Черный Валет (№3) - Алмазный король

— Вы можете снова попытать счастья в Англии…

— Это была неудачная идея, — махнул он рукой. — На Барбадосе мои дети навсегда останутся изгоями. Пожалуй, пора подумать о переезде в другие края, а там, возможно, найдется женщина, которая их полюбит.

— И вас тоже, Дэвид. Вы достойны счастья. Если бы я встретила вас первым…

— Не думаю, Дженет. Нельзя заставить себя полюбить человека, которого выбрал для вас кто-то другой, — покачал головой Мюррей и пошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся: — Желаю удачи! — и вышел.

Дэвид поступил так благородно и великодушно, что Дженна на какое-то мгновение даже пожалела, что не встретила его первым. Тогда бы все ее мечты осуществились самым чудесным образом…

Но разве любовь к Алексу не открыла ей дорогу к счастью? Надо слушаться сердца, а не разума, чтобы потом не жалеть всю оставшуюся жизнь. Молодая женщина понимала, что, возможно, совершает роковую ошибку, но сейчас для нее была важна только любовь. И ее возлюбленный в опасности…

Дженна стала быстро собирать вещи, молясь про себя, чтобы Дэвид Мюррей сдержал слово и не выдал ее. От мысли, что может быть иначе, у нее мурашки бежали по спине — если Дэвид обманет, она приведет солдат прямиком к Алексу…

Закончив короткие сборы, молодая женщина выглянула в коридор — там было тихо и темно, ведь единственный источник света остался у нее в комнате. Поспешно задув лампу, Дженна прокралась к лестнице, гадая, в какой комнате остановился Дэвид Мюррей и здесь ли он еще, не отправился ли доносить. На лестнице и в вестибюле ей никто не встретился, и молодая женщина благополучно выбралась в проулок. Рядом с ней тотчас возник Берк.

— Я уж решил, что вы раздумали, и собрался идти один, — буркнул он.

— Нас видел один человек, поэтому мне пришлось задержаться.

— Где он, в каком номере? — Шотландец угрожающе сжал рукоять кинжала.

— Не бойтесь, он нас не выдаст.

— Откуда вы знаете?

— Знаю, и все. И я не скажу, в какой он комнате. Берк бросил на нее испепеляющий взгляд.

— У нас нет времени на споры, — напомнила Дженна. Не говоря больше ни слова, он развернулся и двинулся прочь.

Молодая женщина последовала за ним. Стараясь держаться в тени, они быстро миновали городские улицы и оказались среди бедных рыбацких хижин, где их поджидали Микки и смуглый незнакомец. При появлении Дженны и Берка незнакомец ничего не сказал, только кивнул и сразу тронулся в путь. Вскоре молчаливая процессия оказалась на берегу реки. Незнакомец показал рукой на узкое каноэ, плававшее у берега. Микки ступил в него первым — утлая лодчонка так закачалась из стороны в сторону, что Дженна испугалась за ирландца: казалось, каноэ вот-вот перевернется. Но все обошлось, и молодая женщина с помощью Микки тоже кое-как устроилась в странной посудине. Последним в ней занял место молчаливый незнакомец. Он взял со дна весло и начал грести.

Дженна оглянулась — их никто не преследовал. Слава богу, Дэвид Мюррей сдержал слово.

Алекс с трудом проглотил очередную порцию растертой в порошок коры. Впрочем, снадобье не помогало — перемежающиеся приступы лихорадки и озноба не прекращались.

— Сеньор, нужно время, чтобы лекарство подействовало, — повторял священник.

Но Алекс не верил в чудеса, он чувствовал, что жизнь покидает его истерзанное малярией тело: ему хватало сил только на несколько шагов кряду, приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух, а ночью, во сне, его мучили кошмары — перед ним с пугающей ясностью вновь и вновь возникала кровавая вакханалия Каллодена.

Заросли вокруг сплелись в сплошную изумрудную пелену, которая окутала его, как паутина. В ушах отвратительной барабанной дробью отдавался шум бесконечного дождя.

— Боюсь… мне… не дойти… вовремя… — прошептал, задыхаясь, капитан.

— Ничего страшного, сеньор. Томас предупредит ваших товарищей, что вы задерживаетесь из-за болезни, — ответил священник.

— Они… не могут… долго ждать… Священник молчал.

— Передайте алмазы… моим людям… пожалуйста, — попросил капитан. — Там дети.

— Вы уже говорили мне о них, сеньор, вот почему я остался с вами. Сначала я не знал, что вы за человек, но теперь вижу: вы достойны уважения.

Алекс хотел ответить падре, но вдруг затрясся и застучал зубами — начался новый приступ лихорадки. Священник накрыл его одеялом, но оно насквозь промокло и совершенно не согревало. А о том, чтобы во время дождя развести костер, нечего было и думать.

Алекс уловил какой-то слабый шум и порадовался, что он в сознании. Сознание, однако, едва теплилось, и это пугало. Он хотел повернуться и посмотреть, что происходит, но непослушное тело затряслось с новой силой. Перед глазами все плыло и двоилось, а уши заложило — их словно заткнули ватой.

— Где капитан? — донесся до него далекий, но такой знакомый голос Дженны. «Это слуховая галлюцинация, — подумал Алекс. — Она на корабле за много миль отсюда».

Внезапно он увидел размытые очертания женского лица и сразу узнал чудесные глаза, которые так любил.

— Алекс, — позвала Дженна, и в следующее мгновение на его ледяное плечо легла ее теплая рука.

Он постарался сосредоточиться — несомненно, она была рядом, потому что он ощущал ее присутствие, видел и слышал ее, правда, как будто сквозь какую-то прозрачную плотную пелену.

— Дженна? — спросил он непослушными губами.

— Да, капитан, вам не удастся от меня так легко отделаться, — ответила она, и в ее голосе прозвучала не только тревога, но и горькая ирония.

Это очень расстроило Алекса, ведь теперь он каждой клеточкой ощущал, что она ему нужна, как воздух, и так было всегда.

— Что… с «Ами»? — прохрипел он.

— Он в безопасности. Клод спрятал его на одном из островков к югу отсюда и ждет нас.

— Англичане…

— Они буквально оккупировали Виторию, но нам с Берком и Микки удалось ускользнуть.

— Берк… тоже? Хорошо… Но как…

— Пожалуйста, не разговаривайте больше, берегите силы. Мы принесли еще одеял и палатку, чтобы защитить вас от дождя. Все будет хорошо…

Она с нежностью погладила его по щеке и затянула песню, которую когда-то пела для Мэг. Берк бережно накрыл капитана несколькими одеялами, а сверху накинул клеенку. Алекс благодарно кивнул и закрыл глаза. На него навалилась безмерная усталость.

Ужасный вид капитана напугал Дженну так, что она мигом забыла о трудностях путешествия — промокшей одежде, пиявках, то и дело присасывавшихся к телу, тучах москитов, поте, грязи, ноющих от усталости, поцарапанных и порезанных о листья руках и ногах. Все ее невзгоды не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось с Алексом.

Когда Берк сообщил, что капитан болен, Дженна и представить себе не могла, что застанет его в таком тяжелом состоянии — исхудавший, бледный, даже несмотря на морской загар, он весь трясся, и казалось, что жизнь в нем едва теплится.

Молодая женщина поговорила со священником, который рассказал, чем лечит капитана.

— Вы думаете, надо продолжать давать хину? — спросила она.

— Да, иначе болезнь его убьет.

Дженна опустилась на колени рядом с Алексом и сжала его руку в своей, пытаясь передать ему хотя бы немножечко своего тепла.

— Какая болезнь? — спросила она.

— Мы называем ее потная немочь, — покачал он головой. — Я уже видел нескольких европейцев, которые ее подхватили, — ужасное зрелище. Но от нее хорошо помогает кора хинного дерева, которую даже вывозят в другие страны, чтобы лечить людей.

— Давно капитан в таком состоянии?

— Четыре дня.

— Есть какие-нибудь улучшения?

— Пока нет, но лечение требует времени.

— Кроме хины, чем еще можно ему помочь?

— Только одним — теплом. Его очень сильно знобит.

— Я поняла, — сказала она и повернулась к остальным мужчинам: — Пожалуйста, оставьте нас с капитаном одних.

— Нет, — набычился Берк.

— Хорошо, сеньорита, — кивнул священник и посмотрел на троих европейцев: — Вы хотите, чтобы капитан выжил? Тогда выполните ее просьбу.

Берк снова хотел возразить, но тут до него наконец дошло.

— Ладно, мисс, — пробурчал он, — мы будем неподалеку. Священник протянул ей кожаный мешочек:

— Вот, я растер немного коры, давайте ему с водой на рассвете и на закате. И еще это, — он показал на пистолет, лежавший рядом с Алексом, — если что-то понадобится, выстрелите в воздух.

Кивнув на прощание, падре вместе со своим молчаливым спутником исчез в зарослях. Вслед за ним потянулись и остальные.

Дождь прекратился. Молодая женщина приподняла клеенку, залезла под одеяла к дрожавшему, как осиновый лист, Алексу и прижалась к нему, стараясь согреть своим телом.

— Все будет хорошо, мой родной, — шепнула она и начала тихонько напевать.

Постепенно сотрясавшая его дрожь ослабела, мышцы расслабились, и он заснул. Но Дженна продолжала прижимать его к себе, согревая и баюкая.

Алекс очнулся, чувствуя себя вконец обессиленным. Дрожь почти прошла, но он был слишком слаб, чтобы встать, поэтому просто лежал и смотрел на спавшую рядом Дженну.

Как она здесь оказалась? Должно быть, ей угрожала какая-то опасность, и Берк с Микки привели ее сюда. Откуда взялся Микки? Наверное, он присматривал за ней на корабле… От нее идет такое приятное тепло… А вдруг она тоже заразится малярией?

Эта мысль привела Алекса в ужас. Правда, ни падре, ни Марко, ни молчаливый проводник, к счастью, не заразились от него, но разве можно рисковать жизнью Дженны?

Он коснулся рукой ее щеки, бархатистой и теплой. Подумать только, эта прелестная женщина проделала такой долгий и опасный путь, чтобы предупредить его, быть с ним рядом… Почему? На Мартинике она тоже пошла на немалый риск, чтобы его спасти, но тогда он считал, что она рискует под влиянием порыва и ради детей.

Теперь ни о каком порыве не может быть и речи. Так почему же она столь самоотверженно борется за его жизнь? Вряд ли его можно назвать подходящим кандидатом в мужья, даже более того — он наихудший кандидат из всех возможных, особенно сейчас… Алекс с трудом поднял руку и пощупал заросший щетиной подбородок. Ну и видок у него, должно быть…

Он попытался отодвинуться от Дженны, потому что его внезапно охватил жар. Это состояние не сопровождалось дрожью, поэтому было менее мучительным, чем озноб, но ненамного — жар жег, иссушал, вызывал страшную жажду… С его губ сорвался тихий стон, но и его было достаточно, чтобы Дженна проснулась.

— Алекс? — с тревогой спросила она, всматриваясь в него своими дивными сине-зелеными глазами.

Ему показалось, что никогда еще его имя не звучало так красиво и романтично.

— У вас жар, — озабоченно сказала она, потрогав его лоб.

— Это от малярии… Вам лучше держаться от меня подальше, чтобы не заразиться, — предупредил он.

— После того как меня похитил один пират, я уже ничего не боюсь, — улыбнулась она.

Глядя на нее, он только усмехнулся в ответ.

Дженна поднялась и принялась размешивать в воде порошок из мешочка, который ей дал священник. На ней были матросские рубашка и штаны, подпоясанные веревкой, но даже если бы она спрятала под шапку длинную русую косу, которая болталась у нее за спиной, и тогда бы вряд ли сошла за мужчину — такой женственностью и грацией дышал ее облик. Но Дженна этого, похоже, не ощущала.

— Где Берк? — спросил Алекс, любуясь ею.

— Отошел вместе с остальными немного в глубь леса. Они близко, услышат, если мы их позовем, но я думала…

Алекс вспомнил, что она согревала его своим телом во время очередного приступа малярии. Неужели его товарищи оставили их одних, щадя ее скромность? Или падре считал, что она лучше позаботится о его пациенте?

— У них все в порядке? А как дети? Команда?

— Не волнуйтесь, все хорошо, — успокоила его Дженна, поняв, что он не помнит их предыдущего разговора. — Клод успел спрятать «Ами» до Прихода англичан.

Он смотрел на нее непонимающим взглядом.

— Англия и Франция подписали мирный договор, — напомнила молодая женщина.

— Значит… вы можете… вернуться домой.

— Нет, уже не могу.

Он попытался вникнуть в смысл ее слов, но не смог — мысли разбегались, оставляя за собой звенящую пустоту. Алекс закрыл глаза, почувствовав ужасную усталость.

Дженна поднесла к его губам чашку с разведенным водой порошком хины. Алекс тотчас открыл глаза и, поняв, что это, попытался оттолкнуть чашку — отвратительно горькое лекарство было особенно трудно принимать на пустой желудок.

— Выпейте, прошу вас, — настаивала молодая женщина. Одна мысль все-таки зацепилась за край его затуманенного сознания и крутилась в голове, раздражая, вызывая тревогу.

— Вы сказали… что уже… не можете… вернуться домой… Почему? — спросил он.

— Я отвечу, но сначала выпейте лекарство.

Борясь с тошнотой, он стал пить. Дженна помогала, поддерживая ему голову, — он так ослаб, что не мог без посторонней помощи даже выпить лекарство.

Наконец Алекс отвел ее руку, державшую чашку, и повторил вопрос:

— Почему вы… не можете… вернуться домой?

— В Виторию вместе с англичанами прибыл мистер Мюррей, — ответила Дженна. — По его словам, он отправился с ними, чтобы найти и спасти меня из пиратского плена.

— Как… почему… — не понял Алекс, которому ее слова показались полнейшей бессмыслицей.

— Видимо, англичан навел на след ваш друг губернатор или кто-то еще на Мартинике, кому вы открыли свое намерение посетить Бразилию. Дэвид Мюррей приплыл с ними. Англичане сейчас ищут нас по всему побережью.

— Почему… вы не уехали с женихом? Или… он оказался… — Алекс хотел сказать «недостаточно хорош», но осекся.

— Напротив, Дэвид Мюррей — весьма достойный человек. Представьте, он был так добр, что не стал меня останавливать, когда я решила идти к вам.

Алекс вопросительно посмотрел на нее.

— Я сказала ему, что не могу выйти за него замуж, — пояснила Дженна.

Смысл ее слов с трудом пробивался к его померкшему сознанию. Он попытался представить себе ее встречу с женихом, который примчался за сотни миль спасать похищенную невесту, и обнаружил, что она не нуждается в его помощи. Нет, это не укладывалось у Алекса в голове. Зачем она отказалась от выгодного замужества и, рискуя жизнью, отправилась в лес, чтобы предупредить его об очередной опасности? Это могли сделать Берк и Микки…

Алекс застонал — проклятый жар, от него не было спасения. Если час назад бившийся в ознобе шотландец мечтал о тепле, то теперь он жаждал хоть какой-нибудь прохлады. Жар иссушал мозг, лишал способности думать… Он в изнеможении закрыл глаза. Оставалось одно — надеяться, что отвратительное на вкус снадобье рано или поздно подействует.

На закате вернулся священник.

— Лихорадка спала, — сообщила ему Дженна. — Значит, теперь надо ждать озноба?

— Похоже, начала действовать хина, — ответил на ломаном испанском падре. — Капитан принимает ее уже три дня.

— А если дело не в хине и болезнь снова обострится?

— Тогда будем уповать на милосердие господа.

— Нет, я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как он мучается. Наверняка есть еще какие-то способы облегчить его состояние.

— Вы ведь не католичка?

— Нет.

— А капитан?

— Не знаю, он ведь якобит. Но не все ли равно?

— Нет, не все равно, — устало возразил падре, — я должен знать точно, если он…

— Нет! — вскрикнула Дженна, поняв, что священник имел в виду. — Он не умрет!

— Тогда молитесь за него, сеньорита. У капитана почти не осталось сил.

— Еда, ему нужна еда! — осенило молодую женщину. — Мы можем его накормить?

— Томас пошел на охоту. Если ему удастся поймать какую-нибудь дичь, мы сварим бульон.

— А Берк?

— Тоже, — улыбнулся священник. — Я послал его охотиться, чтобы он не нарушил ваше уединение. Он очень предан вашему капитану.

— Они не разлучались уже много лет…

— Тогда я пришлю его к вам. Просто я думал, что вы хотите побыть с капитаном наедине.

— Он наверняка позовет Берка, когда проснется.

— Решено: я скажу нашему шотландскому другу, чтобы он пошел к вам.

Падре скрылся в зарослях, а Дженна села возле капитана и стала наблюдать за ним. Ей показалось, что он стал дышать ровнее. Но, может быть, она ошибается, принимая желаемое за действительное? Дженна пощупала его лоб — он был по-прежнему горячим и липким от пота. Ей захотелось смочить лицо Алекса водой из кувшина, но она побоялась его разбудить. Сон был ему сейчас нужнее всего.

По мере того как солнце опускалось к горизонту, сырой, насыщенный испарениями воздух становился прохладней. Дженна не отходила от Алекса, ей хотелось быть рядом, если ему понадобится помощь. Как всегда, словно ниоткуда, возле нее появился Берк с каким-то свертком в руках. Он молча кивнул Дженне и сел рядом.

Она была удивлена — вопреки ее ожиданиям, мрачный шотландец вел себя на редкость тихо: никак не выразил своего недовольства ею, ни о чем не спросил. У нее тоскливо заныло сердце: поведение Берка подтверждало, насколько серьезно состояние Алекса.

Мало-помалу все вокруг погрузилось в кромешную тьму, но Дженна и Берк оставались на своих местах, лишь изредка меняя позу, когда затекали ноги. Молодая женщина и не заметила, как ее сморил сон…

Так она засыпала несколько раз, и всякий раз после пробуждения ей требовалось несколько секунд, чтобы понять, где она находится. Вспомнив все, Дженна легонько прикасалась к Алексу, чтобы убедиться — он здесь, и снова погружалась в оцепенение. Ей казалось, что жар постепенно начал спадать; озноба тоже не было. «Господи, спаси его!» — молилась она про себя, пока снова не погружалась в сон. В одно из пробуждений она услышала в темноте какое-то движение и почувствовала на себе взгляд Берка. Он по-прежнему хранил молчание, но Дженне показалось, что между ними наконец установилось взаимопонимание, как между близкими людьми, которым не нужно слов.

Серый рассвет разбудил Дженну окончательно. Она огляделась — неподалеку спал Берк, — потом посмотрела вниз и вздрогнула от неожиданности, наткнувшись на ясный взгляд Алекса. Не веря своим глазам, она пощупала его лоб — горячий, но никакого сравнения с тем, что было.

— Вам здесь не место, — проговорил капитан, поймав ее руку.

— Я не могла оставаться в стороне, зная, что вы в опасности.

— Сейчас же возвращайтесь в Виторию, а то, не дай бог, еще заразитесь от меня малярией.

— Нет.

— Откуда в вас столько упрямства? — усмехнулся он.

— От вас, конечно. Как говорится, с кем поведешься… Он вздохнул, и Дженна поняла, что ему едва хватает сил говорить. И все же он выглядел намного лучше, чем раньше.

— Хотите поесть? — спросила она.

— Да, — ответил Алекс и с удивлением повторил: — Да, я бы чего-нибудь съел.

— Раз появился аппетит, значит, болезнь отступила.

— Да, благодаря вашему теплу прошлой ночью, Дженна.

— Вы помните прошлую ночь?

— Я помню, как в меня вливалось ваше тепло… Вы не дали мне перешагнуть последнюю черту. — Он хотел подвинуться к ней, но не смог и поморщился, досадуя на свою слабость. Тогда Дженна взяла его руку и сжала в своей. Почувствовав слабое ответное пожатие, она возликовала: значит, у него еще остались силы!

— Берк принес ночью кое-какую еду от падре.

— Мне что-то уже расхотелось есть, — ухмыльнулся Алекс.

— Нет, не расхотелось. — Она погладила его по щеке, деликатно высвободив руку, и обернулась к Берку — тот в это время проснулся и сел, протирая глаза. — Вы принесли какой-нибудь еды, мистер Берк?

— Принес, если это можно назвать едой, — наморщил тот нос, берясь за сверток.

В нем оказался большой ломоть черствого хлеба и длинная полоска испеченного на костре мяса — змеиного, как показалось Дженне. Однако выбора не было, поэтому молодая женщина взяла у Берка сверток и предложила Алексу. Он принялся за еду, но Дженна заметила, что он откусывал и жевал с очевидным усилием. Каждый новый кусочек давался ему со все большим трудом, но он продолжал есть до тех пор, пока, вконец обессилев, не уронил хлеб и остатки мяса.

— Дать воды? — спросила Дженна.

— Да, пожалуйста.

Она поднесла к его губам чашку и поддержала голову, чтобы ему было удобнее.

— Как вы попали сюда? — спросил Алекс, выпив все до дна.

— Пешком, как остальные, — пожала она плечами. Из его горла вырвался смешок — короткий, сдавленный, но все-таки это был смех.

— Я вижу, вам действительно лучше, — обрадовано заметила она.

— Да, лучше. Но во время приступов я чувствовал себя ужасно…

— Да, я видела ваши муки и очень беспокоилась о вас.

— Вам следовало бы побеспокоиться в первую очередь о себе, милая.

Дженна улыбнулась — подумать только, он снова назвал ее «милой»! Это слово прозвучало очень интимно, как будто он наконец признал, что их связывают тесные узы.

— Я не забываю о себе, не волнуйтесь, — заверила она. — Просто мне кажется, что ваши жизнь и здоровье для меня не менее важны, чем мои собственные.

Алекс помолчал и вдруг спросил:

— А этот Мюррей… Чем он вам не понравился?

— Напротив, он мне очень понравился, — возразила Дженна.

— Но почему вы ему отказали? Он что, в чем-то вас обвинял?

— Нет, у него не было ко мне претензий.

— Тогда в чем дело?

— Я сказала Дэвиду Мюррею, что не могу выйти за него замуж, потому что люблю другого.

— Не может быть… — пробормотал он, отводя взгляд.

— Нет, это правда. Любовь не подчиняется ни воле, ни расчету.

Алекс закрыл глаза — он отказывался принять ее признание.

— Где мы сейчас находимся? — спросил он через мгновение, вновь поймав ее взгляд.

— В одном дне пути от Витории. Ваши компаньоны считают, что англичанам не под силу нас выследить, но принимают меры предосторожности.

— А где Берк?

— Здесь, с нами.

— Деньги при нем?

— Да.

— Хорошо… — устало вздохнул он, как будто эта беседа вконец его истощила.

— Отдыхайте, вам нужно набраться сил, — посоветовала Дженна.

— Нам нужно поскорее вернуться на корабль, — пробормотал Алекс.

— Еще есть время на отдых, — успокоила его она, радуясь, что он сказал «нам» вместо привычного «мне». — Мы тронемся в путь завтра.

Она снова пожала ему руку, и снова радостная неожиданность — ответное пожатие стало заметно сильнее.

И все же Алекс был еще очень слаб и болен.

Дженна гнала мысль о том, что будет, когда он окончательно выздоровеет. Возможно, он так и не примет ее любовь и снова станет тем нелюдимым одиночкой, которого она встретила в Карибском море… Она хотела только одного: увидеть, как в синих глазах Алекса вновь зажжется прежний упрямый огонек, так нравившийся ей когда-то, и капитан, быстрым уверенным шагом снова поднимется на палубу своего корабля.

За это Дженна отдала бы все блага мира.

25

К вечеру озноб все-таки вернулся. Алекса вновь затрясло, но уже не так сильно, как раньше: болезнь теперь протекала намного легче.

На следующее утро он вновь проснулся в объятиях Дженны и долго лежал без сна, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить свою спасительницу. От ее тела исходило живительное тепло, дававшее ему силу жить.

А волю к жизни и решимость бороться за нее помогла ему обрести сама Дженна.

Даже в грязном мужском костюме она была так прекрасна, что измученный и ослабевший Алекс вдруг почувствовал, как в нем шевельнулось желание — еще день-два назад он и представить себе не мог, что такое возможно.

Однако Дженна будоражила не только его плоть, но и душу. Он еще никогда не встречал столь замечательной, волнующей и непредсказуемой женщины. Впрочем, непредсказуемой она была только поначалу. Алекс остро ощущал их внутреннее сходство — их роднило отвращение к рутине, любовь к морю, приключениям. Это помогло ему понять Дженну настолько, что даже появление молодой женщины в лесу хоть и удивило его, но не стало полным сюрпризом: в глубине души капитан знал, что она сделает что-то подобное. То было самое изумительное: предчувствие неожиданности.

Но зачем она ради него пожертвовала браком с благородным джентльменом Мюрреем, семьей, благополучием? Алекс сомневался, что сможет дать ей то, чего ей так хотелось, чего она заслуживала. Похоже, он никогда не перестанет мстить англичанам, а значит, ему придется всю жизнь скрываться, особенно теперь, когда после подписания мирного договора на пиратов начнется охота по всей Британской империи.

Дженна не заслуживала участи вечно гонимой скиталицы… Словно почувствовав, что он думает о ней, молодая женщина пошевелилась и открыла глаза — когда они остановились на Алексе, в них вспыхнула радость. Дженна протянула руку и погладила его по лицу.

— Вам не стоит находиться так близко, — спохватился он, — а то еще заразитесь.

— Падре говорит, что малярия не передается от человека к человеку. К тому же вам стало намного лучше.

Она была права, хотя Алекса еще немного познабливало.

— И все же не стоит пренебрегать осторожностью, что бы ни говорил священник, — возразил он, беря ее руку в свою. — Должен сказать, милая, вы совершили ошибку, придя сюда, — вам следовало уехать с вашим англичанином подальше от этого леса, английских солдат и малярии. Я уверен, на Барбадосе вы бы обрели покой и безопасность.

— Но не была бы счастлива… — тихо проговорила Дженна, заглядывая ему в глаза.

«Увы, я не могу дать тебе счастье, родная», — с тоской подумал Алекс. Он уже давно поставил крест на своей жизни, и не только потому, что считал себя обреченным, нет. Его сердце, как и тело, тоже покрывали шрамы, и он боялся, что уже не способен любить по-настоящему. А Дженна, видит бог, заслуживала такой любви, как никто другой. Алекс же ощущал себя тысячелетним старцем… К тому же врач в Париже предупреждал, что раненая нога может в любой момент отказать окончательно, что грозило полной инвалидностью…

— Вы ошибаетесь, — пробормотал он.

— Нет, так подсказывает мне сердце.

— Отправляйтесь назад, в Виторию, вы наверняка еще застанете там своего жениха и сможете вернуть его расположение. К чему вам рисковать жизнью, оставаясь здесь? Ведь вы уже выполнили свою задачу, предупредили меня об опасности. Кто-нибудь из бандейранте проводит вас в город, и вы спокойно заживете на Барбадосе с мистером Мюрреем и его детьми.

— У мистера Мюррея есть свои проблемы, не похоже, чтобы он собирался задержаться в Витории.

Алекс недоумевал: почему она так упорно отказывается от брака со своим нареченным, ведь он, судя по всему, богатый плантатор из хорошей семьи, занимающий прочное положение в обществе…

— Дэвид Мюррей рассказал мне, что был женат на квартеронке, поэтому барбадосское общество не принимает ни его, ни его детей, — пояснила молодая женщина.

Капитан замер — он знал, каким позорным пятном считался подобный брак в английском обществе, даже если речь шла об отдаленной колонии. Неудивительно, что Мюррей согласился жениться на совершенно незнакомой женщине. Но он хоть был достаточно честен, чтобы рассказать ей о своей беде. Так вот почему Дженна отвергла беднягу и явилась сюда, в лес!

— Сочувствую, миледи, вам опять не повезло, — холодно проговорил он.

— Уж не считаете ли вы, что я отказала Дэвиду Мюррею из-за его брака с квартеронкой? — нахмурилась молодая женщина и, отдернув руку, отодвинулась.

— А разве нет? Представляю, как вы были разочарованы, — продолжал Алекс с прежней холодностью. Его пугала сама мысль о том, что Дженна проделала такой путь только ради него, не имея никакой другой причины.

— Ничего подобного! — воскликнула она, гневно сверкая глазами. — Я не была разочарована. Дэвид мне понравился, даже более того — услышав его историю, я стала восхищаться им, потому что он имел смелость вопреки всеобщему осуждению жениться на своей возлюбленной и после ее смерти воспитывать родившихся от этого брака детей. Мистер Мюррей не позволил страху взять над собой власть, поэтому он куда более достойный человек, чем вы!

В ее голосе звучало презрение, и у Алекса снова защемило сердце.

— Признайтесь, зачем вы сюда пришли? — спросил он. У него возникло смутное ощущение, что он уже задавал ей этот вопрос, но не был уверен — прежде его сознание было затуманено болезнью. Может быть, вопрос ему просто приснился?

— Я же уже говорила: чтобы предупредить вас о подписании мирного договора. Мне казалось, если я этого не сделаю, то, выйдя из леса, вы попадете прямо в лапы к англичанам.

— Послали бы кока.

— А как бы он добрался до Витории? Вернись туда «Ами», он мог бы угодить в ловушку. Вот я и упросила капитана одного португальского судна отвезти нас с Микки в Виторию, и он пошел мне навстречу…

Не ощущая прикосновения Дженны, Алекс чувствовал себя потерянным. Каким отчуждением веяло от нее в эти минуты… Она больше не хотела быть рядом с ним, он обидел ее позорным подозрением. Но, может быть, так лучше? Может быть, она все-таки уйдет и попытает счастья с англичанином?

Он закрыл глаза. Надо держать дистанцию… Леди Дженет еще может вернуться и устроить свою жизнь…

— Ему полегчало, — удовлетворенно кивнул головой падре, взглянув на заснувшего капитана. — Но больше здесь оставаться нельзя. Собирайтесь, сеньорита.

— В чем дело? — встревожилась Дженна. — Нас преследуют англичане?

— Да, и португальцы тоже. Здешним властям не нравится, что часть алмазов уплывает из их жадных рук. Я послал Томаса караулить наших преследователей, если что, он предупредит.

— Капитан еще слишком слаб.

— Нам надо идти, — жестко сказал священник. — Солдаты уже дышат нам в спину.

Дженна наклонилась было к Алексу, но ее оттеснил Берк.

— Я все сделаю сам, миледи, — буркнул он.

В его голосе снова слышалась враждебность. Почему? Может быть, до него долетели обрывки ее разговора с Алексом, и Берк тоже считает, что она отказала жениху из-за смуглой кожи его детей? Однако времени на споры не было: если англичане поймают Алекса, его, без сомнения, повесят. Дженне оставалось только смириться.