Одна, но пагубная страсть

– Подожди, подожди, – заволновалась я, оглядывая ноутбук со всех сторон. – Кровь на нем есть, и тут я спорить, конечно, не буду. Но ты его сама запачкала. Видишь, везде отпечатки твоих пальцев, а просто крови нет. Видишь?

– Не вижу. Но ты все равно продолжай. Нет, и что?

– А то, что сначала кровь появилась на твоих руках, а уже потом ты испачкала ею ноутбук.

– Я не поняла, это хорошо или плохо?

– Хорошо, потому что никого ты не укокошила.

– Как же… я его по шее… и по голове…

– Чтобы человеку голову пробить такой штукой, надо так треснуть… Короче, твоих сил на это не хватит.

– Я на все согласна, лишь бы греха на моей душе не было. Катька, ты так нарочно говоришь, чтобы меня успокоить? – нахмурилась она.

– Нет, я пытаюсь разобраться в том, что произошло.

– Тогда разберись, откуда у меня на руках кровь.

– Давай мыслить дедуктивно.

– Давай, только я дедуктивно не умею.

– Тогда не перебивай. Ты пошла в туалет, в женский…

– Я только заглянула…

– Неважно. А в туалете был парень из охраны. Так?

– Но я его не трогала.

– Правильно. Зато ты шлепнулась в коридоре на ровном месте.

– Я поскользнулась, – обиделась Ленка.

– Отсюда вывод: очень может быть, что в тот момент ты руки в крови и испачкала.

– Не было там крови. Или была? А если была, то откуда? Охранник-то в туалете…

– Точно. Хотя убить его могли в коридоре, а в туалет потом оттащить.

– Господи, Катька, какая же ты умная.

– Само собой. Детективы читать надо. Это тебе не Лев Николаевич.

– Оставь графа в покое, дался он тебе, когда тут… – Она вытащила мобильный и начала набирать номер.

– Ты кому? – насторожилась я.

– Ментам и в «Скорую». Вдруг парни еще живы?

– С ума сошла – по своему телефону звонить? Нас же сразу засекут!

– Как?

– Откуда мне знать? У них там специальная аппаратура.

– Что ж тогда? Из дома звонить?

– Ты меня с ума сведешь. Из автомата. Карточка есть?

– Нет. Зачем? У меня же мобильный.

– Черт, и у меня нет. Что же делать? В супермаркете карточки продают. Давай туда, может, от нас чья-то жизнь зависит.

Мы собрались бежать в супермаркет, но тут из подъезда появилась бабуля с доберманом. Мы посмотрели на нее, она посмотрела на нас и заорала блажью.

– С ума сошла, старая, – изумилась Ленка.

И тут мы взглянули друг на друга. Мама дорогая, было от чего бабке вопить на всю улицу. Мы же до сих пор в шапках и перчатках, а Ленка еще с окровавленными руками.

Бабка юркнула в подъезд, снабженный домофоном, а доберман остался на улице. Естественно, доберман заинтересовался нами. У нас к нему интерес был вынужденный, и мы еле-еле добежали до соседнего подъезда, успев закрыть дверь перед носом псины. На наше счастье, жильцы здесь о безопасности особо не пеклись и замком не обзавелись.

– И что теперь делать? – тяжело дыша, спросила Ленка.

– Переодеваться.

Доберман исходил лаем за дверью, а мы торопливо стягивали костюмы. Картины одна страшней другой являлись мне: испуганная бабка, разъяренные соседи и, конечно, милиция.

– Что ты растявкался, придурок? – попробовала вразумить пса Ленка, натягивая джинсы. – Никогда не любила доберманов. Вот зловредная псина! Фазер хотел завести для охраны, хорошо, хоть за эту гадость полторы штуки заломили, а папа не дурак, чтобы деньги на ветер бросать. И чего только людям не спится? – с воодушевлением продолжила она. – В такую рань их на улицу тянет. Катька, как мы выйдем? – догадалась спросить она. – Животное ведь не отстанет.

– Придется рискнуть, бабка наверняка ментам звонит.

– Может, пес нас не узнает? Мы же переоделись.

– Он унюхает.

– Давай шмотки здесь бросим, может, он тогда усомнится?

– Нельзя шмотки бросать. Ты что, забыла? Это ж улики!

– Ну, я не знаю…

– Надо рискнуть. Так, на счет «три» открываю дверь…

Я открыла и тут же закрыла. То есть попыталась – зловредная скотина успела сунуть в щель морду с оскаленной пастью. Пришлось дать псу по носу ногой, чтоб закрыть дверь. После этого моего поступка нечего было и думать о том, чтобы подружиться с собачкой.

– Кранты, – запечалилась Ленка. – Сейчас менты приедут, а у нас в рюкзаках вещдоки и краденый ноутбук в придачу.

– Спрячь его в рюкзак.

– Думаешь, поможет? – Она перевела взгляд на грабительский рюкзак и вдруг спросила: – А деньги там?

– Наверное, – пожала я плечами.

– Давай посмотрим. Тяжелый. – Ленка сунула в рюкзак руку, замерла, а потом взглянула на меня с огнем в очах. – Нет здесь никаких денег. Тут какие-то железки.

– Ты, наверное, плохо смотрела, – заволновалась я.

– Хорошо я смотрела. Можешь сама посмотреть. На кой черт ты волокла эту груду железа?

– Чего ж теперь… И здесь его не оставишь, улика, – вздохнула я.

Ленка тоже вздохнула:

– Катька, давай идею, как выбираться.

– Можно попробовать выбраться на крышу, а оттуда в соседний подъезд.

– Ага. Давай пробовать.

Только мы достигли площадки первого этажа, как ближайшая дверь открылась, и перед нами возник здоровенный дядька лет пятидесяти. Посмотрел на нас с подозрением и спросил:

– Вы чего тут?

– Дяденька, – запричитала Ленка. – Мы от собачки прячемся, она нас не выпускает.

Словно в подтверждение ее слов доберман утроил усилия. Дядя направился к двери подъезда, а мы укрылись за его спиной. Дверь он распахнул и сказал удовлетворенно:

– Цезарь, нечистая сила, ты чего растявкался? На гуляш пойдешь. Где твоя хозяйка, чтоб ей каждый день зятя в гости ждать?!

Цезарь чудесным образом успокоился, правда, косился в нашу сторону и время от времени рычал.

– Дяденька, вы его подержите маленько.

– Да он смирный, не бойтесь, – ответил дядя, ухватив зверя за ошейник. – Хозяйка-то твоя где?

Мы рысью припустили со двора, а на проспекте едва успели спрятаться за троллейбусной остановкой: к покинутому нами дому катила милицейская машина.

– Бабка вызвала, – пробормотала Ленка. – Катька, бежим отсюда, заметут.

– Куда ты, супермаркет в той стороне.

До супермаркета мы добрались минут за десять, потом еще искали телефон-автомат.

– Я тебя убью! – вдруг заорала Ленка.

– Ты чего, сдурела? – растерялась я.

– Не я, а ты. Дура, твою мать, ментам звонят без карточки!

– Думаешь, только у тебя мозги отшибло? – вздохнула я. – Дай я сама позвоню. Милиция? – заговорила я, услышав мужской голос. – Ограбление на улице Воровского, дом семь или пять, там, где турагентство «Вояж». Есть раненые.

– Ремня бы тебе, – ответил дядя.

– Придурок, адрес запиши! – заорала я и стала набирать номер «Скорой». – Раненые в офисе, срочно приезжайте!

– Адрес? – спросила женщина, как видно, никуда не торопясь. – Не спешите, я записываю. Что случилось? Понимаю, что раненые. Что конкретно произошло?

– Откуда мне знать?

– А мне откуда знать, какую машину посылать? Раненые разные бывают. Их ошпарило, по голове стукнули, или в яму упали, или, может, стеклом порезались?

– Откуда в офисе яма? – удивилась я.

– Вам лучше знать, что у вас там и откуда.

Я в досаде повесила трубку.

– Как думаешь, толк будет? – со вздохом спросила я Ленку.

Она пожала плечами:

– Кто ж знает.

– А по телику показывают: сразу по машинам, менты с автоматами, эти с каталкой, «мы его теряем»… Может, стоит подумать о смене профессии? – вторично вздохнула я.

– Поздно, – трагически ответила Ленка. – Что делать-то будем?

– Нет у меня уверенности, что эти деятели туда поедут. Может, вернемся и проверим?

– С рюкзаками?

– С рюкзаками, пожалуй, опасно. Давай сначала домой, а потом в офис.

Троллейбусы еще не ходили, и добираться пришлось пешком. Ленка молчала и сосредоточенно терла нос, мне тоже говорить не хотелось, мысли были невеселые. Нажили приключение. Никакого удовольствия, а страху натерпелись. И ребят жалко. Вдруг их вправду убили?

– Может, раненые, – словно читая мои мысли, пробормотала Ленка, заглядывая мне в глаза.

Я пожала плечами.

Войдя в квартиру, мы бросили рюкзаки в прихожей, Ленка сбегала в туалет, и мы отправились в офис. Первый троллейбус шел из парка, и водитель, увидев нас, притормозил, открыл дверь.

– Надо было Наташке позвонить, – вздохнула Ленка.

– Успеется.

– Она, поди, места себе не находит, ждет, надеется…

– Раньше одиннадцати она звонка не ждет. Мы сейчас должны сидеть в шкафу, а оттуда не позвонить, в смысле, если б охрана была на месте и все такое…

– Даже не верится, что все это было с нами. И как я не слегла до сих пор с острой сердечной недостаточностью? Что-то меня подташнивает, а перед глазами мушки прыгают. Должно быть, давление.

– Это от голодухи и недосыпа, – заметила я.

– Да? Умная. Кто из нас врач?

Троллейбус медленно ехал по спящему городу, а мы смотрели в окно и гадали, как все объяснить Наташке. И денег нет, и в такое вляпались…

– А некоторые еще нагло утверждали, что с ними никогда ничего не случается. Накаркала, ворона! – не к месту заметила Ленка.

Добравшись наконец до офиса, мы смогли убедиться, что жизнь здесь бьет ключом. Возле дверей стояли две милицейские машины и «Скорая». Народ, никак не меньше десяти человек, суетился поблизости. Тут показались санитары с носилками, и Ленка радостно взвизгнула:

– Живы охранники-то, живы.

– Откуда знаешь? – спросила я.

– Лица открытые, видишь? Если человек умер, лицо ему закрывают. Так положено. Ой, там Женька Игнатьев, пойду узнаю…

Не успела я сообразить, в чем дело, а Ленка уже подскочила к одному из санитаров. Носилки вкатили в машину, и парень закрывал дверь. Ленка стала с ним разговаривать, а я паслась в сторонке. Парня окликнули, он сел в машину, а Ленка вернулась ко мне.

– Женька говорит, у всех троих огнестрельное.

– Троих?

– Ага. Одного раньше увезли.

– Не стоило тебе с ним разговаривать, вдруг заподозрит чего.

– Да брось, нормальный парень, он у нас учится, на пятом курсе, а на «Скорой» подрабатывает.

В тот момент к офису подкатил «Мерседес», и из него появился Наташкин работодатель. Признаться, я никогда не могла понять, что такого нашла в нем подружка. Я имею в виду времена, когда он не был козлом, хапугой и обманщиком, а звался просто Димой. Только и хорошего в нем, что брюнет, но и это парня не особо красит, потому что на Димкином затылке уже наметилась лысина, которую он пытается скрыть, для чего отрастил волосы и стал зачесывать их назад. Невысокий, довольно щуплый, но уже с брюшком, лет тридцати пяти, что, по моему мнению, весьма близко к старости, голубые глаза такие маленькие и так глубоко посажены, что в смысле красоты от них тоже толку никакого. Нос широк и длинноват, а вот губы мне нравились. Наташка утверждала, что целуется он классно, и это я вполне допускала. Дима любил дорогие тряпки и носил в ухе сразу две сережки, не боясь прослыть педиком, за что я его уважала. Приятно, когда у людей есть убеждения.

Вообще, до трагических событий с деньгами, которые Дима подло умыкнул, я относилась к нему неплохо. Как к товарищу, я имею в виду. Наташке он, конечно, не пара, она себе десяток таких Дим найдет, а в остальном – нормальный парень. Когда выпьет, анекдоты травит, безропотно развозит нас по домам, даже в ресторан водит. Не часто, но пару раз такое случалось. Был он не то чтобы умен, но и не дурак. Конечно, «Джанго» от «Пятницы» он ни за что не отличит, но кран мне починил за десять минут.

Теперь Дима сурово хмурился, сразу направился в офис, но был остановлен бдительным сотрудником милиции. Дима принялся ему что-то объяснять, размахивая руками, все это мы видели сквозь стеклянные двери. Близко подходить боялись, как бы нас Дима не заметил и не начал подозревать.

Ленка шмыгнула носом и неожиданно заявила:

– Диму жалко.

Я взглянула на нее с намеком на вопрос и изумление. По моему мнению, жалеть бы стоило нас самих – такие муки на себя приняли. И, подозреваю, это еще не все. Ленка пояснила:

– Ограбили его.

– Так мы тоже хотели его ограбить.

– Тише ты! То мы… Мы же только ради справедливости хотели, потому что сжульничал, а теперь выходит, что он безвинно пострадал.

– Знаешь что, идем-ка домой, нам еще Наташке звонить с радостной вестью.

Мы побрели к остановке и вскоре были уже недалеко от дома. Но позвонить Наташке не получилось – по дороге я вспомнила, что мы должны уничтожить вещдоки, Наташка ведь утверждала, что сделать это надо, ни минуты не медля, и я была с ней согласна. Если менты чего заподозрят… В общем, мы подхватили наши рюкзаки и потрусили к Наташке на дачу, которая находилась в десяти километрах от города, и туда ходил рейсовый автобус. Будем отчитываться перед Наташкой, хоть в одном порадуем: мол, никаких следов преступления.

Бензин мы нашли в положенном месте, но костер по неведомой причине разгораться не желал. Провозились мы долго и вконец измучились. Потом еще пепел по ветру развеивали. Ветра, кстати, тоже не было. В конце концов засыпали кострище землей, чтоб и следов не осталось, и с чувством выполненного долга вернулись домой.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.