Белый индеец (№2) - Изгой

К сожалению, королева совершенно не умела одеваться. Только когда того требовали государственные церемонии, она наряжалась как подобает королеве. К тому же она была невзрачной. Зато королева Мария обладала качествами, которых так недоставало многим из ее сородичей. Она была честной, прямой, далекой от всяких уловок, обладала живым умом, цепкой памятью и даром сочувствия.

Когда королева закончила проверку полка дворцовой гвардии, сопровождавший ее полковник Черчилль понял, что у него есть шанс, и не упустил его.

– Ваше Величество, – обратился он к королеве, – не могли бы вы уделить мне полчаса вашего времени?

Мария почувствовала, что офицер хочет говорить о чем-то серьезном и важном.

Она повернулась к молодой придворной даме и спросила:

– Что у меня дальше по расписанию, Дафна?

– К вам должна приехать с визитом жена австрийского посла, а на второй завтрак мы ждем графиню Саутгемптон.

Мария что-то быстро прикинула в уме и приняла решение.

– Пусть они позавтракают вместе. Я присоединюсь к ним позднее. Пойдемте, полковник.

Они прошли в покои королевы. Дворец Уайт-Холл был мрачным и неприветливым, большие залы напоминали пещеры, но за обустройством своих помещений королева наблюдала лично, и результат превзошел все ожидания.

Она села на диван, расправила пышную юбку и жестом пригласила полковника сесть на стул напротив.

– У вас какие-то проблемы, полковник?

– Нет, Ваше Величество. Проблемы есть у Англии, и я к этому еще вернусь, но сначала хочу рассказать вам об одном необычном человеке.

Королева слушала рассказ полковника о Ренно с неподдельным интересом.

– Раз он белый, значит, он сын колонистов, – наконец сказала королева.

– Полагаю, что так, Ваше Величество, но я его об этом не расспрашивал.– Черчилль особо подчеркнул то, как Ренно отказался застрелить оленя в Ричмонд-парке.

– Потрясающе! – воскликнула королева. Она искренне заинтересовалась Ренно. – А что этот индеец делает в Лондоне?

– Я бы предпочел, чтобы он сам вам об этом рассказал, Ваше величество. Позвольте мне лишь добавить, что Джон Драйден уже сочиняет о нем не то пьесу, не то поэму, а несколько художников мечтают написать его портрет.

Мария кивнула:

– Мистер Драйден не любит пустышек. Полковник, когда вы приведете индейца ко мне?

– Когда скажете, Ваше Величество.

Королева позвонила, и в комнату вошла ее придворная дама.

– Дафна, завтра кто-нибудь приходит ко мне на чай?

– Да, Ваше Величество. Герцогиня Норфолк, герцогиня Графтон и…

– Назначьте им другой день. Полковник, завтра в четыре я жду вас с вашим благородным дикарем.

Джон Черчилль, не теряя времени, отправился в домик на берегу Темзы. Он приехал, как раз когда Ренно и Джефри собирались выходить, и рассказал им о приглашении.

– Мы постараемся, вести себя, как подобает, – заверил его Джефри.

Черчилль покачал головой и улыбнулся:

– Боюсь, что на вас приглашение не распространяется. Королева Мария позвала на чай меня и Ренно, больше никого.

– Значит, он будет там один.

– Ему всего лишь надо оставаться самим собой, – ответил полковник. – Не пытайтесь его переделать и не внушайте ему, что он должен и чего не должен говорить Ее Величеству.

Взволнованный Джефри попробовал возражать, но был вынужден согласиться с человеком, который лучше его знал придворные нравы.

– Гораздо важнее, чтобы он правильно оделся. Если он появится перед Ее Величеством в набедренной повязке и боевой раскраске, будет скандал.

На следующий день после обеда Ренно оделся под тщательным присмотром Джефри. После долгих уговоров согласился надеть замшевые штаны и рубаху, но настоял на том, чтобы нанести жир и боевую раскраску на лицо и смазать выбритую часть головы. Он заявил, что, не сделав этого, проявит тем самым полное неуважение к жене великого сахема англичан. Джефри пришлось уступить.

Оказалось, что они не предусмотрели подарка для королевы. По просьбе Эндрю Уилсона, Гонка послал несколько даров для короля Вильгельма, но ни один из них невозможно было преподнести женщине.

Ренно покопался в своих вещах и, наконец, нашел маленькую куколку-талисман, которую сделала для него Балинта. Вырезанная из дерева кукла изображала индейскую девочку и была одета так, как одевалась сама Балинта. В стране сенеков все девочки делали таких кукол. Кукла не представляла особой ценности, но больше подарить королеве было нечего. Ренно взял ее с собой и спрятал под плащом из бизоньей шкуры.

Джефри от всего сердца пожелал другу удачи.

Прибыл кавалерийский эскорт, чтобы сопроводить Ренно по Стрэнду до самого дворца Уайт-Холл. Скопилось много зевак, но Ренно не обращал на них внимания.

Часовые у ворот дворца отдали ему честь. В приемной уже ждал полковник Черчилль.

Полковник остался доволен внешним видом Ренно. Он только нахмурился при виде ножа и томагавка.

– Здесь считается дурным тоном появляться в частных покоях Ее Величества с оружием, – сказал он.

Ренно покачал головой:

– Какой же я воин, если оставлю нож и томагавк? Я опозорю клан Медведя и весь свой народ.

Полковник Черчилль услышал в голосе Ренно решительные нотки и решил больше не настаивать.

Большинству посетителей Уайт-Холл не нравился – его длинные широкие коридоры были слишком пустынны, стены лишены каких бы то ни было украшений. Такой порядок ввел еще Карл II. Он утверждал, что так заговорщикам будет негде прятать оружие. Ренно, в отличие от остальных посетителей, оценил отсутствие лишних вещей. На его вкус, дворец был самым приятным домом в Лондоне.

Придворная дама проводила их в королевскую гостиную, и хотя она привыкла принимать иностранных гостей, но Ренно так отличался от всех, кого она до сих пор встречала, что дама не смогла удержаться, чтобы не разглядывать его украдкой.

Королева Мария лучше владела собой. Ничто в ее теплой улыбке не выражало ни малейшего удивления при виде Ренно.

– Ваше Величество. – Черчилль низко поклонился. Ренно понял, что ему нужно сделать что-то подобное, но он никогда не склонял головы ни перед кем, кроме отца. Вместо этого он в знак приветствия поднял правую руку и сказал:

– Приветствую тебя, королева.

Мария предложила гостям сесть. Улыбка не сходила с ее лица.

Полковник Черчилль подошел к стулу, но Ренно остался на месте. Королева, казалось, поняла, в чем затруднение, и сказала:

– Садитесь, где вам удобно.

Ренно кивнул и, протянув королеве деревянную куклу, легко опустился на пол, скрестил ноги и сложил на груди руки.

Марии так понравилась кукла, что она даже не обратила внимания на то, как уселся Ренно.

– Какая прелесть. Вы сами ее сделали?

Ренно рассмеялся – неужели королева не знает таких простых вещей?

– Игрушки делают маленькие девочки, а не старшие воины. Ее сделала Балинта, моя сестра. Кукла похожа на нее.

– Значит, ваша сестра очень хорошенькая. Поблагодарите ее от меня. А вас зовут Ренно?

Ренно кивнул, потом сказал:

– А ты Мария.

У полковника Черчилля перехватило дыхание. Он знал, что только король Вильгельм обращается к королеве по имени. Но королева лишь весело рассмеялась.

Ренно с детства учили говорить людям то, что думаешь. Сейчас ему действительно нравился этот длинный дом и некрасивая женщина, на лице которой не было никакой косметики, а темное шерстяное платье напоминало те, что обычно носила Милдред Уилсон. В ушах у королевы были крошечные сережки, на пальце одно небольшое колечко. Ренно и не догадывался, что изумруды, украшавшие эти безделушки, бесценны.

– Сенека с удовольствием мог бы жить в этом доме, Мария, – сказал Ренно. – А где ты готовишь?

Черчиллю ничего не оставалось, кроме как молча сидеть на стуле.

Но королева оставалась в прекрасном расположении духа.

– У меня слишком много других дел, поэтому здесь есть кухарки и повара, – сказала она.– И для них выделены специальные помещения. – Королева позвонила в маленький колокольчик с ручкой из слоновой кости, и в дверях показался мажордом.

– Джентльмены желают вина? – Полковник кивнул.

Ренно хотел, было сплюнуть на пол, но воздержался, чтобы не обидеть королеву и не запачкать шикарный ковер.

– Нет, – твердо сказал он, – от вина мне становится плохо. Лучше чай.

Королева Мария одобрительно кивнула.

– Я совершенно с вами согласна. – Она заметила, что Ренно заинтересовался колокольчиком, и решила подарить ему вещицу.

Ренно уже протянул, было руку, потом остановился.

– Нет, я не могу его взять, – сказал он. – Воин должен заслужить ценный подарок.

– Но вы же подарили мне куклу, Ренно.

– Кукла не представляет особой ценности. – Он с трудом подбирал правильные слова по-английски. – Звенящая раковина должна быть очень дорогой.

Королева начинала понимать, что имел в виду полковник, Черчилль, когда говорил о необычной натуре этого «дикаря».

– Колокольчик будет иметь ценность, – мягко ответила она, – только если вы примете его в дар.

Ренно задумался, вдруг его осенило.

– Я возьму его в качестве подарка для Балинты. Я скажу ей, что Мария подарила колокольчик, потому что ей понравилась кукла.

Королева была потрясена. Принесли напитки, и Ее Величество с увлечением расспрашивала Ренно о его родине. Вскоре Ренно уже запросто беседовал с королевой.

Он чувствовал себя спокойно и рассказал столько, сколько еще никому в Лондоне не рассказывал.

Обстановка немного напряглась, когда Ее Величество попросила Ренно показать ей томагавк.

– Нет, – ответил ей Ренно.

Даже королева была поражена таким резким отказом. Ренно заметил ее удивление и поспешил объясниться:

– Томагавк не предназначен для женщин. Лезвие очень острое. Женщина не умеет его правильно держать. Может порезать руку. – Он встал, подошел к королеве и вынул из-за пояса томагавк.

Командир дворцовой гвардии содрогнулся при виде воина со смертоносным оружием в руках в двух шагах от королевы.

– Я помогу тебе, – сказал Ренно, взял руку королевы и провел ею вверх-вниз по резной ручке томагавка, следя за тем, чтобы Ее Величество ни в коем случае не коснулась острого лезвия.

Черчилль зажмурился. Никто не смел, дотронуться до короля или королевы, это считалось самым страшным нарушением придворного этикета.

Однако Мария спокойно поблагодарила Ренно. Когда он снова сел на пол, королева хотела, было спросить, как случилось, что он стал индейцем, но воспитание не позволяло ей задать столь деликатный вопрос. Вместо этого она спросила:

– Зачем вы приехали в Англию?

Ренно тут же переменился. Он насупился и стал больше похож на дикаря. А когда он сложил руки на груди, в его позе и взгляде сквозило не меньше достоинства, чем в этой женщине, предки которой на протяжении многих веков были королями и королевами.

– Индейцы гуроны и оттава плохие. Воины-алгонкины трусы, но их много, как гальки на морском берегу. Французские солдаты хитрые и злые, они убивают своими огненными дубинками женщин и детей, не только воинов. Они объединились, чтобы убить мой народ и поселенцев-англичан. Тех, кого французы не убьют, они сделают своими рабами. Больше не будет английских городов и ферм. Их хозяевами станут французы, они будут управлять англичанами от имени своего великого сахема. Но этого не должно случиться.

Королева была потрясена.

– Да. Вы правы, не должно, – мрачно заметила она.

– Скоро начнется война, – продолжал Ренно. – Наши противники проиграют ее, но только если великий сахем англичан поможет колонистам и ирокезским воинам, даст нам много огненных дубинок.

Королева Мария какое-то время сидела молча, потом повернулась к полковнику Черчиллю:

– Действительно ли положение дел в Новом Свете таково?

– Насколько мне известно, Ваше Величество, воин-сенека ничего не преувеличил, – ответил полковник.

– А королю это известно? – Черчилль покачал головой:

– Его Величество настолько обеспокоен угрозой со стороны Людовика Французского здесь, в Европе, что до настоящего времени мало занимался колониями.

– Ему должны были докладывать.

Полковник помедлил, стараясь подобрать правильные слова, чтобы не сказать лишнего.

– Отчеты губернаторов колоний проходят множество рук, прежде чем ложатся на стол Его Величества, – наконец сказал он.

Мария по достоинству оценила его тактичность, но была явно обеспокоена. Она ни на секунду не забывала о противостоянии двух крупных держав.

– Мне кажется, – сказала королева, – что если Франция захватит наши колонии в Северной Америке, она обретет такое могущество, что нам с ней будет не справиться и здесь, в Европе.

– Не вы одна придерживаетесь такого мнения, Ваше Величество, – заметил полковник Черчилль.

Теперь Мария поняла, почему Ренно приехал в Лондон, и оценила замысел. Она также поняла, что ей придется вмешаться в события самой.

– Ренно, воин-сенека, – сказала королева. – Я очень рада, что вы навестили меня. Мы с вами встретимся еще.

После ухода гостей королева вернулась к своим делам, но придворные заметили, что она слишком задумчива. Американские колонии получили надежного и могущественного союзника.

Король Вильгельм не смог пообедать с женой, но она не удивилась этому. Он часто проводил на различных заседаниях гораздо больше времени, чем планировал, потому что слишком щепетильно относился к своим обязанностям, слишком тщательно все проверял и просматривал. Король был тугодумом и, прежде чем принять решение, должен был все хорошенько взвесить.

Мария продумала планы на вечер. Вильгельм пришел в ее покои, когда было уже достаточно поздно. Тяжело вздохнув, он расетегнул жилет, снял сапоги, потом вытянул ноги в чулках перед камином и взял кружку светлого голландского пива.

– После такого дня, – заметил он, – я всегда говорю себе, что мы сделали огромную глупость, уехав из Гааги. Управление этой страной такое неблагодарное занятие.

– Вы снова встречались с комитетом палаты общин.

– Я пробовал найти с ними компромисс относительно нескольких законопроектов. Обычное дело. Но они спорят из-за каждой ерунды. Мне всегда казалось, что голландцы народ упрямый, но англичане еще хуже.

Мария не стала говорить, что Его Величество зачастую сам провоцирует членов парламента на споры и упрямство.

– Я отпустила своих придворных дам и ваших офицеров. Я подумала, что вам будет лучше поесть прямо здесь, у камина.

– Я не голоден, – ответил Вильгельм.

Мария сделала вид, что не расслышала, и дернула за шнурок.

Тут же появились лакеи в ливреях. Один из них поставил перед королем небольшой столик, другой тут же его накрыл, третий торжественно протянул королю салфетку. Наконец появился четвертый лакей: он нес серебряную супницу с крышкой.

Королева жестом отпустила лакеев. Ее Величество собственноручно налила суп в фарфоровую тарелку.

Король Вильгельм принюхался, потом просиял и потер свои пухлые руки.

– Прекрасно! Кажется, я все-таки голоден. – И он набросился на еду.

Королева подлила ему добавку.

Король съел весь суп и удовлетворенно рыгнул. Настроение у него явно улучшилось, и он принялся болтать о недостатках членов парламента. Монархи лишились абсолютной власти, и хотя Вильгельм теоретически был сторонником парламента, но на практике постоянно возникали непредвиденные трудности.

Королева внимательно слушала. Она знала, что чем больше он ей расскажет, тем лучше у него будет настроение.

– И мне приходится сносить все эти глупости, – наконец вздохнул он. – Надеюсь, хоть у тебя был спокойный день.

– У меня была совершенно необычная встреча, – призналась Мария. – Ко мне на чай приходил североамериканский индеец. Настоящий дикарь, но с бледной кожей и светлыми волосами.

Вильгельм поднял бровь.

– Он, наверное, приехал в Лондон, чтобы играть на сцене. – Король не придал сказанному большого значения.

– Нет. Он сын вождя племени сенеков, который одновременно является лидером всего союза ирокезов. И, насколько я поняла, он и сам добился высокого положения в колониях.

Вильгельма это абсолютно не интересовало.

– Можете быть уверены, его скоро отловит какой-нибудь театральный агент, который будет, потом за большую прибыль показывать его на сцене.

Мария налила ему еще кружку светлого голландского пива.

– Смею заверить вас, что ничего подобного не произойдет. Ренно, воин-сенека, прибыл в Лондон с совершенно определенной целью. Он приехал, чтобы повидаться с вами.

Вильгельм удивился и забеспокоился:

– Но сейчас у меня совершенно нет свободного времени…

– Я дала ему слово, – твердо прервала его королева, – что в самом скором будущем вы его примете. А я привыкла держать свое слово.

Король испытывал неловкость.

– Ну, если вам так хочется…

– Да, дорогой, – ответила Мария. – Ради вашего же блага… и ради Англии. Повидайтесь с ним, выслушайте его, и я уверена, вы поймете меня.

– Чего именно он хочет? – Королева улыбнулась:

– Пусть Ренно сам вам обо всем расскажет.

В доме великого сахема редко ссорились. Слово Гонки было законом, в области домашних дел полноправной хозяйкой считалась Ина. Сферы их влияния редко пересекались, но даже в подобных случаях они слишком уважали друг друга, чтобы ссориться. Обычно одерживал победу здравый смысл. Но теперь атмосфера в семействе сахема была крайне напряженной.

Санива деликатно удалилась из дома брата и свояченицы. Она ела вместе с друзьями из клана Медведя. Эличи жил в длинном доме воинов-холостяков, Уолтер – в доме юношей. Из детей в доме осталась только Балинта, но она быстро поела и убежала.

Гонка и Ина сидели друг против друга. Между ними в очаге, выложенном по краю камнями, горел небольшой костер. Великий сахем с неприступным видом сложил руки на груди. Ина казалась безмятежной, она по очереди опускала иглы дикобраза в тыквы-горлянки, где хранила краски разных цветов, потом так же по очереди подносила иглы к огню, чтобы убедиться, что получился нужный цвет. В отличие от остальных людей она не боялась Гонку.

– Через шесть лун и никак не позже чем через двенадцать, – спокойно заметила она, – Уолтер должен вернуться к своему народу.

Она сама возобновила их спор, и Гонке пришлось усилием воли сдержаться, чтобы не разозлиться. Он ответил спокойно и тихо, но в голосе его прозвучали властные нотки.

– Воин-сенека не может нарушить слово, – сказал он. – Я пообещал Уилсону и Деборе, что мы всегда будем рады этому юноше. Если я нарушу данное слово, маниту разгневаются на меня, и тогда беды грозят всем нам. – Ина сохраняла невозмутимость.

– Тогда отправь Уолтера в другое селение сенеков, поменьше. Пусть он живет там.

– С каждым днем юноша становится все сильнее, все увереннее в себе. Если мы отправим его в другое селение, рядом с ним не будет Балинты, а она ему очень помогает.

– Именно поэтому он и должен уйти, – настаивала Ина.– Не сейчас, но уже скоро.

Гонке удалось скрыть удивление, но он уставился на жену. Неужели она не понимает, что главную роль в исцелении юноши играет именно Балинта!

– Скоро, – продолжала тем временем Ина, – Уолтер уже станет мужчиной.

– Верно. Тогда он пройдет испытания и станет младшим воином.

В голосе его жены послышалось нетерпение:

– Скоро и Балинта перестанет быть девочкой. Она перейдет жить в дом девушек.

– И это верно. – Гонка не понимал, к чему клонит жена.

Ина вздохнула.

– Балинта и Уолтер все время вместе. Она стала его ушами, она стала его голосом.

– Так решили духи, которые управляют нами, людьми, на то их воля.

– Иногда Балинта и Уолтер словно один человек, – заявила Ина. – И именно это меня беспокоит. Им еще рано жениться, но если они так и будут оставаться вместе, они захотят спать друг с другом. И Балинта забеременеет до того, как перейдет в длинный дом девушек. А Уолтер станет отцом до того, как получит перья младшего воина.

Теперь, наконец, Гонка понял, что хотела сказать ему жена. Он был потрясен. Да, она оказалась прозорливее его, и он склонил голову перед Иной.

Ина заметила жест мужа, но не обрадовалась. Она вовсе не собиралась доказывать, что она умнее его.

– Меня беспокоит Балинта, меня беспокоит Уолтер, – сказала она. – Пока что они просто дети. Но завтра они станут взрослыми.

Гонка задумался. В конце концов, он сказал:

– Мы не можем отослать Уолтера.

– Наверное, так. Но если он останется, будет еще хуже.

– Когда Ренно вернется домой, он возьмет на себя Уолтера. Они будут почти все время проводить вместе.

– Мы не знаем, когда именно вернется Ренно.

– До его возвращения мы поручим Уолтера Эличи. Они с Балинтой будут видеться только во время еды в нашем доме.

Но и тут возникали осложнения.

– Воин берет шефство над молодым юношей, только если тот совершит поступок, которым умилостивит маниту охоты или маниту войны. Уолтер вместе с другими мальчиками учился охотиться и ловить рыбу. Он умеет ходить по лесу, умеет не теряться в лесу. Но никаких великих поступков он еще не совершал и не завоевал расположения маниту.

Гонка снова согласился с женой. Сенеки жили по строгим правилам, даже глава племени не мог их изменить. Пока Уолтер не докажет всему племени, что готов стать мужчиной, его никак нельзя поручить попечительству Эличи. С другой стороны, Гонка не мог позволить событиям развиваться, как попало. Его практичная и мудрая жена предупредила его, и он не мог игнорировать ее слова.

Гонка снова надолго задумался.

– Сейчас пойдем спать, – сказал он. – А когда снова взойдет солнце, мы будем знать, что делать дальше.

Ина была довольна, она протянула руку, чтобы большим и указательным пальцами дотронуться до запястья мужа – в знак того, что она верит ему.

Утром Гонка был, как всегда, невозмутим, Ина, как всегда, спокойна, и Балинта решила, что все обошлось. Эличи предпочел и на завтрак остаться в длинном доме воинов-холостяков, но Гонка послал за ним Балинту.

Когда младший сын появился в доме великого сахема, Гонка набросил на плечи плащ из шкуры бизона, и они отправились по полям в сторону леса. Эличи понял, что предстоит важный разговор.

Гонка молча шел впереди, Эличи следовал за ним. Наконец сахем остановился.

– В течение десяти дней, – без лишних слов начал Гонка, – ты учил молодых юношей охоте. Скажи, Уолтер готов стать воином?

– Он умеет пользоваться легким луком и стрелами, как настоящий воин, – ответил Эличи. – Ножом он тоже умеет пользоваться, как мужчина, но что касается томагавка и копья, ему еще надо работать.

Гонка взвесил слова сына и кивнул. В том, что он задумал, была большая доля риска, но другого выхода не было. Иногда нужно жертвовать малым ради большого и полагаться на помощь и защиту духов.

– Ты пойдешь на охоту с Уолтером, – сказал сахем. – Ты не будешь убивать оленя или мелкую дичь. Ты найдешь опасного для человека зверя. И когда ты его найдешь, сын мой, ты будешь стоять в стороне. Его должен убить Уолтер, а ты не должен вмешиваться. Ты завалишь зверя, только если твоя жизнь или жизнь Уолтера окажется в опасности.

Эличи понял, что Уолтеру предстояло пройти одно из суровых испытаний, которые проходили все юноши, перед тем как стать мужчинами. С точки зрения Эличи, Уолтер был еще недостаточно подготовлен, чтобы выдержать подобное испытание, но не воину спорить с сахемом племени, особенно если этот сахем твой отец.

Они вернулись в селение, и вскоре Эличи и Уолтер отправились на охоту. Оба намазали тела жиром, чтобы не замерзнуть в лесу. Оба взяли с собой еды на несколько дней. В это время года дичи становилось меньше, а Эличи знал, что им придется оставаться в лесу до тех пор, пока они не выполнят задание великого сахема.

Уолтер легко поспевал за Эличи. Он был в приподнятом настроении. Балинта жестами объяснила ему, что это испытание придумал для него ее отец, и Уолтер был счастлив. Живя в форте Спрингфилд, он привык быть «бедным, несчастным Уолтером», которого все жалели и над которым потешались. Здесь, среди индейцев, он научился отвечать за себя, относиться к себе с достоинством, и ему это нравилось. Он докажет, на что способен.

Эличи шел быстро, останавливаясь, только когда попадались звериные следы. Дважды они натыкались на след оленя, несколько раз видели следы енота, дикобраза и кроликов, но Эличи даже ухом не повел. И на след лисы он не обратил никакого внимания. Если повезет, им удастся найти рысь или хотя бы волка.

Они так ничего и не нашли за весь день и вечером устроились на привал. Они взяли с собой вяленой оленины и сушеной кукурузы, но Уолтер был все равно голоден и отправился поудить рыбу в пруду. Юноша быстро поймал две огромные рыбины и еще нашел съедобные корни, которые они запекли на углях.

На следующее утро они поднялись ни свет ни заря. Эличи вскоре наткнулся на след рыси и обрадовался, было, но потом след затерялся.

Час за часом они прочесывали лес, и после полудня Эличи остановил Уолтера. Юноша не отставал от старшего друга ни на шаг, но невооруженным глазом было видно, что он сильно устал. Естественно, он не мог равняться со взрослым мужчиной, который всю свою жизнь провел в лесах.

Они остановились у небольшого оврага, окруженного ельником и зарослями орешника; земля под деревьями была ровной и мягкой, так что друзья удобно сели. Они жевали полоски сушеной оленины, и время от времени улыбались друг другу.

Эличи должен был признать, что ему нравится в компании Уолтера, он уже не воспринимал юношу как белого поселенца. Если тот будет продолжать обучение в индейском селении, то, в конце концов, станет похожим на могаука или онейда. Вряд ли, правда, ему удастся когда-нибудь сравняться ловкостью с воином-сенека.

Вдруг Уолтер вскочил на ноги и схватил лук со стрелами. Молодой воин очень устыдился, но сам ничего еще не слышал. Тут он понял, что именно из-за физического недостатка другие чувства Уолтера были развиты даже в большей степени, чем у взрослого воина.

Теперь и Эличи услышал шорох в густых зарослях дикой ежевики. Он тоже потянулся к луку со стрелами.

Спустя несколько мгновений, они уже поняли, что к ним осторожно приближается кабан. Видимо, они остановились на привал неподалеку от его лежки.

Кабан был огромным и страшным, весил он не меньше трехсот фунтов. Его маленькие красные глазки сверкали гневом и злобой.

Эличи вставил в лук стрелу и замер. Вот и испытание для Уолтера. Тут можно проверить и умение, и силу, и мужество молодого человека. Даже Гонка не думал о таком серьезном испытании.

Видимо, так распорядилась судьба. Эличи всем сердцем верил в присутствие маниту и потому считал, что появление кабана не простая случайность. Духи сами определили условия испытания, и не ему, Эличи, вмешиваться в предначертанный ход событий. Уолтеру нужно самому сразиться с этим бешеным, опасным зверем.

Юноша сосредоточил все свое внимание на приближающемся кабане, он и не подозревал, что его многоопытный старший товарищ не намерен сражаться с ним бок о бок. Он вообще почти забыл об Эличи. Перед ним был кабан, и его совсем не волновал вопрос, что он еще никогда не выходил на такого крупного зверя. Однако он помнил, что кабан – животное необычайно упрямое и в то же время, несмотря на свои огромные размеры, ловкое и быстрое.

Во рту у Уолтера пересохло, и, хотя погода стояла прохладная, ему стало жарко. Предстояло большое испытание, а он уже достаточно долго прожил среди сенеков и научился не волноваться о том, что его ожидает. Уолтер не забыл о христианском Боге своего народа, но он стал верить и в маниту сенеков, которые на каждом шагу оберегают охотника. Он знал, что его защищают высшие силы.

Кабан остановился в двадцати пяти футах от юноши и перед решающим броском бил землю копытом.

Эличи затаил дыхание и прицелился. Только строгий приказ отца удерживал его от дальнейших действий.

Уолтер улыбнулся про себя и, натянув тетиву, тоже прицелился. Он ждал. За многие месяцы охоты с индейцами он научился ждать.

Он весь превратился во внимание. Вдруг огромный зверь ринулся вперед, и тут Уолтер выпустил свою стрелу.

Стрела впилась в плечо зверя.

Кабан рассвирепел еще больше, он хрипел от боли и рвался в бой.

На секунду Уолтер замер на месте.

– Бери томагавк, – прокричал ему Эличи, он забыл, что юноша не слышит его.

Но Уолтер уже пришел в себя, выхватил из-за пояса томагавк и метнул его в приближающегося зверя. Томагавк пролетел совсем рядом с головой кабана.

Эличи натянул тетиву и ждал.

Кабан был уже совсем близко, и Уолтер понимал, что теперь от его ловкости, хитрости и силы зависит сама его жизнь. Он вытащил нож и приготовился. Огромный кабан уже был так близко, что Уолтер ощущал чуть ли не гипнотическую силу его злобных, налитых кровью глазок.

В последний момент Уолтер увернулся в сторону. Его обдало запахом зверя. Изо всех сил Уолтер воткнул нож в загривок, ему удалось перебить позвоночник. Огромный кабан свалился на землю прямо у его ног и испустил дух.

К ним тут же подскочил обрадованный Эличи, он крепко обнял юношу. Даже Гонка признал бы, что Уолтер был на высоте.

Опасность миновала, и Уолтер весь дрожал. Но такое поведение недостойно воина, и ему удалось взять себя в руки. Постепенно его охватило чувство гордости.

Эличи тут же принялся свежевать зверя, и Уолтер присоединился к нему. Они вырезали съедобные куски. Эличи аккуратно отрубил клыки и копыта кабана. Покончив с этим, они рысцой побежали назад в селение.

В селении они, не останавливаясь, подбежали к дому великого сахема. Эличи рассказал всему семейству, что произошло. Уолтер улыбался. Балинта бросилась обнимать его, хотя он еще не смыл с себя кровь кабана.

Гонка подозвал к себе Уолтера. Блеск в глазах великого сахема говорил сам за себя, и Уолтер все понял. Гонка сжал своей жилистой рукой плечо юноши, тот расправил плечи и выпрямился под пристальным взглядом вождя.

Ина спокойно улыбалась. Она так же, как и ее муж, гордилась Уолтером. Теперь все будет в порядке. Благодаря храбрости и ловкости Уолтера он теперь будет под присмотром Эличи до возвращения из Англии Ренно. Они будут также ежедневно видеться с Балинтой, но не будут проводить вместе столько времени, как раньше.