Ливень без туч

      Не беги от секса, иначе твое безбрачие будет, самое большее, бессилием, не более того. Или подавлением, чем-то навязанным. Таким образом цветок твоей жизни не может расцвести: напротив, небольшой бутон, который начал расти, снова упадет в грязь.
      Я никогда не видел, чтобы лотосы сострадания цвели в ваших так называемых монахах и святых. Напротив, я видел, что цветение этого лотоса невозможно. Они упали, покинули лестницу. Они кажутся правыми, потому что ты стоишь на ступеньке секса, а они на ней не стоят. Ты думаешь, что, может быть, тот, кто не стоит на ступеньке секса, автоматически прибывает на ступень сострадания. Это не обязательно так. Очень легко упасть, подняться трудно. Какое усилие нужно, чтобы упасть? Оставь дом, убеги в леса и стой полуголый, и люди будут восхвалять тебя. Они начнут кланяться тебе, касаться твоих ног и говорить, что ты благословен, что ты достиг величия, - но внутри ты по-прежнему будешь полон сексуальных желаний.
      Ко мне приходят монахи - старые монахи, которым семьдесят лет, - и все же их умы полны сексуальных желаний. Они спрашивают, оставшись с глазу на глаз: "Как мне избавиться от сексуальных желаний? Теперь моя жизнь ушла, энергии больше нет, но все же я не свободен от секса. Когда он кончится? Приближается смерть, я скоро умру, и все же меня преследуют сексуальные желания".
      Никогда не отвергай лестницу, даже нечаянно. Бог не любит трусов. Поднимайся - пусть жизнь будет путешествием, не бегством. Поднимайся на одну ступеньку за другой. Двигайся от секса к любви, и подует немного небесного ветра. В этом будет и ад, но в твоем аду начнут появляться небольшие островки рая. И, видя их, ты получишь надежду, что может случиться нечто большее. То, что сегодня маленький остров, завтра может стать большим. Поднимись еще немного над водой. Продолжай двигаться вперед... Постепенно отдались от требования и уделяй больше внимания тому, чтобы давать. Делись, не проси. Стань императором, не будь нищим.
      Секс - это нищий, сострадание - император. В тот день, когда ты можешь отдавать, ничего не удерживая, отдавать без условий, не торгуясь, даже не останавливаясь, чтобы услышать благодарность, - просто отдавать и идти дальше... Ты отдаешь и уже благодарен, что другой это принял, что они это приняли. Они могли бы отвергнуть. Когда ты в таком состоянии существа, однажды ты узнаешь сострадание.
      Вот стадии любви: секс, любовь, сострадание. И все это разные уровни любви в жизни. Поэтому я говорю, что любовь величественнее Божественного, потому что, поднимаясь в любви, ты достигнешь Божественного. В тот день, когда твое сострадание таково, что ты перестаешь быть дающим, есть только отдача - когда не остается никого, кто мог бы давать, когда не остается чувства действия, - в тот день, только в тот день ты становишься Божественным. В тот день эго отпадает, в тот день ты становишься Божественным. Тогда не остается границ. Тогда ты входишь в бесконечное, а бесконечное входит в тебя.
      Но не начинай слишком много думать о Божественном. Это лестница жизни: от секса к любви, от любви к состраданию. За состраданием автоматически происходит прыжок, потому что больше ступеней нет.
      Помни, лестницу можно оставить двумя путями: либо спуститься с первой ступени, либо прыгнуть за пределы последней. Если ты спускаешься с первой, тогда, несомненно, ты не достигнешь Божественного и также потеряешь мир. Если ты прыгаешь за пределы последней, то найдешь все. Ты достигнешь Божественного и не потеряешь мир, потому что мир - это часть самого Божественного. Когда ты увидишь целое, ты также увидишь в нем и мир. Тогда это будет не просто мир, это будет Божественное творение.
 
      Пятый вопрос:
       Ты сказал, что молчание - это путь к единению с существованием. Пожалуйста, объясни нам, как внешнее молчание может быть полезным, для внутреннего молчания?
 
      Не беспокойся слишком о том, чтобы отделить внешнее от внутреннего - между ними нет разницы. То, что ты называешь внешним, - это внутреннее, которое вышло наружу. То, что ты называешь внутренним, - это наружное, перешедшее вовнутрь.
      Голод ты чувствуешь внутри, пищу принимаешь снаружи, и никогда не думаешь о том, как внешняя пища удовлетворяет внутренний голод. Она его удовлетворяет, и удовлетворяет каждый день, и все же ты никогда не думаешь о том, как пища снаружи может удовлетворить голод внутри.
      Нет границы между внешним и внутренним.
      Можешь ли ты сказать, когда внешняя пища удовлетворяет внутренний голод - когда она во рту? В горле?
      Когда она переваривается в желудке?
      Когда она становится кровью?
      Когда она становится органами?
      Когда циркуляция крови активирует мозг?
      Когда возникают мысли?
      Когда чистота мыслей становится молчанием?
      Когда абсолютное молчание становится медитацией?
      Когда последний опыт медитации становится Божественным?
      Когда?
      Кто-то правильно сказал: "Голодный человек не может помнить Божественное". Это показывает, что голод и Божественное связаны. Подумай немного - в чем-то пища должна быть Богом. Так должно быть, иначе не было бы связи между едой и Божественным. Должна быть какая-то точка, в которой еда становится Богом, а Бог - едой. Упанишады говорят: "Пища есть Бог". Это соединяет две крайности.
      Почему тебя так заботит расстояние между внешним и внутренним? Когда ты слишком много говоришь, ум слишком активен. Если ты прекращаешь говорить, ты отнимаешь у ума половину поддержки. Пойми это так: если ты два года не ходишь, не пользуешься ногами, сидишь в позе лотоса, ты больше не сможешь ходить. Тогда если тебе внезапно захочется идти, ты упадешь. Что случилось? Ходьба была наружной, сила - внутренней. Ты ходил с внутренней силой, но при поддержки внешней. Это были два крыла. Если ты не говоришь, понемногу внутренней болтовни станет меньше. Почему? Потому что внутренняя болтовня - это только репетиция внешней. Внутри ты готовишься говорить снаружи, это тренировка.
      Точно так же, если ты идешь на собеседование, устраиваясь на работу, ты начнешь готовиться заранее: О чем тебя спросят? Что ты скажешь? Подойдет такой ответ или нет? "Как я должен отвечать, чего не должен говорить?" Когда ты подходишь к конторе, шум становится громче. Когда ты стучишь в двери, в тебе роятся тысячи мыслей: с чего начать? Ты репетируешь; ты уже был на собеседовании тысячи раз, прежде чем оно действительно случилось - ты подготовился. Если ты не идешь на собеседование, зачем волноваться о том, чтобы готовиться? Кто будет достаточно сумасшедшим, чтобы готовиться? Какая разница?
      Что бы ты ни думал внутри, для этого есть причина. Тебе постоянно нужен этот процесс: ты видишь, анализируешь и относишь мысли к категориям. Большая часть мыслей - это то, что тебе понадобится в будущем, и ум готовится. Некоторые мысли будут случаями, оставшимися незавершенными в прошлом. Представь, что ты вернулся домой с собеседования. Тебя спросили о небе, а ты ответил о земле, и теперь ты раскаиваешься. Теперь ты отвечаешь то, что должен был ответить, но не смог. "После драки" каждый становится очень разумным. Ты упустил.
      Я слышал:
 
       В медицинском колледже проходил экзамен. Экзаменатор спросил студента:
       - Есть такой-то пациент и определенное лекарство - какую дозу ему нужно дать?
       Тот назвал определенную дозу.
       - Ладно, идите, - сказал экзаменатор.
       Когда студент подошел к двери, он вспомнил, что доза слишком большая. Он вернулся и сказал:
       - Извините, я сделал дозу слишком большой.
       Доктор сказал:
       - Пациент умер! Убирайтесь! Вы дадите пациенту лекарство, а потом скажете: "Извините, доза была слишком большая"? Это яд, он уже убил пациента. Приходите в следующем году и называйте правильное количество, хорошо подумав.
 
      В прошлом есть много вещей, которые ты не смог сказать правильно. Очень редко человек делает все правильно - только люди, говорящие из осознанности, всегда говорят правильно. Они не оглядываются назад - дело кончено, и ничего не остается в уме. Но ты не говоришь из не-ума, поэтому ты умственно готовишься заранее, потом отвечаешь. Только впоследствии ты осознаешь, что в твоих ответах была какая-то ошибка, потому что ответы не совсем соответствовали вопросам. Не обязательно будет задан тот вопрос, к которому ты готовился.
      Однажды это случилось:
 
       В сумасшедшем доме осматривали больных, которых готовили к выписке. Их освобождали, только если они могли пройти экзамен. Начался экзамен; это было в последний день года. Один пациент вошел в комнату - он был психом номер один. Все попросили его: "Ты должен нам сказать, какие вопросы тебе зададут, потому что, возможно, ты сможешь дать правильный ответ".
       Псих вошел в комнату. Его спросили:
       - Что будет, если тебе отрезать уши?
       - Я не смогу видеть, - ответил он.
       Доктор был немного удивлен.
       - Что ты имеешь в виду?
       - Все ясно - очки упадут!
       У психов своя логика. Это правда, на чем будут держаться очки?
       - Ладно, - сказал доктор, - ты можешь идти. Мы подумаем. Ты не прав и не неправ, поэтому пойди и подумай об этом. В определенном смысле ты прав.
       Псих вышел; другие психи столпились вокруг него:
       - О чем тебя спрашивали?
       - Не важно, о чем спрашивают. Что бы он ни спросил, нужно отвечать: "Я не смогу видеть". Я его озадачил.
       И вот, что бы доктор ни спросил, все психи отвечали: "Я не смогу видеть".
       Доктор вышел и спросил, что происходит, и они сказали:
       - Наш друг, который пошел первым, сказал нам правильный ответ.
       - Ваш друг дал правильный ответ, но только случайно. Каждый, кто учит готовым ответам, наверное, все еще сумасшедший.
 
      В жизни нет готовых ответов или готовых вопросов. Иногда, просто по совпадению, заготовленный ответ подойдет, но не всегда. Ты даешь ответ, который не соответствует, и впоследствии, когда ты начинаешь об этом думать, это до тебя доходит.
      Поэтому ты думаешь либо о прошлом, либо о будущем, и между ними проходит настоящий момент, а ты занят внутренними разговорами, которые продолжаются двадцать четыре часа в сутки. Настоящий момент очень мал: будущее огромно, прошлое тоже огромно, и вся эта неразбериха происходит в это самое мгновение.
      Но если ты перестанешь говорить снаружи, тогда и внутренних разговоров постепенно станет меньше. Это случится не сегодня, на это потребуются годы; но если ты перестанешь говорить или будешь говорить только то, что существенно - несколько слов в день, - тогда нужно ли будет внутри готовиться, что сказать? Мало-помалу ум согласится, что готовиться не нужно. Теперь, когда не будет экзаменов, прекратится и подготовка. Если не будет экзамена, не нужно будет и готовиться, и тогда ты не будешь раскаиваться в ошибках. Тогда тебе будет не в чем раскаиваться, и это тоже прекратится.
      Если человек три года сохраняет абсолютное молчание, ему ничего не остается делать - внутренний процесс мышления прервется автоматически. Но очень трудно сохранять молчание три года. Много раз будут моменты, когда ты почти сойдешь с ума, потому что мышление будет происходить с огромной скоростью - ведь обычно у тебя есть для него клапан. Ты расслабляешься, только когда с кем-то говоришь, но теперь все это будет продолжаться у тебя внутри. Много раз придут мгновения, когда ты почувствуешь, что взорвешься, когда ты почувствуешь, что сойдешь с ума; если ты сейчас не заговоришь, тебя охватит безумие.
      Если кто-то проводит три года в молчании - это может быть только внешнее молчание, - даже это молчание принесет великие плоды. Но человек говорит не только словами. Когда я с вами говорю, я сопровождаю это жестами рук: это тоже вид речи. Человек говорит глазами. Ты идешь по дороге и жестом, глазами спрашиваешь кого-то: "Как дела?" Ты улыбнулся, ты заговорил.
      Абсолютное молчание означает, что ты как будто один в мире, как будто больше никого нет. Если соблюдать абсолютное молчание глаз, эмоций, выражений, губ, жестов, ходьбы, сидения или стояния - как будто ничто никак не выражается, тогда достаточно и трех месяцев, не нужно продолжать три года. Через три месяца разговоры в уме автоматически смолкнут - у них не будет цели. И если есть молчание внутри, и глаза станут ясными, слоев слов больше не будет, и ты сможешь видеть. Именно это я называю даршаном, видением. Ты сможешь видеть.
      Мышление сделало тебя слепым. Мышление - это твоя слепота. Освободись от мыслей, пусть твои глаза раскроются. То, что ты видишь сквозь мышление, - это мир; то, что ты видишь без мышления, - Божественное. Именно поэтому я говорю, что дело не в мире или Боге - дело в твоем восприятии. Ясные глаза, пустые от мыслей и форм, могут общаться с бесформенным. Ум, переполненный мыслями, обремененный аргументами и ограничениями, может видеть только толпу мыслей. Если твой ум становится пустым от мыслей, наружный мир исчезнет. Внешний мир - это только проекция твоих мыслей. Если фильм у тебя внутри остановится, экран перед тобой станет пустым. Ты видел это в кинотеатре. Ты смотришь на экран, ты видишь фильм на экране, много раз ты плачешь, смеешься, становишься счастливым, радостным, печальным - но экран пуст. Это только игра света и тени, источник света и тени позади тебя - проектор. Он спрятан за стеной. Если кто-то закроет проектор от экрана, экран станет пустым. Ты встанешь и скажешь, что фильм закончился. Таким же образом, мир, который ты видишь снаружи, не такой, каким ты его видишь, это твоя проекция.
      Ты видишь женщину. Ты не можешь знать, какая эта женщина внутри. Ты даже не знаешь, какой внутри ты. Проектор мыслей и ума отбрасывает образ и проецирует его на эту женщину. Женщина оказалась пустым экраном. Много раз ты видел ее вчера, и она не создавала в тебе никакой музыки, никакие колокола не звонили, но сегодня внезапно эта женщина заставила тебя заболеть от любви. Сегодня женщина появилась перед тобой в то мгновение, когда что-то происходило у тебя внутри, и эти мысли были присоединены к ней и спроецировались на нее. Теперь женщина, которую ты видишь, не настоящая, это женщина твоих мечтаний; она иллюзорна.
      Ты на ней женишься. С каждым днем образ постепенно тускнеет. Если ты использовал ту же мысль раз за разом, ты к ней привыкаешь. Однажды вдруг ты снова видишь - будто у тебя внезапно раскрылись глаза, - что это просто обычная женщина. Ты написал ей столько стихов, у тебя было столько мечтаний. Но это обычная женщина, такая же, как все - ничто. Экран стал пустым, процесс мыслей остановился.
      Пока ты видишь ценность в деньгах, ты будешь видеть деньги. В тот день, когда ты поймешь, они станут просто грудой мусора. Бриллиант кажется бриллиантом, потому что ты проецируешь бриллиант, иначе это просто камень. В тот день, когда проекция рассеется, ты найдешь, что это просто камень. Шаг за шагом, когда мыслительный процесс подходит к концу, проектор перестает работать - проекция прекращается. Экран мира становится пустым. И имя этому пустому экрану - Бог.
      Сахаджо говорит то же самое. Она говорит: "Я могу отбросить Бога, но не забыть мастера, потому что Бог одурачил меня этой драмой. Он создал игру света и теней на экране. Мой мастер разбудил меня. Я могу бросить тебя, потому что ты дал мне проблемы органов чувств, ты дал мне мир; мой мастер поднял меня над ним. Ты дал мне боль, мой мастер дал мне проблеск блаженства. Ты оставил меня на пути, ведущем прочь от самой себя, мой мастер снова привел меня домой". Сахаджо говорит: "Я могу отбросить Бога, но не покинуть своего мастера, потому что без мастера ты не существовал бы для меня - я не знала бы тебя. Поэтому я говорю, что мастер дал мне молчание и пустое внутреннее небо".
      Когда ты видишь из этого пустого внутреннего неба, весь мир наполнен великолепием Божественного.
 
      На сегодня хватит...
 

5. Ее единственный компаньон

 
Без двойственности нет вражды.
Сахаджо говорит: без желания,
в состоянии удовлетворенности и чистоты
нет зависимости от другого.
Во сне она в пустом небе Божественного;
проснувшись, она вспоминает Божественное.
Что бы она ни сказала - это божественные слова.
Она практикует безжеланную преданность.
Она навсегда утонула в любви,
опьяненная своей сущностью.
Сахаджо говорит: она видит, не различая.
Никто не нищий, никто не король.
Видящая одна, ей не нужно компании,
ее единственный компаньон - ее собственная сущность,
она живет в блаженстве пробуждения,
она пьет сок своей собственной природы.
Мертвые несчастны, живые несчастны,
голодные несчастны, сытые несчастны.
Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна,
она нашла вечную радость.
 
 
 
      Начнем с небольшой истории. Это хассидская история.
 
       У императора был только один сын - пьяница, игрок; он ходил к проституткам. Император беспокоился. Он пытался убедить его, как только мог, но ничего не помогало. В отчаянии император совершил последнюю попытку и отправил его в изгнание, надеясь, что хотя бы это приведет его в чувство. Император думал, что он раскается, вернется и попросит прощения, но ничего не вышло. Сын уехал, но так и не вернулся. Он ушел за границы своей страны и стал бродягой. В конце концов он нашел приют в кабаке.
       Он был сыном императора, у него был потенциал лидера, он не был обычным кабацким завсегдатаем. Вскоре он стал лидером. Двадцать четыре часа в сутки он был увлечен игрой, выпивкой и проститутками.
       Старый император ждал много лет, но сын не возвращался. Когда настали его последние дни, он стал очень тревожиться и тосковать и отправил одного из министров, чтобы тот привел сына обратно. Он сказал:
       - Каким бы он ни был, пусть лучше будет здесь. После моей смерти он унаследует все это. Он пьяница, ну и пусть. Может быть, после моей смерти он поймет. Может быть, он станет немного сознательнее, когда ему придется управлять империей.
       Министр отправился в путь во всем своем облачении, сидя в золотой колеснице, - он был посланцем императора. Но сын императора не обратил на него никакого внимания. Министр старался изо всех сил, но не мог даже привлечь его внимание. Он вернулся, побежденный.
       Император послал второго министра.
       Второй министр подумал, что ошибкой первого министра было то, что он пришел, держась так высокомерно. Он поехал в золотой колеснице убеждать нищего! Расстояние было слишком большим, общение было невозможно.
       Он вошел в кабак, одетый как нищий. Он стал таким же, как и сын императора, - он пил и играл. Он подружился с сыном императора, но тут случилась неприятность. Сам министр так увлекся алкоголем и проститутками, что забыл о том, чтобы привести сына обратно. Он стал одним из них.
       Принц не только не вернулся назад, но соблазнил и министра.
       Прошли месяцы. Император сказал:
       - Ситуация стала критической. По крайней мере, первый министр вернулся, хотя и не привел моего сына. Теперь же потерялся и второй министр.
       Пришли вести, что второй министр стал одним из пьяниц. Он даже забыл, что был министром, оставаясь пьяным двадцать четыре часа в сутки.
 
      Так часто бывает. Нельзя спасти утопающего, оставаясь на берегу. Если хочешь остаться на берегу, дорожишь одеждой, не желаешь рисковать или боишься промокнуть, ты не сможешь спасти утопающего. Каким бы разумным ты ни был, как ты можешь кого-то спасти, стоя на берегу? Чтобы войти в реку, нужна храбрость. Но это опасно: тонущий человек может утопить и тебя.
      Первый министр остался на берегу, второй министр вошел в реку. Первый вернулся, спасая себя; второй утонул.
 
       Император сказал главному министру:
       - Теперь вся надежда на тебя.
       Главный министр был стар, поэтому его не послали раньше. Император сказал:
       - Теперь иди ты, моя последняя надежда. Больше я ничего не смогу сделать.
       Министр отправился в путь. Он пошел, как второй министр, переодевшись нищим. Он притворялся, что пьет, но не пил. Он проявлял интерес к танцам проституток, но на самом деле не был заинтересован. Он играл, делал ставки, но внутри оставался осознанным и незатронутым, как цветок лотоса в воде. Он был там, но он не был там. Он вошел в реку, но остался на берегу. Он пошел спасти тонущего, но не оставил берега.
       Однажды он вернулся во дворец с принцем.
 
      Хассидские мистики говорят, что это качество Мастера. Если мастер стоит слишком далеко от тебя, он не сможет тебя спасти, хотя сможет спасти себя. Если мастер подходит слишком близко, когда ты тонешь, если он приходит тебе на помощь, есть риск - ты можешь утопить и его.
      Только тот мастер может спасти, который рядом с тобой и в то же время далеко. Он будет по видимости близко, но на самом деле никогда не подойдет близко. Мастер такого качества всегда будет оставаться на берегу, но в то же время и войдет в реку. Одной рукой он тебя спасает, другая никогда не отпускает берега. В одном смысле он будет точно таким же, как ты, в другом - совершенно не таким; он будет казаться обычным человеческим существом, однако в то же время - божественным. Снаружи он будет тебе другом, внутри он будет в состоянии, которого ты однажды достигнешь. Внутри он никогда не потеряет центра, но снаружи сможет показать, что он точно такой же, как ты.
      Именно поэтому так трудно узнать Мастера.
      Ты сможешь узнать тех, кто стоит на берегу, но они не смогут тебя спасти. Ты узнаешь, что они мастера, но расстояние между ними и тобой будет огромным - как ты к ним приблизишься? Может быть, они, сидя на золотых тронах и дыша небесными ветрами, очень святы, пьяны благоуханием неописуемых цветов, но далеки от тебя. Самое большее, они спасут самих себя.
      Но я говорю, что если человек, который спас себя, не может спасти и тебя, тогда сомнительно, чтобы он и сам себя спас. Сомнительно, чтобы тот, кто действительно стоит на берегу, боялся его потерять. Тот, кто достиг берега, не побоится его оставить; он знает, как вернуться. Он не боится потерять достигнутое. Человек боится потерять достигнутое, только когда у него на самом деле ничего нет, потому что если он это потеряет, то не сможет возвратить. Лишь тот, кто действительно спасся, может рискнуть. Но не думай, что, просто рискнув, кто-то может тебя спасти - потому что рискуют даже идиоты. Часто бывает...
      Однажды это случилось прямо передо мной.
 
       Я сидел на берегу реки, и кто-то сидел рядом со мной. Я не знал этого человека. Внезапно кто-то стал тонуть. Я побежал к нему, и другой человек тоже побежал и прыгнул раньше меня. Увидев, что он прыгает, я остановился. Но тут я увидел, что и он стал тонуть. Он совершенно забыл, что сам не умеет плавать!
       Когда кто-то тонет, ситуация случается так внезапно и стремление спасти тонущего возникает с такой силой, что ты можешь забыть, что сам не умеешь плавать.
       Это удвоило мои трудности: теперь мне пришлось вытаскивать из реки двоих. Я сказал ему:
       - Господин, было бы лучше, если бы вы не прыгали!
       - Я совершенно забыл! - сказал он.
       Благородный человек, добрый сердцем, с огромным желанием спасти человека... но для спасения недостаточно одного желания - ты должен знать также искусство спасения. Желание спасти может быть таким сильным, что ты забудешь, что сам не научился плавать. Тогда вместо того, чтобы спасти человека, ты сам утонешь - человек, которого ты пытаешься спасти, утопит тебя.
 
      Дураки тоже рискуют. Часто они рискуют немедленно. Мудрый человек рискнет, только все обдумав, идиот просто прыгнет. Когда мудрый колеблется, дурак бросается в воду. Но что получится из одного риска? - сам по себе риск никого не спасет. Риск нужен, но одного риска недостаточно. Спасение совершенно не рискованно для того, кто знает, и все же тебе это покажется рискованным. Тот, кто нашел берег осознанности, не потеряет его в самых глубоких водах.
      Третий министр спас сына. Он играл, но только на периферии. Он стал игроком, но это была просто актерская игра. Внутри это было только представление, он оставался осознанным. Он притворялся, что пьет алкоголь, но никогда не пьянел. У кого в кабаке достаточно осознанности, чтобы обращать внимание на то, что ты не пьян? Даже если бы он на самом деле пил воду, держа перед собой винную бутылку, заметили бы это пьяные? А если бы заметили, действительно ли они были бы пьяными? Проститутки танцевали, и все умы были сосредоточены на них, но его ум оставался при нем.
      Человек, стоящий на берегу реки, затронутый и незатронутый, спасает тонущих. Сахаджо нашла такого мастера - Чарандаса.
      Чарандас был очень простым человеком. Он был настолько прост, что обычный человек не смог бы заметить разницы между ним и собой. Он был абсолютно обычным. И помни, когда ты встречаешь кого-то, кто необычен и в то же время обычен, только тогда ты можешь быть спасен. Ты должен знать, что только тогда есть кто-то, кто рядом, но в то же время далеко; иногда он так на тебя похож, что ты недоумеваешь, в чем же разница между вами: "Возможно ли, что этот человек не тонет, как и я?" Человеку, который приходит тебя спасти, придется подойти близко, войти в глубину реки, где находишься ты. Но тонущий человек может подумать, что подошедший к нему тоже тонет.
      Тонущий человек размахивает руками и ногами, и то же самое делает плывущий. Что такое плавание? Ты просто выбрасываешь руки и ноги систематическим образом. Тонущий человек поднимает вокруг себя брызги; то же самое делает пловец. Тонущий может подумать, что плывущий тоже вот-вот утонет, но между ними есть огромная разница: тонущий человек машет руками и ногами из страха, а тот, кто пришел его спасти, делает то же самое из осознанности. Оба они поднимают вокруг себя тучи брызг, один в бессознательности, другой в осознанности. Спасает именно осознанность.
      Чарандас был очень простым человеком. Он спас Сахаджо, и Сахаджо стала петь о нем песни. Она говорит: "Если возникнет необходимость, я отвергну Бога, но не смогу оставить своего мастера. Потому что Бог бросил меня в эту реку, а мастер спас, освободил меня: я скорее покину Бога, чем оставлю своего мастера".
      Никто никогда не слышал о Чарандасе. Только благодаря песням Сахаджо о нем распространилась молва. У него было две ученицы, Сахаджо и Дайа. Они были как два его глаза, как два его крыла. Обе они пели песни о Чарандасе; только так люди узнали о нем.
      Вскоре мы поговорим о Дайе. Они так похожи - наверное, потому, что их спас один и тот же мастер. Обе несут прикосновение одного и того же мастера, в обеих бьется сердце одного и того же мастера. Их песни приходят из одного и того же источника. Поэтому я назвал эту серию бесед о Сахаджо Бин нхан парат пхухар, "Ливень без туч". Это слова Дайи. Когда я буду говорить о Дайе, эту серию бесед о Дайе я назову Джагат тавайа ки, "Мир подобен гаснущей утренней звезде" - как будто утренняя звезда гаснет на рассвете... таков мир. Их сердца бьются в одном ритме, поэтому для Сахаджо я выбрал слова Дайи, а для Дайи - слова Сахаджо.
      Вот что случилось с Сахаджо: она была спасена, когда тонула в реке мира, - она пережила опыт утопающей и опыт спасенной. Она пережила опыт середины реки и опыт берега; она пережила отчаяние тонущей и радость спасенной. Она очень близка вашим сердцам. Половину, несомненно, вы поймете, потому что тоже тонете и знаете этот страх. И если вы поймете половину, тогда у вас откроются глаза и на вторую половину. Вы поймете и другую половину и тоже узнаете радость спасенных.
      А теперь попытайтесь понять эти сутры.
 
       Без двойственности нет вражды.
       Сахаджо говорит: без желания,
       в состоянии удовлетворенности и чистоты
       нет зависимости от другого.
 
      Три фазы: нет двойственности, нет вражды, нет желания. Пока ты живешь в двойственности, ты будешь тонуть. Считать другого "другим" - вот причина того, что ты тонешь. В тот день, когда ты узнаешь, что нет двойственности, что есть только одно, ты будешь спасен. Величайшая иллюзия - видеть другого как другого, величайшая революция - узнать себя в другом.
      Человек, сидящий рядом с тобой, это не твой сосед, это ты. Форма может быть другой, но глубоко внутри бьется то же самое сердце. Глубоко внутри природа сознания одна и та же. Какова разница между тобой и другим человеком? Есть тысяча и одно различие, и если ты будешь считать различия, то упустишь то, что одно и то же. Различий много, но за ними скрыто то, в чем нет различий. Если ты смотришь на различия, то увидишь мир, не Божественное. Если ты смотришь на того, кто за пределами всех различий, тогда мир исчезает и появляется Божественное.
      Увидеть единство в многообразии - значит прибыть в храм Божественного.
      Есть деревья, есть скалы и горы, и все они кажутся такими разными. Но одно у них одинаково: горы существуют, и ты существуешь - факт вашего существования один и тот же. Цветы цветут, и ты тоже иногда цветешь; цветы увядают, и ты тоже иногда увядаешь; поток течет к океану с песней и танцем, и ты иногда танцуешь и поешь. Иногда поток становится очень грустным, как будто он никуда не течет, почти останавливается... то же самое иногда бывает и с тобой, когда ты становишься печален и кажется, что ты никуда не идешь, как будто твоя жизнь потерялась в пустыне.