Империя Титановой хризантемы - Господин Лянми Часть вторая

      Как неприятно.
      Что- то произошло ночью. Кто-то приходил. Янни с трудом попытался припомнить, что же было ночью. Так трудно! Может это Митику? Но как она могла сюда попасть?
      Он крикнул:
      - Митику!
      Хриплое эхо прокатилось по пустым комнатам дома. Ничего - ни шороха, ни звука шагов. Нет, это не она. Да и как она могла узнать, что он простудился?
      Он помнил лишь пальцы, раскрывающие ему рот, горечь пилюли на языке и слегка вяжущий вкус чая. Только эти ощущения - ничего больше. Он не видел человека. Было слишком темно.
      Темно?
      Янни посмотрел в сторону Негасимого огня. Кованый фонарик холодно блестел металлом в утреннем свете. Еще и это. Он забыл добавить масла в фонарь. Неудачно.
      Янни откинулся на неприятно холодную и влажную простыню, укрылся одеялом и задумался. Слишком много всего странного в последние дни.
      Слишком много.
      И кто был тот человек, которого он мельком видел вчера вечером? И кто ночью его накормил пилюлей из Дерева Жизни, - а это было наверняка именно оно! - неужели тот же таинственный наблюдатель? Два удивительных происшествия рядом - они обязательно связаны между собой.
      Сушеные плоды Дерева Жизни - это весьма редкая и мало кому доступная вещь.
      Но если ему ночью помог тот человек в темном плаще, то почему он не помог ему чуть раньше, когда Янни висел на крыше дома, а под ногами у него разверзлась пропасть?
      Как удивительно.
      Шангер с трудом добрался до ванны и совершил утреннее умывание. В зеркале он видел измученного человека, явно старше своего возраста. Да, лахорг - это смертельно опасно.
      Через несколько минут, приведя себя в порядок и растерев щеки ладонями, он сел в кресло и позвонил в Управление. А затем - Митику.
      Девушка откликнулась почти сразу. Услышав его вопрос, она изумилась:
      - Что вы, господин Хокансякэ! Чтобы я, скромная и порядочная девушка, и поехала к человеку в столь невменяемом состоянии, что он даже не помнит - звонил ли мне и звал ли в гости?! Нет, никогда! - Произнесла девушка и задрала нос. Затем внимательно рассмотрела его и добавила. - А что с вами? Чем вы больны?
      - Я вчера вечером простудился под дождем, но сейчас уже почти здоров. Даже собираюсь отправиться в Управление.
      - Вы попали под лахорг?! Как вы можете так невнимательно относиться к своему здоровью! Я немедленно к вам приеду, - не отказывайтесь, - и займусь вами. Верно, вы, даже, не приготовили себе горячий утренний чай?
      Янни растерянно кивнул. Митику иногда поражала его метаниями из крайности в крайность. Но о чае он действительно забыл.
      - Вот! Я так и знала, господин Хокансякэ. Продержитесь без меня еще половину часа - и ваше спасение будет тут как тут!
      Митику на экране улыбнулась, грозно нахмурила брови и рассмеялась. Подмигнув Янни, она выключила телефон. В душе у Янни расцвели чудесные цветы. Что ему до проблем мира и таинственных людей? У него есть Митику - и этого достаточно для счастья.
      Как хорошо!
      Через час, - никак не раньше! - рядом с его домом посигналила машина. Янни выглянул в окно - перед домом стояло такси. Это приехала Митику.
      Он быстро добрался до двери и открыл ее перед девушкой. Сбросив туфли, она вошла в дом, недовольно огляделась и поманила к себе Янни. Она подвела его к окну, осмотрела лицо, дотронулась до покрасневших век и покачала головой.
      - Вы серьезно больны, господин Хокансякэ. Это очень плохо. Мне необходимо заняться вашим здоровьем. Будем вызывать доктора? Нет? И я думаю, что справимся сами - ни к чему беспокоить уважаемых дрэгхэ.
      Шангер не успел вставить и слова, как был отправлен в ванную - полежать полчаса в горячей воде. Митику быстро достала из шкафа большое и толстое полотенце, и кинула его в Янни. Тот едва успел поймать и теперь стоял, ошеломленный энергией девушки. Митику погрозила ему пальцем:
      - Идите греться, господин сен-шангер. А я пока поищу лекарства и сделаю вам чай.
      - Да, я недавно как раз купил порошок от простуды. И добавьте в чай капельку меда, Митику, - попросил Янни.
      Девушка кивнула:
      - Не сомневайтесь.
      Янни ушел в ванную, а девушка осмотрелась. Всюду был беспорядок. Чашка из-под чая, с несколькими присохшими ко дну крупными чаинками, стояла на рабочем столе. Две книги лежали на полу у кровати, и один из домашних тапков примостился на окне, между двумя маленькими горшками с карликовой пальмой и миниатюрным кустиком ишивики.
      Пальму год назад подарила Янни сама Митику. С тех пор она лишилась части листьев и потому выглядела очень грустной. Девушка покачала головой - эти мужчины! О чем только они думают! Они не умеют устроить свой дом, неудивительно, что им нужна помощь женщин.
      Митику сдернула с широкой низкой кровати простыню, прошлась по толстому матрасу электрической сушилкой, затем расстелила свежее белье и достала из шкафа новое одеяло.
      К тому моменту, как Янни, закутанный в толстое полотенце, вернулся из ванны, его уже ждала свежая постель и столик с яростно бурлящим чайничком, чашками и блюдцем с горным медом. На кровати лежал зеленый атласный халат с резвящимися в морских волнах дельфинами.
      - Быстро переодевайтесь в халат и ложитесь в постель, - скомандовала девушка. - Я пока отвернусь.
      Янни поступил, как от него потребовали.
      - Уже все, я в кровати, госпожа Митику и вполне одет, - он сложил обе подушки горкой и оперся на них.
      Девушка подвинула поближе к кровати низкий столик и налила горячий чай из фарфорового чайника, расписанного золотыми цветами в такую же расписную чашку. Капнув в чай горного меда, она подала чашку на блюдце Янни.
      Тот с благодарностью ее принял и осторожно отпил горячего чая.
      Митику поправила на молодом шангере одеяло, налила чаю и себе, но, не попробовав его, поставила на столик. Она грустно и несколько недоуменно произнесла:
      - Вы не умно себя ведете, господин Хокансякэ. Лахорг! И вы под него попали. Очень глупо. А ведь в высшей школе в нашем классе вы были первым по оценкам.
      - Да и вы, госпожа Митику, были рядом, не отставая ни на миг. Помните, как мы с вами соперничали в учебе, - улыбнулся Янни.
      - Обо мне можно не беспокоиться. Я не буду бродить под холодными струями лахорга. Я ответственная девушка. Через несколько лет я выйду замуж за достойного человека, - тут Митику прищурилась, хитро глядя на Янни. - Мне многие хорошие люди предлагают стать хозяйкой Северных покоев. Да-да! И не только молодые люди, но и уважаемые в городе достойные люди. У меня будет трое прекрасных детей, и я буду заниматься только ими. Мне не будет хватать времени на всякие глупости, навроде акций и бирж, которыми я сейчас занимаюсь.
      - А чем же вы будете заниматься, будущая достойная хозяйка Северных покоев? - улыбнулся Янни.
      Митику подоткнула вокруг него одеяло, поправила подушку и села рядом с ним на кровать. Янни протянул к ней руку, но Митику отвела ее и погрозила пальцем, - мы говорим о серьезных вещах, господин сен-шангер, - не мешайте!
      Обведя комнату задумчивым взглядом, девушка произнесла:
      - Я буду заниматься детьми. Да-да. Именно ими. И только ими, - девушка лукаво хихикнула. - Ну, быть может, у меня останется несколько минут и на мужа!
      Отпив несколько глотков ароматного чая, Янни поставил чашку на блюдце. Фарфор нежно звякнул.
      - Неужели только детьми будете заниматься, о хозяйка Северных покоев счастливого мужа?
      - Дети важнее, - отрезала девушка. - Муж - тоже важно, но он уже большой и может позаботиться о себе самостоятельно.
      Янни кивнул. Митику права, но…
      Как обидно!
      Девушка увидела что-то в его глазах и нежно улыбнулась.
      - Янни, ведь дети для мужчины - это очень важно. Очень. Прислушайся к себе, и ты это поймешь. Возможно, я не уйду сразу с работы, но все равно - я не хочу отдавать воспитание детей в руки родителей или учителей в детских школах.
      Янни прислушался к себе и, на удивление, ничего не услышал. Ему еще двадцать четыре года - дети так далеко!
      Тем более, еще нет той достойной девушки, что готова стать его хозяйкой Северных покоев. Он притворно застонал и откинулся на подушку. Встревоженная Митику наклонилась к нему и он захватил ее в объятия. Теплое тело девушки неудержимо манило его.
      - Нет-нет, господин сен-шангер, никаких глупостей! - высвобождаясь из его объятий, сказала Митику. - Вам надо лежать, думать о тридцати трех праведниках, о крыльях Золотой птицы, плодах Дерева Жизни и тем изгонять из тела болезнь. Только об этом.
      - Но, в "Семидесяти семи путях наслаждений" говорится, что любовь полезна во время болезни, - возразил достойный шангер.
      - Я не верю тому, что слышу, господин сен-шангер, - притворно возмутилась Митику. - Как! Вы читаете книги столь предосудительного содержания?! И вас не задержали ваши же коллеги?
      - А я им не говорю о своих интересах, - улыбнулся Янни, проводя рукой по приятно округлому колену девушки.
      - И правильно. Вас бы тут же арестовали и заключили в самую глубокую из темниц Управления полиции. Как опасного для невинных девушек человека. Ведь в Управлении есть глубокие темницы? Скажите "да", господин сен-шангер, доставьте девушке удовольствие!
      И Митику больно ущипнула Янни за руку.
      Тому, под угрозой столь жестокого наказания, как защипывание до смерти, пришлось согласиться. В Управлении полиции тут же оказалось удивительное количество глубоких древних тоннелей, со страшными узкими пещерами-камерами, наполненными невероятными злодеями и жестокими преступниками, которые десятками лет сидели на хлебе и воде.
      Буде такое осуществилось в реальности, половина Шангаса только и делала бы, что охраняла пленников. А вторая половина - разыскивала в городе для их прокорма черствый хлеб и ключевую воду.
      Рассказ об ужасах древних тоннелей и темниц затянулся едва ли не на полчаса.
      Дослушав эти увлекательные истории, Митику покачала головой, затем взяла висящий на стене у окна телефон и вызвала такси.
      - С вами интересно, господин сен-шангер. Возможно, я даже одну минуту поразмыслю над вашим предложением стать вашей супругой. Но не больше. И бойтесь стать скучным, господин Хокансякэ. Бойтесь этого! Всегда будьте таинственным, сильным и… и добрым, - хитро улыбнулась Митику. - А теперь мне пора. Я обещала родителям вернуться не позже чем через два часа.
      Янни сел на кровати, собираясь встать и проводить девушку до дверей. Та строго покачала головой и слегка толкнула его в грудь.
      - Вы не цените моих усилий! Если вы вылезете из-под одеяла, то тонкий дух лечения покинет вас. Лежите, я сама смогу захлопнуть дверь дома.
      Откинувшись на подушки, Янни с облегчением расслабился. Он чувствовал себя плохо и терять поселившееся в нем после чая тепло совершенно не хотелось. Он дал себе обещание сводить на днях девушку в самый великолепный ресторан города.
      И подарить ей драгоценный цветок лотоса. Три цветка. Она так прекрасна. Она так замечательна. Янни смотрел на Митику нежным взглядом и не переставал восхищаться.
      Девушка поглядела на него и куснула нижнюю губку. В глазах у нее вдруг что-то сверкнуло. Слеза?
      - И, пожалуйста, больше не пугайте меня так. Будьте осторожнее. Мне бы очень не хотелось, чтобы с вами что-то произошло, господин Хокансякэ, - произнесла она очень серьезно.
      Затем она вздернула нос и добавила:
      - Кто же меня будет так хорошо развлекать?
      Через минуту девушка исчезла из комнаты, лишь щелкнула выходная дверь и тонкий аромат фиалковых духов еще долго нежно струился в воздухе.
      Почти час Янни лежал и размышлял о девушке. Возможно, ему удастся уговорить родителей Митику и они согласятся на их брак? Они не хотели слышать о подобном до достижения им тридцати лет, но ведь он же просит руки сверстницы. Если ждать до его полного совершеннолетия, - тридцати лет, - то и Митику тогда будет столько же!
      Это нехорошо.
      Он еще раз вспомнил слова Митику - она обещала подумать над его предложением. Она может поговорить со своими родителями. Если захочет.
      Да, такая уважаемая семья, как Токунэхо, может думать о женихе из более известной в городе семьи, чем Хокансякэ. Но Янни уже сен-шангер, и может надеяться через несколько лет на ранг хат-шангера. Что же будет важнее в глазах родителей девушки?
      Голова кипела от мыслей.
      Как сложно!
      Он вспоминал разговор с девушкой, просматривал его слово за словом. Нет, он не поедет сегодня в Управление. Он будет лежать и мечтать… Вдруг он вздрогнул. Митику сказала что-то про Древо Жизни… Древо Жизни - и Янни почувствовал горький вкус на губах. Странный ночной гость и еще более странный человек на крыше дома.
      Шангер зажмурился и постарался припомнить тот рисунок, что он увидел в свете молнии на плаще. Рисунок вспоминался плохо, голова ужасно болела. В конце концов, Янни понял, что как-то он сможет изобразить этот знак, но не очень хорошо.
      Печально.
      Надо будет поискать рисунок в архиве, когда он вернется на работу. Или?
      Янни нашарил под кроватью трубку запасного телефона. У него их там было несколько штук, - что делать, у телефонов слишком хрупкий экран, - а работа в полиции часто весьма напряженна. Несколько долгих гудков и перед ним появилось усталое лицо сен-шангера Ларова.
      - Хорошего утра. Ты еще не отправился домой?
      - Оссу, - вяло произнес Кристиан. - Нет, может и совсем не поеду - пойду и посплю в свободной гостевой комнате Управления.
      Янни кивнул - он тоже так иногда делал.
      - Скажи, тебе никогда не попадались люди в темно-зеленых накидках и с вот таким знаком на груди? - Янни примерно изобразил в воздухе знак.
      Кристиан Ларов покачал головой.
      - Попадаться - не попадались. Я даже не знаю, кто это мог быть. Нарисуй этот знак на бумаге, я так не очень разобрал.
      Янни встал с кровати. Поискал на столе, нашел лист бумаги и рисовательную ручку. Толстым стержнем он старательно изобразил на бумаге знак. Где надо - заштриховал, где надо - оставил свободное пространство. Показал листок Кристиану.
      Тот поглядел и неуверенно сказал:
      - Похоже на родовой знак Хегу-шангера.
      Янни и сам уже это заметил. На бумаге знак выглядел более знакомым, чем в воспоминаниях. Не совсем, конечно, знак господина Чженси, но похоже.
      - Ладно, я попробую узнать. Может, кто из коллег знает? У меня есть приятель, он может знать. Только, - рассмеялся и потер ладонями лицо Ларов, - с тебя хорошая, - и большая! - бутылка лойкэ! Он любит их собирать. Видно слишком много рассказывал историй про северян. Похоже, это заразно!
      Офицеры рассмеялись. Шутки про таревцев и их любовь к лойкэ были довольно популярны в полиции. Некоторые из полицейских отличались прямо-таки нездоровой любовью к пересказу таких историй. Заканчивалось это обычно любовью к самому напитку.
      - Хорошо, будет тебе, то есть, ему - бутылка лойкэ, - рассмеялся Янни.
      - Ага. Ему. А мне? Между прочим, я тоже люблю рассказывать шутки про северян, - состроил обиженную физиономию Ларов. - Так что с тебя еще одна бутылка.
      Он подумал и добавил:
      - Но - маленькая!
      - И то хорошо, - хмыкнул Янни, - значит, ты еще здоров.
      Кристиан усмехнулся и отключился.
      Когда через полчаса он появился на экране, от веселости не осталось и следа. Хмуро кивнул, дернул левый ус и сказал:
      - Надо встретиться. Срочно.
      - А что… - начал Янни.
      - Все при встрече. Я сейчас к тебе приеду, в конце концов, должны же офицеры проведать своего заболевшего товарища? - слабо улыбнулся он.
      Прошло не больше половины часа, и мрачный Ларов вошел в его дом.
      А еще через половину часа Янни смотрел в окно, как уезжает от него Ларов. Тот аккуратно развернул свой синий "Тэмпатцу" и скрылся за углом. Сен-шангер опустил занавесь на окно. Ему надо было подумать. За ним следили "невидимые тигры" самого главы Шангаса при Водоеме. Но зачем и почему?
      Он постарался вспомнить события последних недель. Не было ничего настолько особенного. Или дело в тех четырех ханза? Но что в них необычного?
      Как странно.

Глава 16 - Прогулка во тьме

      - -
      Бархатное покрывало ночи медленно опускалось на город.
      Молодые, еще дрожащие в потоках теплого воздуха, звезды постепенно проявлялись на небе. Из-за края гор выглянул яркий серп луны и не спеша взобрался чуть выше. Тут он остановился отдохнуть, и принялся настороженно оглядывать раскинувшийся под ним город.
      Новый город уже вовсю полыхал цветением вывесок, то тут, то там ярко мерцали вспышки реклам, зажигались все новые и новые огни вдоль дорог, освещались окна квартир в больших домах. Окна офисов и контор постепенно гасли, но свет их потухающих глаз заменяли своим сиянием окна высоких домов и яркие огни танцевальных залов, кинотеатров, ресторанов и баров.
      Город заканчивал работу и собирался отдохнуть. Пятый день недели - самое время смыть с себя пыль офисов, фабричных цехов и контор. Надо лишь надеть яркую маску и широкие светлые хаккама, накинуть на плечи куртку-увагхи, расшитую птицами и цветами, и отправиться на поиски ночных приключений.
      Они не будут излишне долго прятаться.
      Но не одними ночными радостями жив Кинто.
      В Порту взревел отходящий от причала большой океанский катер. Почти сотня пассажиров прогуливалась по его палубам и стояла у ограждения, в последний раз перед расставанием разглядывая Кинто, махая руками родственникам, друзьям и знакомым. Пожалуй, катерами такие суда звали по традиции - это был настоящий корабль.
      В Старом городе все было намного тише. Лишь площадь Цветка сияла большим светлым пятном с расходящимися в стороны, подобно спицам Алмазного колеса, дорогами. Дейзаку не скупились на освещение главной площади Кинто и широких улиц, которые вели к ней.
      А маленькие улочки Старого города?
      Тут все было иначе, Старый город не любил ярких огней, и потому улицы, ведущие к древним домам, всегда прятались в тени. Но кому здесь ходить? Те, кто тут живет, привыкли ложиться рано, и еще раньше возвращаться домой. А если дела и заставят их задержаться - что ж с того. Они хорошо знают родной район - и не надо им много света. Не достойно это - заливать резким электрическим огнем дома со столь древней историей.
      Потому- то редкие фонари освещали дорогу запоздалым прохожим, да окна домов манили теплым светом прогуливающиеся парочки. Мало что можно увидеть сквозь даже легкую кисею на окне, -но как любопытно порой!
      Ночь пришла в Кинто - и город мягко принял ее.
      На третьем этаже таверны "Ван-ван" тихо скрипнуло окно. Постоялец осторожно отодвинул в сторону раму, и теплый вечерний воздух пролился потоком в его комнату. Он уже почти час назад выключил свет - постепенно его глаза привыкали к темноте, а возможные наблюдатели - ушли устраивать свои дела.
      Археолог спит - зачем следить за ним?
      "Археолог" тем временем осмотрел окрестности через универсальный сканер, замаскированный под зеркальные очки. Такие очки были не слишком популярны в Кинто, но другого сканера у него не было. Местные модели ему не нравились - слишком тяжелы, неудобны и вовсе не так универсальны, как его собственный.
      Ничего подозрительного.
      Окна комнаты Марахова вели во внутренний двор таверны, там, где был разбит крошечный, всего шагов пятнадцать в длину, сад. Сад мог похвастать двумя десятками шафранных деревьев и горькой вишни, несколькими кустами ишивики и невероятным разнообразием цветов, названий которых Марахов не знал, и даже не надеялся когда-либо узнать. Теперь, в темноте, освещенный лишь отраженным светом с улицы, да неярким месяцем, сад казался погруженным в задумчивое молчание.
      Марахов осторожно перекинул ногу через подоконник, затем полностью нырнул в окно. Он встал на узкий, - в кирпич, - карниз и тихо закрыл окно. Сумка в руке мешала двигаться, и он ее забросил на левое плечо - как их носят в Кинто. Серж посмотрел вниз - третий этаж, не так уж высоко для него.
      Он примерился, чуть присел и легко спрыгнул вниз. Мягкие мокасины, на днях специально приобретенные для такого случая, погасили удар. Тихий шлепок - и он стоит на дорожке, проведенной вокруг "Ван-ван".
      Оглядевшись, он отправился через сад - к дальней его стене, отгораживающей таверну от сада соседнего дома.
      Через четверть часа он добрался до одной из улиц Старого города - там, где он оставил купленную позавчера темно-синюю "Хехду". Она так и стояла с тех пор здесь, поджидая его. Марахов за эти дни сделал довольно много всего - в числе прочего он купил сразу три машины разных моделей и в разных магазинах. Одна из них скучала в подземном гараже в Порту, одну он оставил на платной стоянке на севере Нового города, а одна ждала его здесь, в одном из бесчисленных тупичков города Старого.
      Он вновь надел сканер, издалека внимательно рассмотрел машину, затем прошелся мимо нее - все было нормально. Ни один из тех малозаметных знаков, которые он оставил на машине, не был нарушен. В ультрафиолетовой подсветке сканера слабо светились тонкие пластиковые нити, налепленные им на стекла и двери.
      Все было хорошо.
      Он с облегчением вздохнул. Все же привычные ему средства здорово облегчают жизнь. Не зря он пару дней назад рискнул и добрался до тайника, оставленного в горах. Несколько ссадин на руках, ушиб колена и потраченный день - но теперь он мог выполнить свою часть сделки с ханзаку.
      Серж распахнул дверцу "Хехды" и завел машину. Сонно рыкнул усилитель, набирая обороты, затем вышел на рабочий режим и тихо заворчал, иногда тихо взревывая, когда аккумулятор подбрасывал ему новую порцию питания.
      "Хехда" тихо тронулась с места. Марахов осторожно вывел ее тупика. Свисающие через низкий забор ветви шафранных деревьев гладили стекла и новенький лак машины. Серж включил панель инфоцентала - в машине раздался голос диктора, зачитывающего сводку погоды. Затем в эфире пошел концерт известной в городе группы. Звонкие голоса флейт перемежались с резкими щелчками неизвестного ему инструмента, и все это на фоне мерного рокота барабанов, в котором угадывался свой, отличный от флейт ритм.
      Очень необычное ощущение. Оно стало еще более странным, когда раздался голос певца. Было в нем нечто изумляющее - удивительно, что голос человека мог издавать такие низкие вибрирующие звуки.
      Под звуки этой и еще нескольких песен, Марахов выехал из города. По дороге он на минуту остановился, и купил в придорожном магазине несколько бутылок вина, сыр, копченое мясо в фольгированном пластике, килограмм яблок. Когда певца сменил голос диктора, рассказывающего о программе на выходные дни развлекательных заведений Нового города, Серж выключил звук. Инфоцентрал медленно подмигивал ему цифрами времени. 21-47. Несколько минут до полуночи. Середина периода Летучей Мыши.
      Если он не поторопится, то тот, к кому он направляется, может и не пустить его в дом.
      Он нажал на педаль, и машина заворчала, радуясь притоку мощности. Серж вывернул на окружную дорогу и разогнался. Спустя четверть часа он притормозил на пустынном шоссе, свернул направо и проехал с полкилометра по неровному бетону.
      Впереди, в свете фар, замелькали деревья и низенькие заборы. Это была та деревня, через которую он когда-то прошел, спустившись с Плато сушеной рыбы. За последние дни Серж бывал здесь не раз - и пешком, и на машине. Но все время он проходил мимо деревни. Может быть сегодня ему удастся здесь переночевать.
      Он остановился у крайнего дома, свернув с дороги и оставив машину прямо у забора. Захватив с заднего сиденья сумку, он вылез из машины и подошел к дому. Окна дома не были видны с дороги, но теперь…
      Он видел, что они пусты и темны.
      Перепрыгнув через забор, он обошел вокруг дома. Ни одно окно не светилось. По словам соседей Нобунага ложился поздно, очень поздно. Что же, видимо, старика опять нет дома - отправился к кому-то из многочисленных детей и внуков. А ведь ему уверенно говорили, что сегодня, в эту пятницу, Нобунага обязательно будет дома, верьте, уважаемый господин!
      Выругавшись и помянув вслух всех Кокума, он повернулся к машине.
      Не успел он пройти и пару шагов, как жесткая ладонь зажала ему рот, а по спине ударили палкой. Хотели ударить. Там, где секунду назад был Серж, никого уже не было.
      Он вывернулся из крепких морщинистых рук, крутнулся, отпрыгнул на несколько шагов в сторону и развернулся в сторону нападавшего. В слабом свете от далекого фонаря, и в еще более слабом свете объеденного Небесной мышью полумесяца, Марахов увидел перед собой светлый балахон, крепкую палку и сильные руки.
      Их обладатель был в сильной ярости.
      - Как я вижу, вы хорошо прыгаете, господин археолог! Но вам не следовало упоминать некие имена, тем более здесь, и ночью!
      Человек сбросил с головы капюшон и оказался Итиро Нобунагой, тем самым бывшим работником Архива, к которому и приехал Серж. Марахов скривился - такая ошибка!
      Как неприятно!
      Он вежливо поклонился и произнес:
      - Вина моя безмерна, уважаемый Нобунага, я прошу меня простить. Моя ошибка не по злу, а лишь по незнанию.
      Старик лишь яростно прошипел нечто непонятное. Сильным ударом вбил свой боевой посох на пол-локтя в землю и ухватился обеими руками за его середину. Постояв пару минут в молчании, он легким движением левой руки выдернул посох.
      Когда он обратился к Сержу, его голос был уже спокоен:
      - Хорошо, что вы готовы признать свою ошибку. Когда мы расставались в прошлый раз, я не предполагал, - тут он повторил несколько язвительно, - я не предполагал, что мне придется ударить вас палкой по спине.
      Серж промолчал и слегка пожал плечами. Нобунага ведь промахнулся? Старик увидел движение и понял его правильно:
      - Кэра! Я же не сказал, что попал! - тут он расхохотался.
      Серж улыбнулся. Старик ему явно начинал нравиться.
      - Зачем же бить меня по спине? От этого ума не прибавится.
      - До головы я не дотянулся, - проворчал старик, - а если бы дотянулся, то было бы еще хуже. Вряд ли после этого в ней осталась хотя бы одна мысль.
      Серж хмыкнул.
      - Неужели уважаемый Нобунага готов признать, что его палка не дает умных мыслей? А я уже решил, что он настоящий ямабуси.
      - Ямабуси - это сказка, - возразил старик, - а мой посох - очень даже настоящий. Как-нибудь я это вам продемонстрирую, господин Марахов… не на голове, пожалуй.
      Марахов слегка поклонился:
      - Мне будет весьма полезно взять пару уроков у такого мастера, как вы.
      - Льстец. Что же, я полагаю, господин археолог проделал столь долгий путь не просто так. Предлагаю вам свое гостеприимство - ужин готов, я ждал вас.
      Марахов слегка удивился. Старик ждал его? Он поклонился и показал в сторону машины:
      - Я сейчас подойду, только захвачу еду, которую купил к ужину.
      Старик кивнул и растворился в тени. Через минуту окна его дома осветились и открылась дверь, из которой на землю лег светлый прямоугольник.
      Еще через две-три минуты Марахов зашел в дом к старику. Тот запер за ним дверь, забрал два пакета с едой, подождал, пока гость сбросит у порога обувь, и отвел его в комнату у кухни.
      Комната была невелика, в десяток татами. В центре ее стоял основательный деревянный стол и вокруг него четыре низких тяжелых стула. Старик набросил на стол квадратную скатерть в размер столешницы и принес из кухни два свернутых разогретых полотенца.
      В центре стола он поставил железную подставку, на которую торжественно водрузил мелкую сковороду с еще шипящим жареным мясом. Рядом положил потемневшую от времени, треснувшую доску с полутора десятками приправ.
      Марахов удивился сильнее - как старик сумел подгадать именно к его приезду? Он сам не был уверен, в какое время приедет к бывшему архивисту.
      - Надеюсь, мое гостеприимство будет удачным, - проворчал старик, расставляя мелкие тарелки и положив на стол несколько яблок, привезенных Сержем, - кроме старого Токодзиры, да моих детей, появляющихся у меня раз в половину года, я уже давно никого не принимал в гости.
      - А как же соседи?
      - С соседями мы обычно встречаемся в нашем Деревенском Доме. Вы его могли видеть в центре деревни, - старик помолчал, и добавил, - а могли и не видеть. Он далеко от дороги.
      - Не видел, но надеюсь когда-нибудь побывать. Уверен, там много интересного, - вежливо ответил Серж.
      - Нет там ничего интересного, это старая развалина, - расхохотался старик, - одно там хорошо - есть два больших зала с длинными столами. Мы там иногда устраиваем праздники лета и осени. Пьем горячий сакэ и холодный лойкэ, да ишивичное вино ишчу кое-кто приносит с собой. Сидим, вспоминаем давние дни, да кто с какими уважаемыми людьми был знаком.
      Марахов вежливо слушал, изображая интерес.
      - Старые валуны, обросшие мхом, - хмыкнул старик. - Ну да, вас это не должно волновать. Не затем вы ко мне приехали в середине ночи, чтобы слушать о выживших из ума стариках.
      - Это соседи сказали, что я вас искал?
      - А то кто же. Еще три недели назад. Я как раз уезжал к сыну. А на днях так вообще - сразу двое предупредить пришли.
      Марахов помог старику расставить на столе стаканы, затем открыл пару бутылок с сухим красным вином.
      - Мне было интересно, насколько хватит уважаемого господина археолога. Но я не стал это проверять до конца, мне самому интересно, что вы от меня хотите, - усмехнулся старик.
      Марахов усмехнулся в ответ.
      - Много чего. Вы же работали в городском Архиве… мне там много чего интересно.
      - Архив намного ближе, чем мой дом, - поднял брови старик, - впрочем, я не против.
      Он указал гостю на стул и разлил вино по стаканам. Отхлебнув вина, он взглядом показал Марахову на мясо, - мол, ждет, нельзя его есть холодным, - и сам ухватил палочками внушительный кусок.
      Серж взял палочки и решил выбрать себе тоже достойный кусок.
      - Может вам более привычный инструмент нужен? У меня есть вилки, - спохватился старик.
      - Ничего, так интереснее, - сказал Серж, забросив в рот сочное мясо, - и вкуснее, - добавил он. - Об обычаях не спорят, их исполняют.