Битва божьих коровок

      - Ведра и тряпки в туалете. Там же порошок. Я покажу. Деньги по окончании работ. Приступайте...
      Ошеломленная таким напором, Настя безропотно последовала за юношей.
      - А фронт работ? - только и смогла сказать она. Впрочем, подобный вопрос можно было и не задавать: передовая линия проходила по узкому коридорчику и микроскопической кухне. Единственная комната была заметно больше вспомогательных помещений. И выглядела бы просторной, если бы не обилие стеллажей и металлических шкафов. Имелась в комнате и почти антикварная конторка. А кроме того, планировку безбожно портила выгородка в углу.
      - А там что? - Настя указала подбородком на выгородку.
      - Начальство, - охотно пояснил парень. - Но сегодня оно отдыхает. Выходной.
      - Да.
      - Ну, не буду вам мешать. - Парень отлепился от Насти, подошел к письменному столу и устроился за компьютером.
      Через секунду послышались щелчки, обрывки фраз и электронная музыка. Эту музыку Настя уже слышала: прыщавый юнец дулся в "Секретные материалы", любимую электронную игрушку Илико. Тот называл её "квестом".
      Настя начала с окон, потом переместилась на кухню, где над раковиной висел написанный от руки листок: "НЕ ОСЛОЖНЯЙТЕ ЖИЗНЬ КОЛЛЕГАМ! МОЙТЕ ЧАШКИ ПОСЛЕ СЕБЯ!" Судя по всему, жизнь коллег была нелегкой: мойка ломилась от грязной посуды. Покончив с наведением порядка в кухне и туалете, совмещенном с ванной и к тому же оказавшемся ещё и маленькой фотолабораторией, Настя протерла от окаменевшей пыли стеллажи в комнате. А потом - уже по своей инициативе - вымыла лестничную площадку и взрыхлила почву в горшке с квелым цветком алоэ (Aloe Margaritifara, очень редкая разновидность).
      И только после этого решилась подойти к парню за компьютером.
      - У вас цветочек гибнет, - сказала она. - Если хотите, я напишу, что нужно делать...
      - Да к черту цветочек... Тут игра гибнет. - Очевидно, что-то у него не складывалось с виртуальными поисками вечных, как гамбургер, и назойливых, как мухи, агентов Малдера и Скалли.
      - Я напишу... У вас есть ручка?
      - Возьмите на соседнем столе. Бумага в пачке. Настя пристроилась на краешке стула, вытащила из стеклянной банки остро заточенный карандаш, положила перед собой листок и принялась составлять план оперативных работ по спасению Aloe Margaritifara.
      - Смесь удобрений для кактусов... Она должна продаваться в цветочных магазинах. Я там все указала.
      - Завтра же пойдем и купим... - Парень даже не повернул голову в её сторону. - Прямо с утра. Черт возьми, даже солюшен не скачать!.. Поставят когда-нибудь в этой шарашке Интернет или так и будем каменным топорами махать?!
      - Вообще-то я все закончила, - прервала его стенания Настя.
      - Одну минутку. - Не отрывая взгляда от монитора, парень сунул руку в ящик стола и вытащил купюры. - Триста пятьдесят рублей, как договаривались. Захлопните дверь, пожалуйста.
      - Хорошо...
      ...Через десять минут Настя робко покашляла, напоминая о себе.
      - Вы ещё не ушли?
      - Нет... Я хотела спросить... Это ведь "Валмет". Детективное агентство, да?
      - С добрым утром, мамаша! - Юный наглец рассмеялся. - Значит, и у техперсонала бывают проблемы криминального характера?
      - Бывают.
      - Муж сбежал с соседкой в Карабсельки? Или банку огурцов, не дай-то господи, свистнули?
      - А вы можете найти?
      - Мужа или огурцы? Или Карабсельки на карте области?
      Парнишка, насильно оторванный от материнской груди Даны Скалли, явно издевался, но хватать его за шею и гнуть к полу было явным перебором. Да и всю свою ярость Настя ухлопала на переговоры с Мицуко.
      - ...И вообще - у нас выходной, мамаша.
      - Я понимаю. Не беспокойтесь, двери я захлопну... Из флигелька она вышла отягощенная новым знанием.
      Во-первых, таинственный "Валмет" является не чем иным, как курсами повышения квалификации местных хамов. Во-вторых, возможно, Кирюша был не так уж не прав, если само её появление провоцирует тряпки, ведра и чистку грязной посуды. В-третьих, она прошляпила переход в возрастную категорию "мамаш". И в-четвертых, где-то в недрах прилегающей к Питеру области затаился населенный пункт Карабсельки...
      Но раскладушку она купила вовсе не из-за агентства "Валмет".
      Никакого другого жилья, кроме квартиры, которую снимал брат, у неё не было, а спать в комнате, украшенной свидетельствами его сумасшествия, было выше её сил. Завтра же она смоет надпись на окне и поклеит обои. И божьи коровки исчезнут навсегда. Во всяком случае, для нее.
      ...Настя проснулась в четыре утра.
      Четыре утра - выработанная годами привычка. Четыре утра - время, когда работа начинает вздыхать, ворочаться и дышать тебе в ухо.
      Но никакой работы не было. Только дождь.
      Дождь начался еще, вчера, на кладбище, во время похорон Кирилла. Это было совсем непросто - решиться оставить его здесь, в глинистой бедной земле. Но Настя хорошо помнила, как он уезжал из Вознесенского: отъезд, больше похожий на бегство. Он ненавидел их захудалый деспотичный дом, и захудалое море, и захудалые скалы, - он никогда бы не простил ей, если бы снова вернулся в тихий и благостный провинциальный ад Вознесенского.
      Даже мертвый.
      Никто не провожал Кирюшу в последний путь, кроме Насти и двух могильщиков, - ни один человек. Да и могильщики торопили её - их ждали ещё одни, более хлебные похороны. Но сотенная сверх положенной таксы сделала свое дело: она получила ещё несколько лишних минут для прощания. Но и за эти минуты они не стали ближе: ссадина на лбу Кирюши отвергала её, и седые виски отвергали, и даже темная полоса на шее, которую удалось прикрыть воротником рубахи, - тоже отвергала...
      После кладбища она заехала в магазин и купила бутылку водки: никогда нельзя нарушать традицию. Это была из немногих Зазиных истин, которую Настя усвоила за тринадцать лет супружества. Другие истины гласили:
      - женщина принадлежит мужу;
      - мальчик принадлежит отцу;
      - мужчина никому не принадлежит.
      Кроме того, в Настином случае имела место более расширенная формулировка: "женщина принадлежит мужу, иначе гореть ей в аду".
      Придя в квартиру Кирилла и уже привычно поплакав, она налила водки в стакан, прикрыла его хлебом и принялась за поиски фотокарточки брата. Но так ничего и не нашла: ни единого альбома, ни единого снимка, даже негативов не было. Странное дело, трехлетняя жизнь Кирилла в Питере не имела никаких документальных подтверждений!
      Поразмыслив, Настя вытащила из кошелька двойную фотографию сына и брата - и отрезала изображение маленького Кирюши. Только сейчас она вспомнила день, когда был сделан снимок: последнее воскресенье перед сватовством Зазы. Тогда они ездили в областной центр кататься на аттракционах...
      Пристроив фотографию к стакану, Настя немного успокоилась.
      Недели ей хватит на то, чтобы привести квартиру в порядок. А потом она уедет. Бессмысленно обивать пороги каких-то сомнительных агентств, бессмысленно пытаться найти авторов угрожающего письма, юбочник из Управления прав: это ничего не изменит. И Кирюшу не вернешь. А если ещё Заза узнает, что она задержалась в незнакомом городе дольше отпущенного скорбью времени... Даже трудно представить себе, что он сделает!..
      Но на девять дней она должна остаться. Это тоже традиция, которую нельзя нарушать.
      С этими мыслями она заснула и проснулась ровно в четыре часа. И долго лежала с открытыми глазами. Если бы эта девушка не оказалась бессердечной шлюхой, если бы она хоть чуточку любила Кирилла, её можно было бы пригласить. И Настя рассказала бы ей о маленьком Кирюше, которого та знала только как Кира, затянутого в черную кожаную куртку. Конечно, Настя бы кое-что переврала и кое-где приукрасила, и - почти наверняка - перемешала бы детство Кирилла и детство Илико, это только на фотографии они не похожи...
      Если бы Мицуко была другой...
      Настя резко повернулась, и купленная только позавчера раскладушка отчаянно взвизгнула. И поминальная водка в стакане покачнулась. Даже если бы Мицуко была другой, любящей и верной; даже если бы у неё была всего лишь одна Кирюшина визитка вместо пятидесяти других, - даже тогда ничего бы не изменилось.
      Потому что Насти никогда не существовало. Он никогда не вспоминал о ней. Проще было залезть в петлю, чем вспомнить о старшей сестре! Так тебе и надо, Кирка-дырка, будешь знать...
      Проговорив вслух последнюю фразу, Настя струсила так отчаянно, что у неё подломились колени. Хотя, если разобраться, это был всего лишь отголосок детства, когда смерть не существовала так явно, что ею можно было смело шантажировать окружающих. "Вот умру, тогда узнаешь, - часто говорил ей маленький Кирилл. - Вот умру, и посмотрю тогда, что ты будешь делать!"
      Во всяком случае, свою детскую мечту он осуществил.
      А смотреть не на что. И что делать, она не знает.
      Разве что остаться до девятого дня, привести в порядок квартиру, взять билет до областного центра и вернуться в Вознесенское. И ждать писем от Илико. Они с Зазой давно уже в Англии, ходят по какому-нибудь Лондону, и никто им не нужен. И не скоро ещё понадобится. А она, идиотка, забыла положить ему носки из козьего пуха, которые сама вязала для такого торжественного случая.
      Идиотка. Идиотка.
      Настя несколько раз стукнулась лбом о дверь и с удивлением обнаружила, что это дверь ванной. За ней она не была ещё ни разу. За ней Кирюша свел счеты с жизнью.
      - Не открою, - сама себе сказала Настя. - Не открою. Никогда. Ни за что.
      И открыла.
      Ничто в ванной не напоминало о случившейся здесь трагедии. Стиральная машинка в углу, сдвинутая пластиковая занавеска в веселеньких пляжных человечках ("bye-bye, sunny boy"), широкая полка с зеркалом, бритвенный станок, кремы - до бритья и после; банка геля, оранжевая мыльница, ножницы, поролоновая мочалка в виде сердечка, одинокий шлепанец на полу.
      И махровый халат на вешалке.
      И выкрашенный водоэмульсионкой змеевик трубы с едва заметной, но довольно широкой царапиной.
      Именно здесь...
      Настя прыгнула в ванну, задернула улыбающихся "санни-боев" и только потом начала раздеваться, перебрасывая вещи через занавеску. А затем, свернувшись клубком на дне, пустила воду. Можно было зажмуриться, сунуть ладони под струю и представить, что Кирилл варит кофе на кухне. Можно было растереть спину мочалкойсердечком и представить, что Кирилл валяется на диване в комнате. Можно было исподтишка побрить подмышки его "Shick'oM" и представить, что Кирилл вышел за вином в честь приезда сестры...
      Да мало ли какую ещё бытовую сценку можно было представить, мало ли какую утешительную неправду можно было придумать!.. Но весь ужас ситуации был не в том, что Настя опоздала приехать.
      А в том, что её здесь никто не ждал.
      Она протерла мутное от пара зеркало и, близко придвинув к нему лицо, начала изучать собственное отражение. Она не делала этого лет пять, а то и больше. И теперь пожинает плоды. "Тупая деревенская баба" и "мамаша" - вот и все комплименты, которыми удостоил её, этот город. Но ведь не будешь хватать за руки всех его представителей и объяснять, что тебе всего лишь тридцать!..
      Это все юг и постоянное солнце. Юг иссушает кожу и оставляет на ней светлые бороздки морщин. Юг - самый изощренный серийный убийца, он не оставляет женщинам никаких шансов.
      Настя перевела взгляд на ключицы. Именно здесь, под ключицами, и проходила граница дозволенного и недозводенного в их семье. Обуглившиеся до самых плеч руки, обуглившаяся до самых ключиц шея и бледная грудь; загар и отсутствие загара мирно сосуществуют. И именно по этой идеальной выкройке подбираются все её летние майки и футболки. Открытый ворот и короткие рукава - вот и все, чего добилась освобожденная женщина Востока.
      Настя принялась яростно стирать мочалкой грань между черным и белым.
      Напрасный труд. Она убедилась в этом через полчаса, а убедившись, решила вылезать из воды. Уже перебросив ногу через край ванны, она вспомнила, что её собственное полотенце осталось на, кухне, аккуратно разложенное на табуретке. И что никаких других полотенец в ванной нет. Одинокий халат и одинокий шлепанец - вот и все имеющееся в наличии.
      Не мешало бы найти ему пару.
      Настя вытащила швабру, стоящую за стиральной машинкой, и принялась шарить ею под ванной. Первой в её руки приплыла пустая бутылка из-под джина (во всяком случае, именно так было написано на этикетке). Потом пришел черед окурков и каких-то журналов с голыми девицами. Шлепанец так и не нашелся, но зато Настя выудила небольшую косметичку. Это был её последний и главный трофей. Если бы не грязь, облепившая добычу со всех сторон, её смело можно было бы причислить к произведениям искусства.
      Во-первых, бока косметички матово поблескивали - настоящая, хорошо выделанная кожа, тут сомнений быть не может. Во-вторых, она была черной и смотрелась очень дорого. Абсолютно, стопроцентно женская вещь, и, кажется, Настя знает, кому она принадлежит... Присев на корточки, Настя очистила её бока и щелкнула застежкой.
      Вещей в косметичке было немного: два серых карандаша, губная помада и небольшой флакончик духов. На обоих карандашах было вытиснено "ANGEL"; такая же надпись сопровождала помаду, к ней прибавился только номер тона "63".
      И, наконец, духи.
      Духи назывались "Nahema".
      Даже далекая от каких-либо языков, кроме русского и грузинского, Настя смогла перевести: "Наэма". Тот самый потерянный флакон, по которому так убивалась Мицуко. Ради которого она была готова на все. Несколько секунд Настя раздумывала: разбить ли ей флакон о пол или кафельная стена больше подойдет для этой цели. Так ничего и не решив и все ещё злясь на Мицуко, она осторожно открыла плотно притертую пробку.
      Бр-р!..
      Даже под страхом смерти Настя не стала бы пользоваться такими духами. Проще сорвать лепесток розы и растереть его в руках. Проще влезть в банку с ванилью и выпачкать в ней нос. А чистка гнилых фруктов, ежегодный летний кошмар! О, она знает, что это такое...
      Она поставила духи на полку, сняла с вешалки халат и снова зацепилась взглядом за царапину на батарее. Пусть все, что сказала Мицуко, - правда, пусть он никогда не вспоминал ее... Но Кирюша все-таки позвонил ей, - быть может, в самый последний момент! Что именно он не успел или не захотел ей сказать?
      Этого она не узнает никогда, а стиральная машина называется "Аристон".
      У них в доме, на огромной, заполненной связками перцев и чеснока кухне, тоже стоит машинка. Не такая роскошная, конечно, но стирать в ней одно удовольствие...
      Настя вышла из ванной и направилась в кладовую, где уже лежали рассортированные на стопки Кирюшины вещи. Уже поношенные и совсем новые. Оставлять их здесь не имеет смысла, надо бы перевезти все в Вознесенское. Но Зазе эти вещи не подойдут, Заза всегда был плотным и кряжистым, а в последнее время, после сорока пяти, вообще заметно расплылся. Кирилл же был сух и поджар, он пошел в мать, не то что ширококостная, широкоплечая Настя. Куртки, рубашки и штаны Кирилла могут подойти разве что Илико, но он ещё мальчик. Надменный грузинский мальчик. Он никогда не будет носить тряпки с чужого плеча...
      Настя отобрала веши для стирки и сунула их в стиральную машину. И под её тихий ровный гул снова занялась косметичкой. Не то чтобы ей особенно понравились карандаши и помада... Просто...
      Просто она никогда не пользовалась косметикой.
      Она даже и вспомнить не могла, почему так повелось. В ящике у зеркала, в их с Зазой спальне, хранились её нехитрые, ещё девичьи радости выцветшие польские тени, мамина тушь "Ленинград", почти бесцветный блеск для губ - в Вознесенском всегда следили за нравственностью. И боевой раскраской пользовалась только продавщица одного из двух Вознесенских магазинов Лидуха - бедовая разведенка.
      Вряд ли все эти причиндалы Мицуко подойдут к её выцветшим белым волосам, узким бровям и смуглой коже... Но они такие маленькие, такие аккуратненькие, такие замечательные...
      И Настя решилась.
      Сначала она подвела один глаз, потом другой. Получилось не очень хорошо и не совсем ровно, но глаза, такие же выцветшие, как и волосы, неожиданно сверкнули и приобрели глубину. Покончив с глазами, Настя раскрыла помадный тюбик. Помада "Angel № 63" оказалась серо-пепельной, под стать карандашам. Довольно странно, если учесть, что перед ней Мицуко предстала в демонически-черном макияже. Похоже, что Мицуко постоянно экспериментирует, и все её косметические эксперименты зависят только от какой-нибудь мужской визитки.
      Тонкий слой помады веригами повис на губах. Нет, волочить на себе такую тяжесть она не способна! Но перед тем как избавиться от нее, Настя все-таки заглянула в зеркало. И... осталась там на добрых десять минут. Пожалуй, она ошиблась, определив цвет как серый. Влажный, слегка подрагивающий мутновато-жемчужный, блеск - так будет вернее. И так блестеть мог только восковой бок груши сорта "Любимица Клаппа".
      Нет, конечно же, в самой Насте ничего не изменилось, и все же...
      Теперь самоуверенный прыщ из конторы "Валмет" никогда бы не сунул ей в руки ведро и тряпку!
      Настя вздохнула и подобрала с пола свою одежду: черная широкая юбка с подкладкой (подарок зугдидской родни Зазы), черная, расшитая люрексом кофта (подарок цхалтубской родни Зазы) и черный батистовый платок на голову подарок самого Зазы. Вещи удобные и практичные. Но все дело в том, что в этом городе совсем другое представление о вещах: униформа для техперсонала, вот как называются все эти Настины сокровища!
      И надевать их теперь ей вовсе не хотелось.
      Настя вернулась на кухню и посмотрела на часы.
      Семь утра. Три часа прошли незаметно, кто бы мог подумать. Она присела на табуретку, вытащила из сумки блокнот для заметок "Российский садовод" и принялась писать. Перечень дел получился довольно большим, и нужно очень постараться, чтобы до отъезда успеть их переделать.
      1. Купить билет домой.
      2. Купить обои.
      3. Купить хорошие семена помидоров (импортные), если найду магазины.
      4. Поклеить обои в комнате.
      5. Навести в квартире окончательный порядок.
      6. Поставить свечку за упокой Кирюши.
      7. Поставить свечку за здравие Илико и Зазы, черт с ним.
      8. Поехать на кладбище на девять дней.
      9. Отправить Кирюшины вещи посылкой в Вознесенское.
      10. Купить подарок для Илико.
      11. Купить подарок для Зазы, черт с ним.
      12. Купить что-нибудь Нине и Тамаре.
      13. Позвонить Нине и Тамаре и узнать, сняли ли Мцване. Сказать, чтобы Рислинг до моего приезда не трогали.
      14. Выбросить шлюхину косметику.
      Последний пункт всплыл так неожиданно, что Настя даже удивилась: неужели это её рука вывела на бумаге столь категоричную строчку? Но отпираться бессмысленно: она.
      До открытия всех мыслимых магазинов оставалось по меньшей мере два часа, и Настя решила всерьез заняться квартирой. И отправилась в кладовку, подыскать себе кое-что из старых Кирюшиных вещей. Не будешь же корячиться в подарочном люрексе, честное слово!.. Какой-нибудь - спортивный костюм её вполне устроит.
      Но спортивного костюма Настя так и не нашла.
      Зато совершенно неожиданно обнаружила кожаные джинсы. Такого Настя ещё не видела! Черная кожа была мягкой, ни дать ни взять настоящий, тонко выделанный сафьян. И заклепки! Вот Заза - он никогда не позволил бы себе надеть такую женственную безделицу. А Кирюше, наверное, они очень шли, недаром в детстве он был похож на девчонку. Настя подумала секунду и решительно облачилась в штаны брата. С некоторой натяжкой можно сказать, что они сидят как влитые. Только немного жмут в бедрах. Насте пришлось до невозможности втянуть и без того впалый живот, чтобы застегнуть "молнию". И постараться по максимуму увеличить промежуток между вдохом и выдохом.
      А дальше...
      Как на ней оказались ремень и черная (почти новая) рубашка Кирилла, она не помнила. И объяснить появление на своих плечах куртки (той самой, в которой было найдено письмо) - тоже не могла. Все остальное было делом техники.
      Она вернулась в ванную, машинально изменила режим работы стиральной машины и как безумная (неужели безумие заразно?) набросилась на "шлюхину" косметику. Теперь подкрашивать глаза стало легче - у неё появился маленький опыт.
      "Angel № 63" довершил картину её морального падения.
      Холодея от предчувствия, она заглянула в зеркало. Да. Светлые глаза, вызывающе светлый рот, разбавивший загар; черное-белое, черное-белое витрина непристойности, лярва-продавщица Лидуха может отправляться на заслуженный отдых!
      Настя запустила пальцы в воланы на макушке, прошлась по затылку и подергала себя за косу.
      Чего-то явно не хватает, голова кажется совсем незащищенной, как какой-нибудь только что привитый черенок яблони. Скорее назад, к любимому и такому вечному платку: эта крепость надежно укроет её от всех напастей!..
      Но в Настю как бес вселился. Хитрый грузинский ква-джи.
      Плохо соображая, что делает, она взяла с полки ножницы и отрезала половину косы. Безропотной, всегда услужливой и верной мужу косы. А потом распустила волосы и опрокинула на голову полбанки геля.
      Теперь она не нуждалась в зеркалах.
      Теперь она наверняка обманула бы Большой Город. Теперь ни один сопляк не всучил бы ей стиральный порошок. И все было бы совсем по-другому, если бы она пришла в "Валмет" именно в таком виде. Настя вышла на кухню и присела перед фотографией маленького Кирилла.
      - Значит, я никто и звать меня никак? - спросила она у фотографии. Сельская родственница, которую нужно стесняться? Ну ладно...
      Ей все ещё было не по себе, но цепь безрассудств продолжалась. И чтобы ухватиться за кончик этой цепи, она открыла холодильник, достала оттуда водку и сделала большой глоток прямо из горлышка. В другой ситуации она обязательно поперхнулась бы и кашляла по меньшей мере минут пятнадцать, но сейчас все прошло гладко.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.