одной стороны, и совокупность его трех составляющих, с другой стороны, является одним и тем же. Но это и есть триединость.
      Очевидно также, что в этом примере наличествует и единосущность, поскольку составляющие вектора сами тоже являются векторами» [ ]. «Каждая компонента вектора сама является вектором, т. е. имеет ту же самую природу, сущность» [ ].
      Для Б. В. Раушенбаха очевидно, что единосущность четырех векторов (исходного и трех проекций) полностью подобна единосущности Лиц Св. Троицы. Однако в первом случае имеет место так называемая абстрактная единосущность: каждый вектор как индивидуум относится к виду векторов, т. е. обладает свойствами векторов (направленных отрезков конечной длины)... Пример такой единосущности известен издревле: Петр и Иоанн едины по природе, — ибо оба могут дышать, мыслить, говорить, действовать — но общая абстрактная природа человека реализована по-разному в каждом из них. Реализация общей природы в индивидууме и есть «ипостась», «лицо». Каждый обладает собственным «осколком» абстрактной природы, а не всей природой, которая целиком реально и не существует, а лишь усматривается умом [ ].
      Совершенно иной смысл единосущности Лиц Св. Троицы. «Усия в Троице, — пишет В. Н. Лосский, — это не абстрактная идея Божества, не рациональная (т. е. умозрительная — Сост.) сущность, которая связывала бы три божественных индивидуума, подобно тому, как человеческие свойства являются общими для трех людей. ... Ничего подобного нет в Троице, где каждая Ипостась содержит божественную природу во всей ее полноте» [ ]. Т. о. каждый из трех составляющих-векторов есть ипостась некой абстрактной природы вектора. Тогда основной вектор излишен, — имея ту же природу, он является ее конкретной реализацией, т. е. четвертой ипостасью...
      Рассмотренная модель логически непротиворечива, — но и не изоморфна (не соответствует) ни православному учению о Св. Троице, ни представлению Б. В. Раушенбаха (четвертую Ипостась он не вводит, а лишь приписывает каждому Лицу собственную природу). Описанная модель ближе всего к еретическому учению о Софии — Премудрости Божией (фактически — четвертой Ипостаси Св. Троицы), развитому Вл. Соловьевым и о. Сергием Булгаковым.
 

* * *

      Попытка акад. Б. В. Раушенбаха найти совершенное подобие Св. Троицы в мире сем имеет значение как опыт построения православной апологетики. В православном учении много таинственного — «догматы о воплощении и Лице нашего Спасителя, о Его крестной смерти, о приснодевстве Богоматери, о действиях в нас благодати» и многие другие (преосв. Макарий, [ ])... Ведь разум дан нам для познания вещей и идей мира видимого, материального, тогда как для познания невидимых, духовных и божественных предметов необходима вера. Задачу православной апологетики можно сформулировать так: постараться показать, что между верою и разумом нет противоречия; причем исходить нужно именно из вероучения. Попытка объяснить разумом предметы веры, или, что еще хуже, — доказать доводами разума то, что должно приниматься верою, — такая попытка противна Божьей воле, и оттого заранее обречена на провал.
      Выслушаем слова величайшего подвижника прп. Макария Египетского: «Апостолы в какой город ни входили, проводили там несколько времени, и иных из страждущих исцеляли, а других — нет. Сами апостолы желали бы оживить всех мертвецов и соделать здравыми всех страждущих, но желание их вполне не исполнялось. Это делалось по Божьему смотрению, что в ином (деле) апостолы творили знамения и чудеса, а в ином оказывались немощными, — чтобы через это делалось видимым различие веры в верных и неверных, и испытывалась человеческая свобода, и обнаруживалось, не соблазняются ли некоторые их (апостолов) немощью. А если бы апостолы делали все, что желали, то знамениями и произволением своим утверждали бы они людей в благочестии как бы принуждая их, и не было бы уже места ни вере, ни неверию» [ ].
      Также, если бы все догматы и предметы веры возможно было объяснить и доказать разумом, — не осталось бы места свободному произволению человека. Каждый был бы принуждаем разумом верить и спасаться, а это противно Божественной воле, ибо Бог никого не принуждает, но всех приходящих к Нему спасает.
       г. Самара, октябрь — ноябрь 1995 г.

ПРИМЕЧАНИЯ

      [1] О логике триединости, с. 166
      [2] Ibid
      [3] Ibid
      [4]  Лосский В. Н.Догматическое богословие. // Мистическое богословие. Киев, 1991. с. 273.
      [5] преосв. Макарий. Православно-догматическое богословие, т.I, гл. II, пар. 24. СПб.: 1868, репринт: М.: 1993, с. 156.
      [6]  Лосский В. Н.с. 274.
      [7] Ibid, с. 275.
      [8] О логике триединости, с. 167.
      [9] подробнее см. у преосв. Макария, т. I, пар. 25.
      [10]  Лосский В. Н.Ibid, с. 272.
      [11] преосв. Макарий. Ibid, пар. 29, с. 204-205.
      [12] Логика триединства, с. 24.
      [13] преосв. Макарий. Ibid, пар. 29, с. 205.
      [14]  Лосский В. Н.Ibid, с. 276
      [15] см.: прп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, ч. 1, гл. 8. М. — Ростов-на-Дону: 1991, с. 96.
      [16] Ibid.
      [17] Ibid, с. 94.
      [18] Ibid, с. 97.
      [19] ...как поступают католики. См.: Лосский В. Н.Ibid, с. 278.
      [20] О логике триединости, с. 167.
      [21]  Лосский В. Н.Ibid, с. 284-285.
      [22] О логике триединости, с. 167.
      [23] О логике триединости, с. 167-168.
      [24] Логика триединства, с. 25.
      [25]  Лосский В. Н.Ibid, с. 274.
      [26] В. Н Лосский подробно рассматривает указанный вопрос. Ibid, с. 274-275.
      [27] преосв. Макарий, Ibid, гл. II, пар. 24, с. 157.
      [28] прп. Макарий Египетский. Духовные беседы. Бес. 26. Изд-е Св. Троицк. Серг. Лавры, 1994, с. 195.