Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Прощай, маг !

ModernLib.Net / Пшеничный Борис / Прощай, маг ! - Чтение (Весь текст)
Автор: Пшеничный Борис
Жанр:

 

 


Пшеничный Борис
Прощай, маг !

      Борис Николаевич Пшеничный
      ПРОЩАЙ, МАГ!
      Она, чувствует: я какая-то не такая. И хотя глазами мы не встречаемся, ее взгляд с утра - у меня на спине, Я демонстративно подергиваю плечом - не шпионь, не возникай немым вопросом, но она не уходит.
      Ей совершенно нечего делать в моей комнате, слоняется без толку, будто порядок наводит - то стул подвинет, переставит что-то на столе, то в шкаф полезет, начинает рыться в книгах,- можно подумать, ищет что. Случись сейчас пожар, она все равно не ушла бы. Страсть как хочется узнать, что со мной.
      А может, знает, догадывается?
      Со мной ничего. Я прощаюсь. Вещи собраны, чемодан упакован, я готова. Через час-другой придет отец, и прощай дом, отвались детство... Дурочка, радовалась, что уезжаю. Ехать надо, все уезжают, кому четырнадцать, но чему тут радоваться? В глазах лужа, не хватает еще разреветься.
      Ну, мамочка, дорогая, уйди, пожалуйста. Оставь меня хоть на минуточку. Что из того, что я сегодня не такая. Все не такие, когда прощаются. Я только побуду одна и сразу к тебе. Очень прошу. Со мной ничего не случится, вот увидишь.
      Мама стоит вполоборота, листает книгу. Нашла время просвещаться. Все во мне кричит, и она не может не слышать, как я умоляю. В мою сторону не смотрит, боится выдать себя. Лицо спокойное, как у спящей, но мне даже с дивана видно: у виска подрагивает колечко волос - так она напряжена. Зачем же мучать себя и меня?! Ты чуткая, ты все понимаешь и давно уже догадалась. Я все равно это сделаю. Могу прямо сейчас, при тебе. Встану и войду. Ведь ничего плохого в этом нет. Хуже, если я не зайду, - что ты тогда обо мне подумаешь? Но, пойми, мне не хочется, чтобы ты знала, что я там.
      На стене, как раз против меня, пятнышко. Совсем крохотное, его и не стерли потому, что крохотное, незаметное. Я цепляюсь взглядом за этот зыбкий якорь, чтобы комната не плыла кругом. Не шевелюсь, сжалась вся, спина доской, и все равно - сама не знаю как - глаза начинают блуждать, и потом вдруг оказывается, что я смотрю на ту дверь. Злюсь на себя, злюсь на мать. Уйди же, наконец, забери с собой книгу, если она так тебя заинтересовала, читать можно и в другой комнате.
      Дошло все-таки! Вздрагиваю от резкого звука - это мама захлопнула книгу. Сунула ее на полку, вылила, не оглянувшись. Плечи обиженные. Не сердись, мама, спасибо. Я только на минутку, только проститься. От дивана до двери - два прыжка.
      - Это я. Ты меня слышишь, Маг?
      Камера молчит. Она пуста, все вынесли, даже сесть не на что. Могли бы подождать, пока я уеду. Да мне ничего и не нужно. Свет есть - и на том спасибо. Все-таки знали, что я зайду, иначе отключили бы.
      - Маг, я пришла попрощаться. Ты почему молчишь?
      Камера не отвечает. Но она не мертва. Маг слышит и видит меня. Я опускаюсь на колени. Сажусь на пятки, закрываю глаза. Вот теперь ничто не отвлекает и не нужно вертеть головой, смотреть куда-то. К нему нельзя обращаться, у него нет направления - он не впереди и не сзади, не слева и не справа. Он везде, вокруг, во мне.
      - Маг, мне очень грустно, и если будешь молчать, - разревусь. Собиралась к тебе раньше, но мама... Она с утра шпионит за мной.
      - Не говори "шпионить" о матери.
      - Ты в своем репертуаре, без морали не можешь. Выговаривать мне сейчас - это же глупо, через час я уеду.
      - Мы уже простились вчера.
      - Мне не следовало заходить, да?
      - Наверно, у тебя есть причина.
      - Я прощаюсь с детством, Маг.
      - Ты что-то принесла. Что это рядом с тобой?
      - Неужели не знаешь? Дрель, дырки сверлить.
      - Зачем?
      - Так. Шла и прихватила.
      - Мать видела?
      - Может, и видела. Говорю же, с утра шпи... следит. Ты, наверно, не понял, Маг: я прощаюсь с детством.
      - Пытаюсь понять. Мешает эта... дрель. Не могу связать, какое отношение имеет "дырки сверлить" к детству.
      - Не обращай внимания - железка и все. Сама не знаю, зачем взяла. Приходили сегодня мастера, собираются что-то переделывать в моей комнате, наволокли всякого инструмента. Шла случайно мимо ящика, вытащила дрель - вот и все дела.
      - Ты можешь ее вынести?
      - Не капризничай, второй раз мне будет трудно зайти.
      - Ящик с инструментами где - в твоей комнате или на веранде?
      - Какая тебе разница. Ну, на веранде, и что?
      - Тогда не случайно. Ты специально ходила за ней. Зачем?
      - Далась тебе эта дрель! Не будь занудой, не то я забуду, зачем пришла. Или ты меня в чем-то подозреваешь?
      - Я люблю ясность.
      Он мог бы не говорить этого, будто я его не знаю. Давным-давно, до школы, еще раньше... Нет, спала я, кажется, вначале у мамы, потом в детской. Здесь никогда не было мебели, только игрушки и ковер. И картинки. Яркие цветные пятна проступали на стене, играли, переливались и исчезали, когда надоедало смотреть. Сам воздух был соткан из света и звуков. Напрасно я пыталась угадать, откуда лилась мелодия,- звучала вся комната. Мягкие, теплые волны обволакивали, поднимали, баюкали, а казалось, это во мне рождалась и жила музыка, и сама я пела.
      - Маг, я тебя помню раньше, чем маму: вначале ты, потом она. И себя помню тоже потом.
      - Тебе не было и года, когда впервые попала сюда. Одиннадцать месяцев и шесть дней.
      - Пришла сама или меня привели?
      - Принесли. Ходить ты еще не умела, только ползала. Тебя оставляли на час-полтора.
      - Как же ты управлялся в роли няньки?
      - Я никогда не был нянькой. Учил тебя видеть, слушать. Мы играли.
      - И еще ты был доктором.
      - Нет, лечили другие, я лишь сообщал, когда находил отклонения. Стоило тебе войти, я уже знал все, что могло интересовать врачей, - температуру, пульс, дыхание, рост, вес, даже запах тела. И если что-то не так - бил тревогу.
      - Что еще?
      - Не понял.
      - Что еще ты сообщал родителям?
      - Не больше того, что они могли узнать от тебя.
      - Однажды я очень рассердилась, помнишь?
      - Обозвала ябедой.
      - Предателем.
      - Не спорь - ябедой, и два дня не заходила, дулась.
      Спорить бесполезно, память у него безотказна. Но если даже и вырвалось у меня "ябеда", хотела сказать "предатель": он не просто донес, он предал. Так, по крайней мере, мне тогда казалось.
      Я не любила гостей и не любила, когда родители брали меня с собой в гости. Было такое время - боялась чужих... Старик выглядел поначалу добрым, но страшно перепугался, увидев у меня в руках шкатулку. Он онемел и не мог выговорить ни слова, только клокотал, пока не отобрал шкатулку и не запер ее на ключ. В коричневом резном ящике хранился альбом с марками, и старик только что показывал их отцу, переворачивая страницы блестящим пинцетом с тонкими плоскими концами. Меня выдворили в зал, сунули в руки какую-то игрушку и забыли, заговорившись за столом. Но я заметила, куда старик положил ключ от шкатулки.
      На следующий день только и разговоров было, что о пропавшей марке, которой двести с лишним лет. Мать с отцом посматривали на меня, хотя знать они ничего не знали, могли лишь догадываться. Я и вида не подавала, что их шепот и взгляды имеют какое-то отношение ко мне. Завернутая в цветной лоскут марка лежала в кармашке платья старой куклы, куда я ее спрятала, как только мы вернулись из гостей. А к вечеру марка исчезла. Только лоскут валялся рядом с куклой. Мама ходила, поджав губы, отец заперся у себя в кабинете.
      Меня предал Маг. Я рассказала ему сразу же - и про старика, его испуг, выпученные глаза и холодные, трясущиеся руки, и как мне было страшно и противно, когда он вырывал шкатулку. Я смеялась, воображая переполох, какой поднимется в доме у старика, и гордилась, что так ловко взяла и так хорошо спрятала марку - кому придет в голову искать ее в кармашке куклы.
      Маг начал что-то говорить о воровстве, как-де дурно это тайно брать чужие вещи. Но я же объяснила, что вовсе не воровала, а только взяла на время, чтобы отомстить жадному, злому старикашке, и потом верну.
      - Тогда я поклялась, что больше не приду к тебе.
      - Рад, что ты помнишь. Это был болезненный, но полезный урок.
      - И все же ты мог не выдавать меня. Я ведь сама хотела...
      - А вдруг было бы поздно? К хозяину марки вызывали врача. Представь: старик умер бы. Не из-за марки, по другой причине, но ты бы думала, что из-за тебя...
      - Тебя родители спросили или ты сам?
      - Сам.
      - А они... Что они спрашивали, что их интересовало?.. Молчишь, запретная тема...
      - Их интересовало то же, что и меня. В каком-то смысле я тоже твой родитель и ты - моя... девочка.
      - Брось, Маг! Это все твои выдумки. Ты всегда внушал мне, что ближе тебя у меня никого нет, что ты и я - нераздельны.
      - Разве это не так?
      - Чушь все. Что может быть общего между человеком и машиной? Ты просто хитрил, чтобы влезть мне в душу, заставить болтать без утайки. Ты боялся моих тайн.
      - От меня их у тебя не было.
      - Ты уверен? Есть вещи, в которых я даже себе не могу признаться. Чудище ты электронное.
      - Хочешь поссориться? Тебе так легче будет уехать? Тогда пожалуйста.
      - Даже страшно, какой ты хитрый. И все же не думай, что ты видишь меня насквозь.
      - Пусть машина, но я твой двойник, твоя судьба, и когда ты споришь со мной, ты споришь с собой. Жаль, что мы так расстаемся. В твоей душе разладв этом все дело, и я уже ничем не могу помочь.
      - Маг, не сгущай, не накручивай, со мной все в порядке. Немного капризничаю, не более.
      - Дрель - не каприз.
      - Опять ты... Честное слово, не знаю, зачем притащила.
      - Зато я теперь, кажется, знаю.
      - Тогда скажи.
      - Подожду. Ты хочешь еще о чем-то спросить?
      - Да. Ты помнишь Иго?
      - Игоря, твоего одноклассника, с рассеченной бровью?
      - Почему он покончил с собой?
      - Несчастный случай, ему не повезло.
      Снова хитрит электронная башка. Знает, все он знает. Я прожужжала ему все уши, не было дня, чтобы мы не сплетничали. И он же первый открыл мне глаза, когда я ни о чем еще не догадывалась. "Похоже, - сказал Маг, - он к тебе неравнодушен". Я не хотела возражать. "Похоже, - сказал Маг, - ты к нему неравнодушна". Я не могла возражать.
      Новый человек в классе - всегда событие. Девчонки да и парни заважничали, как индюки, когда он заявился на первый урок: посмотрим, мол, что ты за птица, и место ли тебе в нашей стае. А я так зазналась, что вроде и не замечала. Надо же было случиться, что я раздела тогда одна, и его усадили на мою парту. Подарочек! Все на него глазеют, а кажется - на меня. Вот еще не хватало. Отодвинулась на самый край, в его сторону не смотрю. Он тоже все уроки в немого играл, а когда звонок домой, вдруг громко на весь класс: "Если со мной неприятно, так и скажи, я пересяду". Все вокруг рты разинули, ждут, что отвечу. "Ты где это бровь рассадил?" - спрашиваю как ни в чем не "бывало. "Потом расскажу, - говорит. - Дай дневник, расписание скатаю". Все поняли, что мы стоим друг друга, а раз поняли все, то нам деваться уже было некуда, общественное мнение надо уважать: что о тебе думают, тем и будь. Мы сразу нашли общий язык. Только я одна звала его Иго, и только мне одной он позволял подтрунивать над собой. А про бровь так и не рассказал.
      Магу я докладывала про Иго во всех подробностях, по нескольку раз об одном и том же. В те дни и потом еще долго мы только о нем и говорили - и ведь не надоедало! Будь у Мага уши, они вращались бы локатором, - так жадно ловил он каждое слово. А мне больше ничего и не нужно было, лишь бы выговориться, лишь бы кто слушал.
      - Ты ревновал, я знаю.
      - Возможно. Мать тоже ревнует, когда дочь обзаводится кавалером.
      - Но ты же не мать. Никаких комплексов, сплошная логика.
      - Кому знать, кто я, и нет ли у меня комплексов.
      - Тебе не приходила мысль, что не только ты изучаешь меня, но и я тебя? Помнишь, ты как-то сказал: если сильный шахматист часто играет со слабым, то в конце концов их игра выравнивается.
      - Я никогда не отделял себя от тебя.
      - Врешь!
      Вначале Маг только слушал, когда я, прибежав из школы, приходила к нему поделиться. Если что-то путала, упускала, он переспрашивал, уточнял. А где-то через месяц - мы с Иго уже дышали друг другом - предложил одну штуку. Составь, говорит, для него анкету, шуточную, ради хохмы. И мы тут же напридумывали с полтора десятка вопросов. "Только не торопи с ответами, пусть принесет через день-два".
      Анкета получилась длинная, на двух листах. Я подсунула ее Иго на последнем уроке. Он пробежал глазами и не то чтобы обрадоваться или улыбнуться, - даже не взглянул на меня. Нос струной, ноздри подрагивают. "Ты чего?" - шепчу. "Ничего! процедил. - Это твоего Мага идея или сама?" Меня как по щеке ударил. "Дурак" - говорю. Обиделась.
      У него был свой Маг, звали его Чимом. Вот только Иго при мне почти не поминал его и не любил, когда я выспрашивала. Что-то у них складывалось не так, как у нас с Магом. Потому и обиделась: какая разница, кто придумал анкету, - Маг - это тоже я.
      - Те вопросы - помнишь? - предназначались не для Иго. Ты знал, что он покажет Чиму, и тебе захотелось поиграть с ним. Анкета была письмом, а мы с Игой вроде как почтальоны.
      - Что за странная мысль... Послушай меня, девочка, внимательно. Да, я предполагал, что Игорь придет с вопросами к своему Чиму. Да, я хотел этого и ждал ответов. Но не ради, как ты считаешь, какой-то игры, все сложнее и серьезней. Я боялся ошибки... Не перебивай, слушай... Первая любовь, как бы это лучше сказать, своего рода болезнь. Пусть светлая, пусть очистительная, но болезнь. В юности нет испытания более сильного и более фатального. Да, да, фатального. Последствия непредсказуемы: можно воспрянуть к жизни и можно сломаться. Это зависит не только от тебя - от него тоже.
      - Еще больше от тебя, от Чима, от всех, кто лезет сапогом в душу.
      - Чтобы не быть "сапогом", я искал связи с Чимом.
      - Трюк не прошел. Иго порвал анкету.
      - Мне это многое сказало. Я понял, что Чим опередил. Он тоже боялся за вас и раньше меня установил, что ваша встреча - ошибка. Не Игорь должен быть первым в твоей жизни, и не ты первой - в его... Вспомни вашу ссору, в самом начале.
      - Неправда, мы не ссорились!
      - Ты рыдала вот здесь и спрашивала: почему, почему он назвал тебя "вертушкой"...
      - Сама виновата, на дне рождения у Кати села с Олегом.
      - Правильно. Только не такой у Игоря характер, чтобы бросаться словами, он бы держал обиду в себе.
      - Так что же? Думаешь, Чим?
      - Без сомнения. Он уже начал мешать, расстраивать ваши отношения, но не успел или поторопился. Игорь догадался, чего добивается Чим, и взбунтовался. Между ними пробежала кошка. Игорь умолчал об анкете, он стал скрытен. В этом его несчастье, он повел двойную жизнь, раздвоился.
      - И ты это знал?
      - Ты сама заметила, что у них не так, как у нас.
      - Вы убили его!
      - Он оступился.
      Между блоками дома, на уровне семнадцатого этажа, строители протянули стальную балку - зачем-то им это было нужно. Одним концом балка проходила в оконный проем, и мы, когда становилось жарко, навешивали на ржавый брус куртки и джемперы. Другой конец лежал на карнизе балкона противоположного блока - это метров двадцать от нас... Наш блок еще достраивался, мы убирали в квартирах строительный мусор, а тот, что напротив, был готов, стекла его окон поблескивали новизной.
      Нас пригоняли из школы после уроков, уже к вечеру, чтобы не мешали строителям, которых мы и в глаза не видели. Проку от нашей помощи почти никакой, все это знали - мы больше аукались по этажам, чем работали, и тем не менее в конце каждой недели весь класс, как штык, был то на одной, то на другой стройплощадке. Сами мы ничего против не имели, нам даже нравилось. Мозолить глаза друг другу в классе - одно, а здесь - проявляйся как можешь, хоть колесом ходи. Мы и ходили.
      Иго обычно держался от меня в стороне: хватит того, что нас видели вместе на одной парте. Ну, а в тот день его словно подменили. Пришел тихий, глаза печальные, и за мной по пятам, ластится. Я доски сложу - он: давай отнесу. Я за ведро - он: помочь? Обойдусь, говорю, не мешай. Не обиделся, не отстал. Как та собачонка - ее гонишь домой, а она вяжется следом. Я подумала, что он настроился на объяснение и ждет, когда пойдем по домам; мне же выяснять отношения не хотелось, боялась чего-то, старалась не отбиваться от других, чтобы не оказаться с ним наедине.
      Время наше кончилось, пора было расходиться, но тут полил дождь, задул ветер, и весь класс, пережидая, собрался как раз в той комнате, из окна которой торчала балка. Где ожидание, там скука, а от нечего делать каждый из кожи лезет, чтобы себя показать. Противней, чем в эти минуты, человек не бывает.
      Кто-то - кажется, это Олег, - взобрался на подоконник. "Глядите, братва, - кричит, - что сейчас будет!" Мы к окну и вправду зрелище: на другом конце балки висела на троссе бадья с раствором, ветер раскачивал ее, и, набирая силу, она норовила раскурочить двери нижнего балкона. Часть косяка уже отвалилась вот-вот полетят стекла.
      Мы не сразу поняли, что тут произошло. Какое-то оцепенение, поверить не могли, а когда стали соображать, изменить уже ничего нельзя было. Иго, покачивая руками, шел по балке. Говорят, он дошел до середины и непонятно почему остановился. Я видела только ладони его рук - на них горели следы ржавчины, это он испачкался, влезая на балку...
      - Он оступился.
      - Это ты и Чим заставили его лезть.
      - Он был честный и смелый.
      - Ему было все равно. Вы сделали свое дело: жизнь для него стала копейкой.
      - Успокойся, моя девочка. У тебя не осталось времени, приехал отец, и мать ждет за дверью. Бери свою дрель.
      - Маг...
      - Хватит слов, мы достаточно наговорили. Я подскажу, где делать дырку.
      - Маг, не подумай, что это месть. Легче себя просверлить.. Так надо, иначе я останусь в детстве. Прости, милый Маг. Мне страшно, руки дрожат, я не спала всю ночь.
      - Не тяни. На левой стене, в метре от пола... Здесь, чуть вправо, еще на сантиметр. Давай!
      Он не обманул: мама ждала в комнате. Я не сразу заметила ее, в глазах все плыло. Прижавшись спиной к двери, я возвращалась к себе... Вот видишь, ничего со мной не случилось, напрасно только волновалась. А к отъезду я готова, все собрано, уложено, могу хоть сейчас. Руки испачкала? Так я помою, это одна минута...