Ванги (№2) - Боевая форма

– Что происходит? Что здесь происходит? – вскричал он, увидев Салли.

– Не знаю, Прамод. Корабль умирает – что-то разрушило высшие уровни его сети.

– Что?! – Прамод повернулся и бросился наверх к мостику.

По-прежнему выла сирена, экран судового компьютера бешено мигал, высвечивая какую-то несуразицу, а затем вообще погас.

Салли протянула руку, чтобы вытащить из гнезда соединительный шнур, ведущий к медицинской установке.

Но едва она дотронулась до кабеля, как получила такой удар током, что ее отбросило назад. Дико закричав, Салли ударилась спиной о полки. Обожженная кожа ладони причиняла нестерпимую пульсирующую боль, а к горлу подкатилась тошнота. Будто пьяная, она поднялась на ноги и, покачиваясь, выбралась из мастерской.

С трудом поднялась на третий уровень. За Прамодом нужен глаз да глаз. Кто знает, что ему взбредет в голову. Роджер все еще находился в космической палатке, совершенно беззащитный перед бездонными глубинами мироздания. Если Прамод сейчас включит двигатели судна, Роджер изжарится заживо вместе с палаткой.

По мере того как Салли удалялась от мастерской, легкое поскрипывание ее костюма становилось все слабее. Когда оно стихло, болты на задней панели медицинского компьютера с поразительной быстротой открутились. Крышка откинулась, и наружу вылет модуль-разведчик Легион-Формы, внешне напоминающий паука. На своих тонкие ногах он устремился исследовать внутреннее строение корабля. Он двигачся со скоростью насекомого, и человеческий глаз едва мог уследить за его перемещениями.

Главный компьютер судна был временно выведен из строя путем введения разрушительной программы: она-то и разъела тончайшие связи высших уровней искусственного интеллекта.

Модуль-разведчик вернулся через несколько секунд и выпустил посыльного, который юркнул в открытый корпус компьютера. Затем модуль занял атакующую позицию у дверей мастерской, готовый броситься на первого, кто войдет. В это время сама Легион-Форма выбралась из компьютерного корпуса – одним стремительным рывком, высвободившим ее округлое сегментированное тело, которое тут же устремилось дальше при помощи множества небольших мускулистых ног.

Сначала надо было обеспечить безопасность центральных узлов. Поистине это задача номер один, решила Легион-Форма. Она плавно соскользнула по ножке стола и направилась вдоль коридора со скоростью около трех миль в час вслед за модулем-разведчиком, который стремглав несся вперед на своих паучьих ногах.

У пандуса неуклюжая Легион-Форма – похожая на противную толстобокую гусеницу размером с крысу – направилась вниз и повернула за угол. Модуль-разведчик уже отвинчивал болты на люках подсобного отсека, через которые можно было пробраться к кабельным линиям корабля. Как только люк открылся, модуль приподнял Легион-Форму – точнее ее центральный мозг – и помог ей пролезть внутрь отверстия.

15

Первой реакцией Панди Бешван на завывание сирены было желание попросту отключить сверлящий мозг звук. «Семя надежды» находилось за сотни миллионов километров от обычных космических трасс, поэтому рассчитывать следовало только на себя. Собственно говоря, кроме планеты Саскэтч, весь этот район был запрещен для космических полетов. Не было никакой надежды, что кто-то придет им на помощь, поэтому Панди ничего не оставалось, как погромче включить телевизор и стараться ке обращать внимания на сирену.

Панди поставила фильм с Торри Стэрнсом и перенеслась в мир любви и интриг светского общества в одном из шикарных мегахабитатов системы Хиадеса. Там все щеголяли в роскошных нарядах, не боясь, впрочем, расставаться с ними при первом же удобном случае.

А Торри Стэрнс был самый классный мужик из всех. Уж если он целовался, то вовсе не по-киношному, а так, будто и впрямь наслаждался этим. Панди, глядя на него, просто балдела. Она даже забыла, как у нее от ужаса екнуло сердце, когда на корабле оглушающе завыла сирена и Прамод бросился вниз, к ремонтной мастерской.

Сирена... Заткнув пальцами уши, Панди наклонилась над кроватью, чувствуя, что лицо и грудь стали влажными от пота. А затем последовала отчаянная попытка отгородиться от надвигающегося ужаса: вставить в видеомагнитофон кассету с мыльной оперой и не сводить глаз с экрана в ожидании Торри.

Сирена стихла, волшебная чувственность Торри снова околдовала девушку, и Панди погрузилась в приятное состояние, все сильнее возбуждаясь от эротических сцен на экране.

Из транса ее вывело появление Салли Ксермин собственной персоной.

На лице Салли застыло какое-то странное, отрешенное выражение. Казалось, она едва владеет собой, находясь на грани серьезного нервного срыва. Она то и дело оборачивалась, как будто взглядом искала нечто за спиной.

– Панди, мне кажется, с кораблем творится что-то ужасное. Я страшно беспокоюсь.

Панди снова охватили дурные предчувствия. Уж если Салли обеспокоена, значит, дела действительно плохи. Голос Панди прозвучал еле слышным писком:

– В чем дело?

Какое-то мгновение Салли пристально смотрела на нее.

– Если бы я знала. – Голос ее звучал совершенно отрешенно. – Трудно с уверенностью сказать, в чем тут дело, но компьютер совершенно сошел с ума. Мы только что потеряли главный корабельный интеллект.

– Каким образом?

– У Прамода есть на этот счет чудовищная идея, по крайней мере, мне она сначала казалась чудовищной, но теперь я вовсе не уверена... В компьютер прокрался какой-то вирус и уничтожил почти все базовые файлы. Нам придется проделать остаток пути без помощи компьютера, почти вслепую.

Смуглое лицо Панди посерело.

– Ты думаешь, что-то попало туда из инопланетного модуля? – Она с трудом заставила себя произнести эти слова.

Салли не могла смотреть девушке в лицо. Как ей согласиться с этим, как взглянуть правде в глаза?

– Не знаю, может быть, и так. Но я все равно ничего не понимаю. Сначала что-то странное стряслось с Роджером, затем эта загвоздка с портативным компьютером. И когда я присоединила машину к компьютерной сети судна, эта штуковина разнесла интеллект корабля вдребезги.

Что-то холодное, неприятное шевельнулось внутри Панди: «Нет, не может быть! Значит, все-таки отец был прав! Как он говорил, так и вышло. Салли не хотела соглашаться с очевидным. С этого момента Прамод будет просто невыносим».

– Как бы то ни было, я позабочусь о мерах безопасности. Я собираюсь привести в полную готовность спасательный модуль, – потерянно произнесла Салли.

– Но что же это такое, Салли? Неизвестная нам биоформа?

Салли едва сдержалась, чтобы не закричать: «Какая же это биоформа, если она выводит из строя компьютер? Как живое существо может поразить внутреннюю начинку машины?» Но Салли промолчала.

Худшио опасения Панди, похоже, начали оправдываться. Она поймала Салли за руку:

– А если это какая-то инопланетная инфекция? Которая может передаваться от людей к машинам и так далее?

Салли покачала головой:

– Нет, это безумие! Что живого могло быть в этом модуле? Ведь он в течение пятидесяти часов был открыт вакууму. Мы ведь снимали эту штуковину камерами при полном увеличении!

– И тем не менее что-то случилось – что-то могло попасть в компьютер только из того модуля. Салли, скорее всего, так оно и есть.

Но Салли, не дослушав, повернулась и со всех ног бросилась к небольшому стыковочному отсеку, в котором находился спасательный аппарат. Это было небольшое судно с запасом питания и крохотной жилой зоной, рассчитанной на пять человек.

Когда Салли ушла, захлопнув за собой дверь, Панди осталась наедине со своими мыслями. Она отчаянно пыталась найти какое-то объяснение. Это было необходимо, но в то же время она страшилась получить ответы на мучившие ее вопросы.

В нерешительности Панди пошла к комнате матери. Тилли принимала душ, вывесив на дверь табличку: «Просьба не беспокоить». Таким образом она пыталась укрыться от грубой действительности.

Панди хорошо знала, что мать лучше не трогать во время столь любимых ею долгих часов в душевой кабине. Поэтому девушка прошагала мимо, в приемную, а затем вверх по пандусу на мостик, где, нахохлившись у компьютерного терминала, сидел Прамод. Теперь управление осуществлялось через вспомогательную аварийную систему с ограниченной памятью, ужасно медлительную, со слаборазвитым, зачаточным интеллектом.

Прамод поднял голову. По щекам его бежали слезы. Панди была потрясена. Ей не раз случалось видеть отца расстроенным, но никогда еще она не заставала его в слезах.

– Компьютер вышел из строя, о жестокая дочь! Корабль поврежден, и его уже не исправить. Мы потеряли девяносто три процента файлов. Все центральные модули интеллекта корабля утрачены безвозвратно Их нет!

– Не может быть! .

– Я сам не понимаю, что происходит. На модуле не зафиксировано ни одного случая какой-либо деятельности механического характера. Как же тогда мог выйти из строя наш компьютер?

Панди не хотелось думать об этом, по крайней мере пока.

– Но мы ведь сможем вернуться на Саскэтч, скажи, отец?

Прамод повернул к дочери лицо, потемневшее от неприкрытой злобы, почти ненависти:

– Да, мы сможем вернуться. Мы сможем сами рассчитать орбиту для возвращения на Саскэтч. У нас еще, к примеру, остается вспомогательный аварийный компьютер. Но дело вовсе не в этом, хотя, конечно, такая глупая и эгоистичная особа, как ты, никогда не постигнет истину. Утратив интеллект корабля, мы не сможем поддерживать программу продления жизни. Информация о ней хранилась в памяти главного компьютера корабля, и вот теперь все потеряно безвозвратно: история нашего здоровья и болезней, все детали, касающиеся нашего организма, которые накапливались в течение всей нашей жизни. Конечно же, многие из этих данных были в свое время скопированы, и если бы я снова мог загрузить информацию в корабельный компьютер, все было бы вновь в порядке, но, увы! Все пути ввода информации блокированы – как только компьютер получает новый файл, он разбивает его вдребезги! А вспомогательный компьютер слишком мал и чертовски медлителен, чтобы следить за программой продления жизни. – И Прамод разрыдался. – Мы состаримся! Панди, о Панди, мы состаримся!

Панди понимала, что это значит.

Отец жил уже не первое столетие, и поэтому без постоянного контроля и регулярных микродоз дюжины омолаживающих и иммунных препаратов Прамод и Тилли за каждый год полета будут стариться на дюжину лет, особенно в условиях постоянного стресса. А если вдруг у них разовьется старческий рак, то смертельный исход почти неизбежен. Стараясь успокоить отца, Панди невнятно пробормотала:

– Но ведь мы долетим до Саскэтча меньше чем за три месяца.

Прамод махнул рукой:

– Да знаю я. Но мы можем потерять наше судно, а ускорение, скорее всего, поломает наши старые хрупкие кости. Тебе ведь известно, что первая проблема, с которой мы столкнемся, это регулирование содержания кальция.

Панди посмотрела на отца едва ли не с отвращением.

– Поэтому нам нельзя слишком торопиться. Пусть у нас на обратный путь уйдет месяцев пять. К тому времени мое состояние станет совершенно ужасающим, Панди. Я буду обыкновенным семидесятипятилетним стариком, если считать по естественному возрасту, – старым, дряхлым, едва волочащим ноги! Тилли станет старухой, которой перевалило за шестьдесят. Как, по-твоему, она будет себя чувствовать? А как только человек состарится, молодость ему уже не вернуть. Мы потеряем ценнейшие годы юности и зрелой жизни!

Панди пристально рассматривала отца. Слезы Прамода уже успели высохнуть, но глаза горели безумием. Прамод всегда кичился своей моложавой внешностью – ведь он соблюдал правила продления жизни чуть ли не с отрочества. Это было отличительной чертой прежнего стиля жизни семейства Бешванов в роскошном хабитате Гиперион.

– Отец, мне, право, жаль...

Прамод пристально посмотрел на дочь.

– Тебе? Жаль? Разве такому жестокому, бессердечному созданию, как ты, свойственна жалость? Тебе, недостойной своих родителей?

Прамод всплеснул руками и с силой опустил их на крышку пульта.

– И как теперь мы должны выпутываться из этого положения? – потребовал он ответа. – Как только я мог позволить этому идиоту Ксермину вовлечь нас в подобную авантюру?! Да ведь нам целые месяцы лететь и лететь, прежде чем мы отыщем какую-то помощь. И даже если мы просто дадим сигнал бедствия, нам не миновать тюремного заключения ИТАА. Ведь мы вторглись в запретную зону. А в тюрьме будет не до продления жизни. Твоим родителям грозит верная смерть. Надеюсь, теперь тебе понятно, чем мы рисковали ради тебя, глупая, противная девчонка! Мы рисковали всем на свете, только чтобы ты могла посещать лучшие школы в системе Ноканикус, чтобы из тебя вышло хоть что-то путное. Мы все принесли в жертву ради этого. Мы пожертвовали лучшими годами нашей жизни!

Панди могла бы посмеяться над абсурдностью этого заявления, ведь ей было хорошо известно, что Прамод и Тилли покинули Ноканикус из-за недостатка средств и были просто вынуждены довольствоваться скромным существованием на холодной пограничной планете. Однако безумие, сквозившее во взгляде отца, заставило ее промолчать. Панди развернулась на пятках и бросилась к себе в комнату, напрасно пытаясь унять рыдания.

Вернувшись к себе, она долго металась по комнате, тщетно пытаясь найти себе занятие. Прамод потерял рассудок. Тилли заперлась в душе. Казалось, весь мир рушился вокруг Панди. В отчаянии она снова включила телевизор, несколько секунд поглазела на Торри Стэрнса и выключила опять.

Панди была в таком состоянии, когда телевизор уже не мог отвлечь от одолевавших ее дум.

16

Панди кругами ходила по своей комнате до тех пор, пока это занятие ей не осточертело. Затем она бросилась к дверям и помчалась на поиски Салли.

Девушке было необходимо поговорить с кем-нибудь, и Салли была единственным здравомыслящим, по ее мнению, собеседником. Когда Панди пробегала через холл Бешванов, прекрасно отделанное в древнеиндийском стиле помещение, ей пришлось остановиться – вошла мать. Единственным одеянием Тилли было обернутое вокруг тела длинное голубое полотенце, голова была обмотана еще одним полотенцем.

– Ты куда? – голос матери звучал весьма агрессивно

– Хочу найти Салли.

– С чего бы это тебе разговаривать с этой?.. Именно она навлекла на нас столько бед.

– Мама! – с раздражением воскликнула Панди.

– Жестокое дитя! Ты мне не дочь!

Взгляд Тилли был полон ненависти. Демонстративно игнорируя присутствие дочери, она проследовала в свою комнату.

Панди недоуменно пожала плечами. Чему тут удивляться, обстановка подействовала на мать не лучшим образом. Тилли, по сути дела, была рафинированной индийской княжной, царственно снизошедшей до грешного мира. За двадцать последних лет едва ли ей удалось с кем-либо более или менее поладить.

Неужели и у других людей такие же матери? На этот счет Панди имела серьезные сомнения. Матери ее подружек с Саскэтча всегда казались ей гораздо симпатичнее собственной. Спокойные, а не нервные, простые в обращении, а не натянуто-вежливые, способные радоваться жизни, а не заботящиеся лишь о сохранении чистоты духа – не дай бог осквернить чем-либо свою бессмертную душу!

Панди открыла входной люк и вышла в коридор, который вел к трапам.

И как раз в тот момент, когда она все еще сжимала пальцами ручку закрытой двери, что-то похожее на маленькую красную метелку со свистом пролетело над пандусом в дальнем конце коридора. Предмет пронесся над полом на уровне половины человеческого роста, быстро перебирая похожими на проволоку ножками.

Приоткрыв от удивления рот, девушка застыла на месте. Сердце ее колотилось так громко, как никогда раньше в жизни. Панди молила богов, чтобы это оказалось всего лишь галлюцинацией. Но непонятное существо появилось вновь, с ужасающей быстротой устремившись к ней из-за угла.

Панди отпрыгнула назад и стремительно захлопнула шлюзовую камеру, наполнив помещение своим испуганным криком. Ударом ладони она включила кнопку запорного устройства и услышала, как болты со щелчком встали на свои места.

Ее действие было абсолютно верным, поскольку в тот же миг запорный механизм двери подвергся яростной атаке.

Панди прильнула к дверному илюминатору, располагавшемуся в пяти футах от уровня пола. По прозрачному пластику скользнул красный сучок с маленькой четырехпалой ладонью. За ней тянулась гроздь розовых папоротников на желтых стеблях. Панди невольно отпрянула назад. Когда она посмотрела снова, чей-то силуэт – какое-то жуткое насекомое – мелькнул в дальнем конце коридора. Еще мгновение, и он совсем пропал из виду. Похожие на проволоку конечности, узкие змееподобные очертания, крохотное туловище.

Панди все еще мучили сомнения: уж не обман ли это зрения. Но как бы то ни было, она не удержалась и закричала во весь голос, затопав ногами и дрожа всем телом.

Из своей комнаты вновь появилась Тилли:

– Прекрати этот ужасный шум, Панди! Ты ведь знаешь, тебе строго-настрого запрещено хлопать люком так, что потом в ушах звенит.

Панди крепко, до боли, потерла ладони друг о друга.

– Мама, я только что видела там что-то, и оно живое! Это что-то с той инопланетной капсулы!

– Панди! Что за чушь ты несешь?!

– Послушай, мама. Нужно срочно вызвать отца. На борту корабля находится неизвестное существо. Оно пыталось проникнуть сюда, внутрь!

Тилли побледнела. Ее взгляд застыл.

– Мы должны предупредить его, мама! Нам нужно предупредить Прамода! Тилли заколебалась.

– Опиши мне, что ты видела.

Но Панди уже бросилась к трубке настенного переговорного видеоустройства и вызвала капитанский мостик:

– Отец! – с облегчением закричала она, услышав голос Прамода.

Очевидно раздосадованный, Прамод поднял голову:

– Ну что там?

– Отец, на борту корабля находится какое-то неизвестное живое существо. Я только что видела его!

Несколько секунд Прамод пристально смотрел на дочь.

– Что?..

Свой вопрос он не закончил.

За его спиной раздался стук открываемой двери. Прамод повернул голову и издал странный короткий крик. В следующее мгновение на видеоэкране все обратилось в беспорядочное мельтешение. Прамода, похоже, втягивали под стойку капитанского мостика. В верхней части экрана мелькнули его брыкающиеся ноги и снова куда-то исчезли. Послышались хрипы и стоны. Над стойкой взметнулась похожая на красную дубинку рука, а затем показался колышущийся пучок розовых папоротников. Они дотянулись до видеокамеры, и изображение на экране погасло.

Тилли в отчаянии что было сил ударила по кнопке переговорного устройства.

– Прамод! Прекрати, Прамод! Хватит дурачиться! Отвечай мне! Это я, Тилли!

Однако ее напыщенный муж-коротышка и не думал шутить. Напротив, он беспомощно барахтался в объятиях страха, оказавшись участником сцены из самого ужасного ночного кошмара.

То, что крепко держало Прамода, было длинным огурцом алого цвета со щупальцами, обладавшими огромной силой. Они быстро обхватили бедра Прамода, обвили горло и почти полностью оплели обе его руки. Существо приподняло его горизонтально над полом, как держат младенца, и Прамод попытался увернуться от руки, которая в конце концов запихнула ему в рот его собственный носовой платок.

Прамод стал задыхаться, в ушах его зашумело от недостатка воздуха. Маленькая, хрупкая на вид рука чужака оказалась на удивление сильной! А сверху трепетали омерзительные розовые папоротники, похожие на маленькие легкие. Отчаянно брыкаясь, Прамоду удалось заставить напавшее на него существо изменить позу, но он не смог ни высвободиться, ни выплюнуть кляп.

Существо рывком опрокинуло его на спину, прижав головой к полу. В этот момент Прамод увидел еще одного пришельца – жирную раздутую белесую многоногую тварь размером с крысу. Ее туловище перемещалось с помощью нескольких дюжин розовых мускулистых ножек.

Сквозь туман Прамод различил голос жены, звучащий из переговорного аудиоустройства. Ему показалось, будто он находится на дне океана, а Тилли плывет на лодке, все дальше и дальше удаляясь от него.

Омерзительная сороконожка приблизилась к Прамоду, вползла на лицо и грудь.

Содрогнувшись от отвращения, Прамод попытался скинуть ее, но жесткая, как проволока, рука пришельца пригвоздила его запястье к полу. Прамод ощутил, как на нем разорвали рубашку, и на грудь и живот легло что-то холодное и маслянистое. Его тело оказалось проколотым сразу в нескольких местах. Боль от уколов становилась все острее, а затем чудовище в десятке мест пронзило грудь и живот Прамода раскаленными горячими иглами. Проколов кожу, иглы продолжили свою беспощадную работу: они разветвлялись во все стороны, мучительно проникая все глубже вдоль главных нервов.

В животе Прамода пылал огонь, будто расплавленный металл прожигал себе путь сквозь его ткани, а кислота разъедала нервные окончания.

Теперь тело Прамода сотрясалось в бешеных конвульсиях, и это напоминало агонию животного, попавшего в железный капкан. Прамод ухитрился почти выплюнуть наружу платок, однако изящная маленькая рука запихнула его поглубже в рот жертвы. После этого крики Прамода отдавались гулким эхом только в его мозгу.

Несколько показавшихся долгими зловещих мгновений Панди и Тилли молча смотрели друг на друга. Первой вышла из оцепенения Тилли и бросилась прямиком в кабинет мужа. Оттуда она вернулась с револьвером сорок пятого калибра, верно служившим многим поколениям Бешванов.

– Нет, мама, этого нельзя делать! Я видела это создание! У тебя ничего не выйдет!

В ответ Тилли навела револьвер на дочь. На мгновение Панди увидела в ее глазах безумный огонек. Неужели мать сможет выстрелить в нее? Но Тилли открыла дверь и побежала по коридору; за ее спиной, как шлейф, развевалось полотенце. Панди крадучись двинулась следом. Ее била дрожь. Мать скрылась из виду на трапе, ведущем к капитанскому мостику.

Через секунду Тилли была уже на мостике. Когда Панди бежала вниз, к аварийному стыковочному отсеку, до нее донесся пронзительный крик, за которым последовал выстрел, потом еще несколько, затем снова крики, протяжные вопли, от которых мороз бежал по коже. Они не стихали до тех пор, пока Панди не скрылась в стыковочном отсеке.

Она проскользнула через люк, захлопнула его за собой и бросилась к спасательному модулю, покоившемуся в пусковой установке-«люльке».

Панди обнаружила, что модуль приводится в действие вручную и готов к запуску. Салли поблизости не было. Нервно поглядывая через плечо, Панди ждала, пока шлюз наполнится воздухом. Наконец его дверцы открылись.

Когда Панди оказалась внутри и дверцы шлюза надежно закрылись за ее спиной, она первым делом схватилась за переговорное устройство, чтобы немедленно разыскать Салли, но та не отзывалась.

Поскольку видеоизображение по-прежнему отсутствовало, Панди переключила переговорное устройство на капитанский мостик. Крики матери перешли в сдавленные скорбные рыдания. Они заглушали другие звуки – редкое пронзительное мычание и неприятный для слуха визг. Это Легион-Форма вселялась в тело Прамода, осваивая дикого носителя.

Под плечевыми мышцами разрастался новый комок мозговой ткани, тогда как кожа претерпевала стремительные изменения, а внутренние органы совершенствовались, чтобы значительно ускорить процессы метаболизма.

Новая телесная оболочка Легион-Формы была на удивление стара, и ее новому хозяину пришлось предпринимать немедленные действия по укреплению скелета и соединительных тканей.

Панди одним щелчком убрала ужасные звуки и включила сигнал аварийного вызова, чтобы его услышала Салки ли. Та долго не отвечала, но наконец откликнулась на вызов:

– Панди! Что случилось?

– Салли, где ты находишься?

– В космопалатке!

– Салли, слава богу! Салли, на борту корабля какое-то существо. Какое-то чудовище, жуткое чудовище. Оно сейчас убивает их, убивает Тилли и Прамода. О, как это страшно, какой ужас! Я сама еле спаслась, Салли!

Ей показалось, что Салли не отвечает слишком долго.

– Ну хорошо, Панди, где оно находится? – в голосе Салли звучали покорность и обреченность.

– На мостике, на капитанском мостике. Нам нужно выбраться отсюда. Я сейчас в спасательной шлюпке и подберу тебя. Я прямо сейчас катапультируюсь. Это какое-то ужасное существо, красная такая метелка, и она двигается так быстро, что за ней невозможно уследить.

Панди привела в действие систему запуска: завыла сигнальная сирена.

– А как же Роджер? Скажи мне, Панди!

Спасательный модуль скользнул в пусковой шлюз, он открылся. От вида далеких звезд, тускло мерцавших в безвоздушном пространстве вне корабля, девушке стало как-то не по себе.

– Салли, эта тварь уже поразила Роджера. Двоих вас я не возьму, только тебя одну. Если бы ты все видела, ты бы поняла, почему.

17

Сердце в груди Салли Ксермин колотилось так сильно, что казалось, будто оно сейчас разорвется на части. В горле у нее пересохло.

Существо! Оно на борту «Семени» и сейчас убивает Бешванов!

Панди ничего не приукрашивала – она своими глазами что-то видела. Один из древнейших кошмаров космического фольклора, нечто чужое, таящее в себе смертельную опасность – болезнь, чудовище, робот, – убивающее все на своем пути. Эти страхи возникли еще на заре космической эры.

Медленно, очень медленно Салли огляделась вокруг. Тело Роджера все так же сохраняло неподвижность, лишь грудь его медленно, но постоянно вздымалась: он еще дышал. Поблизости не было видно чужого или вообще чего-нибудь такого, что подавало бы признаки жизни. Различные предметы с инопланетного модуля, заключенные в прозрачные пластиковые капсулы, были прикреплены с наружной стороны палатки.

Салли посмотрела на парившую возле шлюза сумку с застежкой-«молнией», в которой находился перепачканный кровью и экскрементами скафандр Роджера.

«Молния» сумки была наполовину открыта. Салли была уверена, что не открывала ее. Наружу, в открытый космос, не выходил никто. Прамод и Тилли терпеть не могли подобных «прогулок», и едва ли можно было припомнить случай, когда они надевали скафандры.

Так что же это? Вопрос требовал незамедлительного ответа.

Трясущимися руками Салли включила линию связи с капитанским мостиком. Видеосигнал не проходил, а динамик донес до нее леденящие душу звуки: чириканье, визг и странное шипение.

Салли выключила связь. Она почувствовала, как по ее телу пробежали мурашки. Там, на мостике, происходило что-то жуткое и непонятное. Салли снова бросила взгляд на сумку с «молнией». Потом вытащила из походной аптечки самый большой из имевшихся там скальпелей с тончайшим двухдюймовым лезвием. Держа его прямо перед собой, она оттолкнулась, подлетела к сумке и одним рывком распорола ее.

Содержимое сумки почти полностью отсутствовало. Только обрывки ткани скафандра, обглоданные до последней органической молекулы. Контейнер для вывода продуктов метаболизма, располагавшийся в ножном отделе скафандра, был деформирован до неузнаваемости и вывернут наизнанку.

Салли застыла в оцепенении, рассматривая отвратительное зрелище. Ей показалось, что сердце в груди окаменело. Здесь явно кто-то похозяйничал.

Затем она перевела взгляд на портативный компьютер, находившийся сбоку от кровати-каталки Роджера.

Компьютерная неполадка! У Салли перехватило дыхание. Она едва могла дышать. Глаза застлали слезы. В воздухе прямо перед ней что-то сверкнуло – какой-то переливающийся шарик. Салли машинально потянулась к нему, и в ее руках оказался невиданной красоты драгоценный камень. Он был огромного размера, весом в сотни карат и имел бесчисленное множество мелких граней. Салли не могла отвести от него глаз. Откуда он мог здесь взяться?

Салли спрятала камень в карман и снова взглянула на привязанного к своему ложу Роджера. По всей видимости, он был безнадежен. Вполне возможно, что в его теле развивались споры инопланетных организмов. Что еще она могла сделать для Роджера Ксермина?

По щекам Салли катились слезы, но она снова решительно натянула себе на голову гермошлем и, не дрогнув, распахнула шлюз. Палатка разгерметизировалась и моментально сжалась с оглушающим хлопком. Салли ощутила, как мимо нее пронесся поток воздуха, вытолкнув ее вместе со случайными предметами в пустоту безвоздушного пространства.

Палатка саваном окутала останки Роджера Ксермина, и они остались вращаться вокруг корабля.

Салли перекувырнулась через голову, но вскоре снова приобрела устойчивость благодаря реактивным мини-двигателям в подошвах и шлеме. Вдали замелькали красные и зеленые огоньки. Салли спокойно и бесстрастно наблюдала за тем, как, покачиваясь, приближается спасательный модуль. Вскоре он затормозил и замер метрах в пятидесяти от нее. Салли плавно устремилась к шлюзу.

В наушниках раздался голос Панди:

– Салли, я хочу видеть твое лицо на экране. Пожалуйста, подними голову и посмотри в камеру.

По губам Салли скользнула легкая тень улыбки. Шлюз открылся.

– Извини, Салли, но мне надо было убедиться, что это ты, – торопливо проговорила Панди.

Салли прошла в шлюз и оказалась вместе с Панди в единственной крохотной кабинке спасательной шлюпки. «Семя» мирно дрейфовало поблизости. Салли показалось, что жизнь кончилась для нее навсегда, будто не Роджера, а ее саму поразила неведомая сила.

– Я хочу как можно скорее добраться до Саскэтча, – убитым голосом произнесла она.

– А что ты скажешь относительно радиосвязи? Стоит нам просить помощи по радио?

Салли энергично замотала головой:

– Ни в коем случае, если только ты не хочешь попасть в тюрьму ИТАА. Поверь мне, эти адские дыры вполне заслуживают своей репутации.

– Тебе не кажется, что следует рассказать людям о нашей находке?

– Замолчи, Панди! Во-первых, нас даже слушать не станут. Во-вторых, если они узнают, что мы наделали, то нам за это светит лет тридцать, если не больше. Наша единственная надежда – вернуться на Саскэтч незамеченными. Это значит, что мы должны не мешкая приземлиться ночью где-нибудь за пределами Бельво-Сити, может быть, неподалеку от Голубого Озера. Впрочем, безразлично где, лишь бы нам вообще это удалось.

Панди недоуменно уставилась на нее. Инопланетный кошмар уже творил свое черное дело на борту «Семени», вырвавшись на свободу после тысячелетнего оцепенения.