Volentem fata ducunt, nolentem trahunt.
Было позднее майское утро. Настолько позднее, что мне, как всегда, предстояло моментальное вскакивание, одевание и максимально быстрый бег до универа, так как всего через два часа я должна была отправиться на распределение на первую в своей жизни самостоятельную практику. Однако ни вскакивать, ни бежать куда бы то ни было я не могла чисто физически. Если честно, я и голову-то от подушки оторвать не могла. Закончившаяся, наконец-то, последняя сессия третьего курса была невероятно сложной, а потому отметили мы сдачу этой самой сессии (а заодно и наступление практики) от души.
Я в очередной раз сделала попытку приподняться, медленно возвращаясь к действительности и пытаясь определить, не стала ли жизнь хоть немного лучше. Не стала. Мне по-прежнему казалось, что у меня в мозгу стучит молот, а во рту было сухо, словно в пустыне. Решительно отказываясь признать сам факт похмелья — в надежде, что он, этот факт, поймет намек и тактично удалится, словно незваный гость, я все-таки сделала над собой усилие и села. Ой, мамочки!!! В висок долбился уже не обыкновенный молоток, а отбойный. Видимо, вообразивший себя стахановцем и возжелавший перевыполнить план по добыче мозгов как минимум втрое. Я мутным взглядом окинула комнату и… о, чудо! На моей прикроватной тумбочке стояла совершенно целая бутылка пива! Не знаю, кто для меня это сделал, но он святой! Потому что после нескольких глотков в глазах прояснилось, а стахановец ушел на заслуженный покой, оставив после себя тяжесть и легкую дезориентацию в пространстве.
Я вылезла из постели, дабы принять душ и окончательно привести себя, любимую, в чувство, и… тупо уставилась на свой собственный наряд. Точнее, наряд, как раз, был не мой. Я в таких дурацких розовых ночнушках, размером с небольшой парашют, никогда не сплю. Это только моя подружка Нина, с которой мы вместе хату снимали, на такое способна. Интересно, это что же, мы с ней ночнушками поменялись? А зачем? Ответа на вопрос не находилось. Дырявая девичья память молчала, как партизан, невзирая на все мои попытки что-нибудь из нее вытянуть. Последнее, что я помнила — это как мы зажигали в недавно открывшемся молодежном клубе под названием «Квадрат». Так что каким образом я лишилась одежды и кто принес меня домой, оставалось загадкой. Хотя что гадать? Наверняка кто-нибудь из бойфрендов. Вспомнить бы только, кто именно. А то мужчины — они ж как дети, обижаются, если про них с утра забываешь.
Я тяжко вздохнула, стянула с себя дурацкую розовую сорочку и отправилась в душ, отчаянно пытаясь вспомнить, каким все-таки образом одежда меня покинула и чем (а вернее всего кем) вызвано это расставание. Бесполезно. Память продолжала играть в партизана. Я завернулась в полотенце, вернулась в комнату и попыталась методом дедукции определить, кто же это вчера так славно составил мне компанию. И был ли этот кто-нибудь вообще. Однако никаких признаков присутствия в моей комнате мужчины я так и не нашла. Если улики и были, то за время моего пребывания в душе успели благополучно исчезнуть. Так же, как моя одежда и обувь. Я нахмурилась и осмотрела комнату подробней. Может нас ограбили, пока мы дрыхли, как убитые? Да нет вроде… вся техника (включая цифровую видеокамеру) на месте, да и кошелек мой лежит на тумбочке как ни в чем не бывало. Я открыла его, убедилась, что деньги никуда не делись, и облегченно вздохнула. Это уже хорошо. Во всяком случае, хоть кошелек не покинул хозяйку вслед за одеждой и обувью. А мог бы. От обиды. Из такого бардака, который царил у нас в квартире, по логике вещей, вообще вся мебель, посуда и даже постельные принадлежности слинять должны. Как там у Чуковского?
"Одеяло убежало, улетела простыня,
И подушка, как лягушка, ускакала от меня"…
Я представила себе такую жизнеутверждающую картинку и хмыкнула. По сравнению с парнем из «Мойдодыра», мне еще повезло. Кроме одежды и обуви из моей комнаты не пропало ничего. Да и выглядела эта комната вполне обыкновенно. Так же, как и всегда после глобальной гулянки. Даже мое любимое зеркало, в котором (если попросишь) вполне мог отразиться какой-нибудь известный киноактер или певец, на сей раз ничего сверхъестественного не отражало. Не считая меня, конечно. С похмельного утра я выглядела так, что любая передача типа "Очевидное невероятное" обзавидуется. Длинная, тощая (из всех положенных волнующих изгибов одна грудь третьего размера имеется), с мутными глазами и растрепанными волосами. Причем и то, и другое неопознанного цвета. Для упрощения восприятия свои волосы лично я считаю рыжими. Правда, со мной больше никто не соглашается. Во-первых, потому, что у меня кожа смуглая (у рыжих такого не бывает), во-вторых, у меня веснушек нет (такое бывает, но редко), а в-третьих, цвет моих волос чисто рыжим действительно нельзя было назвать. Представьте себе цвет апельсина. Представили? А теперь плесните туда томатного сока, терракоты, вишневого варенья, добавьте цвет угасающих закатных облаков, сливового джема, осенних листьев и выжженной пустыни. А теперь расплескайте все это на густую шапку коротко стриженых волос (ну не то что бы совсем коротко, так, до плеч) и получите запоминающееся зрелище моей головы. Впечатляет? Всех остальных тоже. Тем более, что в разное время и при разном освещении мои волосы могут казаться и рыжими, и желтыми, и ореховыми, и даже цвета спелой вишни. Нормально, да? Вот, вот. Мне это тоже нормальным не кажется. Так же, как и мои сумасшедшие глаза. Хорошо я сейчас с похмелья, они у меня одинакового мутно-желтого цвета. А как только я приду в себя… Лучше в них не смотреть. Мало того, что они у меня разные (один карий, а второй голубой), так они тоже постоянно цвет меняют. Карий — от темно-коричневого до мутно-желтого, а голубой — от того же самого мутно-желтого до ярко-синего. Жуть!
Покрутившись еще немного перед зеркалом, я случайно посмотрела на часы и охнула. Времени для того, чтобы добраться до университета, оставалось в обрез. И я, бросив изучать отражение своей безусловно выдающейся (особенно в ребрах) личности, начала искать одежду и обувь в ускоренном темпе. Понимая, что если я не выйду из дома в ближайшие полчаса, с шансом на более менее приличное распределение на практику придется распроститься навсегда. Новосельцева и так меня не любит, (как впрочем, и всех других мало-мальски симпатичных студенток), а если я еще и опоздаю, все, что мне светит — так это какая-нибудь одинокая льдина, населенная парой жирных моржей, лениво перекидывающихся рыбой. И как я там практику сдать смогу, и уж тем более подработать? Деньги нужны были как никогда! (Точнее, как всегда). Это ведь только тем везет, у кого предки денежками в карманах бряцают — их заранее распределяют в благополучные районы на безопасные должности. А таких как я — в какую-нибудь мясорубку бросают. Выживешь, дескать, чай не желторотый птенец, а боевой маг! И никого не волнует, что до полноценного мага мне еще как минимум три года учиться.
Впрочем… не одна я такая. Насколько мне известно, первая практика для магов всегда самая сложная. Настолько, что для некоторых остается последней. После третьего года обучения почти полкурса отсеивается. Причем из них процентов 30 — посмертно. Одно радует — заработать в местах повышенной опасности можно очень хорошо. Настолько хорошо, что хватит на то, чтобы благополучно закончить университет и купить себе относительно приличное рабочее место.
Последняя мысль заставила меня активизироваться и провести поиски пропавшей одежды и обуви более масштабно. Бесполезно. Я вздохнула и пошла будить Нину. Свою единственную и неповторимую подругу, на пару с которой мы и снимали хату. В конце концов, ей тоже на распределение идти. А она, небось, так же, как и я, еще и глаз не продрала.
Естественно! Моя любимая подруга спала сном праведника. Пришлось применять грубую силу, холодную воду и даже боевую магию (хотя применять ее вне стен универа было строжайше запрещено).
— Ниночка, поднимайся! Нам сегодня на практику распределяться! — предприняла я очередную попытку оторвать подругу от подушки.
— Фенька, если я услышу эти слова еще раз, — наконец ответил мне сонный голос, — то точно не сдержусь и найму кого-нибудь, кто сможет нанять кого-нибудь, кто сможет тебя убить.
Фенька — это я. Причем это вовсе (к сожалению) не кличка. Это сокращение от моего полного имени. Епифания. Бр-р-р!!!!!! Это мне так родители удружили. Именем какого-то святого нарекли. Естественно, мои ровесники тут же сократили это имя сначала до Фаня, а затем, уже в универе, я благополучно стала Фенькой
— Вставай, соня, у меня куда-то одежда делась, и у тебя тоже, кстати — продолжила я будить любимую подругу (которой, кстати, собственное имя тоже не очень нравилось).
— А ты уверена, что мы вчера домой в одежде пришли? — ехидно поинтересовалась Нина, протирая глаза.
— Я вообще не помню, как мы сюда пришли, — созналась я. — И, кстати, почему я в твоей ночнушке уснула?
Нина наморщила лоб, но, похоже, ее память свою хозяйку тоже ничем не порадовала. Подруга откинула одеяло, слезла с постели, и тут я покатилась со смеху. Не знаю, конечно, как я со стороны в ее розовом ужасе выглядела, но она в мой футболке с мордой Масяни была похожа на Винни-Пуха, случайно одевшего майку Пятачка. Как моя подруга вообще в эту футболку влезть смогла? Она же габаритами раз в пять меня превосходит! И это несмотря на все усилия похудеть, предпринимаемые Ниной с завидным терпением и упорством! В борьбе с лишними килограммами она даже героически отказывалась от любимых пирожных и пива! На фига? По-моему, если в тебе этих самых лишних килограммов уже больше двадцати, то килограмм больше — килограмм меньше, погоды уже не сделают. Тем более, что даже со своей комплекцией мужским вниманием Нинок вовсе не была обделена.
Однако подруга моих взглядов на жизнь не разделяла. И искренне завидовала моим выпирающим ребрам, в компании с которыми я вполне могла бы отправиться на подиум. Ну, могла бы. И что? Согревать постель продюсерам и бегать к пластическим хирургам, пугаясь старости? И зачем мне это надо? Я мотнула головой, отгоняя глупые мысли и снова призвала подругу бросить все силы на поиски находящихся в наглой самовольной отлучке одежды и обуви. Нина сердито стянула футболку, накинула халат, и мы продолжили разгребать бардак уже в четыре руки. Надо сказать, предпринятые нами усилия по наведению порядка были не безуспешны: мы обнаружили немало пробок от шампанского и прочих напитков (причем именно пробок, бутылок почему-то в квартире не было) и даже одного затерявшегося гостя, который безмятежно храпел в шезлонге на балконе.
— Давай спокойно подумаем, — предложила мне Нина, засунув в рот целую пригоршню аспирина и запив его пивом. — Когда мы встречались со своей одеждой и обувью в последний раз? И кто был последним человеком, которого мы видели в окрестностях своих вещей?
— Ты думаешь, что он нахально захватил нашу обувь и одежду, и продолжает держать их в заложниках? — ехидно фыркнула я. — Негодяй!
— Да, вчерашний вечер определенно удался! — резюмировала Нина, догадавшись, наконец, заглянуть под свою кровать и выудив из-под нее смятый ком одежды и наши шузы. — Интересно, и зачем мы засунули сюда свои вещи? Если мы сейчас все это начнем гладить, то точно опоздаем на распределение.
— Значит, гладить мы ничего не будем! — решила я. — И краситься тоже! — предупредила я порыв подруги. — Иначе мы опоздаем не только на это, но и на следующее распределение.
Нина вздохнула, но спорить со мной не стала. Она, правда, сделала попытку заглянуть в шкаф, но он порадовал ее пустыми полками. Все вещи (кроме самых необходимых типа ночнушек и крупногабариных типа бытовой техники) уже были собраны и упакованы в сумки. Причем набивали их так долго и так плотно, что открыть свою сумку в поисках более приличной одежды Нина так и не решилась. Видимо, поняла, что ничего менее мятого там она не найдет тоже. Так что мы быстро оделись в то, что оставили для практики (хорошо, «омоновские» штаны и облегающие футболки сильно не мнутся), схватили сумки (слава богу, догадались их собрать заранее) и помчались на остановку.
— Вот ты мне скажи, — бурчала Нина, которой подобные утренние пробежки до остановки всегда давались с трудом. — Неужели нельзя изобрести заклинание, которое само гладило бы вещи и укладывало бы сумки?
— "Гарри Поттера" начиталась? — ехидно поинтересовалась я. — Тогда неплохо было бы изобрести еще и заклинание от похмелья, а так же выдать нам по персональной метле, чтоб в университет попадать вовремя.
Однако на сей раз небо было благосклонно к нерадивым студентам и без дополнительных заклинаний — маршрутка подошла тут же, пробок практически не было, и мы успели залететь в аудиторию буквально за секунду до звонка. Новосельцева смерила нас тяжелым взглядом, скривила губы, но ничего не сказала. Ой, как бы эта мымра мне не подгадила! Чувствую, направит она меня туда, куда Макар ворон не гонял!
Новосельцева еще немного посверлила взглядом аудиторию, но, вопреки собственной привычке часами читать нотации, на сей раз рассказывать нам о роли великого дара магии, коего большинство студентов недостойны, не стала. Сразу достала журнал и зачитала несколько фамилий. Названные подошли, получили из ее рук свои распределения и покинули аудиторию. "Золотая молодежь" отправилась на свою первую самостоятельную практику. Кстати, за все время существования универа, ни один из этих благополучных детишек даже частично не пострадал. Не то что шрама от меча или ожога от магического разряда — синяка не заработал! Везет некоторым… Я тоскливым взглядом проводила последнего счастливчика и снова впилась взглядом в учительский стол. Новосельцева как-то особенно мерзко улыбнулась (со злобным торжеством, что наконец-то университет избавится от всякой швали, которой по недоразумению достался магический дар), достала коробку и перемешала с шуршанием и хрустом содержимое. В коробке находились все остальные направления. Далекие, не престижные и весьма опасные. Теперь каждый из нас должен был подойти и вытянуть свой лотерейный билет.
Вообще-то, насколько я знала, коробка, из которой студенты по давней традиции доставали направления, была надежно защищена заклятьями. Однако когда я подошла к столу, дабы вытащить свой шанс, Новосельцева мне так злорадно улыбнулась, что у меня по спине табуном побежали мурашки, а я уверилась, что злобная мымра все-таки нашла возможность обойти заклятье и подтасовать мой выбор. Наверняка сейчас вытяну такое, что повеситься захочется.
N 4/3 округ 7, мир 14. Что это?! Тупо глядя в листок, я вышла за двери аудитории и столкнулась с Ниной, вытащившей направление чуть раньше меня и тоже озадаченно его изучавшей.
— Ты не знаешь, что это за код такой? — поинтересовалась я, протянув ей свой листок.
— Ничего хорошего, — убежденно ответила Нина. — Такое на госэкзаменах самым нерадивым студентам достается. Судя по длинному номеру, наш курс почему-то распределили в отсталые миры. Обычно третьекурсникам достается задание попроще. Странно… неужели они весь курс решили отсеять? Или кому-нибудь все-таки повезет?
— А насколько отсталые эти миры, как ты думаешь? — поинтересовалась я, чувствуя, как сердце уходит в пятки.
— На все сто, — ничем не обрадовала меня Нина. — Сама смотри, какой код. Мало того, что доставшиеся нам миры находятся в отражениях, что следует из дробного номера, так еще и на самом примитивном уровне развития. Что у тебя? Округ 7 мир 14? В лучшем случае это средневековье. Хотя цифра 7 говорит о том, что мир не слишком далек от привычной тебе действительности. Мне вообще 111 округ достался. Наверняка какие-нибудь гуманоиды с собачьими головами, которые возжелают меня убить за неподобающую внешность.
— Сплюнь! — дернулась я, переживая за подругу.
— И о чем только думает магическая коллегия? — продолжала возмущаться расстроенная Нина. — Неужели она считает, что окончив три курса, мы уже достаточно подготовлены для таких миров? Да мы владение мечом только на факультативе изучали!
— Думаешь, нам еще и мечом придется владеть? — вздохнула я.
— Как пить дать! А как еще себя проявить в средневековье? Рыцари, маги, драконы, нечисть… да что я тебе рассказываю? Сама знаешь, вместе курсовую по средневековым измерениям готовили. Ладно, Фенька, — вздохнула любимая подруга, — ни пуха, ни пера. Пойду я. Надо поехать хоть с родителями попрощаться… на всякий случай. Чует мое сердце, что ничем хорошим наша практика не закончится…
— И когда твоя практика начинается? — уныло поинтересовалась я.
— Судя по направлению, через три дня, — вздохнула моя подруга. — Так что я побежала.
Мы крепко обнялись на прощанье, и Нина вприпрыжку понеслась по лестнице к выходу. Я тут же сунула нос в свое направление. Стоит ли говорить, что мне, в отличие от Нины, со временем отбытия не подфартило по полной программе? На моем листочке стояла сегодняшняя дата. А посмотрев на время, я поняла, что для прощания с родителями у меня осталось не больше получаса. В обычный день я бы и не дернулась. За полчаса я не то что до своей родной Лопуховки, до центра-то не смогла бы доехать! Но день был необычный. Конец года. А это значило, что мои родители сняли номер в университетской гостинице и ожидают любимое чадо, дабы ознакомиться с результатами экзаменов и направлением на практику вместе взятыми.
Здесь, наверное, нужно сделать небольшое отступление о моих родителях, дабы понять, почему Новосельцева меня яро не любила. (Каюсь, соврала, помимо того, что я девочка симпатичная, была и еще одна причина для ярой нелюбви ко мне со стороны преподавательницы). А так же почему учеба в университете на факультете боевой магии была для меня, мягко говоря, делом нелегким.
Начать надо с того, что ни один из моих родителей никаким магическим даром не обладал. Для тех, кто не понимает, в чем тут, собственно, проблема, объясняю — это вопиющий случай. Сколько я ни искала в летописях и учебниках, второго такого факта не нашла за всю историю магии. Естественно, студентка, за спиной которой не стоит даже самой бедной и маломощной магической семьи — уже замечательный козел отпущения. И получала я в свое время от преподов и одноклассников по полной программе. Пока не научилась давать сдачи. Вот тогда уже взвыли те, кто посмел меня обидеть. Сколько раз школьные учителя пытались разными способами от меня отделаться — вспомнить сложно. Я так думаю, с моим "послужным списком" и «неудом» по поведению меня бы и в универ никто не взял, если бы не мои способности. Собственно, именно они и являются вторым пунктом, за который многие меня активно не любят. Да и как можно любить студента, чей магический уровень (типа ай-кью у людей) превышает предельно возможный ровно в восемь раз? А выставить меня вон и оставить мага такого уровня без обучения (хотя бы элементарному контролю своих сил) — себе же дороже.
Собственно говоря, вышеперечисленных двух причин было бы уже более, чем достаточно, чтобы активно меня не любить. Однако если уж судьба дарит, то дарит по полной программе. А потому в моей жизни была еще одна особенность. Самая главная. Та, что вводила в ступор и сокурсников, и преподавательский состав, и даже министерство магического образования. Мои родители не просто не владели магией. Они принадлежали к славному племени служителей церкви. (А кто бы еще догадался наречь меня Епифанией?) И я была их любимым поздним восьмым ребенком. Единственная девочка среди семи охламонов-братьев.
Для тех, кто опять не понял в чем проблема, поясняю подробнее. Рождение мага в семье священника, это уже был не просто вопиющий случай. Это была катастрофа. Потому что несовместимость магии и церкви была доказана всей историей человечества. И почему именно я стала исключением из всех правил, до сих пор не могут понять самые выдающиеся умы нашего времени. Равно, как и то, как это получилось.
Надо сказать, что началось-то все как нельзя более прозаично. Ну родился в семье священников поздний восьмой ребенок (наконец-то девочка), ну и что? Никаких пророчеств и предостережений на сей счет в Книгах Предсказаний не было. Да и вообще о моем существовании магическая коллегия какое-то время даже представления не имела, поскольку проявились мои способности не сразу. Лет до шести я была вполне обычным ребенком, ничем не отличавшимся от остальных. (Если не считать объем родственной любви, который я на себе испытывала). Однако к шести годам дар проснулся, и коллегия магов мигом меня вычислила. Представляю их лица в тот момент, когда они обнаружили мага в семье священника! Причем отец ни в какую не хотел отдавать меня на воспитание незнакомым людям.
Надо сказать, что батя у меня вообще классный. Другой бы испугался, да отрекся от неудобного чада. Где это видано, чтоб в семье священника ведьма росла? Однако мои способности вовсе не умалили любви родственников ко мне. А потому, когда председатель коллегии магов попытался деликатно объяснить моей семье, что я — не совсем нормальный ребенок (что, кстати, было отчасти правдой), батя вышиб его за дверь. А мои старшие братья (не смотря на то, что тоже готовились стать священниками) помогли. Так что пришлось коллегии срочно менять тактику ведения переговоров. Я сейчас уже не помню, сколько длилась эта в высшей степени интересная беседа, но, в конце концов, отец согласился с тем фактом, что меня нужно учить держать свои способности под контролем и дал разрешение на мое обучение с условием, что его переведут работать в приход неподалеку. Коллегия согласилась. Так я и попала сначала в школу магии, а затем и в университет.
Кстати, когда коллегия пыталась убедить моих родителей отказаться от подарка судьбы в моем лице, они поинтересовались ехидно у отца, кем он собирается пристроить меня работать, не церковным ли чудотворцем. На что батя вполне резонно ответил, что в округе нет ни одной бабки — лекарки. И что мой дар вполне может помочь мне спасать людей от тех болезней, перед которыми медицина бессильна. Надо сказать, что эта идея коллегии очень понравилась. Подумаешь, потерпят они неизвестно откуда взявшееся чудо лет несколько, а потом сплавят в деревню, и дело с концом. Однако жизнь показала, что коллегия жестоко ошибалась. Причем показала это жизнь уже в восьмом классе.
Все началось с того, что я должна была выбрать свою специальность, чтобы подробно изучать ее два года перед поступлением в институт. И (естественно!) мне предлагалась медицина. Однако я, как большой не любитель легких путей, решила пройти все тесты. И (о ужас! Коллегия поседела в один день!) оказалась на факультете боевой магии. Разумеется, поначалу меня туда даже пускать не хотели. (А лет 50 назад и тест бы сдать не позволили. Тогда считалось, что боевым магом может быть только мужчина). Но деваться было некуда. Тесты говорили сами за себя. И я, чтобы успокоить коллегию, выбрала медицину вторым предметом специализации. Кстати, вступительные экзамены в университет по этой специальности я сдала на самый высший бал. Да и в универе нормально училась, благо отвлекаться было особо не на что — друзей у меня, в силу моей особенности, среди магов практически не было. Поэтому я так и ценила Нину, которой было совершенно начхать на все ходившие обо мне слухи. Со всего нашего курса она была единственным человеком, за результаты практики которого я искренне волновалась, поскольку Нинок не обладала столь убойной магической силой, как я. Впрочем, еще не факт, что мои способности мне самой помогут.
Нет, безусловно, я не была новичком в плане путешествий по иным мирам. Но после первого курса рядом с нашей группой на практике был преподаватель, который постоянно за нами следил, а после второго — наставник, который хоть и предоставлял полную свободу действий, но всегда находился рядом, если что. Третий курс должен был оказаться самым сложным. Я буду в постороннем измерении одна, и любой просчет вполне может стать для меня роковым. На сей раз никто меня из ям вытаскивать не будет, допущенные мной ошибки разбирать не станет и дельного совета не даст. Я мрачно вздохнула, но тут же отогнала от себя мутные мысли. В конце концов, зачем думать сейчас о том, чего еще не случилось? У меня для этого и потом времени предостаточно будет. Так что тьфу на них, на проблемы эти! Тем более, что в гостинице ждали родственники, и у меня было целых полчаса, чтобы с ними проститься. Надеюсь, не навсегда.
Родственники действительно меня ждали. Они вселились в гостиницу всей нашей большой семьей (Родители и семеро братьев, причем трое старших с женами и детьми). Так что какой меня ждал теплый и шумный прием, можно только представить. Стол уже был накрыт, а потому мы тут же сели праздновать удачно сданную сессию и мою будущую практику. Распространяться я о ней не стала (зачем родичей расстраивать?), но матушка, узнав, что ее любимая единственная дочь уезжает бог весть куда буквально через несколько минут, и что регулярно кормить ее там никто не обещает, тут же собрала мне сумку с припасами. Разумеется, отказываться я не стала. Конечно, лишнюю тяжесть на себе тащить мне не очень хотелось, но вспомнив, что попаду я неизвестно куда, и кормить меня там действительно никто не обещает, я затарилась от души. Затем расцеловала всех родственников, проверила амуницию и направилась обратно в институт. Дело оставалось за малым — отправиться в предназначенный мне мир и вернуться оттуда живой и здоровой. И желательно с золотом.
Начну издалека, не здесь, а там,
Начну с конца, но он и есть начало.
Был мир как мир. И это означало
Все, что угодно в этом мире вам.
Б. Ахмадуллина.
(N 4/3 округ 7, мир 14 за 500 лет до попадания туда Епифании)
Данжер был драконом. Всегда. Он был рожден им еще две тысячи лет назад. По драконьим меркам, Данжер был еще молод, однако он уже успел снискать славу в бою и дружбу наследника престола. Может, потому, что Ирвин так же, как и он, только-только разменял свое третье тысячелетие, может потому, что у них было много общего, а может — Ирвину была необходима способность Данжера видеть сущности всего живого. Этот дар передавался в его роду из поколения в поколение. И Данжер, высокорожденный дракон с благородной кровью в жилах, умевший сражаться и видеть окружающий мир насквозь, находился рядом с наследником по праву. Праву крови и праву заслуг. Так было последние пятьсот лет. Однако теперь… теперь все должно было измениться.
Данжер размял затекшие лапы, и цепи глухо звякнули. Надо же было так по-дурацки попасться! Почему, ну почему он не принял никаких мер предосторожности? Хотя… Кто бы мог подумать, что в своем желании стать королевой, Марта пойдет настолько далеко? Если бы Данжер хотя бы мог это предположить… Однако, он отнесся к этой драконихе слишком легкомысленно. И она не замедлила нанести удар. Что ж… это только доказывает, что Данжер верно разглядел ее сущность. И совершенно правильно посоветовал Ирвину не связываться с Мартой. Ибо такую интриганку и аферистку к трону нельзя было подпускать даже близко. Разозленная Марта не преминула нанести ответный удар. Она заманила Данжера в гости, подсыпала ему снотворного, и заперла его в пещере из мраррена. Камня, который не пропускал никакую магию. Даже драконью. Данжер ругнулся. Лежать на полу пещеры было холодно. И неудобно. Однако свисавшие с потолка сталактиты мешали ему выпрямиться во весь рост.
Ему не нужно было спрашивать себя, что задумала эта стерва. Марта поведала Данжеру весь свой замысел в подробностях, и дракона охватило отчаяние. Дракониха рассчитала все верно. Исчезновение Данжера накануне войны с соседним племенем вызовет у Ирвина справедливое возмущение. Он будет обвинен в дезертирстве. А Марта (наверняка!) воспользуется сложившейся ситуацией, да еще и наплетет принцу бог весть что. Якобы, Данжер сам был влюблен в эту стерву, а потому отсоветовал Ирвину на ней жениться. Не факт, конечно, что принц Марте поверит. Не так уж Ирвин глуп. Но, не дождавшись Данжера, наверняка придет в дурное расположение духа. И, разумеется, под горячую руку согласится на то, чтобы Данжера искал Оракул. Оракул! Как какого-нибудь преступника!
Одно было хорошо — Оракул способен был найти дракона везде, даже в пещере из мраррена. Вопрос только — сколько ему для этого понадобится времени? И будет ли Данжер все еще жив? Марта слишком хорошо знала законы драконов. И неповоротливость Оракула. Знала она и то, что Данжера нельзя убивать (иначе правда точно вылезет наружу, как только Ирвин, по королевскому праву, призовет к себе и допросит труп). Выход был один — заставить Данжера совершить самоубийство, поскольку тела совершивших такое преступление драконов уже не принадлежали племени и не могли ответить на вопросы короля. Позорная смерть станет доказательством позорного существования. Тот, кто отказывается от жизни, отказывается и от рода, и от страны, и от собственных клятв. Поэтому Марте просто необходима была добровольная смерть Данжера. Стервозная дракониха наверняка уже придумала, как использовать это в своих целях.
Данжер вздохнул. Когда-то, всего несколько дней назад, он был уверен, что никогда не совершит самоубийства. Никогда не покроет позором свой род и семью. Однако теперь, когда Марта приоткрыла перед ним свои карты, Данжер не был уверен, что он выдержит испытание.
Дверь в камеру Данжера скрипнула, и он поднял голову.
— Я пришла тебя навестить, — злобно улыбнулась ему Марта. — А заодно сообщить, что Оракул найдет твое тело не раньше, чем через пятьсот лет. Ирвин, разумеется, был очень этим недоволен, но сделать ничего не смог. Пришлось ему отправляться на войну без своего лучшего друга и советника.
— У драконов долгий век. Рано или поздно, Оракул меня почувствует. Я подожду, — с ненавистью прошептал Данжер. — И ты все равно поплатишься.
— Возможно, — кивнула головой Марта, выпустив из ноздри струйку дыма. — Однако ты, скорее всего, до этого не доживешь.
Она отошла от двери, подала знак слугам и они, навалившись на Данжера, потащили его за собой. Цепи из мраррена натянули, распластав Данжера на полу так, что он не мог двинуть ни лапами, ни хвостом, ни шеей, и Марта приступила к магическому действу.
— Итак, Илверил-врисс-элданжер, наследник знатного рода, правая рука принца Ирвина… Больше ты не будешь ни знатным, ни великим, ни уважаемым. Я превращу тебя в человека.
