Мессия. Том 1

      Я вспоминаю свое детство. Мои родители, естественно, хотели, чтобы я был с ними, когда они шли в храм той религии, к которой принадлежали; но я был немножко безумным с самого начала. Я говорил им: «Это ваша религия, это ваш храм. У вас должно быть немного больше терпения. Дайте мне время. Я найду свою религию, свой храм».
      Они говорили: «Что за ерунду ты говоришь? Каждый ребенок принадлежит религии, в которой рожден».
      Я говорил: «Любой другой ребенок может принадлежать, может не принадлежать — это их дело. Что же касается меня, то я не принадлежу ни к какой религии. Я даже не искал ее. Позвольте и помогите мне стать на свои собственные ноги. Не калечьте меня. Не разрушайте меня. Если истина есть, я найду ее; но она не может быть заимствована — вы не в силах дать ее мне».
      Конечно, они не были счастливы. Я никогда не писал вместе с моим именем название религии. Хорошо, что я пошел в школу немного позже, чем другие дети; это случилось из-за того, что у дедушки была только одна дочь — моя мать. Жил он в далекой деревне, где люди не видали железнодорожного поезда, автомобиля, автобуса, — туда не было дороги.
      Он просил моего отца: «Я совсем одинок с тех пор, как ты взял мою дочь в жены. Пусть твой первый ребенок побудет с нами. Все опустело для нас, радость нашей жизни померкла».
      А моей матери было только семь лет, когда она вышла замуж. Вот какие вещи бывали в Индии — и до сих пор случаются в деревнях.
      Старики сказали: «Наша дочь была нашей радостью, она была нашей песней. Она была нашей жизнью... она так молода. Она, наверное, не в состоянии как следует позаботиться о ребенке. Пусть ребенок растет у нас, а позже, конечно, вы заберете его обратно. У вас будет еще много детей...»
      Это было великое благословение для меня, потому что мать моего отца умерла, когда он женился; ему тогда было только десять лет. Когда я родился, ему было двадцать лет, а моей матери семнадцать. И они сами понятия не имели, как растить ребенка. Так что мне здорово повезло. Я рос у дедушки и бабушки, родителей моей матери. Но там не было и школы — мне повезло во всем: там не было храма, там не было священника. Я рос почти как дикий ребенок, и я остался диким ребенком до сих пор.
      Мой дедушка по матери умер, когда мне было семь лет. Этого было достаточно, чтобы сформировать собственные идеи, поэтому, когда я вернулся к родителям, мы были чужими. Я никогда не знал мою мать как мою.Я знал мою бабушку.
      Первые семь лет — самые важные в жизни, потому что они дают основу. Поэтому когда мой отец привел меня в школу и заполнял анкету, где от него требовалось написать, к какой религии я принадлежу, я остановил его.
      Я сказал: «Напиши внизу так: пока что он не принадлежит ни к какой религии. Он будет искать, он постарается найти».
      Мой отец сказал: «Но это будет выглядеть очень странно».
      Я сказал: «Нет, истина, какой бы странной она ни была, никогда на самом деле не странная. А ложь, какой бы знакомой ни была, никогда не знакома. Она не существует вообще».
      И это оказывалось проблемой каждый раз, когда я переходил из одной школы в другую, из колледжа в университет, — повсюду. Считается само собой разумеющимся, что каждый рожден в какой-то религии; но это же абсолютная глупость. Как можно быть рожденным в религии? Вы можете родиться у отца, доктора, — вы же не стали доктором из-за того, что появились на свет у доктора. Ваши отец и мать, оба могут быть докторами - это тоже не имеет значения. Если вы хотите быть доктором, вам предстоит пройти через все образование, экзамены — только тогда вы сможете стать доктором.
      Что касается вещей обыкновенных, вы знаете прекрасно: ребенок не рождается доктором, не рождается профессором, не рождается ученым. Как же может он родиться мистиком?
      Заполнение анкет всегда создавало проблемы. Секретарь обычно говорил: «Анкета должна быть заполнена вся. Вы пропустили одну графу».
      Я говорил: «Я вынужден пропускать ее, поскольку еще не знаю своей религии». И меня отправляли снова и снова к директорам: «Что делать с этим мальчиком? Он говорит, что еще не нашел свою религию, но положение таково, что анкета должна быть совершенно заполненной. Ничто не должно быть пропущено».
      Я говорил: «Вы можете отвергать мою анкету, вы можете отказаться принимать меня в ваш институт, но я не могу лгать. У меня нет религии».
      Они уговаривали меня. Они ласково уговаривали: «Это же просто анкета. У вашего отца должна быть религия».
      Я говорил: «Эта анкета относится ко мне,не к моему отцу. Что касается моего отца, я помещаю его религию вместе с его именем. Но у меня нет никакой религии».
      Им приходилось принимать это. Я говорил: «Фактически, вам следовало бы отменить такой тип анкет, где требуется религия».
      Даже когда я закончил университет... Министр образования прекрасно знал меня, потому что он был проректором, а я бывал в его университете много раз на конкурсных дискуссиях. Я забирал все их грамоты и кубки, так что он был хорошо знаком со мной.
      Существовало положение, по которому вы должны выиграть грамоту в течение трех лет подряд, и тогда она становится вашей. В противном случае вы храните ее один год и возвращаете на следующий, когда снова проводится дискуссия. Но я все время побеждал. Он говорил мне: «Вы необычный человек. Эти грамоты, эти кубки оставались у нас с тех пор, как университет был основан — пятьдесят лет назад, — потому что никому не удавалось побеждать три года подряд. И вот мы обеспокоены: каждый год мы вынуждены приобретать новую грамоту, новый кубок, и мы уже знаем, что если вы появитесь снова...»
      Он стал министром образования, поэтому я пошел прямо к нему. Я сказал: «Я сдал свой кандидатский экзамен, я превзошел всех в университете, и теперь я хочу быть назначенным немедленно в любой университет, который вы сочтете подходящим».
      Он сказал: «Так не делается. Сначала заполните анкету». И снова та же проблема: «Какова ваша религия?»
      Я сказал: «Что общего у религии с моей квалификацией преподавателя? У меня нет никакой религии. А если вы отказываете мне, я собираю свою первую пресс-конференцию».
      Он сказал: «Не делайте ничего такого. Просто напишите что угодно, любую религию. Напишите это так, чтобы никому не удалось прочесть этого. Но анкета должна быть заполненной».
      Я сказал: «Я не могу этого сделать».
      С той поры, как я впервые поступил в школу, эта строка в моих анкетах оставалась пустой. Она до сих пор пуста. Я нашел религиозность, но я не нашел никакой религии. И я безмерно счастлив, что никому не удалось навязать мне свою идею, своего бога, свою концепцию сущего.
      Каждый ребенок по праву рождения не должен быть искажен и обусловлен своими родителями, ибо самое основное право каждого — это поиск, исследование, паломничество.
       И хотя они с вами, они не принадлежат вам.
       Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли...А делается как раз противоположное.
      Вы помните своих родителей? Были они заинтересованы в том, чтобы отдать вам свою любовь безоговорочно? Или они стремились воспользоваться любовью для заражения вашего ума своей религией, своей политической идеологией, своей национальностью? Как же иначе человечество могло так разделиться? Кто повинен в этом? Зачем должно быть так много наций? Зачем должно быть так много религий?
      Человечество одно. Истина одна. Но людям не позволялось искать свое подлинное лицо. Им выдавались маски, и люди всю жизнь верили, что это и есть их подлинное лицо.
      Как вы узнаете, что вы христианин? Вы никогда не были с Христом. Вам не предоставлялось выбора, благоприятной возможности выбирать, нравится ли вам любить Христа, Гаутаму Будду, Махавиру, Лао-цзы или Заратустру.
      Ваша религия — это ваше рабство. Это ваша тюрьма. Ваше христианство, ваш индуизм, ваш ислам, ваш джайнизм — все это цепи, которые вы не в силах увидеть, поскольку они не сковывают ваше тело, они сковывают саму вашу душу. Любой человек, который воспринял идеологию от других, продал себя. Он раб, несмотря на то, что с каждой кафедры в каждой стране утверждается, что рабство исчезло.
      Я говорю, что это не верно. Да, рабство изменило свою форму; оно сделалось более опасным. Если вы надеваете на меня наручники, то все же мой дух свободен; если вы сковываете цепями мои ноги, мой дух свободен. Вы можете уничтожить мое тело; однако мой дух свободен. Но загрязнять ваш ум индуизмом, буддизмом, исламом, христианством — это сковывать невидимыми цепями сам ваш дух. Это и есть настоящеепреступление, и все родители мира до сих пор ответственны за него.
       Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли, Ибо у них есть свои мысли.
      Их мысли еще не созрели, они пока в форме зерна. Это все еще только возможности, но получив свободу и любовь, они станут реальными, они будут актуализированы. А когда ваша собственная мысль становится реальностью, это приносит такую радость вашему существу, такое осуществление, такое блаженство, о каком вы не в силах и мечтать. У вас не могло быть никакого представления об этом, постичь это — за пределами способности вашего ума, ибо оно созревает в вашем сердце, оно расцветает в вашем сердце.
       Вы можете дать пристанище их телам, но не душам...
      С лучшими намерениями все родители убивают своих собственных детей. Вы видите, как по всей земле ходят только мертвые люди, которые лишились своих душ даже прежде, чем получили хоть какое-то представление, что это такое.
       Ибо их души обитают в доме завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в мечтах.
      Вы принадлежите прошлому; ваши дни окончены. Родители не могут представить себе будущего — но дети не собираются жить в прошлом, так что не обременяйте их вашими мертвыми писаниями. У них будут свои собственные писания, у них будут свои собственные святые. У них будут свои Будды, у них будут свои Христы. Зачем взваливать на них прошлое? Для них открыто будущее.
      И если вы любите ваших детей, вы должны убрать свои руки. Помогите им стать крепкими, помогите им быть способными продолжить поиск неведомого, но не давайте им своих идей; они абсолютно бесполезны. Из-за них они упустят свою собственную судьбу — вы отвлекаете их.
      Просто понаблюдайте за малыми детьми, и вы увидите ясность их видения.
      Я слышал: в небольшой школе христианский священник учил детей, что Бог создал все вещи, целую вселенную за шесть дней, а на седьмой он отдыхал.
      Один маленький мальчик встал и сказал: «А как насчет железнодорожных поездов?»
      Священник растерялся. Разумеется, ни в Новом Завете, ни в Ветхом Завете нет упоминания, что Бог создал железнодорожные поезда. Еще один маленький мальчик начал тянуть свою руку. Учитель сказал: «У тебя тоже есть вопрос?»
      Он сказал: «Нет, я хочу ответить».
      Он не мог поверить, что ответ удалось найти не ему,а этому маленькому мальчику... Он сказал: «Ладно, попробуй. Что же ты ответишь? — этот мальчик спрашивает насчет железнодорожных поездов».
      Второй мальчик сказал: «Написано, что Бог сотворил всех ползучих тварей — железнодорожные поезда включительно!»
      У маленьких детей есть понимание и ясность. По мере того как вы становитесь старше, вы начинаете покрываться пылью. И каждый дает вам совет; совет — это единственная вещь в мире, которую каждый дает и никто не берет; но это развращает зависимые от вас умы маленьких детей.
      Альмустафа прав: ...дать пристанище их телам, но не душам. Ибо их души обитают в доме завтрашнего дня.Вы принадлежите вчерашним дням, они принадлежат завтрашним. Отдавайте так много любви, как можете. Настоящее является пунктом встречи, а также и пунктом отправления. Из настоящего, где вы встречаетесь, вы уйдете. С каждым днем разрыв между вами и вашими детьми будет становиться все больше и больше.
      Рассказывают о разрыве поколений. Это одна из самых замечательных вещей, происшедших в этом столетии, — разрыв поколений. Приложите все усилия, чтобы расширить его, сделайте его почти несоединимым. В противном случае вам придется нести трупы всю вашу жизнь.
      Гаутама Будда умер двадцать пять столетий тому назад. Иисус умер две тысячи лет тому назад. Человек в своем уме? Зачем продолжать нести мертвые тела?
      Вы же на двадцать пять столетий впереди. Эволюция не остановилась с Гаутамой Буддой; Гаутама Будда — это двадцать пять столетий тому назад. Но из-за того, что вы обременены этим прахом, вы не в состоянии создать своих собственных будд.
      Если вы абсолютно свободны от прошлого, вы обнаружите более высокие пики сознания — выше, чем любой Христос, выше, чем любой Будда. Мы не опускаемся книзу. Наше сознание простирается к звездам, но как же трудно понять такую очевидную истину.
      Прошлое является величайшим барьером в вашей жизни.
      Полицейский комиссар... запомните, я могу простить его, но не могу забыть. Я буду продолжать стучать по его голове — даже в могиле мой молоток будет бить его.
      Он требовал от управляющего ашрамом, чтобы я не критиковал никакую религию. Что это означает? Это означает, что я не должен критиковать прошлое, — но прошлое было так безобразно, что оно нуждается во всей возможной критике, чтобы его можно было стереть с ваших умов, чтобы ваши умы могли стать доступными для будущего.
      Вы чреваты многими Буддами и многими Христами. Зачем вам возвращаться? Только из-за того, что вы уже обременены, я вынужден осуждать их и я вынужден критиковать их — так же, как я принимаю свободу каждого критиковать меня. Но я никогда не думал, что мне придется обратиться к такому бессильному человечеству. Это не что иное, как бессилие, которое требует: «Не критиковать никакую религию».
      Мусульмане женятся на четырех женах. Если вы критикуете это, вы критикуете их религию, потому что в их священной книге, Коране, Мохаммед позволяет им жениться на четырех или больше женщинах. Женщина для вас — только объект сексуальной страсти; и вы хотите, чтобы я не критиковал этого? Я не критиковал бы этого, я не говорил бы об этом, если бы Мохаммед давал такое же право и женщинам тоже, так чтобы каждая женщина могла выйти замуж за четырех мужей. Это было бы справедливо. Но сейчас мужчина — самец-шовинист. И в этом одна из причин появления сексуальных извращений в мире, ведь природа создает равное число мужчин и женщин... К счастью, природа не знает ничего об исламе и святом Коране.
      Почему я говорю «к счастью»? Потому что и одной женщины довольно, чтобы прикончить вас! Четыре женщины для каждого мужчины... тогда вы увидите в каждом доме одного Иисуса Христа, распятого на кресте.
      Я слышал, что вора поймали на месте преступления, на воровстве в доме. Судья спросил: «В котором часу вы вошли в дом?»
      Он сказал: «Около десяти вечера».
      Судья сказал: «Но чем же вы занимались целую ночь? Ведь вас схватили рано утром, в шесть часов».
      Он сказал: «Это долгая и грустная история. Я только хочу, чтоб вы помнили: любое наказание, какое угодно, можете назначить мне — даже распятие приемлемо — только не наказывайте меня женитьбой на двух женщинах».
      Судья сказал: «Вы, похоже, странная личность. Целую ночь вы находились в доме. Вы не украли ничего, однако вас обнаружили в доме, а теперь вы просите, чтобы я не наказывал вас, заставив жениться на двух женщинах? Такого наказания не существует, не волнуйтесь об этом. Но что же это за история?»
      Тот сказал: «Вот эта несчастная история... Я вошел в дом; у этого мужчины две жены. Одна жена живет на первом этаже, а вторая жена живет на втором этаже. И каждая тащила мужчину к себе на этаж по ступеням; одна женщина пыталась втащить мужчину наверх, а другая женщина пыталась стащить его назад, вниз. Это было так интересно, что я совершенно забыл о собственном деле, ради которого пришел сюда. Во всяком случае, воровать было невозможно, потому что мужчина вопил, а женщины визжали... пожалуйста — только не это наказание!»
      Природа создает равное число мужчин и женщин.
      Мусульманское представление противно природе, и никто не может помешать мне осуждать его, критиковать его. Да, каждый имеет право ответить на мою критику. Эти люди бессильны — ведь они не в состоянии ответить, они хотят помешать кому-то своими винтовками!
      Сам Мохаммед был женат на девяти женщинах. За кого вы принимаете женщин? Они вещи?Товар? Скот? И если бы это было только тем, что произошло четырнадцатью столетиями раньше, историей — не нужно было бы беспокоиться об этом. Уже в нашем веке Низам из Хайдерабада имел пятьсот жен — и вы хотите, чтобы я не критиковал это? Но бедному Низаму не сравниться с индуистским богом Кришной — у того было шестнадцать тысяч жен!
      И по крайней мере, в защиту Низама и Мохаммеда можно сказать, что они брали в жены женщин с согласия их родителей. Кришна, которого индуисты считают богом, просто забирал себе любую женщину, которая была красивой. Эти женщины — почти все — были замужем за другими мужчинами. У них были свои дети, у них были свои мужья, они заботились о своих жилищах, о собственных семьях.
      Это преступное поведение — просто благодаря тому, что он имел власть, войска, его солдаты могли войти, в чей угодно дом и вытащить женщину, которую он хотел. Таким путем он собрал шестнадцать тысяч женщин — великий коллекционер женщин.
      Но как же насчет тех шестнадцати тысяч семей? Их детей, их мужей, старого свекра и старой свекрови?
      И мне не критиковать никакую религию!
      Если у вас есть хоть какой-то ответ, я готов уделить ему все мое внимание. И если вы сумеете убедить меня, что такой тип поведения религиозен, морален, достоин человека, которого вы считаете богом, я приму его. Но сначала докажите это. Из-за того что вам не удается доказать этого, чтобы скрыть свое бессилие, вы предупреждаете меня, заявляя, что я не должен критиковать никакую религию.
      Все прошлое человечества — это и мое прошлое тоже, моенаследие; я имею полное право критиковать свое прошлое, свое наследие.
      Везде, где я вижу нечто безобразное, бесчеловечное, варварское, я обязанкритиковать как можно резче. А те, кто не хочет, чтобы их религии критиковали, должны оставить эти религии, они не стоят того.
      Я никогда в своей жизни не говорил, что все сказанное мною не должно критиковаться. На самом деле я приглашал людей — критикуйте меня; ибо я знал: в том, что я говорю, есть истина. А если я не имею права критиковать прошлое — безобразное прошлое, гнилое прошлое, — то как же мы будем создавать лучшее будущее?
      Вы слышали поговорку, что история повторяется. Она повторяется из-за людей вроде этого полицейского комиссара. Если прошлое критиковать, оно не повторится снова, но если вы способны продолжать заниматься чем угодно во имя религии...
      Например, сикхам разрешено носить меч, поскольку это их религиозный предмет. Странно — если сикхам позволено иметь опасное оружие, которое может уничтожить любую жизнь, тогда где же гарантия и защита для других людей? Либо каждому следует позволить, либо никому не следует позволять. Двойная мораль просто показывает, что это политическая игра, следствие вашей боязни. Британцы боялись; в течение трехсот лет они позволяли сикхам носить мечи.
      Но тогда мы можем создать свои собственны религиозные идеи — никто не имеет права критиковать их. Я могу ввести правило: каждый саньясин должен иметь автомат. Это наше религиозное право. Что здесь не так? Полицейский комиссар приказал нам, чтобы не было огнестрельного оружия внутри ашрама. Пусть бы он посмотрел на себя в зеркало. Тогда почему сикхам позволено? И я не говорю, что сикхам не должнобыть позволено, я только говорю, что должна быть единая норма для всех человеческих существ.
      Эта двойная мораль безобразна, безнравственна, развращающа. Он потребовал, чтобы полицейским офицерам разрешалось присутствовать на лекциях. Может ли он потребовать того же от мусульман, чтобы полицейским офицерам позволялось присутствовать на их молитвах, на проповедях, в мечетях? А если не может, то он не имеет права делать этого и с нами.
      Он требует, чтобы внутри ашрама или снаружи ашрама не было «непристойного поведения» саньясинов. Все писания индуизма непристойны, и всякого, кто имеет хоть какое-то мужество, я приглашаю: я покажу ему, что написано в его писаниях. В священной Библии пятьсот страниц абсолютной непристойности. И тем не менее это «священная Библия». Вам не найти более отвратительной книги в целом мире.
      Один из моих друзей собрал все пятьсот страниц и опубликовал книгу. Нет правительства, которое позволит этой книге попасть в свою страну, она будет запрещена. Но удивительно — те пятьсот страниц слово в слово из Библии. Если вы запрещаете все, Библия должна быть запрещена. Но удивительно... двойная мораль повсюду.
      Родители не должны передавать детям свои мысли, потому что их мысли уже устарели. У детей будут собственные мысли. Даже деревья знают лучше. Каждый листопад старые листья сбрасываются и исчезают в земле, давая место новым листьям — зеленее, моложе, свежее. Если бы они продолжали цепляться за свои старые листья, не было бы ни пространства, ни возможности появиться новым листьям.
      Вас когда-нибудь удивляло, отчего в современном мире люди, подобные Будде, Лао-цзы, Чжуан-цзы, Басе, Кабиру, Иисусу, Заратустре, — не рождаются? Что произошло? Человечество обессилело? Нет — человечество более могущественно, имеет больше энергии, чем когда-либо. Но прошлое становится все больше и больше. Естественно, ежедневно еще один день присоединяется ко вчерашним дням. И вот уже прошлое стало почти как Гималаи на хрупкой груди человеческих существ. В этом состоит причина, почему у вас нет таких прекрасных существ. А если время от времени человек появляется, он выглядит таким чужим, таким посторонним, что вы не в силах выносить его. Вы забыли вкус мира, наполненного тысячами просветленных людей. Никто не был раздражен, люди были полны благодарности.
      Но сегодня ситуация совершенно иная. Все отягощающе ум мешает вам увидеть новое. И новое должно повелеть прошлому, мертвому убираться. Я заглядывал в священные писания всех религий — они все непристойны. Тем не менее, правительство не смеет запрещать их. И они требуют, чтобы мои люди не вели себя непристойно.
      Сначала позаботьтесь о своем собственном жилище. Сперва очистите свой ум, а если вы не можете сделать этого — я здесь, мои люди здесь. Приходите сюда, мы делаем сухую промывку мозгов! Только одна вещь необходима — вам следует принести свои мозги с собой, потому что я слышал...
      Политик был на хирургическом столе — фактически, каждый политик должен быть там, но этот стал психом. Даже другие психи начали говорить ему: «Ты перешел границу!» Так что, в конце концов, он пришел в мозговую хирургию. Они заглянули в его мозг и сказали: «Боже мой! Это, похоже, мозг политика — все неправильно».
      Поэтому они вынули весь мозг, чтобы прочистить его. Они ушли в другую комнату, потому что чистка потребовала около шести часов. Когда они чистили его мозг в другой комнате, вбежали два человека и встряхнули политика, лежащего одиноко в операционной. Он открыл глаза.
      Они сказали: «Что вы здесь делаете? Вас выбрали премьер-министром страны!»
      Он вскочил и умчался со своими друзьями, а когда доктора прочистили мозг и возвратились, человек пропал. Они никогда не делали такой тяжелой работы. Они воскликнули: «Господи, куда он подевался — без мозга!»
      Они разыскивали, расспрашивали... кто-то сказал: «Мы видели его с двумя сопровождающими, они шли к дому премьер-министра».
      Хирурги отправились туда и нашли его. Он стал премьер-министром страны. Хирурги сказали: «Вы забыли свой мозг у нас в хирургии!»
      Он сказал: «Не беспокойтесь, просто храните его в сейфе. Пока я премьер-министр, мозги не нужны».
      Не передавайте ваше гнилое прошлое по наследству своим детям. У них есть свое будущее. Позвольте им, расти в соответствии с их собственным потенциалом. Вы можете стараться походить на них...Здесь Халиль Джебран просто превосходит сам себя: Вы можете стараться походить на них, но не стремитесь сделать их похожими на себя.
      А что говорит Библия? «Бог создал человека по своему собственному подобию». С тех пор каждый отец старается сделать родного ребенка своим собственным подобием. Альмустафа говорит совсем противоположное:
       Вы можете стараться походить на них,ведь они из будущего, и они невинны. Они ближе к сущему, чем вы. Для вас ничего уже не случится, кроме смерти, но с ними произойдут миллионы вещей: любовь придет, медитация придет, благодарность придет. Пожалуйста, сопротивляйтесь искушению сделать вашего ребенка вашей копией. Это возможно, сделать из ребенка свою копию, но вам придется убить его. Это и есть то, что говорю я: все родители убивают своих детей, просто чтобы сделать из них копию. А у детей есть возможность обрести свое подлинное лицо. В подлинном лице — красота, в подлинном лице нечто божественное. У подлинного лица есть харизма — у копии нет ничего.
       Ибо жизнь не идет вспять и не задерживается на вчерашнем дне.
       Вы — луки, из которых ваши дети, как живые стрелы, посланы вперед,по направлению к неведомому и непостижимому. Не мешайте им. Дайте им силу, дайте им любовь, чтобы они могли достичь самых дальних звезд.
       Вы — луки, из которых ваши дети, как живые стрелы, посланы вперед.
       Стрелок видит цель на пути бесконечности и сгибает вас Своей силой, чтобы его стрелы летели быстро и далеко.
      Сущее хочет согнуть вас, подобно луку, перед вашими собственными детьми, потому что они должны идти далеко, а вы должны дать им силу.
       Пусть ваш изгиб в руке стрелка несет радость.
      Радуйтесь, когда ваш ребенок начинает удаляться от вас, когда он становится самостоятельным. Будьте счастливы, что он не послушный идиот. Кроме идиотов, никто не бывает послушным.
      Разум — это восстание. Будьте счастливы и благословляйте ребенка, которому вы дали рождение к мятежному духу. Это должно быть вашей гордостью, а стало человеческой тревогой.
       Пусть ваш изгиб в руке стрелка станет радостью;
       Ибо как любит Он летящую стрелу, так любит Он и лук, остающийся на месте.
      Сущее любит вас обоих.
      Вы тоже дети того же сущего.
      Просто ваше время окончено; дайте место новым стрелам и благословите их.
      — Хорошо, Вимал?
      — Да, Мастер.
 

10. КОГДА ВЫ ДАЕТЕ ОТ САМИХ СЕБЯ

       13 января 1987.
 
       Возлюбленный Мастер,
 
       Тогда попросил богатый человек: «Скажи нам о Даянии».
       И он ответил: «Вы даете лишь малую толику, когда даете от своего достояния. Вы истинно даете, лишь когда даете от самих себя. Ибо, что есть ваше достояние как не вещи, которые вы храните и стережете из страха, что они могут понадобиться вам завтра?
       А завтра? Что принесет завтра самой сметливой собаке, которая зарывает кость в песок пустыни, идя вслед за паломниками в святой город?
       Что есть страх перед нуждой, как не сама нужда?
       Разве боязнь жажды, когда ваш колодец полон, не есть неутолимая жажда?
       Есть такие, которые дают мало от многого, чем владеют,— они дают с тем, чтобы прославиться, и это тайное желание делает их дары отвратительными.
       И есть такие, которые дают все то малое, что есть у них.
       Они верят в жизнь и в щедрость жизни, и их казна никогда не скудеет.
       Есть такие, которые дают с радостью, и эта радость — награда им.
       Есть такие, которые дают с болью, и эта боль — их крещение.
       И есть такие, которые дают и не знают при этом боли, они не ищут радости и не дают в надежде, что им зачтется;
       Они дают так же, как мирт, вон там в долине, струит свое благоухание в пространство.
       Руками подобных им говорит Бог, и их глазами Он улыбается земле.
       Хорошо давать, когда просят, но лучше давать без просьбы, предугадывая.
       Для щедрого искать того, кто получит,— радость большая, чем само даяние. Есть ли такое добро, которого вы могли бы не дать?
       Все, чем вы владеете, будет однажды отдано;
       Поэтому давайте сейчас, чтобы время даяния было вашим, а не временем ваших наследников».
 
      Альмустафа вступает в мир человека, в частности человека, который богат. Прежде чем я скажу кое-что о его изумительных изречениях, совершенно необходимо сделать несколько замечаний.
      Жизнь до сих пор была испорчена амбицией. Нет другой отравы, более сильной, чем амбиция, потому что она убивает вас, оставляя, однако, вам дыхание. Амбиция превращает вас в растение; и соблазн амбиции достается каждому ребенку с молоком матери. С самого первого мгновения вся его жизнь основывается на принципах разрушения. Ничто не разрушает больше, чем честолюбие.
      Всем вам твердили — родители, учителя, священники, соседи, все эти так называемые доброжелатели, — что вы обязаны стать кем-то особенным, значительным, могущественным. И деньги дают большую власть, чем что-либо еще, ведь даже политики — это товар на рынке: вы можете купить их.
      Фактически, каждый политик продан в руки супербогача. Но супербогач — несчастнейшая личность на земле. Он преуспел в важности, в могуществе, однако утратил свою душу. Внутри только пустота и темнота.
      Почему так случается? Каков механизм происхождения этого?
      Честолюбие — это лестница, и вы всегда видите кого-то впереди себя. Это соперничество. Весь ваш ум непрерывно обдумывает пути и средства, праведные и неправедные, чтобы достичь большей высоты, чем другие. И если вы достаточно ловки, вы можете преуспеть, однако в мире честолюбия успех является окончательным крахом. Но человек становится бдительным и осознает крах, только когда достигает последней ступени лестницы. Он растратил впустую всю свою жизнь, силясь стать выше других, святее других, богаче других. И вот его желание осуществилось.
      Прокляты те люди, которые достигли финального этапа своего честолюбия. Успех этот снился и грезился им днем и ночью — и это нелегко, ведь каждый другой тоже старается ради того же успеха. Но к моменту достижения последней ступени лестницы вы в великом замешательстве и шоке: дальше идти некуда, а все, чему вы научились в жизни, — только состязание, борьба.