Постарайся вернуться живым - Гусарские страсти

Двухэтажное общежитие, выложенное серым силикатным кирпичом, до водоотливов окон первого этажа покрылось мхом и плесенью. Сыростью и затхлость (и это в Туркестане!). На каждом этаже — комнаты для умывания с четырьмя раковинами у стен. Вода подавалась только холодная, кухни не было вовсе — пожароопасно. Ветхая мебель. Общий туалет позади магазина на улице через дорогу.

Словом, максимум отсутствия удобств, минимум свободного времени. И большая толпа страдающих и мучающихся от безделья и тоски молодых мужиков. Чем занять себя после одиннадцати вечера? Ничем. Или крепко выпить или смертельно напиться…

Водка и вино продавались только в городе, а маршрутка шныряла до девяти вечера. Поэтому около девятнадцати часов какой-нибудь гонец с деньгами мчался на рынок в универсам, к закрытию, наполнял сумку бутылками, авоську закуской и успевал вернуться обратно. Обычно до утра не хватало. В первую очередь, иссякали запасы спиртного: сколько ни возьми, потребности всегда превышали возможности. В поход за напитками отправлялись самые страждущие. Если гуляли обитатели комнаты Шмера, то можно было уговорить слетать на мотоцикле Шкребуса. Когда пьянствовала седьмая рота, то на стареньком «Москвиче» в нелегальный магазин мчался Власьев. Правда, затем в знак благодарности приходилось поить автовладельцев. Но бывало, что кто-то желал выпить после полуночи, а водители уже спали дома с женами, и тогда страдальцы топали пешком — полчаса туда и полчаса обратно — на окраину города. Здесь стояла хибарка с покосившейся деревянной дверью в глиняной стене, так называемое «Черное окно». Стучи в любое время дня и ночи — откроют, обеспечат всем необходимым, но по двойной цене. Когда те, что бегали за водкой, легкой трусцой возвращались, собутыльники обычно уже спали. Гонцы будили спящих, и мероприятие продолжалось.

Дыра, она и есть дыра. Будь он неладен, этот незаменяемый район! Вот если бы попасть в Небитдаг или Кызыларбат! Да хоть в Афган — «блестящая» перспективка!

Дернула нелегкая Ромашкина в такой запойный день забрести в общагу к Ахмедке, чтоб послушать магнитофон. Он вошел в фойе и сразу же увидел осторожно выглядывающих из-за дверей семейных комнат женщин. Караулят суженых… Кирпичная коробка гудела от пьяного гама, звона стаканов, бренчанья гитар, русского мата.

Бекшимов и Хакимов как малопьющие аборигены жили в угловой узенькой коморке на две койки. Окошка в ней не было, но едва ли это был недостаток. Летом через окно проникал густой удушливый воздух, которым трудно дышать, а зимой — сырой и холодный, от которого била дрожь.

Осторожно открыв дверь, Ахмедка пропустил Ромашкина в комнатку. Затем вновь лег на кровать, заложив руки за голову, и что-то замурлыкал, подпевая магнитофону. В комнате стоял полумрак, а из «Веги» тихо лились завывания восточных певуний. Индийские сменяли турецкие, персидские, а может, и арабские. Короче говоря, бабайские мелодии.

— Ахмед! Ты чего тут затихарился?.

— Тш-ш! Не мешай слушать, — замахал на Никиту Бешимов. — Сиди молча или уходи.

— Тогда поставь человеческую музыку и включи шарманку громче, что ли.

— Если громче сделаю, кто-нибудь начнет ломиться, предлагать выпить или просить денег.

— Так выпей. Все уже пьяные.

— Пить сегодня не хочу, нет настроения. Я после вчерашнего не отошел. Деньги давать не могу, а отказывать неудобно. У меня всего десятка до следующей получки осталась!

— Как десятка? Получка была неделю назад! Пропил? Потерял?

— Нет. Домой переслал для накопления, в общаге долго собирать не получится.

— А на что копишь? Машину или мотоцикл хочешь купить?

— Жену! Калым коплю.

— И что, получается? Накопить деньг? Много надо еще?

— Много! Очень много. Года два еще буду откладывать.

— Что такая дорогая невеста? А без калыма нельзя?

— Нельзя, ты что!

— Ведь пережиток, Ахмед. Феодализм. И зачем тебе покупать туркменку? Возьми бесплатно русскую девушку.

— Не пережиток. Традиция. Если я жену куплю за хорошие деньги, то это будет из хорошей знатной семьи, красивая и работящая. Найти можно подешевле, но страшную. А зачем такая? Если будет образованная, то работать и любить не станет. Требуется простая, из хорошей семьи и послушная. Будет жена — будет всегда еда и теплая постель ночью. Самое главное отличие наших «ханум» от ваших русских — полное послушание. Она ведь знает — за нее деньги плачены большие! Муж — хозяин, его слово — закон! Трудиться будет, пререкаться не станет! А от ваших теток только головная боль: наряды, косметика, подруги, телефон, споры с мужем… Нет, я лучше поголодаю пару лет.

Ахмедка при мыслях о покорной, послушной, трудолюбивой восточной красавице даже облизнулся.

— Ты супругу как собаку выбираешь — с породой, родословной. — хмыкнул Никита. — А если вот я захочу жениться на вашей «ханум»? Мне невесту бесплатно отдадут?

— Нет. И за деньги не получишь.

— Это почему так? А за большие деньги?

— Нет. Вряд ли. Хорошую девушку — только в надежные руки.

— А я чем плох? Чем плохи мои руки?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.