Шелл Скотт - Распятая плоть

Я ничего не понимал. Если я проболтался о магнитофоне, почему же мой собеседник не уничтожил его немедленно? Ведь я нашел его на том же самом месте, где оставил. Я затравленно покосился на Брюса. Тот с мрачным видом слушал, а у меня в голове снова творилось нечто невообразимое. Что из того, что я помню, было со мной на самом деле, а что — лишь часть сделанного мне внушения?! Я дико озирался по сторонам, мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Внезапно мурашки побежали у меня по спине: а вдруг мое нынешнее желание повидать Брюса — тоже часть этого плана?! Я лихорадочно соображал, было ли оно нормальным или напоминало мое стремление во что бы то ни стало добраться до «Феникса»?! Да нет, вроде мое решение посоветоваться с ним было совершенно естественным, оно логически вытекало из ситуации, в которую я попал.

По лицу у меня тек пот. Пальцы судорожно впились в подлокотники стула так, что костяшки побелели. Я проклинал себя, твердя, что веду себя как полный идиот. Кое-как заставив себя успокоиться, я с бьющимся сердцем вслушивался в то, что доносилось до меня сквозь шорохи и потрескивание помех.

Так же монотонно длился мой рассказ о том, как я ушел от Айлы и поехал к себе в офис. Как во сне, я слышал собственный голос:

«В семь я позвонил Джозефу Бордену еще раз. Если бы мне удалось дозвониться, я бы задал ему парочку вопросов. Как только я снял трубку, вдруг вспомнил, что мне нужно как можно скорее приехать в отель „Феникс“. Времени звонить уже не оставалось».

У меня задрожали колени, как только я понял, что сейчас последует. Вдруг неожиданно прозвучал другой голос:

«Хорошо, просто отлично. А теперь внимательно слушайте меня. Я дам вам инструкции, которым вы должны следовать во что бы то ни стало».

Я так шумно выдохнул, что Брюс бросил на меня пораженный взгляд. В ответ я лишь криво улыбнулся. Вот ведь странно — с кем бы я ни говорил, но этому человеку позарез нужно было знать, чем я сегодня занимался. И это сыграло с ним — или с ней — злую шутку. Я поймал себя на мысли, что до сих пор не взялся бы сказать, кто со мной говорил, мужчина или женщина Голос звучал так тихо и невнятно, что это оставалось для меня загадкой. Смутно я все-таки догадывался, что это мужчина. Но кто бы это ни был, он так и не заподозрил, что по дороге в отель я мог побывать кое-где еще. Если бы не это... И я облился холодным потом, сообразив, как мне повезло. Иначе я вряд ли сидел бы сейчас здесь.

С трудом взяв себя в руки, я продолжал слушать. Неизвестный человек продолжал говорить, повторяя несколько раз одну и ту же фразу. Голос его звучал повелительно:

" — Вы сейчас покинете эту комнату и вернетесь к себе. Вы будете вести себя, как обычно, как если бы с вами ничего не случилось. Никаких неприятных ощущений и воспоминаний, вам будет казаться, что вы никогда не покидали своего офиса. Запомните, вы нигде не были и не помните ни слова из того, что я сейчас сказал. — Он слегка повысил голос. — Каждый раз, когда я отдам приказ, вы будете немедленно засыпать глубоким спокойным сном. Мне будет достаточно сказать: «Спать», и вы тут же заснете! Но вы будете выполнять только мои команды! Поняли меня? Скажите «да» в том случае, если вы запомнили.

— Да.

— Хорошо. Теперь вы должны слушать очень внимательно. Вы снова вернетесь в этот номер завтра вечером ровно в семь".

Он повторил это три раза очень медленно, и я снова услышал свой голос, подтвердивший мое согласие. Затем вновь раздался незнакомый голос:

«Когда я сосчитаю до трех, вы откроете глаза, но будете по-прежнему находиться в глубоком трансе. Глаза ваши будут открыты, вы будете вести себя, как обычно, но будете погружены в глубокий сон. Потом вы вернетесь в свой офис и забудете все, что с вами случилось. Вы забудете, что были здесь, вы не будете помнить ничего из того, что с вами случилось в этой комнате».

Он повторил это несколько раз и сосчитал до трех. После этого в комнате воцарилась тишина, затем мы услышали слабый звук — где-то открылась, потом захлопнулась дверь. Мы с Брюсом напряженно вслушивались, но до нас доносился только слабый шорох, как если бы кто-то некоторое время расхаживал по комнате, да треск помех.

Я устало откинулся на спинку стула, чувствуя, как все мое тело сотрясает мелкая дрожь от пережитого волнения.

— Слава Богу, — пробормотал я, — выходит, я все-таки не убивал Бордена.

Брюс недоумевающе вытаращил на меня глаза:

— Бордена?! Так ты, выходит, думал...

— Нет, я просто не знал. Ведь вспомнить я не мог, и вот я решил, а что, если... — Вдруг я запнулся — мне внезапно пришло в голову, что запись еще ничего не доказывает. — Ну да ладно! — вырвалось у меня. — По крайней мере, сегодня я его не убивал. Ведь все мое время известно до минуты. Ну, что ты скажешь, Брюс? Вот он, перед тобой, весь этот чертов день. А теперь давай, ты ведь понимаешь в этом больше меня. Так что, старик, тебе и карты в руки.

Кивнув, он закурил и выдохнул столб голубоватого дыма.

— По крайней мере, теперь хоть что-то прояснилось, Марк.

— Странное у меня чувство — будто все это случилось не со мной. — Я покрутил головой. — Но все-таки многое осталось непонятным.

— Странно, если бы было иначе. — Брюс склонился к магнитофону, напряженно прислушиваясь.

Мы услышали какой-то шум. Я отмотал немного на-" зад и снова включил магнитофон, чуть прибавив звук. На этот раз мы расслышали, как чуть слышно открылась и потом захлопнулась дверь.

— Наверное, это было, когда он ушел, — сказал я. — Я уверен в этом.

Брюс коротко кивнул:

— Ну что ж, все понятно. Конечно, мы не можем быть уверены полностью, но мне кажется, это удача, что существует запись твоего разговора с убийцей Джея Уэзера.

Я судорожно сглотнул:

— Подумать только, Брюс! А ведь мерзавец наверняка торжествовал: получать из первых рук сведения о том, как далеко мне удалось продвинуться в расследовании причин гибели Джея! Господи, представить себе не могу — ведь я бы и дальше сам рассказывал убийце, как идет следствие! И даже не подозревая об этом! Да еще наверняка мчался бы к нему с докладом, едва удавалось что-нибудь выведать у копов! — Внезапно меня как током ударило. — Послушай-ка, Брюс, выходит, мне крупно повезло, что я не загремел за решетку. До сих пор удивляюсь, как это мне удалось. — Я пожал плечами. — Но все равно — я ведь не знаю, что приключилось со мной в ту ночь, когда убили Джея. Может быть...

— Выкини эту чушь из головы, — пробурчал Брюс. — Поверь мне, Марк.

Я был счастлив слышать это снова и снова, но все равно задумался. А верит ли сам Брюс в то, что говорит, или просто, как верный друг, старается меня поддержать?

Некоторое время эта мысль не давала мне покоя.

— Но постой, Брюс, ты же слышал сам — я мог сотворить все, что угодно, а потом сам не помнить об этом. Что я успел натворить — сам не знаю! Да и откуда мне знать?

Он раздраженно смял в пепельнице сигарету и склонился ко мне. Глаза у него блеснули.

— Затвердил: «Все, что угодно», а, Марк? Вот еще, выдумал тоже! Послушай, единственное, что нам известно абсолютно точно, это то, что ты был в «Фениксе». В конце концов не Бог весть что. К тому же и этому простейшему внушению ты сопротивлялся, как мог. Ты сразу понял, что дело нечисто, и сделал все, что смог: написал записку, устроил запись вашего разговора и так далее.

Он перевел дыхание, взглянул на меня и продолжал:

— Если хочешь знать мое мнение — ты имел дело с неумелым дилетантом, а значит, тебе повезло. Если бы он дал себе труд покопаться в твоей памяти, выяснилось бы кое-что еще, например, наличие магнитофона, и все могло обернуться гораздо хуже. Подумай об этом, старина.

— Ты еще мне говоришь! Не спорю, нам удалось узнать достаточно. Но что с того? Заметь, в основном-то говорил я сам.

Брюс согласно кивнул:

— Ты прав. Но мы узнали не только это. Теперь нам известен метод, с помощью которого тебя можно погрузить в транс, и помни, это всего лишь устный приказ. Мы знаем, что убийца очень осторожен, он сперва уверился, что ты спишь, а лишь потом вколол тебе эту гадость.

— Ты имеешь в виду эту штуку со спичками?! Брюс кивнул.

— Ты же сам слышал запись. Скорее всего, он использовал просто стерильную иглу. Тебе было бы нелегко удержаться и не вскрикнуть, не вскочить, если бы ты к тому времени уже не спал. Он должен был убедиться в том, что ты не притворяешься.

От этого предположения меня кинуло в холодный пот.

— Так ты что, хочешь сказать, что, погрузив меня в транс, эта гадина могла бы превратить меня в подушку для булавок, а я бы даже глазом не моргнул?!

— Ты бы даже ничего не почувствовал. Я покачал головой:

— Послушай, я, конечно, тебе верю, но все-таки представить себе такого не могу. Это просто... просто невероятно!

— В конце концов, это не так уж важно. — Брюс пожал плечами.

— Да нет, это важно, и даже очень. Пожалуй, мне стоит все-таки вернуться в отель.

— Сегодня?! — У него глаза полезли на лоб.

— Нет. Точно так, как он приказал, — завтра в семь. Может быть, мне посчастливится докопаться, что за этим кроется. Ты и сам понимаешь, что это необходимо. Иначе... сам не знаю, что будет со мной.

— Да. Конечно. Но...

— Вот именно. Что, если я войду и — бам! — немедленно усну?! — Меня передернуло. — Черт, даже думать об этом противно! Но должен же быть какой-то выход?

— Мне нужно спокойно все обдумать. Все было бы намного проще, если бы я мог усыпить тебя и снять внушение, но это невозможно, увы!

— А почему?

— Ты же сам слышал запись. Он хитер, наш таинственный приятель, и позаботился о том, чтобы никто, кроме него самого, не мог управлять тобой. И никому это не удастся. — Брюс пожал плечами. — Впрочем, я, конечно, могу попробовать, но, честно говоря, это маловероятно. Должен быть какой-то другой путь.

— Нет уж, — я криво усмехнулся, — прихвачу с собой взвод копов, да еще пушку в придачу. Нужно брать его как можно скорее, пока он чувствует себя в безопасности. Не думай, пожалуйста, что я буду настолько глуп, чтобы полезть к нему в пасть в полном одиночестве. Он не должен ничего заподозрить, иначе все пропало. — Я еще раз хорошенько взвесил свой план. — Послушай, что я задумал, Брюс. Я собираюсь вернуться, но у меня, черт побери, нет ни малейшего желания вновь служить подопытным кроликом, а потом ломать голову, что там произошло. Дьявольщина, аж мороз по коже! Если мне удастся остаться самим собой, кто бы я ни был, — увидишь, я прижму этого сукиного сына к ногтю!

— Идея хорошая, — Брюс встал и принялся мерить шагами комнату, — ничего не скажешь. Но это не так просто, как тебе кажется. — Он повернулся ко мне лицом. — Вспомни, он сперва проверил, насколько ты отключился. Не исключено, что и теперь он поступит так же. Ты готов побожиться, что сможешь пройти через это, тем более если не будешь под действием гипноза? — Он покачал головой. — Вот то-то же, Марк. Не так все просто, как тебе кажется.

— Я хочу рискнуть. Может, и получится.

— А может, и нет. А в этом случае, мой дорогой, ты покойник. — Он посмотрел на меня и ухмыльнулся:

— Но вот что я могу сказать тебе, мой милый. Анестезия — хитрая штука. Ее можно с одинаковым успехом добиться как внушением, так и самовнушением.

— Самовнушением?! Ты имеешь в виду, внушить что-то себе самому?

— Вот именно. Лично я развил в себе эту способность еще много лет назад. Тогда я занимался этой проблемой, теперь у меня до этого просто не доходят руки. Уверен, что ты уже слышал об этом хотя бы в общих чертах. Это тот же самый гипноз, только человек получает внушение не от кого-то извне, а как бы изнутри. Если хочешь, могу продемонстрировать, как это делается. Только будь внимателен. А потом скажешь, возможно ли такое без постороннего внушения.

Он вышел из комнаты и через минуту вернулся назад, держа в руке иглу не меньше дюйма длиной.

— Она продезинфицирована, — успокоил он меня. — Понадобится, тогда скажу.

Потом он уселся на стул, откинулся на спинку и закатал рукав до локтя, обнажив правую руку. Вытянув руки вдоль туловища, он запрокинул голову и закрыл глаза. Я услышал спокойное дыхание. Так прошло секунд тридцать. Я уже нетерпеливо заерзал на стуле, когда он вдруг очнулся и посмотрел на меня:

— Вот и все, Марк. Моя рука сейчас как неживая. Воткни иглу, если хочешь, и сам убедишься.

— Что?! Ты меня разыгрываешь?

— Давай, старина. Сам увидишь — я ничего не почувствую.

Я судорожно сглотнул и, сделав над собой усилие, воткнул ему в руку иголку. Вернее сказать, я дотронулся кончиком иглы до его кожи, но вот так воткнуть иголку в невозмутимо улыбающегося человека было выше моих сил.

— Марк, — он улыбнулся, — если ты не можешь проделать это даже со мной, если я поклялся, что ничего не почувствую, как же ты собираешься рискнуть и дать этому негодяю воткнуть иголку в тебя ?! Давай же, Марк, — подбадривал он меня. — Тебе же не надо протыкать мне руку насквозь. Достаточно небольшого укола.

Наконец я сдался:

— Ладно, сам напросился. — И я деликатно проколол ему кожу.

Но в этот момент он неожиданно для меня дернул руку вверх, и игла глубоко вошла в тело. Мне показалось, что я сейчас хлопнусь в обморок — из руки торчал лишь самый кончик иголки, но когда я взглянул ему в лицо, то не поверил своим глазам. Брюс весело ухмылялся.

Он попросил меня извлечь иглу, но она засела глубоко, а руки у меня ходили ходуном, и я решительно отказался. Не хватало еще, чтобы иголка сломалась у меня в пальцах.

Он пожал плечами и одним резким рывком вырвал иглу, а потом вдруг снова воткнул ее еще глубже, чем в первый раз. В лице его ничто не дрогнуло, он все так же продолжал ухмыляться во весь рот, а я чувствовал, что у меня голова идет кругом.

Я чувствовал, как холодный пот течет у меня по спине, ноги ослабели и стали будто ватные. Желудок противно сдавило. Брюс издевательски фыркнул:

— Ну как, ты по-прежнему уверен, что можешь выдержать нечто подобное без специальной подготовки? Да еще так, чтобы ничем себя не выдать?

Я покачал головой.

— Единственное, ради чего я все это затеял, — продолжал Брюс, — чтобы ты убедился — не так-то просто показать кому-то, что ты и в самом деле ничего не чувствуешь, если это не так. И коль ты твердо решил отправиться завтра вечером в отель и встретиться с тем, кто может оказаться убийцей, тебе надо держать ухо востро. Будет дьявольски трудно провернуть все так, как ты задумал. Даже в том случае, если тебе удастся избежать его внушения. Не проще ли арестовать этого ублюдка?

— Угу. А потом он проскользнет у нас сквозь пальцы. Нет, Брюс, я хочу добраться до его потрохов. А кроме того, у меня с этим подонком личные счеты.

— Хорошо. По крайней мере, теперь ты знаешь, на что идешь. Только не забудь — как только откроешь дверь, он даст тебе команду уснуть. И ты немедленно выполнишь ее. Кстати говоря, именно поэтому я и заговорил с тобой как раз в тот момент, когда началась запись. Просто на тот случай, если он давал команду в тот момент, когда открывалась дверь.

— Ты имеешь в виду, я уснул бы, услышав запись? Но разве это возможно?!

— Вполне. Внушение может подействовать и в этом случае. Такое уже бывало. Да и по телефону тоже, если" имело место предварительное внушение. А может быть, голос на пленке и не оказал бы на тебя никакого действия, но я предпочел не рисковать. — Он замолчал и задумчиво потер лоб. — Это, кстати, наводит меня на одну интересную идею относительно твоей завтрашней поездки.

— Давай-ка, я слушаю.

— Нет уж, дай мне все обдумать. И вообще, все не так просто. Мне еще придется поломать над этим голову. Впрочем, время пока есть.

Ладно, подумал я, мне тоже придется изрядно поломать голову, как убить время до завтрашнего вечера. А вдруг в моем мозгу, словно бомбы с часовым механизмом, заложены и другие внушения. От этих мыслей мир потемнел перед моими глазами.

Мы все еще молча сидели друг против друга, как вдруг из магнитофона долетел какой-то странный шум. Он все усиливался, пока я не услышал щелчок, похожий на звук отпираемой двери.

— Это я помню, — сказал я. — Должно быть, это мы с посыльным, когда я проник в номер во второй раз.

Над самым моим ухом оглушительно прогрохотал голос Рыжего.

— В чем дело, мистер?

Затем до меня долетел звук шагов, треск и щелканье, пока я возился с магнитофоном. Наконец наступила полная тишина. Запись кончилась.

— Вот и все, — вздохнул я, — конец. Как раз после этого я выбрался из проклятой гостиницы и помчался к тебе. Честно говоря, Брюс, мне здорово полегчало. Спасибо тебе за все, старина. Надеюсь, все это не слишком выбило тебя из колеи?

— Не бери в голову. Приходи завтра в офис, скажем, после двенадцати. К тому времени я постараюсь что-то придумать — Думай получше, — буркнул я. — Оставляю у тебя проклятую машину. Возможно, тебе удастся еще что-то из нее выудить.

Он кивнул и проводил меня к выходу. Я вышел на улицу и окунулся в благоуханное тепло ночи, дивной ночи в Южной Калифорнии. Но меня бил такой коло-тун, словно я по ошибке попал на полюс.

Вернувшись домой, я свернулся под одеялом калачиком, перебирая в памяти события последних двух дней, и, словно заклинатель, повторял про себя: «Это все было на самом деле, это случилось со мной, я уверен в этом». В результате я превратился в дрожащее от страха нечто, скорее похожее на желе, чем на отважного Марка Логана. Я лежал и размышлял о том, как же мало мы знаем о загадках, которые таит наш мозг, о том, что заставляет нас смеяться или плакать, любить или убивать себе подобных. Год за годом мы открываем для себя что-то новое, но как мало в мире того, о чем можно сказать:

«Да, здесь нет тайн для человека. Наш мозг — это целый мир, некая terra incognita <Неизвестная земля (лат.).>, покрытая плотным покровом таинственного и непознанного».

Прошло еще немало времени, прежде чем мне удалось уснуть.

Глава 16

Оба моих будильника заверещали одновременно, и я подскочил в постели как ужаленный. Солнечные лучи лились в широко распахнутое окно и золотой лужицей растекались перед кроватью. Я не торопился вставать, мне нравилось прислушиваться к тому, как будильники захлебываются собственным криком. Особенно приятен был последний момент, когда два моих мучителя, содрогаясь, выдавливали из себя хриплое бульканье и испускали последний вздох.

Восемь часов. Все правильно. Я вспомнил, как сам накануне вечером поставил их на восемь. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить себя взглянуть на свои руки. Слава Богу, все нормально — никаких следов от иглы! Одежда моя, как ей и положено, была свалена в шкафу неопрятной грудой, а не висела аккуратно на спинке стула. Мои обычные дела. Отлично, я помнил все, что мучило меня накануне вечером, не давая сомкнуть глаз, и с облегчением вздохнул. К черту все!

Новый день начался для меня неплохо. Для начала я отлично выспался и чувствовал себя великолепно. Я был полон сил и готов ко всему. Постояв под обжигающе холодным душем и плотно позавтракав, я налил себе чашечку кофе и попытался представить, что меня ждет.

Да, Логан, похоже, денек тебе предстоит еще тот, подумал я. Что называется: пан или пропал. Сегодня, дружище, ты просто обязан добраться до этого скота, впутать себя в эту мерзость, иначе... о том, что будет, если мне это не удастся, я не хотел и думать.

Желание немедленно действовать, что-то предпринять, да просто двигаться распирало меня изнутри. Скорее бы наступил вечер, подумал я, хотя внутри у меня холодело при одной мысли об этом. Я и боялся, и ждал этой минуты, томительная неизвестность порядком измучила меня. Но сегодня наконец-то все выяснится. Голова моя была ясной, как никогда. Я помнил до мельчайших подробностей все, что случилось со мной вчера. Перебирая в памяти эти события, я почувствовал, что в голове у меня закопошилась одна неплохая идейка.

Налив еще кофе, я прихватил чашку с собой и отправился в гостиную. Оставив кофе на журнальном столике, я уселся на диван и, набрав номер отдела по расследованию убийств, попросил капитана Артура Гранта.

Перекинувшись с ним для начала парой слов, я спросил:

— Так тебе удалось взять Люшена с Поттером?

— Пока нет. Но скоро возьмем.

Странное дело, подумал я. Интересно, где черти носят эту веселую парочку? Ну, да Бог с ними. Я перешел к делу:

— Послушай-ка, Арт, выкини ты их пока из головы. У меня есть для тебя потрясающие сведения. Скажи-ка, старина, Брюс Уилсон не звонил тебе утром?

— Нет. С чего бы это?

— Это напрямую связано со мной. А теперь сядь поудобнее, чтобы не свалиться со стула. Да попридержи язык, будь любезен, и попрошу не перебивать! Обещай, что дослушаешь все до конца и не станешь по своему обыкновению орать и рявкать так, что у твоих ребят, да и у меня тоже, лопнут барабанные перепонки. Так даешь слово?

— Дьявольщина, о чем ты?!

— Сейчас расскажу. Только, Бога ради, умоляю, не посылай сюда своих парней до тех пор, пока я не кончу.

— Ты спятил или просто пьян, Марк?

— Так ты обещаешь? — проигнорировал я его вопрос.

— Да-да, обещаю. Только хватит из меня жилы тянуть, давай-ка ближе к делу!

И я перешел к делу. Рассказал ему все, что случилось за эти дни, стараясь не упустить ни малейшей детали. Может, мне показалось, но дважды, пока я описывал все свои мытарства, до меня из трубки долетали какие-то придушенные хрипы, будто Арт сам себе наступил на горло. Но я все-таки не дал ему перебить себя, пока не выложил все до конца.

— Вот как было дело, — произнес я наконец. — Брюс уже в курсе. Он пообещал, что свяжется с тобой и добавит кое-что от себя. А кстати, сегодня вечером у меня намечается интересное мероприятие. Вот я и подумал, не хочешь ли ты поучаствовать? И лучше-, если бы ты был не один.

Он все молчал, и я немного испугался:

— Арт? Арт, ты меня слышишь?!

— Да... Будь ты проклят, ублюдок чертов!

— Да, и вот еще что... Слушай, прости, что наврал тебе, Арт. У меня просто не было выхода. Я... у меня все так чертовски запуталось...

— Да уж, ничего не скажешь,. — прошипел он зло. — Да тебя следовало упечь до конца твоих дней только за одно это!

— Не переживай, старина, думаю, это от меня не уйдет. А теперь шутки в сторону. Так как насчет сегодняшнего вечера? Честно говоря, кутузка меня как-то не особенно манит.

— Сейчас позвоню Уилсону, а потом свяжусь с тобой. Он с грохотом швырнул трубку, а я отправился искать листок бумаги и ручку. Затем, удобно устроившись на диване и попивая кофе, принялся записывать кое-какие детали, которые, по моему мнению, не очень согласовывались между собой. Потом я переписал всех, с кем имел дело в эти последние несколько дней, перечислил все, что мне стало известно об этих людях. Мои занятия прервал телефонный звонок. Я взглянул на часы — половина одиннадцатого. Звонил Арт.

— Марк? Я поговорил с Уилсоном.

— Ага, понятно. И что, ему удалось тебя убедить? До меня донеслось глухое ворчание.

— Похоже на то. Впрочем, я сопротивлялся, как мог. Ты и в самом деле собираешься довести до конца свою бредовую идею?

— Можешь не сомневаться, дружище. А ты что, против?

— Ох, что-то не нравится мне все это! В конце концов, почему бы просто не взять этого парня в номере?

— Ничего не выйдет, Арт. Ну возьмешь ты его, а что потом? Будешь выбивать из него признание? Нет, у меня есть план получше. Послушай, приятель, не торопись. Я скоро буду у тебя и все объясню. Дьявольщина, вспомни наконец, сколько лет мы работали вместе! Разве я когда-нибудь подводил тебя?!

— Угу. Только раньше мы не ввязывались во всякую чертовщину.

— Да знаю, знаю, можешь не объяснять. В конце концов, позволь тебе напомнить, что это ведь я увяз в этом дерьме по самые плечи!

— Хорошо, Марк. Если хочешь знать, я уже приступил к делу. Мои люди окружили отель. Все распоряжения отданы. Несколько человек болтаются в гостинице, они постараются не привлекать к себе внимания. Странно, что никто и знать не знает, что за птица этот самый Дж Смит. Ни одна живая душа в отеле его не видела. Просто привидение какое-то, а не человек.

— Да, неплохо сказано Может, так оно и есть. Спасибо, Арт, это все, что мне нужно.

— Не торопись расшаркиваться, Марк, — он коротко хохотнул, — лучше приезжай ко мне, поговорим. Когда сможешь?

— Ну, скажем, около двух.

— Идет. — Он повесил трубку.

Я еще какое-то время трудолюбиво корпел над своим списком, потом пообедал и около половины второго решил позвонить Брюсу Уилсону.

— Ну как, какие-нибудь идеи есть? — поинтересовался я.

— Похоже на то. Слушай, Марк, мне кажется, я докопался до одного интересного момента Уверен, что это сработает. Приходи, как только освободишься.

— Уже еду.

К началу третьего я уже почти оглох от воплей и ругательств, которыми меня осыпал Арт Грант, но по крайней мере мы выяснили все до конца и обсудили совместные планы на вечер. К семи часам все было готово. Обе комнаты, смежные с номером 524, займут детективы Арта У них с собой будет все необходимое, чтобы слышать и записывать каждый звук, который донесется из соседнего номера. Сама гостиница будет, можно сказать, ломиться от детективов в штатском. Так что похоже, ни один волосок не должен упасть с моей головы после того, как я переступлю дверь проклятой комнаты. Во всяком случае, так меня уверяли. И я хотел в это верить.

Пожав Арту руку перед тем, как уйти, я вдруг вспомнил:

— Ах да, мы кое-что забыли, Арт. Скажи Хиллу, я беру свои слова обратно — он не подонок.

— Ладно. — Арт осклабился. — А теперь вали отсюда, — скомандовал он.

Брюс Уилсон блаженствовал в кресле, закинув ноги на стол. В этой позе я его и застал.

— Привет, моя птичка, — насмешливо фыркнул он.

— К дьяволу всех птичек! Попробовал бы кто-нибудь что-то спеть перед Грантом, когда он рвет и мечет! С меня до сих пор пот льет ручьем!

— Знаю, знаю. — Он насмешливо ухмыльнулся. — Я тоже имел удовольствие с ним пообщаться. Он орал как резаный, только потом поутих немного.

— Похоже, к вечеру все готово. — Я кивнул. — Кроме главного героя — то есть меня. Послушай, Брюс, ты ведь психиатр. Насколько я помню, по телефону ты сказал, что у тебя есть какие-то идеи.

Брюс с кряхтеньем опустил ноги со стола и указал на стоящий в углу магнитофон.

— Я сегодня с утра еще раз прокрутил запись, — задумчиво сказал он. — И вот что пришло мне в голову. Ты хочешь сегодня вечером снова отправиться туда, но тебе не по душе идея вновь впасть в глубокий транс после команды: «Спи! Быстро усни!» — или как он там говорил, этот твой приятель. Правильно?

— Вот-вот, — буркнул я.

Брюс с довольным видом продолжал:

— Наша задача — заставить тебя не подчиниться внушению. В первую очередь нам поможет то, что теперь ты уже подготовлен и будешь сопротивляться вполне сознательно. Но этого мало! Нужно сделать так, чтобы ты вообще не услышал этой команды! Я, конечно, попробую немного поколдовать над тобой, но если ничего не получится, у нас не останется другого выхода, кроме как просто-напросто заткнуть тебе уши, старина.

— Заткнуть уши?! Ты... ты имеешь в виду, что я вообще ни черта не буду слышать?!

— Вот именно, приятель. — Он лукаво подмигнул мне. — Что, разве плохая мысль? Может, у тебя есть получше? — Я развел руками, и он невозмутимо продолжал:

— Насколько я могу судить, стоит тебе только открыть дверь, и он немедленно произносит слова, которые мы с тобой слышали на пленке. Ему необходимо быстро погрузить тебя в транс. Не исключено, что при этом он делает какой-то жест, может быть, щелкает пальцами или что-то вроде этого, впрочем, это не так важно. Все равно мы этого не знаем. Но если ты не услышишь ни слова, а при этом будешь помнить, что тебе нужно непременно смотреть куда угодно, только не на него, уверен, тебе удастся избежать его внушения.

Несколько минут я переваривал эту идею:

— Звучит заманчиво, дружище. Но скажи на милость, как, черт возьми, я смогу отвечать на его вопросы, когда из ушей у меня будет торчать вата?!

— Не важно, что-нибудь придумаем. В конце концов, заткнем чем-нибудь, что будет легко извлечь из ушей. Если, конечно, представится такая возможность.

— Если... что ты сказал?! — Я судорожно сглотнул. — Так, выходит, я услышу все, что скажет этот ублюдок. А что, если он догадается?

— Это, дружище, твоя забота. Постарайся убедить его.

— Будем надеяться. — Я суеверно постучал по дереву. — Но ты забыл кое о чем. А если мерзавцу придет в голову опять тыкать в меня иголками? Что тогда?! Представляешь, что будет?! Как ты собираешься справиться с этим?

— Ты забыл о такой замечательной штуке, как новокаин.

— Новокаин?! — Челюсть у меня отвисла. — А это сработает? Ты же ведь не сможешь накачать меня этой гадостью по самые уши?

— И не рассчитывай на это. К тому же я вообще не уверен, что это хорошая идея. Попробуем для начала вколоть тебе в вену самую капельку и посмотрим, что будет. Не могу же я рисковать тем, что у тебя отнимутся разом и руки и ноги?! А тебе, дружок, придется рассчитывать на то, что этот ублюдок на сей раз будет более беспечен. Чего ему беспокоиться, если накануне все прошло отлично? Ну а если я ошибаюсь — что ж, это опять-таки твоя проблема.

— Ха-ха, очень смешно. Значит, он воткнет в меня иголку толщиной в вязальную спицу, а я в ответ подскочу к нему, да как двину его по зубам — ты так это представляешь?

— Что-то вроде этого. — Он недовольно насупился. — Давай будем рассчитывать на то, что ему не придет в голову заподозрить тебя и он предпочтет воздержаться от кое-каких простейших тестов. Скажем, внушить тебе, что ты чувствуешь восхитительный аромат французских духов, а вместо этого сунуть тебе под нос склянку с нашатырем. Этого никто не вынесет. Давай просто надеяться, что он ограничится не слишком тщательной проверкой — как вчера, к примеру, или вообще забудет об этом.

— Да уж, мерзавец, наверное, просто пыжится от гордости, какой он умный. Небось от успеха у него совсем вскружилась голова, по крайней мере, я на это надеюсь.